Страница:
Нет оснований усматривать наличие медицинского критерия и у лиц, совершивших преступление в состоянии простого алкогольного опьянения. В отличие от психических болезней, простое алкогольное опьянение, вне зависимости от его тяжести, не может рассматриваться как болезненное расстройство психики. Прием алкоголя, приводящий человека в состояние простого опьянения, всегда мотивирован. Человек произвольно принимает алкоголь в целях подъема настроения, в силу обычаев, традиций и т. п. При этом произволен не только сам прием алкоголя, но и количество выпитого, что в значительной мере определяет поведение человека в состоянии опьянения. Лицо добровольно, по своему желанию употребляющее алкоголь, наркотические средства или другие одурманивающие вещества, заведомо знает об их действии на организм, предвидит их возможные последствия в этом состоянии и по своему усмотрению выбирает тот или иной вариант поведения. Кроме того, это поведение в немалой степени обусловлено и такими факторами, как морально-этические свойства личности, воспитание, привычки, жизненный уклад и т. п. Все это не дает оснований отождествлять простое алкогольное опьянение с болезненным расстройством психики, чем и обусловлено неодинаковое отношение законодателя к противоправным действиям, совершаемым психически больными, и лицами, находившимися в состоянии алкогольного, наркотического и иных аналогичных форм опьянения (ст. 23 УК РФ).
Особого внимания заслуживает вопрос о пределах компетенции экспертов-психиатров. При этом прежде всего следует подчеркнуть, что установление обоих критериев невменяемости не предопределяет разграничения врачебных и судебной функций. Совершенно очевидно, что медицинский критерий устанавливается только экспертами-психиатрами, поскольку знаменует собой констатацию психического расстройства, его конкретную болезненную форму (нозологическую единицу), в конечном итоге – диагноз психического заболевания. Что касается установления юридического критерия, то, несмотря на его название («юридический»), он также может быть установлен только экспертами-психиатрами. Дело в том, что выражающая юридический критерий невозможность лица осознавать фактический характер, общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими обусловлена не чем иным, как степенью, глубиной психического расстройства, тяжестью поражения психики, а для этого необходим тщательный психиатрический анализ личности подэкспертного.
Установление обоих критериев невменяемости – «медицинского» и «юридического» – входит в прямые обязанности судебно-психиатрической экспертизы. Иное дело – вывод о вменяемости – невменяемости, для которого наличия только этих двух критериев недостаточно.
Существенный недостаток, способный оказать негативное влияние как на следственно-судебную, так и на судебно-психиатрическую оценку, заключается в том, что в действующем УК РФ нет четкого подхода к трактовке и порядку установления состояния невменяемости. В связи с этим представляется вполне обоснованным утверждение Б.К. Протченко о том, что невменяемость – одно из основных правовых понятий. Отсюда следует, что установление судебно-психиатрической экспертизой двух критериев невменяемости имеет исключительно медицинское значение, ибо если медицинский критерий – это качественный показатель заболевания в виде обобщенных клинических данных, в конечном итоге – диагноз, то юридический критерий, неоправданно именуемый так, – это количественный показатель, характеризующий те же клинические данные, но уже с точки зрения их тяжести. Однако такую одностороннюю оценку, с позиции только врачей-психиатров, Б.К. Протченко вполне обоснованно считает недостаточной, так как самые достоверные данные о состоянии психики человека еще не могут служить мерилом правового понятия невменяемости. Иными словами, правовая наука не может исходить из медицинских представлений, когда речь идет о категориях права.
В связи с этим автор выделяет три юридических признака, формирующих понятие невменяемости. Для того чтобы уголовно-правовая норма, устанавливающая невменяемость, начала действовать и наступили предусмотренные ею правовые последствия (исключение ответственности), необходимо прежде всего наличие предопределенного этой нормой юридического факта: доказанного совершения деяния, предусмотренного уголовным законом. Этот правовой признак служит поводом, обусловливающим саму возможность вопроса о невменяемости лица. Второй обязательный юридический признак – совершение деяния именно данным лицом, что также должно быть предметом доказывания. Наконец, третий правовой признак – невиновное совершение деяния, обусловленное отсутствием умысла и неосторожности в действиях лица, которое в силу болезненного расстройства психики не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. Этот признак определяется на основе первых двух и включает в себя элементы медицинского характера, которые оказывают влияние на признание невиновности лица лишь при условии, если доказан факт совершения им конкретного общественно опасного деяния. Такое решение согласно закону может быть принято только судом[2].
