Страница:
Авторы-то не скрывали, но спроси любого русского:
— Как выглядел основатель Москвы?
— А ты взгляни на памятник…
Жизнь и смерть «Пугача» вызывает немало вопросов:
— Почему, схватив бунтаря на Дону, полководец Михельсон не казнил его тут же?(Не посмел; царская особа.)
— Не решившись казнить, куда он его отправил в железной клетке?(Очевидно, в Петербург, к императрице Екатерине, для решения его судьбы.)
— По чьему приказанию и почему его судили и казнили на пол-дороге до Петербурга, в Москве, которая была тогда такой же провинцией, как Ярославль, Уфа, Оренбург или любой другой город?(По высочайшему повелению; потому что в Петербурге все придворные лично знали Петра III, каковым Пугачев себя всегда называл, а в Москве никто его не видывал.)
Но вернемся к «смутному времени». Чтоб прекратить всякие разговоры, будто царь Дмитрий (муж униатки Марины и сам униат) был настоящим сыном Ивана Грозного, в Москве захоронили останки якобы царевича Дмитрия, якобы убитого в нежном возрасте в Угличе, к тому же останки эти объявили чудотворными. Действительно, это привело к прекращению всяких разговоров на эту тему, впрочем, и к прекращению всяких дальнейших исследований и даже изданий старинных документов. И вот после всех этих вполне политических интриг остались о «смутном времени» лишь разноречивые сообщения. Смутные такие сообщения.
Посмотрим же на историю и других деятелей этого времени, например, Минина и Пожарского. В том же Энциклопедическом Словаре находим:
27 ноября 1612 года старое ополчение князя Трубецкого и новое земское ополчение Минина и князя Пожарского уже слушало на Красной площади в Москве благодарственный молебен».
Как видим, вся история Смутного времени прошла под знаменем борьбы византийского православия с униатством, вплоть до создания ополчения в 1612 году. А латинская карта фон Герарда, упомянутая нами в самом начале этой главы, и помеченная, как показано на ней самой, 1614-м годом, вышла в свет через полтора или два года после освобождения Москвы от поляков. Вот и получается, что обозначенные на ней три «тартарина» за Волгой — поляки-униаты: ксендз, рыцарь и пан.
Родовые прозвания и титулы в России
Иноземцы на службе России
Титулы царствующего дома
— Как выглядел основатель Москвы?
— А ты взгляни на памятник…
Жизнь и смерть «Пугача» вызывает немало вопросов:
— Почему, схватив бунтаря на Дону, полководец Михельсон не казнил его тут же?(Не посмел; царская особа.)
— Не решившись казнить, куда он его отправил в железной клетке?(Очевидно, в Петербург, к императрице Екатерине, для решения его судьбы.)
— По чьему приказанию и почему его судили и казнили на пол-дороге до Петербурга, в Москве, которая была тогда такой же провинцией, как Ярославль, Уфа, Оренбург или любой другой город?(По высочайшему повелению; потому что в Петербурге все придворные лично знали Петра III, каковым Пугачев себя всегда называл, а в Москве никто его не видывал.)
Но вернемся к «смутному времени». Чтоб прекратить всякие разговоры, будто царь Дмитрий (муж униатки Марины и сам униат) был настоящим сыном Ивана Грозного, в Москве захоронили останки якобы царевича Дмитрия, якобы убитого в нежном возрасте в Угличе, к тому же останки эти объявили чудотворными. Действительно, это привело к прекращению всяких разговоров на эту тему, впрочем, и к прекращению всяких дальнейших исследований и даже изданий старинных документов. И вот после всех этих вполне политических интриг остались о «смутном времени» лишь разноречивые сообщения. Смутные такие сообщения.
Посмотрим же на историю и других деятелей этого времени, например, Минина и Пожарского. В том же Энциклопедическом Словаре находим:
«Мясной торговец Минин выступил на поприще политической деятельности, когда грамоты ( православных) властителей Троицко-Сергиевского монастыря вновь призывали города подняться на защиту ( православия) и очищения Русской земли ( конечно, от униатов). Возбужденное Троицкими грамотами население многих городов ждало только резкого, энергического движения, чтобы двинуться вслед за ним на очищение государства от внешних врагов ( добивавшихся унии церквей поляков) и от внутренних ( униатов-староверов)».Этот мясной торговец «нашел и воеводу в лице стольника князя Д. М. Трубецкого, уже известного своей борьбой с поляками в Москве 19 марта 1611 года…
27 ноября 1612 года старое ополчение князя Трубецкого и новое земское ополчение Минина и князя Пожарского уже слушало на Красной площади в Москве благодарственный молебен».
Как видим, вся история Смутного времени прошла под знаменем борьбы византийского православия с униатством, вплоть до создания ополчения в 1612 году. А латинская карта фон Герарда, упомянутая нами в самом начале этой главы, и помеченная, как показано на ней самой, 1614-м годом, вышла в свет через полтора или два года после освобождения Москвы от поляков. Вот и получается, что обозначенные на ней три «тартарина» за Волгой — поляки-униаты: ксендз, рыцарь и пан.
Родовые прозвания и титулы в России
Фамилии(родовые прозвания) появляются не раньше, чем это становится нужным для экономического развития. Ведь и в самом деле, в обычном быту нет необходимости определять человека по его фамилии! Достаточно прозвища (имени). Пока у человека нет особых гражданских, имущественных и наследственных прав, он спокойно живет без всякой фамилии. При простой бытовой обстановке, когда не существует вовсе наследственного или сословного разделения общества, человеку нет надобности знать не то что имена своих дальних предков, но даже имя своего отца; достаточно звать его просто
отец, ведь от родичей не зависят ни общественное, ни экономическое положение людей.
