Валентин Иванович Коровин, Наталья Николаевна Прокофьева, Сергей Михайлович Скибин
История русской литературы XIX века. Часть 1
Введение
Русская классическая литература XIX в. является гордостью России и мировой культуры, принадлежа всему человечеству. Русская литература познакомила мировое сообщество со своим исторически сложившимся национальным своеобразием и сказала новое слово о человеке вообще, создав великие по своему художественному масштабу и значению произведения. Этим она продвинула вперед словесное искусство всего мира.
Предлагаемый студентам педагогических университетов и педагогических институтов учебник создан в соответствии с типовой программой коллективом преподавателей кафедры русской литературы Московского педагогического государственного университета с привлечением ведущих специалистов педагогических университетов и институтов других городов России. Он представляет собой органическую часть целого учебного комплекса, в который входят учебники и учебные материалы по курсам: «Русский фольклор», «Литература Древней Руси», «Литература XVIII века», «Теория литературы» («Введение в литературоведение», «Теория литературы»), «История русской критики».
Содержание, структура и композиция учебника определяются закономерностями литературного процесса, который выражается в том, что на смену одним принципам и формам художественного познания, одним эстетическим теориям приходят другие, громко заявляя о своих правах на истину.
В основе изложения литературного процесса в России XIX в. лежит исторический подход, принцип историзма. Это означает, что каждое литературное явление рассматривается в тех историко-литературных условиях, в которых оно возникает и развивается. Принцип историзма исключает привнесение культурно-исторических вкусов последующих эпох или современности в литературу предшествующего периода.
В отличие от точных наук и техники, каждое новое достижение которых отрицает ранее совершенные открытия или, по крайней мере, отбрасывает их на второй план, художественный опыт проникновения во внутренний мир человека не ведет ни к абсолютному, ни к относительному отрицанию прошлого литературного развития и не умаляет его ценности. Произведения Пушкина способны по-прежнему доставлять нам несравненное эстетическое наслаждение, хотя русская литература после Пушкина выдвинула таких гениев, как Лев Толстой, Федор Достоевский, Антон Чехов, Иван Бунин. Словесное искусство классицизма и сентиментализма не было отменено ни романтизмом, ни реализмом.
Следовательно, литературное движение может быть воспринято как исторически закономерный переход от одного направления к другому, от одних словесно-художественных идей и литературных форм к другим, ставящий своей целью качественно иное, но не порывающее с предыдущим периодом проникновение в глубины человеческого духа. Вследствие этого понятие историзма исключает противопоставление одного направления другому, утверждая принцип художественного равноправия. Смена литературных форм может быть также понята как смена угла зрения на предмет художественного постижения. Отрицание и преодоление устаревших художественных принципов осуществляется через их освоение и усвоение, а также еще более полное проявление заключенных в них внутренних возможностей. Это означает, что романтизм не лучше классицизма, а реализм не лучше романтизма, что их достоинства относительны.
Принцип художественного равноправия распространяется также и на жанровую систему: все жанры хороши, кроме скучного. Плохая эпопея нисколько художественно не лучше блестящей эпиграммы, но и хорошая эпопея не отменяет ценности малого жанра. Угасание жанра не означает его смерти: ода уже после своего исчезновения с литературной арены была востребована в ином качестве, как это случилось, например, в «Медном всаднике» Пушкина и в его же стихотворении «Пир Петра Первого».
Исторический подход, таким образом, предполагает, что последующее не отрицает и не отбрасывает предыдущее, но вбирает в себя открытия предшественников. При этом было бы странно, если бы новое литературное направление, идущее на смену старому, не вступало бы с ним в полемику, не спорило бы с ним, не критиковало бы его художественные основы.
Содержание литературного процесса в России XIX в., предполагающее более глубокое постижение человека, состоит в смене литературных направлений и словесных форм, которое обусловлено переходом от мышления жанрами («жанровое мышление») к мышлению литературными стилями и индивидуально-авторскими стилевыми системами, а затем к созданию литературных школ. Последняя стадия литературного процесса (создание литературных школ) свойственна литературному движению ХХ в. и хронологически выходит за пределы данного курса.
В соответствии с мыслью о переходе от жанрового мышления к мышлению стилями и к индивидуально-авторским стилевым системам материал учебника распределен по трем частям: часть 1 охватывает 1800—1830-е гг. (переход от жанрового мышления к мышлению стилями); часть 2 включает 1840—1860-е гг. (возникновение на основе мышления стилями индивидуально-авторских стилей); часть 3 посвящена литературному движению 1870—1900-х гг. (торжество системы индивидуально-авторских стилей и переход на рубеже XIX–XX вв. к созданию «литературных школ», объединенных, в отличие, например, от «элегической школы» начала XIX в., организационно, а не условно).
Таким образом, в центре внимания авторов учебника – закономерности литературного развития, проявляемые в движении словесно-художественных идей и форм, процессы жанрово-стилевой диффузии (взаимопроникновение жанрово-стилевых признаков и перемена их ценностных характеристик) в рамках отдельных литературных направлений (например, историческая элегия Батюшкова, одический фрагмент Тютчева), взаимодействие прозы и поэзии на жанрово-стилевом уровне, в пределах определенного литературного направления и в творчестве конкретных авторов (например, «роман в стихах» Пушкина, «поэма» Гоголя, «стихотворения в прозе» Тургенева).