Отсюда необходимость критического подхода к устаревшей Инструкции от 27 октября 1970 г., которая в качестве одной из основных задач судебно-психиатрической экспертизы предусматривает не только определение экспертами-психиатрами психического состояния лица, но и дачу ими заключения «о вменяемости подозреваемых, обвиняемых, подсудимых» (п. «а» гл. 1). На необоснованность такого подхода к выводам заключения экспертов-психиатров прямо указано в пункте 3.9 ранее упомянутого приказа Минздрава РФ № 401 от 12 августа 2003 г.: «Не допускаются экспертные суждения и выводы по вопросам, относящимся к исключительной компетенции органа (лица), ведущего производство по уголовному или гражданскому делу (вывод о вменяемости – невменяемости…)». Более того, в информационном письме ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского от 2001 г. особо подчеркивается, что эксперты-психиатры не в праве употреблять даже сами термины «вменяемость» и «невменяемость», а следователь и суд неправомочны требовать этого от экспертов. Таким образом, из всего сказанного следует, что задача врачей-психиатров, проводящих судебно-психиатрическую экспертизу, должна сводиться к заключению не о вменяемости или невменяемости обследуемого лица (это прерогатива суда!), а о его психическом состоянии, об отсутствии или наличии у него болезненного нарушения психики, в том числе и во время совершения общественно опасного деяния, о тяжести этого расстройства. То, что суждение о тяжести болезненного психического расстройства эксперты-психиатры исходя из требований закона вынуждены будут облекать в словесную форму «юридического» критерия (как возможность или невозможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими), не должно отождествляться с выводом о вменяемости или невменяемости подэкспертного.
Среди значительного числа подэкспертных нередко встречаются лица с пограничными формами психической патологии в виде неглубокого интеллектуального снижения, легких эмоционально-волевых и других нарушений. Пограничный характер подобных аномалий и расстройств не исключает у таких лиц возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, т. е. дает суду основание признать их вменяемыми. Вместе с тем имеющиеся у таких вменяемых лиц психические отклонения, которые органически «вписываются» в психологическую структуру личности, могут накладывать отпечаток на их противоправное поведение в конкретной криминальной ситуации. Особенности экспертной оценки таких случаев отражены в ст. 22 УК РФ, которая сформулирована следующим образом: «1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. 2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».
Если в тексте данной статьи УК медицинский критерий налицо, то юридический критерий невменяемости представлен в частично нарушенном, «усеченном» виде. И хотя в действующем УК термин «ограниченная», «уменьшенная» вменяемость не упоминается и конкретных рекомендаций об употреблении этого понятия в названной норме нет, ст. 22 УК, по сути, решает вопрос в пользу именно этого понятия. При этом следует, однако, отметить, что установление невозможности лица в полной мере (либо возможности не в полной мере) осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий должно быть отнесено не только и даже не столько к компетенции экспертов-психиатров, сколько психологов, тем более что такая оценка предусмотрена в отношении несовершеннолетних, причем даже в тех случаях, когда отсутствует и медицинский критерий невменяемости, например в ч. 3 ст. 27 УПК, где речь идет о наличии умственной отсталости несовершеннолетних, не связанной с психическим расстройством. В ч. 3. ст. 20 УК также говорится о том, что если несовершеннолетний достиг возраста, с которого начинается уголовная ответственность, «но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности. Здесь, надо полагать, несмотря на наличие «усеченного» юридического критерия, законодатель предельно полно реализовал принцип гуманности, предусмотренный ст. 7 УК РФ. В такого рода случаях решение вопроса о невозможности «в полной мере» осознавать характер своих действий и руководить ими относится к компетенции экспертов-психологов, а при необходимости подтвердить отсутствие болезненных психических расстройств целесообразно проведение комплексной психолого-психиатрической экспертизы.
Состояние вменяемости – невменяемости устанавливается судом только на один период времени – на время совершения общественно опасного деяния. Если же во время совершения преступления человек был психически здоров, а впоследствии, в стадии предварительного следствия, до вынесения судом приговора либо уже после осуждения (во время отбывания наказания) у него наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, то такое лицо в соответствии со ст. 81 УК РФ освобождается от дальнейшего отбывания наказания. Применительно к данной статье речь идет не о вменяемости – невменяемости, так как лицо, заболевшее психическим расстройством после совершения преступления, должно быть согласно ст. 21 УК признано вменяемым, а об установлении уголовно-процессуальной недееспособности, т. е. неспособности в силу своего болезненного состояния психики участвовать в производстве по делу и осуществлять самостоятельное свое право на защиту.
Критерии, содержащиеся в ст. 21 и 81 УК РФ, которые в обоих случаях могут быть определены как медицинский и юридический, по своему значению далеко не равнозначны. Государству, обществу не безразлично: имеет ли оно дело с преступником, заслуживающим уголовного наказания, или с тяжело психически больным человеком, общественно опасные действия которого – это не вина его, а беда. Законодательные положения, отражающие аналогичный подход к решению указанных вопросов, содержатся также в ч. 1 ст. 443 и ст. 445 УПК. При диагностике психических нарушений, возникающих после совершения преступления, эксперты должны оценить форму психической патологии, варианты ее течения и исход. Это необходимо для конкретных рекомендаций о мерах медицинского характера и выводов о перспективах дальнейшей после выздоровления уголовно-процессуальной деятельности подэкспертного.
