Устинова Анна. Волшебная дуэль

   – Трудно сказать. – Тимофей и сам терялся в догадках. – «Антикварную лавку» в Москве вроде бы все как раз видели. Но она находилась в настоящем доме, который и до этого там стоял. А тут все иллюзия – и дом, и участок. Так что, полагаю, их действительно никто не замечает.
   Тетенька, копавшаяся на грядках, теперь разогнулась и пристально их разглядывала.
   – Здравствуйте, – очень вежливо поприветствовал ее Тимка.
   А Мишка зачем-то добавил:
   – Это мы тут… пришли.
   – А вы, собственно, к кому? – насторожилась соседка Сила Троевича.
   – К друзьям, – чуть замявшись, объяснил Тимка. Не признаваться же, что они явились к Силу Троевичу. Тем более что совершенно непонятно, видит тетенька новую дачу или ей кажется, что незваные гости пожаловали к ней самой?
   – Но на этом участке, – указала она на дом чародея («Кажется, все-таки видит», – отметил про себя Тимка). – На этом участке, – повторила она, – никаких детей нет.
   – А кто вам сказал, что мы к детям? – обиделся Мишка. – Почему вы считаете, что у нас не может быть взрослых друзей?
   Дверь чародейской дачи со скрипом открылась. На пороге возник Веспасиан в человечьем обличье.
   – Веспасиан Гаевич! – немедленно прокричала соседка. – Тут вот какие-то! – Она перевела взгляд на Тимку и Мишку. – Говорят, вроде к вам. Я подозреваю, к цветам примериваются. На прошлой неделе у Марьи Иванны подчистую все клумбы срезали.
   – Эти не за цветами, – решительно произнес Веспасиан. – Они правда к нам. Наши гости. Приглашены.
   – Вам ведь говорили, – набычился Мишка. – Людям надо доверять.
   У тетеньки сделалось кислое и одновременно разочарованное лицо.
   – А-а-а, – протянула она. – Раз так, пускай идут.
   «Значит, она все видит, и другие тут все видят, – продолжал удивляться про себя Тимофей. – И дом, и участок, и Веспасиана. Но как же так? Ведь если соседи это видят, то должны удивляться. А эта тетенька с грядки разговаривает с Веспасианом, будто они сто лет знакомы.
   – Идите, идите. Чего застыли? – прикрикнул на мальчиков Веспасиан. – Сил Троевич уже ждет.
   – Получается, они к дяде вашему, – прокомментировала соседка. – Как, кстати, его самочувствие?
   – Сносное, – вздохнул кот.
   – Ну, дай Бог ему здоровья, – сказала тетенька и вновь направилась к своим грядкам.
   Мишка с Тимкой лишь переглядывались да глазами хлопали. Калитка шепотом их поприветствовала, но так тихо, что слышали только они. Охранный Дуб тоже пожелал им доброго утра почти ультразвуком. Все тут явно жили по законам строжайшей конспирации.
   Веспасиан затолкал ребят в дом, немедленно плотно затворил дверь и поспешил превратиться в кота.
   – Удивляюсь я вам. – Глаза его свирепо полыхнули оранжевым. – Зачем было затевать споры с соседкой?
   – Да это не мы, это она сама, – начал оправдываться Тимка.
   Мишка его перебил:
   – Вы лучше скажите, пожалуйста, Веспасиан, как вам так удалось, что вас тут никто не знает и в то же время как бы вроде бы давно знают?
   – Плохо ты свои мысли выражаешь, – презрительно фыркнул волшебный кот.
   – При чем тут плохо или хорошо, – отмахнулся Мишка. – Нам просто стало интересно, видит соседка ваш дом или не видит. Я полагал, не видит, а она, оказывается, видит.
   – Видит, – будничным тоном подтвердил Веспасиан. – Мы с Силом Троевичем сочли, что так удобнее.
   – Они сочли! – возмущенно проверещали из щели за печкой. – Это я, между прочим, Силу Троевичу полезный совет дал: что на виду, то незаметно.
   Щель испустила густой клуб пыли, вслед за чем перед ребятами возник Морфей с растрепанным веником в руках.
   – Порядок навожу. Санитарный час у меня, – пояснил он и громко чихнул.
   Вслед за ним чихом разразились и все остальные, включая Веспасиана.
   – Санитарного часа тебе не хватит, – отчихавшись, проворчал кот. – Вон как грязью зарос. Тут нужны по крайней мере санитарные сутки.
   – Учи ученого, – проворчал Хранитель Очага, снова несколько раз чихнул и вытер нос майкой с надписью «Поцелуй меня».
   Кот поморщился:
   – Вот и дари после этого хорошие вещи.
