Страница:
– Извините, мистер Сойер, у нас очень мало времени! Пф-ф! Не могли бы вы…
– Однако после включения кодового сигнала, а в данном эксперименте нами был использован лазерный импульс, ингредиент просыпался и начинал вырабатывать токсин… – Яйцеголовый мистер Сойер её не слушал и явно не собирался ускоряться.
У него, видите ли, профессиональный интерес! Дать бы тебе в глаз, дурачку. Ёлки, какой я злой, оказывается! Что-то слишком много агрессии. Может, всё-таки виски?
– …а тот, в свою очередь, вызывал у мушек тревожное поведение – они трясли крыльями, метались, вели себя тревожно…
Ценная информация, спасибо тебе, добрый человек. На хрен мне твои дрозофилы? Ты пальцем ткни!
Через пару минут началась трансляция репортажей с мест в реальном времени.
Вот Лондон, его трудно не узнать. Беспорядки на какой-то центральной улице. Бегущие в панике люди, белых почти нет. Полиция стреляет в воздух из боевого. Жиденькая цепочка у копов, скажу я вам. И вообще народу мало.
А вот настоящая жесть – большой чёрный джип на верёвках тащит по узкой улице двух мёртвых полицейских, из открытой форточки высунулся арабского вида парень с большим мясницким топором… Что-то орёт про Аллаха. Пригрели змею на груди, доигрались бритты, пошла расплата.
Потом была Румыния, показывали какие-то сёла, плачущих бабушек… Ничего не понял.
О! Америка! В кадре мелькнул совершенно пустой Бруклинский мост, но изображение почти сразу слетело на несколько секунд, а после восстановления картинки говорящая женская голова на фоне карты США начала отчаянно кричать, что генетическое оружие применяется по всему миру и никто не может понять, кто начал первым.
Это полный шифер!
Я опять попробовал включить родную «Планету», что и в добрые-то дни шла без звука. За время моих блужданий по каналам кое-что изменилось, изображение появилось, но не двигалось. Перекошенный рот известной телеведущей неприятно застыл на полуслове, бегущая строка повисла внизу неподвижно. Можно было прочитать: «В том числе и курортные побережья Краснодарского края. Наше правительство в…»
– В Афинах, дура! – опять подсказал я со злостью. – Ну, давай, девочка, оживи! Что, мне поцеловать тебя надо? – прошептал и зачем-то шарахнул пультом по кровати, хорошо, что там мягко. Нет, надо налить, без химического костыля не обойдусь, нервы сдают.
Сказано – сделано, запас в холодильнике всегда стоит. Немного полегчало.
Вскоре стало понятно, что в сетке телевещания постепенно остаются только греческие каналы, наступает самая задница. Ведь это то же самое, что слушать разговоры инопланетян. Лучше бы уж китайский транслировали, они хоть ликом другие… Албанский новостной канал, кстати, тоже вылетел.
Я обречённо сидел перед экраном, идиот идиотом, и честно пытался понять хоть что-нибудь.
– Калимера-калиспера, вашу Машу… Эгей, переводчика давайте!
В простенькой студии несколько мужиков и одна баба – все в очках – за изогнутым столом вовсю тёрли за происходящее. Научники, скорее всего. Я опять уловил что-то про гадских мушек-дрозофил – любимая тема, похоже, – затем они вроде что-то сказали про лабораторные исследования в США и других странах, потом часто начала упоминаться Турция. Присутствующие в студии люди разом возбудились, начав говорить одновременно. Ага, наука заканчивается, начинается политика.
– Ой-ё-о…
Не, я тут просто время теряю.
Это мировая война. Война на уничтожение. Понятно, что кто-то применил и продолжает применять таинственное генетическое оружие, к чему мир оказался не готов. И процесс уже необратим, никто никому не верит. Уяснил и то, что по всей планете начались приграничные столкновения, сведение старых счётов с применением вооружения обычного, превентивно и в ответку.
В общем, все против всех.
Однако самое важное вот что: это генетическое, или бог его знает по правде какое оружие несовершенно настолько, что вышибает далеко не сто процентов. Некоторые представители национальностей и народностей выживают даже после целевого применения. Почему? Потому что средство до ума не довели, торопились. Аврал у авторов был, уж я-то хорошо знаю, что это такое… На многое пойдёшь, лишь бы успеть к сроку.
Интересно, кто Главный Провокатор?
Значит, и в России такая же хня творится. Правда, там есть МЧС.
Когти рвать надо, Егор.
И эвакуационный рейс «Аир Берлин» – не лучший выход. Что мне делать в Берлине, охваченном таким же хаосом, который я только что наблюдал на экране? Ещё посадят на каком-нибудь военном Рамштайне и после жёсткого допроса закинут в лагерь-отстойник, у немцев на этот счёт немалый опыт имеется.
Лететь в Афины? Ну да, там же правительство… Задница с другого профиля.
На родину надо пробираться.
И чем быстрей, тем лучше. «Трансаэро» за нами прилетит?
А лучше бы «Центроспас».
Пара чёрточек в углу дисплея светится, а не цепляет. Пятый раз звоню в Норильск друзьям и ещё ни разу не соединился. Полчаса тыкаюсь, хватит уже. Буду пробовать позже. А пока работать пора!
Так, ребята. «Панду» к сектору бунгало не подогнать. Даже крошечный «Матис» не протиснется. Надо что-то придумывать. Искать какую-нибудь тележку? Типа больничной. Откуда ей тут взяться…
Дело в том, что поблизости могилы не выкопать, земля насыпная, слишком тонкий слой лежит на бетоне. Если выйти из сектора в противоположную от основного здания отеля сторону, то можно попасть на хитрую потаённую тропинку, идущую вниз по склону, траверзом. Партизанскую, грунтовую. Очень неофициальную, про неё из гостей отеля мало кто знает. Именно по ней, не желая лишний раз шлёпать в жару мимо бассейнов к подъёмнику-тельферику, я частенько ходил на пляж, петляя на тропе между старых сосен. Там даже парочка уютных скамеек стоит для особо влюблённых. Романтическое место, всё для того имеется.
Вот только свободной земли нет. Склон и склон, сплошные переплетения корней.
Подходящее местечко есть ближе к выезду. На территорию отеля можно пройти либо через основное здание, либо обогнув его сбоку, выходя к сектору бунгало и суши-бару на берегу. Вот туда и надо доставить тела.
А что, если внаглую прорубиться на какой-нибудь машинёшке? И чёрт с ней, помну да и брошу после дела. Сходил я, примерился тщательно – нет, невозможно в принципе. Где взять подходящую каталку? И тут я вспомнил про двухъярусный агрегат, с которым местная гризетка закатывает в комнаты для уборки. Шестидесятых годов постройки, вещь неубиваемая, даже шарики бронзовые на трубках имеются. Резина литая, колеса мощные. Ну так она и грузит на неё – ого-го. Баночки, бутылочки со всякой моющей и чистящей химией, стопки полотенец. Телега что надо! Стоит она наверняка где-то поблизости, гризетка не будет каждый раз переть телегу от корпуса. Далеко.
