Сын Георгий родился в Тбилиси 21 мая 1969 г. В три года Гия пошел в детский сад. Интересно, что до двух лет он молчал, а потом, по словам мамы, заговорил сразу на четырех языках – грузинском, украинском, польском, русском.
С отцом Георгия они рано расстались, но тем не менее поддерживали добрые отношения. Георгий всегда любил своего отца.
В школе Гия был на хорошем счету. Кроме того, он учился танцам, рисованию, плаванию. А тренер по легкой атлетике, олимпийская чемпионка Нина Думбадзе, убеждала его мать, что у сына может быть отличное будущее в спорте. Когда Гия бывал на спортивных сборах, то полученные талоны на еду, которые тогда давали спортсменам, менял на деньги и приносил их домой. После десятого класса отдал маме свой аттестат зрелости со словами: «Он твой!».
Окончив школу, Георгий поступил в Тбилисский институт иностранных языков на вечернее отделение, а днем работал слесарем в тепловом хозяйстве и продолжал заниматься спортом. Потом его призвали в ряды Вооруженных Сил. Службу он проходил в Туркменистане, под Ашхабадом, – ребят готовили к Афганистану.
Когда в апреле 1989 г. в Тбилиси начались народные выступления за выход из СССР, Георгию оставалось служить еще месяц. Он рвался на родину, и интересным фактом является то, что командир отпустил его раньше срока.
Рядом с отцом, известным депутатом парламента, Георгий был на баррикадах, вступил в Народный фронт Грузии, занимался политической работой.
Позднее, когда 3. Гамсахурдиа стал Президентом Грузии, Руслан Гонгадзе попал в немилость и даже был занесен в списки «врагов грузинской нации». Поэтому, когда в декабре 1991 г. в Тбилиси началось восстание против Гамсахурдиа, Гия бросил учебу в Львове и снова приехал в родной город, чтобы защитить честь и доброе имя отца.
Пани Леся тоже помогала оппозиционерам: готовила пищу, присматривала за ранеными…
Позднее отец Георгия, Руслан Гонгадзе, в результате перенесенных стрессов тяжело заболел; он был вынужден переехать в Киев, лечился здесь в онкологическом диспансере.
На сороковой день после смерти отца Гия выехал в Сухуми, так как давно хотел снять документальный фильм о войне в Абхазии. Он достал видеокамеру и снимал материалы для фильма «Боль моей земли».
Георгий не держал в руках оружия и не принимал участия в боевых действиях, но все-таки попал под обстрел на передовой. Когда его принесли домой всего забинтованного, мать потеряла сознание. Врачи насчитали у него на теле 26 ран.
Его командир рассказал, что Гия старался вынести с поля боя двух раненых. А в аэропорту хотел уступить свое место в самолете тяжелораненому. К счастью, его успели вывезти в Тбилиси. Как потом оказалось, это был последний самолет из Сухуми.
Выходить Георгия было очень тяжело. Тогда в Тбилиси не было бинтов, воды, полгода не видели хлеба…
Об «украинской жизни» Гонгадзе можно рассказать так. С конца 1980-х Георгий становится частым гостем Львова. Сначала – как представитель информационного центра Народного фронта Грузии. В сентябре 1990 г. он женился на галичанке Марьяне (Мирославе) и перевелся на филологический факультет Львовского университета им. И. Франко. Гонгадзе принимал участие во всех акциях Народного движения и Студенческого братства.
Уже потом, после Тбилиси, снова в Украине, Георгий как журналист работает в львовской организации Народного Руха. После развала СССР он сотрудничает с рядом украинских СМИ. Краткая хронология этого сотрудничества такова:
1991 г. – внештатный журналист газеты «Пост-Прогресс» (г. Львов);
1992-1993 гг. – руководитель и ведущий программы «Монитор» на Львовском телевидении;
1993-1994 гг. – главный режиссер творческого объединения «Центр Европы»;
1995-1997 гг. – ведущий программ «Параграф», «Викна-плюс», «Викна-новости» Международного медиа-центра;
1998 г. – ведущий телерадиокомпании «Гравис»;
1999-2000 гг. – руководитель информационной службы «Свободная волна» («Вильна хвыля») радио «Континент».
Георгий Гонгадзе был автором документальных фильмов «Боль земли» (1993 г.), «Тени войны» (1994 г.), «Колыбель» (1995 г.), «Хранители мечты» (1996 г.).
Сетевой проект «Украинская правда» под руководством Г. Гонгадзе появился 17 апреля 2000 года, на следующий день после инициированного Леонидом Кучмой всеукраинского референдума об усилении власти президента по отношению к парламенту.
Личная политическая позиция авторов «Украинской правды» представлялась радикально-демократической, что, однако, не мешало Гонгадзе давать на страницах своего издания слово политикам центра и левой оппозиции, в частности лидерам социалистов.
Газета подвергала жесткой критике политику Л. Кучмы, и центральной мишенью критики журналистов и самого Гонгадзе стал депутат Верховной Рады Александр Волков – миллионер, один из спонсоров переизбрания Л. Кучмы.
Гонгадзе не был лидером оппозиции – он занимался политической журналистикой. В октябре 1999 года во время ток-шоу «Эпицентр» президента Кучму вывели из равновесия вопросы Гонгадзе о причинах коррупции украинской власти.
Когда в сентябре 2000 г. Георгий Гонгадзе исчез, сразу возникло много версий этого события. Через два месяца в Таращанском лесу был найден обезглавленный труп мужчины, который предположительно мог быть телом погибшего журналиста. Рядом были найдены серебряный браслет, талисман и перстень, которые, как подтвердила жена журналиста Мирослава, принадлежали Георгию Гонгадзе.
18 декабря после опознания тела Мирослава Гонгадзе заявила, что существует большая вероятность, что тело принадлежит ее мужу, Георгию Гонгадзе. М. Гонгадзе отметила, что ей предоставили возможность в составе экспертной комиссии «осмотреть то, что осталось от тела», которое было найдено в Тараще. Она тогда говорила, что «очень сложно сказать, что это такое», так как «опознанию оно не подлежит». По словам М. Гонгадзе, тело можно опознавать только по отдельным частям.
