Устинова Татьяна Витальевна. Развод и девичья фамилия

   – Он никогда не был моим любовником, – отчеканила она, слегка понизив голос, – мы… вместе начинали работать, когда «Ист-Вест холдинг» принял решение о создании этого журнала.
   – Когда это было?
   – Пять лет назад. Главный редактор был другой, Володя Николаев, он сейчас в Америке живет. Он дружил с Костиком, взял его на работу, стал двигать, а потом уехал, а Костик его заменил.
   – А вас кто двигал?
   Она пожала плечами под домашним свитером из разноцветной шерсти. У свитера был обширный вырез, и в этом вырезе виднелось много матово посверкивающего чистой кожей тела, и капитану это мешало.
   – Меня никто не двигал. Я двигалась сама. Собственно, я особенно никуда и не продвинулась. Я второй заместитель главного редактора. Это весьма… посредственная должность.
   – Какая? – переспросил капитан.
   – Посредственная, – повторила она сухо, – для моего возраста, конечно. Сейчас все по-другому. Сейчас девочки и мальчики после факультета журналистики приходят, кому двадцать два, кому двадцать три, им уже давно куплены должности. Примерно такие, как моя. Есть еще более привлекательные, например, заместитель коммерческого директора или директора по рекламе. Совсем ничего не нужно делать, все делает директор. Сиди себе и учись, если мозги есть. А если нет, просто денежки получай.
   – Ваш… Костик из этой же серии?
   – Нет. – Она улыбнулась. Зубы были безупречными, как и плечи. – С чего вы взяли? Я же говорю – его двигал Володя, а они с Володей сто лет назад начинали в ТАСС или в РИА, я точно не помню. Это… профессионалы, а не мальчики, Андрей…
   – Степанович, – подсказал капитан. – А у вас есть мальчики, которые хотели бы купить должность главного?
   – Должность главного покупать не рекомендуется. Все-таки ведь кто-то должен делать журнал! Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Костик очень хороший журналист, – сказала она решительно, словно специально отказываясь добавить «был», – пишет отлично, в политике разбирается, связи у него везде.
   – Что значит – связи?
   Кира Ятт закурила сигарету и остановилась прямо перед капитаном, который все страдал над своей наперсточной чашкой. Опять он услышал ее запах, что за наказанье такое! И ее матовая кожа мешала думать.
   – Андрей Степанович! Чтобы делать журнал, надо иметь доступ к информации. Что такое информация? То, что приходит по линии информационных агентств, – ерунда, вы понимаете, вчерашний день, это никому не нужно. Необходимо первыми узнавать то, что может стать сенсацией или даже просто событием. Нужно добиваться, чтобы эти события комментировали те, кто в этом хоть что-то понимает. Можете себе представить, что необходимо преодолеть, чтобы получить согласие на интервью, например, от главы администрации президента?
   – Нет, – признался капитан Гальцев, который никогда не пытался интервьюировать главу администрации.
   Больше того, он был искренне уверен, что этот глава на самом деле никому не интересен и получать у него согласие на интервью ни за каким чертом не надо! Ну, не хочет он интервью, значит, пусть будет интервью с группой «Блестящие». Ничуть не хуже, а может, даже и лучше!
   – Костик знал нужных людей везде – и в Думе, и в администрации, и в правительстве, и в МВД, и в МЧС. Ему почти никогда не отказывали, и у нас всегда была возможность подтвердить или опровергнуть информацию. Или получить доступ к каким-нибудь закрытым материалам. У нас же нет первой поправки! Прессе никто ничего показывать не обязан!
   – Ясно, ясно, – пробормотал капитан, глядя в свою записную книжку. В книжке были прочерчены линейки и написано «пон», «втр», «срд».
   Ни «пон», ни «втр», ни «срд» ничего не добавляли к общей картине.
   В Зоологическом музее, куда капитан Гальцев любил наведываться во времена пионерского детства, была композиция – «Глухари на токовище». Чучела облезлых глухарей, пыльная искусственная трава, пыльные искусственные кусты, на заднем плане – нарисованное озеро и березы. Красота.