Авторы учебника сознают, что предложенная ими периодизация литературного процесса и распределение материала по трем томам условны, поскольку переход от жанрового мышления к мышлению стилями и к созданию развитой системы индивидуально-авторских стилей не совершился в точные календарные сроки. Вместе с тем авторы полагают, что периодизация материала в учебнике представляет собой схему, реально отражающую развитие русской литературы XIX в. и помогающую студенту организовать в своем сознании огромный художественный и научный материал.
Изложенная общая идея учебника требует одной оговорки. Речь идет о проблеме русско-европейских и отчасти русско-мировых литературных связей. Авторы не считали для себя возможным в настоящем учебнике сколько-нибудь полно сосредоточиваться на этой проблеме, учитывая ее сложность и многоаспектность. Поэтому она рассматривается в учебнике не как самостоятельная, а в качестве важного подспорья. Указания на литературные влияния, заимствования, связи присутствуют в тексте лишь по мере настоятельной необходимости – тогда, когда они помогают глубже понять содержание того или иного произведения и творчества того или иного автора. Более полные сведения о русско-европейских и иных связях студенты могут получить из источников, помещенных в тексте главы, а также в общей и специальной библиографии.
Литературный процесс в учебнике рассматривается в обзорных и монографических главах, сочетание которых обеспечивает равное внимание как к смене словесно-художественных идей и форм, так и к своеобразию творчества того или иного писателя. Преимущественный интерес к творческим процессам в литературе не позволяет излагать биографии писателей. Биографические сведения привлекаются лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания всего творчества или отдельного произведения. За биографическими сведениями студент может обратиться либо к многочисленным справочным изданиям и словарям, указанным в библиографии, либо к специальным книгам и исследованиям. Если сведения о том или ином писателе составляют часть обзорной главы, то в монографических главах об этом авторе они подробно не освещаются (например, характеристика общества «Арзамас» исключает в дальнейшем анализ деятельности В.А. Жуковского в этом обществе, а характеристика «натуральной школы» предполагает, что участие писателей, принадлежащих к ней, в относящихся к ним монографических главах не рассматривается).
Этот же принцип заложен и в структуру каждой главы. По мнению авторов, студенты должны прочитать произведения, включенные в программу. Например, из обширного корпуса сочинений Пушкина они, как современные культурные люди, обязаны знать все законченные и завершенные произведения, включая некоторые важные замыслы, осуществление которых было прервано автором («Египетские ночи» и др.). Однако детального знания требуют лишь наиболее значительные художественные произведения, которые анализируются в учебнике и которым посвящены отдельные параграфы. Весь остальной материал творчества излагается обзорно (например, обязательным является знание романной трилогии И.А. Гончарова и критической статьи «Мильон терзаний», которые освещены в учебнике подробно; книга же «Фрегат Паллада» и другие критические статьи лишь упоминаются и кратко излагаются, поскольку о них дается общее представление и их знание факультативно). Соотношение обзорного и монографического материала определяется типовой и действующей в МПГУ программами («Филология. Литература». М., 2002). Студенты педагогических университетов и институтов, кроме МПГУ, могут ориентироваться на типовую программу.
Анализ художественных текстов дается с точки зрения устоявшегося и оправдавшего себя принципа – органического единства содержания и формы.
Учебник опирается на научные традиции отечественной литературной науки. В нем учитываются последние научные достижения современных ученых-литературоведов. Они были использованы авторами в ходе их размышлений над творчеством того или иного писателя.
Художественные произведения и другие тексты цитируются по наиболее авторитетным отечественным изданиям, к коим причислены все академические издания (изданные АН СССР и РАН), включая полные собрания сочинений и отдельные издания в серии «Литературные памятники», а также издания, выпущенные издательствами «Советская энциклопедия», «Российская энциклопедия», «Библиотека поэта» (Большая и Малая серии), «Художественная литература» и некоторые другие, указанные в библиографии. При отсутствии у студентов названных изданий они могут пользоваться иными, в том числе и современными. Авторы учебника сознательно цитируют художественные тексты по проверенным и получившим общественно-научное признание изданиям.
Каждая глава в учебнике состоит из преамбулы, в которой кратко изложена основная мысль последующего текста, содержания, представляющего собой аналитическое изложение фактического материала и выводов, отделенных от основного текста пробелом. Для удобства пользования в главах имеются тематические рубрики. Главу заключает методический аппарат, состоящий из вводящих терминов, вопросов и заданий для самоконтроля, списка литературы, относящегося к данному периоду или данному писателю. К учебнику прилагаются общая библиография для всего курса, примерные темы курсовых и дипломных сочинений.
Все пожелания и замечания, касающиеся учебника «История русской литературы. XIX век», авторы просят направлять по адресу: Москва, Малая Пироговская, д. 1. МПГУ, главный корпус, ауд. 319, кафедра русской литературы.