В ч. 4. ст. 81 УК РФ предусмотрено, что лица, заболевшие после совершения преступления, в случае их выздоровления могут подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли предусмотренные законом сроки давности. Таким образом, при временных расстройствах психической деятельности указанные лица после лечения возвращаются на следствие и суд, а при хронических психических заболеваниях по окончании принудительного лечения утрачивают способность участвовать в следственно-судебных действиях и остаются в ведении органов здравоохранения.
Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших
Судебно-психиатрическая экспертиза и психиатрическое освидетельствование осужденных
Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе
Особого внимания заслуживает вопрос о пределах компетенции экспертов-психиатров. При этом прежде всего следует подчеркнуть, что установление обоих критериев невменяемости не предопределяет разграничения врачебных и судебной функций. Совершенно очевидно, что медицинский критерий устанавливается только экспертами-психиатрами, поскольку знаменует собой констатацию психического расстройства, его конкретную болезненную форму (нозологическую единицу), в конечном итоге – диагноз психического заболевания. Что касается установления юридического критерия, то, несмотря на его название («юридический»), он также может быть установлен только экспертами-психиатрами. Дело в том, что выражающая юридический критерий невозможность лица осознавать фактический характер, общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими обусловлена не чем иным, как степенью, глубиной психического расстройства, тяжестью поражения психики, а для этого необходим тщательный психиатрический анализ личности подэкспертного.
Установление обоих критериев невменяемости – «медицинского» и «юридического» – входит в прямые обязанности судебно-психиатрической экспертизы. Иное дело – вывод о вменяемости – невменяемости, для которого наличия только этих двух критериев недостаточно.
Существенный недостаток, способный оказать негативное влияние как на следственно-судебную, так и на судебно-психиатрическую оценку, заключается в том, что в действующем УК РФ нет четкого подхода к трактовке и порядку установления состояния невменяемости. В связи с этим представляется вполне обоснованным утверждение Б.К. Протченко о том, что невменяемость – одно из основных правовых понятий. Отсюда следует, что установление судебно-психиатрической экспертизой двух критериев невменяемости имеет исключительно медицинское значение, ибо если медицинский критерий – это качественный показатель заболевания в виде обобщенных клинических данных, в конечном итоге – диагноз, то юридический критерий, неоправданно именуемый так, – это количественный показатель, характеризующий те же клинические данные, но уже с точки зрения их тяжести. Однако такую одностороннюю оценку, с позиции только врачей-психиатров, Б.К. Протченко вполне обоснованно считает недостаточной, так как самые достоверные данные о состоянии психики человека еще не могут служить мерилом правового понятия невменяемости. Иными словами, правовая наука не может исходить из медицинских представлений, когда речь идет о категориях права.
В связи с этим автор выделяет три юридических признака, формирующих понятие невменяемости. Для того чтобы уголовно-правовая норма, устанавливающая невменяемость, начала действовать и наступили предусмотренные ею правовые последствия (исключение ответственности), необходимо прежде всего наличие предопределенного этой нормой юридического факта: доказанного совершения деяния, предусмотренного уголовным законом. Этот правовой признак служит поводом, обусловливающим саму возможность вопроса о невменяемости лица. Второй обязательный юридический признак – совершение деяния именно данным лицом, что также должно быть предметом доказывания. Наконец, третий правовой признак – невиновное совершение деяния, обусловленное отсутствием умысла и неосторожности в действиях лица, которое в силу болезненного расстройства психики не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. Этот признак определяется на основе первых двух и включает в себя элементы медицинского характера, которые оказывают влияние на признание невиновности лица лишь при условии, если доказан факт совершения им конкретного общественно опасного деяния. Такое решение согласно закону может быть принято только судом[2].
