Вольфганг вынес для себя из этой борьбы главное: все средства хороши, когда речь идет о достижении результата. Он слишком рано превратился из мастера-исполнителя в композитора, создающего творения, поражающие уникальными и часто неожиданно причудливыми соединениями звуков. Но если проанализировать его раннее творчество, нельзя не заметить постоянного стимулирования. Мальчиком везде восхищались, но с каждым новым его шагом и с каждым годом взросления от него ожидали все больших высот. Безусловно, юный Моцарт осознавал это, а тот факт, что с пяти лет его игра и игра его сестры кормила всю семью, ощутимо влиял на его самоидентификацию. Незаметно для себя он включился в гонку, где ставкой была жизнь. Его одевали на концерты как взрослого, с ним говорили на профессиональном языке тоже как со взрослым, сформировавшимся музыкантом. Он зарабатывал деньги так же, как это делали взрослые, и с некоторых пор осознавал, что старшая сестра оказалась безнадежно далеко на втором плане складывающейся жизненной композиции. Когда его отца во время концертов спрашивали, не пишет ли маленький виртуоз свою музыку, Леопольд для развития интереса к детям отвечал утвердительно. Хотя старался, чтобы желание создавать реализовывалось после получения определенного объема знаний. Опытный музыкант понимал, что только так могут появиться серьезные зрелые произведения взамен посредственных импровизаций, которыми был наполнен европейский музыкальный рынок. Наконец, когда возникали настоящие споры, ставящие на кон само явление гениальности мальчика, этот не по годам взрослый ребенок брался за работу и создавал если и не шедевры, то наверняка неординарные вещи, перед которыми снимали шляпы многие знаменитости музыкального мира. Так, начав играть, Вольфганг сказал «А», и ему пришлось говорить и «Б» созданием собственных произведений, иначе фиаско для всей семьи было бы обеспечено. Не говоря уже о том, что все перешли бы на голодный паек.
Кстати, о деньгах. Вряд ли стоит полагать, что Моцарт-родитель отводил именно деньгам первостепенную роль, совершая рискованные вояжи по Европе. Хотя без них он не мог бы сделать и шагу, деньги в этой семье всегда были лишь средством для достижения все новых высот. Ни разу во время самых удачных поездок семья не заработала настоящего капитала, но всякий раз была удовлетворена, когда имя Моцарта гордым эхом звучало на всем континенте, а странствующих музыкантов узнавали и нередко с их приездом возникал такой переполох, словно какая-то знатная персона или важный посланник другого государства прибывал туда с важной дипломатической миссией. Будучи всего лишь придворным музыкантом, Леопольд Моцарт, тем не менее, слишком тонко, по-музыкальному чувствовал высший свет, его проблемы, психологические бреши и человеческие слабости. Он без сожаления тратил деньги на то, чтобы выглядеть «на уровне» с теми, для кого давали концерты его дети: зарабатываемые средства шли на роскошные одежды, дорогие гостиницы и, в результате, на получение расположения влиятельных вельмож. Благодаря таким усилиям появились аннотации о юном виртуозе в таком влиятельном в Европе издании, как «Литературная корреспонденция», а вследствие удивительно последовательной отцовской стратегии Вольфганг Моцарт получил возможность не только вблизи наблюдать за творчеством самых именитых музыкантов континента, но и учиться у таких светил, как Иоганн Кристиан Бах или певец Манцуоли. Чем больше росло его мастерство, тем больше возможностей появлялось у Вольфганга общаться с самой образованной частью европейского общества и, соответственно, сверять свой творческий курс. Для столь юного завоевателя счастья это имело чрезвычайную важность: с одной стороны, знаменитые, достигшие головокружительных высот представители творческой элиты Европы своим ободрением или ревностным раздражением стимулировали юношу к новому поиску и развивали жажду все больших достижений, а с другой, обилие произведений, многогранность и полнота в высшей степени профессионального музыкального окружения насыщали его творческое воображение.
В какой-то миг он почувствовал в себе и силу создателя, и почти бездонные глубины разносторонних возможностей. И естественно, выбор, впрочем уж давно сделанный, был подтвержден многократно, и теперь сознательно. Отец сыграл чрезвычайную роль в жизни Вольфганга Моцарта, и в этом состоит весомая часть нестандартной формулы успеха этого человека: именно отец предопределил первые победы сына, фактически сделав его знаменитым уже в детстве. Этим он вложил в руки сына сильную и завораживающую, как опиум, идею, Вольфганг же сумел развить ее до немыслимой и не достижимой для современников мощи. Да, в пять лет он сочинил свое первое произведение, но, скорее всего, так и остался бы просто многообещающим музыкантом, если бы его отец не организовывал поездки по европейским городам, предпринимая титанические и рискованные усилия для получения рекомендательных писем. Часто рискуя всем, потому что у этой семьи никогда не было уверенности в завтрашнем дне. Но поступая так на виду у детей, он, сам того не подозревая, воспитал у них такую внутреннюю силу и цепкость к жизни, а также вложил в них такие обширные знания человеческой природы, что даже не получись из Вольфганга Моцарта великого музыканта, он сумел бы выкрутиться из любой жизненной ситуации. «Больше всего меня заботит будущее детей, – писал Моцарт-старший одному влиятельному лицу, от которого зависела судьба его наибольших усилий, – потерянных мгновений не вернуть никогда. Вам известно, что мои дети приучены трудиться. Они понимают: ЧТОБЫ ЧЕГО-ТО ДОСТИГНУТЬ, НУЖНА ЖЕЛЕЗНАЯ ВОЛЯ».