Предлагаемый студентам педагогических университетов и педагогических институтов учебник создан в соответствии с типовой программой коллективом преподавателей кафедры русской литературы Московского педагогического государственного университета с привлечением ведущих специалистов педагогических университетов и институтов других городов России. Он представляет собой органическую часть целого учебного комплекса, в который входят учебники и учебные материалы по курсам: «Русский фольклор», «Литература Древней Руси», «Литература XVIII века», «Теория литературы» («Введение в литературоведение», «Теория литературы»), «История русской критики».
Содержание, структура и композиция учебника определяются закономерностями литературного процесса, который выражается в том, что на смену одним принципам и формам художественного познания, одним эстетическим теориям приходят другие, громко заявляя о своих правах на истину.
В основе изложения литературного процесса в России XIX в. лежит исторический подход, принцип историзма. Это означает, что каждое литературное явление рассматривается в тех историко-литературных условиях, в которых оно возникает и развивается. Принцип историзма исключает привнесение культурно-исторических вкусов последующих эпох или современности в литературу предшествующего периода.
В отличие от точных наук и техники, каждое новое достижение которых отрицает ранее совершенные открытия или, по крайней мере, отбрасывает их на второй план, художественный опыт проникновения во внутренний мир человека не ведет ни к абсолютному, ни к относительному отрицанию прошлого литературного развития и не умаляет его ценности. Произведения Пушкина способны по-прежнему доставлять нам несравненное эстетическое наслаждение, хотя русская литература после Пушкина выдвинула таких гениев, как Лев Толстой, Федор Достоевский, Антон Чехов, Иван Бунин. Словесное искусство классицизма и сентиментализма не было отменено ни романтизмом, ни реализмом.
Следовательно, литературное движение может быть воспринято как исторически закономерный переход от одного направления к другому, от одних словесно-художественных идей и литературных форм к другим, ставящий своей целью качественно иное, но не порывающее с предыдущим периодом проникновение в глубины человеческого духа. Вследствие этого понятие историзма исключает противопоставление одного направления другому, утверждая принцип художественного равноправия. Смена литературных форм может быть также понята как смена угла зрения на предмет художественного постижения. Отрицание и преодоление устаревших художественных принципов осуществляется через их освоение и усвоение, а также еще более полное проявление заключенных в них внутренних возможностей. Это означает, что романтизм не лучше классицизма, а реализм не лучше романтизма, что их достоинства относительны.
Принцип художественного равноправия распространяется также и на жанровую систему: все жанры хороши, кроме скучного. Плохая эпопея нисколько художественно не лучше блестящей эпиграммы, но и хорошая эпопея не отменяет ценности малого жанра. Угасание жанра не означает его смерти: ода уже после своего исчезновения с литературной арены была востребована в ином качестве, как это случилось, например, в «Медном всаднике» Пушкина и в его же стихотворении «Пир Петра Первого».
Исторический подход, таким образом, предполагает, что последующее не отрицает и не отбрасывает предыдущее, но вбирает в себя открытия предшественников. При этом было бы странно, если бы новое литературное направление, идущее на смену старому, не вступало бы с ним в полемику, не спорило бы с ним, не критиковало бы его художественные основы.
Содержание литературного процесса в России XIX в., предполагающее более глубокое постижение человека, состоит в смене литературных направлений и словесных форм, которое обусловлено переходом от мышления жанрами («жанровое мышление») к мышлению литературными стилями и индивидуально-авторскими стилевыми системами, а затем к созданию литературных школ. Последняя стадия литературного процесса (создание литературных школ) свойственна литературному движению ХХ в. и хронологически выходит за пределы данного курса.
В соответствии с мыслью о переходе от жанрового мышления к мышлению стилями и к индивидуально-авторским стилевым системам материал учебника распределен по трем частям: часть 1 охватывает 1800—1830-е гг. (переход от жанрового мышления к мышлению стилями); часть 2 включает 1840—1860-е гг. (возникновение на основе мышления стилями индивидуально-авторских стилей); часть 3 посвящена литературному движению 1870—1900-х гг. (торжество системы индивидуально-авторских стилей и переход на рубеже XIX–XX вв. к созданию «литературных школ», объединенных, в отличие, например, от «элегической школы» начала XIX в., организационно, а не условно).
Таким образом, в центре внимания авторов учебника – закономерности литературного развития, проявляемые в движении словесно-художественных идей и форм, процессы жанрово-стилевой диффузии (взаимопроникновение жанрово-стилевых признаков и перемена их ценностных характеристик) в рамках отдельных литературных направлений (например, историческая элегия Батюшкова, одический фрагмент Тютчева), взаимодействие прозы и поэзии на жанрово-стилевом уровне, в пределах определенного литературного направления и в творчестве конкретных авторов (например, «роман в стихах» Пушкина, «поэма» Гоголя, «стихотворения в прозе» Тургенева).
Авторы учебника сознают, что предложенная ими периодизация литературного процесса и распределение материала по трем томам условны, поскольку переход от жанрового мышления к мышлению стилями и к созданию развитой системы индивидуально-авторских стилей не совершился в точные календарные сроки. Вместе с тем авторы полагают, что периодизация материала в учебнике представляет собой схему, реально отражающую развитие русской литературы XIX в. и помогающую студенту организовать в своем сознании огромный художественный и научный материал.
