Судья Ди, облаченный в пурпурное платье с золотым шитьем по краям и высокую крылатую шапочку с золотым знаком государственного советника, сидел, удобно откинувшись в просторном кресле и сложив руки в широких рукавах. Чао Тай как будто пребывал в глубокой задумчивости: сгорбив широкие плечи, он не мигая смотрел юна старинную вазу. Тао Гань вновь поразился тому, как сильно за последние четыре года состарился судья Ди. Лицо государственного мужа словно бы истончилось, вокруг глаз и губ залегло множество глубоких морщин. Кустистые брови все еще оставались иссиня-черными, зато длинная борода и усы пестрели обильной сединой.
Как только Тао Гань приблизился к столу и отвесил низкий поклон, судья Ди поднял глаза. Выпрямив спину, он тряхнул длинными рукавами и глубоким звучным голосом молвил:
— Устраивайся рядом с Чао Таем. У нас дурные известия, Тао Гань. Я как раз думал послать за тобой на пристань, так как дело сдвинулось с места, и весьма стремительно… — Судья повернулся к слуге, так и застывшему посреди залы: — Принеси-ка нам свежего чая.
Когда смотритель вышел, Ди пристально оглядел своих помощников и слабо улыбнулся:
— Как приятно вновь оказаться в тесном кругу, друзья мои! После нашего прибытия в город каждый был занят своими обязанностями и не имел ни времени, ни случая для дружеской беседы, как то случалось едва ли не каждый день в бытность мою уездным судьей. То были славные времена, и наш верный друг, незабвенный старшина Хун, пребывал среди нас… — Ди устало провел рукой по лицу. Затем, словно очнувшись, снова выпрямился и, распахнув складной веер, коротко объяснил Тао Гагю, как обстоит дело. — только что Чао Тай стал свидетелем гнусного убийства. Прежде чем дозволить ему рассказать тебе об этом, я желал бы выслушать твое мнение о городе.
Судья, кивнув Тао Ганю, откинулся юна спинку кресла и стал обмахиваться веером. Тао сел и негромко начал рассказ:
— После того как мы с Чао Таем сопроводили достопочтенного господина сюда во дворец, разумнее всего было взять паланкин и отправиться в южную часть города, дабы подыскать себе пристанище поближе к арабскому кварталу, в соответствии с вашим приказом. Брат Чао выбрал себе постоялый двор неподалеку от мусульманской мечети, а я — на пристани, за самыми Южными воротами. Решив погулять по городу, в полдень мы встретились в небольшой харчевне и остаток дня провели, расхаживая вдоль береговой линии. Мы видели там множество арабов; по слухам, в городе их не меньше тысячи и еще столько же — на кораблях в порту. Но арабы в основном предпочитают общаться промеж собой и не иметь дел с местными жителями. Мы видели, как несколько арабов пришли в ярость, когда стражник ткнул одного из них древком кван-до, но все они мигом утихомирились, как только на подмогу товарищу явились солдаты, а вожак сделал им выговор. — Тао Гань подергал себя за усы.
— Кантон — самый богатый город во всем южном крае, господин, — продолжал он, — и славится ночными гуляниями, особенно по реке, на цветочных лодках. Жизнь бьет здесь ключом: богатые ныне торговцы назавтра могут сделаться нищими, а за игорными столами каждую ночь выигрывают и спускают целые состояния. Нет надобности упоминать, что такой город — сущий рай для бродяг и всякого рода мошенников, вдобавок здесь нередки и денежные надувательства. Но жители Кантона в первую, а также в основную очередь дельцы, посему политика их мало заботит. Если время от времени кантонцы начинают роптать на власть, то лишь по одной-единственной причине: как и все дельцы, они не желают, чтобы в их торговые дела совали нос. Тем не менее я юте обнаружил никаких примет недовольства и не представляю, каким образом горстка арабов могла бы повлиять на здешние порядки.
Судья Ди не проронил ни слова, и Тао Гань, переведя дух, добавил:
— Перед тем как покинуть набережную, мы заглянули в винную лавку, где повстречались с мореходом по имени Ни. Этот добрый малый говорит по-арабски да по-персидски и некогда водил торговые суда через Персидский залив. Поскольку такое знакомство может оказаться полезным, Чао Тай принял приглашение морехода навестить его завтра утром. — Тао Галь снова глянул на судью. — Почему вас так интересуют эти темнокожие варвары, господин? — полюбопытствовал он.
— Потому, Тао Гань, что только с их помощью мы сумеем определить местонахождение весьма важной персоны, исчезнувшей из этого города.
Судья подождал, пока двое слуг под пристальным наблюдением смотрителя покоев поставят на стол чайный поднос с изысканным старинным фарфором. После того как чай был разлит, судья отпустил прислужников:
— Вы можете идти.
Ди вновь обратил взгляд на своих помощников и продолжал объяснять:
— С тех пор как Сына Неба поразил недуг, при дворе началось противоборство различных кланов. Одни держат сторону принца, наследника престола, другие — императрицы, каковая вознамерилась заменить наследника кем-либо из своей родни. Остальные же сплотились в мощную коалицию и выдвигают мысль о регентстве после передачи престола. Равновесие власти удерживает персона императорского цензора Лю. Не думаю, что вы когда-либо с ним встречались. Это молодой, но весьма одаренный чиновник, душой и телом преданный интересам Поднебесной. Я близко знаю Лю, высоко ценю его честность и незаурядный талант. Если раздоры усугубятся, я окажу ему всяческую поддержку.
Судья Ди сделал глоток чаю, немного помолчал и возобновил рассказ:
— Около шести недель назад цензор Лю прибыл сюда в сопровождении своего верного советника господина Су и нескольких опытных воинов. Великий совет поручил ему взглянуть, как идет подготовка к нашему морскому походу в
Анлам. Возвратясь в столицу, Лю представил благоприятный отчет, похвалив работу Вэн Циня, наместника Южной провинции, чьим гостем я ныне являюсь.