А еще Вольфганг узнал от отца, что гений рождается в действии: просиживай они в Зальцбурге, ничего бы решительно не вышло. Вернее, он мог бы стать искусным исполнителем и даже сносным композитором, заняв высокую должность при дворе архиепископа. Но, скорее всего, достичь признания таланта в юном возрасте и, соответственно, тех необозримых высот в зрелой творческой жизни не удалось бы. Трансформация сознания не происходит мгновенно; напротив, этот процесс настолько незаметен, что сам творец может заметить его лишь годы спустя, оглядываясь в прошлое.
Пока же было ясно – идея существует, и от стадии ее формирования и развития сын музыканта готов был перейти к ее реализации.
Наполеон Бонапарт
(15 августа 1769 года – 5 мая 1821 года)
Наполеон Бонапарт, бесспорно, относится к наиболее известным личностям в истории, еще при жизни вкусившим обманчиво сладостные плоды высшего влияния, почти божественной власти и неземного поклонения. Наиболее примечательным в жизни Наполеона является его самовоспроизведение собственного уникального образа в условиях совершенно неравного старта. Восхождение к самым невообразимым вершинам успеха состоялось благодаря жесткому внутреннему программированию развития собственной личности, титаническим усилиям по выжиманию из себя внутренних резервов, что другие считали делом практически безнадежным.
Можно по-разному относиться к предпринятому и достигнутому этим необыкновенным человеком, можно осуждать развернутые им убийственные военные кампании, можно презирать его безразличие и даже жестокость по отношению к людям, которых он обозначал на своей ценностной системе координат не иначе как человеческий материал; но нельзя не признать, что его победы и успехи – это прямой результат действия его воли, напора и последовательности.
Еще одна сторона жизни этого неординарного человека поражает всех тех, кто изучает природу успеха, – оперативность реализации им своей жизненной стратегии. Наполеону были характерны идеи прямого действия: если он что-либо задумывал, то к реализации задуманного приступал тотчас. Пока другие все взвешивали и колебались, он уже был на середине пути. В своей активной жизни он не потерял ни одной минуты.
Ни происхождение, ни воспитание, ни окружение, ни, тем более, гены не были причиной появления знаменитой исторической личности. Родившись на острове Корсика в семье небогатого итальянского дворянина Карло Бонапарте, Наполеон практически ничем не выделялся из плеяды сверстников. Разве что необыкновенное упрямство, переросшее с возрастом в дикий эгоцентризм, было заметно с самого раннего детства. Биографы упоминают случай, когда семи лет от роду мальчик был жестоко наказан по подозрению в воровстве плодов из кухонного шкафа, которые на самом деле взяли его сестры. Из гордости и упрямства он отказался попросить прощения и был выпорот, после чего несколько дней по указанию взрослых питался лишь хлебом и водой. С того часа каждый поступок утверждал его самостоятельность и веру в себя, ставшую к совершеннолетию фанатической. Трудно сказать, было ли у мальчика достаточно материнской любви, но страстью к порядку во всем он действительно обязан матери, которая заправляла всем в семье. Одно из своих самых безумных и одновременно феерических решений – поход на Францию с острова Эльбы – Наполеон принял после откровенного разговора с матерью и практически после благословения ею этого не укладывающегося в рамки обычного человеческого мышления шага. Практически девять к одному было за то, что Наполеон шел на верную смерть. Это доказывает чрезвычайно высокую степень восприятия Наполеоном своей матери. И вместе с тем важную для становления гения энергетическую связь с одним из родителей.
Тот факт, что мальчик оказался выходцем из многодетной семьи, также сыграл свою положительную роль, ибо его отцу удалось добиться определения сына во французское военное училище, чтобы Наполеон мог получить образование за счет государства. Нет сомнения, что значительную роль в становлении стойкой личности Бонапарта сыграла вынужденная ранняя самостоятельность, связанная с отрывом от дома в девятилетием возрасте и необходимостью отстаивать свои неординарные убеждения в хоть и детском, но все-таки мужском коллективе. Почти всегда в ход пускались кулаки, и «Маленькому капралу», как прозвали Наполеона, необходимо было становиться просто яростным и опасным, чтобы отстоять себя. Дело усложняло то обстоятельство, что многие из учеников-кадетов были выходцами из богатых семей, и бедному, да к тому же еще и низкорослому мальчику приходилось прикладывать гораздо больше усилий, чем сверстникам, чтобы с честью выходить из щекотливых ситуаций.
Именно в эти, полные напряжения и тревоги детские годы мальчик загорелся страстным желанием быть независимым, могущественным и властным, чтобы доказать гнусным обидчикам, что он чего-то стоит. В это время ему пришлось убедиться, что для решения жизненных задач крайне необходимы такие качества, как недюжинное волчье терпение, акулье самообладание, а также умение быть актером, без устали разыгрывающим свою роль. И эта роль ему нравилась, вернее, ему нравилось, что сильный духом человек может навязать что угодно тем, кто слабее, кто не так умен и менее изворотлив. А еще в этот период юношеских душевных волнений он осознал великое значение психологического давления – и не раз прибегал к этому приему в борьбе с более высокими и сильными физически соперниками на курсе. В стенах училища он ощутил наличие еще одного острого стимула: в период учебы Наполеон не раз признавался навещавшим его друзьям отца, что из-за постоянного безденежья страдает его самолюбие.