Изложенная общая идея учебника требует одной оговорки. Речь идет о проблеме русско-европейских и отчасти русско-мировых литературных связей. Авторы не считали для себя возможным в настоящем учебнике сколько-нибудь полно сосредоточиваться на этой проблеме, учитывая ее сложность и многоаспектность. Поэтому она рассматривается в учебнике не как самостоятельная, а в качестве важного подспорья. Указания на литературные влияния, заимствования, связи присутствуют в тексте лишь по мере настоятельной необходимости – тогда, когда они помогают глубже понять содержание того или иного произведения и творчества того или иного автора. Более полные сведения о русско-европейских и иных связях студенты могут получить из источников, помещенных в тексте главы, а также в общей и специальной библиографии.
Литературный процесс в учебнике рассматривается в обзорных и монографических главах, сочетание которых обеспечивает равное внимание как к смене словесно-художественных идей и форм, так и к своеобразию творчества того или иного писателя. Преимущественный интерес к творческим процессам в литературе не позволяет излагать биографии писателей. Биографические сведения привлекаются лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания всего творчества или отдельного произведения. За биографическими сведениями студент может обратиться либо к многочисленным справочным изданиям и словарям, указанным в библиографии, либо к специальным книгам и исследованиям. Если сведения о том или ином писателе составляют часть обзорной главы, то в монографических главах об этом авторе они подробно не освещаются (например, характеристика общества «Арзамас» исключает в дальнейшем анализ деятельности В.А. Жуковского в этом обществе, а характеристика «натуральной школы» предполагает, что участие писателей, принадлежащих к ней, в относящихся к ним монографических главах не рассматривается).
Этот же принцип заложен и в структуру каждой главы. По мнению авторов, студенты должны прочитать произведения, включенные в программу. Например, из обширного корпуса сочинений Пушкина они, как современные культурные люди, обязаны знать все законченные и завершенные произведения, включая некоторые важные замыслы, осуществление которых было прервано автором («Египетские ночи» и др.). Однако детального знания требуют лишь наиболее значительные художественные произведения, которые анализируются в учебнике и которым посвящены отдельные параграфы. Весь остальной материал творчества излагается обзорно (например, обязательным является знание романной трилогии И.А. Гончарова и критической статьи «Мильон терзаний», которые освещены в учебнике подробно; книга же «Фрегат Паллада» и другие критические статьи лишь упоминаются и кратко излагаются, поскольку о них дается общее представление и их знание факультативно). Соотношение обзорного и монографического материала определяется типовой и действующей в МПГУ программами («Филология. Литература». М., 2002). Студенты педагогических университетов и институтов, кроме МПГУ, могут ориентироваться на типовую программу.
Анализ художественных текстов дается с точки зрения устоявшегося и оправдавшего себя принципа – органического единства содержания и формы.
Учебник опирается на научные традиции отечественной литературной науки. В нем учитываются последние научные достижения современных ученых-литературоведов. Они были использованы авторами в ходе их размышлений над творчеством того или иного писателя.
Художественные произведения и другие тексты цитируются по наиболее авторитетным отечественным изданиям, к коим причислены все академические издания (изданные АН СССР и РАН), включая полные собрания сочинений и отдельные издания в серии «Литературные памятники», а также издания, выпущенные издательствами «Советская энциклопедия», «Российская энциклопедия», «Библиотека поэта» (Большая и Малая серии), «Художественная литература» и некоторые другие, указанные в библиографии. При отсутствии у студентов названных изданий они могут пользоваться иными, в том числе и современными. Авторы учебника сознательно цитируют художественные тексты по проверенным и получившим общественно-научное признание изданиям.
Каждая глава в учебнике состоит из преамбулы, в которой кратко изложена основная мысль последующего текста, содержания, представляющего собой аналитическое изложение фактического материала и выводов, отделенных от основного текста пробелом. Для удобства пользования в главах имеются тематические рубрики. Главу заключает методический аппарат, состоящий из вводящих терминов, вопросов и заданий для самоконтроля, списка литературы, относящегося к данному периоду или данному писателю. К учебнику прилагаются общая библиография для всего курса, примерные темы курсовых и дипломных сочинений.
Все пожелания и замечания, касающиеся учебника «История русской литературы. XIX век», авторы просят направлять по адресу: Москва, Малая Пироговская, д. 1. МПГУ, главный корпус, ауд. 319, кафедра русской литературы.
Глава 1
Литературное движение 1800-1830-х годов
Основная закономерность литературного движения 1800–1830 годов состоит в отказе от жанрового мышления и в переходе к мышлению стилями, в создании русского национального литературного языка, в возникновении и формировании романтизма и в зарождении реалистических тенденций. Оно обусловлено как историческими обстоятельствами, так и собственно литературными фактами.
Исторические события
Среди исторических обстоятельств, повлиявших на развитие России и общественное мнение в ней, главное значение имел кризис крепостнической системы, первые признаки которого к началу нового столетия ощущались всем дворянским сословием – единственно образованным слоем общества. Однако идеи Просвещения (демократические свободы, равенство сословий, братство народов), провозглашенные французскими философами блестящего XVIII в. и питавшие гуманные общественные настроения сторонников ограничения самодержавия и освобождения крестьян в России, разделяло лишь меньшинство, небольшая прослойка дворян. Большинство же господствующего привилегированного сословия им решительно противилось.