В ноябре 2000 г. лидер Социалистической партии Украины Александр Мороз обнародовал аудиозаписи, сделанные в кабинете Президента Украины Леонида Кучмы офицером охраны Николаем Мельниченко, на которых президент якобы говорит с главой Службы безопасности Украины Леонидом Деркачом и министром внутренних дел Юрием Кравченко о необходимости устранения журналиста. Кучма тогда утверждал, что эти записи сфабрикованы.
На основании этих записей тогдашняя украинская оппозиция, возглавляемая Юлией Тимошенко и лидером социалистов Александром Морозом, обвинила Президента Украины в причастности к убийству Георгия Гонгадзе.
В июле 2001 г. Георгий Гонгадзе посмертно награжден премией Организации безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ) за вклад в развитие журналистики и демократии. Торжественная церемония вручения состоялась в Париже. Премию получила вдова журналиста Мирослава Гонгадзе. «Георгий боролся за свободу слова и права человека в Украине. Он мог бы много сделать, но его уничтожили. Эта премия является надлежащей оценкой его деятельности», – заявила тогда она.
Руководитель «Украинской правды» Алена Притула, комментируя эту награду, сказала, что сейчас, после смерти Гонгадзе, Украина и СМИ страны уже не такие, какими были до сентября 2000 г. Своей гибелью Георгий сплотил журналистов и заставил власть слушать прессу.
После встречи с Президентом Украины Виктором Ющенко в 2005 г. Леся Гонгадзе заявила, что по делу Гонгадзе его дезинформируют, что она больше не будет общаться с прокуратурой, так как не доверяет ей.
В апреле 2005 г. в Киев приехала Мирослава Гонгадзе, которая в апреле 2001 г. получила в США статус политического беженца и работает на радио «Голос Америки».
На встрече с женой погибшего журналиста Виктор Ющенко заверил: силовики приложат все силы для раскрытия убийства Георгия. «Первый этап на сегодняшний день уже завершен, следствию известны имена непосредственных исполнителей. Вторая часть – выйти на заказчиков», – подчеркнул Виктор Ющенко.
Президент заявил, что раскрытие дела Гонгадзе – это вопрос его чести.
Мирослава Гонгадзе убеждена в необходимости экспертизы пленок майора Мельниченко и прежде всего той части, которая касается убийства ее мужа. «Это должно быть новое расследование, с новыми украинскими следователями и с привлечением других международных экспертов», – уверена М. Гонгадзе.
Ныне в обществе обсуждается много версий относительно убийства журналиста. Существуют предположения и об участии некоторых сотрудников ФСБ России. Резонансным событием стало самоубийство Юрия Кравченко, который, как считают, имел отношение к этому делу.
По словам нынешнего главы МВД Юрия Луценко, Георгия Гонгадзе убили, чтобы устрашить других. Тогда, в 1999 г., после победы «Кучма-2», в обществе была страшная депрессия. Мало кто из политиков и общественных активистов верил в то, что схема волковской «Социальной защиты» относительно фальсификации выборов может быть в ближайшее время преодолена. Страна шла к диктатуре. Сопротивлялись только бесстрашные журналисты, среди которых был и Георгий, который прославился своими выступлениями на радио «Континент», несколькими смелыми статьями в «Гранях» и вызовом режиму в «Украинской правде». Его убийство было задумано как урок для других. К чести украинского общества, это дело стало сигналом для восстания.
Под Таращей стоит памятный крест Георгию, на котором написано: «Его жизнь стала ценой пробуждения Украины».
Гринченко Борис Дмитриевич
Детство Бориса, родившегося 9 декабря 1863 г., прошло на хуторах Ольховый Яр и Куты (Долбино) Харьковской губернии. Отец его, отставной штабс-капитан Дмитрий Яковлевич Гринченко, был обедневшим малороссийским помещиком, мать, Поликсения Николаевна Литарева – дочерью русского полковника. Семья жила очень бедно, и «горстка сахара или бублик были для детей большой роскошью. Так же, как и целые сапоги», но тем не менее родители хотели направить свое потомство на «помещичью» стезю, и поэтому прежде всего категорически запрещали детям употреблять «мужицкое наречие». Маленький Боря говорил сначала исключительно «по-благородному» и, как сам впоследствии вспоминал, рос, склоняясь «к московским патриотическим тенденциям шовинистического цвета». Лет пяти он научился грамоте и, забравшись в лес, подальше от чужих глаз, читал все, что попадалось в руки, без разбора. Но среди уймы романов и газет, рассчитанных на непривередливого читателя, мальчику попадались и классики литературы: В. Скотт, Дж. Г. Байрон, В. Гюго, Н. Гоголь, А. Пушкин, Н. Некрасов, А. Кольцов, – которые и стали первыми учителями мальчика. Изредка в журналах он находил и украинских авторов, статьи про Украину и чумаков. Но больше всего потрясли воображение Бори образы Тараса Бульбы и Остапа Бульбенка и их борьба за казацкую волю.
Уже в шесть лет этот любопытный ребенок начал заниматься сочинительством. На свет появлялись многочисленные собственные «журналы» с его стихами, рассказами, «научными статьями», разумеется, на русском языке. Ими Боря постоянно надоедал родителям «и деду Андрею – старому печнику, который жил у Гринченко со своей слепой бабой Галькой». Когда подросли младшие брат и сестры, они тоже стали вынужденными читателями и слушателями.
Первая встреча мальчика с украинской культурой состоялась в селе около хутора, куда ему запрещено было ходить. У крестьян он научился родному языку, познакомился с поэтическим народным творчеством, обрядами. Потом, уже во время учебы в харьковском реальном училище, он услышал, как какая-то госпожа похвалила украинскую речь и Т. Шевченко. Дома он случайно отыскал в отцовском сундуке «Кобзарь» и был ошеломлен силой могучего слова. «Трупы встали и глаза открыли», – так вспоминал Гринченко о пережитом тогда потрясении. И понеслось… Борис начал писать на украинском стихи, повести, драмы и даже составил украинский словарь, а журналы для товарищей-школьников сочинял уже на двух языках; ходил по селам и собирал народные песни и предания. Над ним постоянно смеялись, иногда – наказывали, но он не обращал на это внимания.