Все эти ранние впечатления не только развивали в нем болезненное стремление к власти и полному превосходству над окружающими, но и подталкивали к средствам, приближающим к зародившейся мечте – он жаждал изменить свою жизнь и свой статус не когда-нибудь, а уже сегодня, сейчас. Когда настырный юноша, не удовлетворенный уровнем преподавания и подстегиваемый неутолимым желанием стать профессионалом, с остервенением взялся за книги, то правило подвергать их самому тщательному детальному анализу исполнялось им неукоснительно. Результатом же такого волевого и исключительно мотивированного синтеза явилось отменное образование, которому мог бы позавидовать выпускник самого именитого университета. Математика, военная история, география, философия, литература – лишь небольшой перечень дисциплин, в которых он преуспел. А список художественных книг, прочитанных Наполеоном в ранний период, в несколько раз превышал гуманитарный набор, проглоченный любым из его сокурсников и знакомых. Это легко поддавалось объяснению: у них было все, что подразумевает благополучие и обеспечивает внутреннюю гармонию; у него не было ничего. И при этом они были рядом, и Наполеон каждый день чувствовал себя неудовлетворенным, что придавало ярости и от чего каменели его чувства.
С каждым днем молодой Бонапарт существенно продвигался вперед в знаниях о мироздании и природе человека, а с появлением интеллектуальной силы как подкрепления амбиций он начинает вынашивать свою честолюбивую идею – идею адекватного применения той внутренней мощи, что он взрастил и развил в себе. Он справедливо замечает, что в большинстве окружающие его люди в силу различных причин слабы, ленивы, не уверены в себе, аморфны и безвольны. Он почувствовал в себе необычайную внутреннюю силу, его самоуверенность стала настолько непоколебимой, что он готов был стать предводителем.
Казалось бы, сопутствующие неудачи должны были охладить воинственный пыл юноши, но они неожиданно лишь усилили его необычные стремления и ускорили выработку четкого плана действий. Но даже смерть отца и необходимость в шестнадцатилетнем возрасте взять на свои плечи заботы о большой семье – старший брат оказался не способным на такие действия – лишь закалили и отточили его чувства, заставили обратиться к самым потаенным резервам человеческой воли. Книги и бесконечные размышления в одиночестве взамен развлечений для молодых людей тоже сделали свое дело: его желание преуспеть стало манией, в семнадцать лет странным образом рожденная идея была возведена в ранг практически единственной навязчивой мысли, с которой он ложился в постель, с которой вставал и которая подстегивалась голодным пайком, достаточным лишь для того, чтобы двигаться и жить дальше. Закончив военную академию за год вместо положенных трех, Наполеон начал офицерскую карьеру. Яростный и закаленный, он нуждался теперь в деле, где бы мог проявить себя как непревзойденный храбрец и талантливый командир.
С самого начала карьеры Наполеон начал делать ставки на незыблемый профессионализм военачальника – многогранное и искрометное качество человека, беспристрастно движущегося к победе любой ценой. Скорее всего, это связано с тем, что альтернативы он просто не имел, а сам исторический период еще мог посулить успех именно профессиональному военному – как вопросы внутреннего государственного устройства, так и глобальный геополитический уклад зиждились на применении военной машины. В какой-то момент Наполеон подошел к такой высокой степени восприятия собственных профессиональных качеств, что ему было решительно все равно, на чьей стороне сражаться, какого именно врага уничтожать. Главной проблемой молодого самоуверенного офицера стало получение возможности выделиться из множества таких же отчаянных военных, и ни проблема ответственности за уничтожение себе подобных, ни вопросы политической этики ничуть не волновали его. Наполеона подстегивала жестокая нужда, почти нищенское существование всей семьи и… вожделенное стремление найти свое место.
Очень характерным качеством Бонапарта явились активные поиски новых шансов. Для описания его действий не подходит высказывание типа: «Ему представился случай». В действительности он сам так цепко хватал каждую случайность, словно хищник зазевавшуюся жертву, что почти каждый новый шаг приносил ему новый успех. Не какой-то таинственный покровитель призвал Бонапарта продемонстрировать свои военные таланты, а он сам намеренно посетил знакомого корсиканца Саличетти, когда началось контрреволюционное восстание 1793 года в Тулоне, и настойчиво попросил не забыть о нем.
Немалыми усилиями убедив командующего предоставить ему возможность действовать, Наполеон умело применил свои знания относительно использования артиллерии. После двухдневной массированной артподготовки Тулон был взят штурмом, а Наполеон в двадцать четыре года получил чин бригадного генерала.
Историки приводят несколько показательных высказываний Наполеона этого раннего периода. Когда вполне сознательно этот двадцатитрехлетний офицер оказался рядом с толпой, ворвавшейся в королевский дворец (не исключено, его волновали вопросы поведения воинственных масс, проявления всеобщего психоза и поиск психологического оружия против толпы), он, обозвав короля трусом, бестрепетно сказал своему спутнику, что достаточно «смести пушками 500–600 человек – остальные разбежались бы». Второй раз, уже после судьбоносного для самого Наполеона взятия штурмом Тулона и получения чина бригадного генерала за личные заслуги (кстати, также связанные с беспощадным применением артиллерии), он, выступивший против четырехкратно превосходящих по численности мятежников и безжалостно превративший людское скопище в кровавое месиво из тел, заявил: «Если бы эти молодцы дали мне начальство над ними, как бы у меня полетели в воздух члены Конвента!». Это были заявления профессионала, а не человека: он не впускал в свой холодный рассудок каких-либо чувств и позволял смотреть на вещи лишь с точки зрения решения своей задачи, какой бы безумной или антигуманной она ни была. Все естество Наполеона было предано цели, и такая мелочь, как чьи-то жизни, не имела в его глазах серьезного веса. Восприятие будущего преобразователя Европы было крайне обострено еще и потому, что подавление мятежников произошло в самый тяжелый для его психики период: не пожелав согласиться с назначением на должность командира пехотной бригадой, молодой генерал был вынужден уйти в отставку.