Так было и в России: когда все крестьянство было поголовно бесправным и приписанным либо казне, либо частным лицам, крестьяне довольствовались крестными именами и личными прозвищами.
Наконец у людей, и прежде всего у горожан, пользовавшихся все-таки кое-какими правами, появилась надобность в разных наследственных имущественных сделках; тогда-то и стали устанавливаться родовые прозвания. В основном нужны они были купечеству, имевшему более широкие права сравнительно с правами мещан. А у боярства фамилии начали появляться только с XVI века, и произошло это в силу местничества, опиравшегося на родовые заслуги.
Со временем фамилии понадобились и служилым людям, владевшим вотчинами на основе наследственного права, так как сбивчивость и неясность родовых прозваний неизбежно должны были затруднить переход наследственной поземельной собственности от одного лица или одного поколения к другому.
Когда вотчинно-наследственное право окончательно установилось и расширилось, то московские служилые люди, тогдашние русские дворяне, заметно стали заботиться о том, чтобы с наибольшей точностью определить свои родственные связи общим родовым прозванием, чтобы, с одной стороны, упрочить свои наследственные права, а с другой — отсечь нежелательных наследников. А в среде православного духовенства фамильные прозвания начали устанавливаться лишь с XIX века, так как оно представляло отдельное сословие, и состояло на особом положении относительно имуществ. (И ныне фамилии церковных иерархов не указываются вовсе, или пишутся в скобочках после указания сана и имени.)
Согласно официальной версии, история нашего государства начинается с прихода неких чужеземцев, варягов, приглашенных владеть и княжить в земле русской. Позднее, считается, Русь была под господством других чужеземцев, азиатских. По свержении их ига в Москву снова повалили приезжие с Запада. В малолетство царя Ивана IV самыми первенствующими вельможами были князья Глинские, литовские выходцы, считаемые к тому же за потомков татарского военачальника Мамая. Когда Иван разделил царство московское на опричнину и земщину, то управление государством он передал не русскому человеку, а крещеному татарину Симеону Бекбулатовичу, наименовав его великим князем московским и вся Руси (так сообщают историки, добавляя при этом, что передача была, конечно, номинальная).
Иван Грозный. Гравюра на дереве неизвестного западноевропейского мастера XVI века.
И сам-то царь Иван перед иноземными послами нередко хвалился своим нерусским происхождением, выводя родоначалие свое то из Баварии, то из Рима от Августа-кесаря. Царь Б. Ф. Годунов — происходящий, как считается, из татар — во время своего царствования делал то же, что впоследствии Петр Великий: благосклонно и с почетом принимал в Москве иноземцев, приглашая их вступать в свою службу на самых выгодных для них условиях.
По пресечению на московском престоле рода Рюриковичей бояре звали на русское царство иноземных королевичей: в Москве — польского, а в Новгороде — шведского. Призыв иностранцев на службу продолжался и при новой династии Романовых. При царе Алексее Михайловиче были уже в Москве целые полки из иноземцев, из них же состояла и охранная царская стража. При нем же, для сочинения «Уложения», были вызваны польские законоведы. В конце XVII столетия почти во всех русских боярских домах и даже в царской семье наставниками были выходцы из Польши.
К этому нужно прибавить, что в XVI–XVII столетиях у нас главными торговыми деятелями были любечане, голландцы и англичане; также преимущественно из иноземцев были артиллеристы, инженеры, архитекторы, рудокопы, литейщики, врачи и ремесленники, составлявшие значительную часть населения Москвы. Таким образом, приезжие люди задолго до Петра Великого занимали видное место по разным отраслям общественной и промышленной деятельности, так что Петр своими западноевропейскими реформами только усилил прилив иностранцев в Россию. (Но не в этом его новаторство, а в том, что он старался бездумно копировать иностранный опыт, насаждать его силой, хотя далеко не всякий такой «опыт» был приемлем и полезен для нашей страны.)
«Америкой средневековья» на востокеможно смело назвать Россию. Даже и в XVII веке к востоку от Европы она была тем же, чем Северная Америка на западе. Сюда исстари устремлялись искатели приключений из самых разных пределов Европы. И как всегда, способные достигали власти и богатели, бесталанные пропадали в безвестности.
А в Европе, откуда приезжали к нам искатели богатств и власти, родовые прозвания — фамилии, появились среди дворянства еще в Х веке. Они заимствовались от названий тех наследственных или пожалованных поместий, которыми владел родоначальник, изменяясь время от времени у потомков в зависимости от названия новых поместий, приобретаемых ими или пожалованных им вместе с новыми дворянскими титулами.
В Польше, где под влиянием Запада привились, хотя и слабо, феодальные понятия, фамильные прозвания происходили первоначально (как это было и на Руси) от личных прозвищ отца, деда или кого-нибудь из предков. Потом они стали заимствоваться и от имени земельных владений: городов, местечек, сел, деревень и рек. Первоначально к ним присоединялась частичка «z», то есть «из»; позже стоявший отдельно этот предлог слился с родовым именем, — так, например, прозвание «z Borowa» (из Борова) обратилось в Зборовский. Со временем отдельные частицы прозвища стали вообще заменяться окончанием на «ski», и тогда составились фамильные прозвания: Мышковский, Четвертинский, Валянский, Поляковский.
У других славянских племен, не затронутых феодализмом, фамилии образовались двояким образом: или в виде простых личных прозваний, переходивших наследственно от одного поколения к другому, без всякого изменения, или с прибавкою к ним окончания «ич», употребляемого в смысле полного русского отчества. Оттого у сербов, хорватов, иллирийцев, черногорцев, словаков встречается множество фамилий с такими окончаниями.