– Здесь должен быть чулан, – решил я.
Нашёл достаточно быстро. Дверь не цифровая, замок жиденький. И правильно, кто сюда полезет… Чем вскрыть? У меня из инструмента – многопредметный «Викторинокс» и крошечный нек-найф на шнурке от «Колд Стил», я его на шее вместо амулета таскаю. Да это и есть амулет. Помогает вскрыть упаковку, нитку обрезать. Никто из прохожих не воспринимает его как ножик.
Подумав, выдрал из бордюра ближайшей к чулану тропинки большой продолговатый камень, песчаник или сланец, и начал долбашить им по замку. Страшно неудобно! Хорошо, что замок сопротивлялся такому натиску недолго.
Дверь распахнулась, я шагнул в сумрак и сразу выскочил наружу.
Уборщица-гречанка лежала внутри.
Может быть, она не успела на последний автобус. А может, жить ей было негде, тут втихушку порой и оставалась. Бляха, это перебор! Я вернулся в номер, налил вторую порцию, сразу после глотка вспомнив, что ещё ничего не ел. Так ведь свалюсь… Вытащив из холодильника палку сыровяленой колбасы, сразу откусил приличный кусок, а остальное положил в большой карман купальных трусов. Хорошо бы одеться пограмотней, кстати.
Через пять минут я освободил телегу, оценив как вполне пригодную, и сразу выкатил её на крытую галерею. Тут хорошо, всегда сквознячок, всегда прохладно… Никакого доброго инструмента, способного помочь в предстоящей операции, в кладовке не нашлось. Хитрые швабры, мётла-веники и много тряпья. Посмотрел на покойную. Чёрт…
– Прости, женщина. Честное слово, тебя я уже не потяну, не хватит меня на всех. Мне бы своих, родных пристроить.
Тела к месту предполагаемого захоронения я перебросил достаточно быстро, даже сам не ожидал. Гадство, уже и сноровка появляется. А вот чем копать? Где в четырёхзвёздочном греческом санатории взять лопаты, а в придачу к ним – лом и добрый топор? Не подскажете?
Лопаты нашлись в подвальном помещении правого угла корпуса – туда вела бетонная лестница, замаскированная высокими кустами каких-то крупных красных цветов. Дальше всё происходило очень быстро: на моё счастье, я почти сразу обнаружил яму По всей видимости, именно отсюда местные садовники вынимали грунт для озеленения территории. Ям было несколько, ирландцам досталась самая маленькая, чуть в отдалении от остальных. И земля хорошая, по-человечески получится. Не хочу рассказывать.
Луизу я положил в центре. Меж двух родных сердец.
Посмотрел – и затрясся.
Подышал глубоко, собрался с силами – и закопал ребят, воткнув сверху простейший самодельный крест.
Сел рядом и заревел в голос. Как семиклассник от несчастной любви. Падлы, что ж вы натворили! Накопленный стресс выплёскивался вместе с вязкими солёными слезами.
Ну что, посидел я, успокоился и встал.
Внутри – спокойная, литая такая чугунная злость. Сам пока не знаю, на кого.
Но кто-то огребёт. Точно.
До бунгало я так и не дошёл, услышав вдали знакомый звук прогревающихся двигателей Pratt & Whitney. Аэропорт ещё живёт! Лейтенант меня не обманул, внеплановый эвакуационный рейс готовится к взлёту, маневрирует по перрону или уже выруливает на рулёжную дорожку.
– Это надо посмотреть, – решился я и отправился проверенным путём мимо Насоса на смотровую площадку.
В суши-баре никого не было, тишина. Трупов не видно, как и в пафосной кофейне чуть пониже. Обыскивать помещения я и не собирался, боясь наткнуться на зловреда (Насоса в любом состоянии), брать отсюда съестное – тем более.
Чудеса, да и только! Первый раз такое вижу: на стоянке практически не было машин! Нет, пяток малолитражек наберётся, это автомобили персонала заведений, которые не успели или не захотели сваливать вчера ночью. Раз не уехали до сих пор, то финиш владельцев очевиден.
Разрушения, причинённые владельцам-рестораторам свирепым ночным ураганом, оказались более серьёзными, чем показалось вчера: сорванные вместе со стойками тенты, вырванные ванты растяжек, перевёрнутые столики, разбитые стёкла витрин и прилавков… Ничего себе ударило! Остановился возле большой старинной пушки тех далёких времён, когда на остров десантировались ребята адмирала Ушакова. От русских пушек и их канониров возникло название полуострова Канони. Орудие поменьше стоит и на территории отеля.
Здесь я внимательно осмотрелся ещё раз – не видно ли последствий стрельбы НЛО, ничего не сгорело странным образом? Вроде бы нет. Хоть это хорошо, можно допустить, что тарелки палят исключительно в агрессивных полицейских. Не раздумывая больше, направился в «Ройал», как в самое удобное место, оттуда хорошо видно все рулёжки, ведущие к ВПП.
Откинув ногой два сломанных стула, прибитых ветром, уселся на диван возле самого края выступа, нависающего над обрывом, предварительно потрогав бархатистую поверхность. Сухая, солнце палит вовсю. Жарко… А тента нет!
Где там самолёт?
Позади торопливо зацокали каблучки.
Я быстро развернулся, с изумлением глядя на подходящую Лилит. Вот уж не ожидал!
– Господи, Лилит, что ты тут делаешь?!
– Привет, Гош. Коктейль будешь? Холодильники пока работают.
Это сюрреализм какой-то. Коктейль… Никак не подходит это релаксирующее слово к окружающему бардаку. Глаза у девки красные, губы опухли, наревелась досыта.
– Ты серьёзно про коктейль? А чего не ушла? Спряталась?
– В самое тёмное место! Как в детстве пряталась в спальне от великана. – Лилит быстро кивнула два раза и нервно хихикнула. – Мне некуда идти. Так принести? Для мохито всё готово. И фраппе можно сделать.
– Давай мохито! Покрепче. И фраппе тоже.
– Два?
– А давай всего по два.
Девушка ушла, а я, покачав вслед качающимся бёдрам головой – какие-то дикие ситуации начинаются! – вновь обратил свой взор на поле.
Боинг «Аир Берлин» буксируют от терминала.
Что-то там неспокойно как-то… Жаль, бинокля нет. Нездоровая обстановка на поле. Полицейская машина мигает сигналами, толпа стоит, волнуется. Ну да, догадаться несложно: всех немцев, желающих улететь с умирающего курорта на родину, борт взять просто не может. Поэтому народ ломится волной – какие там билеты, у кого локти острей, тот и влезет! Хорошо, что я в эту драку не полез.