После Великой французской революции 1789–1794 гг. идеи Просвещения подверглись суровым испытаниям и были переосмыслены. Во-первых, сильно поколебалась вера в абсолютный Разум как средство чудесного исцеления от социальных язв. Во-вторых, монарх уже не воспринимался многими дворянами, в том числе литераторами, носителем просвещенного Разума. В-третьих, определенная цель Истории исчезла, и социальный прогресс уже не мыслился неизбежным и непосредственно зависимым от желаний людей. Тем не менее, идеология Просвещения оставалась все еще весьма влиятельной, так как основные социальные противоречия, устранение которых открыло бы путь к свободе личности и мощному экономическому и культурному развитию страны, не были преодолены.
Сильному влиянию идеологии Просвещения способствовали политические и общественные события внутри страны и за ее пределами. Русское общество внимательно следило за ходом Французской революции. Ее восприятие в России соответствовало трем этапам.
Первый этап (1789–1792) – созыв Генеральных Штатов, провозглашение демократических свобод – был встречен восторженно.
Второй этап (1792–1793) – казнь короля, установление якобинской диктатуры и кровавая расправа над ее противниками – резко отрицательно. В такой оценке сходились Карамзин и Радищев. Одни дворяне, сторонники крепостного права, возложили вину на идеи Просвещения, усматривая все зло в учениях Вольтера, Дидро и других просветителей. Другие дворяне, сторонники гражданских свобод и самодержавия, основанного на соблюдении строгих законов (просвещенной монархии, просвещенного абсолютизма или просвещенного деспотизма), настаивали на том, что не Просвещение виновато в кровавых эксцессах Французской революции, а недостаточная просвещенность народов и государей. Этой позиции держался Карамзин.
Третий этап (1793–1794), приведший в конце концов к власти Наполеона, примирил часть дворян с Французской революцией, поскольку Франция получила чаемые ею свободы и законы и стала быстро и успешно развиваться.
Вскоре для России, как и для других стран Европы, возникла новая опасность, опять исходившая от Франции: император французов задумал насильственную перекройку карты Европы.
Свержение монархических режимов было предлогом для установления господства на континенте. В результате этого европейские государства и народы неизбежно утрачивали национальную самостоятельность. Европа, в том числе и Россия, вверглись в историческую полосу непрерывных войн, которые способствовали росту национального самосознания, патриотическому порыву.
Крупнейшим историческим событием стала Отечественная война 1812 г., нашедшая исключительно полное выражение в русской литературе и искусстве (стихотворения «партизана-поэта» Д.В. Давыдова, басни «Ворона и Курица», «Волк на псарне» И.А. Крылова, ода-элегия «Певец во стане русских воинов» В.А. Жуковского, «Воспоминания в Царском Селе» А.С. Пушкина и др.).
Поскольку войны с Наполеоном не только вызвали национально-патриотический подъем, но и вели к укреплению самодержавного режима, ибо вокруг русского императора объединялись народ и вся нация, сторонникам освобождения крестьян от крепостной неволи и противникам монархического принципа в этих условиях пришлось на некоторое время умолкнуть. Но с победоносным окончанием Отечественной войны, разгромом армии Наполеона в сражении под Ватерлоо, вступлением русских войск в Париж и военными походами, а затем возвращением солдат и офицеров на родину, образованием Священного Союза, который восстановил монархии в освобожденных от власти поверженного французского императора странах, в русском обществе снова оживляются просветительские идеи, отчасти провоцируемые «сверху», самодержавием.
При своем вступлении на престол в 1801 г. Александр I задумал освободить крестьян от крепостной зависимости и дать конституцию сначала Польше, которая тогда входила в состав России, а потом и России. Однако намерения Александра I не сбылись вследствие нерешительности царя, а главное, из-за сопротивления большинства дворян, считавших, что непросвещенному и безграмотному народу опасно даровать свободы, так как это подорвет экономическое положение дворянства и страны в целом и приведет к безначалию, хаосу, кровавым бунтам и безграничному своеволию.
Не сумев провести политические и социальные реформы, Александр I все-таки осуществил несколько примечательных актов: была проведена реформа государственного управления, учрежден цензурный устав, который ограничивал вмешательство властей в дела печати, разрешен ввоз иностранных книг, открыты Императорский Лицей, гимназии, университеты и Педагогический институт, помещикам дозволили отпускать крестьян на волю. Впоследствии Пушкин поставил в заслугу царю два события: «Он взял Париж, он основал Лицей».
