Страница:
Он анализировал развитие функций и полномочий местных органов власти (прежде всего городских), прослеживал, как совершенствуются их выборы, взаимоотношения центральных и местных властей. Оправдывая с позиций государственной теории самоуправления встроенность муниципальной власти в общий механизм государственной власти, предоставление муниципальным властям многих из прав, которые имела центральная власть, непосредственное участие Советов в осуществлении общегосударственных задач, их деятельность по выполнению указаний центра, формы надзора за местными Советами со стороны центральных властей, он в то же время ратовал за автономию городских Советов и, указывая на то, что движение, определяемое новой экономической политикой, идет именно в эту сторону, сосредоточивал внимание на финансово-бюджетных проблемах деятельности Советов.
Написанная в плане сравнительного анализа муниципальной практики у нас и за рубежом, книга намечала, с учетом опыта других стран, пути оптимального определения доходов и расходов городских Советов. Здесь Л. Велихов видел перспективу усиления самостоятельности, основу для обеспечения необходимой автономии местного самоуправления. «Самое уязвимое место нашего городского самоуправления, – писал он, – находится не в сфере прав, и даже не в сфере надзора, но в сфере средств, а именно в финансовой области»[60]. Понимая, что развитие НЭПа далеко не завершено и нужно двигаться дальше, всемерно пользуясь примерами западных достижений, он высказывал уверенность, что «никаких коренных и неразрешимых противоречий или затруднений для начавшегося муниципального строительства в политическом строе СССР не содержится»[61].
Увы! В политическом строе СССР зрел поворот совсем в другую сторону, и практика беспощадно опровергла все оптимистические надежды ученого. Государство обрушило на свой народ волну репрессий, унесшую вместе с миллионами жизней и жизнь самого Велихова. В стране установился тоталитарный строй, расцвел культ личности И.В. Сталина, повсюду насаждались не только идеологические, но и организационно-экономические штампы, единственно приемлемые для того режима, и уже ни о каком местном самоуправлении не приходилось мечтать.
Если признавать теорию местного самоуправления, так сказать на государственной основе, проповедываемую Л. Велиховым, то она имела для этого социальные основания только в период НЭПа, быстро закончившегося, вопреки первоначальным намерениям лидеров партии и государства ввести его «всерьез и надолго».
Государство стало образцом бюрократически-централизованной организации, хотя в официальных документах по-прежнему отдавалось должное централизму демократическому, соединяющему в идее решение основных вопросов в центре с широкой инициативой и самостоятельностью мест. В стране надолго воцарилось двоемыслие, когда в официальных речах и документах утверждалось одно, а в повседневном реальном быту говорилось прямо противоположное, откровенность в ту пору была опасной и практиковалась, по крайней мере «на людях», мало.
По иронии истории в тот самый момент, когда волна репрессий против «врагов народа» поднялась особенно высоко, появилась «Сталинская Конституция» 1936 г., провозгласившая власть трудящихся в лице Советов депутатов трудящихся, демократические свободы, в том числе свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, неприкосновенность личности, жилища граждан, тайну переписки, всеобщее, равное и прямое избирательное право и т. д. и т. п.
Это был «демократический камуфляж», весьма неприглядный с точки зрения общедемократических стандартов. Внешне респектабельно выглядели и местные органы. Они по-прежнему оставались органами государственной власти. Но теперь избирались на каждом уровне – городском, сельском, районном, областном, окружном – на основе прямых выборов. Советы, по Конституции 1936 г., руководили деятельностью подчиненных им органов управления, местным хозяйственным и культурным развитием, устанавливали местный бюджет. Исполнительными и распорядительными органами Советов являлись избираемые ими исполнительные комитеты. Правда, исполкомы были подотчетны как избравшему их Совету, так и исполкому вышестоящего Совета, однако от кого они в большей степени зависели, в Конституции сказано не было. Текущее законодательство о многом тоже умалчивало. К тому же законодательная деятельность как таковая была к этому времени свернута, и нормативное регулирование перешло по преимуществу к высшим исполнительным органам и органам коммунистической партии.
Наделе местные Советы стали вообще безвластными органами, штампующими проекты решений, подготовленные исполкомами, их аппаратом и в конечном счете местными партийными органами, у которых советские органы были на побегушках. Сессии Советов превратились в кратковременные парадные заседания, где критика была не в чести и где депутаты выступали с речами, заранее написанными для них аппаратными работниками. Местные Советы превратились в простых исполнителей велений центра. Их планы были составными частями единого народнохозяйственного плана, их бюджеты – частью общегосударственного бюджета. Бюджеты местных Советов не разрабатывались исходя из потребностей мест, а утверждались в соответствии с «контрольными цифрами», спускаемыми сверху. Как и исполкомы, отделы и управления исполкомов находились в «двойном подчинении». Руководители этих органов, хотя и утверждались Советами, на самом деле состояли в номенклатуре соответствующих партийных структур и без одобрения партийного аппарата не имели никаких шансов пройти на руководящие должности в аппарат советский. Понятно, что для них указания вышестоящих органов и партийных комитетов имели несравненно больший авторитет и силу, чем решения «своего» Совета. Материальная база местных Советов существенно сократилась, если не в абсолютном, то в относительном отношении, поскольку многочисленные объекты жилищного хозяйства, в том числе водопроводные и канализационные сети, газовое и электрическое снабжение населения и т. п., находились в руках ведомств и подчиненных им предприятий, построенных за годы Советской власти в большинстве, если не во всех регионах страны.