Отсюда необходимость критического подхода к устаревшей Инструкции от 27 октября 1970 г., которая в качестве одной из основных задач судебно-психиатрической экспертизы предусматривает не только определение экспертами-психиатрами психического состояния лица, но и дачу ими заключения «о вменяемости подозреваемых, обвиняемых, подсудимых» (п. «а» гл. 1). На необоснованность такого подхода к выводам заключения экспертов-психиатров прямо указано в пункте 3.9 ранее упомянутого приказа Минздрава РФ № 401 от 12 августа 2003 г.: «Не допускаются экспертные суждения и выводы по вопросам, относящимся к исключительной компетенции органа (лица), ведущего производство по уголовному или гражданскому делу (вывод о вменяемости – невменяемости…)». Более того, в информационном письме ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского от 2001 г. особо подчеркивается, что эксперты-психиатры не в праве употреблять даже сами термины «вменяемость» и «невменяемость», а следователь и суд неправомочны требовать этого от экспертов. Таким образом, из всего сказанного следует, что задача врачей-психиатров, проводящих судебно-психиатрическую экспертизу, должна сводиться к заключению не о вменяемости или невменяемости обследуемого лица (это прерогатива суда!), а о его психическом состоянии, об отсутствии или наличии у него болезненного нарушения психики, в том числе и во время совершения общественно опасного деяния, о тяжести этого расстройства. То, что суждение о тяжести болезненного психического расстройства эксперты-психиатры исходя из требований закона вынуждены будут облекать в словесную форму «юридического» критерия (как возможность или невозможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими), не должно отождествляться с выводом о вменяемости или невменяемости подэкспертного.
Среди значительного числа подэкспертных нередко встречаются лица с пограничными формами психической патологии в виде неглубокого интеллектуального снижения, легких эмоционально-волевых и других нарушений. Пограничный характер подобных аномалий и расстройств не исключает у таких лиц возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, т. е. дает суду основание признать их вменяемыми. Вместе с тем имеющиеся у таких вменяемых лиц психические отклонения, которые органически «вписываются» в психологическую структуру личности, могут накладывать отпечаток на их противоправное поведение в конкретной криминальной ситуации. Особенности экспертной оценки таких случаев отражены в ст. 22 УК РФ, которая сформулирована следующим образом: «1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. 2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».
Если в тексте данной статьи УК медицинский критерий налицо, то юридический критерий невменяемости представлен в частично нарушенном, «усеченном» виде. И хотя в действующем УК термин «ограниченная», «уменьшенная» вменяемость не упоминается и конкретных рекомендаций об употреблении этого понятия в названной норме нет, ст. 22 УК, по сути, решает вопрос в пользу именно этого понятия. При этом следует, однако, отметить, что установление невозможности лица в полной мере (либо возможности не в полной мере) осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий должно быть отнесено не только и даже не столько к компетенции экспертов-психиатров, сколько психологов, тем более что такая оценка предусмотрена в отношении несовершеннолетних, причем даже в тех случаях, когда отсутствует и медицинский критерий невменяемости, например в ч. 3 ст. 27 УПК, где речь идет о наличии умственной отсталости несовершеннолетних, не связанной с психическим расстройством. В ч. 3. ст. 20 УК также говорится о том, что если несовершеннолетний достиг возраста, с которого начинается уголовная ответственность, «но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности. Здесь, надо полагать, несмотря на наличие «усеченного» юридического критерия, законодатель предельно полно реализовал принцип гуманности, предусмотренный ст. 7 УК РФ. В такого рода случаях решение вопроса о невозможности «в полной мере» осознавать характер своих действий и руководить ими относится к компетенции экспертов-психологов, а при необходимости подтвердить отсутствие болезненных психических расстройств целесообразно проведение комплексной психолого-психиатрической экспертизы.
Состояние вменяемости – невменяемости устанавливается судом только на один период времени – на время совершения общественно опасного деяния. Если же во время совершения преступления человек был психически здоров, а впоследствии, в стадии предварительного следствия, до вынесения судом приговора либо уже после осуждения (во время отбывания наказания) у него наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, то такое лицо в соответствии со ст. 81 УК РФ освобождается от дальнейшего отбывания наказания. Применительно к данной статье речь идет не о вменяемости – невменяемости, так как лицо, заболевшее психическим расстройством после совершения преступления, должно быть согласно ст. 21 УК признано вменяемым, а об установлении уголовно-процессуальной недееспособности, т. е. неспособности в силу своего болезненного состояния психики участвовать в производстве по делу и осуществлять самостоятельное свое право на защиту.
Критерии, содержащиеся в ст. 21 и 81 УК РФ, которые в обоих случаях могут быть определены как медицинский и юридический, по своему значению далеко не равнозначны. Государству, обществу не безразлично: имеет ли оно дело с преступником, заслуживающим уголовного наказания, или с тяжело психически больным человеком, общественно опасные действия которого – это не вина его, а беда. Законодательные положения, отражающие аналогичный подход к решению указанных вопросов, содержатся также в ч. 1 ст. 443 и ст. 445 УПК. При диагностике психических нарушений, возникающих после совершения преступления, эксперты должны оценить форму психической патологии, варианты ее течения и исход. Это необходимо для конкретных рекомендаций о мерах медицинского характера и выводов о перспективах дальнейшей после выздоровления уголовно-процессуальной деятельности подэкспертного.