А вот и второй самолёт, это уже «Эгейские авиалинии»! И тоже вокруг бурлит. Во там сейчас беспредел творится! Вторая полицейская машина подъехала, усмирять будут. Из подошедших друг за другом больших синих автобусов прямо на поле перед «эгейцем» вывалилась новая толпа потенциальных пассажиров, броуновское движение чёрных точек вокруг греческого самолёта усилилось.
– Гош, коктейли и фраппе.
– Спасибо, родная! Сколько с меня?
– Брось… Кого сейчас интересует деньги? Вон их сколько валяется кругом, – Лилит неопределённо махнула рукой.
Девочка права. Какие деньги, зачем они нужны?
– И всё-таки, чего не убежала?
Лилит присела рядом, подтянув один мохито к себе.
– Смотри, люди улетают с острова… Те, кто выжил. Как думаешь, Гош, много выживших?
– Думаю, что совсем немного. Очень немного, – ответил я честно. – Иначе бы мы их уже увидели и услышали. Да и по косвенным признакам. Службы не работают, машины не ездят.
Девчонка согласно качнула накладными ресницами.
– Не уехала, потому что я албанка, а не гречанка. Зачем мне оставаться в Канони или в Керкире? Домой хочу, к родным.
– Туда? – понимающе спросил я, кивнув на синеющие вдали силуэты дальних гор, что хребтом тянулись вдоль берега на противоположной стороне пролива. – Так ведь и в Албании немногим лучше.
– Там родня, знакомые, там родина. Нет, ты немного не в ту сторону показываешь, – заулыбалась Лилит. – Это ещё греческий берег, Албания левей, вон в той стороне, её видно с побережья северной части Корфу.
– Да я знаю, видел ваш берег, – молвил я, вспомнив водафонские эсэмэски: «Добро пожаловать в Албанию!» – А здесь чего ждёшь?
– Друг должен подъехать на скутере. Его зовут Лука, и у нас есть план.
Учись, салага! У сопливой албанской девчонки уже есть план, а у тебя – одни рефлексии и сплошные непонятки впереди.
– Не секрет?
– Никаких проблем, Гош! Посмотри вниз.
Перегнулся через широкие плоские перила.
– Видишь, сколько их там стоит? Как только приедет Лука, выберем себе какой-нибудь катерок покрасивее и поедем домой.
Я вытаращил глаза на ряд белоснежных судёнышек и по-дурацки почесал затылок.
– Вы что, умеете управлять таким катером?
– Разве это трудно? – искренне удивилась девушка. – Двигатели все одинаковы, на машине он стоит или на катере. Есть руль, есть направление, есть ориентиры. Держи выбранный курс и плыви себе, что тут сложного? Заправки имеются на каждом втором причале, а причалов по берегам почти столько же, сколько кафе. Заблудиться невозможно, везде таблички, надписи, иди себе вдоль берега… Это же не Атлантику переплывать.
Этот спич до глубины души потряс меня своей святой простотой!
Точно! А что тут сложного? Да в этих краях хрен где кусок по-настоящему дикого берега найдёшь, и так по всему Эгейскому морю! Берегом-берегом… А там и родное Чёрное море. Я присмотрелся ещё раз к бесхозным катерам. Не… Слишком маленькие, пожалуй, мне бы чего побольше найти. И опять никаких проблем, их тут прорва! Замки-двери сломать? Заправиться без электричества? Да ё-мое, придумаю уж, как заправиться, и не такие технические проблемы в цехе решали.
Так, так… А навигация? Ага, ясно, нужны нормальные бумажные карты, а ещё что-то вроде специализированного GPS-планшета, пусть и без спутников, лишь бы старые треки остались в памяти. На пригодных судах они несомненно имеются.
Это не Атлантика, Егор, это огромная тёплая лужа, усыпанная островами, курортами, городками, посёлками, отелями и портами. По трекам опытных людей как-нибудь доберёмся!
Спасибо тебе, девочка, подтолкнула! Разбудила, можно сказать. Вроде бы всё очевидно, а вот без толчка не торкнуло.
Я приподнялся и смачно чмокнул Лилит в щеку.
– Надеюсь, твой Лука меня за это не зарежет кривым албанским ножом?
– Что ты! Он музыкант, очень хороший гитарист, играл в баре в Керкире. Творческий человек, его все любят. Знаешь, он немного помешан на своей музыке, порой мне даже кажется, что Лука свой «Фендер» любит больше, чем меня… Кстати, Гош, у тебя прямо между ног зверь растёт! – рассмеялась она.
– Что? Какой зверь? А! Да не, это колбаса! – засмущался я, краснея, как рак. Торопливо вытащил из кармана и небрежно бросил на стол кусок сыровяленой палки, надкусанной с обоих концов. Ну, ты баран… Стыдобища.
Девка хохотала вовсю. Желая срезать тему, я залепетал:
– Насчёт Луки. Ерунда, это тебе только кажется. Разве может какой-то «Фендер» конкурировать с такой красотой.
Лилит вздохнула, вспыхнув лёгким румянцем, и поднялась.
– Ещё фраппе принесу. Холоднющего! Ой, Гош, смотри, самолёт!
Я быстро глянул на поле.
Первый «Боинг» уже стоял на ВПП, разгоняя двигатели до максимальных оборотов. Ага, начал разбег… Уверенно пошёл. Самолёт «Эгейских авиалиний», наконец-то отбитый полицейскими от тех паксов, что не успели пробраться в салон, двигался по рулёжке. Друг за другом будут взлетать, в нашу сторону. Еще три пассажирских авиалайнера стояли в стороне, но там пока никакого движения нет.
– Не туда, Гош! Приземляется!
Я повернул голову и обмер.
Посадочные фары заходившего на посадку с глубокого виража «Аэробуса» горели уже совсем близко, рёв двигателей резко усиливался. Откуда он вообще взялся?!
Почти вытащив из кармана смартфон, я разжал кисть: хитрая программа больше не поможет, не подскажет, нет сети, накрылась. У них там что, рации не работают? И РЛС на горе вышибло?
Лайнер «Эйр Франс» и близко не придерживался установленной глиссады. Вынырнув на малой высоте из-за горы со стороны столицы, он появился совершенно неожиданно.
– Ты что делаешь, придурок, уходи! – заорал я, вскакивая. Холодный фраппе пролился на купальные трусы.
Лилит громко вскрикнула, но её голоса почти не было слышно, слишком много работающих двигателей рядом.