   «Глухарь» был налицо, а вместо нарисованных берез с озером – модерновая кухня и глоток аристократического кофе.
   Все-таки, наверное, он был ее любовником. И она пристрелила его на площадке между четвертым и пятым этажом, когда он приехал к ней, чтобы выяснить отношения. Может, он хотел завести отношения с кем-то еще, а она, эта блестящая Кира, ему мешала. Ревновала, скандалила или что там еще.
   Капитан зевнул, не разжимая челюстей. Хорошо бы так и было. Несмотря на свежий и дорогой запах, два браслета и матовую кожу.
   – И вы не знаете, зачем именно сегодня он хотел вас видеть? – продолжая скорее свои мысли, чем разговор с ней, спросил он.
   – Нет. Они сильно поссорились днем с первым замом, Гришей Батуриным. Я вошла, когда они орали друг на друга. Потом Гришка ушел, вернее, я их разогнала…
   – Как – разогнали? – перебил насторожившийся, как овчарка, капитан.
   – Да никак, – ответила она нетерпеливо, – велела, чтобы прекратили. Всю редакцию оповестили, что у них опять скандал! Они скандалят всегда… очень громко. Гриша ушел…
   – Подождите, – остановил капитан, – как его зовут?
   – Кого? – не поняла Кира.
   – Того, с кем поскандалил ваш главный.
   – Григорий Алексеевич Батурин. Первый заместитель главного редактора, – продиктовала она почти по слогам, как будто капитан был второгодник.
   – Он себе тоже должность… прикупил?
   – Нет, он пришел к нам два года назад…
   Кира вздохнула. Он был как-то непонятно прямолинеен, этот капитан Гальцев, хотя вовсе не производил впечатление дурака.
   Чем-то я его раздражаю, поняла Кира и даже незаметно оглядела себя, все ли в порядке. Все было в порядке.
   Ей нужно, чтобы он поскорее убрался вон. Она должна дать Тиму «Новопассит», чай и два бутерброда с сыром, уложить его спать, а потом подумать.
   Подумать и поплакать над бедолагой Костиком.
   Что, черт побери, могло произойти в ее подъезде – «охраняемом», как писали в объявлениях о жилье! – не таким уж поздним вечером, в тихом и спокойном центре старой Москвы! Кто стоял на площадке между четвертым и пятым этажом, поджидая лифт, кто выстрелил ему в сердце, и он упал, нелепо взмахнув руками, и портфель отлетел к стене, и подвернулась нога, и рука как-то странно вывернулась, но для Костика это уже не имело никакого значения. Рука ему больше не понадобится никогда.
   Правая, медленно подумала Кира. Правой он писал. Нет, он всегда печатал на компьютере, это она все не могла себя приучить, все ручкой на бумажке строчила, а он печатал.
   У него были милые пожилые родители где-то под Москвой и сестра, лет на пятнадцать его младше, которой он постоянно давал деньги, и дорогая машина, и неослабевающий боевой задор в отношении «девчонок».
   – Простите меня, – выдавила она и взялась за горло, – одну минуту, простите, пожалуйста.
   И выскочила из кухни.
   Проняло, понял капитан Гальцев. Осознала. Теперь начнется истерика, и ни черта у нее не вытянешь. Так всегда бывает.
   Он понюхал остывшую кофейную гущу в своей чашечке – гущи было ровно до половины. Даже на глоток не хватило того кофе, что сварила Кира Ятт. Вот наградил бог фамилией!..
   За деревянной дверью послышалось какое-то шевеление, и капитан, безошибочно распознав это шевеление, негромко позвал:
   – Парень! Зайди сюда!
   После минутного молчания мальчишка возник в проеме.
   – Вы меня? – спросил он вежливо.
   – Слушай, – сказал капитан, – твоя мать угостила меня кофе, а я такой не люблю. У вас нет нормального, из банки?
   – Есть, – подумав, ответил мальчишка, – сейчас.