Идеи отмены крепостного права и ограничения самодержавной власти не исчезли из умов просвещенных дворян, которые постепенно убедились, что надежды на правительство напрасны и тщетны. В среде русского офицерства стали возникать тайные общества, носившие полуоткрытый характер – участники обществ не слишком стеснялись публично высказывать свои идеи. Благодаря пропаганде среди молодых дворян число заговорщиков достигало нескольких сотен. Первоначально образовался Союз Спасения (1815), который вскоре распался и вместо него был создан Союз Благоденствия (1818). В первой половине 1820-х гг. возникли Северное и Южное тайные общества, во главе которых стояли поэт К.Ф. Рылеев и полковник П.И. Пестель. Участников этих обществ прозвали декабристами. Они вывели 14 декабря 1825 г. на Сенатскую площадь войска и отказались присягать будущему самодержцу. Выступление дворян, командовавших солдатскими полками, было подавлено. Пятерых декабристов повесили, сотни сослали в Сибирь, в отдаленные губернии и действующую на Кавказе армию.
Попытка ограничения самодержавной власти и освобождения крестьян от крепостной зависимости, предпринятая дворянами, преимущественно молодыми офицерами, закончилась крахом. Тем не менее общественное движение не умерло, великая умственная работа, не видная на поверхности, совершалась, по словам А.И. Герцена, подспудно. Несмотря на чрезмерно жестокие меры, употребленные правительством, общество не утратило надежд на перемены в управлении страной. Николай I по вступлении на престол сделал жесты, которые посеяли иллюзии относительно его будущего правления: вернул из ссылки Пушкина, приблизил ко двору родственников некоторых сосланных декабристов, давая понять, что ценит истинные заслуги перед отечеством и троном. Однако общий итог царствования Николая I безрадостен: постыдно отодвинутое на долгие годы освобождение крестьян от крепостного «рабства» обернулось недопустимой отсталостью России.
Итак, эпоха 1800—1830-х годов была насыщена крупными историческими событиями. Они оказали несомненное воздействие на развитие литературы. В частности, это выразилось в том, что с 1815–1816 гг. в связи с организацией первых декабристских обществ возникает гражданское, или социальное, течение русского романтизма, а после 1825 г. русский романтизм вступает в новую фазу своей эволюции. После достигнутого расцвета в творчестве Баратынского, молодого Гоголя, Лермонтова и Тютчева он переживает глубокий кризис.
На фоне судьбоносных для России исторических событий литературное движение 1800—1830-х годов испытывает небывалый и устойчивый подъем.
После Великой французской революции 1789–1794 гг. идеи Просвещения подверглись суровым испытаниям и были переосмыслены. Во-первых, сильно поколебалась вера в абсолютный Разум как средство чудесного исцеления от социальных язв. Во-вторых, монарх уже не воспринимался многими дворянами, в том числе литераторами, носителем просвещенного Разума. В-третьих, определенная цель Истории исчезла, и социальный прогресс уже не мыслился неизбежным и непосредственно зависимым от желаний людей. Тем не менее, идеология Просвещения оставалась все еще весьма влиятельной, так как основные социальные противоречия, устранение которых открыло бы путь к свободе личности и мощному экономическому и культурному развитию страны, не были преодолены.
Сильному влиянию идеологии Просвещения способствовали политические и общественные события внутри страны и за ее пределами. Русское общество внимательно следило за ходом Французской революции. Ее восприятие в России соответствовало трем этапам.
Первый этап (1789–1792) – созыв Генеральных Штатов, провозглашение демократических свобод – был встречен восторженно.
Второй этап (1792–1793) – казнь короля, установление якобинской диктатуры и кровавая расправа над ее противниками – резко отрицательно. В такой оценке сходились Карамзин и Радищев. Одни дворяне, сторонники крепостного права, возложили вину на идеи Просвещения, усматривая все зло в учениях Вольтера, Дидро и других просветителей. Другие дворяне, сторонники гражданских свобод и самодержавия, основанного на соблюдении строгих законов (просвещенной монархии, просвещенного абсолютизма или просвещенного деспотизма), настаивали на том, что не Просвещение виновато в кровавых эксцессах Французской революции, а недостаточная просвещенность народов и государей. Этой позиции держался Карамзин.
Третий этап (1793–1794), приведший в конце концов к власти Наполеона, примирил часть дворян с Французской революцией, поскольку Франция получила чаемые ею свободы и законы и стала быстро и успешно развиваться.
Вскоре для России, как и для других стран Европы, возникла новая опасность, опять исходившая от Франции: император французов задумал насильственную перекройку карты Европы.
Свержение монархических режимов было предлогом для установления господства на континенте. В результате этого европейские государства и народы неизбежно утрачивали национальную самостоятельность. Европа, в том числе и Россия, вверглись в историческую полосу непрерывных войн, которые способствовали росту национального самосознания, патриотическому порыву.
Крупнейшим историческим событием стала Отечественная война 1812 г., нашедшая исключительно полное выражение в русской литературе и искусстве (стихотворения «партизана-поэта» Д.В. Давыдова, басни «Ворона и Курица», «Волк на псарне» И.А. Крылова, ода-элегия «Певец во стане русских воинов» В.А. Жуковского, «Воспоминания в Царском Селе» А.С. Пушкина и др.).
Поскольку войны с Наполеоном не только вызвали национально-патриотический подъем, но и вели к укреплению самодержавного режима, ибо вокруг русского императора объединялись народ и вся нация, сторонникам освобождения крестьян от крепостной неволи и противникам монархического принципа в этих условиях пришлось на некоторое время умолкнуть. Но с победоносным окончанием Отечественной войны, разгромом армии Наполеона в сражении под Ватерлоо, вступлением русских войск в Париж и военными походами, а затем возвращением солдат и офицеров на родину, образованием Священного Союза, который восстановил монархии в освобожденных от власти поверженного французского императора странах, в русском обществе снова оживляются просветительские идеи, отчасти провоцируемые «сверху», самодержавием.