В ч. 4. ст. 81 УК РФ предусмотрено, что лица, заболевшие после совершения преступления, в случае их выздоровления могут подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли предусмотренные законом сроки давности. Таким образом, при временных расстройствах психической деятельности указанные лица после лечения возвращаются на следствие и суд, а при хронических психических заболеваниях по окончании принудительного лечения утрачивают способность участвовать в следственно-судебных действиях и остаются в ведении органов здравоохранения.
Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших
Свидетельские показания наряду с другими фактическими данными (п. 2 ч. 2 ст. 74 УПК) являются одним из важных источников доказательств. Показаниям свидетелей и потерпевших принадлежит особая роль. Уголовно-процессуальный закон обязывает свидетеля и потерпевшего явиться по вызову лица, производившего дознание, следователя, прокурора, суда и дать правдивые показания: сообщить все известное ему по делу и ответить на поставленные вопросы (ч. 6 ст. 56, ст. 79, ч. 5 ст. 42 и ч. 2 ст. 78 УПК).
Однако показания свидетеля или потерпевшего далеко не всегда отвечают этим требованиям, в связи с чем могут вызвать обоснованные сомнения у следствия и суда. Свидетельские показания могут быть неполноценными, некачественными в силу разных причин. Они могут быть результатом недобросовестного отношения к даче показаний, когда свидетель или потерпевший умышленно утаивает известные ему факты, имеющие значение для дела, и сообщает заведомо ложные сведения (лжесвидетельствует). За дачу таких заведомо ложных показаний законом предусмотрена уголовная ответственность (ст. 307 УК РФ).
Показания свидетеля или потерпевшего могут быть правдивыми, но неправильными, когда человек искренне стремится достоверно изложить те или иные факты или обстоятельства, но заблуждаясь, впадая в психологическую ошибку, невольно искажает их. От этого не может быть застрахован ни один даже самый добросовестный свидетель, стремящийся как можно точнее воспроизвести в памяти события, очевидцем которых он был. Непроизвольные ошибки свидетелей могут зависеть от множества причин, оказывающих влияние на процесс восприятия и воспроизведения обстоятельств, интересующих следствие и суд. В числе таких причин в первую очередь оказывается влияние эмоций, нарушающее точность запечатления в памяти и последующего изложения событий. Ясно, что очевидец, тем более потерпевший, не остается безразличным к правонарушению, свидетелем или жертвой которого он оказался. При этом могут сказываться непроизвольные ошибки, обусловленные свойствами памяти индивида, а также искажением восприятий в силу неблагоприятных условий наблюдения того или иного факта или события, субъективной трактовкой воспринятого и т. д.
Наконец, неправильные свидетельские показания могут быть следствием как физических недостатков, например неполноценного зрения, слуха, так и болезненных расстройств психики. Пункт 4 ст. 196 УПК РФ предусматривает обязательное назначение судебной экспертизы в отношении только потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания (об обязательности экспертизы свидетеля в ст. 196 УПК не сказано).
Что касается судебной экспертизы свидетеля, то о ней упоминается в п. 4 ст. 195 УПК наряду с экспертизой в отношении потерпевшего (применительно к последнему – за исключением случаев, предусмотренных п. 4 и 5 ст. 196 УПК). При этом в отношении как свидетеля, так и потерпевшего производство судебной экспертизы предусматривается с их согласия или согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде.
К основным вопросам, которые ставятся перед судебно-психиатрической экспертизой, могут быть отнесены следующие:
1. Страдает ли свидетель или потерпевший в настоящее время каким-либо психическим расстройством, заболеванием; если да, то каким именно?
2. Был ли свидетель или потерпевший психически болен в криминальной ситуации? Если да, то каков характер имевшегося у него тогда психического расстройства?
3. Способен ли свидетель или потерпевший правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания? Судебно-психиатрическая экспертиза не оценивает достоверность любых показаний. Предметом ее исследования являются не показания, а психическое состояние лица, позволяющее или не позволяющее давать правильные показания. Что касается установления правильности или неправильности показаний, то это – компетенция суда.
4. Способен ли свидетель или потерпевший в силу своего психического состояния осуществлять свои процессуальные права и обязанности? (Например, может он быть допрошен, участвовать в тех или иных следственных действиях и т. п.) В данном случае речь идет об установлении с помощью экспертизы так называемой уголовно-процессуальной дееспособности.
5. Способен ли был потерпевший, учитывая его психическое состояние, понимать характер и значение совершаемых преступных действий и оказывать сопротивление в криминальной ситуации?
По сути, этот вопрос направлен на установление психического расстройства, которое могло обусловить беспомощное состояние потерпевшего.