   Вразвалку – штаны были необъятной ширины и полоскались, как будто он некоторое время шел внутри их, – он вошел в кухню, включил чайник и вытащил громадную белую кружку. Капитан приободрился.
   На кружке была надпись «Серый волк, зубами щелк!» и еще почему-то дата.
   Странная какая-то кружка. На таких кружках должно быть написано «Я люблю Нью-Йорк» и нарисовано сердце с красной стрелой.
   – Почему серый волк? – осведомился капитан.
   – Где? – не понял мальчишка. – А… Это папина кружка. Его мама иногда зовет Серый, потому что он Сергей. То есть звала, – поправился он.
   Папа, надо понимать, бывший муж и отец пацана.
   Н-да. Зубами щелк. Почему-то вдруг смысл этой надписи показался капитану неприличным.
   – Слушай, парень, а ты ничего не слышал – может, шум, или крик, или выстрел?
   – Не-а, – протянул пацан. – Вам сколько кофе?
   – Две ложки. А мать весь вечер дома была?
   Мальчишка моментально принял боевую стойку. Капитану даже показалось, что он видит, как со всех сторон выставились и навострились колючки.
   – Ну конечно, дома! Вы что, с ума сошли? Вы думаете, это она…
   – Я ничего не думаю, – перебил капитан сердито, – я пока просто спрашиваю. Она никуда не выходила?
   – Нет, – почти крикнул мальчишка, – да куда ей выходить-то?! Она после работы всегда дома!
   – А… по телефону разговаривала?
   – Я не знаю! Я не слушаю, что она делает! Я английский учил!
   – У тебя своя комната?
   – Ну, конечно, чья же еще?
   – И ты из нее не выходил?
   – Не выходил я! Я никогда не выхожу, если этот козлина приезжает!.. Очень он мне нужен!
   – Подожди, – попросил капитан, – какой козлина? Мамин начальник, что ли?..
   – Что происходит? – спросила с порога Кира. – Тим, почему ты орешь?
   – Ничего, – заспешил капитан, – парень сделал мне кофе. Ваш, – тут он улыбнулся самой обворожительной улыбкой, – я пить не могу, уж извините.
   – Мам, я папе позвоню, – угрюмо сказал мальчишка. – Может, он приедет?
   – Еще не хватает! – тихо, но очень убедительно воскликнула мать. – Ты знаешь, сколько времени?
   – Мам, у меня есть часы и глаза!
   – Тогда не говори глупостей. Сейчас мы закончим и будем чай пить. И ты пойдешь спать.
   – Мам, ну пусть он приедет!
   – Тим. Нет.
   – Мам, ему ехать три минуты!
   – Нет.
   Так-так, подумал капитан. Серый волк, зубами щелк.
   – Ну и ладно! – злобно сказал мальчишка, повернулся внутри своих штанов и выскочил из кухни. Штаны скрылись намного позже.
   – Что это за мода… – пробормотал капитан, проводив глазами мальчика.
   – Такая, – объяснила Кира.
   – Значит, вы все время были дома, ничего не видели, не слышали, – неожиданно спросил он, – во сколько вы приехали?
   – Около семи, наверное. Или чуть позже семи. Если у меня на работе нет никакого… форс-мажора, я всегда приезжаю примерно в это время.
   – А ваш начальник к вам часто приезжал?
   – Не слишком. Если у нас возникали проблемы на работе и нам надо было обсудить их в спокойной обстановке, приезжал. Никакого, – она поискала слово, – графика приездов у него не было.
   – А почему он с первым замом не обсуждал?
   – Я не знаю, – резко ответила Кира, – может быть, он и обсуждал, но без меня. Ко мне Костик всегда приезжал один.
   – У вас плохие отношения?
   – С кем? – не поняла она.
   – С первым замом?
   – Почему у нас должны быть плохие отношения?
   – Не должны, – раздраженно заявил капитан, – но могут. Вы не хотели стать первым замом? Вы женщина умная, деловая, сразу видно, а всего только второй зам. Тем более вы давно работаете, а этот первый зам – недавно.