На Руси не было крупных родовых поместий, а землю выдавали за службу и на время службы. Поэтому фамилии по владениямвовсе не образовывались. Замечательно, что даже удельные князья не титуловали себя по своим княжениям. Не встречается, например, ни одной такой записи, в которой значилось бы: «я, князь (имя рек) Переяславский», или: «я, князь (имя рек) Ростовский». Это объясняется, тем, что удельные князья, в силу родового старшинства, переходили беспрестанно с одного удела на другой и потому не могли утверждать за собою, а тем более передавать сыновьям и потомкам названия княжений и волостей. Такие названия, да и то в весьма немногих случаях, установились лишь по уничтожению удельной системы, когда уже не стало никаких передвижений владетелей по существовавшим прежде удельным княжениям. Из русских дворянских фамилий, внесенных в известную «Бархатную книгу», нет ни одной, которая происходила бы от названия вотчины или поместья.
В до-московской Руси обращение собственного имени или личного прозвания в родовое обыкновенно совершалось придачей к первому окончания «ич». Этим окончанием обозначались в летописях целые княжеские роды: Ольговичи или Олеговичи, Ростиславичи, Мстиславичи, Изяславичи, Рогвольдовичи. Таким же окончанием обозначались и родовые прозвища русских богатырей: Вольгович, Попович, Чурилович, Пленкович, а также бояр, например: Бучковичи, Яруновичи, и вообще именитых людей: Бутович, Вышатич, Твердигневич, Селькович.
Такое окончание родовых прозвищ удержалось среди коренного русского народа. До сих пор называние человека только по отчеству (Иванычем, Анатольичем, Петровичем) служит знаком уважения и почета.
Есть родовые прозвания, в которых коренное слово ныне принимается не в том значении, в каком оно было применено первоначально. Так, в фамилии старинного дворянского рода Свиньиных неблагозвучное коренное слово употреблено не в общепринятом, а, так сказать, в военно-техническом смысле. Предок этого рода действительно назывался Свинья, но без всякого уподобления его личности животному. Дело в том, что в числе воевод великого князя Московского Василия Темного был один, который в бою построил рать в таком порядке, в каком становятся свиньи, защищаясь от производимых на них в лесах нападений. Он одержал победу и это доставило ему, в награду за военную доблесть, прозвание Свиньи. Такая награда в наше время, конечно, немыслима.
Надобно также заместить, что сама по себе громкая фамилия не всегда ручается за древность и знатность происхождения того, кто ее носит. И среди купечества, как и среди мещанства и крестьянства встречались такие именитые фамилии, как Салтыковы, Воронцовы, Бутурлины, Шереметевы и другие, что произошло преимущественно оттого, что в прежнее время выходившие на волю крепостные часто принимали фамилию своих господ, особенно если эти фамилии были общеизвестны и громки. А господа вели свою фамилию (родословную) в подавляющем большинстве случаев от иноземцев.
Так было и в России: когда все крестьянство было поголовно бесправным и приписанным либо казне, либо частным лицам, крестьяне довольствовались крестными именами и личными прозвищами.
Наконец у людей, и прежде всего у горожан, пользовавшихся все-таки кое-какими правами, появилась надобность в разных наследственных имущественных сделках; тогда-то и стали устанавливаться родовые прозвания. В основном нужны они были купечеству, имевшему более широкие права сравнительно с правами мещан. А у боярства фамилии начали появляться только с XVI века, и произошло это в силу местничества, опиравшегося на родовые заслуги.
Со временем фамилии понадобились и служилым людям, владевшим вотчинами на основе наследственного права, так как сбивчивость и неясность родовых прозваний неизбежно должны были затруднить переход наследственной поземельной собственности от одного лица или одного поколения к другому.
Когда вотчинно-наследственное право окончательно установилось и расширилось, то московские служилые люди, тогдашние русские дворяне, заметно стали заботиться о том, чтобы с наибольшей точностью определить свои родственные связи общим родовым прозванием, чтобы, с одной стороны, упрочить свои наследственные права, а с другой — отсечь нежелательных наследников. А в среде православного духовенства фамильные прозвания начали устанавливаться лишь с XIX века, так как оно представляло отдельное сословие, и состояло на особом положении относительно имуществ. (И ныне фамилии церковных иерархов не указываются вовсе, или пишутся в скобочках после указания сана и имени.)
Согласно официальной версии, история нашего государства начинается с прихода неких чужеземцев, варягов, приглашенных владеть и княжить в земле русской. Позднее, считается, Русь была под господством других чужеземцев, азиатских. По свержении их ига в Москву снова повалили приезжие с Запада. В малолетство царя Ивана IV самыми первенствующими вельможами были князья Глинские, литовские выходцы, считаемые к тому же за потомков татарского военачальника Мамая. Когда Иван разделил царство московское на опричнину и земщину, то управление государством он передал не русскому человеку, а крещеному татарину Симеону Бекбулатовичу, наименовав его великим князем московским и вся Руси (так сообщают историки, добавляя при этом, что передача была, конечно, номинальная).
И сам-то царь Иван перед иноземными послами нередко хвалился своим нерусским происхождением, выводя родоначалие свое то из Баварии, то из Рима от Августа-кесаря. Царь Б. Ф. Годунов — происходящий, как считается, из татар — во время своего царствования делал то же, что впоследствии Петр Великий: благосклонно и с почетом принимал в Москве иноземцев, приглашая их вступать в свою службу на самых выгодных для них условиях.
По пресечению на московском престоле рода Рюриковичей бояре звали на русское царство иноземных королевичей: в Москве — польского, а в Новгороде — шведского. Призыв иностранцев на службу продолжался и при новой династии Романовых. При царе Алексее Михайловиче были уже в Москве целые полки из иноземцев, из них же состояла и охранная царская стража. При нем же, для сочинения «Уложения», были вызваны польские законоведы. В конце XVII столетия почти во всех русских боярских домах и даже в царской семье наставниками были выходцы из Польши.