«Какая-то нештатная ситуация на борту, – подумал я. – Например, пилоты умерли в полёте от воздействия генетического оружия, а среди пассажиров нашёлся какой-то храбрец. Набил руку на авиасимуляторе и теперь решил попробовать сесть куда и как получится. Любым способом, терять нечего».
Представить невозможно, что почувствовал капитан взлетающего «берлинца», внезапно увидев перед собой самолёт, идущий буквально на таран!
«Боинг» уже оторвался от полосы, начав резкий набор высоты, и мне стало понятно, что столкновение неизбежно. Пилот французского «арбуза» каким-то чудом умудрился не промахнуться и вовремя развернуть машину, целя почти точно на ВПП.
Две огромные белые птицы неслись навстречу друг другу.
Не знаю, как это произошло: двигатель ли у «Боинга» отказал либо командир воздушного судна специально прибрал мощность двигателя, замедляя набор высоты и слегка снижая скорость, – взлетающий лайнер провалился чуть ниже, и борта разошлись буквально в метре по высоте, так показалось! Огромный киль «берлинца» едва не чиркнул по брюху садящегося самолёта. Теперь «Аир Берлин» шёл прямо на Мышиный остров!
«В церквушку и врежется, – пронеслось в голове. – Символ».
Если когда-нибудь эта каша рассосётся…
Если когда-нибудь над нашей многострадальной планетой опять начнут летать тяжёлые пассажирские авиалайнеры, то я буду пользоваться исключительно услугами немецких авиакомпаний.
Страшный рёв разорвал пространство, казалось, двигатели джета сейчас взорвутся, а крылья отвалятся от перегрузки. Первый пилот, наверное, ужом крутился, стараясь не свалить самолёт и успеть набрать хоть капельку высоты.
Миг – и «Аир Берлин» пронесся, едва не задев крест маленькой часовни!
– Инфаркт, – констатировал я.
Когда-нибудь очередной монах поставит там ещё более высокий крест. Ибо пронесло.
Немецкий борт полого шёл над морем.
Я буквально видел, как второй пилот, взяв управление на себя, остекленевшими от ужаса глазами смотрит на линию морского горизонта и дрожащими руками осторожно заставляет обалдевший от нагрузки самолёт постепенно набирать высоту. Именно постепенно, словно боясь обидеть железную птицу, спугнуть удачу.
Тем временем француз обречённо заходил на посадку.
Плохо он заходил.
На ВПП не менее обречённо стоял лайнер «Эгейских авиалиний» – как мишень.
Вот нос греческой машины дрогнул и начал уходить в сторону – пилот катился вперёд, пытаясь успеть добраться до рулёжной дорожки и убрать лайнер с опасной траектории.
Это ему не удалось.
Надо отдать должное греческим пожарным – одна машина сразу вновь замигала сигналами, включила сирену, которую было невозможно расслышать в этом суммарном грохоте, и рванулась вперёд. За ней было дёрнулась и полицейская машина, но остановилась.
«Эйр Франс», пропустив под собой самые дальние чёрные полосы былых торможений, сел поздно и криво, снося хрустальные фонари огней, установленных вдоль ВПП… Ближе к концу полосы машину вдруг начало разворачивать и пару секунд несло боком прямо на готовящийся к взлёту самолёт. Левое крыло отвалилось, расплёскивая по бетону авиатопливо, «Эйр Франс» начал переворачиваться.
Удар! «Эгейца» резко откинуло в сторону, и тут раздался взрыв чудовищной силы, горючего в готовом к долгому полёту авиалайнере было предостаточно…
Прогремел мощный взрыв, огромный огненный шар поднялся над аэродромом, поглотив оба самолёта, а заодно и машину храбрых пожарных.
Всё, полёты в аэропорту Каподистриас закончены. Может быть, навсегда.
Посмотрел на часы: всего лишь два пополудни.
На сколько лет я сегодня постарею?
– Выбирайте катер, Лилит, – сказал я, обнимая бьющуюся в истерике девушку за плечи. – И как можно быстрей.
Глава 3
По горячке я захотел спуститься вниз и срочно осмотреть представленные на выбор бесхозные суда, стоящие возле причала набережной и вдоль маленькой дамбы, ведущей к Влахерне. Хорошо, что работоспособности мозгов пока хватает, чтобы сообразить: есть дела более насущные.
Собираться надо. Вообще-то неплохо бы пожрать… А, ладно! Перетерпится, успею сбегать на второй этаж, все не схряпают. Некому.
А пока – сесть, спокойно прикинуть, что нужно взять из своего, а чего добыть в отеле, собрать в чемодан и стянуть в воровские узлы, погрузить в верную «Панду» и поехать искать временное пристанище – здесь вскоре будет очень плохо. Жара делает своё дело, неубранные тела начнут разлагаться… МЧС, как я понял, у них нет, никто не будет системно заниматься захоронением. Эпидемическая обстановка ожидается чудовищная.
Корфу, вообще-то, на поверку достаточно тесный остров. По первому впечатлению вроде и не маленький, но место для пикничка просто так не найдёшь, постараться надо, поискать. Если эта генетика ударила прежде всего по грекам, как утверждал лейтенант Маркос, то хреново будет по всему острову, населёнка здесь достаточно плотная.
Разве что на юге временно осесть, в сельскохозяйственных районах, где туристов и обслуживающего персонала поменьше? Хорошо бы тебе, Санин, прикинуть, а ты куда хочешь дёрнуть? В Россию, что тут думать, во всей Европе тесно.
Помнится, читал я, как в середине четырнадцатого века началось самое страшное нашествие чумы на Европу. За триста лет эпидемий в странах Старого Света болезнь унесла в могилу в общей сложности семьдесят пять миллионов человеческих жизней. Многие считают, что зарождалась чума в южных тёплых странах, где климат способствовал быстрому гниению мясных продуктов, овощей, фруктов, да и просто отбросов, в которых копались нищие, бродячие собаки и, конечно, крысы. Пандемия летела из города в город, из страны в страну. А существовавшая в те времена антисанитария способствовала быстрому распространению болезни.
Начинаешь складывать два плюс два, и что-то проясняется.
Я уже несколько раз прокручивал тему в голове, пытаясь смоделировать ближайшее будущее. Фоном думалось постоянно, как же иначе. И когда таскал, и когда хоронил.
Маркос сказал, что генетика применяется только против греков.
А я вот вижу совершенно другое – эта зараза косит всех подряд, задевая и другие национальности! Если это мировая война, то греки тут сбоку. Допустить, что кто-то вдруг применил такую страшную новацию только против безобидной Греции? С какого перепуга? Нет, братцы, всё не так… Да и телевизор успел показать другое. Оружие применяется многими, потому война и мировая, потому и репортажи со всех мест одинаковы. И тем не менее никому не мешающих греков учли! Скорее всего, турки.