   Кира поболтала туркой, в которой еще оставался глоток кофе.
   – Если вы хотите сказать, – начала она, – что я пристрелила Костика на лестнице собственного дома только для того, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и стать первым замом вместо Батурина, говорите это сами.
   – Да вы уж все сказали!.. – пробормотал капитан.
   – Батурин отличный журналист. У нас почему-то принято говорить – неплохой, – отчеканила Кира, – если говорят, что журналист «неплохой», значит, это отличный журналист. У него есть чувство стиля, он хорошо пишет по-русски, что удивительно при его биографии, он жесткий и… правильный организатор. На месте Костика я бы его боялась.
   – В каком смысле?
   – Он дышал ему в спину. Я думаю, что через год он вполне мог бы обставить Костика.
   «Батурин, – записал капитан, – претендент на должность».
   – Это я к тому говорю, – продолжила Кира, словно капитан записал не в записной книжке, а у себя на лбу, и она там легко все прочитала, – что, может быть, Костику имело смысл прикончить Батурина, но никак не наоборот. Все само пришло бы к тому, к чему пришло сейчас – Гришка получит главного, и это будет его журнал.
   – Зачем же ждать? Можно ведь и не ждать, а застрелить, к черту, да и все.
   Кира пожала плечами. Свитер дрогнул, и матовой кожи открылось еще немного больше.
   Капитан дрогнул и отвернулся.
   – Господи, – вдруг произнесла она с тоской, – какой ужас! Костика убили, а мы говорим чудовищные вещи, как будто так и надо!
   – Если не говорить, тогда никто никогда не узнает, кто застрелил вашего… Костика.
   – А узнает, что тогда, – спросила она, – он воскреснет?
   Они помолчали.
   – Нет, – сказала Кира, – Батурин не мог его убить.
   – Почему?
   – Выясняйте сами, – с сердцем ответила она, – вы в милиции служите, вам и карты в руки.
   – Я как раз выясняю. Кто-нибудь, кроме вашего сына, который, как я понял, учил уроки и ничего не видел и не слышал, может подтвердить ваше алиби?
   Вот это был удар так удар.
   Она заморгала и даже отступила немного, наткнувшись спиной на полированную стойку. Капитан смотрел на нее, сделав оловянные глаза.
   Очень хорошо. Давай. Теряй почву под ногами. Знай, что я могу сейчас же уволочь тебя в КПЗ.
   А то «Глухари на токовище», понимаешь!
   За дверью опять произошло какое-то движение, шлепанье босых ног, и в кухне возник высоченный красавец в халате. Волосы у него были взлохмачены, на щеке вмятина от подушки.
   – Вечер добрый, – сказал красавец и зевнул во всю зубастую розовую пасть, – Кирха, что тут у нас происходит?
   Капитан моргнул, прогоняя олово из глаз.
   – Да хоть бы вот он, – как ни в чем не бывало заявила Кира Ятт, наградил бог фамилией!.. – Вот он может подтвердить мое… алиби. Да, Сергунь? Ты можешь?
   – Я все могу, – согласился красавец и спросил деловито, устраиваясь за столом: – Ты сегодня кого-то прикончила?
   – Вы кто? – зверея прямо на глазах, спросил капитан.
   – А вы кто?
   Опять внутренний карман и удостоверение на собачьей цепи.
   – А-а, – уважительно протянул красавец, подцепил из плетенки сушку и стал грызть, сильно сжимая челюсти и хрустя на всю кухню, – а я Сергей Шлях, мы с Кирой… Я ее близкий друг. Ну, вы понимаете.
   – Мы понимаем, – согласился капитан.
   – А что стряслось-то?
   – На лестнице, где лифт останавливается, застрелили моего начальника, – сухо сообщила Кира.
   Красавец присвистнул:
   – Которого ты ждала?
   Кира посмотрела на него и ничего не ответила.
   Капитан внутренне застонал. Композиция «Глухари на токовище» предстала перед ним во всей своей потрясающей красе и силе.