Снова впереди была тьма. Неизвестно, сколько испытаний выпало на долю Наполеона до того момента, как полуголодного и ожесточенного, его снова нашли по приказу одного из предводителей Конвента и за несколько часов до ключевого сражения назначили командиром сил Конвента. Но определенно, Наполеон все равно рано или поздно нашел бы способ проявить себя и выйти из полосы забвения. Для него это было сражение за право существовать – вот почему он боролся с такой безудержной яростью и неистовством, без колебаний уничтожая сотни себе подобных.
Истребитель мятежников тотчас добился известности: после оглушительной победы он не мог не попасть в поле зрения влиятельных политиков и теперь имел все основания рассчитывать на успешную военную карьеру. Но, по всей видимости, уже в это время двадцатипятилетний генерал вынашивал планы, гораздо более амбициозные, чем обладание уготованными успешному генералу лаврами. Наполеон уже вполне осознавал, что может использовать свои способности не только для побед на поле брани, но и для того, чтобы возглавить нацию.
Бонапарт не был ослеплен первыми победами или подвержен каким-либо излишним эмоциям – просто в периоды долгих размышлений над тем, какое место он должен занять в мире, куда он пришел независимо от собственного желания, Наполеон с леденящей трезвостью преступника просчитал, что при особых обстоятельствах он может захватить власть. Предостаточно настрадавшийся в детстве и юности, Наполеон научился сдерживать приглушенный демон страсти. Но только не теперь! Теперь есть за что бороться и куда направить гигантский вихрь своей еще не высвобожденной энергии. Грех упускать такую возможность взять это изможденное государство в свои цепкие руки и прекратить его истязание этими слабовольными, а значит, почти никчемными людьми. Теперь оставалось только действовать крайне осторожно и последовательно, тщательно камуфлируя свои намерения до момента, когда можно будет совершить стремительный рывок к вершине власти. Наполеон не сомневался, что рано или поздно заставит повиноваться себе всех, и жестокая воля к власти безудержно гнала его, каждый день подхлестывая становящееся больным самолюбие. Если учесть, что вся жизнь экзальтированного победителя от начала и до конца удивительно походила на замысловатый каскадерский трюк, то после разгрома мятежников молодой генерал Наполеон вплотную подошел к ключевому элементу своей жизненной эквилибристики.
Кроме того, приняв главное решение и имея четко оформившуюся цель, Наполеон позволил себе одну действительно небольшую слабость: он женился. Небольшую, потому что ни до, ни после брака с Жозефиной этот тщеславный себялюб никогда не забывался с женщинами настолько, чтобы позволить им влиять на себя. Довольно сложно представить, чтобы он мог искренне любить кого-то еще, кроме себя, – чтобы идти дорогой большого государственного и военного деятеля, стремящегося к неограниченной власти, Наполеон сознательно вытравил из себя все человеческие чувства, которые могли бы помешать его вулканическому движению. И никогда ни одной из женщин он не позволял даже приблизиться к государственным делам, всякий раз раздражаясь, если приходилось сталкиваться с действительно умными созданиями прекрасного пола. Практическим подтверждением сказанного является хотя бы тот факт, что, приняв решение жениться по политическому расчету на дочери австрийского императора Марии Луизе, Наполеон даже не поехал на церемонию бракосочетания в Вену и предоставил разбираться с формальностями самому императору и одному из своих маршалов. Сам же Наполеон впервые познакомился со своей молодой женой, уже встретив ее под Парижем. Он рано научился определять для себя главное и второстепенное, до конца своих дней с легкостью жертвуя второстепенным, независимо от того, какой оно имело вес для окружающих.
Практически каждый по-настоящему добившийся успеха пережил на этапе реализации идеи тяжелые времена, когда лишь вера в себя и титаническая воля позволяют не падать духом, а двигаться вперед. Наполеон не только не был исключением из правил, а напротив, доказал, насколько важно для охотника за удачей сверхсосредоточение в самый опасный период фрустрации – возникновения таких ситуаций, которые кажутся абсолютно безвыходными. Хотя если говорить о Наполеоне, по всей видимости, этот человек никогда не впадал в состояние, даже близкое к отчаянию, – его разум был настроен исключительно на победу. Его сатанинская самовлюбленность не предполагала поражений, а развитая с раннего детства кошачья изворотливость позволяла найти выход из любой ситуации. Даже после Ватерлоо он не считал себя побежденным, и это позволяло ему жить.
«Я работаю всегда» – вот самоутверждение и самовнушение одновременно, на которых был замешан его имидж. Повторенное множество раз, оно стало колоссальной силой воздействия на воображение среднего человека и со временем превратило самого Наполеона в символ. Каждый поступок и каждое высказывание Наполеона даже в тяжелый период было таковым, словно он уже стал тем, кем жаждал стать, и в этом также заложена немалая доля его успеха. И все же до своей первой военной победы он влачил жалкое существование и едва сводил концы с концами, тихо посылая проклятия своему гадливому положению, чтобы еще больше сцепить зубы для новой борьбы.