Однако на прошлой неделе цензор неожиданно возвратился в Кантон, на сей раз — в сопровождении одного господина Су. Никто не посылал его сюда, а следовательно, и цели этой второй поездки неизвестны. Лю не доложил наместнику о своем прибытии и не явился во дворец. Все это ясно показывает, что цензор пожелал остаться лицом неофициальным. Но один из соглядатаев наместника случайно приметил их с господином Су неподалеку от арабского квартала. Оба шли пешком и нарядились в изрядно поношенное платье. После того как наместник доложил об этом в столицу, Великий совет приказал мне отыскать цензора и передать ему повеление без проволочек вернуться в столицу, ибо присутствие при дворе господина Лю крайне необходимо. Наместник поднял на ноги всех своих соглядатаев, доверенных людей и прочих. Однако цензор и господин Су как сквозь землю провалились. — Судья, глубоко вздохнув, покачал головой. — Дело это держали в строжайшем секрете, так как длительное отсутствие цензора в столице могло иметь самые серьезные политические последствия. Совет подозревает, что здесь происходит нечто неладное, и посему, уведомив наместника, будто дело закрыто, велел прекратить розыски. Вместе с тем мне было приказало ехать в Кантон и провести тайное расследование под предлогом сбора сведений о состоянии чужеземной торговли по запросу Ведомства доходов. На деле же наша задача состоит в том, чтобы установить связь с цензором, постараться выведать, какие причины привели его в Кантон и доныне тут держат. Разыскивать господина Су больше нет надобности, ибо его мертвое тело лежит в отдаленных покоях. Поведайте нашему другу Тао, что случилось, Чао Тай!
Тайвэй коротко рассказал о двойном убийстве, совершенном в арабском квартале. Едва он умолк, вновь вступил судья Ди:
— Я тотчас опознал в доставленном Чао Таем теле господина Су. Сдается мне, это он следил за Чао Таем, когда вы оба прогуливались по пристани, но не рискнул подойти, пока ты, Тао Гань, был рядом — ведь тебя господин раньше не видел. Он незаметно следовал за вами до винной лавки и, только когда вы расстались, заговорил с Чао Таем. Однако и самого господи
на Су выслеживали арабский убийца да еще уродливый карлик. Должно быть, они приметили, как господин обратился к Чао Таю, и решили действовать безотлагательно. В арабском квартале заплутать среди множества кривых улочек, поворотов и тупиков — проще простого, поэтому карлик с дружком, равно как и их преследователи, забежали вперед и затаились на улице, через которую лежал путь Чао Тая и господина Су. Отчасти убийца выполнил задачу, так как сумел удавить господина Су. В планы араба входило расправиться и с Чао Таем, но некто неизвестный, из встрявшей в дело третьей группы, задушил его шарфом. Итак, мы имеем дело с двумя хорошо организованными группами, одинаково безжалостными в выборе средств, но преследующими противоположные цели. А значит, цензору угрожает великая опасность.
— Нет ли каких-либо указаний на природу всех этих трудностей, господин? — спросил Тао Галь.
— Ни единого, но цензора явно интересовали здешние арабы. После того как вы покинули меня утром, отправляясь на поиски жилища, наместник показал мне мои покои в восточном крыле. Я попросил его прислать секретные документы управы провинции, а равно городской за последний год, дабы составить точное представление о здешних делах. Все утро я посвятил тщательному изучению этих бумаг. Однако нашел только дела обыденные, никак не связанные с местными арабами, — в общем, ничего такого, что могло бы представить для цензора особый интерес. Впрочем, мне попался доклад одного из тайных наблюдателей, мельком видевшего цензора и господина Су. Там отмечено, что оба были одеты очень бедно и выглядели сильно изнуренными и обеспокоенными. Цензор о чем-то справлялся у проходившего мимо араба. В тот момент, когда соглядатай подобрался поближе, дабы окончательно удостовериться, что глаза его не обманули, все трое исчезли в толпе. После этого парню не оставалось ничего иного, как поспешить во дворец с докладом об увиденном. — Судья осушил свою чашку. — Перед тем как покинуть столицу, я самым тщательным образом изучил все дела, коими в последнее время занимался цензор, но не обнаружил ни единого намека на связь с Кантоном или здешними арабами. Что до личной жизни господина Лю, то мне известно только, что, будучи мужем в высшей степени достойным, он, однако, до сих пор не женат, и господин — его единственный близкий друг. — Судья бросил на своих помощников суровый взгляд. — И помните, наместник ничего не должен знать! Сегодня за чаем я обронил ненароком, что господин Су — подозрительная личность и водит знакомства с арабским отребьем. Не забывайте: мой гостеприимный хозяин должен пребывать в полной уверенности, что мы здесь исключительно ради сведений об иноземной торговле.
— Но почему, господин? — полюбопытствовал Чао Тай. — Раз наместник обладает тут всей полнотой власти, он мог бы оказать нам содействие в…
Судья с раздражением покачал головой.
— Вам следует помнить, — отчеканил он, — что во второй приезд сюда цензор не стал докладывать о своем появлении наместнику. Сие может означать, что дела господина Лю в Кантоне сугубо секретны и он поостерегся доверить
их даже наместнику. Впрочем, с тем же успехом это может означать, что цензор не доверяет наместнику и опасается, как бы тот не оказался вовлечен в тайные дела, каковые Лю прибыл расследовать. В обоих случаях нам надлежит следовать примеру цензора и сохранять все в строжайшей тайне — по крайней мере, пока мы не разведаем, что здесь происходит. Следовательно, нам нельзя рассчитывать на поддержку и содействие местных властей. Однако после утренней прогулки я вызвал к себе начальника особого подразделения военного сыска, и он отобрал четырех лазутчиков, коим велело помогать нам в обыденной части расследования. Как вызнаете, особое подразделение достаточно независимо, местные начальники не имеют над ним власти, и лазутчики докладывают обо всем непосредственно в столицу. — Судья Ди вздохнул. — В общем, как видите, мы столкнулись сочень нелегкой задачей. С одной стороны, мы должны делать вид, будто тесно сотрудничаем с наместником, а с другой — крайне осмотрительно вести собственное расследование.
— И вдобавок помнить, что за спиной у нас неизвестный противник, неотступно следующий по пятам! — заметил Тао Галь.