   – Не тебе дарили и не твоя печаль, – отпарировал домовой и снова вернулся в свое жилище за печкой. – Лучше бы Сила Троевича пошел позвал. Вон ребята уже заждались. Им заниматься пора.
   Кот яростно полыхнул глазами, но так как вход в жилище Морфея был от него заколдован, махнул лапой и направился на второй этаж.
   К немалому удивлению Тимки, Мишки и Кассандры ждать пришлось довольно долго. Наконец сверху послышался кашель и раздались шаркающие шаги. Когда ребята увидели Сила Троевича, им показалось, что сегодня он выглядит несколько лучше, чем вчера. Вот только его черные глаза были какими-то потухшими. И в его голосе, когда он сказал: «Начнем урок», ребята не уловили обычной бодрости.
   Тимка и Кассандра с тревогой переглянулись. Однако Сил Троевич не дал им времени на дальнейшие размышления.
   – Тема наших сегодняшнего и ближайших занятий, – приступил он к делу, – умножение или деление…
   – У-у-у, – разочарованно прогудел Мишка. – Я-то думал, мы тут волшебное будем учить. А вы нам какую-то арифметику. Да мы это ваше умножение с делением давным-давно уже прошли. И, между прочим, еще в младших классах.
   Сил Троевич нахмурился. Его густые кустистые брови сдвинулись к переносице.
   – Никогда не перебивай, пока не дослушал до конца. А если тебе так уж неинтересно, можешь идти гулять или купаться в речке. Тебя никто не удерживает. Ты ведь сам просил позаниматься вместе с Тимофеем и Кассандрой.
   – Да я… это… ничего. Вы продолжайте. Я теперь дослушаю до конца, – смущенно пробормотал Мишка. И тут же, не удержавшись, добавил: – Но разве это ваше деление с умножением не те же самые, которым в школе учат?
   – Отнюдь, – коротко отвечал чародей. – Хотя, может, в каком-то смысле ты и прав. Деление чего бы то ни было – всегда есть деление. Это, собственно, можно сказать и про умножение. Хотя в данном случае деление и умножение являют собой, по сути, одно и то же.
   Мишка, Тимка и Кассандра изумленно взирали на учителя.
   – Это как же так получается? – на сей раз не выдержал Тимка.
   Кассандра же вежливо добавила:
   – Сил Троевич, а вы ничего не перепутали?
   Чародей скорбно покачал головой:
   – Летний отдых вам явно пошел не на пользу. Совсем разучились слушать.
   – Но, Сил Троевич, – снова заговорил Тимка. – Ведь, как известно, умножение – это когда чего-то становится гораздо больше, а деление – это когда что-то делится на части.
   – Совершенно верно, – согласился учитель. – Но так как темой нашего сегодняшнего занятия будет умножение или деление сущности, то вскоре вы сами убедитесь: и то и иное действие, примененное к сущности, дает один и тот же результат.
   – Не может быть, – убежденно заявил Мишка.
   – Ошибаешься, – продолжил Сил Троевич. – Если, например, Тимофей разделит какую-нибудь сущность на пять, то у него получится пять сущностей. И если умножит ее на пять, у него снова выйдет пять сущностей.
   – Сил Троевич, – вмешалась Кассандра, – вы, конечно, очень меня извините, но, боюсь, вы все-таки что-то напутали. Ведь если я разделю, например, яблоко на пять, то у меня получится не пять яблок, а только лишь пять кусочков. А вот если я его умножу, то выйдет как раз пять яблок.
   – В том-то и дело, – кивнул учитель. – С яблоками именно так и произойдет. А сущность на кусочки не делится. Сколько ее ни дели, она сама собою останется. С той только разницей, что ее станет несколько.
   – Сил Троевич, это все-таки как-то неправильно, – вконец запутался Тимка. – И вообще, что такое сущность?
   – Этот вопрос ты должен был задать в первую очередь, – очень серьезно проговорил чародей. – Ибо, не уяснив, что являет собою предмет обсуждения, тщетно его обсуждать. Итак, – воздел он к небу тонкий длинный палец, – сущность есть совокупность всех свойств, качеств и различных субстанций, составляющих содержание объекта. Понятно?
   – Нет, – честно ответил Мишка, и остальные были с ним согласны.
   Сил Троевич задумался: ему все казалось очень просто.
   – Давайте тогда возьмем все то же яблоко. Если вы разделите его на пять частей, действительно выйдет пять кусочков, но от этого ведь суть яблока не изменится. Каждый ломтик останется яблоком. Оно же не станет оттого, что вы его разделили, апельсином.
   – Не станет, – согласился Тимка. – Яблоко всегда будет яблоком.