Глубоко переживающий свои проигрышные стартовые позиции, Наполеон сумел развить в себе такое обостренное чувство внутренней готовности побеждать, что оно оказалось несоизмеримым по силе с тем, чем обладали окружающие его люди. Именно поэтому первая же возможность выделиться отбросила всех остальных современников слишком далеко назад, чтобы они могли хоть как-то конкурировать с психологическим настроем титана. Многочисленные биографы Наполеона свидетельствуют, что маниакальное желание работать проявилось у него уже в военной академии и не ослабевало в течение всей жизни, – оно было результатом описанных выше психологических проблем и, в свою очередь, обусловило способность генерировать новые идеи. Наполеона спас настрой на выживание: живя впроголодь и на грани конфликта с окружающим миром, он отторгнул себя от общества и отказался от всего, что не было прямо или косвенно связано с движением навстречу цели. В его жизни периода самоидентификации себя как личности не было места ни для любви, ни для женщин, и для какого-либо отдыха…
Эрих Фромм
(23 марта 1900 года – 18 марта 1980 года)
Человек, современный гуманистический психоанализ которого глубоко проник в общество XX века и наполнил смыслом жизнь многих тысяч дезориентированных бесполезной гонкой за сомнительными ценностями людей. Ученый, ставший у истоков объединения психологии и социологии, развивший философско-психологические концепции Фрейда и Ницше и нашедший логическое обоснование социального и политического поведения людей.
Кстати, о деньгах. Вряд ли стоит полагать, что Моцарт-родитель отводил именно деньгам первостепенную роль, совершая рискованные вояжи по Европе. Хотя без них он не мог бы сделать и шагу, деньги в этой семье всегда были лишь средством для достижения все новых высот. Ни разу во время самых удачных поездок семья не заработала настоящего капитала, но всякий раз была удовлетворена, когда имя Моцарта гордым эхом звучало на всем континенте, а странствующих музыкантов узнавали и нередко с их приездом возникал такой переполох, словно какая-то знатная персона или важный посланник другого государства прибывал туда с важной дипломатической миссией. Будучи всего лишь придворным музыкантом, Леопольд Моцарт, тем не менее, слишком тонко, по-музыкальному чувствовал высший свет, его проблемы, психологические бреши и человеческие слабости. Он без сожаления тратил деньги на то, чтобы выглядеть «на уровне» с теми, для кого давали концерты его дети: зарабатываемые средства шли на роскошные одежды, дорогие гостиницы и, в результате, на получение расположения влиятельных вельмож. Благодаря таким усилиям появились аннотации о юном виртуозе в таком влиятельном в Европе издании, как «Литературная корреспонденция», а вследствие удивительно последовательной отцовской стратегии Вольфганг Моцарт получил возможность не только вблизи наблюдать за творчеством самых именитых музыкантов континента, но и учиться у таких светил, как Иоганн Кристиан Бах или певец Манцуоли. Чем больше росло его мастерство, тем больше возможностей появлялось у Вольфганга общаться с самой образованной частью европейского общества и, соответственно, сверять свой творческий курс. Для столь юного завоевателя счастья это имело чрезвычайную важность: с одной стороны, знаменитые, достигшие головокружительных высот представители творческой элиты Европы своим ободрением или ревностным раздражением стимулировали юношу к новому поиску и развивали жажду все больших достижений, а с другой, обилие произведений, многогранность и полнота в высшей степени профессионального музыкального окружения насыщали его творческое воображение.
В какой-то миг он почувствовал в себе и силу создателя, и почти бездонные глубины разносторонних возможностей. И естественно, выбор, впрочем уж давно сделанный, был подтвержден многократно, и теперь сознательно. Отец сыграл чрезвычайную роль в жизни Вольфганга Моцарта, и в этом состоит весомая часть нестандартной формулы успеха этого человека: именно отец предопределил первые победы сына, фактически сделав его знаменитым уже в детстве. Этим он вложил в руки сына сильную и завораживающую, как опиум, идею, Вольфганг же сумел развить ее до немыслимой и не достижимой для современников мощи. Да, в пять лет он сочинил свое первое произведение, но, скорее всего, так и остался бы просто многообещающим музыкантом, если бы его отец не организовывал поездки по европейским городам, предпринимая титанические и рискованные усилия для получения рекомендательных писем. Часто рискуя всем, потому что у этой семьи никогда не было уверенности в завтрашнем дне. Но поступая так на виду у детей, он, сам того не подозревая, воспитал у них такую внутреннюю силу и цепкость к жизни, а также вложил в них такие обширные знания человеческой природы, что даже не получись из Вольфганга Моцарта великого музыканта, он сумел бы выкрутиться из любой жизненной ситуации. «Больше всего меня заботит будущее детей, – писал Моцарт-старший одному влиятельному лицу, от которого зависела судьба его наибольших усилий, – потерянных мгновений не вернуть никогда. Вам известно, что мои дети приучены трудиться. Они понимают: ЧТОБЫ ЧЕГО-ТО ДОСТИГНУТЬ, НУЖНА ЖЕЛЕЗНАЯ ВОЛЯ».
А еще Вольфганг узнал от отца, что гений рождается в действии: просиживай они в Зальцбурге, ничего бы решительно не вышло. Вернее, он мог бы стать искусным исполнителем и даже сносным композитором, заняв высокую должность при дворе архиепископа. Но, скорее всего, достичь признания таланта в юном возрасте и, соответственно, тех необозримых высот в зрелой творческой жизни не удалось бы. Трансформация сознания не происходит мгновенно; напротив, этот процесс настолько незаметен, что сам творец может заметить его лишь годы спустя, оглядываясь в прошлое.
Пока же было ясно – идея существует, и от стадии ее формирования и развития сын музыканта готов был перейти к ее реализации.
Наполеон Бонапарт
«“Невозможно”» – это слово занесено в словарь лишь глупцов… Высшая мудрость – твердое решение».
Наполеон
(15 августа 1769 года – 5 мая 1821 года)
Наполеон Бонапарт, бесспорно, относится к наиболее известным личностям в истории, еще при жизни вкусившим обманчиво сладостные плоды высшего влияния, почти божественной власти и неземного поклонения. Наиболее примечательным в жизни Наполеона является его самовоспроизведение собственного уникального образа в условиях совершенно неравного старта. Восхождение к самым невообразимым вершинам успеха состоялось благодаря жесткому внутреннему программированию развития собственной личности, титаническим усилиям по выжиманию из себя внутренних резервов, что другие считали делом практически безнадежным.