При своем вступлении на престол в 1801 г. Александр I задумал освободить крестьян от крепостной зависимости и дать конституцию сначала Польше, которая тогда входила в состав России, а потом и России. Однако намерения Александра I не сбылись вследствие нерешительности царя, а главное, из-за сопротивления большинства дворян, считавших, что непросвещенному и безграмотному народу опасно даровать свободы, так как это подорвет экономическое положение дворянства и страны в целом и приведет к безначалию, хаосу, кровавым бунтам и безграничному своеволию.
Не сумев провести политические и социальные реформы, Александр I все-таки осуществил несколько примечательных актов: была проведена реформа государственного управления, учрежден цензурный устав, который ограничивал вмешательство властей в дела печати, разрешен ввоз иностранных книг, открыты Императорский Лицей, гимназии, университеты и Педагогический институт, помещикам дозволили отпускать крестьян на волю. Впоследствии Пушкин поставил в заслугу царю два события: «Он взял Париж, он основал Лицей».
Идеи отмены крепостного права и ограничения самодержавной власти не исчезли из умов просвещенных дворян, которые постепенно убедились, что надежды на правительство напрасны и тщетны. В среде русского офицерства стали возникать тайные общества, носившие полуоткрытый характер – участники обществ не слишком стеснялись публично высказывать свои идеи. Благодаря пропаганде среди молодых дворян число заговорщиков достигало нескольких сотен. Первоначально образовался Союз Спасения (1815), который вскоре распался и вместо него был создан Союз Благоденствия (1818). В первой половине 1820-х гг. возникли Северное и Южное тайные общества, во главе которых стояли поэт К.Ф. Рылеев и полковник П.И. Пестель. Участников этих обществ прозвали декабристами. Они вывели 14 декабря 1825 г. на Сенатскую площадь войска и отказались присягать будущему самодержцу. Выступление дворян, командовавших солдатскими полками, было подавлено. Пятерых декабристов повесили, сотни сослали в Сибирь, в отдаленные губернии и действующую на Кавказе армию.
Попытка ограничения самодержавной власти и освобождения крестьян от крепостной зависимости, предпринятая дворянами, преимущественно молодыми офицерами, закончилась крахом. Тем не менее общественное движение не умерло, великая умственная работа, не видная на поверхности, совершалась, по словам А.И. Герцена, подспудно. Несмотря на чрезмерно жестокие меры, употребленные правительством, общество не утратило надежд на перемены в управлении страной. Николай I по вступлении на престол сделал жесты, которые посеяли иллюзии относительно его будущего правления: вернул из ссылки Пушкина, приблизил ко двору родственников некоторых сосланных декабристов, давая понять, что ценит истинные заслуги перед отечеством и троном. Однако общий итог царствования Николая I безрадостен: постыдно отодвинутое на долгие годы освобождение крестьян от крепостного «рабства» обернулось недопустимой отсталостью России.
Итак, эпоха 1800—1830-х годов была насыщена крупными историческими событиями. Они оказали несомненное воздействие на развитие литературы. В частности, это выразилось в том, что с 1815–1816 гг. в связи с организацией первых декабристских обществ возникает гражданское, или социальное, течение русского романтизма, а после 1825 г. русский романтизм вступает в новую фазу своей эволюции. После достигнутого расцвета в творчестве Баратынского, молодого Гоголя, Лермонтова и Тютчева он переживает глубокий кризис.
На фоне судьбоносных для России исторических событий литературное движение 1800—1830-х годов испытывает небывалый и устойчивый подъем.
Состояние литературы
Русские писатели XVIII в. придали литературе национальное содержание. Но национальные формы в их произведениях еще не сложились, потому художественная литература не обрела достоинства искусства, художества. Словесно-художественные формы были большей частью заимствованы, а литературный язык недостаточно обработан. Писатели пользовались различными стилями, всецело зависимыми от жанра (жанровое мышление). «Высокие» жанры (героическая поэма, ода, трагедия, переложения псалмов, похвальные надписи, «высокая» сатира[1] и др.) требовали «высокого» книжного слога, или стиля, характерного для церковно-славянских текстов, «средние» (элегия, послание, песня, романс и др.) – «среднего», употребляемого как в книгах, так и в устном разговоре образованного общества, «низкие» (басня, комедия[2] и др.) – «низкого», свойственного устной, бытовой речи как образованного сословия, так и простого люда («народное красноречие», речения национального фольклора). Помимо этого, некоторые жанры (например, идиллию) полагалось писать особым, «гомеровским» стилем (в этом ключе создана идиллия Н.И. Гнедича «Рыбаки»).