Период войны с гитлеровской Германией и послевоенный период восстановления разрушенной войной экономики еще больше централизовали управление, сложилась административно-командная система с минимально допустимой автономией местных государственных органов, в том числе местных Советов. После смерти И.В. Сталина, разоблачения культа его личности наступил короткий период «оттепели», который, в частности, был отмечен усилением общественного внимания к местным Советам. Исходной была идея о начавшемся процессе перерастания государства во всенародную организацию тружеников социалистического общества. Идеологические метания партии во главе с ее Генеральным секретарем Н.С. Хрущевым, объективно обусловленные чрезмерной централизацией государства и государственного управления, приводили к выводам о необходимости демократизации режима. Но при сохранении его прежних основ эти выводы не имели практического смысла. Тем не менее речь шла о повышении роли Советов, «сочетающих черты государственных и общественных организаций, все более выступающими как общественные организации»[62].
Заглядывая в будущее, авторы очередной Программы КПСС предсказывали, что «расширятся права местных Советов депутатов трудящихся (местного самоуправления). Они будут окончательно решать вопросы местного значения. На решение постоянных комиссий местных Советов должно постепенно передаваться все большее число вопросов местного значения»[63]. На деле попытки передать постоянным комиссиям в порядке эксперимента некоторые управленческие вопросы окончились провалом и были быстро преданы забвению. Вместо расширения прав местных Советов в повестку дня был поставлен вопрос об их ограничении.
Заметим, что идеи о роли местных Советов подчеркивали их значение в решении вопросов именно местного значения. Это было что-то от местного самоуправления, но в искаженной, непоследовательной форме, осуществление которой могло привести в условиях сохранявшегося авторитарного строя только к конфузу. Речь шла о попытках упразднить или заменить сельские Советы общественными старостами с функциями «выдачи справок», о передаче местной промышленности Совнархозам, созданным в пятидесятые годы, о разделении областных и краевых Советов на промышленные и сельские, что резко ослабляло позиции этих Советов в общем руководстве экономическим развитием подведомственных территорий, о выводе из системы районных Советов органов сельскохозяйственного управления и вообще об усилении на местах органов управления, не подчиненных Советам.
И все же сама идея местного самоуправления в нашем государстве не умерла. Она то провозглашалась, то «терялась» в зависимости главным образом от политических и идеологических обстоятельств, причем подчас в международном контексте. Известны были разногласия между коммунистами нашей страны и Югославии, в частности, по поводу тезиса югославских коммунистов, считавших вопреки нашим ортодоксам, что организационную базу народовластия в социалистическом государстве должно составлять производственное и местное самоуправление.
С учетом этого обстоятельства в научной литературе шла полемика о Советах как особых органах самоуправления, причем часть авторов склонялась к буквальному пониманию Советов как органов, самостоятельно решающих все вопросы местного значения, т. е. все вопросы, которые касаются прежде всего населения данной административно-территориальной единицы, развития местного хозяйства и культуры. Другие возражали, находя, что при этом разрушается основной организационный принцип социалистического государства – демократический централизм. Третьи видели в развитии местного самоуправления и определенном ослаблении централизованного руководства процесс отмирания государства и перерастания его в общественное самоуправление и т. д.
Ортодоксальная точка зрения, согласно которой местные Советы – суть местные органы государственной власти, входящие в ее систему, получила непререкаемое утверждение после смещения Н.С. Хрущева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС. И хотя сам термин «местное самоуправление» утвердился в научной литературе, обозначая нерешенную проблему, из официальных документов он исчез. Были приняты многочисленные союзные и республиканские законодательные акты, определяющие статус каждого звена местного Совета, однако, закрепляя в общей, рамочной форме «широкие» полномочия местных Советов, они оказывали мало влияния на их действительную, подчиненную партийному и государственному аппарату роль.
Конституция 1977 г., по сути, закрепила стагнирующее состояние общества, государства и его важнейших институтов, подчеркнув природу местных Советов как звеньев единой системы органов государственной власти, решающих все вопросы местного значения, участвующих в реализации общегосударственных задач, подходя ко всем вопросам с точки зрения интересов общегосударственных и граждан, проживающих на территории Совета, проводя в жизнь решения вышестоящих органов и, в свою очередь, руководя деятельностью нижестоящих Советов. Круг, так сказать, замкнулся. Советы превратились, согласно Конституции СССР, в единую систему представительных органов государственной власти, в которой главным системообразующим фактором стало руководство вышестоящих органов власти нижестоящими.