— Не за нами, а за цензором и господином Су, — поправил его судья Ди, — так как этот человек или людин могут знать об истинной цели нашего пребывания здесь: сие есть государственная тайна, известная лишь Великому совету. За господином Су, а теперь только за цензором ведется слежка с целью не допустить распространения каких-то сведений. А коль скоро эти люди не погнушались убийством, цензору угрожает нешуточная опасность.
— Есть ли основания в чем-то подозревать наместника, господин? — спросил Чао Тай.
— Насколько мне известно, нет. Перед отъездом из столицы я просматривал сведения о нем в канцелярии, где хранятся личные дела государственных чиновников. Вэн описан как старательный, не лишенный талантов чиновник. Двадцать лет назад, еще совсем молодым человеком, он был направлен в Кантон на должность младшего советника суда. Позже Вэн достойно исполнял обязанности судьи в различных уездах, пока не получил назначение на пост правителя города. Два года назад его вновь послали в Кантом, на сей раз — в должности наместника Южной провинции. Семейная жизнь Вэна безупречна; у него три сына и дочь. Единственное замечание, какое мне удалось обнаружить, касалось непомерного честолюбия, ибо Вэн метит ни много ли мало как в правители самой столицы! Ну так вот, нарассказывав ему далеких от истины историй об убийстве господина Су, я велел за час до вечерней трапезы собрать в зале всех, кто хорошо осведомлен о чужеземной торговле. И теперь надеюсь выведать побольше об арабах, прикрывая истинные цели интересом к торговым делам. — Судья встал. — Пройдемте-ка в Зал Совета, настам наверняка дожидаются.
Пока они шествовали к двери, Тао Гань спросил:
— Что могло заинтересовать императорского цензора в делах этих презренных арабов, господин?
— Сие никому не ведомо, — осторожно молвил судья Ди. — Арабские племена объединились под предводительством вождя, названного ими халифом, и его вооруженные орды заполонили все пустынные земли на западе. Что творится у этих племен на окраине цивилизованного мира, нас мало заботит — их халиф такое ничтожество, что не осмеливается снарядить к нашему великому императору послов с дарами и прошением жаловать ему звание данника Поднебесной. Однако кое-кто опасается, как бы он не вступил в заговор с нашими заклятыми врагами — монголами, обитающими за северо-западными границами Срединного государства. К тому же здесь, на юге, арабские корабли могут поставлять восставшим бунтовщикам в Алламе оружие. Впрочем, это лишь пара предположений, пришедших мне в голову. Но давайте не будем впадать в пустые измышления. Идемте!
Глава 5
Как только Тао Гань приблизился к столу и отвесил низкий поклон, судья Ди поднял глаза. Выпрямив спину, он тряхнул длинными рукавами и глубоким звучным голосом молвил:
— Устраивайся рядом с Чао Таем. У нас дурные известия, Тао Гань. Я как раз думал послать за тобой на пристань, так как дело сдвинулось с места, и весьма стремительно… — Судья повернулся к слуге, так и застывшему посреди залы: — Принеси-ка нам свежего чая.
Когда смотритель вышел, Ди пристально оглядел своих помощников и слабо улыбнулся:
— Как приятно вновь оказаться в тесном кругу, друзья мои! После нашего прибытия в город каждый был занят своими обязанностями и не имел ни времени, ни случая для дружеской беседы, как то случалось едва ли не каждый день в бытность мою уездным судьей. То были славные времена, и наш верный друг, незабвенный старшина Хун, пребывал среди нас… — Ди устало провел рукой по лицу. Затем, словно очнувшись, снова выпрямился и, распахнув складной веер, коротко объяснил Тао Гагю, как обстоит дело. — только что Чао Тай стал свидетелем гнусного убийства. Прежде чем дозволить ему рассказать тебе об этом, я желал бы выслушать твое мнение о городе.
Судья, кивнув Тао Ганю, откинулся юна спинку кресла и стал обмахиваться веером. Тао сел и негромко начал рассказ:
— После того как мы с Чао Таем сопроводили достопочтенного господина сюда во дворец, разумнее всего было взять паланкин и отправиться в южную часть города, дабы подыскать себе пристанище поближе к арабскому кварталу, в соответствии с вашим приказом. Брат Чао выбрал себе постоялый двор неподалеку от мусульманской мечети, а я — на пристани, за самыми Южными воротами. Решив погулять по городу, в полдень мы встретились в небольшой харчевне и остаток дня провели, расхаживая вдоль береговой линии. Мы видели там множество арабов; по слухам, в городе их не меньше тысячи и еще столько же — на кораблях в порту. Но арабы в основном предпочитают общаться промеж собой и не иметь дел с местными жителями. Мы видели, как несколько арабов пришли в ярость, когда стражник ткнул одного из них древком кван-до, но все они мигом утихомирились, как только на подмогу товарищу явились солдаты, а вожак сделал им выговор. — Тао Гань подергал себя за усы.
— Кантон — самый богатый город во всем южном крае, господин, — продолжал он, — и славится ночными гуляниями, особенно по реке, на цветочных лодках. Жизнь бьет здесь ключом: богатые ныне торговцы назавтра могут сделаться нищими, а за игорными столами каждую ночь выигрывают и спускают целые состояния. Нет надобности упоминать, что такой город — сущий рай для бродяг и всякого рода мошенников, вдобавок здесь нередки и денежные надувательства. Но жители Кантона в первую, а также в основную очередь дельцы, посему политика их мало заботит. Если время от времени кантонцы начинают роптать на власть, то лишь по одной-единственной причине: как и все дельцы, они не желают, чтобы в их торговые дела совали нос. Тем не менее я юте обнаружил никаких примет недовольства и не представляю, каким образом горстка арабов могла бы повлиять на здешние порядки.
Судья Ди не проронил ни слова, и Тао Гань, переведя дух, добавил:
— Перед тем как покинуть набережную, мы заглянули в винную лавку, где повстречались с мореходом по имени Ни. Этот добрый малый говорит по-арабски да по-персидски и некогда водил торговые суда через Персидский залив. Поскольку такое знакомство может оказаться полезным, Чао Тай принял приглашение морехода навестить его завтра утром. — Тао Галь снова глянул на судью. — Почему вас так интересуют эти темнокожие варвары, господин? — полюбопытствовал он.
