В том же году Святополк и Владимир собрали всех русских князей в Любече. На этом съезде было решено прекратить распри, а также постановлено, что каждый князь владеет только своей вотчиной. На этом князья целовали крест, поклявшись: «Если теперь кто покусится на чужую волость, да будет против него крест честной и вся земля русская». Фактически же съезд в Любече утвердил распад единого государства на самостоятельные земли при формальном главенстве киевского князя. Но не успели князья разъехаться по своим уделам, как вновь начались усобицы. С согласия Святополка волынский князь Давид Игоревич захватил в Киеве князя Василька Ростиславовича и, приведя в оковах в Белгород, ослепил его. Узнав об этом, Владимир призвал братьев Олега и Давида Святославичей выступить вместе с ним против Святополка. Дело грозило перерасти в общую войну. Киевлянам с трудом удалось уговорить Владимира не начинать новой усобицы. Со Святополком князья помирились, а с Давидом Игоревичем воевали еще 3 года и в 1100 г. заставили его явиться на княжеский суд в Витичев, где у него отняли прежнее княжество и посадили княжить в Бутске. Стремление поддерживать мир между князьями нередко приводило Владимира в самый центр междоусобной борьбы. Так было и на съездах князей в Витичеве (или Уветичах) в 1100 г. и в Долобске в 1103 г.
Наряду с внутренними неурядицами Русь постоянно подвергалась набегам половцев. Владимир тогда выступил инициатором ответных ударов и постоянно подталкивал других князей к тому, чтобы вести в отношении половцев наступательную, а не оборонительную политику. Среди многочисленных походов против половцев самым удачным оказался поход 1111 г., когда по инициативе Владимира князья пошли к Дону. Оттуда русские рати вернулись с огромным полоном и богатейшей добычей. Этот поход оказался последним крупным событием в княжение Святополка Изяславича. 16 апреля 1113 г. он скончался. Великое княжение теперь должно было отойти к сыновьям второго сына Ярослава Мудрого Святослава. (Отец же Владимира был третьим сыном.) Но киевляне и слышать об этом не хотели. В Киеве начался мятеж, вызванный притеснениями ростовщиков и тысяцкого Путяты. Их дворы и имущество были разграблены. Киевляне второй раз попросили Владимира принять киевский престол, и Владимир дал свое согласие. Он быстро сумел навести порядок в Киеве, значительно смягчил положение горожан, упорядочив взимание процентов ростовщиками и регламентировав запись в холопство.
Интересно, что Святославичи не решились требовать своих законных прав на престол, однако междоусобные войны не прекратились. При этом князья не гнушались приглашать на помощь венгров и поляков. Пять лет длилась борьба с минским князем Глебом Всеславичем, отказавшимся подчиняться Владимиру. Великий князь в союзе с Давидом Черниговским и сыновьями Олега Святославича осадил Минск и заставил Глеба повиноваться. Однако вскоре вновь выступил против Владимира. В 1120 г. его как пленника в оковах привели в Киев, где он через 3 года скончался. В 1118-1119 гг. шла борьба с владимирским князем Ярославом, сыном Святополка, прогнавшим свою жену, внучку Мономаха. Ярослав привел на Русь поляков. Тогда сын Владимира Андрей вторгся во владения польского короля Болеслава Кривоустого и, опустошив их, вернулся с богатой добычей. Ярослав же обратился за помощью к венгерскому королю Стефану. Началось вторжение, в котором участвовали венгры, богемцы, поляки. Но вскоре Ярослав попал в засаду и был убит. Вторжение прекратилось. В то же время Владимир замирил и Новгород, а в 1120 г. сын Юрий разгромил волжских булгар.
Русь вновь стала сильна, как и при деде Владимира. Вторжения извне прекратились. Теперь русские рати ходили походами в другие страны. В 1116 г. сын Владимира Ярополк разбил на Дону половцев, другой сын, Мстислав, нанес поражение чуди и взял их город Оденпе, внук Всеволод совершил поход в Финляндию и победил племя ямь. В 1116 г. Владимир послал свои рати в греческие владения, чтобы защитить права дочери Марии, вдовы царевича Леона, погибшего в Константинополе во время усобицы, и внука Василия. Узнав об этом походе и желая примириться с Владимиром, император прислал к нему митрополита Неофита и многих знатных людей с дарами. Среди даров были крест из животворящего дерева и сердоликовая чаша, принадлежавшая некогда римскому императору Августу, царский венец императора Константина Мономаха, деда Владимира, держава, цепь и древние бармы[1], которыми затем украшались русские государи при вступлении на престол. Возложив венец на голову Владимира, Неофит впервые назвал его царем.
Укрепляя христианство, Владимир, как и его дед, строил церкви и монастыри: близ Киева появился Выдубецкий монастырь, в им же заложенном г. Владимире на Клязьме – церковь во имя Всемилостивейшего Спаса. По-прежнему на русский язык переводилось много греческой литературы, поддерживалось летописание. При Владимире был введен культ Бориса и Глеба. Сам великий князь обладал незаурядным писательским даром. Им были созданы «Поучение», в котором он дал пример служения князя Родине, и «Письмо Владимира Мономаха Олегу Святославичу».
После смерти в 1107 г. жены Гиты Мономах был женат еще дважды. О второй жене ничего неизвестно, третью же звали Евпраксия. Как и при Ярославе Мудром, Владимир укреплял связи с другими государствами путем династических браков. Сын Мстислав был женат на дочери шведского короля, старшая дочь Мария стала женой сына византийского императора Романа IV, а младшая, Ефимия – женой венгерского короля Коломана. Одна из внучек Мономаха вышла замуж за норвежского короля Сигурда, другая – за Ободритского короля[2] Канута Святого, третья – за византийского императора Иоанна.