6. Имеются ли у потерпевшего психические нарушения, находящиеся в причинной связи с совершенными против него преступными действиями; каков характер этих расстройств и какова степень тяжести причиненного при этом вреда здоровью? (Последняя часть вопроса решается совместно с судебно-медицинским экспертом.)
7. Не обнаруживает ли свидетель или потерпевший патологической (т. е. болезненной) склонности к фантазированию и псевдологии?
Чаще этот вопрос ставится в отношении несовершеннолетних с психической патологией и решается, как правило, совместно психиатрами и психологами. Вообще во всех случаях, когда речь идет о так называемых пограничных состояниях либо неглубокой умственной отсталости, тем более если это касается несовершеннолетних, наиболее целесообразно проведение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.
Однако показания свидетеля или потерпевшего далеко не всегда отвечают этим требованиям, в связи с чем могут вызвать обоснованные сомнения у следствия и суда. Свидетельские показания могут быть неполноценными, некачественными в силу разных причин. Они могут быть результатом недобросовестного отношения к даче показаний, когда свидетель или потерпевший умышленно утаивает известные ему факты, имеющие значение для дела, и сообщает заведомо ложные сведения (лжесвидетельствует). За дачу таких заведомо ложных показаний законом предусмотрена уголовная ответственность (ст. 307 УК РФ).
Показания свидетеля или потерпевшего могут быть правдивыми, но неправильными, когда человек искренне стремится достоверно изложить те или иные факты или обстоятельства, но заблуждаясь, впадая в психологическую ошибку, невольно искажает их. От этого не может быть застрахован ни один даже самый добросовестный свидетель, стремящийся как можно точнее воспроизвести в памяти события, очевидцем которых он был. Непроизвольные ошибки свидетелей могут зависеть от множества причин, оказывающих влияние на процесс восприятия и воспроизведения обстоятельств, интересующих следствие и суд. В числе таких причин в первую очередь оказывается влияние эмоций, нарушающее точность запечатления в памяти и последующего изложения событий. Ясно, что очевидец, тем более потерпевший, не остается безразличным к правонарушению, свидетелем или жертвой которого он оказался. При этом могут сказываться непроизвольные ошибки, обусловленные свойствами памяти индивида, а также искажением восприятий в силу неблагоприятных условий наблюдения того или иного факта или события, субъективной трактовкой воспринятого и т. д.
Наконец, неправильные свидетельские показания могут быть следствием как физических недостатков, например неполноценного зрения, слуха, так и болезненных расстройств психики. Пункт 4 ст. 196 УПК РФ предусматривает обязательное назначение судебной экспертизы в отношении только потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания (об обязательности экспертизы свидетеля в ст. 196 УПК не сказано).
Что касается судебной экспертизы свидетеля, то о ней упоминается в п. 4 ст. 195 УПК наряду с экспертизой в отношении потерпевшего (применительно к последнему – за исключением случаев, предусмотренных п. 4 и 5 ст. 196 УПК). При этом в отношении как свидетеля, так и потерпевшего производство судебной экспертизы предусматривается с их согласия или согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде.
К основным вопросам, которые ставятся перед судебно-психиатрической экспертизой, могут быть отнесены следующие:
1. Страдает ли свидетель или потерпевший в настоящее время каким-либо психическим расстройством, заболеванием; если да, то каким именно?
2. Был ли свидетель или потерпевший психически болен в криминальной ситуации? Если да, то каков характер имевшегося у него тогда психического расстройства?
3. Способен ли свидетель или потерпевший правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания? Судебно-психиатрическая экспертиза не оценивает достоверность любых показаний. Предметом ее исследования являются не показания, а психическое состояние лица, позволяющее или не позволяющее давать правильные показания. Что касается установления правильности или неправильности показаний, то это – компетенция суда.
4. Способен ли свидетель или потерпевший в силу своего психического состояния осуществлять свои процессуальные права и обязанности? (Например, может он быть допрошен, участвовать в тех или иных следственных действиях и т. п.) В данном случае речь идет об установлении с помощью экспертизы так называемой уголовно-процессуальной дееспособности.
5. Способен ли был потерпевший, учитывая его психическое состояние, понимать характер и значение совершаемых преступных действий и оказывать сопротивление в криминальной ситуации?
По сути, этот вопрос направлен на установление психического расстройства, которое могло обусловить беспомощное состояние потерпевшего.
6. Имеются ли у потерпевшего психические нарушения, находящиеся в причинной связи с совершенными против него преступными действиями; каков характер этих расстройств и какова степень тяжести причиненного при этом вреда здоровью? (Последняя часть вопроса решается совместно с судебно-медицинским экспертом.)
7. Не обнаруживает ли свидетель или потерпевший патологической (т. е. болезненной) склонности к фантазированию и псевдологии?