Боре было 13 лет, когда он раз и навсегда влюбился в украинский язык. И теперь мальчик все время проводил в поисках и чтении произведений И. Котляревского, И. Нечуя-Левицкого, Г. Костомарова, Н. Кулиша и других авторов. Но если это чтение стало систематическим и вдумчивым, то остальное смело можно было назвать мешаниной. То его потянет к литературной критике, и он зачитывается Писаревым и Белинским, то заинтересуется историей и не мыслит жизни без Шашкова и Шерра… Борис жадно стремился к знаниям. В 15 лет в его руки попали труды социалистов. Он загорелся революционной идеей, не совсем понимая, что она под собой подразумевает, и поплатился за это. Сначала его отчислили из училища, а затем арестовали. Обещали отпустить тут же, как только скажет, от кого получил книгу недозволенного содержания, но гордый юноша молчал как рыба. Имя К. Филиппова, революционера-активиста, было названо лишь через полтора месяца, когда уже заболевший туберкулезом в сырой холодной камере Гринченко узнал, что тот выехал из города. Под давлением вице-губернатора Бориса отпустили с условием годичного пребывания под родительским надзором.
Молодой Гринченко, которого отец хотел отдать на воинскую службу, не желал подчиняться родительской воле. Он ушел из дома и летом 1881 г., не без помощи того же вице-губернатора, экстерном сдал экзамен на сельского учителя. А пока ждал места, работал писарем в харьковской казенной палате за 10 карбованцев в месяц. Этих денег как раз хватало на оплату жилья, чай с хлебом и иногда – на какое-нибудь одно блюдо в столовой. Мятущаяся душа молодого человека не находила покоя: он хотел быть полезным своему народу, а приходилось корпеть над чиновничьими бумагами. Все свободное время Борис посвящал самообразованию, так как в связи с «революционным» прошлым путь к официальному образованию был для него закрыт. В ноябре того же года он добился-таки назначения в село Введенское и с оптимизмом взялся за работу. «Школа – это маленький домик… в нем 2 сломанных парты, выбиты стекла, срыты полы и страшенный холод. Книжек нет ни единой», – жаловался начинающий учитель близкому другу И. Зозуле. Но тут же сам бодро добавлял: «Будем бороться с неблагосклонными случаями и всякими помехами, которые встречаются на нашем пути». К тому же Борис в 1883 г. связал свою жизнь с прекрасной девушкой, тоже учительницей и начинающей писательницей Марией Николаевной Гладилиной (писала под псевдонимом М. Загирна, а позже – М. Чайченко), у них родилась единственная дочка Настя. Помех на пути семьи встречалось много, и Гринченко переезжали с места на место столько же, сколько и работали. Из-за обвинения местного попа-шовиниста в «украинофильстве» и другой «агитации» за Борисом была установлена слежка. Но в частых этих переездах была и своя польза: «…того, что искал [украинский лексический и фольклорный материал], имел в достатке» – коллекция для исследований Бориса постоянно пополнялась. И он всего себя отдавал работе, уже в 20 лет сказав слова, достойные умудренного годами мужа: «Дела, дела – аж голова бела». Таким Борис Дмитриевич и остался в воспоминаниях друзей и памяти народа – человеком, который, по словам М. Чернявского, «больше работал, нежели жил».
За время своего учительства Гринченко дольше всего задержался в селе Алексеевка, где в 1887-1893 гг. преподавал в частной школе X. Д. Алчевской, чьи педагогические взгляды совпадали с его собственными. Под покровительством этой выдающейся женщины у Бориса была возможность успешно работать в спокойных условиях. Он проявил недюжинные способности педагога, и «деревенский люд горячо полюбил его, дети бежали в школу, как на праздник». Ведь учитель много внимания уделял личности ребенка, искал подход к каждому своему ученику и первой целью ставил не вдалбливание определенных знаний, а «пробуждение, развитие и укрепление мыслящей силы». Гринченко учил детей прежде всего искусству думать и анализировать, и видел в этом залог гармоничного развития личности. И, работая в период запрета обучения и издания книг на украинском языке, он настаивал именно на его главенствующей роли в будущем нации наряду с внедрением новых прогрессивных знаний. В разные годы несколько своих трудов Борис Дмитриевич посвятил вопросам образования и педагогики. Это методическое пособие «Украинская грамматика для обучения чтению и письму» и хрестоматия «Родное слово», которыми пользовались и в первые годы после Октябрьской революции, а также работы «Какая теперь народная школа на Украине» (1896 г.) и «На беспросветном пути. Об украинской школе» (1907 г.).
Надо сказать, что на профессиональном уровне Гринченко-поэт начал писать еще в 17-летнем возрасте, когда послал некоторые свои стихи И. Нечую-Левицкому, который их одобрил и поместил в галицком журнале «Мир». С тех пор Борис Дмитриевич систематически публиковался в различных украинских изданиях и отдельными книжечками под псевдонимом Иван Перекати-поле и Василь Чайченко. Среди его литературного наследия лирические стихи (сборник «Под облачным небом», 1894-1895 гг.), рассказы и повести, собранные в трехтомнике «Произведения Василя Чайченка», бытовые, исторические и комедийные пьесы («Невероятный», «Тучи нагнало», «За отца»), детские рассказы («Ксения», «Звонок», «Экзамен», «Грицько»). Их создание Гринченко считал «нравящейся ему обязанностью». Автор настолько вживался в мир ребенка, смотрел на окружающую действительность его глазами, что каждый из рассказов поражал читателя достоверностью переживаний детской души. Перу Гринченко принадлежат многочисленные переводы и литературные упрощения для простых людей лучших произведений мировых классиков (в частности, Гомера, Шекспира, Скотта, Гюго, Мольера, Шиллера), педагогические, этнографические, исторические, публицистические и критические статьи.