— Потому, Тао Гань, что только с их помощью мы сумеем определить местонахождение весьма важной персоны, исчезнувшей из этого города.
Судья подождал, пока двое слуг под пристальным наблюдением смотрителя покоев поставят на стол чайный поднос с изысканным старинным фарфором. После того как чай был разлит, судья отпустил прислужников:
— Вы можете идти.
Ди вновь обратил взгляд на своих помощников и продолжал объяснять:
— С тех пор как Сына Неба поразил недуг, при дворе началось противоборство различных кланов. Одни держат сторону принца, наследника престола, другие — императрицы, каковая вознамерилась заменить наследника кем-либо из своей родни. Остальные же сплотились в мощную коалицию и выдвигают мысль о регентстве после передачи престола. Равновесие власти удерживает персона императорского цензора Лю. Не думаю, что вы когда-либо с ним встречались. Это молодой, но весьма одаренный чиновник, душой и телом преданный интересам Поднебесной. Я близко знаю Лю, высоко ценю его честность и незаурядный талант. Если раздоры усугубятся, я окажу ему всяческую поддержку.
Судья Ди сделал глоток чаю, немного помолчал и возобновил рассказ:
— Около шести недель назад цензор Лю прибыл сюда в сопровождении своего верного советника господина Су и нескольких опытных воинов. Великий совет поручил ему взглянуть, как идет подготовка к нашему морскому походу в
Анлам. Возвратясь в столицу, Лю представил благоприятный отчет, похвалив работу Вэн Циня, наместника Южной провинции, чьим гостем я ныне являюсь.
Однако на прошлой неделе цензор неожиданно возвратился в Кантон, на сей раз — в сопровождении одного господина Су. Никто не посылал его сюда, а следовательно, и цели этой второй поездки неизвестны. Лю не доложил наместнику о своем прибытии и не явился во дворец. Все это ясно показывает, что цензор пожелал остаться лицом неофициальным. Но один из соглядатаев наместника случайно приметил их с господином Су неподалеку от арабского квартала. Оба шли пешком и нарядились в изрядно поношенное платье. После того как наместник доложил об этом в столицу, Великий совет приказал мне отыскать цензора и передать ему повеление без проволочек вернуться в столицу, ибо присутствие при дворе господина Лю крайне необходимо. Наместник поднял на ноги всех своих соглядатаев, доверенных людей и прочих. Однако цензор и господин Су как сквозь землю провалились. — Судья, глубоко вздохнув, покачал головой. — Дело это держали в строжайшем секрете, так как длительное отсутствие цензора в столице могло иметь самые серьезные политические последствия. Совет подозревает, что здесь происходит нечто неладное, и посему, уведомив наместника, будто дело закрыто, велел прекратить розыски. Вместе с тем мне было приказало ехать в Кантон и провести тайное расследование под предлогом сбора сведений о состоянии чужеземной торговли по запросу Ведомства доходов. На деле же наша задача состоит в том, чтобы установить связь с цензором, постараться выведать, какие причины привели его в Кантон и доныне тут держат. Разыскивать господина Су больше нет надобности, ибо его мертвое тело лежит в отдаленных покоях. Поведайте нашему другу Тао, что случилось, Чао Тай!
Тайвэй коротко рассказал о двойном убийстве, совершенном в арабском квартале. Едва он умолк, вновь вступил судья Ди:
— Я тотчас опознал в доставленном Чао Таем теле господина Су. Сдается мне, это он следил за Чао Таем, когда вы оба прогуливались по пристани, но не рискнул подойти, пока ты, Тао Гань, был рядом — ведь тебя господин раньше не видел. Он незаметно следовал за вами до винной лавки и, только когда вы расстались, заговорил с Чао Таем. Однако и самого господи
на Су выслеживали арабский убийца да еще уродливый карлик. Должно быть, они приметили, как господин обратился к Чао Таю, и решили действовать безотлагательно. В арабском квартале заплутать среди множества кривых улочек, поворотов и тупиков — проще простого, поэтому карлик с дружком, равно как и их преследователи, забежали вперед и затаились на улице, через которую лежал путь Чао Тая и господина Су. Отчасти убийца выполнил задачу, так как сумел удавить господина Су. В планы араба входило расправиться и с Чао Таем, но некто неизвестный, из встрявшей в дело третьей группы, задушил его шарфом. Итак, мы имеем дело с двумя хорошо организованными группами, одинаково безжалостными в выборе средств, но преследующими противоположные цели. А значит, цензору угрожает великая опасность.
— Нет ли каких-либо указаний на природу всех этих трудностей, господин? — спросил Тао Галь.
— Ни единого, но цензора явно интересовали здешние арабы. После того как вы покинули меня утром, отправляясь на поиски жилища, наместник показал мне мои покои в восточном крыле. Я попросил его прислать секретные документы управы провинции, а равно городской за последний год, дабы составить точное представление о здешних делах. Все утро я посвятил тщательному изучению этих бумаг. Однако нашел только дела обыденные, никак не связанные с местными арабами, — в общем, ничего такого, что могло бы представить для цензора особый интерес. Впрочем, мне попался доклад одного из тайных наблюдателей, мельком видевшего цензора и господина Су. Там отмечено, что оба были одеты очень бедно и выглядели сильно изнуренными и обеспокоенными. Цензор о чем-то справлялся у проходившего мимо араба. В тот момент, когда соглядатай подобрался поближе, дабы окончательно удостовериться, что глаза его не обманули, все трое исчезли в толпе. После этого парню не оставалось ничего иного, как поспешить во дворец с докладом об увиденном. — Судья осушил свою чашку. — Перед тем как покинуть столицу, я самым тщательным образом изучил все дела, коими в последнее время занимался цензор, но не обнаружил ни единого намека на связь с Кантоном или здешними арабами. Что до личной жизни господина Лю, то мне известно только, что, будучи мужем в высшей степени достойным, он, однако, до сих пор не женат, и господин — его единственный близкий друг. — Судья бросил на своих помощников суровый взгляд. — И помните, наместник ничего не должен знать! Сегодня за чаем я обронил ненароком, что господин Су — подозрительная личность и водит знакомства с арабским отребьем. Не забывайте: мой гостеприимный хозяин должен пребывать в полной уверенности, что мы здесь исключительно ради сведений об иноземной торговле.