Можно по-разному относиться к предпринятому и достигнутому этим необыкновенным человеком, можно осуждать развернутые им убийственные военные кампании, можно презирать его безразличие и даже жестокость по отношению к людям, которых он обозначал на своей ценностной системе координат не иначе как человеческий материал; но нельзя не признать, что его победы и успехи – это прямой результат действия его воли, напора и последовательности.
Еще одна сторона жизни этого неординарного человека поражает всех тех, кто изучает природу успеха, – оперативность реализации им своей жизненной стратегии. Наполеону были характерны идеи прямого действия: если он что-либо задумывал, то к реализации задуманного приступал тотчас. Пока другие все взвешивали и колебались, он уже был на середине пути. В своей активной жизни он не потерял ни одной минуты.
Ни происхождение, ни воспитание, ни окружение, ни, тем более, гены не были причиной появления знаменитой исторической личности. Родившись на острове Корсика в семье небогатого итальянского дворянина Карло Бонапарте, Наполеон практически ничем не выделялся из плеяды сверстников. Разве что необыкновенное упрямство, переросшее с возрастом в дикий эгоцентризм, было заметно с самого раннего детства. Биографы упоминают случай, когда семи лет от роду мальчик был жестоко наказан по подозрению в воровстве плодов из кухонного шкафа, которые на самом деле взяли его сестры. Из гордости и упрямства он отказался попросить прощения и был выпорот, после чего несколько дней по указанию взрослых питался лишь хлебом и водой. С того часа каждый поступок утверждал его самостоятельность и веру в себя, ставшую к совершеннолетию фанатической. Трудно сказать, было ли у мальчика достаточно материнской любви, но страстью к порядку во всем он действительно обязан матери, которая заправляла всем в семье. Одно из своих самых безумных и одновременно феерических решений – поход на Францию с острова Эльбы – Наполеон принял после откровенного разговора с матерью и практически после благословения ею этого не укладывающегося в рамки обычного человеческого мышления шага. Практически девять к одному было за то, что Наполеон шел на верную смерть. Это доказывает чрезвычайно высокую степень восприятия Наполеоном своей матери. И вместе с тем важную для становления гения энергетическую связь с одним из родителей.
Тот факт, что мальчик оказался выходцем из многодетной семьи, также сыграл свою положительную роль, ибо его отцу удалось добиться определения сына во французское военное училище, чтобы Наполеон мог получить образование за счет государства. Нет сомнения, что значительную роль в становлении стойкой личности Бонапарта сыграла вынужденная ранняя самостоятельность, связанная с отрывом от дома в девятилетием возрасте и необходимостью отстаивать свои неординарные убеждения в хоть и детском, но все-таки мужском коллективе. Почти всегда в ход пускались кулаки, и «Маленькому капралу», как прозвали Наполеона, необходимо было становиться просто яростным и опасным, чтобы отстоять себя. Дело усложняло то обстоятельство, что многие из учеников-кадетов были выходцами из богатых семей, и бедному, да к тому же еще и низкорослому мальчику приходилось прикладывать гораздо больше усилий, чем сверстникам, чтобы с честью выходить из щекотливых ситуаций.
Именно в эти, полные напряжения и тревоги детские годы мальчик загорелся страстным желанием быть независимым, могущественным и властным, чтобы доказать гнусным обидчикам, что он чего-то стоит. В это время ему пришлось убедиться, что для решения жизненных задач крайне необходимы такие качества, как недюжинное волчье терпение, акулье самообладание, а также умение быть актером, без устали разыгрывающим свою роль. И эта роль ему нравилась, вернее, ему нравилось, что сильный духом человек может навязать что угодно тем, кто слабее, кто не так умен и менее изворотлив. А еще в этот период юношеских душевных волнений он осознал великое значение психологического давления – и не раз прибегал к этому приему в борьбе с более высокими и сильными физически соперниками на курсе. В стенах училища он ощутил наличие еще одного острого стимула: в период учебы Наполеон не раз признавался навещавшим его друзьям отца, что из-за постоянного безденежья страдает его самолюбие.
Все эти ранние впечатления не только развивали в нем болезненное стремление к власти и полному превосходству над окружающими, но и подталкивали к средствам, приближающим к зародившейся мечте – он жаждал изменить свою жизнь и свой статус не когда-нибудь, а уже сегодня, сейчас. Когда настырный юноша, не удовлетворенный уровнем преподавания и подстегиваемый неутолимым желанием стать профессионалом, с остервенением взялся за книги, то правило подвергать их самому тщательному детальному анализу исполнялось им неукоснительно. Результатом же такого волевого и исключительно мотивированного синтеза явилось отменное образование, которому мог бы позавидовать выпускник самого именитого университета. Математика, военная история, география, философия, литература – лишь небольшой перечень дисциплин, в которых он преуспел. А список художественных книг, прочитанных Наполеоном в ранний период, в несколько раз превышал гуманитарный набор, проглоченный любым из его сокурсников и знакомых. Это легко поддавалось объяснению: у них было все, что подразумевает благополучие и обеспечивает внутреннюю гармонию; у него не было ничего. И при этом они были рядом, и Наполеон каждый день чувствовал себя неудовлетворенным, что придавало ярости и от чего каменели его чувства.