К этому нужно прибавить, что в XVI–XVII столетиях у нас главными торговыми деятелями были любечане, голландцы и англичане; также преимущественно из иноземцев были артиллеристы, инженеры, архитекторы, рудокопы, литейщики, врачи и ремесленники, составлявшие значительную часть населения Москвы. Таким образом, приезжие люди задолго до Петра Великого занимали видное место по разным отраслям общественной и промышленной деятельности, так что Петр своими западноевропейскими реформами только усилил прилив иностранцев в Россию. (Но не в этом его новаторство, а в том, что он старался бездумно копировать иностранный опыт, насаждать его силой, хотя далеко не всякий такой «опыт» был приемлем и полезен для нашей страны.)
«Америкой средневековья» на востокеможно смело назвать Россию. Даже и в XVII веке к востоку от Европы она была тем же, чем Северная Америка на западе. Сюда исстари устремлялись искатели приключений из самых разных пределов Европы. И как всегда, способные достигали власти и богатели, бесталанные пропадали в безвестности.
А в Европе, откуда приезжали к нам искатели богатств и власти, родовые прозвания — фамилии, появились среди дворянства еще в Х веке. Они заимствовались от названий тех наследственных или пожалованных поместий, которыми владел родоначальник, изменяясь время от времени у потомков в зависимости от названия новых поместий, приобретаемых ими или пожалованных им вместе с новыми дворянскими титулами.
В Польше, где под влиянием Запада привились, хотя и слабо, феодальные понятия, фамильные прозвания происходили первоначально (как это было и на Руси) от личных прозвищ отца, деда или кого-нибудь из предков. Потом они стали заимствоваться и от имени земельных владений: городов, местечек, сел, деревень и рек. Первоначально к ним присоединялась частичка «z», то есть «из»; позже стоявший отдельно этот предлог слился с родовым именем, — так, например, прозвание «z Borowa» (из Борова) обратилось в Зборовский. Со временем отдельные частицы прозвища стали вообще заменяться окончанием на «ski», и тогда составились фамильные прозвания: Мышковский, Четвертинский, Валянский, Поляковский.
У других славянских племен, не затронутых феодализмом, фамилии образовались двояким образом: или в виде простых личных прозваний, переходивших наследственно от одного поколения к другому, без всякого изменения, или с прибавкою к ним окончания «ич», употребляемого в смысле полного русского отчества. Оттого у сербов, хорватов, иллирийцев, черногорцев, словаков встречается множество фамилий с такими окончаниями.
На Руси не было крупных родовых поместий, а землю выдавали за службу и на время службы. Поэтому фамилии по владениямвовсе не образовывались. Замечательно, что даже удельные князья не титуловали себя по своим княжениям. Не встречается, например, ни одной такой записи, в которой значилось бы: «я, князь (имя рек) Переяславский», или: «я, князь (имя рек) Ростовский». Это объясняется, тем, что удельные князья, в силу родового старшинства, переходили беспрестанно с одного удела на другой и потому не могли утверждать за собою, а тем более передавать сыновьям и потомкам названия княжений и волостей. Такие названия, да и то в весьма немногих случаях, установились лишь по уничтожению удельной системы, когда уже не стало никаких передвижений владетелей по существовавшим прежде удельным княжениям. Из русских дворянских фамилий, внесенных в известную «Бархатную книгу», нет ни одной, которая происходила бы от названия вотчины или поместья.
В до-московской Руси обращение собственного имени или личного прозвания в родовое обыкновенно совершалось придачей к первому окончания «ич». Этим окончанием обозначались в летописях целые княжеские роды: Ольговичи или Олеговичи, Ростиславичи, Мстиславичи, Изяславичи, Рогвольдовичи. Таким же окончанием обозначались и родовые прозвища русских богатырей: Вольгович, Попович, Чурилович, Пленкович, а также бояр, например: Бучковичи, Яруновичи, и вообще именитых людей: Бутович, Вышатич, Твердигневич, Селькович.
Такое окончание родовых прозвищ удержалось среди коренного русского народа. До сих пор называние человека только по отчеству (Иванычем, Анатольичем, Петровичем) служит знаком уважения и почета.
Есть родовые прозвания, в которых коренное слово ныне принимается не в том значении, в каком оно было применено первоначально. Так, в фамилии старинного дворянского рода Свиньиных неблагозвучное коренное слово употреблено не в общепринятом, а, так сказать, в военно-техническом смысле. Предок этого рода действительно назывался Свинья, но без всякого уподобления его личности животному. Дело в том, что в числе воевод великого князя Московского Василия Темного был один, который в бою построил рать в таком порядке, в каком становятся свиньи, защищаясь от производимых на них в лесах нападений. Он одержал победу и это доставило ему, в награду за военную доблесть, прозвание Свиньи. Такая награда в наше время, конечно, немыслима.
Надобно также заместить, что сама по себе громкая фамилия не всегда ручается за древность и знатность происхождения того, кто ее носит. И среди купечества, как и среди мещанства и крестьянства встречались такие именитые фамилии, как Салтыковы, Воронцовы, Бутурлины, Шереметевы и другие, что произошло преимущественно оттого, что в прежнее время выходившие на волю крепостные часто принимали фамилию своих господ, особенно если эти фамилии были общеизвестны и громки. А господа вели свою фамилию (родословную) в подавляющем большинстве случаев от иноземцев.
Иноземцы на службе России
Как пример того, до какой степени на Руси был силен прилив иноземцев, достаточно посмотреть родословные правящего класса, коренного русского боярства. (В скобках заметим, что далеко не всё, что приписывали себе бояре, соответствовало действительности, — просто иметь предка-иностранца было престижно; такой факт в родословной записи как-то сразу выделял боярина из русской массы.) Родословия эти можно посмотреть в так называемой «Бархатной книге», хранившейся до революции в подлиннике в департаменте герольдии при правительствующем Сенате и названной так по ее бархатному переплету.