1124 г. на Руси был богат на страшные предзнаменования и беды: солнечное затмение, засуха, пожары. В результате пожара сгорел Киев. А 10 мая 1125 г. после 13 лет великого княжения окончил на р. Альте свой земной путь Владимир Мономах. Тело его было перенесено в Киев и положено в Софийском соборе рядом с отцом князем Всеволодом и дедом – Ярославом Мудрым. Дети же его не смогли продолжить политику отца, что привело к новым усобицам и распаду Киевской Руси.
Гоголь Николай Васильевич
Сам Николай Васильевич, проведший большую часть своей жизни в России и за границей (только в Европе он прожил 12 лет), никогда не забывал о своих украинских корнях, находя душевный покой и отдохновение лишь в родных местах.
Родился будущий писатель 20 марта 1809 г. в селе Большие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Род Гоголей-Яновских шел от Остапа Гоголя, полковника, соратника самого гетмана Дорошенко. Были в этом роду и шляхтичи, и военные, и царские чиновники, и священники. Таким образом, Гоголь был представителем малороссийского дворянства с примесью польской крови, особенно по материнской линии. И в его характере органично соединились гордость польского духа с темпераментом жизнерадостного украинца.
Его отец, Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский владел тысячей десятин земли и двумя сотнями крепостных. Чтобы содержать большую семью (12 детей, из которых до зрелого возраста дожили лишь четверо), ему пришлось служить сначала чиновником на Полтавском почтамте, потом управляющим у родственника жены, богатого помещика Д.П. Трощинского. Хозяин поместья был большим театралом, и Василий Афанасьевич, обладавший литературными способностями, сочинял для его дворового театра на малороссийском языке пьесы из народной жизни, принимал активное участие в их постановке – не только как режиссер, но и как актер. Присущий ему дар комического рассказа, как и любовь к театру, передались сыну. (Кстати, эпиграфы к «Сорочинской ярмарке» и «Майской ночи» были взяты Николаем Васильевичем из комедий отца.) От него же мальчик унаследовал и чрезмерную мнительность, мучившую его всю жизнь.
Мать писателя, Мария Ивановна, происходившая из небогатого рода Косоровских, была женщиной экзальтированной и набожной. Выйдя замуж в 14 лет и потеряв двоих детей в младенческом возрасте, она всю свою любовь и надежды сосредоточила на Николеньке. Под ее влиянием в мальчике развились задатки религиозности. По свидетельствам биографов, он был слабеньким, тщедушным ребенком, до трех лет не говорил, зато уже в пять начал писать стихи, что вызывало восторг у матери. Она вообще была неуемной фантазеркой и считала своего сына непревзойденным талантом, приписывая ему самые немыслимые открытия, например железной дороги и паровой машины. И все же, несмотря на комизм этих представлений, Мария Ивановна не ошиблась в главном – сын действительно стал гением, правда, не техники, а мировой литературы.
Детские годы будущего писателя прошли в имении родителей Васильевке, по соседству с селом Диканька – краем легенд, малороссийских поверий и исторических преданий, впоследствии так любовно и ярко описанных в его произведениях. Получив дома начальное образование, мальчик два года провел в Полтавском уездном училище, а в 1821 г. поступил в Нежинскую гимназию высших наук, которая была создана по типу Царскосельского лицея и предназначалась для детей провинциального дворянства. Особым прилежанием юный гимназист не отличался и считался учеником посредственным, хотя и обладал прекрасной памятью, хорошо рисовал и уже тогда проявлял склонность к русской словесности. Несмотря на скрытность и необщительность, юный Гоголь был ревностным участником всех гимназических театральных постановок. Чаще всего играл роли комических стариков и старух (госпожа Простакова в «Недоросле» Фонвизина), рисовал декорации. С особым интересом вместе с гимназическими друзьями, будущими литераторами Нестором Кукольником, Евгением Гребенкой и Николаем Прокоповичем, участвовал юноша и в издании рукописного журнала. В нем были помещены первые литературные опыты Гоголя: трагедия «Разбойники», баллада «Две рыбки», сатиры «Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан», «Завтрак у предводителя», «На ярмарке» и др. Еще одно произведение юного писателя – поэму «Братья Твердославичи» – товарищи не одобрили, и автор ее уничтожил. Тогда же им была написана и подражательная поэма «Ганц Кюхельгартен», в которой явственно обнаруживалось влияние поэтов-романтиков В. Жуковского, А. Бестужева-Марлинского и Дж. Байрона. Будучи уже в Петербурге, в 1829 г. Гоголь напечатал ее на свои средства под псевдонимом В. Алов. Но прочитав разгромные рецензии в «Северной пчеле» и «Московском телеграфе», молодой писатель собрал нераспроданные экземпляры и сжег их.
Однако к концу завершения гимназии Гоголь мечтал не столько о литературном поприще, сколько о широкой общественной деятельности. Он думал о том, чтобы приносить пользу обществу на государственной службе, и с этой целью в 1828 г. выехал в Петербург. Но здесь юношу ждало жестокое разочарование: блестящие надежды не осуществились – к службе он оказался совершенно неспособным. И после недолгого пребывания в департаменте государственного хозяйства и публичных зданий на должности писца, а затем помощника столоначальника в департаменте уделов Гоголь отказался от мысли стать чиновником. Попытка устроиться в театр тоже не увенчалась успехом.