— Но почему, господин? — полюбопытствовал Чао Тай. — Раз наместник обладает тут всей полнотой власти, он мог бы оказать нам содействие в…
Судья с раздражением покачал головой.
— Вам следует помнить, — отчеканил он, — что во второй приезд сюда цензор не стал докладывать о своем появлении наместнику. Сие может означать, что дела господина Лю в Кантоне сугубо секретны и он поостерегся доверить
их даже наместнику. Впрочем, с тем же успехом это может означать, что цензор не доверяет наместнику и опасается, как бы тот не оказался вовлечен в тайные дела, каковые Лю прибыл расследовать. В обоих случаях нам надлежит следовать примеру цензора и сохранять все в строжайшей тайне — по крайней мере, пока мы не разведаем, что здесь происходит. Следовательно, нам нельзя рассчитывать на поддержку и содействие местных властей. Однако после утренней прогулки я вызвал к себе начальника особого подразделения военного сыска, и он отобрал четырех лазутчиков, коим велело помогать нам в обыденной части расследования. Как вызнаете, особое подразделение достаточно независимо, местные начальники не имеют над ним власти, и лазутчики докладывают обо всем непосредственно в столицу. — Судья Ди вздохнул. — В общем, как видите, мы столкнулись сочень нелегкой задачей. С одной стороны, мы должны делать вид, будто тесно сотрудничаем с наместником, а с другой — крайне осмотрительно вести собственное расследование.
— И вдобавок помнить, что за спиной у нас неизвестный противник, неотступно следующий по пятам! — заметил Тао Галь.
— Не за нами, а за цензором и господином Су, — поправил его судья Ди, — так как этот человек или людин могут знать об истинной цели нашего пребывания здесь: сие есть государственная тайна, известная лишь Великому совету. За господином Су, а теперь только за цензором ведется слежка с целью не допустить распространения каких-то сведений. А коль скоро эти люди не погнушались убийством, цензору угрожает нешуточная опасность.
— Есть ли основания в чем-то подозревать наместника, господин? — спросил Чао Тай.
— Насколько мне известно, нет. Перед отъездом из столицы я просматривал сведения о нем в канцелярии, где хранятся личные дела государственных чиновников. Вэн описан как старательный, не лишенный талантов чиновник. Двадцать лет назад, еще совсем молодым человеком, он был направлен в Кантон на должность младшего советника суда. Позже Вэн достойно исполнял обязанности судьи в различных уездах, пока не получил назначение на пост правителя города. Два года назад его вновь послали в Кантом, на сей раз — в должности наместника Южной провинции. Семейная жизнь Вэна безупречна; у него три сына и дочь. Единственное замечание, какое мне удалось обнаружить, касалось непомерного честолюбия, ибо Вэн метит ни много ли мало как в правители самой столицы! Ну так вот, нарассказывав ему далеких от истины историй об убийстве господина Су, я велел за час до вечерней трапезы собрать в зале всех, кто хорошо осведомлен о чужеземной торговле. И теперь надеюсь выведать побольше об арабах, прикрывая истинные цели интересом к торговым делам. — Судья встал. — Пройдемте-ка в Зал Совета, настам наверняка дожидаются.
Пока они шествовали к двери, Тао Гань спросил:
— Что могло заинтересовать императорского цензора в делах этих презренных арабов, господин?
— Сие никому не ведомо, — осторожно молвил судья Ди. — Арабские племена объединились под предводительством вождя, названного ими халифом, и его вооруженные орды заполонили все пустынные земли на западе. Что творится у этих племен на окраине цивилизованного мира, нас мало заботит — их халиф такое ничтожество, что не осмеливается снарядить к нашему великому императору послов с дарами и прошением жаловать ему звание данника Поднебесной. Однако кое-кто опасается, как бы он не вступил в заговор с нашими заклятыми врагами — монголами, обитающими за северо-западными границами Срединного государства. К тому же здесь, на юге, арабские корабли могут поставлять восставшим бунтовщикам в Алламе оружие. Впрочем, это лишь пара предположений, пришедших мне в голову. Но давайте не будем впадать в пустые измышления. Идемте!
Глава 5
Смотритель дворца чинно вел гостей по хитросплетению застланных коврами переходов. Миновал главный двор, где при свете цветных фонарей толпились чиновники, посыльные и стражники, он двинулся через внушительные ворота и ввел судью Ди с помощниками в роскошный зал, залитый ослепительным сиянием масляных ламп на высоких, в рост человека, подставках.
Наместник, высокий бородатый и широкоплечий господин, встретил судью Ди низким поклоном, так что длинные рукава церемониального платья, украшенные зеленым и золотым шитьем, метнулись по мраморному полу. Золотой значок, прикрепленный к высокой шапке с дрожащими крылышками, тонко зазвенел. На представление судьей Ди начальника тысячи Чао и старшего советника суда Тао он ответил другим, на сей раз небрежным поклоном. Затем наместник, в свою очередь, представил им худого, тотчас павшего ниц пожилого чиновника как Пао Гуаня, правителя Кантона, ведавшего всеми вопросами управления города. Градоправитель коснулся лбом пола.
Судья Ди знаком велел ему подняться. Мельком глянув на встревоженное, испещренное глубокими морщинами лицо пожилого чиновника, он последовал за Вэном к похожему на трон креслу на возвышении. Наконец наместник почтительно застыл перед гостем, ибо, даже представляя верховную власть Южной провинции, он был несколькими рангами ниже судьи Ди, не только начальника столичного суда, но в последние два года еще и государственного советника.
Судья опустился в кресло, а Чао Тай и Тао Галь остались стоять поодаль, по обе стороны от помоста. В длинном коричневом халате и высокой парчовой шапке Тао Гань выглядел весьма внушительно. Чао Тай водрузил на голову остроконечный шлем и вооружился мечом из дворцовой оружейной. Плотно сидящая кольчуга обрисовывала широкую грудь и мускулистые руки тайвэя.