Чаще этот вопрос ставится в отношении несовершеннолетних с психической патологией и решается, как правило, совместно психиатрами и психологами. Вообще во всех случаях, когда речь идет о так называемых пограничных состояниях либо неглубокой умственной отсталости, тем более если это касается несовершеннолетних, наиболее целесообразно проведение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.
Судебно-психиатрическая экспертиза и психиатрическое освидетельствование осужденных
Если осужденный во время отбывания наказания совершает те или иные общественно опасные действия и поступки и при этом возникает сомнение в состоянии его психического здоровья, то в таких случаях назначают судебно-психиатрическую экспертизу, которая проводится в том же порядке, что и экспертиза в отношении подозреваемого, обвиняемого, подсудимого для определения судом их вменяемости. Судебно-психиатрическая экспертиза проводится также в случаях, когда возникает необходимость пересмотра ранее вынесенного приговора в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, которые позволяют установить возможность наличия психического расстройства у данного лица еще в период предварительного следствия и судебного разбирательства.
Если в отношении осужденного, отбывающего наказание в месте лишения свободы и не совершившего в этот период каких-либо противоправных деяний, возникает сомнение в состоянии его психического здоровья, он направляется не на судебно-психиатрическую экспертизу, а на психиатрическое освидетельствование. Такое освидетельствование осуществляется по предложению администрации органа, ведающего исполнением наказания, и проводится врачебной комиссией, создаваемой медицинской службой данного учреждения.
Деятельность врачебной комиссии, в состав которой входят врачи-психиатры, относится к ведению пенитенциарной психиатрии – отрасли судебной психиатрии, целью которой является оказание необходимой помощи лицам с психическими расстройствами, находящимся в местах лишения свободы.
В задачи пенитенциарной психиатрии входят: выявление психических расстройств у подследственных и осужденных, проведение им необходимых лечебных мероприятий, психиатрическое наблюдение за ними; оказание помощи администрации уголовно-исполнительного учреждения в выборе соответствующего режима и вида трудоустройства; в применении адекватных мер медико-воспитательного характера, а также решение вопроса о тяжести психического расстройства у данного лица и возможности дальнейшего отбывания им наказания.
При психиатрическом освидетельствовании осужденного, заболевшего в месте лишения свободы, на разрешение врачебной комиссии ставятся следующие вопросы.
1. Страдает ли данное лицо каким либо психическим расстройством, заболеванием; если да, то чем болен (диагноз)?
2. Когда возникло психическое расстройство: во время отбывания наказания в месте лишения свободы или в предшествующий период?
3. Носит ли имеющееся у осужденного психическое расстройство стойкий, хронический характер или является временным и можно ли ожидать выздоровления?
4. Нуждается ли данное лицо в каких-либо мерах медицинского характера и каких именно?
Если при психиатрическом освидетельствовании осужденного устанавливается, что имеющееся у него болезненное расстройство психики носит стойкий, хронический, неизлечимый характер, то суд, по представлению начальника органа, ведающего исполнением наказания, на основании заключения врачебной комиссии вправе вынести определение о его освобождении от дальнейшего отбывания наказания. При этом суд может применить в отношении этого лица принудительные меры медицинского характера или передать его на попечение органов здравоохранения (ч. 1. ст. 443 УПК; ч. 1. ст. 81 УК РФ).
Если врачебная комиссия установит наличие временного психического расстройства у осужденного, то его направляют на принудительное лечение, а по выздоровлении он продолжает отбывать наказание. При этом время пребывания на лечении в психиатрическом стационаре засчитывается в срок наказания (ст. 103 УК РФ).
Бывают случаи, хотя не столь частые, когда врачебная комиссия приходит к выводу, что выявленные у осужденного психические расстройства возникли не в период отбывания наказания, а еще до или во время совершения общественно опасного деяния, а суд не учел этого обстоятельства. В таких случаях органы надзора ставят вопрос об отмене приговора и пересмотре дела, что вызывает необходимость назначения уже судебно-психиатрической экспертизы – для решения судом вопроса о вменяемости или невменяемости данного лица.
Значительный объем работы в системе пенитенциарной медицинской службы занимает осуществление принудительной меры медицинского характера, которая назначается судом наряду с наказанием. Такая мера в виде принудительного амбулаторного лечения и наблюдения у психиатра может быть применена к лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости (ч. 2 ст. 22, ст. 23, п. «в», «г» ст. 97 УК РФ).
Если в отношении осужденного, отбывающего наказание в месте лишения свободы и не совершившего в этот период каких-либо противоправных деяний, возникает сомнение в состоянии его психического здоровья, он направляется не на судебно-психиатрическую экспертизу, а на психиатрическое освидетельствование. Такое освидетельствование осуществляется по предложению администрации органа, ведающего исполнением наказания, и проводится врачебной комиссией, создаваемой медицинской службой данного учреждения.