   Значит, любовник этот, а не тот. Значит, именно этого пацан назвал «козлина» – умный мальчик, козлина и есть. Значит, этот знал, что должен приехать тот.
   Так, может, и… убил его? Из ревности?
   Да нет никакой ревности, ты же видишь! Он сидит, жрет сушки, разгрызая их идеальными до отвращения зубами, как пить дать вычищенными зубной пастой «32 Норма» при помощи щетки «Аквафреш флекс директ», ничего не боится, на покойника «козлине» наплевать тридцать раз, он даже сочувствия изобразить не может, да и лень ему его изображать.
   Конечно, возможно, он выдающийся драматический актер, но не похоже, нет, не похоже…
   – Паспорт у вас есть? – проскрипел капитан Гальцев.
   – Как не быть, – воскликнул красавец, – а что? Предъявить?
   Капитан промолчал. Красавец пожал плечами, поднялся, потрепал Киру по плечику привычным хозяйским жестом – вся эта матовая гладкая кожа, очевидно, давно и надежно принадлежала ему – и вышел.
   Кира долила воды в чайник.
   – Он все время был здесь? – спросил капитан.
   – Он приехал минут на двадцать позже меня, – не глядя на него, как будто ей было стыдно, быстро ответила Кира, – мы поужинали, и Сергуня сел работать. Он часто привозит из офиса бумаги. Потом завопила Марья Семеновна, и я отвлеклась.
   Отвлеклась. Хорошее слово, учитывая, что она отвлеклась на труп начальника, которого ожидали к семейному ужину. В смысле начальника, а не труп.
   – Он с вами живет?
   – Нет. Он приезжает, когда мы договариваемся.
   – О сегодняшнем приезде вы тоже договаривались?
   – Вот, – провозгласил красавец и шлепнул на стол паспорт, – вот она, моя краснокожая паспортина! С пропиской все в порядке.
   – Где вы работаете? – спросил капитан, рассматривая паспорт.
   – А что? – вдруг насторожился красавец.
   – Ничего. Мне нужны все данные.
   – Моя работа, – внушительно сказал Сергуня, – к вашим данным не должна иметь никакого отношения.
   – Отвечайте на вопрос, – потребовал капитан сурово, – я сам знаю, что имеет, а что не имеет.
   Как они ему все надоели – и Кира с ее запахом и матовой кожей, и красавец с зубами, и пацан в штанах шириной с Тверскую улицу!..
   – Я работаю директором по продажам в компании «Юнико Бест», – сказал Сергуня, сел и стал трясти ногой, – это крупная западная компания, и я не хотел бы, чтобы на моей работе мне задавали вопросы по поводу… трупа.
   – Где надо, там и зададим, – пообещал капитан.
   Сергей Шлях, тридцать семь, разведен, еще раз разведен, не женат, две дочери – Диана Сергеевна Шлях и Жанна Сергеевна Шлях, соответственно пятнадцати и семи лет от роду.
   – Во сколько вы приехали сюда?
   – В полвосьмого где-то. А что?
   – Вы договаривались о своем визите?
   – Договаривался. А что?
   – Вы всегда договариваетесь?
   – Всегда. А что?
   – Как часто вы здесь бываете?
   – Это зависит от того, насколько я занят. Да почему вас интересует сей факт, я не понимаю?! Убили его не у нас в квартире, а где-то там на лестнице, мы туда не выходили, спросите лучше у вахтерши, кто мог в подъезд войти!
   – Спросим, – согласился капитан, – конечно, спросим. Вы знали, что к вашей… подруге сегодня должен прийти начальник?
   Сергуня пожал атлетическими плечами:
   – Кира, я знал или не знал?
   – Знал, – откликнулась Кира, – я тебе звонила.
   – Точно, – вспомнил Сергуня и искренне улыбнулся капитану Гальцеву. Должно быть, в крупной западной компании научился так улыбаться. – Кира мне позвонила и сказала, что у нее сегодня деловой разговор, и этот… как его… Костик должен приехать после работы и что все это может затянуться.