С каждым днем молодой Бонапарт существенно продвигался вперед в знаниях о мироздании и природе человека, а с появлением интеллектуальной силы как подкрепления амбиций он начинает вынашивать свою честолюбивую идею – идею адекватного применения той внутренней мощи, что он взрастил и развил в себе. Он справедливо замечает, что в большинстве окружающие его люди в силу различных причин слабы, ленивы, не уверены в себе, аморфны и безвольны. Он почувствовал в себе необычайную внутреннюю силу, его самоуверенность стала настолько непоколебимой, что он готов был стать предводителем.
Казалось бы, сопутствующие неудачи должны были охладить воинственный пыл юноши, но они неожиданно лишь усилили его необычные стремления и ускорили выработку четкого плана действий. Но даже смерть отца и необходимость в шестнадцатилетнем возрасте взять на свои плечи заботы о большой семье – старший брат оказался не способным на такие действия – лишь закалили и отточили его чувства, заставили обратиться к самым потаенным резервам человеческой воли. Книги и бесконечные размышления в одиночестве взамен развлечений для молодых людей тоже сделали свое дело: его желание преуспеть стало манией, в семнадцать лет странным образом рожденная идея была возведена в ранг практически единственной навязчивой мысли, с которой он ложился в постель, с которой вставал и которая подстегивалась голодным пайком, достаточным лишь для того, чтобы двигаться и жить дальше. Закончив военную академию за год вместо положенных трех, Наполеон начал офицерскую карьеру. Яростный и закаленный, он нуждался теперь в деле, где бы мог проявить себя как непревзойденный храбрец и талантливый командир.
С самого начала карьеры Наполеон начал делать ставки на незыблемый профессионализм военачальника – многогранное и искрометное качество человека, беспристрастно движущегося к победе любой ценой. Скорее всего, это связано с тем, что альтернативы он просто не имел, а сам исторический период еще мог посулить успех именно профессиональному военному – как вопросы внутреннего государственного устройства, так и глобальный геополитический уклад зиждились на применении военной машины. В какой-то момент Наполеон подошел к такой высокой степени восприятия собственных профессиональных качеств, что ему было решительно все равно, на чьей стороне сражаться, какого именно врага уничтожать. Главной проблемой молодого самоуверенного офицера стало получение возможности выделиться из множества таких же отчаянных военных, и ни проблема ответственности за уничтожение себе подобных, ни вопросы политической этики ничуть не волновали его. Наполеона подстегивала жестокая нужда, почти нищенское существование всей семьи и… вожделенное стремление найти свое место.
Очень характерным качеством Бонапарта явились активные поиски новых шансов. Для описания его действий не подходит высказывание типа: «Ему представился случай». В действительности он сам так цепко хватал каждую случайность, словно хищник зазевавшуюся жертву, что почти каждый новый шаг приносил ему новый успех. Не какой-то таинственный покровитель призвал Бонапарта продемонстрировать свои военные таланты, а он сам намеренно посетил знакомого корсиканца Саличетти, когда началось контрреволюционное восстание 1793 года в Тулоне, и настойчиво попросил не забыть о нем.
Немалыми усилиями убедив командующего предоставить ему возможность действовать, Наполеон умело применил свои знания относительно использования артиллерии. После двухдневной массированной артподготовки Тулон был взят штурмом, а Наполеон в двадцать четыре года получил чин бригадного генерала.
Историки приводят несколько показательных высказываний Наполеона этого раннего периода. Когда вполне сознательно этот двадцатитрехлетний офицер оказался рядом с толпой, ворвавшейся в королевский дворец (не исключено, его волновали вопросы поведения воинственных масс, проявления всеобщего психоза и поиск психологического оружия против толпы), он, обозвав короля трусом, бестрепетно сказал своему спутнику, что достаточно «смести пушками 500–600 человек – остальные разбежались бы». Второй раз, уже после судьбоносного для самого Наполеона взятия штурмом Тулона и получения чина бригадного генерала за личные заслуги (кстати, также связанные с беспощадным применением артиллерии), он, выступивший против четырехкратно превосходящих по численности мятежников и безжалостно превративший людское скопище в кровавое месиво из тел, заявил: «Если бы эти молодцы дали мне начальство над ними, как бы у меня полетели в воздух члены Конвента!». Это были заявления профессионала, а не человека: он не впускал в свой холодный рассудок каких-либо чувств и позволял смотреть на вещи лишь с точки зрения решения своей задачи, какой бы безумной или антигуманной она ни была. Все естество Наполеона было предано цели, и такая мелочь, как чьи-то жизни, не имела в его глазах серьезного веса. Восприятие будущего преобразователя Европы было крайне обострено еще и потому, что подавление мятежников произошло в самый тяжелый для его психики период: не пожелав согласиться с назначением на должность командира пехотной бригадой, молодой генерал был вынужден уйти в отставку.
Снова впереди была тьма. Неизвестно, сколько испытаний выпало на долю Наполеона до того момента, как полуголодного и ожесточенного, его снова нашли по приказу одного из предводителей Конвента и за несколько часов до ключевого сражения назначили командиром сил Конвента. Но определенно, Наполеон все равно рано или поздно нашел бы способ проявить себя и выйти из полосы забвения. Для него это было сражение за право существовать – вот почему он боролся с такой безудержной яростью и неистовством, без колебаний уничтожая сотни себе подобных.
Истребитель мятежников тотчас добился известности: после оглушительной победы он не мог не попасть в поле зрения влиятельных политиков и теперь имел все основания рассчитывать на успешную военную карьеру. Но, по всей видимости, уже в это время двадцатипятилетний генерал вынашивал планы, гораздо более амбициозные, чем обладание уготованными успешному генералу лаврами. Наполеон уже вполне осознавал, что может использовать свои способности не только для побед на поле брани, но и для того, чтобы возглавить нацию.