Наместник, отвесив низкий поклон, официальным тоном изрек:
— Повинуясь приказу достопочтенного господина, покорный слуга вызвал сюда господ Лян Фу и Яо Тайцая. Господин Лян является одним из богатейших торговцев нашего города и…
— Он, случайно, не принадлежит к роду Лян, каковой едва не подвергся полному истреблению неким неизвестным девятикратным убийцей? —
перебил судья Ди. — Я расследовал это дело четырнадцать лет назад, будучи судьей Пуяла…
— Это одно из самых знаменитых ваших расследований! — с почтением отозвался наместник. — Здесь, в Кантоне, о нем до сих пор вспоминают с благодарностью и восхищением. Нет, упомянутый мной Лян — из другого рода. Это единственный сын покойного флотоводца Ляна.
— Достославное семейство, — кивнул судья Ди, распахнул свой веер. — Флотоводец Лян являл собой образец бесстрашного воина и великого стратега. Недаром его прозвали «Властелином Южных морей». Я встречался с замечательным мореходом только однажды, но хорошо запомнил его необычную внешность. Приземистый широкоплечий мужчина с плоским, довольно некрасивым лицом — низколобым и скуластым. Однако стоило взглянуть в его проницательные глаза, и становилось ясно, что перед вами поистине великий человек! — Судья потянул себя за усы. — Но почему сын столь славного мужа не поддерживает семейную традицию?
— Слабое здоровье сделало его непригодным для воинской службы, господин. Что весьма прискорбно, ибо Лян унаследовал стратегический талант своего отца, каковой явственно проглядывает в умелом руководстве весьма обширными торговыми делами. А также — пусть это не столь значимо! — в исключительной одаренности. Господин Лян — признанный мастер игры в облавные шашки нашей провинции. — Прикрыв рукой рот, наместник откашлялся. — Разумеется, человек столь высокого происхождения, как господин Лян, не вступает в прямые э-э… переговоры с торговцами из варварских стран, однако оп прекрасно осведомлен обо всех разногласиях и затруднениях в этой области. Господин Тайцай, напротив, непосредственно связан с иноземной торговлей, по большей части арабской и персидской, и не гнушается этим; родом он из весьма э-э… скромной семьи, а потому придерживается широких взглядов и легко сходится с людьми. Осмелюсь выразить надежду, что господин Лян и господин Тайцай сумеют дать достопочтенному господину полное представление о том, как проистекает торговля на вверенной мне территории.
— Ваш город весьма велик, — заметил судья. — Пожалуй, тут требуется больше знатоков по части иноземной торговли, чем эти двое.
Наместник окинул высокого гостя быстрым взглядом.
— Иноземная торговля налажена исправно, мой господин, — тихо сказал он. — Так и должно быть, поскольку она частично управляется государством. А двое этих достойных господ держат в руках поводья.
— До меня дошли слухи, что мореход Ни — также большой златок в этом деле и корабль его ходит между Кантоном и арабскими портами, —выступив вперед, ввернул Чао Тай.
— Ни? — удивленно вырвалось у наместника. Он бросил вопросительный взгляд на правителя города.
Тот медленно потянул жиденькую бородку, затем небрежно бросил:
— О да! Он хорошо известен среди мореходов. Однако последние три года, а то и поболее Ни оставался на берегу и вел весьма э-э… беспутную жизнь.
— Вот как? — проронил судья Ди. — Хорошо, пусть двое упомянутых вами господ войдут, — обратился он к наместнику.
Вэн отдал распоряжение градоправителю, затем поднялся по ступеням на помост и встал по правую руку от судьи Ди. Господин Пао вернулся в сопровождении двух мужчин — маленького заморыша и здоровяка с довольно внушительным брюшком. Оба пали лиц перед помостом, и градоправитель представил первого как торговца Лян Фу, а его дородного спутника назвал господином Тайцаем.
Судья велел им подняться. У Лян Фу было бледное, словно застывшее лицо с иссиня-черными шелковистыми усами и чахлой бородкой клинышком. Высокие, выгнутые дугой брови и необычайно длинные ресницы придавали верхней части его лица нечто женственное. Одет господин Лян был в длинный оливково-зеленый халат, а высокая черная шапка из парчи указывала, что он удостоился ученной степени. Господин Яо являл собой полную противоположность собрату: у него было добродушное круглое лицо с встопорщенными усами и аккуратно закругленной бородкой. Тонкие морщинки лучились в уголках больших, воловьих глаз. На пухлой цветущей физиономии торговца поблескивали капельки пота. Церемониальное платье из тяжелой коричневой парчи явно доставляло ему неудобство.
Судья Ди, бросив пару вежливых приветственных слов, стал расспрашивать Лян Фу о состоянии торговых дел. Тот отвечал на превосходном северном диалекте, и каждый ответ звучал весьма обстоятельно. В торговце угадывались незаурядный ум и врожденное благородство. К своему удивлению, судья Ди узнал, что арабская община Кантона намного больше, чем он себе представлял; Лян Фу поведал, что на территории города и в его окрестностях проживает около десяти тысяч арабов, добавив, что число поселенцев колеблется в зависимости от времени года, поскольку и арабские, и ханьские мореходы вынуждены пережидать в Кантоне зимние бури, прежде чем отправиться в Авнам или Малайю. Оттуда путь лежит дальше на Цейлон, а затем по водам Индийского океана в Персидский залив. Кроме того, господин Лян сообщил, что арабские и персидские джонки способны взять на борт не менее пятисот человек, а суда Поднебесной — и более.
Затем наступил черед господина Яо, каковой явно пребывал в благоговейном страхе перед столь высоким собранием и поначалу тушевался. Но когда торговец дошел до описания своих дел, судья Ди понял, что перед пим на редкость сообразительный человек, прекрасно осведомленный о денежной стороне торговли. Когда Яо завершил перечень товаров, ввозимых различными арабскими гостями, судья заметил:
— Не могу даже вообразить, как вам удается различать всех этих чужестранцев! По мне, все они — на одно лицо! Должно быть, не слишком-то приятно всякий день иметь дело с неотесанными варварами!