   – Зачем вы его предупредили?
   Кира закурила и выдохнула дым.
   – Затем, что вечер у меня мог оказаться занят. Я предложила Сергуне перенести… визит.
   – Но я уже настроился, – подхватил Сергуня безмятежно, – мне не хотелось просто так менять планы. Я даже взял с работы бумаги, чтобы их посмотреть, пока Кира будет занята.
   – Вы тоже не слышали ничего подозрительного?
   – Ни-че-го, – по слогам ответил Сергуня, – я люблю музыку. Джаз. Я работал в наушниках. Я всегда работаю в наушниках.
   Должно быть, в крупных западных компаниях принято работать в наушниках.
   Все помолчали.
   – Да нет, – сердечно сказал Сергуня, – мы – это не то, что вам нужно. Мы никого не убивали, правда, Кирха? Мы мирные обыватели, слушаем музыку, ковыряемся в бумажках, ничего интересного.
   – И все-таки его застрелили в подъезде вашего дома, а не его собственного, – буркнул капитан, – хотя в вашем подъезде стрелять очень неудобно. И кодовый замок тут, и вахтерша! Мы ее допросим, конечно, но вряд ли она могла постороннего подозрительного человека впустить, а потом выпустить! И выстрела никто не слышал! Почему?
   – Потому что пистолет был с глушителем, – предположил Сергуня и взял еще одну сушку.
   – Или это была снайперская дальнобойная винтовка и стреляли с Покровского бульвара.
   – Почему с бульвара? – спросил Сергуня. – Это же далеко!
   – Он шутит, – объяснила Кира.
   – Я шучу, – подтвердил капитан.
   Что делать? Ну вот что делать?! Что начальству докладывать?! Да еще журналист, мать его!.. Где там «Дорожный патруль»?! Уже на подходе?
   – Надеюсь, – сказал Сергуня нежно, – вы получили ответы на все ваши вопросы. Надеюсь также, что в моем офисе не станет известно об этом недоразумении. Американцы, знаете, до ужаса щепетильны в таких делах, а я должен получить повышение.
   Мысль о повышении расстроила его, капитан голову мог дать на отсечение. Расстроила и заставила пожалеть о том, что он вообще приехал в этот «злосчастный день» к возлюбленной. Она ведь предупредила, что будет занята с начальником, а он все-таки приперся и теперь влип в историю!
   Он переложил ноги – одну на другую – и стал трясти другой. Кира снова закурила.
   Послышался странный стук – пальцем по деревяшке, – и откуда-то позвали:
   – Андрюш!
   – Да, – откликнулся капитан.
   – Андрюш, тут гости в двенадцатую квартиру. Принимай!
   – Гости? – пробормотала Кира и смяла в пепельнице сигарету. Вид у нее стал встревоженный. – Какие еще гости?
   – Кого вы ждете? – быстро спросил Гальцев. – Кто еще должен нагрянуть?
   Мужские голоса, гулкие на лестничной площадке и приглушенные в квартире, телефонная трель, шаги – Кира застонала сквозь зубы, услышав эти шаги, и капитан посмотрел на нее.
   – Пап!! – завопил пацан в отдалении. – Пап, как хорошо, что ты приехал! У нас тут маминого главного грохнули на лестнице, и маму уже два часа допрашивают!
   – Подожди, Тим, я ничего не понимаю, – послышался низкий голос, и в кухню заглянул взъерошенный мужик в джинсах и куртке, надетой почему-то прямо на майку, хотя до лета было еще далеко.
   – Добрый вечер, – произнес он, оглядев кухню. – Кира, что случилось?
   – Вы кто?! – рявкнул капитан, хотя все было и так понятно.
   – Литвинов Сергей Константинович, – ответил тот, – бывший муж. Мне позвонил сын и сказал, что здесь убийство и подозревают мою бывшую жену. Это правда?
 
   Кира закрыла дверь и на одну секунду прижалась к ней лбом. Лоб был горячий, а дверь холодная.