После неудачи «Ганца Кюхельгартена» молодой писатель приходит к мысли о необходимости поисков другого литературного пути: теперь вместо мечтательно-романтической поэзии он обращается к воссозданию народного быта и жизни Малороссии – темам, которые с детства знал и любил. Гоголь осаждает мать просьбами о присылке ему сведений о малорусских обычаях, преданиях, костюмах, а также «записках, веденных предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописей стародавних». Все это наряду с воспоминаниями о родном крае стало материалом для цикла повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки». В 1830-1831 гг. в «Отечественных записках» и «Литературной газете» появляются «Вечер накануне Ивана Купала», «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь, или Утопленница», а в альманахе «Северные цветы» за 1831 год – глава из исторического романа «Гетман». Эти произведения сразу же привлекли внимание литературных кругов Москвы и Петербурга. Талант Гоголя высоко оценили В. Жуковский, А. Дельвиг и столь любимый им А. Пушкин, с которым Николай Васильевич познакомился в мае 1831 г. на вечере у поэта и издателя П. Плетнева.
Вскоре первая часть «Вечеров…» была издана отдельной книгой. Читающая публика встретила ее с восторгом, а Пушкин, которого Гоголь считал своим самым авторитетным критиком, писал: «Сейчас прочел "Вечера близ Диканьки". Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая "поэзия", какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился…»
Окрыленный успехом, Гоголь работает много и плодотворно. В течение четырех лет из-под его пера выходят вторая часть «Вечеров…», повести «Старосветские помещики», «Тарас Бульба», «Вий», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», вошедшие в сборник «Миргород». Источником всех этих произведений по-прежнему была Малороссия, ее быт, нравы, обычаи, героическое прошлое и современный Гоголю патриархальный уклад провинциальной жизни. Отмечая эту связь писателя со своей малой родиной, М. Коцюбинский писал: «Свежестью и силой своих произведений Гоголь обязан не только своему таланту, но также богатству новых слов, оборотов, понятий и образов, которые он щедро черпал из мало знакомой российским писателям жизни Малороссии».
Начало 30-х гг. было самым счастливым в творческой судьбе Гоголя. Вслед за малороссийскими повестями он создает цикл произведений, в которых показывает призрачность и трагизм петербургской жизни, где за «выставкой человеческого тщеславия и лицемерия… фланируют люди-куклы, люди-носы, люди-усы, люди-бакенбарды, исчезают и скрываются существа никем не защищенные, никому не дорогие, никому не нужные», такие, как Акакий Акакиевич, герой повести «Шинель».
В это же время у писателя созревало множество грандиозных замыслов. Осенью 1833 г. он вынашивал идею создания «Истории Украины»: «Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много так, чего до меня не говорили…» К сожалению, этот гоголевский замысел, как и начатая по совету А. Пушкина «История русской критики», остался неосуществленным. Зато другие темы, также подсказанные Гоголю великим поэтом, получили блестящее воплощение. Умоляя Пушкина дать ему «какой-нибудь сюжет, но русский чисто анекдот», писатель действительно получил историю анекдотическую и превратил ее в сочинение смешное и остроумное, какого еще не было в России, – комедию «Ревизор». Она была написана в 1835 г. всего за несколько месяцев. Однако этот шедевр гротесковой драматургии вызвал у публики самые противоречивые оценки. Первое представление пьесы в Александрийском театре прошло как-то вяло, актеры, привыкшие играть французские водевили, терялись и не могли передать яркий комизм действия. Правда, в зале не раз были слышны взрывы смеха, но аплодисментов почти не было. Под конец спектакля недоумение зрителей перешло в негодование. Общая оценка публики: «Это невозможность, это клевета и фарс». Гоголь был обескуражен и раздражен, повторяя: «Господи Боже! Ну если бы один, два ругали, ну и бог с ними, а то все, все!»
Зато публика не «избранная», молодая, была в восторге от «Ревизора», повторяя реплики и целые сцены. Между поклонниками и критиками комедии разгорелись настоящие битвы, в результате которых среди молодежи обожание Гоголя только возросло. Но сам писатель, утомленный напряженной работой последних лет и нравственными тревогами, которые принес ему «Ревизор», решил отдохнуть от всех проблем вдали от родины. В июне 1836 г. он уехал за границу, где пробыл много лет с небольшими перерывами на приезды в Россию.
Пребывание в «прекрасном далеке» (писатель побывал в Германии, Швейцарии, Франции и давно полюбившемся ему Риме), с одной стороны, укрепило и успокоило Гоголя и дало ему возможность осуществить еще один грандиозный замысел – «Мертвые души». С другой стороны, в эти годы, по словам известного литературоведа XIX в. А.Н. Пыпина, в жизни Николая Васильевича обозначились зародыши тех явлений, которые привели к трагическим последствиям: «Усиленное удаление в самого себя, экзальтация религиозного чувства повели к пиитическому преувеличению, которое закончилось его последней книгой, составившей как бы отрицание его собственного художественного дела…»
Перед отъездом за границу Гоголь в последний раз встречался с А. Пушкиным, с подачи которого начал работу над «Мертвыми душами», ставшую отныне главной в его творческой судьбе. Чем дальше она продвигалась, тем более грандиозными представлялись Гоголю ее масштабы и более спорными – задачи. Написанные еще в России первые три главы поэмы за границей тщательно перерабатывались. Гоголь бесконечно переделывал каждую вновь написанную страницу. Он жил в Риме настоящим затворником, встречаясь только с узким кругом близких ему людей (художниками А.А. Ивановым и И.С. Шаповаловым, В.А. Жуковским, композитором И.М. Виельгорским, поэтом Н.М. Языковым и др.). И лишь в периоды депрессий, участившихся после гибели Пушкина, и последовавшей вскоре кончины И. Виельгорского Гоголь отрывается от работы, чтобы уехать для лечения на воды в Баден-Баден или короткого отдыха – в Женеву и Париж. К лету 1841 г. первый том «Мертвых душ» был готов, а в следующем году он вышел в свет в Москве с некоторыми купюрами, после чего писатель опять уехал за границу.