Гринченко-писатель проявил себя не только как незаурядно мыслящий автор, но и как тонкий психолог, и просто как человек, у которого душа болит за родной народ. Он всю жизнь активно отстаивал идею национального движения, которую воплотил в повести «Солнечный луч», и решал проблему существования украинской интеллигенции как духовного проводника общества, в то время как сама она не имеет определенных идеалов. Эту болезненную для себя тему Борис Дмитриевич раскрыл в одном из лучших своих произведений – «На распутье». В нем он исследовал безобразное явление – паралич воли мыслящих людей Украины. И нашел однозначный ответ: причина всему – нехватка солидарности украинцев, как человеческой, так и национальной: «Мы до того не солидарны между собой, до того индивидуальны, что иногда и самого простого дела сообща не можем сделать».
Но так как писательский труд дохода не приносил, а наоборот (как, например, издание книг для крестьян), требовал затрат, Борис Дмитриевич, чтобы содержать семью, не оставлял казенных должностей. Кроме работы учителем, с 1886 по 1887 г. он был статистиком в Херсоне, а в 1894 г. переехал в Чернигов, где служил в губернском земском управлении: сначала заведовал земской оценкой и народным образованием, а затем стал секретарем. В черниговский период своей жизни Гринченко с помощью мецената Ивана Череватенко организовал издание внушительной библиотечки народно-просветительских книг, стал одним из руководителей нелегальной украинской организации «Черниговская Громада». Он вместе с женой занимался приведением в порядок музея украинской старины В. Тарновского. Абсолютно точно охарактеризовал Бориса Дмитриевича И. Франко, сказавший, что такие люди, как он, «бросаются во все стороны, заполняют пробелы, латают, поднимают поваленное, валят то, что поставлено неладно, строят новое, ищут способы привлечь к работе больше рук». Гринченко не любил непорядка и лени, своим примером он заражал бездействующих и словно чего-то выжидающих друзей, упрекая их библейскими словами: «Жатва многа, а делателей мало».
В 1902 г. Борис Дмитриевич поселился в Киеве, где прожил до самой смерти. Четыре года он активно занимался редакцией первой ежедневной украинской газеты «Общественная мысль» (позже – «Совет») и журнала «Новая громада». В 1906 г. он стал одним из организаторов первого киевского общества «Просвита». Полулегальная организация, чьим руководителем являлся Гринченко, ставила своей целью возрождение к полноценной жизни родного языка и традиций, она занималась обучением неграмотных, изданием книг на украинском языке и другой просветительской деятельностью.
Редакционную и руководящую работу Гринченко совмещал с воплощением в жизнь своей давно лелеемой мечты. Несколько лет напряженного труда, все собранные им лексикографические и фольклорные материалы, помноженные на такую же кропотливую работу известнейших представителей украинской интеллигенции – Н. Костомарова, Н. Лысенко, И. Франко, Л. Украинки, А. Русова – создали нерушимый памятник Борису Дмитриевичу. Им стал самый полный за всю историю страны толково-переводной «Словарь украинского языка» (издан в 1907-1909 гг.), насчитывающий 68 тыс. слов. Для украинской науки и культуры он имел такое же значение, как, например, словарь Даля для русской или Линде – для польской: словарь зафиксировал народный и фольклорный языки и иностранную лексику. Но общество безжалостно отнеслось к этому труду, после первого издания о нем забыли почти на полвека. Повторное издание состоялось лишь в 1950-х гг., но и по сей день этот словарь не потерял своей лексической ценности.
В последние годы жизни Гринченко, с наступлением реакции, усилились его преследования как украинофила и политически неблагонадежного. Несколько месяцев он провел в тюрьме, где туберкулез полностью воцарился в его и так некрепком организме. Окончательно подорвали моральные и физические силы Бориса Дмитриевича смерть замученной царскими приспешниками дочери-революционерки и тяжелая болезнь внука. В 1910 г. он уехал на лечение на итальянский курорт Оспедалетти, где скончался 6 мая.
Похоронили великого сына украинского народа на родине, в Киеве. Бориса Дмитриевича Гринченко, обреченного теперь на вечный покой на Байковом кладбище, провожали в последний путь тысячи людей. Рыдала не одна Украина – Белоруссия, Польша, Россия, Италия, Франция, Австрия, где его деятельность была широко известна. В гроб как символ его многотрудной жизни положили терновый венец. Гринченко называли не только апостолом. Его называли мучеником украинской земли.
Грушевский Михаил Сергеевич
Михаил Сергеевич Грушевский родился 17 (29) сентября 1866 г. в г. Холм Люблинской губернии (теперь Хелм на территории Польши). Его отец Сергей Федорович, отпрыск старинного священнического рода, окончив Киевскую духовную академию, служил учителем словесности в местной греко-католической гимназии. Когда Мише было всего четыре года, отец получил на Кавказе должность инспектора (а потом и директора) народных школ. Семья приехала в Ставрополь, потом во Владикавказ, а еще позже – в Тифлис, где Миша, получивший начальное образование дома, поступил сразу в третий класс гимназии.
Воспитываясь вдали от родины, Михаил тем не менее с ранних лет проявлял большой интерес ко всему украинскому – истории, литературе, этнографии. Свою роль в этом сыграли как дух патриотизма, который царил в семье, так и частые поездки к деду – священнику в подольском селе Сестриненцы, который прививал мальчику любовь к культуре и традициям родного народа.
С отцом Георгия они рано расстались, но тем не менее поддерживали добрые отношения. Георгий всегда любил своего отца.
В школе Гия был на хорошем счету. Кроме того, он учился танцам, рисованию, плаванию. А тренер по легкой атлетике, олимпийская чемпионка Нина Думбадзе, убеждала его мать, что у сына может быть отличное будущее в спорте. Когда Гия бывал на спортивных сборах, то полученные талоны на еду, которые тогда давали спортсменам, менял на деньги и приносил их домой. После десятого класса отдал маме свой аттестат зрелости со словами: «Он твой!».
Окончив школу, Георгий поступил в Тбилисский институт иностранных языков на вечернее отделение, а днем работал слесарем в тепловом хозяйстве и продолжал заниматься спортом. Потом его призвали в ряды Вооруженных Сил. Службу он проходил в Туркменистане, под Ашхабадом, – ребят готовили к Афганистану.