Новая редакция Программы КПСС, принятая XXVII съездом партии в марте 1986 г., рассматривала Советы в контексте идей о все более полном осуществлении социалистического самоуправления народа, при котором управление не только реализовалось в интересах трудящихся, но и во все большей степени становилось непосредственным делом самих трудящихся. Советы в этом деле выполняли роль политической основы СССР, главного звена социалистического самоуправления народа. Предполагалось, что будет возрастать роль и ответственность местных Советов в обеспечении комплексного экономического и социального развития регионов, в самостоятельном решении задач местного значения, координации и контроле деятельности расположенных на их территории организаций. При этом подчеркивалась сохраняющаяся роль общенародного государства, которое не только не перерастает во всенародную организацию тружеников социалистического общества, но продолжает выступать главным орудием совершенствования социализма и его защиты на международной арене.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что идея Советов (местных, в частности) довольно долго эксплуатировалась в идеологических целях компартией, с учетом того, что в общественном сознании эта идея, безусловно, сочеталась с представлениями о демократическом устройстве общества и государства на базе организаций, возникших благодаря творчеству самого народа. И когда от слов потребовалось перейти к делу, когда в повестку дня встал вопрос о глубоком реформировании общества, о разрушении административно-командной системы, тоталитарного государства, диктатуры компартии и ее аппарата, внимание народа обратилось к Советам, утверждению их полновластия. Выборы народных депутатов СССР в 1989 г., выборы в Верховные Советы республик и местные Советы в 1990–1991 гг. проходили под лозунгом «Вся власть Советам», подразумевавшим переход власти от КПСС к власти народа, объединенного Советами. В контексте этих требований был и лозунг организации местного самоуправления на основе Советов.
3. Закон СССР от 9 апреля 1990 г. «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР»
Написанная в плане сравнительного анализа муниципальной практики у нас и за рубежом, книга намечала, с учетом опыта других стран, пути оптимального определения доходов и расходов городских Советов. Здесь Л. Велихов видел перспективу усиления самостоятельности, основу для обеспечения необходимой автономии местного самоуправления. «Самое уязвимое место нашего городского самоуправления, – писал он, – находится не в сфере прав, и даже не в сфере надзора, но в сфере средств, а именно в финансовой области»[60]. Понимая, что развитие НЭПа далеко не завершено и нужно двигаться дальше, всемерно пользуясь примерами западных достижений, он высказывал уверенность, что «никаких коренных и неразрешимых противоречий или затруднений для начавшегося муниципального строительства в политическом строе СССР не содержится»[61].
Увы! В политическом строе СССР зрел поворот совсем в другую сторону, и практика беспощадно опровергла все оптимистические надежды ученого. Государство обрушило на свой народ волну репрессий, унесшую вместе с миллионами жизней и жизнь самого Велихова. В стране установился тоталитарный строй, расцвел культ личности И.В. Сталина, повсюду насаждались не только идеологические, но и организационно-экономические штампы, единственно приемлемые для того режима, и уже ни о каком местном самоуправлении не приходилось мечтать.
Если признавать теорию местного самоуправления, так сказать на государственной основе, проповедываемую Л. Велиховым, то она имела для этого социальные основания только в период НЭПа, быстро закончившегося, вопреки первоначальным намерениям лидеров партии и государства ввести его «всерьез и надолго».
Государство стало образцом бюрократически-централизованной организации, хотя в официальных документах по-прежнему отдавалось должное централизму демократическому, соединяющему в идее решение основных вопросов в центре с широкой инициативой и самостоятельностью мест. В стране надолго воцарилось двоемыслие, когда в официальных речах и документах утверждалось одно, а в повседневном реальном быту говорилось прямо противоположное, откровенность в ту пору была опасной и практиковалась, по крайней мере «на людях», мало.
По иронии истории в тот самый момент, когда волна репрессий против «врагов народа» поднялась особенно высоко, появилась «Сталинская Конституция» 1936 г., провозгласившая власть трудящихся в лице Советов депутатов трудящихся, демократические свободы, в том числе свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, неприкосновенность личности, жилища граждан, тайну переписки, всеобщее, равное и прямое избирательное право и т. д. и т. п.
Это был «демократический камуфляж», весьма неприглядный с точки зрения общедемократических стандартов. Внешне респектабельно выглядели и местные органы. Они по-прежнему оставались органами государственной власти. Но теперь избирались на каждом уровне – городском, сельском, районном, областном, окружном – на основе прямых выборов. Советы, по Конституции 1936 г., руководили деятельностью подчиненных им органов управления, местным хозяйственным и культурным развитием, устанавливали местный бюджет. Исполнительными и распорядительными органами Советов являлись избираемые ими исполнительные комитеты. Правда, исполкомы были подотчетны как избравшему их Совету, так и исполкому вышестоящего Совета, однако от кого они в большей степени зависели, в Конституции сказано не было. Текущее законодательство о многом тоже умалчивало. К тому же законодательная деятельность как таковая была к этому времени свернута, и нормативное регулирование перешло по преимуществу к высшим исполнительным органам и органам коммунистической партии.