Деятельность врачебной комиссии, в состав которой входят врачи-психиатры, относится к ведению пенитенциарной психиатрии – отрасли судебной психиатрии, целью которой является оказание необходимой помощи лицам с психическими расстройствами, находящимся в местах лишения свободы.
В задачи пенитенциарной психиатрии входят: выявление психических расстройств у подследственных и осужденных, проведение им необходимых лечебных мероприятий, психиатрическое наблюдение за ними; оказание помощи администрации уголовно-исполнительного учреждения в выборе соответствующего режима и вида трудоустройства; в применении адекватных мер медико-воспитательного характера, а также решение вопроса о тяжести психического расстройства у данного лица и возможности дальнейшего отбывания им наказания.
При психиатрическом освидетельствовании осужденного, заболевшего в месте лишения свободы, на разрешение врачебной комиссии ставятся следующие вопросы.
1. Страдает ли данное лицо каким либо психическим расстройством, заболеванием; если да, то чем болен (диагноз)?
2. Когда возникло психическое расстройство: во время отбывания наказания в месте лишения свободы или в предшествующий период?
3. Носит ли имеющееся у осужденного психическое расстройство стойкий, хронический характер или является временным и можно ли ожидать выздоровления?
4. Нуждается ли данное лицо в каких-либо мерах медицинского характера и каких именно?
Если при психиатрическом освидетельствовании осужденного устанавливается, что имеющееся у него болезненное расстройство психики носит стойкий, хронический, неизлечимый характер, то суд, по представлению начальника органа, ведающего исполнением наказания, на основании заключения врачебной комиссии вправе вынести определение о его освобождении от дальнейшего отбывания наказания. При этом суд может применить в отношении этого лица принудительные меры медицинского характера или передать его на попечение органов здравоохранения (ч. 1. ст. 443 УПК; ч. 1. ст. 81 УК РФ).
Если врачебная комиссия установит наличие временного психического расстройства у осужденного, то его направляют на принудительное лечение, а по выздоровлении он продолжает отбывать наказание. При этом время пребывания на лечении в психиатрическом стационаре засчитывается в срок наказания (ст. 103 УК РФ).
Бывают случаи, хотя не столь частые, когда врачебная комиссия приходит к выводу, что выявленные у осужденного психические расстройства возникли не в период отбывания наказания, а еще до или во время совершения общественно опасного деяния, а суд не учел этого обстоятельства. В таких случаях органы надзора ставят вопрос об отмене приговора и пересмотре дела, что вызывает необходимость назначения уже судебно-психиатрической экспертизы – для решения судом вопроса о вменяемости или невменяемости данного лица.
Значительный объем работы в системе пенитенциарной медицинской службы занимает осуществление принудительной меры медицинского характера, которая назначается судом наряду с наказанием. Такая мера в виде принудительного амбулаторного лечения и наблюдения у психиатра может быть применена к лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости (ч. 2 ст. 22, ст. 23, п. «в», «г» ст. 97 УК РФ).
Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе
В практике гражданского судопроизводства судебно-психиатрическая экспертиза назначается реже, чем в уголовном процессе. Обусловлено это тем, что ряд прав отдельных граждан в области имущественных, брачных, семейных, трудовых отношений определяется специальными положениями, позволяющими решать возникающие споры без суда, так как многие психически больные находятся под постоянным наблюдением психиатров, над ними устанавливается опека, и надобность в проведении экспертизы в таких случаях, как правило, отпадает.
Судебно-психиатрическая экспертиза назначается тогда, когда у суда возникает сомнение в состоянии психического здоровья истцов и ответчиков, не находящихся по опекой. Основной вопрос, который решается судом с участием врачей-психиатров в отношении этих лиц, – установление их дее– или недееспособности.
В отличие от правоспособности, т. е. способности гражданина иметь гражданские права и обязанности, которая в равной мере признается за всеми гражданами с момента рождения и сохраняется на протяжении всей жизни, дееспособность определяется как способность гражданина своими действиями приобретать, осуществлять гражданские права и создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (ст. 21 ГК РФ).
Судебно-психиатрическая экспертиза назначается тогда, когда у суда возникает сомнение в состоянии психического здоровья истцов и ответчиков, не находящихся по опекой. Основной вопрос, который решается судом с участием врачей-психиатров в отношении этих лиц, – установление их дее– или недееспособности.
В отличие от правоспособности, т. е. способности гражданина иметь гражданские права и обязанности, которая в равной мере признается за всеми гражданами с момента рождения и сохраняется на протяжении всей жизни, дееспособность определяется как способность гражданина своими действиями приобретать, осуществлять гражданские права и создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (ст. 21 ГК РФ).