Когда в апреле 1989 г. в Тбилиси начались народные выступления за выход из СССР, Георгию оставалось служить еще месяц. Он рвался на родину, и интересным фактом является то, что командир отпустил его раньше срока.
Рядом с отцом, известным депутатом парламента, Георгий был на баррикадах, вступил в Народный фронт Грузии, занимался политической работой.
Позднее, когда 3. Гамсахурдиа стал Президентом Грузии, Руслан Гонгадзе попал в немилость и даже был занесен в списки «врагов грузинской нации». Поэтому, когда в декабре 1991 г. в Тбилиси началось восстание против Гамсахурдиа, Гия бросил учебу в Львове и снова приехал в родной город, чтобы защитить честь и доброе имя отца.
Пани Леся тоже помогала оппозиционерам: готовила пищу, присматривала за ранеными…
Позднее отец Георгия, Руслан Гонгадзе, в результате перенесенных стрессов тяжело заболел; он был вынужден переехать в Киев, лечился здесь в онкологическом диспансере.
На сороковой день после смерти отца Гия выехал в Сухуми, так как давно хотел снять документальный фильм о войне в Абхазии. Он достал видеокамеру и снимал материалы для фильма «Боль моей земли».
Георгий не держал в руках оружия и не принимал участия в боевых действиях, но все-таки попал под обстрел на передовой. Когда его принесли домой всего забинтованного, мать потеряла сознание. Врачи насчитали у него на теле 26 ран.
Его командир рассказал, что Гия старался вынести с поля боя двух раненых. А в аэропорту хотел уступить свое место в самолете тяжелораненому. К счастью, его успели вывезти в Тбилиси. Как потом оказалось, это был последний самолет из Сухуми.
Выходить Георгия было очень тяжело. Тогда в Тбилиси не было бинтов, воды, полгода не видели хлеба…
Об «украинской жизни» Гонгадзе можно рассказать так. С конца 1980-х Георгий становится частым гостем Львова. Сначала – как представитель информационного центра Народного фронта Грузии. В сентябре 1990 г. он женился на галичанке Марьяне (Мирославе) и перевелся на филологический факультет Львовского университета им. И. Франко. Гонгадзе принимал участие во всех акциях Народного движения и Студенческого братства.
Уже потом, после Тбилиси, снова в Украине, Георгий как журналист работает в львовской организации Народного Руха. После развала СССР он сотрудничает с рядом украинских СМИ. Краткая хронология этого сотрудничества такова:
1991 г. – внештатный журналист газеты «Пост-Прогресс» (г. Львов);
1992-1993 гг. – руководитель и ведущий программы «Монитор» на Львовском телевидении;
1993-1994 гг. – главный режиссер творческого объединения «Центр Европы»;
1995-1997 гг. – ведущий программ «Параграф», «Викна-плюс», «Викна-новости» Международного медиа-центра;
1998 г. – ведущий телерадиокомпании «Гравис»;
1999-2000 гг. – руководитель информационной службы «Свободная волна» («Вильна хвыля») радио «Континент».
Георгий Гонгадзе был автором документальных фильмов «Боль земли» (1993 г.), «Тени войны» (1994 г.), «Колыбель» (1995 г.), «Хранители мечты» (1996 г.).
Сетевой проект «Украинская правда» под руководством Г. Гонгадзе появился 17 апреля 2000 года, на следующий день после инициированного Леонидом Кучмой всеукраинского референдума об усилении власти президента по отношению к парламенту.
Личная политическая позиция авторов «Украинской правды» представлялась радикально-демократической, что, однако, не мешало Гонгадзе давать на страницах своего издания слово политикам центра и левой оппозиции, в частности лидерам социалистов.
Газета подвергала жесткой критике политику Л. Кучмы, и центральной мишенью критики журналистов и самого Гонгадзе стал депутат Верховной Рады Александр Волков – миллионер, один из спонсоров переизбрания Л. Кучмы.
Гонгадзе не был лидером оппозиции – он занимался политической журналистикой. В октябре 1999 года во время ток-шоу «Эпицентр» президента Кучму вывели из равновесия вопросы Гонгадзе о причинах коррупции украинской власти.
Когда в сентябре 2000 г. Георгий Гонгадзе исчез, сразу возникло много версий этого события. Через два месяца в Таращанском лесу был найден обезглавленный труп мужчины, который предположительно мог быть телом погибшего журналиста. Рядом были найдены серебряный браслет, талисман и перстень, которые, как подтвердила жена журналиста Мирослава, принадлежали Георгию Гонгадзе.
18 декабря после опознания тела Мирослава Гонгадзе заявила, что существует большая вероятность, что тело принадлежит ее мужу, Георгию Гонгадзе. М. Гонгадзе отметила, что ей предоставили возможность в составе экспертной комиссии «осмотреть то, что осталось от тела», которое было найдено в Тараще. Она тогда говорила, что «очень сложно сказать, что это такое», так как «опознанию оно не подлежит». По словам М. Гонгадзе, тело можно опознавать только по отдельным частям.
В ноябре 2000 г. лидер Социалистической партии Украины Александр Мороз обнародовал аудиозаписи, сделанные в кабинете Президента Украины Леонида Кучмы офицером охраны Николаем Мельниченко, на которых президент якобы говорит с главой Службы безопасности Украины Леонидом Деркачом и министром внутренних дел Юрием Кравченко о необходимости устранения журналиста. Кучма тогда утверждал, что эти записи сфабрикованы.
На основании этих записей тогдашняя украинская оппозиция, возглавляемая Юлией Тимошенко и лидером социалистов Александром Морозом, обвинила Президента Украины в причастности к убийству Георгия Гонгадзе.
В июле 2001 г. Георгий Гонгадзе посмертно награжден премией Организации безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ) за вклад в развитие журналистики и демократии. Торжественная церемония вручения состоялась в Париже. Премию получила вдова журналиста Мирослава Гонгадзе. «Георгий боролся за свободу слова и права человека в Украине. Он мог бы много сделать, но его уничтожили. Эта премия является надлежащей оценкой его деятельности», – заявила тогда она.