Наделе местные Советы стали вообще безвластными органами, штампующими проекты решений, подготовленные исполкомами, их аппаратом и в конечном счете местными партийными органами, у которых советские органы были на побегушках. Сессии Советов превратились в кратковременные парадные заседания, где критика была не в чести и где депутаты выступали с речами, заранее написанными для них аппаратными работниками. Местные Советы превратились в простых исполнителей велений центра. Их планы были составными частями единого народнохозяйственного плана, их бюджеты – частью общегосударственного бюджета. Бюджеты местных Советов не разрабатывались исходя из потребностей мест, а утверждались в соответствии с «контрольными цифрами», спускаемыми сверху. Как и исполкомы, отделы и управления исполкомов находились в «двойном подчинении». Руководители этих органов, хотя и утверждались Советами, на самом деле состояли в номенклатуре соответствующих партийных структур и без одобрения партийного аппарата не имели никаких шансов пройти на руководящие должности в аппарат советский. Понятно, что для них указания вышестоящих органов и партийных комитетов имели несравненно больший авторитет и силу, чем решения «своего» Совета. Материальная база местных Советов существенно сократилась, если не в абсолютном, то в относительном отношении, поскольку многочисленные объекты жилищного хозяйства, в том числе водопроводные и канализационные сети, газовое и электрическое снабжение населения и т. п., находились в руках ведомств и подчиненных им предприятий, построенных за годы Советской власти в большинстве, если не во всех регионах страны.
Период войны с гитлеровской Германией и послевоенный период восстановления разрушенной войной экономики еще больше централизовали управление, сложилась административно-командная система с минимально допустимой автономией местных государственных органов, в том числе местных Советов. После смерти И.В. Сталина, разоблачения культа его личности наступил короткий период «оттепели», который, в частности, был отмечен усилением общественного внимания к местным Советам. Исходной была идея о начавшемся процессе перерастания государства во всенародную организацию тружеников социалистического общества. Идеологические метания партии во главе с ее Генеральным секретарем Н.С. Хрущевым, объективно обусловленные чрезмерной централизацией государства и государственного управления, приводили к выводам о необходимости демократизации режима. Но при сохранении его прежних основ эти выводы не имели практического смысла. Тем не менее речь шла о повышении роли Советов, «сочетающих черты государственных и общественных организаций, все более выступающими как общественные организации»[62].
Заглядывая в будущее, авторы очередной Программы КПСС предсказывали, что «расширятся права местных Советов депутатов трудящихся (местного самоуправления). Они будут окончательно решать вопросы местного значения. На решение постоянных комиссий местных Советов должно постепенно передаваться все большее число вопросов местного значения»[63]. На деле попытки передать постоянным комиссиям в порядке эксперимента некоторые управленческие вопросы окончились провалом и были быстро преданы забвению. Вместо расширения прав местных Советов в повестку дня был поставлен вопрос об их ограничении.
Заметим, что идеи о роли местных Советов подчеркивали их значение в решении вопросов именно местного значения. Это было что-то от местного самоуправления, но в искаженной, непоследовательной форме, осуществление которой могло привести в условиях сохранявшегося авторитарного строя только к конфузу. Речь шла о попытках упразднить или заменить сельские Советы общественными старостами с функциями «выдачи справок», о передаче местной промышленности Совнархозам, созданным в пятидесятые годы, о разделении областных и краевых Советов на промышленные и сельские, что резко ослабляло позиции этих Советов в общем руководстве экономическим развитием подведомственных территорий, о выводе из системы районных Советов органов сельскохозяйственного управления и вообще об усилении на местах органов управления, не подчиненных Советам.
И все же сама идея местного самоуправления в нашем государстве не умерла. Она то провозглашалась, то «терялась» в зависимости главным образом от политических и идеологических обстоятельств, причем подчас в международном контексте. Известны были разногласия между коммунистами нашей страны и Югославии, в частности, по поводу тезиса югославских коммунистов, считавших вопреки нашим ортодоксам, что организационную базу народовластия в социалистическом государстве должно составлять производственное и местное самоуправление.
С учетом этого обстоятельства в научной литературе шла полемика о Советах как особых органах самоуправления, причем часть авторов склонялась к буквальному пониманию Советов как органов, самостоятельно решающих все вопросы местного значения, т. е. все вопросы, которые касаются прежде всего населения данной административно-территориальной единицы, развития местного хозяйства и культуры. Другие возражали, находя, что при этом разрушается основной организационный принцип социалистического государства – демократический централизм. Третьи видели в развитии местного самоуправления и определенном ослаблении централизованного руководства процесс отмирания государства и перерастания его в общественное самоуправление и т. д.
Ортодоксальная точка зрения, согласно которой местные Советы – суть местные органы государственной власти, входящие в ее систему, получила непререкаемое утверждение после смещения Н.С. Хрущева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС. И хотя сам термин «местное самоуправление» утвердился в научной литературе, обозначая нерешенную проблему, из официальных документов он исчез. Были приняты многочисленные союзные и республиканские законодательные акты, определяющие статус каждого звена местного Совета, однако, закрепляя в общей, рамочной форме «широкие» полномочия местных Советов, они оказывали мало влияния на их действительную, подчиненную партийному и государственному аппарату роль.
Конституция 1977 г., по сути, закрепила стагнирующее состояние общества, государства и его важнейших институтов, подчеркнув природу местных Советов как звеньев единой системы органов государственной власти, решающих все вопросы местного значения, участвующих в реализации общегосударственных задач, подходя ко всем вопросам с точки зрения интересов общегосударственных и граждан, проживающих на территории Совета, проводя в жизнь решения вышестоящих органов и, в свою очередь, руководя деятельностью нижестоящих Советов. Круг, так сказать, замкнулся. Советы превратились, согласно Конституции СССР, в единую систему представительных органов государственной власти, в которой главным системообразующим фактором стало руководство вышестоящих органов власти нижестоящими.