Яо выразительно пожал пухлыми плечами:
— В торговле следует принимать вещи такими, как они есть, достопочтенный господин! Вдобавок некоторые арабы легко приобщаются к культуре Поднебесной. Возьмем, к примеру, Мансура, главу арабской общины. Он свободно изъясняется на нашем языке и прекрасно умеет развлекать гостей. По правде говоря, сегодня я зван на раннюю вечернюю трапезу.
Судья заметил, что торговец в замешательстве переступает с ноги на ногу и, по-видимому, испытывает сильное желание удалиться.
— Благодарю вас за исчерпывающий доклад, господин Яо, — изрек Ди. — Теперь вы можете идти. Но прихватите с собой на помянутую зыаную трапезу тайвэя Чао; ему будет очень любопытно и полезно там побывать. — Наклонившись к Чао Таю, судья полушепотом добавил: — Выведай, как арабы расселились по городу, да держи глаза и уши открытыми!
После того как прислужник проводил Чао и торговца Яо к дверям, судья Ди еще немного побеседовал с господином Ляном о морских плаваниях его покойного отца, затем благосклонно отпустил. Довольно долго он молчал, погрузившись в глубокую задумчивость, потом обратился к наместнику:
— Мы здесь довольно далеко от столицы, а жители Кантона известны своеволием и независимостью. А памятуя обо всех этих чужеземцах, невольно приходишь к выводу, что блюсти тут мир и спокойствие — задача не из легких.
— Я не смею жаловаться, достопочтенный господин. Пао — на редкость способный правитель, в его распоряжении опытные помощники, да и гарнизон составлен из наемников с севера. Не стану отрицать, местное население временами ведет себя немного буйно, но в целом оно законопослушно, и стоит проявить капельку такта…
Наместник пожал плечами. Градоправитель Пао хотел было что-то сказать, во тут же передумал.
Судья Ди захлопнул веер и встал. Наместник проводил гостей до двери, а смотритель дворца отвел их вновь в то крыло, где располагались покои судьи.
Ди приказал ему проводить их с Тао в беседку, стоявшую в глубине залитого лунным светом сада. Искусственный пруд с рыбками придавал воздуху немного прохлады. Когда судья и его помощник уселись за низким чайным столикому резной мраморной ограды, смотритель получил дозволение удалиться.
— Прелюбопытное собрание, — усмехнулся Ди. — Однако, не считая того, что мы теперь знаем: арабов тут куда больше, чем предполагалось, оно мало чем помогло. Или я что-то упустил?
Наместник, высокий бородатый и широкоплечий господин, встретил судью Ди низким поклоном, так что длинные рукава церемониального платья, украшенные зеленым и золотым шитьем, метнулись по мраморному полу. Золотой значок, прикрепленный к высокой шапке с дрожащими крылышками, тонко зазвенел. На представление судьей Ди начальника тысячи Чао и старшего советника суда Тао он ответил другим, на сей раз небрежным поклоном. Затем наместник, в свою очередь, представил им худого, тотчас павшего ниц пожилого чиновника как Пао Гуаня, правителя Кантона, ведавшего всеми вопросами управления города. Градоправитель коснулся лбом пола.
Судья Ди знаком велел ему подняться. Мельком глянув на встревоженное, испещренное глубокими морщинами лицо пожилого чиновника, он последовал за Вэном к похожему на трон креслу на возвышении. Наконец наместник почтительно застыл перед гостем, ибо, даже представляя верховную власть Южной провинции, он был несколькими рангами ниже судьи Ди, не только начальника столичного суда, но в последние два года еще и государственного советника.
Судья опустился в кресло, а Чао Тай и Тао Галь остались стоять поодаль, по обе стороны от помоста. В длинном коричневом халате и высокой парчовой шапке Тао Гань выглядел весьма внушительно. Чао Тай водрузил на голову остроконечный шлем и вооружился мечом из дворцовой оружейной. Плотно сидящая кольчуга обрисовывала широкую грудь и мускулистые руки тайвэя.
Наместник, отвесив низкий поклон, официальным тоном изрек:
— Повинуясь приказу достопочтенного господина, покорный слуга вызвал сюда господ Лян Фу и Яо Тайцая. Господин Лян является одним из богатейших торговцев нашего города и…
— Он, случайно, не принадлежит к роду Лян, каковой едва не подвергся полному истреблению неким неизвестным девятикратным убийцей? —
перебил судья Ди. — Я расследовал это дело четырнадцать лет назад, будучи судьей Пуяла…
— Это одно из самых знаменитых ваших расследований! — с почтением отозвался наместник. — Здесь, в Кантоне, о нем до сих пор вспоминают с благодарностью и восхищением. Нет, упомянутый мной Лян — из другого рода. Это единственный сын покойного флотоводца Ляна.
— Достославное семейство, — кивнул судья Ди, распахнул свой веер. — Флотоводец Лян являл собой образец бесстрашного воина и великого стратега. Недаром его прозвали «Властелином Южных морей». Я встречался с замечательным мореходом только однажды, но хорошо запомнил его необычную внешность. Приземистый широкоплечий мужчина с плоским, довольно некрасивым лицом — низколобым и скуластым. Однако стоило взглянуть в его проницательные глаза, и становилось ясно, что перед вами поистине великий человек! — Судья потянул себя за усы. — Но почему сын столь славного мужа не поддерживает семейную традицию?
— Слабое здоровье сделало его непригодным для воинской службы, господин. Что весьма прискорбно, ибо Лян унаследовал стратегический талант своего отца, каковой явственно проглядывает в умелом руководстве весьма обширными торговыми делами. А также — пусть это не столь значимо! — в исключительной одаренности. Господин Лян — признанный мастер игры в облавные шашки нашей провинции. — Прикрыв рукой рот, наместник откашлялся. — Разумеется, человек столь высокого происхождения, как господин Лян, не вступает в прямые э-э… переговоры с торговцами из варварских стран, однако оп прекрасно осведомлен обо всех разногласиях и затруднениях в этой области. Господин Тайцай, напротив, непосредственно связан с иноземной торговлей, по большей части арабской и персидской, и не гнушается этим; родом он из весьма э-э… скромной семьи, а потому придерживается широких взглядов и легко сходится с людьми. Осмелюсь выразить надежду, что господин Лян и господин Тайцай сумеют дать достопочтенному господину полное представление о том, как проистекает торговля на вверенной мне территории.