– Однако после включения кодового сигнала, а в данном эксперименте нами был использован лазерный импульс, ингредиент просыпался и начинал вырабатывать токсин… – Яйцеголовый мистер Сойер её не слушал и явно не собирался ускоряться.
У него, видите ли, профессиональный интерес! Дать бы тебе в глаз, дурачку. Ёлки, какой я злой, оказывается! Что-то слишком много агрессии. Может, всё-таки виски?
– …а тот, в свою очередь, вызывал у мушек тревожное поведение – они трясли крыльями, метались, вели себя тревожно…
Ценная информация, спасибо тебе, добрый человек. На хрен мне твои дрозофилы? Ты пальцем ткни!
Через пару минут началась трансляция репортажей с мест в реальном времени.
Вот Лондон, его трудно не узнать. Беспорядки на какой-то центральной улице. Бегущие в панике люди, белых почти нет. Полиция стреляет в воздух из боевого. Жиденькая цепочка у копов, скажу я вам. И вообще народу мало.
А вот настоящая жесть – большой чёрный джип на верёвках тащит по узкой улице двух мёртвых полицейских, из открытой форточки высунулся арабского вида парень с большим мясницким топором… Что-то орёт про Аллаха. Пригрели змею на груди, доигрались бритты, пошла расплата.
Потом была Румыния, показывали какие-то сёла, плачущих бабушек… Ничего не понял.
О! Америка! В кадре мелькнул совершенно пустой Бруклинский мост, но изображение почти сразу слетело на несколько секунд, а после восстановления картинки говорящая женская голова на фоне карты США начала отчаянно кричать, что генетическое оружие применяется по всему миру и никто не может понять, кто начал первым.
Это полный шифер!
Я опять попробовал включить родную «Планету», что и в добрые-то дни шла без звука. За время моих блужданий по каналам кое-что изменилось, изображение появилось, но не двигалось. Перекошенный рот известной телеведущей неприятно застыл на полуслове, бегущая строка повисла внизу неподвижно. Можно было прочитать: «В том числе и курортные побережья Краснодарского края. Наше правительство в…»
– В Афинах, дура! – опять подсказал я со злостью. – Ну, давай, девочка, оживи! Что, мне поцеловать тебя надо? – прошептал и зачем-то шарахнул пультом по кровати, хорошо, что там мягко. Нет, надо налить, без химического костыля не обойдусь, нервы сдают.
Сказано – сделано, запас в холодильнике всегда стоит. Немного полегчало.
Вскоре стало понятно, что в сетке телевещания постепенно остаются только греческие каналы, наступает самая задница. Ведь это то же самое, что слушать разговоры инопланетян. Лучше бы уж китайский транслировали, они хоть ликом другие… Албанский новостной канал, кстати, тоже вылетел.
Я обречённо сидел перед экраном, идиот идиотом, и честно пытался понять хоть что-нибудь.
– Калимера-калиспера, вашу Машу… Эгей, переводчика давайте!
В простенькой студии несколько мужиков и одна баба – все в очках – за изогнутым столом вовсю тёрли за происходящее. Научники, скорее всего. Я опять уловил что-то про гадских мушек-дрозофил – любимая тема, похоже, – затем они вроде что-то сказали про лабораторные исследования в США и других странах, потом часто начала упоминаться Турция. Присутствующие в студии люди разом возбудились, начав говорить одновременно. Ага, наука заканчивается, начинается политика.
– Ой-ё-о…
Не, я тут просто время теряю.
Это мировая война. Война на уничтожение. Понятно, что кто-то применил и продолжает применять таинственное генетическое оружие, к чему мир оказался не готов. И процесс уже необратим, никто никому не верит. Уяснил и то, что по всей планете начались приграничные столкновения, сведение старых счётов с применением вооружения обычного, превентивно и в ответку.
В общем, все против всех.
Однако самое важное вот что: это генетическое, или бог его знает по правде какое оружие несовершенно настолько, что вышибает далеко не сто процентов. Некоторые представители национальностей и народностей выживают даже после целевого применения. Почему? Потому что средство до ума не довели, торопились. Аврал у авторов был, уж я-то хорошо знаю, что это такое… На многое пойдёшь, лишь бы успеть к сроку.
Интересно, кто Главный Провокатор?
Значит, и в России такая же хня творится. Правда, там есть МЧС.
Когти рвать надо, Егор.
И эвакуационный рейс «Аир Берлин» – не лучший выход. Что мне делать в Берлине, охваченном таким же хаосом, который я только что наблюдал на экране? Ещё посадят на каком-нибудь военном Рамштайне и после жёсткого допроса закинут в лагерь-отстойник, у немцев на этот счёт немалый опыт имеется.
Лететь в Афины? Ну да, там же правительство… Задница с другого профиля.
На родину надо пробираться.
И чем быстрей, тем лучше. «Трансаэро» за нами прилетит?
А лучше бы «Центроспас».
* * *
Сотовая связь обваливается на глазах, наверное, ретрансляторы слетают. Персонал умер.Пара чёрточек в углу дисплея светится, а не цепляет. Пятый раз звоню в Норильск друзьям и ещё ни разу не соединился. Полчаса тыкаюсь, хватит уже. Буду пробовать позже. А пока работать пора!
Так, ребята. «Панду» к сектору бунгало не подогнать. Даже крошечный «Матис» не протиснется. Надо что-то придумывать. Искать какую-нибудь тележку? Типа больничной. Откуда ей тут взяться…
Дело в том, что поблизости могилы не выкопать, земля насыпная, слишком тонкий слой лежит на бетоне. Если выйти из сектора в противоположную от основного здания отеля сторону, то можно попасть на хитрую потаённую тропинку, идущую вниз по склону, траверзом. Партизанскую, грунтовую. Очень неофициальную, про неё из гостей отеля мало кто знает. Именно по ней, не желая лишний раз шлёпать в жару мимо бассейнов к подъёмнику-тельферику, я частенько ходил на пляж, петляя на тропе между старых сосен. Там даже парочка уютных скамеек стоит для особо влюблённых. Романтическое место, всё для того имеется.
Вот только свободной земли нет. Склон и склон, сплошные переплетения корней.
Подходящее местечко есть ближе к выезду. На территорию отеля можно пройти либо через основное здание, либо обогнув его сбоку, выходя к сектору бунгало и суши-бару на берегу. Вот туда и надо доставить тела.
А что, если внаглую прорубиться на какой-нибудь машинёшке? И чёрт с ней, помну да и брошу после дела. Сходил я, примерился тщательно – нет, невозможно в принципе. Где взять подходящую каталку? И тут я вспомнил про двухъярусный агрегат, с которым местная гризетка закатывает в комнаты для уборки. Шестидесятых годов постройки, вещь неубиваемая, даже шарики бронзовые на трубках имеются. Резина литая, колеса мощные. Ну так она и грузит на неё – ого-го. Баночки, бутылочки со всякой моющей и чистящей химией, стопки полотенец. Телега что надо! Стоит она наверняка где-то поблизости, гризетка не будет каждый раз переть телегу от корпуса. Далеко.