Новая редакция Программы КПСС, принятая XXVII съездом партии в марте 1986 г., рассматривала Советы в контексте идей о все более полном осуществлении социалистического самоуправления народа, при котором управление не только реализовалось в интересах трудящихся, но и во все большей степени становилось непосредственным делом самих трудящихся. Советы в этом деле выполняли роль политической основы СССР, главного звена социалистического самоуправления народа. Предполагалось, что будет возрастать роль и ответственность местных Советов в обеспечении комплексного экономического и социального развития регионов, в самостоятельном решении задач местного значения, координации и контроле деятельности расположенных на их территории организаций. При этом подчеркивалась сохраняющаяся роль общенародного государства, которое не только не перерастает во всенародную организацию тружеников социалистического общества, но продолжает выступать главным орудием совершенствования социализма и его защиты на международной арене.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что идея Советов (местных, в частности) довольно долго эксплуатировалась в идеологических целях компартией, с учетом того, что в общественном сознании эта идея, безусловно, сочеталась с представлениями о демократическом устройстве общества и государства на базе организаций, возникших благодаря творчеству самого народа. И когда от слов потребовалось перейти к делу, когда в повестку дня встал вопрос о глубоком реформировании общества, о разрушении административно-командной системы, тоталитарного государства, диктатуры компартии и ее аппарата, внимание народа обратилось к Советам, утверждению их полновластия. Выборы народных депутатов СССР в 1989 г., выборы в Верховные Советы республик и местные Советы в 1990–1991 гг. проходили под лозунгом «Вся власть Советам», подразумевавшим переход власти от КПСС к власти народа, объединенного Советами. В контексте этих требований был и лозунг организации местного самоуправления на основе Советов.
3. Закон СССР от 9 апреля 1990 г. «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР»
Это был первый закон о местном самоуправлении, аналогов которому в советском государстве не было. Член Политбюро ЦК КПСС В. И. Воротников, которому было по заведенному тогда в ЦК КПСС порядку поручено возглавлять на последних этапах рабочую группу по подготовке закона, на заседании группы, члены которой подчеркивали новаторский характер документа, заявил: «Не должно получиться так, будто мы сейчас только создали Советскую власть и формируем новый политический институт. Нужно как-то помягче это сделать, не так «в лоб». Государственные и общественные начала у нас сочетаются, другое дело, что они были деформированы, многое было у Советов отобрано, на разных уровнях проявляясь по-разному. Беда в том, что мы совершенно лишили самоуправления и самостоятельности низовые организации. Да и в высших сферах многие дела были в руках партийных органов». Но «помягче» не получилось, те, кто работал с самого начала над проектом закона, прекрасно понимали, что они должны помочь создать документ о новом политическом институте, и именно таким он, в конечном счете, и получился.
Надо иметь в виду существование у нас научной дисциплины «Советское строительство», предметом исследования которой служили Советы, а в задачу входила, в частности, разработка научных рекомендаций, улучшающих практику. Таких рекомендаций, изложенных в десятках монографий, сотнях научных статей, было много. Причем в научных трудах, созданных главным образом в 60—70-х гг., шла речь о сочетании общественных и государственных начал в Советах, о необходимости наделения их самостоятельностью в решении вопросов местного значения, о развитии демократических сторон в их деятельности и о многом другом. Ученые, поддерживавшие нить прогрессивной научной мысли в сфере российского государственного строительства и конкретно в области организации и деятельности представительных органов власти, начали предварительную работу по созданию проекта Закона СССР «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства».
Главное было в концепции. Что такое местное самоуправление, как сформулировать его понятие – вот один из главных вопросов, на который надо было сразу же отвечать. Профессора Г.В. Барабашев, К.Ф. Шеремет, М.И. Пискотин, автор этих строк и другие, основываясь на своих знаниях не только Советов, но и местного самоуправления в других государствах, вырабатывали нужные идеи.
Отдавая дань партийной идеологии, без чего тогда еще невозможно было работать, авторы проекта закона определили местное самоуправление как часть социалистического самоуправления народа. Вместе с тем они обозначили местное самоуправление только как территориальное самоуправление. Общественное самоуправление, самоуправление трудовых коллективов – это другие виды самоуправления, взаимодействующие с территориальным, но не входящие в его систему. «Нужно четко определить первый элемент местного самоуправления, – отстаивал свою позицию профессор Ю.А. Тихомиров, – субъект его. Местное самоуправление я не трактую как дела местные, изолированные от общегосударственных, республиканских. Нужно понимать дела местные как дела мои собственные. Дела республиканские – те, в которых я имею долю местную. Дела общесоюзные, в которых я тоже соучаствую, потому что и тут есть местная доля – экологические программы, целевые комплексные программы. Местное самоуправление нужно показать не как локальное, закрытое от Союза, республики или области, а как долю, которая имеет меру самостоятельности»[64]. Это была лишь одна сторона дела. Поэтому большинство высказалось за то, что местное (территориальное) самоуправление в общем плане – это самоорганизация граждан для решения непосредственно или через избираемые ими органы всех вопросов местного значения, исходя из интересов населения и особенностей административно-территориальных единиц на основе законов и соответствующей материально-финансовой базы. Нетрудно заметить, что здесь заложены основные, исходные, существенные стороны определения местного самоуправления, как мы его понимаем сейчас.