Анализ книги сразу показывает, что почти все наше древнее дворянство ведет свое начало от иноземцев, приезжавших в разное время на службу к великим князьям киевским, черниговским, тверским, рязанским, московским и новгородским. Мысль о том, что всё древнее наше дворянство не русского, а иноземного происхождения, утвердилась до такой степени, что при издании в 1785 году общей формы для родословных росписей древних дворянских фамилий было постановлено указывать о родоначальнике каждой такой фамилии в следующем виде: «выехал в Россию оттуда-то при великом князе таком-то». Ниже приводим краткий список русских дворян с указанием их происхождения (по книге Е. П. Карновича «Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими»).
Из англичан:
Хомутовы от Гамильтонов,
Бурнашев от Бернсов,
Фомицыны от английского врача Фомы (Фомин сын),
Бестужевы,
Бестужевы-Рюмины.
Из венгров:
Блудовы,
Батурины от Батугердов,
Колачевы от Калаш — Калашевы,
Из татар:
Ермоловы от татарского мурзы Арслана-Ермола,
Давыдовы,
Черкасские от султана Инала,
Урусовы от татарского военачальника Эдигея,
Растопчины,
Бибиковы от Би-бека,
Мухановы от рода Му-ханов,
Дашковы,
Уваровы,
Ширинские,
Апраксины,
Державины от Багрима,
Бибиков,
Мордвинов,
Антиох Кантемир, потомок омолдавившегося татарина,
Болтины,
Арсеньевы,
Карамзин от Кара-мурзы.
Из поляков:
Чернышевы,
Сапега,
Потемкины от шляхтичей Петемнских,
Бунины от Буниковских,
Ланские,
Грибоедовы от Гжибовского,
Возницыны,
Баратынские,
Гоголь — от польского шляхтича Яновского, принявшего малороссийскую фамилию Гоголь.
Из пруссаков:
Шереметевы,
Салтыковы,
Морозовы.
Из Византии:
От Комненых — Ховрены, а по прозвищу Голова — Головины,
От Ласкарисов — Ласкиревы.
Из литовцев:
Голицыны от Голицы,
Меншиковы,
Трубецкие,
Куракины от Кураки,
Нелидовы от Нелидовских-Фарисеевых-Отрепьевых,
Валуевы (Воловичи)
Глинские — потомки военачальника Мамая,
Лихачевы от Лиховичи.
Из немцев:
Хвостовы от немца Бассавола,
Беклемишевы,
Орловы от Льва,
Левшины от Левенштейн,
Марковы от Гудрет-Маркт,
Гороховы от Гаррах,
Поганковы от Пегенкампф,
Востоковы от Остенек,
Толстые,
Соковнины (Икскюли),
Бозодавлевы (Кос-фон-Дален),
Яхонтовы (фон-Долен),
Левашевы от Дола,
Мятлевы,
Неплюевы,
Протопоповы,
Пушкины от немца Радши,
Васильчиков от Индриса,
Бутурлин,
Мусин-Пушкины,
Голенищевы-Кутузовы от немца Гавриила,
Пупковы.
Из итальянцев:
Нащокины,
Чичерины от приехавшего вместе с Палеологами итальянца Ciceri,
Кашкины от итальянских греков Кассини,
Панины,
Колошины от Колоннов, от них и город Коломна.
Из шведов:
Хрулевы,
Новосильцевы от Шалая,
Суворовы,
Сумароковы.
Прочие:
Брюс — шотландец.
Миних — ольденбуржец.
Воронцов — потомок варяга Африкана.
Шафиров, еврей по происхождению.
Фон-Визин — от взятого в плен при Иване Грозном ливонского рыцаря.
Лермонтовы произошли от выехавшего из Польши шотландца Лерманта.
Князь Курбский после возвращения в Россию стал Крупским.
От молдаван Херасковы — от Хераско.
Нагие (из рода которых была мать царевича св. Димитрия Углического), от въехавшего в Россию датчанина.
Квашнины-Самарины, выходцы из Галиции.
Грязновы происходят от французов.
Авраамий Палицын имел своим родоначальником польского пана.
Из дворянских фамилий, внесенных в «Бархатную книгу», кроме фамилий, происшедших от Рюрика, нет ни одной не только коренной московской, но даже вообще великорусской фамилии, так как родоначальники их были из касогов(черкесы), литовцев, пруссов, волынян, галичан, германцев, татар, шведов и греков.
В средне-восточных губерниях России большая часть местного дворянства составилась из крещеных татарских мурзи так называемых мордовских панков. Князья татарского, мордовского и грузинского происхождения, в общей сложности своей, по крайней мере в десять раз превышали по численности княжеские роды русского происхождения. Такой наплыв князей объясняется тем, что в XVI и особенно в XVII веках русские государи, а между них более всех царь Алексей Михайлович, радея о распространении православия между татарами и мордвою, приказывали принимавших православную веру мурзи панковписать княжьим именем. Только среди одной мордвы набралось до 80 родов, более или менее обрусевших и получивших на законном основании наследственный княжеский титул (хотя большинство их так и продолжало жить, как жили простые крестьяне, занимаясь, между прочим, и извозчичьим промыслом в Петербурге).
Князей из татар вообще было такое множество, что в простом народе каждого татарина стали называли князем, хоть он и торговал вразнос старым платьем или халатами, а то и казанским мылом.