– Здесь должен быть чулан, – решил я.
Нашёл достаточно быстро. Дверь не цифровая, замок жиденький. И правильно, кто сюда полезет… Чем вскрыть? У меня из инструмента – многопредметный «Викторинокс» и крошечный нек-найф на шнурке от «Колд Стил», я его на шее вместо амулета таскаю. Да это и есть амулет. Помогает вскрыть упаковку, нитку обрезать. Никто из прохожих не воспринимает его как ножик.
Подумав, выдрал из бордюра ближайшей к чулану тропинки большой продолговатый камень, песчаник или сланец, и начал долбашить им по замку. Страшно неудобно! Хорошо, что замок сопротивлялся такому натиску недолго.
Дверь распахнулась, я шагнул в сумрак и сразу выскочил наружу.
Уборщица-гречанка лежала внутри.
Может быть, она не успела на последний автобус. А может, жить ей было негде, тут втихушку порой и оставалась. Бляха, это перебор! Я вернулся в номер, налил вторую порцию, сразу после глотка вспомнив, что ещё ничего не ел. Так ведь свалюсь… Вытащив из холодильника палку сыровяленой колбасы, сразу откусил приличный кусок, а остальное положил в большой карман купальных трусов. Хорошо бы одеться пограмотней, кстати.
Через пять минут я освободил телегу, оценив как вполне пригодную, и сразу выкатил её на крытую галерею. Тут хорошо, всегда сквознячок, всегда прохладно… Никакого доброго инструмента, способного помочь в предстоящей операции, в кладовке не нашлось. Хитрые швабры, мётла-веники и много тряпья. Посмотрел на покойную. Чёрт…
– Прости, женщина. Честное слово, тебя я уже не потяну, не хватит меня на всех. Мне бы своих, родных пристроить.
Тела к месту предполагаемого захоронения я перебросил достаточно быстро, даже сам не ожидал. Гадство, уже и сноровка появляется. А вот чем копать? Где в четырёхзвёздочном греческом санатории взять лопаты, а в придачу к ним – лом и добрый топор? Не подскажете?
Лопаты нашлись в подвальном помещении правого угла корпуса – туда вела бетонная лестница, замаскированная высокими кустами каких-то крупных красных цветов. Дальше всё происходило очень быстро: на моё счастье, я почти сразу обнаружил яму По всей видимости, именно отсюда местные садовники вынимали грунт для озеленения территории. Ям было несколько, ирландцам досталась самая маленькая, чуть в отдалении от остальных. И земля хорошая, по-человечески получится. Не хочу рассказывать.
Луизу я положил в центре. Меж двух родных сердец.
Посмотрел – и затрясся.
Подышал глубоко, собрался с силами – и закопал ребят, воткнув сверху простейший самодельный крест.
Сел рядом и заревел в голос. Как семиклассник от несчастной любви. Падлы, что ж вы натворили! Накопленный стресс выплёскивался вместе с вязкими солёными слезами.
Ну что, посидел я, успокоился и встал.
Внутри – спокойная, литая такая чугунная злость. Сам пока не знаю, на кого.
Но кто-то огребёт. Точно.
До бунгало я так и не дошёл, услышав вдали знакомый звук прогревающихся двигателей Pratt & Whitney. Аэропорт ещё живёт! Лейтенант меня не обманул, внеплановый эвакуационный рейс готовится к взлёту, маневрирует по перрону или уже выруливает на рулёжную дорожку.
– Это надо посмотреть, – решился я и отправился проверенным путём мимо Насоса на смотровую площадку.
В суши-баре никого не было, тишина. Трупов не видно, как и в пафосной кофейне чуть пониже. Обыскивать помещения я и не собирался, боясь наткнуться на зловреда (Насоса в любом состоянии), брать отсюда съестное – тем более.
Чудеса, да и только! Первый раз такое вижу: на стоянке практически не было машин! Нет, пяток малолитражек наберётся, это автомобили персонала заведений, которые не успели или не захотели сваливать вчера ночью. Раз не уехали до сих пор, то финиш владельцев очевиден.
Разрушения, причинённые владельцам-рестораторам свирепым ночным ураганом, оказались более серьёзными, чем показалось вчера: сорванные вместе со стойками тенты, вырванные ванты растяжек, перевёрнутые столики, разбитые стёкла витрин и прилавков… Ничего себе ударило! Остановился возле большой старинной пушки тех далёких времён, когда на остров десантировались ребята адмирала Ушакова. От русских пушек и их канониров возникло название полуострова Канони. Орудие поменьше стоит и на территории отеля.
Здесь я внимательно осмотрелся ещё раз – не видно ли последствий стрельбы НЛО, ничего не сгорело странным образом? Вроде бы нет. Хоть это хорошо, можно допустить, что тарелки палят исключительно в агрессивных полицейских. Не раздумывая больше, направился в «Ройал», как в самое удобное место, оттуда хорошо видно все рулёжки, ведущие к ВПП.
Откинув ногой два сломанных стула, прибитых ветром, уселся на диван возле самого края выступа, нависающего над обрывом, предварительно потрогав бархатистую поверхность. Сухая, солнце палит вовсю. Жарко… А тента нет!
Где там самолёт?
Позади торопливо зацокали каблучки.
Я быстро развернулся, с изумлением глядя на подходящую Лилит. Вот уж не ожидал!
– Господи, Лилит, что ты тут делаешь?!
– Привет, Гош. Коктейль будешь? Холодильники пока работают.
Это сюрреализм какой-то. Коктейль… Никак не подходит это релаксирующее слово к окружающему бардаку. Глаза у девки красные, губы опухли, наревелась досыта.
– Ты серьёзно про коктейль? А чего не ушла? Спряталась?
– В самое тёмное место! Как в детстве пряталась в спальне от великана. – Лилит быстро кивнула два раза и нервно хихикнула. – Мне некуда идти. Так принести? Для мохито всё готово. И фраппе можно сделать.
– Давай мохито! Покрепче. И фраппе тоже.
– Два?
– А давай всего по два.
Девушка ушла, а я, покачав вслед качающимся бёдрам головой – какие-то дикие ситуации начинаются! – вновь обратил свой взор на поле.
Боинг «Аир Берлин» буксируют от терминала.
Что-то там неспокойно как-то… Жаль, бинокля нет. Нездоровая обстановка на поле. Полицейская машина мигает сигналами, толпа стоит, волнуется. Ну да, догадаться несложно: всех немцев, желающих улететь с умирающего курорта на родину, борт взять просто не может. Поэтому народ ломится волной – какие там билеты, у кого локти острей, тот и влезет! Хорошо, что я в эту драку не полез.