Теоретически смешивать жанры или стили считалось недопустимым, но на практике такое смешение происходило постоянно. Примером тому служат ирои-комическая поэма, бурлеск (намеренно грубое и дерзкое стилистически «низкое» изложение «высокой» темы) и травестия (ироническое использование «высокого» жанра и «высокого» стиля для передачи заведомо «низкого» содержания). При этом нужно иметь в виду, что всякое нарушение жанрового канона, жанровых правил происходит в рамках жанрового мышления и потому воспринимается особенно остро.
Жанровое мышление, которое в XVIII в. внесло строгий порядок в литературу, в начале XIX в. уже изжило себя и препятствовало свободному и непосредственному выражению внутреннего мира человека: от жанра зависели тема, стиль и даже самый образ автора, личность которого не могла быть выражена в художественном произведении. Образ поэта в лирике XVIII в. – жанровый образ. Из него исключен, как правило, личный, индивидуальный духовный опыт общения автора с окружающим его бытием. В одах Ломоносова образ поэта заранее предопределен: восхищаясь деяниями, например, Петра I, поэт наполнен восторгом и одновременно испытывает «пиитический ужас» перед могуществом императора. Поэт в оде устраняет приметы своей личности, сливаясь с жанровым образом, который изначально предписан этому жанру.
Жанровое мышление и множественность литературных стилей стали очевидным тормозом в развитии русской литературы. Главные усилия писателей начала XIX в. были направлены на преодоление жанрового мышления и на выработку единого национального литературного языка. Эти задачи совпали со становлением романтического направления в литературе и с явно обозначавшимися реалистическими тенденциями.
Состояние русской литературы в начале XIX в. производит весьма пестрое впечатление не только на историка этого периода, но и на современников. Какие-либо ясные контуры будущего литературного развития еще только намечаются. Пока все находится в связном состоянии. Преимущественное значение имеет поэзия. Она сохраняет первенство по сравнению с прозой и драматургией вплоть до 1840-х годов, что объясняется более высоким развитием языка поэзии, чем прозы и драматургии. В этом нерасчлененном состоянии выделяются:
• сочинения классицистов;
• поэзия и проза просветителей, их нравоописательная литература, опирающаяся на стилистику, рационалистическую и моральную философию XVIII в.;
• поэзия, проза и драматургия сентиметалистов[3], не чуждая просветительских идей, но культивирующая не разум, а чувство.
Литераторы-просветители, близкие классицисты, и литераторы-сентименталисты вступают в отношения «дружбы-вражды». При этом отдельные писатели создают произведения одновременно и в духе сентиментализма, и в духе просветительского нравоописания (например, А.Е. Измайлову принадлежат повесть «Бедная Маша» и роман «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества»).
Теоретически смешивать жанры или стили считалось недопустимым, но на практике такое смешение происходило постоянно. Примером тому служат ирои-комическая поэма, бурлеск (намеренно грубое и дерзкое стилистически «низкое» изложение «высокой» темы) и травестия (ироническое использование «высокого» жанра и «высокого» стиля для передачи заведомо «низкого» содержания). При этом нужно иметь в виду, что всякое нарушение жанрового канона, жанровых правил происходит в рамках жанрового мышления и потому воспринимается особенно остро.
Жанровое мышление, которое в XVIII в. внесло строгий порядок в литературу, в начале XIX в. уже изжило себя и препятствовало свободному и непосредственному выражению внутреннего мира человека: от жанра зависели тема, стиль и даже самый образ автора, личность которого не могла быть выражена в художественном произведении. Образ поэта в лирике XVIII в. – жанровый образ. Из него исключен, как правило, личный, индивидуальный духовный опыт общения автора с окружающим его бытием. В одах Ломоносова образ поэта заранее предопределен: восхищаясь деяниями, например, Петра I, поэт наполнен восторгом и одновременно испытывает «пиитический ужас» перед могуществом императора. Поэт в оде устраняет приметы своей личности, сливаясь с жанровым образом, который изначально предписан этому жанру.
Жанровое мышление и множественность литературных стилей стали очевидным тормозом в развитии русской литературы. Главные усилия писателей начала XIX в. были направлены на преодоление жанрового мышления и на выработку единого национального литературного языка. Эти задачи совпали со становлением романтического направления в литературе и с явно обозначавшимися реалистическими тенденциями.
Состояние русской литературы в начале XIX в. производит весьма пестрое впечатление не только на историка этого периода, но и на современников. Какие-либо ясные контуры будущего литературного развития еще только намечаются. Пока все находится в связном состоянии. Преимущественное значение имеет поэзия. Она сохраняет первенство по сравнению с прозой и драматургией вплоть до 1840-х годов, что объясняется более высоким развитием языка поэзии, чем прозы и драматургии. В этом нерасчлененном состоянии выделяются:
• сочинения классицистов;
• поэзия и проза просветителей, их нравоописательная литература, опирающаяся на стилистику, рационалистическую и моральную философию XVIII в.;
• поэзия, проза и драматургия сентиметалистов[3], не чуждая просветительских идей, но культивирующая не разум, а чувство.
Литераторы-просветители, близкие классицисты, и литераторы-сентименталисты вступают в отношения «дружбы-вражды». При этом отдельные писатели создают произведения одновременно и в духе сентиментализма, и в духе просветительского нравоописания (например, А.Е. Измайлову принадлежат повесть «Бедная Маша» и роман «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества»).