Радикальной мерой послужила ликвидация «двойного подчинения» исполнительных органов местного самоуправления. «В целях усиления самостоятельности местных Советов в решении вопросов при участии своего исполнительного аппарата, – говорил на очередном заседании рабочей группы Г.В. Барабашев, – надо установить, что двойное подчинение исполнительных комитетов, отделов и управлений сохраняется только в вопросах методического руководства и контроля законности, а также контроля исполнения законодательства и предписаний вышестоящих органов. В прочих вопросах вышестоящие исполнительные комитеты, их отделы и управления не могут вмешиваться в деятельность соответствующих нижестоящих подразделений аппарата местных Советов». К.Ф. Шеремет предложил отказаться от согласования руководителей местных органов управления, в частности отделов и управлений, при их назначении с соответствующими вышестоящими управлениями местных Советов. При этом он ссылался на существующую пока практику согласования с райкомом, горкомом партии, которого, по его мнению, достаточно: согласование по вертикали ничего не дает.
Развивая суть отмены двойного подчинения, Г.В. Барабашев отмечал, что вышестоящие органы не вправе менять планы работы нижестоящих исполнительных комитетов, отделов и управлений, давать прямые указания, касающиеся расходования бюджетных средств, требовать предварительного согласования актов этих органов по вопросам, относящимся к их собственной компетенции – к самостоятельной компетенции Советов. Вышестоящие органы управления не вправе осуществлять дисциплинарные полномочия в отношении руководителей и сотрудников исполнительного комитета нижестоящих Советов. Эти дисциплинарные полномочия должны осуществляться исключительно самим Советом и его исполнительным комитетом. Нигде в мире нет такого, чтобы взыскания руководителям муниципальных органов выносились вышестоящими властями. Другое дело, что вышестоящие органы, во Франции например, могут отстранять от должности муниципальных служащих.
Местное самоуправление по закону осуществляется в пределах границ административно-территориальных единиц. Но надо было решить, на всех ли уровнях должно оно вводиться или для областных, краевых органов (которые в то время еще не состояли в ранге субъектов Российской Федерации) оно не нужно. В результате дискуссий главным звеном решили обозначить городское и районное звено и в связи с этим, во-первых, все взаимодействие с предприятиями сосредоточить непосредственно в руках городских и районных органов власти; во-вторых, передать городам и районам значительную часть хозяйственных функций, ранее выполнявшихся областью, краем. Мыслилось, что передача городским и районным органам власти всей организационно-экономической работы будет единственно правильным решением в новых хозяйственных условиях. Именно в городах и районах достигается связанность хозяйственного комплекса, предполагающая налаживание прямых отношений предприятий с местными органами. Здесь непосредственно проявляются и сталкиваются интересы предприятий и территорий, проблемы взаимодействия носят конкретный характер. Здесь же, по логике, и должны решаться все вопросы взаимоотношений Советов с предприятиями. До недавних пор это было невозможно ввиду отсутствия у предприятий самостоятельности. В период подготовки закона предпосылки для этого созревали. При этом потребуется организационная перестройка аппарата городских Советов, повышение квалификации работников соответствующих подразделений, отработка новых методов и др.
В связи с этим нужна существенная передвижка вниз всех основных хозяйственных функций Советов. В наибольшей степени процесс децентрализации затронет социальную сферу. В новых условиях городские и районные органы власти будут нести полную ответственность за жилищно-коммунальное хозяйство, торговлю, общественное питание и бытовое обслуживание; обеспечивать функционирование учреждений народного образования, здравоохранения и культуры; решать основную часть вопросов по комплексному развитию территорий, охране окружающей среды, градостроительству и архитектуре, регулированию занятости.
Как слишком крупные территориальные образования области и края, по замыслу рабочей группы, не вписывались в систему местного самоуправления. Поэтому им отводилась роль координаторов деятельности городских и районных Советов, разработчиков и реализаторов за счет средств областного, краевого бюджета программ областного, краевого значения.
Долго не высвечивалась роль сельсоветов и поселков, но после долгих дискуссий в проект закона было внесено положение о том, что первичным территориальным уровнем самоуправления могут быть и сельсовет, и поселок, окончательное же слово по этому вопросу оставалось за союзными и автономными республиками.
Разработчики понимали, что речь идет не об очередном законе «О повышении роли местных Советов». Закон должен был трактовать новые вопросы местного самоуправления, но в то же время эйфория представлений о возможностях Советов их не покидала, и организационной основой местного самоуправления оставались местные Советы как представительные органы власти, которые на своей территории координируют деятельность всей системы местного самоуправления. Именно системы!
Много внимания разработчики уделили формам непосредственного участия населения в самоуправлении – референдумам прежде всего. В систему местного самоуправления включили Советы народных депутатов, органы общественной самодеятельности (домовые, уличные, квартальные, поселковые, сельские комитеты), формы непосредственной демократии (общие собрания граждан, сельские сходы, местные референдумы и обсуждения населением важнейших вопросов местного значения).