А вот и второй самолёт, это уже «Эгейские авиалинии»! И тоже вокруг бурлит. Во там сейчас беспредел творится! Вторая полицейская машина подъехала, усмирять будут. Из подошедших друг за другом больших синих автобусов прямо на поле перед «эгейцем» вывалилась новая толпа потенциальных пассажиров, броуновское движение чёрных точек вокруг греческого самолёта усилилось.
– Гош, коктейли и фраппе.
– Спасибо, родная! Сколько с меня?
– Брось… Кого сейчас интересует деньги? Вон их сколько валяется кругом, – Лилит неопределённо махнула рукой.
Девочка права. Какие деньги, зачем они нужны?
– И всё-таки, чего не убежала?
Лилит присела рядом, подтянув один мохито к себе.
– Смотри, люди улетают с острова… Те, кто выжил. Как думаешь, Гош, много выживших?
– Думаю, что совсем немного. Очень немного, – ответил я честно. – Иначе бы мы их уже увидели и услышали. Да и по косвенным признакам. Службы не работают, машины не ездят.
Девчонка согласно качнула накладными ресницами.
– Не уехала, потому что я албанка, а не гречанка. Зачем мне оставаться в Канони или в Керкире? Домой хочу, к родным.
– Туда? – понимающе спросил я, кивнув на синеющие вдали силуэты дальних гор, что хребтом тянулись вдоль берега на противоположной стороне пролива. – Так ведь и в Албании немногим лучше.
– Там родня, знакомые, там родина. Нет, ты немного не в ту сторону показываешь, – заулыбалась Лилит. – Это ещё греческий берег, Албания левей, вон в той стороне, её видно с побережья северной части Корфу.
– Да я знаю, видел ваш берег, – молвил я, вспомнив водафонские эсэмэски: «Добро пожаловать в Албанию!» – А здесь чего ждёшь?
– Друг должен подъехать на скутере. Его зовут Лука, и у нас есть план.
Учись, салага! У сопливой албанской девчонки уже есть план, а у тебя – одни рефлексии и сплошные непонятки впереди.
– Не секрет?
– Никаких проблем, Гош! Посмотри вниз.
Перегнулся через широкие плоские перила.
– Видишь, сколько их там стоит? Как только приедет Лука, выберем себе какой-нибудь катерок покрасивее и поедем домой.
Я вытаращил глаза на ряд белоснежных судёнышек и по-дурацки почесал затылок.
– Вы что, умеете управлять таким катером?
– Разве это трудно? – искренне удивилась девушка. – Двигатели все одинаковы, на машине он стоит или на катере. Есть руль, есть направление, есть ориентиры. Держи выбранный курс и плыви себе, что тут сложного? Заправки имеются на каждом втором причале, а причалов по берегам почти столько же, сколько кафе. Заблудиться невозможно, везде таблички, надписи, иди себе вдоль берега… Это же не Атлантику переплывать.
Этот спич до глубины души потряс меня своей святой простотой!
Точно! А что тут сложного? Да в этих краях хрен где кусок по-настоящему дикого берега найдёшь, и так по всему Эгейскому морю! Берегом-берегом… А там и родное Чёрное море. Я присмотрелся ещё раз к бесхозным катерам. Не… Слишком маленькие, пожалуй, мне бы чего побольше найти. И опять никаких проблем, их тут прорва! Замки-двери сломать? Заправиться без электричества? Да ё-мое, придумаю уж, как заправиться, и не такие технические проблемы в цехе решали.
Так, так… А навигация? Ага, ясно, нужны нормальные бумажные карты, а ещё что-то вроде специализированного GPS-планшета, пусть и без спутников, лишь бы старые треки остались в памяти. На пригодных судах они несомненно имеются.
Это не Атлантика, Егор, это огромная тёплая лужа, усыпанная островами, курортами, городками, посёлками, отелями и портами. По трекам опытных людей как-нибудь доберёмся!
Спасибо тебе, девочка, подтолкнула! Разбудила, можно сказать. Вроде бы всё очевидно, а вот без толчка не торкнуло.
Я приподнялся и смачно чмокнул Лилит в щеку.
– Надеюсь, твой Лука меня за это не зарежет кривым албанским ножом?
– Что ты! Он музыкант, очень хороший гитарист, играл в баре в Керкире. Творческий человек, его все любят. Знаешь, он немного помешан на своей музыке, порой мне даже кажется, что Лука свой «Фендер» любит больше, чем меня… Кстати, Гош, у тебя прямо между ног зверь растёт! – рассмеялась она.
– Что? Какой зверь? А! Да не, это колбаса! – засмущался я, краснея, как рак. Торопливо вытащил из кармана и небрежно бросил на стол кусок сыровяленой палки, надкусанной с обоих концов. Ну, ты баран… Стыдобища.
Девка хохотала вовсю. Желая срезать тему, я залепетал:
– Насчёт Луки. Ерунда, это тебе только кажется. Разве может какой-то «Фендер» конкурировать с такой красотой.
Лилит вздохнула, вспыхнув лёгким румянцем, и поднялась.
– Ещё фраппе принесу. Холоднющего! Ой, Гош, смотри, самолёт!
Я быстро глянул на поле.
Первый «Боинг» уже стоял на ВПП, разгоняя двигатели до максимальных оборотов. Ага, начал разбег… Уверенно пошёл. Самолёт «Эгейских авиалиний», наконец-то отбитый полицейскими от тех паксов, что не успели пробраться в салон, двигался по рулёжке. Друг за другом будут взлетать, в нашу сторону. Еще три пассажирских авиалайнера стояли в стороне, но там пока никакого движения нет.
– Не туда, Гош! Приземляется!
Я повернул голову и обмер.
Посадочные фары заходившего на посадку с глубокого виража «Аэробуса» горели уже совсем близко, рёв двигателей резко усиливался. Откуда он вообще взялся?!
Почти вытащив из кармана смартфон, я разжал кисть: хитрая программа больше не поможет, не подскажет, нет сети, накрылась. У них там что, рации не работают? И РЛС на горе вышибло?
Лайнер «Эйр Франс» и близко не придерживался установленной глиссады. Вынырнув на малой высоте из-за горы со стороны столицы, он появился совершенно неожиданно.
– Ты что делаешь, придурок, уходи! – заорал я, вскакивая. Холодный фраппе пролился на купальные трусы.
Лилит громко вскрикнула, но её голоса почти не было слышно, слишком много работающих двигателей рядом.
«Какая-то нештатная ситуация на борту, – подумал я. – Например, пилоты умерли в полёте от воздействия генетического оружия, а среди пассажиров нашёлся какой-то храбрец. Набил руку на авиасимуляторе и теперь решил попробовать сесть куда и как получится. Любым способом, терять нечего».