Это последнее пребывание в Европе ознаменовалось окончательным переломом в душевном состоянии Гоголя. Следует сказать, что и до этого у него проявлялось немало разного рода «странностей»: частая смена настроения, депрессии, религиозный мистицизм, постоянные переживания по поводу своих болезней, которые во многом были обусловлены мнительностью. Если к этому добавить характерные для писателя замкнутость и пророческий тон в общении с окружающими, то становится понятно, почему знакомые и друзья давали Николаю Васильевичу контрастные характеристики. По словам С.Т. Аксакова, «лирико-художественная» натура писателя находилась в вечном движении, в борьбе с человеческим несовершенством, в «самоосуждении» и поэтому «ускользала не только от наблюдения, но даже от понимания людей, самых близких Гоголю».
Духовный кризис писателя наиболее отчетливо стал проявляться с 1845 г., когда у него возник замысел книги «Выбранные места из переписки с друзьями». В ней Гоголь хотел собрать все, о чем писал своим друзьям в 1845 и 1846 гг. Но книга на всех, в том числе и на друзей писателя, произвела тяжелое впечатление своим тоном пророчества и учительства, проповедью смирения, за которой, впрочем, просматривалось крайнее самомнение автора, осуждением его прежних трудов, в которых русская литература видела «одно из своих лучших украшений». Высшая степень негодования, возбужденного «Выбранными местами», выразилась в известном письме В. Белинского, на которое Гоголь не сумел ответить.
Еще одним проявлением перелома в мировоззрении Гоголя стало сожжение им в середине 1845 г., в минуту тяжелого раздумья, первоначальной редакции второго тома «Мертвых душ». Ему казалось, что содержание книги должно быть иным, что он наконец понял, как надо писать, чтобы «устремить все общество к прекрасному». А еще он считал, что не может продолжить работу над книгой, не исполнив своего давнишнего намерения поклониться Святому Гробу Господнему в Иерусалиме. Однако и осуществление этой поездки не принесло душевного успокоения: «Еще никогда не был я так мало доволен состоянием сердца своего, как в Иерусалиме и после Иерусалима, – говорил Гоголь. – У Гроба Господня я был как будто затем, чтобы там на месте почувствовать, как много во мне холода сердечного, как много себялюбия и самолюбия».
Продолжая работу над вторым томом «Мертвых душ», писатель понял, что описывать русскую жизнь можно, только живя посреди нее и изучая ее. И в 1848 г. Гоголь окончательно вернулся в Россию. Последние годы жизни он подолгу жил в домах друзей – А.О. Смирновой, С.Т. Аксакова, А.П. Толстого, семейства Виельгорских. С последними Николая Васильевича связывала не только давняя дружба, но и сердечная привязанность к Анне Михайловне Виельгорской. По словам В. Соллогуба, она, «кажется, единственная женщина, в которую влюблен был Гоголь». Действительно, сохранилось свидетельство о том, что Николай Васильевич в 1850 г. сделал ей предложение, но оно было отклонено.
Между тем в Гоголе продолжалась мучительная борьба «между художником и пиэтистом». Он много раз переделывал написанные главы второго тома, поддаваясь то одному, то другому настроению. В начале 1852 г. им овладел страх смерти, он проводил ночи в молитве, постился. Однажды февральской ночью среди религиозных размышлений им овладел ужас и сомнение, что он не так исполнил долг, возложенный на него Богом. Тогда он велел открыть трубу камина и сжег рукопись готового второго тома «Мертвых душ». С тех пор Гоголь впал в мрачное уныние, не принимал пищи, отказывался от лечения. 21 февраля 1852 г. он скончался.
Писателя похоронили в Москве, в Даниловом монастыре (в 1931 г. прах был перенесен на Новодевичье кладбище), и на его памятнике были начертаны слова из книги пророка Иеремии: «Горьким словом моим посмеюся». Они как нельзя лучше отражают художественное кредо писателя, который так мечтал «устремить все общество к прекрасному». Недаром, оценивая значение гоголевского творчества, Т.Г. Шевченко писал: «Перед Гоголем должно благоговеть как перед человеком, одаренным самым глубоким умом и самою нежною любовью к людям».
Гонгадзе Георгий Русланович
Интернет-сайт «Украинская правда» сообщил, что известны попытки «взять на испуг» Георгия людьми, которые представлялись сотрудниками милиции. Тогда Гонгадзе был вынужден обратиться с открытым письмом к Генеральному прокурору Украины по поводу слежки за ним.
20 сентября журналисты «Украинской правды» начали акцию «Найти журналиста!».
28 ноября лидер Социалистической партии Украины Александр Мороз продемонстрировал аудиозапись телефонного разговора, который якобы состоялся между Президентом Украины Леонидом Кучмой и министром МВД Юрием Кравченко. Из записи следовало, что президент Кучма приказал «украсть» Георгия Гонгадзе. Запись сделал бывший офицер охраны Президента Украины Н. Мельниченко.
15 декабря в Киеве по инициативе общественных организаций Украины началась акция «Три месяца без правды».
Что же мы знаем о Георгии Гонгадзе, чье имя сейчас является символом для всех, кто ищет правды и верит в справедливость?
Мать Георгия Гонгадзе, Леся Корчак, родилась во Львове. Познакомилась с молодым красивым грузином Русланом Гонгадзе, выпускником архитектурного факультета Тбилисского политехнического института. В конце 60-х годов он примкнул к диссидентским кругам и поддерживал отношения с Мерабом Костава и Звиадом Гамсахурдиа. А свадьбу молодых Леси и Руслана играли и во Львове, и в Сачхери – небольшом городке в Грузии.