Руководитель «Украинской правды» Алена Притула, комментируя эту награду, сказала, что сейчас, после смерти Гонгадзе, Украина и СМИ страны уже не такие, какими были до сентября 2000 г. Своей гибелью Георгий сплотил журналистов и заставил власть слушать прессу.
После встречи с Президентом Украины Виктором Ющенко в 2005 г. Леся Гонгадзе заявила, что по делу Гонгадзе его дезинформируют, что она больше не будет общаться с прокуратурой, так как не доверяет ей.
В апреле 2005 г. в Киев приехала Мирослава Гонгадзе, которая в апреле 2001 г. получила в США статус политического беженца и работает на радио «Голос Америки».
На встрече с женой погибшего журналиста Виктор Ющенко заверил: силовики приложат все силы для раскрытия убийства Георгия. «Первый этап на сегодняшний день уже завершен, следствию известны имена непосредственных исполнителей. Вторая часть – выйти на заказчиков», – подчеркнул Виктор Ющенко.
Президент заявил, что раскрытие дела Гонгадзе – это вопрос его чести.
Мирослава Гонгадзе убеждена в необходимости экспертизы пленок майора Мельниченко и прежде всего той части, которая касается убийства ее мужа. «Это должно быть новое расследование, с новыми украинскими следователями и с привлечением других международных экспертов», – уверена М. Гонгадзе.
Ныне в обществе обсуждается много версий относительно убийства журналиста. Существуют предположения и об участии некоторых сотрудников ФСБ России. Резонансным событием стало самоубийство Юрия Кравченко, который, как считают, имел отношение к этому делу.
По словам нынешнего главы МВД Юрия Луценко, Георгия Гонгадзе убили, чтобы устрашить других. Тогда, в 1999 г., после победы «Кучма-2», в обществе была страшная депрессия. Мало кто из политиков и общественных активистов верил в то, что схема волковской «Социальной защиты» относительно фальсификации выборов может быть в ближайшее время преодолена. Страна шла к диктатуре. Сопротивлялись только бесстрашные журналисты, среди которых был и Георгий, который прославился своими выступлениями на радио «Континент», несколькими смелыми статьями в «Гранях» и вызовом режиму в «Украинской правде». Его убийство было задумано как урок для других. К чести украинского общества, это дело стало сигналом для восстания.
Под Таращей стоит памятный крест Георгию, на котором написано: «Его жизнь стала ценой пробуждения Украины».
Гринченко Борис Дмитриевич
(род. в 1863 г. – ум. в 1910 г.)
Выдающийся писатель, педагог, лексикограф, фольклорист, редактор, издатель, общественно-культурный деятель, организатор и глава «Просвiти» в Киеве. Автор наиболее полного 4-томного толкового «Словаря украинского языка» (1907-1909 гг.).Как только не величали Бориса Гринченко! И просто учителем, и образцом для подражания, и пророком, и «левитом храма Украины», и даже апостолом. Но всех сравнений и похвал крайне мало, чтобы передать в них простой подвиг, совершенный человеком, «который держал руку на пульсе современной жизни, был убежден, что родная речь – это не мертвое слово, а родная школа – это право человека…»
Детство Бориса, родившегося 9 декабря 1863 г., прошло на хуторах Ольховый Яр и Куты (Долбино) Харьковской губернии. Отец его, отставной штабс-капитан Дмитрий Яковлевич Гринченко, был обедневшим малороссийским помещиком, мать, Поликсения Николаевна Литарева – дочерью русского полковника. Семья жила очень бедно, и «горстка сахара или бублик были для детей большой роскошью. Так же, как и целые сапоги», но тем не менее родители хотели направить свое потомство на «помещичью» стезю, и поэтому прежде всего категорически запрещали детям употреблять «мужицкое наречие». Маленький Боря говорил сначала исключительно «по-благородному» и, как сам впоследствии вспоминал, рос, склоняясь «к московским патриотическим тенденциям шовинистического цвета». Лет пяти он научился грамоте и, забравшись в лес, подальше от чужих глаз, читал все, что попадалось в руки, без разбора. Но среди уймы романов и газет, рассчитанных на непривередливого читателя, мальчику попадались и классики литературы: В. Скотт, Дж. Г. Байрон, В. Гюго, Н. Гоголь, А. Пушкин, Н. Некрасов, А. Кольцов, – которые и стали первыми учителями мальчика. Изредка в журналах он находил и украинских авторов, статьи про Украину и чумаков. Но больше всего потрясли воображение Бори образы Тараса Бульбы и Остапа Бульбенка и их борьба за казацкую волю.
Уже в шесть лет этот любопытный ребенок начал заниматься сочинительством. На свет появлялись многочисленные собственные «журналы» с его стихами, рассказами, «научными статьями», разумеется, на русском языке. Ими Боря постоянно надоедал родителям «и деду Андрею – старому печнику, который жил у Гринченко со своей слепой бабой Галькой». Когда подросли младшие брат и сестры, они тоже стали вынужденными читателями и слушателями.
Первая встреча мальчика с украинской культурой состоялась в селе около хутора, куда ему запрещено было ходить. У крестьян он научился родному языку, познакомился с поэтическим народным творчеством, обрядами. Потом, уже во время учебы в харьковском реальном училище, он услышал, как какая-то госпожа похвалила украинскую речь и Т. Шевченко. Дома он случайно отыскал в отцовском сундуке «Кобзарь» и был ошеломлен силой могучего слова. «Трупы встали и глаза открыли», – так вспоминал Гринченко о пережитом тогда потрясении. И понеслось… Борис начал писать на украинском стихи, повести, драмы и даже составил украинский словарь, а журналы для товарищей-школьников сочинял уже на двух языках; ходил по селам и собирал народные песни и предания. Над ним постоянно смеялись, иногда – наказывали, но он не обращал на это внимания.