Эти «инородцы» пользовались, сравнительно с коренными русскими, б ольшим почетом, так как им при крещении давался княжеский титул. Но кто же такие «коренные русские»? Мы уже рассматривали этот вопрос, а теперь скажем вкратце. Европа из-за применения прогрессивных сельскохозяйственных технологий, разработанных германцами, очень быстро переполнилась людьми. Племена и отдельные предприниматели двинулись от нее в разные стороны, в том числе и на территорию, которую мы теперь зовем Россией. Парадокс в том, что климат здесь таков, что все, кто тут поселился на постоянное жительство, стали одним народом. Вот этот народ, из «смеси» пришлых и коренных людей, и стал русским народом.
Точно также переселившиеся с юга тюрки-скотоводы, перемешавшиеся с финно-угорами, дали начало татарскому народу. Это было настолько давно, что не менее давно и забылось. Так что лишь малограмотный человек, либо сознательный враг страны начнет «выдергивать» из нее жителей со славянским, татарским, германским, еврейским, чувашским, мордовским и прочим происхождением, выдвигая лозунги «чистоты расы». Не было, нет, и никогда не будет никакой «чистой русской расы». ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ЕДИНО, и русские — подразделение этого единого человечества, живущее в России. В широком смысле слова «русским» следовало бы называть всякого, независимо от национальности, кто живет в России и работает в ее пользу. То есть русский, вывозящий капиталы из России и наносящий ей вред, не русский. И наоборот.
Вплоть до власти большевиков русскимназывали всякого православного, который жил и трудился в России. Тем, кто по недоразумению называет себя «патриотом» и требует выселить из России «инородцев», было бы не вредно вспомнить русского зодчего Растрелли, построившего как Зимний дворец, так и Смольный институт; «собирателя русского языка» датчанина Владимира Даля и других. Кто создал величественную панораму «Бородинская битва», живописующую сражение русских с французами? Знаменитый русский художник Франц Рубо. Таким примерам несть числа! Полистайте Энциклопедический словарь.
Это одна сторона вопроса. Другая: почему сюда ехали люди? Понятно, что здесь были условия, по каким-то параметрам лучшие, чем те, что сложились в местах исхода. Это обстоятельство упускается из виду совсем. Но, как бы то ни было, через не очень продолжительное время все приехавшие, а тем более их потомки, стали причислять себя к великороссам.
Некоторые из родоначальников древних русских дворянских фамилий приходили в Россию не в одиночку, а со своими единоплеменниками. Так, родоначальник Квашниных-Самариных, галичанин Нестор Рябец привел с собою дружину численностью около 1700 человек, а немецкий родоначальник Толстых — около двух тысяч. Таким образом, и ратные силы Руси значительно пополнялись иноземными выходцами, и такой их прилив не мог, конечно, оставаться без влияния на наш военный быт XIII–XIV столетий.
В России иноземцы искони пользовались почетом. Зачастую потомки их не только были равны во всем с коренными русскими (теми, кто поселился здесь раньше), но и заслоняли их собою. Например, князья Черкасские, происходящие, говорят, от египетского султана Инала, и князья Урусовы, потомки татарского военачальника (крестоносца) Едигея, в XVII веке были только в боярах, а в окольничих не были, и это было очевидным признаком их «дородства», знатности. Они, как и немалое количество других иммигрантов, успешно местничали с Рюриковичами, из которых многие, как тогда говорили, «захудали».
В составе древнегорусского дворянства были выходцы из разных народностей, только еврейское племя не имело в нем своих представителей. Но в новомдворянстве оказались и они! Так, вице-канцлер барон Шафиров был внуком крещеного еврея Шапира; известный русский дипломат Веселовский также еврей по происхождению. Вступившие в русское подданство князья Багратионы считали себя потомками израильского царя Давида; у графа К. В. Нессельроде, русского канцлера, отец был немцем, а мать — дочерью португальского банкира из евреев.
Главным является не то, ОТ КОГО происходит тот или иной человек, а то, В ЧЬЮ ПОЛЬЗУ ОН РАБОТАЕТ. На пользу России или нет? Вот параметр, по которому разделяли граждан России.
Анализ книги сразу показывает, что почти все наше древнее дворянство ведет свое начало от иноземцев, приезжавших в разное время на службу к великим князьям киевским, черниговским, тверским, рязанским, московским и новгородским. Мысль о том, что всё древнее наше дворянство не русского, а иноземного происхождения, утвердилась до такой степени, что при издании в 1785 году общей формы для родословных росписей древних дворянских фамилий было постановлено указывать о родоначальнике каждой такой фамилии в следующем виде: «выехал в Россию оттуда-то при великом князе таком-то». Ниже приводим краткий список русских дворян с указанием их происхождения (по книге Е. П. Карновича «Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими»).
Из англичан:
Хомутовы от Гамильтонов,
Бурнашев от Бернсов,
Фомицыны от английского врача Фомы (Фомин сын),
Бестужевы,
Бестужевы-Рюмины.
Из венгров:
Блудовы,
Батурины от Батугердов,
Колачевы от Калаш — Калашевы,
Из татар:
Ермоловы от татарского мурзы Арслана-Ермола,
Давыдовы,
Черкасские от султана Инала,
Урусовы от татарского военачальника Эдигея,
Растопчины,
Бибиковы от Би-бека,
Мухановы от рода Му-ханов,
Дашковы,
Уваровы,
Ширинские,
Апраксины,
Державины от Багрима,
Бибиков,
Мордвинов,
Антиох Кантемир, потомок омолдавившегося татарина,
Болтины,
Арсеньевы,
Карамзин от Кара-мурзы.
Из поляков:
Чернышевы,
Сапега,
Потемкины от шляхтичей Петемнских,
Бунины от Буниковских,
Ланские,
Грибоедовы от Гжибовского,
Возницыны,
Баратынские,
Гоголь — от польского шляхтича Яновского, принявшего малороссийскую фамилию Гоголь.