Первоначально решили, что в законе следует установить основы демократического применения базовых форм местного самоуправления, в том числе сессий местных Советов, заседаний постоянных комиссий и т. д. Впоследствии пришли к выводу, что в «общие начала» самоуправления эти детали не вписываются и их установление следует отнести к компетенции союзных и автономных республик.
Большое значение разработчики придали вопросам экономической самостоятельности местного самоуправления, понимая с самого начала, что здесь заключены гарантии реальности нового политического института. На заседании 12 декабря 1988 г. М.И. Пискотин заявил: надо всячески поддержать идею муниципальной собственности. В то время, когда в тумане были судьбы государственной собственности, он утверждал, что «государственная собственность должна прекратить свое существование как ничейная собственность. Наша бесхозяйственность в основе своей лежит на том, что государственная собственность – ничья собственность. И это можно прекратить, если государственная собственность распадется на собственность общесоюзную, республиканскую и местную. Более того, даже если при этом на всех уровнях она распадется на собственность, которая находится в распоряжении государственных органов, и собственность, которая находится у государственных предприятий и населения. Наряду с государственной существует общественная собственность. Она будет выступать в форме кооперативной, в форме собственности общественных организаций, собственности местных коллективов, трудовых коллективов. С этой точки зрения не обязательно ждать, пока этот вопрос будет разрешен «сверху». Сейчас есть возможность в нашем законе закрепить муниципальную собственность. Я думаю, что это надо сделать, и в нее должно входить все, что является сферой владения, пользования и распоряжения со стороны местных органов государственной власти.
Надо иметь в виду существование у нас научной дисциплины «Советское строительство», предметом исследования которой служили Советы, а в задачу входила, в частности, разработка научных рекомендаций, улучшающих практику. Таких рекомендаций, изложенных в десятках монографий, сотнях научных статей, было много. Причем в научных трудах, созданных главным образом в 60—70-х гг., шла речь о сочетании общественных и государственных начал в Советах, о необходимости наделения их самостоятельностью в решении вопросов местного значения, о развитии демократических сторон в их деятельности и о многом другом. Ученые, поддерживавшие нить прогрессивной научной мысли в сфере российского государственного строительства и конкретно в области организации и деятельности представительных органов власти, начали предварительную работу по созданию проекта Закона СССР «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства».
Главное было в концепции. Что такое местное самоуправление, как сформулировать его понятие – вот один из главных вопросов, на который надо было сразу же отвечать. Профессора Г.В. Барабашев, К.Ф. Шеремет, М.И. Пискотин, автор этих строк и другие, основываясь на своих знаниях не только Советов, но и местного самоуправления в других государствах, вырабатывали нужные идеи.
Отдавая дань партийной идеологии, без чего тогда еще невозможно было работать, авторы проекта закона определили местное самоуправление как часть социалистического самоуправления народа. Вместе с тем они обозначили местное самоуправление только как территориальное самоуправление. Общественное самоуправление, самоуправление трудовых коллективов – это другие виды самоуправления, взаимодействующие с территориальным, но не входящие в его систему. «Нужно четко определить первый элемент местного самоуправления, – отстаивал свою позицию профессор Ю.А. Тихомиров, – субъект его. Местное самоуправление я не трактую как дела местные, изолированные от общегосударственных, республиканских. Нужно понимать дела местные как дела мои собственные. Дела республиканские – те, в которых я имею долю местную. Дела общесоюзные, в которых я тоже соучаствую, потому что и тут есть местная доля – экологические программы, целевые комплексные программы. Местное самоуправление нужно показать не как локальное, закрытое от Союза, республики или области, а как долю, которая имеет меру самостоятельности»[64]. Это была лишь одна сторона дела. Поэтому большинство высказалось за то, что местное (территориальное) самоуправление в общем плане – это самоорганизация граждан для решения непосредственно или через избираемые ими органы всех вопросов местного значения, исходя из интересов населения и особенностей административно-территориальных единиц на основе законов и соответствующей материально-финансовой базы. Нетрудно заметить, что здесь заложены основные, исходные, существенные стороны определения местного самоуправления, как мы его понимаем сейчас.
Радикальной мерой послужила ликвидация «двойного подчинения» исполнительных органов местного самоуправления. «В целях усиления самостоятельности местных Советов в решении вопросов при участии своего исполнительного аппарата, – говорил на очередном заседании рабочей группы Г.В. Барабашев, – надо установить, что двойное подчинение исполнительных комитетов, отделов и управлений сохраняется только в вопросах методического руководства и контроля законности, а также контроля исполнения законодательства и предписаний вышестоящих органов. В прочих вопросах вышестоящие исполнительные комитеты, их отделы и управления не могут вмешиваться в деятельность соответствующих нижестоящих подразделений аппарата местных Советов». К.Ф. Шеремет предложил отказаться от согласования руководителей местных органов управления, в частности отделов и управлений, при их назначении с соответствующими вышестоящими управлениями местных Советов. При этом он ссылался на существующую пока практику согласования с райкомом, горкомом партии, которого, по его мнению, достаточно: согласование по вертикали ничего не дает.