Представить невозможно, что почувствовал капитан взлетающего «берлинца», внезапно увидев перед собой самолёт, идущий буквально на таран!
«Боинг» уже оторвался от полосы, начав резкий набор высоты, и мне стало понятно, что столкновение неизбежно. Пилот французского «арбуза» каким-то чудом умудрился не промахнуться и вовремя развернуть машину, целя почти точно на ВПП.
Две огромные белые птицы неслись навстречу друг другу.
Не знаю, как это произошло: двигатель ли у «Боинга» отказал либо командир воздушного судна специально прибрал мощность двигателя, замедляя набор высоты и слегка снижая скорость, – взлетающий лайнер провалился чуть ниже, и борта разошлись буквально в метре по высоте, так показалось! Огромный киль «берлинца» едва не чиркнул по брюху садящегося самолёта. Теперь «Аир Берлин» шёл прямо на Мышиный остров!
«В церквушку и врежется, – пронеслось в голове. – Символ».
Если когда-нибудь эта каша рассосётся…
Если когда-нибудь над нашей многострадальной планетой опять начнут летать тяжёлые пассажирские авиалайнеры, то я буду пользоваться исключительно услугами немецких авиакомпаний.
Страшный рёв разорвал пространство, казалось, двигатели джета сейчас взорвутся, а крылья отвалятся от перегрузки. Первый пилот, наверное, ужом крутился, стараясь не свалить самолёт и успеть набрать хоть капельку высоты.
Миг – и «Аир Берлин» пронесся, едва не задев крест маленькой часовни!
– Инфаркт, – констатировал я.
Когда-нибудь очередной монах поставит там ещё более высокий крест. Ибо пронесло.
Немецкий борт полого шёл над морем.
Я буквально видел, как второй пилот, взяв управление на себя, остекленевшими от ужаса глазами смотрит на линию морского горизонта и дрожащими руками осторожно заставляет обалдевший от нагрузки самолёт постепенно набирать высоту. Именно постепенно, словно боясь обидеть железную птицу, спугнуть удачу.
Тем временем француз обречённо заходил на посадку.
Плохо он заходил.
На ВПП не менее обречённо стоял лайнер «Эгейских авиалиний» – как мишень.
Вот нос греческой машины дрогнул и начал уходить в сторону – пилот катился вперёд, пытаясь успеть добраться до рулёжной дорожки и убрать лайнер с опасной траектории.
Это ему не удалось.
Надо отдать должное греческим пожарным – одна машина сразу вновь замигала сигналами, включила сирену, которую было невозможно расслышать в этом суммарном грохоте, и рванулась вперёд. За ней было дёрнулась и полицейская машина, но остановилась.
«Эйр Франс», пропустив под собой самые дальние чёрные полосы былых торможений, сел поздно и криво, снося хрустальные фонари огней, установленных вдоль ВПП… Ближе к концу полосы машину вдруг начало разворачивать и пару секунд несло боком прямо на готовящийся к взлёту самолёт. Левое крыло отвалилось, расплёскивая по бетону авиатопливо, «Эйр Франс» начал переворачиваться.
Удар! «Эгейца» резко откинуло в сторону, и тут раздался взрыв чудовищной силы, горючего в готовом к долгому полёту авиалайнере было предостаточно…
Прогремел мощный взрыв, огромный огненный шар поднялся над аэродромом, поглотив оба самолёта, а заодно и машину храбрых пожарных.
Всё, полёты в аэропорту Каподистриас закончены. Может быть, навсегда.
Посмотрел на часы: всего лишь два пополудни.
На сколько лет я сегодня постарею?
– Выбирайте катер, Лилит, – сказал я, обнимая бьющуюся в истерике девушку за плечи. – И как можно быстрей.
Глава 3
Обретение сил и средств. У Егора Санина стремительно меняются взгляды и появляется опыт.Дурной день и не думал заканчиваться.
По горячке я захотел спуститься вниз и срочно осмотреть представленные на выбор бесхозные суда, стоящие возле причала набережной и вдоль маленькой дамбы, ведущей к Влахерне. Хорошо, что работоспособности мозгов пока хватает, чтобы сообразить: есть дела более насущные.
Собираться надо. Вообще-то неплохо бы пожрать… А, ладно! Перетерпится, успею сбегать на второй этаж, все не схряпают. Некому.
А пока – сесть, спокойно прикинуть, что нужно взять из своего, а чего добыть в отеле, собрать в чемодан и стянуть в воровские узлы, погрузить в верную «Панду» и поехать искать временное пристанище – здесь вскоре будет очень плохо. Жара делает своё дело, неубранные тела начнут разлагаться… МЧС, как я понял, у них нет, никто не будет системно заниматься захоронением. Эпидемическая обстановка ожидается чудовищная.
Корфу, вообще-то, на поверку достаточно тесный остров. По первому впечатлению вроде и не маленький, но место для пикничка просто так не найдёшь, постараться надо, поискать. Если эта генетика ударила прежде всего по грекам, как утверждал лейтенант Маркос, то хреново будет по всему острову, населёнка здесь достаточно плотная.
Разве что на юге временно осесть, в сельскохозяйственных районах, где туристов и обслуживающего персонала поменьше? Хорошо бы тебе, Санин, прикинуть, а ты куда хочешь дёрнуть? В Россию, что тут думать, во всей Европе тесно.
Помнится, читал я, как в середине четырнадцатого века началось самое страшное нашествие чумы на Европу. За триста лет эпидемий в странах Старого Света болезнь унесла в могилу в общей сложности семьдесят пять миллионов человеческих жизней. Многие считают, что зарождалась чума в южных тёплых странах, где климат способствовал быстрому гниению мясных продуктов, овощей, фруктов, да и просто отбросов, в которых копались нищие, бродячие собаки и, конечно, крысы. Пандемия летела из города в город, из страны в страну. А существовавшая в те времена антисанитария способствовала быстрому распространению болезни.
Начинаешь складывать два плюс два, и что-то проясняется.
Я уже несколько раз прокручивал тему в голове, пытаясь смоделировать ближайшее будущее. Фоном думалось постоянно, как же иначе. И когда таскал, и когда хоронил.
Маркос сказал, что генетика применяется только против греков.
А я вот вижу совершенно другое – эта зараза косит всех подряд, задевая и другие национальности! Если это мировая война, то греки тут сбоку. Допустить, что кто-то вдруг применил такую страшную новацию только против безобидной Греции? С какого перепуга? Нет, братцы, всё не так… Да и телевизор успел показать другое. Оружие применяется многими, потому война и мировая, потому и репортажи со всех мест одинаковы. И тем не менее никому не мешающих греков учли! Скорее всего, турки.