Наряду с внутренними неурядицами Русь постоянно подвергалась набегам половцев. Владимир тогда выступил инициатором ответных ударов и постоянно подталкивал других князей к тому, чтобы вести в отношении половцев наступательную, а не оборонительную политику. Среди многочисленных походов против половцев самым удачным оказался поход 1111 г., когда по инициативе Владимира князья пошли к Дону. Оттуда русские рати вернулись с огромным полоном и богатейшей добычей. Этот поход оказался последним крупным событием в княжение Святополка Изяславича. 16 апреля 1113 г. он скончался. Великое княжение теперь должно было отойти к сыновьям второго сына Ярослава Мудрого Святослава. (Отец же Владимира был третьим сыном.) Но киевляне и слышать об этом не хотели. В Киеве начался мятеж, вызванный притеснениями ростовщиков и тысяцкого Путяты. Их дворы и имущество были разграблены. Киевляне второй раз попросили Владимира принять киевский престол, и Владимир дал свое согласие. Он быстро сумел навести порядок в Киеве, значительно смягчил положение горожан, упорядочив взимание процентов ростовщиками и регламентировав запись в холопство.
Интересно, что Святославичи не решились требовать своих законных прав на престол, однако междоусобные войны не прекратились. При этом князья не гнушались приглашать на помощь венгров и поляков. Пять лет длилась борьба с минским князем Глебом Всеславичем, отказавшимся подчиняться Владимиру. Великий князь в союзе с Давидом Черниговским и сыновьями Олега Святославича осадил Минск и заставил Глеба повиноваться. Однако вскоре вновь выступил против Владимира. В 1120 г. его как пленника в оковах привели в Киев, где он через 3 года скончался. В 1118-1119 гг. шла борьба с владимирским князем Ярославом, сыном Святополка, прогнавшим свою жену, внучку Мономаха. Ярослав привел на Русь поляков. Тогда сын Владимира Андрей вторгся во владения польского короля Болеслава Кривоустого и, опустошив их, вернулся с богатой добычей. Ярослав же обратился за помощью к венгерскому королю Стефану. Началось вторжение, в котором участвовали венгры, богемцы, поляки. Но вскоре Ярослав попал в засаду и был убит. Вторжение прекратилось. В то же время Владимир замирил и Новгород, а в 1120 г. сын Юрий разгромил волжских булгар.
Русь вновь стала сильна, как и при деде Владимира. Вторжения извне прекратились. Теперь русские рати ходили походами в другие страны. В 1116 г. сын Владимира Ярополк разбил на Дону половцев, другой сын, Мстислав, нанес поражение чуди и взял их город Оденпе, внук Всеволод совершил поход в Финляндию и победил племя ямь. В 1116 г. Владимир послал свои рати в греческие владения, чтобы защитить права дочери Марии, вдовы царевича Леона, погибшего в Константинополе во время усобицы, и внука Василия. Узнав об этом походе и желая примириться с Владимиром, император прислал к нему митрополита Неофита и многих знатных людей с дарами. Среди даров были крест из животворящего дерева и сердоликовая чаша, принадлежавшая некогда римскому императору Августу, царский венец императора Константина Мономаха, деда Владимира, держава, цепь и древние бармы[1], которыми затем украшались русские государи при вступлении на престол. Возложив венец на голову Владимира, Неофит впервые назвал его царем.
Укрепляя христианство, Владимир, как и его дед, строил церкви и монастыри: близ Киева появился Выдубецкий монастырь, в им же заложенном г. Владимире на Клязьме – церковь во имя Всемилостивейшего Спаса. По-прежнему на русский язык переводилось много греческой литературы, поддерживалось летописание. При Владимире был введен культ Бориса и Глеба. Сам великий князь обладал незаурядным писательским даром. Им были созданы «Поучение», в котором он дал пример служения князя Родине, и «Письмо Владимира Мономаха Олегу Святославичу».
После смерти в 1107 г. жены Гиты Мономах был женат еще дважды. О второй жене ничего неизвестно, третью же звали Евпраксия. Как и при Ярославе Мудром, Владимир укреплял связи с другими государствами путем династических браков. Сын Мстислав был женат на дочери шведского короля, старшая дочь Мария стала женой сына византийского императора Романа IV, а младшая, Ефимия – женой венгерского короля Коломана. Одна из внучек Мономаха вышла замуж за норвежского короля Сигурда, другая – за Ободритского короля[2] Канута Святого, третья – за византийского императора Иоанна.
1124 г. на Руси был богат на страшные предзнаменования и беды: солнечное затмение, засуха, пожары. В результате пожара сгорел Киев. А 10 мая 1125 г. после 13 лет великого княжения окончил на р. Альте свой земной путь Владимир Мономах. Тело его было перенесено в Киев и положено в Софийском соборе рядом с отцом князем Всеволодом и дедом – Ярославом Мудрым. Дети же его не смогли продолжить политику отца, что привело к новым усобицам и распаду Киевской Руси.
Гоголь Николай Васильевич
(род. в 1809 г. – ум. в 1852 г.)
Великий украинский и русский писатель.«Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Я сам не знаю, какая у меня душа. Знаю только, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, что нет в другой: явный знак, что они должны пополнить одна другую». Так писал Николай Васильевич Гоголь своему лучшему другу, А.О. Смирновой-Россет в декабре 1844 г. Стоит ли после этого спорить по поводу того, какой из народов вправе считать своим великого писателя?