   – А если его сварить? – с задумчивым видом осведомилась Кассандра.
   – Типично женская логика, – уничтожающим тоном сказал Мишка. – Варить – это не умножение и не деление и даже не квадратный корень.
   – Справедливо замечено, – одобрительно посмотрел на него Сил Троевич. – Но даже если яблоко сварить, компот, который получится, все равно будет яблочным, но никак не апельсиновым и не ананасовым. Поэтому, если мы разделим яблоко не просто как данный фрукт, а как сущность, у нас получится не пять кусочков, а пять яблок.
   – Класс! – восторженно воскликнул Мишка.
   – Но, по-моему, это то же самое, что создать несколько иллюзий, – задумчиво проговорил Тимофей.
   – В корне неверно, – возразил чародей. – Иллюзия – лишь поверхность явления, а сущность, пусть и во множественном числе, остается сама собой. Это первое отличие. Второе же заключается в том, что сложная или простая иллюзия может вести самостоятельный образ жизни, который порой не имеет ничего общего с жизнью оригинала. Да и оригинал у иллюзии не всегда есть. Например, ты, Тимофей, создаешь иллюзию лестницы. На самом деле подобной лестницы нигде больше не существует, ты ее только что сам придумал.
   – Или иллюзию Веспасиана, которая живет у Тимкиной бабушки, – подхватила Кассандра. – Она только внешне на настоящего Веспасиана похожа. А характеры совершенно разные.
   – Мыслишь совершенно правильно, – улыбнулся девочке чародей.
   – Сил Троевич, – вмешался Тимка. – А почему же вы не могли тогда вместо иллюзии Веспасиана нам с бабушкой оставить его сущность?
   – Потому что, во-первых, сущность возможно разделить лишь на короткое время. Во-вторых, разделенные сущности не могут отдаляться друг от друга на большое расстояние. В-третьих, разделенные сущности ведут себя совершенно одинаково: совершают одни и те же движения, произносят одни и те же слова, если это, например, сущность человека. Или рычат, если речь идет о сущности собаки. Поняли наконец?
   – Вроде бы да, – не очень уверенно откликнулись ученики.
   – Но зачем тогда эти сущности вообще делить? – задал новый вопрос Тимка. – Ведь у иллюзий гораздо больше возможностей.
   – Без крайней надобности совершенно незачем, – подтвердил Сил Троевич. – Но уметь работать с сущностями вы должны. Это входит в программу обучения чародеев. Так что давайте осваивайте. Начнем с чего-нибудь простенького.
   С этими словами маг, положив на стол большую бугристую картофелину, объяснил, как ее превратить в несколько сущностей. Когда он умолк, ребята увидели на столе целых три одинаковых клубня.
   Тимка ковырнул один из них ногтем. На кожуре у двух других мигом возникли точно такие же царапины.
   – Не может быть! – воскликнул Мишка.
   Стремясь проверить свои ощущения, он смахнул одну из картофелин на пол. Два клубня-близнеца тоже немедленно скатились со стола.
   – Значит, может, – поскреб затылок Чугаев.
   – А теперь подбери и положи на место, – велел Сил Троевич.
   Мишка нагнулся.
   – Тут только одна, – озадаченно прогудел он.
   – Верно, – ответил учитель. – Процесс разделения данной сущности завершен.
   Тимка с Кассандрой посмотрели на поднятую Мишкой картофелину. На кожуре был отчетливо виден след, который оставил Тимкин ноготь.
   – Ну, Кассандра, – повернулся к девочке чародей. – Попробуй самостоятельно.
   Та сосредоточилась. На столе возникло две картофелины.
   – Халтура, – завистливо фыркнул Мишка. – Не вижу третьей.
   – А я заказывала только две.
   Саня всего на мгновение отвлеклась для ответа, но новая сущность успела бесследно исчезнуть.
   – Не удержала, – с досадою стукнула кулачком по столу девочка. – Можно я еще раз попробую?
   – Нет уж, теперь моя очередь, – в нетерпении выкрикнул Тимофей.
   – Имей терпение. Пусть Кассандра еще раз попробует, – призвал его к порядку маг. – И учти, – перевел он взгляд на ученицу. – Когда делишь сущности, отвлекаться ни на мгновение нельзя. Они моментально уходят.
   Кассандра, тряхнув огненно-рыжими волосами, замерла. На столе появилось целых пять клубней.
   – А теперь перебор, – хохотнул Мишка.
   Однако на сей раз Кассандра не отвлеклась.
   – Молодец, – похвалил Сил Троевич. – Теперь можешь убирать.
   – Наконец-то, – дождавшись, когда Санины сущности исчезли, выдохнул Тимофей. – Сил Троевич, мне уже можно?