Боре было 13 лет, когда он раз и навсегда влюбился в украинский язык. И теперь мальчик все время проводил в поисках и чтении произведений И. Котляревского, И. Нечуя-Левицкого, Г. Костомарова, Н. Кулиша и других авторов. Но если это чтение стало систематическим и вдумчивым, то остальное смело можно было назвать мешаниной. То его потянет к литературной критике, и он зачитывается Писаревым и Белинским, то заинтересуется историей и не мыслит жизни без Шашкова и Шерра… Борис жадно стремился к знаниям. В 15 лет в его руки попали труды социалистов. Он загорелся революционной идеей, не совсем понимая, что она под собой подразумевает, и поплатился за это. Сначала его отчислили из училища, а затем арестовали. Обещали отпустить тут же, как только скажет, от кого получил книгу недозволенного содержания, но гордый юноша молчал как рыба. Имя К. Филиппова, революционера-активиста, было названо лишь через полтора месяца, когда уже заболевший туберкулезом в сырой холодной камере Гринченко узнал, что тот выехал из города. Под давлением вице-губернатора Бориса отпустили с условием годичного пребывания под родительским надзором.
Молодой Гринченко, которого отец хотел отдать на воинскую службу, не желал подчиняться родительской воле. Он ушел из дома и летом 1881 г., не без помощи того же вице-губернатора, экстерном сдал экзамен на сельского учителя. А пока ждал места, работал писарем в харьковской казенной палате за 10 карбованцев в месяц. Этих денег как раз хватало на оплату жилья, чай с хлебом и иногда – на какое-нибудь одно блюдо в столовой. Мятущаяся душа молодого человека не находила покоя: он хотел быть полезным своему народу, а приходилось корпеть над чиновничьими бумагами. Все свободное время Борис посвящал самообразованию, так как в связи с «революционным» прошлым путь к официальному образованию был для него закрыт. В ноябре того же года он добился-таки назначения в село Введенское и с оптимизмом взялся за работу. «Школа – это маленький домик… в нем 2 сломанных парты, выбиты стекла, срыты полы и страшенный холод. Книжек нет ни единой», – жаловался начинающий учитель близкому другу И. Зозуле. Но тут же сам бодро добавлял: «Будем бороться с неблагосклонными случаями и всякими помехами, которые встречаются на нашем пути». К тому же Борис в 1883 г. связал свою жизнь с прекрасной девушкой, тоже учительницей и начинающей писательницей Марией Николаевной Гладилиной (писала под псевдонимом М. Загирна, а позже – М. Чайченко), у них родилась единственная дочка Настя. Помех на пути семьи встречалось много, и Гринченко переезжали с места на место столько же, сколько и работали. Из-за обвинения местного попа-шовиниста в «украинофильстве» и другой «агитации» за Борисом была установлена слежка. Но в частых этих переездах была и своя польза: «…того, что искал [украинский лексический и фольклорный материал], имел в достатке» – коллекция для исследований Бориса постоянно пополнялась. И он всего себя отдавал работе, уже в 20 лет сказав слова, достойные умудренного годами мужа: «Дела, дела – аж голова бела». Таким Борис Дмитриевич и остался в воспоминаниях друзей и памяти народа – человеком, который, по словам М. Чернявского, «больше работал, нежели жил».
За время своего учительства Гринченко дольше всего задержался в селе Алексеевка, где в 1887-1893 гг. преподавал в частной школе X. Д. Алчевской, чьи педагогические взгляды совпадали с его собственными. Под покровительством этой выдающейся женщины у Бориса была возможность успешно работать в спокойных условиях. Он проявил недюжинные способности педагога, и «деревенский люд горячо полюбил его, дети бежали в школу, как на праздник». Ведь учитель много внимания уделял личности ребенка, искал подход к каждому своему ученику и первой целью ставил не вдалбливание определенных знаний, а «пробуждение, развитие и укрепление мыслящей силы». Гринченко учил детей прежде всего искусству думать и анализировать, и видел в этом залог гармоничного развития личности. И, работая в период запрета обучения и издания книг на украинском языке, он настаивал именно на его главенствующей роли в будущем нации наряду с внедрением новых прогрессивных знаний. В разные годы несколько своих трудов Борис Дмитриевич посвятил вопросам образования и педагогики. Это методическое пособие «Украинская грамматика для обучения чтению и письму» и хрестоматия «Родное слово», которыми пользовались и в первые годы после Октябрьской революции, а также работы «Какая теперь народная школа на Украине» (1896 г.) и «На беспросветном пути. Об украинской школе» (1907 г.).
Надо сказать, что на профессиональном уровне Гринченко-поэт начал писать еще в 17-летнем возрасте, когда послал некоторые свои стихи И. Нечую-Левицкому, который их одобрил и поместил в галицком журнале «Мир». С тех пор Борис Дмитриевич систематически публиковался в различных украинских изданиях и отдельными книжечками под псевдонимом Иван Перекати-поле и Василь Чайченко. Среди его литературного наследия лирические стихи (сборник «Под облачным небом», 1894-1895 гг.), рассказы и повести, собранные в трехтомнике «Произведения Василя Чайченка», бытовые, исторические и комедийные пьесы («Невероятный», «Тучи нагнало», «За отца»), детские рассказы («Ксения», «Звонок», «Экзамен», «Грицько»). Их создание Гринченко считал «нравящейся ему обязанностью». Автор настолько вживался в мир ребенка, смотрел на окружающую действительность его глазами, что каждый из рассказов поражал читателя достоверностью переживаний детской души. Перу Гринченко принадлежат многочисленные переводы и литературные упрощения для простых людей лучших произведений мировых классиков (в частности, Гомера, Шекспира, Скотта, Гюго, Мольера, Шиллера), педагогические, этнографические, исторические, публицистические и критические статьи.
Гринченко-писатель проявил себя не только как незаурядно мыслящий автор, но и как тонкий психолог, и просто как человек, у которого душа болит за родной народ. Он всю жизнь активно отстаивал идею национального движения, которую воплотил в повести «Солнечный луч», и решал проблему существования украинской интеллигенции как духовного проводника общества, в то время как сама она не имеет определенных идеалов. Эту болезненную для себя тему Борис Дмитриевич раскрыл в одном из лучших своих произведений – «На распутье». В нем он исследовал безобразное явление – паралич воли мыслящих людей Украины. И нашел однозначный ответ: причина всему – нехватка солидарности украинцев, как человеческой, так и национальной: «Мы до того не солидарны между собой, до того индивидуальны, что иногда и самого простого дела сообща не можем сделать».