Сам Николай Васильевич, проведший большую часть своей жизни в России и за границей (только в Европе он прожил 12 лет), никогда не забывал о своих украинских корнях, находя душевный покой и отдохновение лишь в родных местах.
Родился будущий писатель 20 марта 1809 г. в селе Большие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии. Род Гоголей-Яновских шел от Остапа Гоголя, полковника, соратника самого гетмана Дорошенко. Были в этом роду и шляхтичи, и военные, и царские чиновники, и священники. Таким образом, Гоголь был представителем малороссийского дворянства с примесью польской крови, особенно по материнской линии. И в его характере органично соединились гордость польского духа с темпераментом жизнерадостного украинца.
Его отец, Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский владел тысячей десятин земли и двумя сотнями крепостных. Чтобы содержать большую семью (12 детей, из которых до зрелого возраста дожили лишь четверо), ему пришлось служить сначала чиновником на Полтавском почтамте, потом управляющим у родственника жены, богатого помещика Д.П. Трощинского. Хозяин поместья был большим театралом, и Василий Афанасьевич, обладавший литературными способностями, сочинял для его дворового театра на малороссийском языке пьесы из народной жизни, принимал активное участие в их постановке – не только как режиссер, но и как актер. Присущий ему дар комического рассказа, как и любовь к театру, передались сыну. (Кстати, эпиграфы к «Сорочинской ярмарке» и «Майской ночи» были взяты Николаем Васильевичем из комедий отца.) От него же мальчик унаследовал и чрезмерную мнительность, мучившую его всю жизнь.
Мать писателя, Мария Ивановна, происходившая из небогатого рода Косоровских, была женщиной экзальтированной и набожной. Выйдя замуж в 14 лет и потеряв двоих детей в младенческом возрасте, она всю свою любовь и надежды сосредоточила на Николеньке. Под ее влиянием в мальчике развились задатки религиозности. По свидетельствам биографов, он был слабеньким, тщедушным ребенком, до трех лет не говорил, зато уже в пять начал писать стихи, что вызывало восторг у матери. Она вообще была неуемной фантазеркой и считала своего сына непревзойденным талантом, приписывая ему самые немыслимые открытия, например железной дороги и паровой машины. И все же, несмотря на комизм этих представлений, Мария Ивановна не ошиблась в главном – сын действительно стал гением, правда, не техники, а мировой литературы.
Детские годы будущего писателя прошли в имении родителей Васильевке, по соседству с селом Диканька – краем легенд, малороссийских поверий и исторических преданий, впоследствии так любовно и ярко описанных в его произведениях. Получив дома начальное образование, мальчик два года провел в Полтавском уездном училище, а в 1821 г. поступил в Нежинскую гимназию высших наук, которая была создана по типу Царскосельского лицея и предназначалась для детей провинциального дворянства. Особым прилежанием юный гимназист не отличался и считался учеником посредственным, хотя и обладал прекрасной памятью, хорошо рисовал и уже тогда проявлял склонность к русской словесности. Несмотря на скрытность и необщительность, юный Гоголь был ревностным участником всех гимназических театральных постановок. Чаще всего играл роли комических стариков и старух (госпожа Простакова в «Недоросле» Фонвизина), рисовал декорации. С особым интересом вместе с гимназическими друзьями, будущими литераторами Нестором Кукольником, Евгением Гребенкой и Николаем Прокоповичем, участвовал юноша и в издании рукописного журнала. В нем были помещены первые литературные опыты Гоголя: трагедия «Разбойники», баллада «Две рыбки», сатиры «Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан», «Завтрак у предводителя», «На ярмарке» и др. Еще одно произведение юного писателя – поэму «Братья Твердославичи» – товарищи не одобрили, и автор ее уничтожил. Тогда же им была написана и подражательная поэма «Ганц Кюхельгартен», в которой явственно обнаруживалось влияние поэтов-романтиков В. Жуковского, А. Бестужева-Марлинского и Дж. Байрона. Будучи уже в Петербурге, в 1829 г. Гоголь напечатал ее на свои средства под псевдонимом В. Алов. Но прочитав разгромные рецензии в «Северной пчеле» и «Московском телеграфе», молодой писатель собрал нераспроданные экземпляры и сжег их.
Однако к концу завершения гимназии Гоголь мечтал не столько о литературном поприще, сколько о широкой общественной деятельности. Он думал о том, чтобы приносить пользу обществу на государственной службе, и с этой целью в 1828 г. выехал в Петербург. Но здесь юношу ждало жестокое разочарование: блестящие надежды не осуществились – к службе он оказался совершенно неспособным. И после недолгого пребывания в департаменте государственного хозяйства и публичных зданий на должности писца, а затем помощника столоначальника в департаменте уделов Гоголь отказался от мысли стать чиновником. Попытка устроиться в театр тоже не увенчалась успехом.
После неудачи «Ганца Кюхельгартена» молодой писатель приходит к мысли о необходимости поисков другого литературного пути: теперь вместо мечтательно-романтической поэзии он обращается к воссозданию народного быта и жизни Малороссии – темам, которые с детства знал и любил. Гоголь осаждает мать просьбами о присылке ему сведений о малорусских обычаях, преданиях, костюмах, а также «записках, веденных предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописей стародавних». Все это наряду с воспоминаниями о родном крае стало материалом для цикла повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки». В 1830-1831 гг. в «Отечественных записках» и «Литературной газете» появляются «Вечер накануне Ивана Купала», «Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь, или Утопленница», а в альманахе «Северные цветы» за 1831 год – глава из исторического романа «Гетман». Эти произведения сразу же привлекли внимание литературных кругов Москвы и Петербурга. Талант Гоголя высоко оценили В. Жуковский, А. Дельвиг и столь любимый им А. Пушкин, с которым Николай Васильевич познакомился в мае 1831 г. на вечере у поэта и издателя П. Плетнева.