   – Нужно, – коротко бросил ему учитель. На столе появились три картофелины.
   – Точное попадание, – прокомментировал действия друга Мишка.
   – Как заказывал, – самодовольно хмыкнул тот.
   – Только вот, Тимофей, боюсь, задания ты не выполнил, – огорчил его Сил Троевич. – Это не сущности, а иллюзии.
   – Иллюзии? – подскочил на лавке ученик. – Ничего подобного! Я сделал самую настоящую разделенную сущность.
   – Не спорь, – нахмурился чародей. – Ты просто повторил пройденное и сделал две иллюзии.
   – Да они все один в один с той картошкой, – отстаивал свою точку зрения Тимка.
   – Нет, ты, Ружин, схалтурил, – даже с каким-то удовольствием проговорил Мишка. – С моей стороны на одной картошке бугры есть, а на двух других нет.
   Тимка задумался, а потом предложил:
   – Давайте я лучше какую-нибудь другую сущность размножу. А то с картошкой – дело непонятное. Она не только ничего не говорит, но даже не двигается. Вот я до конца и не усек, что с ней делаю.
   – Ну, коне-ечно, – ехидно протянула Кассандра. – Если бы картошка говорила, то немедленно бы тебе сообщила: «Ты меня не разделяешь, а создаешь иллюзии».
   – Хочешь живое – пожалуйста, – согласился Сил Троевич. – Только учти: с живыми сущностями работать гораздо сложнее.
   – А мы сложностей не боимся! – запальчиво воскликнул Тимка.

Глава VII
Жертва генетиков

   Народу в вагон набилось довольно много. Низкорослого Ничмоглота едва вообще не затоптали. Если бы не Козлавр, плохо бы пришлось Магинбургскому лешему. Но верная Ядвига Янусовна позаботилась: усадила Ничмоглота верхом на спину Козлавра. Тот, естественно, сперва принялся возмущаться: я, мол, поэт, а не скаковая лошадь. Но Тата на него так свирепо шикнула, что поэт-сатирик почел за лучшее не связываться с вредными бабками. Словом, Ничмоглота верхом на Козлавре благополучно внесло в середину вагона.
   – И куда их всех несет? И чего им в городе не сидится? – ворчал он, продолжая ютиться на Козлавре.
   Свободных мест не было. А стоять в проходе опасно: затолкают.
   – Электричка последняя, – начал объяснять какой-то дедок, стоящий рядом с компанией Темных. За плечами у него был огромный, чем-то плотно набитый рюкзак.
   – Как это последняя? – изумилась Луша. – День ведь только начинается.
   – Потом будет большой перерыв, – продолжал дедок. – Пути ремонтируют.
   – Поря-я… – начал было возмущаться по поводу местных порядков Козлавр, но Ядвига зажала ему рот.
   – Намордник надо, – проворчала толстая краснолицая тетка, которая сидела ближе всего к проходу.
   – Он у нас козочка ласковая и никогда не кусается, – елейным голоском проговорила Татаноча.
   Поэт-сатирик возмущенно забил всеми четырьмя копытами по полу. Толстая тетка в панике отпрянула вбок, ощутимо придавив соседей.
   – Гражданочка, вы тут не одна! – возмутился тщедушный мужчина в очках, сидевший у окна.
   – Вы мне все яйца сейчас подавите! – подхватила старушка рядом.
   – Не виноватая я! – защищалась краснолицая женщина. – Взяли моду животных возить без намордников и поводков. Вот придет сейчас контролер и вас оштрафует.
   – У нас на него билет есть, – заявила Тата.
   – А справка есть, что ваша коза не бешеная? – не сдавалась толстая женщина.
   – Все прививки сделаны – и от бешенства, и от чумки, – проскрипела Ядвига Янусовна.
   Козлавр опять в ярости затопал копытами.
   – А чего же она у вас так ногами сучит? – Опасливо покосившись на разбушевавшегося поэта-сатирика, тетка на всякий случай отодвинулась еще дальше в сторону.
   – Яички! Мои яички! – заголосила старушка.
   – Перестаньте хулиганить! – взмолился мужчина в очках. От неожиданности он выпустил из рук газету, которую немедленно подхватило ветром и унесло в конец вагона.
   – Я тебе пошвыряюсь мусором! – донесся оттуда грозный хриплый голос.
   А Луша терпеливо объясняла тетке:
   – Копытцами наша Белочка перебирает, потому что ей тут тесно. Она к вольной жизни привыкла.
   – Козе их, видите ли, тесно! – выкрикнул кто-то позади Темных. – Совсем зажрались! А людям, по-вашему, не тесно? Вы бы еще слона в электричку приволокли.