Развивая суть отмены двойного подчинения, Г.В. Барабашев отмечал, что вышестоящие органы не вправе менять планы работы нижестоящих исполнительных комитетов, отделов и управлений, давать прямые указания, касающиеся расходования бюджетных средств, требовать предварительного согласования актов этих органов по вопросам, относящимся к их собственной компетенции – к самостоятельной компетенции Советов. Вышестоящие органы управления не вправе осуществлять дисциплинарные полномочия в отношении руководителей и сотрудников исполнительного комитета нижестоящих Советов. Эти дисциплинарные полномочия должны осуществляться исключительно самим Советом и его исполнительным комитетом. Нигде в мире нет такого, чтобы взыскания руководителям муниципальных органов выносились вышестоящими властями. Другое дело, что вышестоящие органы, во Франции например, могут отстранять от должности муниципальных служащих.
Местное самоуправление по закону осуществляется в пределах границ административно-территориальных единиц. Но надо было решить, на всех ли уровнях должно оно вводиться или для областных, краевых органов (которые в то время еще не состояли в ранге субъектов Российской Федерации) оно не нужно. В результате дискуссий главным звеном решили обозначить городское и районное звено и в связи с этим, во-первых, все взаимодействие с предприятиями сосредоточить непосредственно в руках городских и районных органов власти; во-вторых, передать городам и районам значительную часть хозяйственных функций, ранее выполнявшихся областью, краем. Мыслилось, что передача городским и районным органам власти всей организационно-экономической работы будет единственно правильным решением в новых хозяйственных условиях. Именно в городах и районах достигается связанность хозяйственного комплекса, предполагающая налаживание прямых отношений предприятий с местными органами. Здесь непосредственно проявляются и сталкиваются интересы предприятий и территорий, проблемы взаимодействия носят конкретный характер. Здесь же, по логике, и должны решаться все вопросы взаимоотношений Советов с предприятиями. До недавних пор это было невозможно ввиду отсутствия у предприятий самостоятельности. В период подготовки закона предпосылки для этого созревали. При этом потребуется организационная перестройка аппарата городских Советов, повышение квалификации работников соответствующих подразделений, отработка новых методов и др.
В связи с этим нужна существенная передвижка вниз всех основных хозяйственных функций Советов. В наибольшей степени процесс децентрализации затронет социальную сферу. В новых условиях городские и районные органы власти будут нести полную ответственность за жилищно-коммунальное хозяйство, торговлю, общественное питание и бытовое обслуживание; обеспечивать функционирование учреждений народного образования, здравоохранения и культуры; решать основную часть вопросов по комплексному развитию территорий, охране окружающей среды, градостроительству и архитектуре, регулированию занятости.
Как слишком крупные территориальные образования области и края, по замыслу рабочей группы, не вписывались в систему местного самоуправления. Поэтому им отводилась роль координаторов деятельности городских и районных Советов, разработчиков и реализаторов за счет средств областного, краевого бюджета программ областного, краевого значения.
Долго не высвечивалась роль сельсоветов и поселков, но после долгих дискуссий в проект закона было внесено положение о том, что первичным территориальным уровнем самоуправления могут быть и сельсовет, и поселок, окончательное же слово по этому вопросу оставалось за союзными и автономными республиками.
Разработчики понимали, что речь идет не об очередном законе «О повышении роли местных Советов». Закон должен был трактовать новые вопросы местного самоуправления, но в то же время эйфория представлений о возможностях Советов их не покидала, и организационной основой местного самоуправления оставались местные Советы как представительные органы власти, которые на своей территории координируют деятельность всей системы местного самоуправления. Именно системы!
Много внимания разработчики уделили формам непосредственного участия населения в самоуправлении – референдумам прежде всего. В систему местного самоуправления включили Советы народных депутатов, органы общественной самодеятельности (домовые, уличные, квартальные, поселковые, сельские комитеты), формы непосредственной демократии (общие собрания граждан, сельские сходы, местные референдумы и обсуждения населением важнейших вопросов местного значения).
Первоначально решили, что в законе следует установить основы демократического применения базовых форм местного самоуправления, в том числе сессий местных Советов, заседаний постоянных комиссий и т. д. Впоследствии пришли к выводу, что в «общие начала» самоуправления эти детали не вписываются и их установление следует отнести к компетенции союзных и автономных республик.
Большое значение разработчики придали вопросам экономической самостоятельности местного самоуправления, понимая с самого начала, что здесь заключены гарантии реальности нового политического института. На заседании 12 декабря 1988 г. М.И. Пискотин заявил: надо всячески поддержать идею муниципальной собственности. В то время, когда в тумане были судьбы государственной собственности, он утверждал, что «государственная собственность должна прекратить свое существование как ничейная собственность. Наша бесхозяйственность в основе своей лежит на том, что государственная собственность – ничья собственность. И это можно прекратить, если государственная собственность распадется на собственность общесоюзную, республиканскую и местную. Более того, даже если при этом на всех уровнях она распадется на собственность, которая находится в распоряжении государственных органов, и собственность, которая находится у государственных предприятий и населения. Наряду с государственной существует общественная собственность. Она будет выступать в форме кооперативной, в форме собственности общественных организаций, собственности местных коллективов, трудовых коллективов. С этой точки зрения не обязательно ждать, пока этот вопрос будет разрешен «сверху». Сейчас есть возможность в нашем законе закрепить муниципальную собственность. Я думаю, что это надо сделать, и в нее должно входить все, что является сферой владения, пользования и распоряжения со стороны местных органов государственной власти.