Вскоре первая часть «Вечеров…» была издана отдельной книгой. Читающая публика встретила ее с восторгом, а Пушкин, которого Гоголь считал своим самым авторитетным критиком, писал: «Сейчас прочел "Вечера близ Диканьки". Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая "поэзия", какая чувствительность! Все это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился…»
Окрыленный успехом, Гоголь работает много и плодотворно. В течение четырех лет из-под его пера выходят вторая часть «Вечеров…», повести «Старосветские помещики», «Тарас Бульба», «Вий», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», вошедшие в сборник «Миргород». Источником всех этих произведений по-прежнему была Малороссия, ее быт, нравы, обычаи, героическое прошлое и современный Гоголю патриархальный уклад провинциальной жизни. Отмечая эту связь писателя со своей малой родиной, М. Коцюбинский писал: «Свежестью и силой своих произведений Гоголь обязан не только своему таланту, но также богатству новых слов, оборотов, понятий и образов, которые он щедро черпал из мало знакомой российским писателям жизни Малороссии».
Начало 30-х гг. было самым счастливым в творческой судьбе Гоголя. Вслед за малороссийскими повестями он создает цикл произведений, в которых показывает призрачность и трагизм петербургской жизни, где за «выставкой человеческого тщеславия и лицемерия… фланируют люди-куклы, люди-носы, люди-усы, люди-бакенбарды, исчезают и скрываются существа никем не защищенные, никому не дорогие, никому не нужные», такие, как Акакий Акакиевич, герой повести «Шинель».
В это же время у писателя созревало множество грандиозных замыслов. Осенью 1833 г. он вынашивал идею создания «Истории Украины»: «Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много так, чего до меня не говорили…» К сожалению, этот гоголевский замысел, как и начатая по совету А. Пушкина «История русской критики», остался неосуществленным. Зато другие темы, также подсказанные Гоголю великим поэтом, получили блестящее воплощение. Умоляя Пушкина дать ему «какой-нибудь сюжет, но русский чисто анекдот», писатель действительно получил историю анекдотическую и превратил ее в сочинение смешное и остроумное, какого еще не было в России, – комедию «Ревизор». Она была написана в 1835 г. всего за несколько месяцев. Однако этот шедевр гротесковой драматургии вызвал у публики самые противоречивые оценки. Первое представление пьесы в Александрийском театре прошло как-то вяло, актеры, привыкшие играть французские водевили, терялись и не могли передать яркий комизм действия. Правда, в зале не раз были слышны взрывы смеха, но аплодисментов почти не было. Под конец спектакля недоумение зрителей перешло в негодование. Общая оценка публики: «Это невозможность, это клевета и фарс». Гоголь был обескуражен и раздражен, повторяя: «Господи Боже! Ну если бы один, два ругали, ну и бог с ними, а то все, все!»
Зато публика не «избранная», молодая, была в восторге от «Ревизора», повторяя реплики и целые сцены. Между поклонниками и критиками комедии разгорелись настоящие битвы, в результате которых среди молодежи обожание Гоголя только возросло. Но сам писатель, утомленный напряженной работой последних лет и нравственными тревогами, которые принес ему «Ревизор», решил отдохнуть от всех проблем вдали от родины. В июне 1836 г. он уехал за границу, где пробыл много лет с небольшими перерывами на приезды в Россию.
Пребывание в «прекрасном далеке» (писатель побывал в Германии, Швейцарии, Франции и давно полюбившемся ему Риме), с одной стороны, укрепило и успокоило Гоголя и дало ему возможность осуществить еще один грандиозный замысел – «Мертвые души». С другой стороны, в эти годы, по словам известного литературоведа XIX в. А.Н. Пыпина, в жизни Николая Васильевича обозначились зародыши тех явлений, которые привели к трагическим последствиям: «Усиленное удаление в самого себя, экзальтация религиозного чувства повели к пиитическому преувеличению, которое закончилось его последней книгой, составившей как бы отрицание его собственного художественного дела…»
Перед отъездом за границу Гоголь в последний раз встречался с А. Пушкиным, с подачи которого начал работу над «Мертвыми душами», ставшую отныне главной в его творческой судьбе. Чем дальше она продвигалась, тем более грандиозными представлялись Гоголю ее масштабы и более спорными – задачи. Написанные еще в России первые три главы поэмы за границей тщательно перерабатывались. Гоголь бесконечно переделывал каждую вновь написанную страницу. Он жил в Риме настоящим затворником, встречаясь только с узким кругом близких ему людей (художниками А.А. Ивановым и И.С. Шаповаловым, В.А. Жуковским, композитором И.М. Виельгорским, поэтом Н.М. Языковым и др.). И лишь в периоды депрессий, участившихся после гибели Пушкина, и последовавшей вскоре кончины И. Виельгорского Гоголь отрывается от работы, чтобы уехать для лечения на воды в Баден-Баден или короткого отдыха – в Женеву и Париж. К лету 1841 г. первый том «Мертвых душ» был готов, а в следующем году он вышел в свет в Москве с некоторыми купюрами, после чего писатель опять уехал за границу.
Это последнее пребывание в Европе ознаменовалось окончательным переломом в душевном состоянии Гоголя. Следует сказать, что и до этого у него проявлялось немало разного рода «странностей»: частая смена настроения, депрессии, религиозный мистицизм, постоянные переживания по поводу своих болезней, которые во многом были обусловлены мнительностью. Если к этому добавить характерные для писателя замкнутость и пророческий тон в общении с окружающими, то становится понятно, почему знакомые и друзья давали Николаю Васильевичу контрастные характеристики. По словам С.Т. Аксакова, «лирико-художественная» натура писателя находилась в вечном движении, в борьбе с человеческим несовершенством, в «самоосуждении» и поэтому «ускользала не только от наблюдения, но даже от понимания людей, самых близких Гоголю».