Но так как писательский труд дохода не приносил, а наоборот (как, например, издание книг для крестьян), требовал затрат, Борис Дмитриевич, чтобы содержать семью, не оставлял казенных должностей. Кроме работы учителем, с 1886 по 1887 г. он был статистиком в Херсоне, а в 1894 г. переехал в Чернигов, где служил в губернском земском управлении: сначала заведовал земской оценкой и народным образованием, а затем стал секретарем. В черниговский период своей жизни Гринченко с помощью мецената Ивана Череватенко организовал издание внушительной библиотечки народно-просветительских книг, стал одним из руководителей нелегальной украинской организации «Черниговская Громада». Он вместе с женой занимался приведением в порядок музея украинской старины В. Тарновского. Абсолютно точно охарактеризовал Бориса Дмитриевича И. Франко, сказавший, что такие люди, как он, «бросаются во все стороны, заполняют пробелы, латают, поднимают поваленное, валят то, что поставлено неладно, строят новое, ищут способы привлечь к работе больше рук». Гринченко не любил непорядка и лени, своим примером он заражал бездействующих и словно чего-то выжидающих друзей, упрекая их библейскими словами: «Жатва многа, а делателей мало».
В 1902 г. Борис Дмитриевич поселился в Киеве, где прожил до самой смерти. Четыре года он активно занимался редакцией первой ежедневной украинской газеты «Общественная мысль» (позже – «Совет») и журнала «Новая громада». В 1906 г. он стал одним из организаторов первого киевского общества «Просвита». Полулегальная организация, чьим руководителем являлся Гринченко, ставила своей целью возрождение к полноценной жизни родного языка и традиций, она занималась обучением неграмотных, изданием книг на украинском языке и другой просветительской деятельностью.
Редакционную и руководящую работу Гринченко совмещал с воплощением в жизнь своей давно лелеемой мечты. Несколько лет напряженного труда, все собранные им лексикографические и фольклорные материалы, помноженные на такую же кропотливую работу известнейших представителей украинской интеллигенции – Н. Костомарова, Н. Лысенко, И. Франко, Л. Украинки, А. Русова – создали нерушимый памятник Борису Дмитриевичу. Им стал самый полный за всю историю страны толково-переводной «Словарь украинского языка» (издан в 1907-1909 гг.), насчитывающий 68 тыс. слов. Для украинской науки и культуры он имел такое же значение, как, например, словарь Даля для русской или Линде – для польской: словарь зафиксировал народный и фольклорный языки и иностранную лексику. Но общество безжалостно отнеслось к этому труду, после первого издания о нем забыли почти на полвека. Повторное издание состоялось лишь в 1950-х гг., но и по сей день этот словарь не потерял своей лексической ценности.
В последние годы жизни Гринченко, с наступлением реакции, усилились его преследования как украинофила и политически неблагонадежного. Несколько месяцев он провел в тюрьме, где туберкулез полностью воцарился в его и так некрепком организме. Окончательно подорвали моральные и физические силы Бориса Дмитриевича смерть замученной царскими приспешниками дочери-революционерки и тяжелая болезнь внука. В 1910 г. он уехал на лечение на итальянский курорт Оспедалетти, где скончался 6 мая.
Похоронили великого сына украинского народа на родине, в Киеве. Бориса Дмитриевича Гринченко, обреченного теперь на вечный покой на Байковом кладбище, провожали в последний путь тысячи людей. Рыдала не одна Украина – Белоруссия, Польша, Россия, Италия, Франция, Австрия, где его деятельность была широко известна. В гроб как символ его многотрудной жизни положили терновый венец. Гринченко называли не только апостолом. Его называли мучеником украинской земли.
Грушевский Михаил Сергеевич
(род. в 1866 г. – ум. в 1934 г.)
Выдающийся украинский историк, литературовед, публицист, писатель, общественно-политический и государственный деятель, академик Всеукраинской Академии наук и АН СССР, Председатель Украинской Центральной Рады, первый Президент Украины.«Грушевский на посту председателя Центральной Рады был действительно главой и ментором всего сборища депутатов. Он стоял неизмеримо выше их по своему образованию, европейскому такту и умению руководить заседаниями. Отношение членов Рады к Грушевскому было чрезвычайно почтительное: его называли «профессором», «батьком» и даже «дедом». Невысокого роста, подвижный, с большой седой бородой, в очках, с блестящим взглядом из-под нависших густых бровей, он напоминал на своем председательском кресле сказочного деда-Черномора…» – так писал о выдающемся лидере украинской революции депутат Малой Рады от оппозиционной еврейской партии А.А. Гольденвейзер. Безусловно, такое уважительное отношение не только со стороны друзей, но и со стороны оппонентов Грушевский заслужил всей своей жизнью и деятельностью, которые он посвятил служению Украине.
Михаил Сергеевич Грушевский родился 17 (29) сентября 1866 г. в г. Холм Люблинской губернии (теперь Хелм на территории Польши). Его отец Сергей Федорович, отпрыск старинного священнического рода, окончив Киевскую духовную академию, служил учителем словесности в местной греко-католической гимназии. Когда Мише было всего четыре года, отец получил на Кавказе должность инспектора (а потом и директора) народных школ. Семья приехала в Ставрополь, потом во Владикавказ, а еще позже – в Тифлис, где Миша, получивший начальное образование дома, поступил сразу в третий класс гимназии.
Воспитываясь вдали от родины, Михаил тем не менее с ранних лет проявлял большой интерес ко всему украинскому – истории, литературе, этнографии. Свою роль в этом сыграли как дух патриотизма, который царил в семье, так и частые поездки к деду – священнику в подольском селе Сестриненцы, который прививал мальчику любовь к культуре и традициям родного народа.