   Господи, что теперь будет с ее жизнью?.. Кому понадобилось убивать Костика в подъезде ее дома, и этот милиционер – она видела! – так и не поверил, что это не она его убила!
   И Тим зачем-то позвонил Сергею. Она же не разрешила! Что себе позволяет ее сын?! Их общий с Сергеем сын?!
   Она оторвала лоб от полированной двери, потому что услышала шаги, а ей не хотелось, чтобы ее застали в позе полного киношного отчаяния. Из глубины квартиры к ней шел Сергуня в костюме, при галстуке и при портфеле. Он ей улыбался.
   Литвиновых – отца и сына – не было ни видно, ни слышно.
   – Я решил уехать, Кирюха! – провозгласил Сергуня, как будто сообщал что-то очень-очень приятное. – Я же вижу, тебе не до меня! Да еще бывший пожаловал! Так что я лучше поеду. Еще не так поздно.
   «Позвольте, – стремительно подумала Кира, – а утешать меня? Застрелили моего начальника , когда он шел ко мне , и милиция, кажется, абсолютно уверена, что это я его застрелила!»
   – Я вполне успею выспаться, – доверительно сообщил Сергуня, как будто она беспокоилась, успеет он или не успеет, – мне ехать недолго. Это Тимоша ему позвонил?
   Кира молчала.
   – Слушай, – обуваясь, продолжал Сергуня, – а может, Костик сам застрелился? Так бывает. Человек совершает необдуманные поступки, особенно весной. Может, он хотел с тобой поговорить, признаться в чем-нибудь, но не выдержал и застрелился. А? Ты не знаешь, у него были финансовые проблемы?
   – Он не мог застрелиться, – сообщила Кира, глядя в длинную и сильную Сергунину спину, – возле него не было пистолета.
   – А может, пистолет кто-то украл!
   – Например, убийца, – предположила Кира.
   – Ну да, – согласился Сергуня радостно, – видишь, какая хорошая версия!
   – Отличная, – процедила Кира.
   Нужно позвонить Батурину. Нужно позвонить Вовке Николаеву в Нью-Йорк. Нужно позвонить родителям Костика, а завтра к ним поехать.
   Костика убили. Беда пришла.
   Ей предстоит ночь с бедой.
   – Кирюх, я тебе позвоню, когда доеду, чтобы ты не волновалась, – сказал Сергуня, – а завтра ты мне позвони, чтобы я знал, встречаемся мы в пятницу или нет.
   – Если меня не заберут в тюрьму, позвоню, – сухо пообещала Кира.
   – Ну-ну, – предостерегающе как будто попросил Сергуня. Ему неприятно было даже слышать об этом. – Не переживай, все обойдется, Кирха! Ты никуда не выходила, я-то знаю!
   – По-моему, этого недостаточно.
   – Должно быть достаточно. Выше нос!
   Ух, как Кира ненавидела такие стандартные «устойчивые» выражения!
   Сергуня обулся и потопал ногой, получше размещая ее внутри ботинка. Он был спокоен и доброжелателен и вроде ничем не озабочен, кроме вполне объяснимого желания оставить Киру наедине со своими проблемами и «бывшим», но она чувствовала его страх.
   Он был чем-то сильно напуган и уезжал именно из-за этого страха, а не «из благородства».
   – Пока, дорогая. Обещай мне, что не будешь переживать!
   Кира пообещала и во второй раз за эту ночь закрыла дверь.
   Завтра весь дом, все соседи до одного, будут знать, что в их подъезде убили ее начальника, когда он шел к ней. Впрочем, скорее всего все знают уже сегодня.
   Кто?! За что?! Зачем?!
   Кому мог помешать Костик в ее подъезде?! Кому он вообще мог помешать, ловелас, плейбой и бонвиван?!
   И Тим зачем-то вызвал Сергея!
   Она подергала дверь, проверяя, заперта ли – раньше она была уверена, что живет в спокойном и безопасном месте, – и пошла разыскивать своего сына, чтобы наподдать ему как следует. Уж в этом удовольствии она себе точно не откажет!