— Ваш город весьма велик, — заметил судья. — Пожалуй, тут требуется больше знатоков по части иноземной торговли, чем эти двое.
Наместник окинул высокого гостя быстрым взглядом.
— Иноземная торговля налажена исправно, мой господин, — тихо сказал он. — Так и должно быть, поскольку она частично управляется государством. А двое этих достойных господ держат в руках поводья.
— До меня дошли слухи, что мореход Ни — также большой златок в этом деле и корабль его ходит между Кантоном и арабскими портами, —выступив вперед, ввернул Чао Тай.
— Ни? — удивленно вырвалось у наместника. Он бросил вопросительный взгляд на правителя города.
Тот медленно потянул жиденькую бородку, затем небрежно бросил:
— О да! Он хорошо известен среди мореходов. Однако последние три года, а то и поболее Ни оставался на берегу и вел весьма э-э… беспутную жизнь.
— Вот как? — проронил судья Ди. — Хорошо, пусть двое упомянутых вами господ войдут, — обратился он к наместнику.
Вэн отдал распоряжение градоправителю, затем поднялся по ступеням на помост и встал по правую руку от судьи Ди. Господин Пао вернулся в сопровождении двух мужчин — маленького заморыша и здоровяка с довольно внушительным брюшком. Оба пали лиц перед помостом, и градоправитель представил первого как торговца Лян Фу, а его дородного спутника назвал господином Тайцаем.
Судья велел им подняться. У Лян Фу было бледное, словно застывшее лицо с иссиня-черными шелковистыми усами и чахлой бородкой клинышком. Высокие, выгнутые дугой брови и необычайно длинные ресницы придавали верхней части его лица нечто женственное. Одет господин Лян был в длинный оливково-зеленый халат, а высокая черная шапка из парчи указывала, что он удостоился ученной степени. Господин Яо являл собой полную противоположность собрату: у него было добродушное круглое лицо с встопорщенными усами и аккуратно закругленной бородкой. Тонкие морщинки лучились в уголках больших, воловьих глаз. На пухлой цветущей физиономии торговца поблескивали капельки пота. Церемониальное платье из тяжелой коричневой парчи явно доставляло ему неудобство.
Судья Ди, бросив пару вежливых приветственных слов, стал расспрашивать Лян Фу о состоянии торговых дел. Тот отвечал на превосходном северном диалекте, и каждый ответ звучал весьма обстоятельно. В торговце угадывались незаурядный ум и врожденное благородство. К своему удивлению, судья Ди узнал, что арабская община Кантона намного больше, чем он себе представлял; Лян Фу поведал, что на территории города и в его окрестностях проживает около десяти тысяч арабов, добавив, что число поселенцев колеблется в зависимости от времени года, поскольку и арабские, и ханьские мореходы вынуждены пережидать в Кантоне зимние бури, прежде чем отправиться в Авнам или Малайю. Оттуда путь лежит дальше на Цейлон, а затем по водам Индийского океана в Персидский залив. Кроме того, господин Лян сообщил, что арабские и персидские джонки способны взять на борт не менее пятисот человек, а суда Поднебесной — и более.
Затем наступил черед господина Яо, каковой явно пребывал в благоговейном страхе перед столь высоким собранием и поначалу тушевался. Но когда торговец дошел до описания своих дел, судья Ди понял, что перед пим на редкость сообразительный человек, прекрасно осведомленный о денежной стороне торговли. Когда Яо завершил перечень товаров, ввозимых различными арабскими гостями, судья заметил:
— Не могу даже вообразить, как вам удается различать всех этих чужестранцев! По мне, все они — на одно лицо! Должно быть, не слишком-то приятно всякий день иметь дело с неотесанными варварами!
Яо выразительно пожал пухлыми плечами:
— В торговле следует принимать вещи такими, как они есть, достопочтенный господин! Вдобавок некоторые арабы легко приобщаются к культуре Поднебесной. Возьмем, к примеру, Мансура, главу арабской общины. Он свободно изъясняется на нашем языке и прекрасно умеет развлекать гостей. По правде говоря, сегодня я зван на раннюю вечернюю трапезу.
Судья заметил, что торговец в замешательстве переступает с ноги на ногу и, по-видимому, испытывает сильное желание удалиться.
— Благодарю вас за исчерпывающий доклад, господин Яо, — изрек Ди. — Теперь вы можете идти. Но прихватите с собой на помянутую зыаную трапезу тайвэя Чао; ему будет очень любопытно и полезно там побывать. — Наклонившись к Чао Таю, судья полушепотом добавил: — Выведай, как арабы расселились по городу, да держи глаза и уши открытыми!
После того как прислужник проводил Чао и торговца Яо к дверям, судья Ди еще немного побеседовал с господином Ляном о морских плаваниях его покойного отца, затем благосклонно отпустил. Довольно долго он молчал, погрузившись в глубокую задумчивость, потом обратился к наместнику:
— Мы здесь довольно далеко от столицы, а жители Кантона известны своеволием и независимостью. А памятуя обо всех этих чужеземцах, невольно приходишь к выводу, что блюсти тут мир и спокойствие — задача не из легких.
— Я не смею жаловаться, достопочтенный господин. Пао — на редкость способный правитель, в его распоряжении опытные помощники, да и гарнизон составлен из наемников с севера. Не стану отрицать, местное население временами ведет себя немного буйно, но в целом оно законопослушно, и стоит проявить капельку такта…
Наместник пожал плечами. Градоправитель Пао хотел было что-то сказать, во тут же передумал.
Судья Ди захлопнул веер и встал. Наместник проводил гостей до двери, а смотритель дворца отвел их вновь в то крыло, где располагались покои судьи.
Ди приказал ему проводить их с Тао в беседку, стоявшую в глубине залитого лунным светом сада. Искусственный пруд с рыбками придавал воздуху немного прохлады. Когда судья и его помощник уселись за низким чайным столикому резной мраморной ограды, смотритель получил дозволение удалиться.
— Прелюбопытное собрание, — усмехнулся Ди. — Однако, не считая того, что мы теперь знаем: арабов тут куда больше, чем предполагалось, оно мало чем помогло. Или я что-то упустил?