Бонапарт не был ослеплен первыми победами или подвержен каким-либо излишним эмоциям – просто в периоды долгих размышлений над тем, какое место он должен занять в мире, куда он пришел независимо от собственного желания, Наполеон с леденящей трезвостью преступника просчитал, что при особых обстоятельствах он может захватить власть. Предостаточно настрадавшийся в детстве и юности, Наполеон научился сдерживать приглушенный демон страсти. Но только не теперь! Теперь есть за что бороться и куда направить гигантский вихрь своей еще не высвобожденной энергии. Грех упускать такую возможность взять это изможденное государство в свои цепкие руки и прекратить его истязание этими слабовольными, а значит, почти никчемными людьми. Теперь оставалось только действовать крайне осторожно и последовательно, тщательно камуфлируя свои намерения до момента, когда можно будет совершить стремительный рывок к вершине власти. Наполеон не сомневался, что рано или поздно заставит повиноваться себе всех, и жестокая воля к власти безудержно гнала его, каждый день подхлестывая становящееся больным самолюбие. Если учесть, что вся жизнь экзальтированного победителя от начала и до конца удивительно походила на замысловатый каскадерский трюк, то после разгрома мятежников молодой генерал Наполеон вплотную подошел к ключевому элементу своей жизненной эквилибристики.
Кроме того, приняв главное решение и имея четко оформившуюся цель, Наполеон позволил себе одну действительно небольшую слабость: он женился. Небольшую, потому что ни до, ни после брака с Жозефиной этот тщеславный себялюб никогда не забывался с женщинами настолько, чтобы позволить им влиять на себя. Довольно сложно представить, чтобы он мог искренне любить кого-то еще, кроме себя, – чтобы идти дорогой большого государственного и военного деятеля, стремящегося к неограниченной власти, Наполеон сознательно вытравил из себя все человеческие чувства, которые могли бы помешать его вулканическому движению. И никогда ни одной из женщин он не позволял даже приблизиться к государственным делам, всякий раз раздражаясь, если приходилось сталкиваться с действительно умными созданиями прекрасного пола. Практическим подтверждением сказанного является хотя бы тот факт, что, приняв решение жениться по политическому расчету на дочери австрийского императора Марии Луизе, Наполеон даже не поехал на церемонию бракосочетания в Вену и предоставил разбираться с формальностями самому императору и одному из своих маршалов. Сам же Наполеон впервые познакомился со своей молодой женой, уже встретив ее под Парижем. Он рано научился определять для себя главное и второстепенное, до конца своих дней с легкостью жертвуя второстепенным, независимо от того, какой оно имело вес для окружающих.
Практически каждый по-настоящему добившийся успеха пережил на этапе реализации идеи тяжелые времена, когда лишь вера в себя и титаническая воля позволяют не падать духом, а двигаться вперед. Наполеон не только не был исключением из правил, а напротив, доказал, насколько важно для охотника за удачей сверхсосредоточение в самый опасный период фрустрации – возникновения таких ситуаций, которые кажутся абсолютно безвыходными. Хотя если говорить о Наполеоне, по всей видимости, этот человек никогда не впадал в состояние, даже близкое к отчаянию, – его разум был настроен исключительно на победу. Его сатанинская самовлюбленность не предполагала поражений, а развитая с раннего детства кошачья изворотливость позволяла найти выход из любой ситуации. Даже после Ватерлоо он не считал себя побежденным, и это позволяло ему жить.
«Я работаю всегда» – вот самоутверждение и самовнушение одновременно, на которых был замешан его имидж. Повторенное множество раз, оно стало колоссальной силой воздействия на воображение среднего человека и со временем превратило самого Наполеона в символ. Каждый поступок и каждое высказывание Наполеона даже в тяжелый период было таковым, словно он уже стал тем, кем жаждал стать, и в этом также заложена немалая доля его успеха. И все же до своей первой военной победы он влачил жалкое существование и едва сводил концы с концами, тихо посылая проклятия своему гадливому положению, чтобы еще больше сцепить зубы для новой борьбы.
Глубоко переживающий свои проигрышные стартовые позиции, Наполеон сумел развить в себе такое обостренное чувство внутренней готовности побеждать, что оно оказалось несоизмеримым по силе с тем, чем обладали окружающие его люди. Именно поэтому первая же возможность выделиться отбросила всех остальных современников слишком далеко назад, чтобы они могли хоть как-то конкурировать с психологическим настроем титана. Многочисленные биографы Наполеона свидетельствуют, что маниакальное желание работать проявилось у него уже в военной академии и не ослабевало в течение всей жизни, – оно было результатом описанных выше психологических проблем и, в свою очередь, обусловило способность генерировать новые идеи. Наполеона спас настрой на выживание: живя впроголодь и на грани конфликта с окружающим миром, он отторгнул себя от общества и отказался от всего, что не было прямо или косвенно связано с движением навстречу цели. В его жизни периода самоидентификации себя как личности не было места ни для любви, ни для женщин, и для какого-либо отдыха…
Эрих Фромм
«В жизни нет иного смысла, кроме того, какой человек сам придает ей, раскрывая свои силы, живя плодотворно».
Эрих Фромм
(23 марта 1900 года – 18 марта 1980 года)
Человек, современный гуманистический психоанализ которого глубоко проник в общество XX века и наполнил смыслом жизнь многих тысяч дезориентированных бесполезной гонкой за сомнительными ценностями людей. Ученый, ставший у истоков объединения психологии и социологии, развивший философско-психологические концепции Фрейда и Ницше и нашедший логическое обоснование социального и политического поведения людей.