Из пруссаков:
Шереметевы,
Салтыковы,
Морозовы.
Из Византии:
От Комненых — Ховрены, а по прозвищу Голова — Головины,
От Ласкарисов — Ласкиревы.
Из литовцев:
Голицыны от Голицы,
Меншиковы,
Трубецкие,
Куракины от Кураки,
Нелидовы от Нелидовских-Фарисеевых-Отрепьевых,
Валуевы (Воловичи)
Глинские — потомки военачальника Мамая,
Лихачевы от Лиховичи.
Из немцев:
Хвостовы от немца Бассавола,
Беклемишевы,
Орловы от Льва,
Левшины от Левенштейн,
Марковы от Гудрет-Маркт,
Гороховы от Гаррах,
Поганковы от Пегенкампф,
Востоковы от Остенек,
Толстые,
Соковнины (Икскюли),
Бозодавлевы (Кос-фон-Дален),
Яхонтовы (фон-Долен),
Левашевы от Дола,
Мятлевы,
Неплюевы,
Протопоповы,
Пушкины от немца Радши,
Васильчиков от Индриса,
Бутурлин,
Мусин-Пушкины,
Голенищевы-Кутузовы от немца Гавриила,
Пупковы.
Из итальянцев:
Нащокины,
Чичерины от приехавшего вместе с Палеологами итальянца Ciceri,
Кашкины от итальянских греков Кассини,
Панины,
Колошины от Колоннов, от них и город Коломна.
Из шведов:
Хрулевы,
Новосильцевы от Шалая,
Суворовы,
Сумароковы.
Прочие:
Брюс — шотландец.
Миних — ольденбуржец.
Воронцов — потомок варяга Африкана.
Шафиров, еврей по происхождению.
Фон-Визин — от взятого в плен при Иване Грозном ливонского рыцаря.
Лермонтовы произошли от выехавшего из Польши шотландца Лерманта.
Князь Курбский после возвращения в Россию стал Крупским.
От молдаван Херасковы — от Хераско.
Нагие (из рода которых была мать царевича св. Димитрия Углического), от въехавшего в Россию датчанина.
Квашнины-Самарины, выходцы из Галиции.
Грязновы происходят от французов.
Авраамий Палицын имел своим родоначальником польского пана.
Из дворянских фамилий, внесенных в «Бархатную книгу», кроме фамилий, происшедших от Рюрика, нет ни одной не только коренной московской, но даже вообще великорусской фамилии, так как родоначальники их были из касогов(черкесы), литовцев, пруссов, волынян, галичан, германцев, татар, шведов и греков.
В средне-восточных губерниях России большая часть местного дворянства составилась из крещеных татарских мурзи так называемых мордовских панков. Князья татарского, мордовского и грузинского происхождения, в общей сложности своей, по крайней мере в десять раз превышали по численности княжеские роды русского происхождения. Такой наплыв князей объясняется тем, что в XVI и особенно в XVII веках русские государи, а между них более всех царь Алексей Михайлович, радея о распространении православия между татарами и мордвою, приказывали принимавших православную веру мурзи панковписать княжьим именем. Только среди одной мордвы набралось до 80 родов, более или менее обрусевших и получивших на законном основании наследственный княжеский титул (хотя большинство их так и продолжало жить, как жили простые крестьяне, занимаясь, между прочим, и извозчичьим промыслом в Петербурге).
Князей из татар вообще было такое множество, что в простом народе каждого татарина стали называли князем, хоть он и торговал вразнос старым платьем или халатами, а то и казанским мылом.
Эти «инородцы» пользовались, сравнительно с коренными русскими, б ольшим почетом, так как им при крещении давался княжеский титул. Но кто же такие «коренные русские»? Мы уже рассматривали этот вопрос, а теперь скажем вкратце. Европа из-за применения прогрессивных сельскохозяйственных технологий, разработанных германцами, очень быстро переполнилась людьми. Племена и отдельные предприниматели двинулись от нее в разные стороны, в том числе и на территорию, которую мы теперь зовем Россией. Парадокс в том, что климат здесь таков, что все, кто тут поселился на постоянное жительство, стали одним народом. Вот этот народ, из «смеси» пришлых и коренных людей, и стал русским народом.
Точно также переселившиеся с юга тюрки-скотоводы, перемешавшиеся с финно-угорами, дали начало татарскому народу. Это было настолько давно, что не менее давно и забылось. Так что лишь малограмотный человек, либо сознательный враг страны начнет «выдергивать» из нее жителей со славянским, татарским, германским, еврейским, чувашским, мордовским и прочим происхождением, выдвигая лозунги «чистоты расы». Не было, нет, и никогда не будет никакой «чистой русской расы». ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ЕДИНО, и русские — подразделение этого единого человечества, живущее в России. В широком смысле слова «русским» следовало бы называть всякого, независимо от национальности, кто живет в России и работает в ее пользу. То есть русский, вывозящий капиталы из России и наносящий ей вред, не русский. И наоборот.
Вплоть до власти большевиков русскимназывали всякого православного, который жил и трудился в России. Тем, кто по недоразумению называет себя «патриотом» и требует выселить из России «инородцев», было бы не вредно вспомнить русского зодчего Растрелли, построившего как Зимний дворец, так и Смольный институт; «собирателя русского языка» датчанина Владимира Даля и других. Кто создал величественную панораму «Бородинская битва», живописующую сражение русских с французами? Знаменитый русский художник Франц Рубо. Таким примерам несть числа! Полистайте Энциклопедический словарь.
Это одна сторона вопроса. Другая: почему сюда ехали люди? Понятно, что здесь были условия, по каким-то параметрам лучшие, чем те, что сложились в местах исхода. Это обстоятельство упускается из виду совсем. Но, как бы то ни было, через не очень продолжительное время все приехавшие, а тем более их потомки, стали причислять себя к великороссам.