Духовный кризис писателя наиболее отчетливо стал проявляться с 1845 г., когда у него возник замысел книги «Выбранные места из переписки с друзьями». В ней Гоголь хотел собрать все, о чем писал своим друзьям в 1845 и 1846 гг. Но книга на всех, в том числе и на друзей писателя, произвела тяжелое впечатление своим тоном пророчества и учительства, проповедью смирения, за которой, впрочем, просматривалось крайнее самомнение автора, осуждением его прежних трудов, в которых русская литература видела «одно из своих лучших украшений». Высшая степень негодования, возбужденного «Выбранными местами», выразилась в известном письме В. Белинского, на которое Гоголь не сумел ответить.
Еще одним проявлением перелома в мировоззрении Гоголя стало сожжение им в середине 1845 г., в минуту тяжелого раздумья, первоначальной редакции второго тома «Мертвых душ». Ему казалось, что содержание книги должно быть иным, что он наконец понял, как надо писать, чтобы «устремить все общество к прекрасному». А еще он считал, что не может продолжить работу над книгой, не исполнив своего давнишнего намерения поклониться Святому Гробу Господнему в Иерусалиме. Однако и осуществление этой поездки не принесло душевного успокоения: «Еще никогда не был я так мало доволен состоянием сердца своего, как в Иерусалиме и после Иерусалима, – говорил Гоголь. – У Гроба Господня я был как будто затем, чтобы там на месте почувствовать, как много во мне холода сердечного, как много себялюбия и самолюбия».
Продолжая работу над вторым томом «Мертвых душ», писатель понял, что описывать русскую жизнь можно, только живя посреди нее и изучая ее. И в 1848 г. Гоголь окончательно вернулся в Россию. Последние годы жизни он подолгу жил в домах друзей – А.О. Смирновой, С.Т. Аксакова, А.П. Толстого, семейства Виельгорских. С последними Николая Васильевича связывала не только давняя дружба, но и сердечная привязанность к Анне Михайловне Виельгорской. По словам В. Соллогуба, она, «кажется, единственная женщина, в которую влюблен был Гоголь». Действительно, сохранилось свидетельство о том, что Николай Васильевич в 1850 г. сделал ей предложение, но оно было отклонено.
Между тем в Гоголе продолжалась мучительная борьба «между художником и пиэтистом». Он много раз переделывал написанные главы второго тома, поддаваясь то одному, то другому настроению. В начале 1852 г. им овладел страх смерти, он проводил ночи в молитве, постился. Однажды февральской ночью среди религиозных размышлений им овладел ужас и сомнение, что он не так исполнил долг, возложенный на него Богом. Тогда он велел открыть трубу камина и сжег рукопись готового второго тома «Мертвых душ». С тех пор Гоголь впал в мрачное уныние, не принимал пищи, отказывался от лечения. 21 февраля 1852 г. он скончался.
Писателя похоронили в Москве, в Даниловом монастыре (в 1931 г. прах был перенесен на Новодевичье кладбище), и на его памятнике были начертаны слова из книги пророка Иеремии: «Горьким словом моим посмеюся». Они как нельзя лучше отражают художественное кредо писателя, который так мечтал «устремить все общество к прекрасному». Недаром, оценивая значение гоголевского творчества, Т.Г. Шевченко писал: «Перед Гоголем должно благоговеть как перед человеком, одаренным самым глубоким умом и самою нежною любовью к людям».
Гонгадзе Георгий Русланович
(род. в 1969 г. – ум. в 2000 г.)
Журналист, руководитель Интернет-проекта «Украинская правда». Его исчезновение в сентябре 2000 г. стало резонансным событием в политической жизни Украины.В субботу 16 сентября 2000 г. поздно вечером исчез руководитель проекта «Украинская правда» Георгий Гонгадзе. В 22.20 он вышел из дома на бульваре Леси Украинки и отправился домой. Его ждали жена и две трехлетние дочери – Нана и Саломе, но дома он так и не появился.
Интернет-сайт «Украинская правда» сообщил, что известны попытки «взять на испуг» Георгия людьми, которые представлялись сотрудниками милиции. Тогда Гонгадзе был вынужден обратиться с открытым письмом к Генеральному прокурору Украины по поводу слежки за ним.
20 сентября журналисты «Украинской правды» начали акцию «Найти журналиста!».
28 ноября лидер Социалистической партии Украины Александр Мороз продемонстрировал аудиозапись телефонного разговора, который якобы состоялся между Президентом Украины Леонидом Кучмой и министром МВД Юрием Кравченко. Из записи следовало, что президент Кучма приказал «украсть» Георгия Гонгадзе. Запись сделал бывший офицер охраны Президента Украины Н. Мельниченко.
15 декабря в Киеве по инициативе общественных организаций Украины началась акция «Три месяца без правды».
Что же мы знаем о Георгии Гонгадзе, чье имя сейчас является символом для всех, кто ищет правды и верит в справедливость?
Мать Георгия Гонгадзе, Леся Корчак, родилась во Львове. Познакомилась с молодым красивым грузином Русланом Гонгадзе, выпускником архитектурного факультета Тбилисского политехнического института. В конце 60-х годов он примкнул к диссидентским кругам и поддерживал отношения с Мерабом Костава и Звиадом Гамсахурдиа. А свадьбу молодых Леси и Руслана играли и во Львове, и в Сачхери – небольшом городке в Грузии.