Некоторые из родоначальников древних русских дворянских фамилий приходили в Россию не в одиночку, а со своими единоплеменниками. Так, родоначальник Квашниных-Самариных, галичанин Нестор Рябец привел с собою дружину численностью около 1700 человек, а немецкий родоначальник Толстых — около двух тысяч. Таким образом, и ратные силы Руси значительно пополнялись иноземными выходцами, и такой их прилив не мог, конечно, оставаться без влияния на наш военный быт XIII–XIV столетий.
В России иноземцы искони пользовались почетом. Зачастую потомки их не только были равны во всем с коренными русскими (теми, кто поселился здесь раньше), но и заслоняли их собою. Например, князья Черкасские, происходящие, говорят, от египетского султана Инала, и князья Урусовы, потомки татарского военачальника (крестоносца) Едигея, в XVII веке были только в боярах, а в окольничих не были, и это было очевидным признаком их «дородства», знатности. Они, как и немалое количество других иммигрантов, успешно местничали с Рюриковичами, из которых многие, как тогда говорили, «захудали».
В составе древнегорусского дворянства были выходцы из разных народностей, только еврейское племя не имело в нем своих представителей. Но в новомдворянстве оказались и они! Так, вице-канцлер барон Шафиров был внуком крещеного еврея Шапира; известный русский дипломат Веселовский также еврей по происхождению. Вступившие в русское подданство князья Багратионы считали себя потомками израильского царя Давида; у графа К. В. Нессельроде, русского канцлера, отец был немцем, а мать — дочерью португальского банкира из евреев.
Главным является не то, ОТ КОГО происходит тот или иной человек, а то, В ЧЬЮ ПОЛЬЗУ ОН РАБОТАЕТ. На пользу России или нет? Вот параметр, по которому разделяли граждан России.
Титулы царствующего дома
Некогда в России был только один титул
князя. Он из того же ряда, что и норманнское слово «конунг»,
предводитель. Только на Руси он долее, чем в других странах, сохранял прежнее значение. В продолжение многих столетий русские владетельные особы титуловались князьями, удельными князьями, великими князьями, причем в последнем случае прилагательное «великий» употреблялось в смысл «старший». Впоследствии появилось в Восточной Руси немало и удельных «великих князей», так что даже и этот титул утратил свое первоначальное значение и перестал удовлетворять административные потребности. Великими стали князья рязанские, смоленские, тверские и ярославские. Тогда Московские великие князья прибавили к своему прежнему, теперь уже «скромному» титулу новый титул
царя, сохранив, однако, и прежние: слова
великий князьи
князьудержались до конца в полном императорском титуле при исчислении некоторых областей, составлявших некогда великие и удельные княжения.
При Петре I государя стали называть монархом; но хотя слово это и греческое, оно пришло к нам не из Византии, а с Запада, откуда также к нам попало именование государя и членов его семьи августейшими.
С принятием великим князем Иваном IV Васильевичем царского титула, сыновья стали носить титул царевичейи великих князей.
Так называемого величанья, а по-западному — предиката, у русских государей и у членов его семейства прежде не было, и лишь от Ивана IV государей московских стали именовать царскимили пресветлейшимвеличеством и Великим государем. Это прибавление оказалось необходимым, поскольку с исхода XVI века обращение со словом «государь» стало делаться у нас обиходным, и даже крестьяне стали величать своих помещиков государями.
Какое-то время русские государи довольствовались титулом благородие. Следы этого сохранились в церковных книгах. Так, по «Чиновнику», книге, по которой архиерей совершает литургию, он обращался после большого выхода к присутствующему государю, говоря: «Благородие твое да помянет Господь Бог во царствии своем».
Царь Алексей Михайлович известен как Тишайший; такое его название считают личным прозвищем, но это не так. Когда во второй половине XVII века на Москве стали водворяться латинизмы (из-за массового приезда наставников, обученных в польских и итальянских училищах), то принятое на западе величание государей «clementissimus» — мягкосердечный, снисходительный, кроткий, ласковый, стали переводить словом тишайший. Такой титул имели цари Федор и Иван Алексеевичи, царевна Софья Алексеевна и даже царь Петр I, который, конечно, был не из тишайших.
При Петре I государя стали называть монархом; но хотя слово это и греческое, оно пришло к нам не из Византии, а с Запада, откуда также к нам попало именование государя и членов его семьи августейшими.
С принятием великим князем Иваном IV Васильевичем царского титула, сыновья стали носить титул царевичейи великих князей.
Так называемого величанья, а по-западному — предиката, у русских государей и у членов его семейства прежде не было, и лишь от Ивана IV государей московских стали именовать царскимили пресветлейшимвеличеством и Великим государем. Это прибавление оказалось необходимым, поскольку с исхода XVI века обращение со словом «государь» стало делаться у нас обиходным, и даже крестьяне стали величать своих помещиков государями.
Какое-то время русские государи довольствовались титулом благородие. Следы этого сохранились в церковных книгах. Так, по «Чиновнику», книге, по которой архиерей совершает литургию, он обращался после большого выхода к присутствующему государю, говоря: «Благородие твое да помянет Господь Бог во царствии своем».
Царь Алексей Михайлович известен как Тишайший; такое его название считают личным прозвищем, но это не так. Когда во второй половине XVII века на Москве стали водворяться латинизмы (из-за массового приезда наставников, обученных в польских и итальянских училищах), то принятое на западе величание государей «clementissimus» — мягкосердечный, снисходительный, кроткий, ласковый, стали переводить словом тишайший. Такой титул имели цари Федор и Иван Алексеевичи, царевна Софья Алексеевна и даже царь Петр I, который, конечно, был не из тишайших.