Госпожа Лу вдруг выкрикнула:
– Это ложь!
Вырвавшись из рук стражников, она подползла к столу. Ее лицо было искажено от боли. Нечеловеческим усилием она заползла на возвышение и со стоном упала на край стола. Отдышавшись, она ухватилась за него левой рукой и, дрожа, изменила положение трех треугольников, которые прикрепил судья Ди. Затем она оглянулась на слушателей, прижимая к груди четвертый треугольник, и хриплым голосом закричала:
– Посмотрите! Это обман
Она со стоном поднялась на колени, прикрепила треугольник к верху изображения и выкрикнула:
– Мастер Лан делал птицу! Он не пытался указывать… на меня!
Вдруг ее лицо смертельно побледнело, и она рухнула на пол.
– Эта женщина, должно быть, сверхчеловек! – воскликнул Ма Жун, когда все они собрались в кабинете судьи Ди.
Она меня ненавидит, – сказал судья, – потому что она ненавидит все, за что я борюсь. Она злая женщина. И все же меня восхищает ее недюжинная сила воли и быстрый ум. Не так-то легко сообразить, как кота можно превратить в птицу – и это в то время, как она одурманена болью.
– Она, наверное, необыкновенная женщина, – заметил Чао Тай. – Иначе мастер Лан никогда бы не обратил на нее внимания.
– И в то же время, – с тревогой в голосе произнес судья Ди, – она поставила нас в исключительно неловкое положение! Мы не можем и дальше обвинять ее в убийстве Лана, но теперь должны доказать, что ее муж умер насильственной смертью и что она в этом замешана! Позовите судебного лекаря.
Когда Тао Гань вернулся с горбуном, судья Ди обратился к нему:
– На днях вы говорили, Куо, что вас озадачили выпученные глаза на трупе Лу Мина. Вы утверждали, что это могло быть вызвано сильным ударом в затылок. Но даже если предположить, что доктор Куап участвовал в заговоре, разве брат Лу Мина или гробовщик, одевавший тело, не заметили бы такой раны?
Куо помотал головой.
– Нет, ваша честь, – ответил он, – никакой крови могло не быть, если бы удар был нанесен тяжелым молотком, обернутым в плотный слой ткани.
Судья Ди кивнул.
– При вскрытии, разумеется, обнаружится проломленный череп, – заметил он. – Но если, предположим, это не так, какие еще доказательства насилия вы сможете найти на трупе? Все это случилось уже почти пять месяцев назад!
Многое зависит, – ответил горбун, – от качества гроба и условий, в которых он находится в могиле. Но даже если разложение зашло далеко, я думаю, мне удастся найти следы яда, изучая, например, состояние кожи и костного мозга.
Немного подумав, судья сказал:
– Согласно закону, эксгумация тела без веской причины является тяжким преступлением. Если при вскрытии не обнаружится неопровержимого доказательства того, что Лу Мин был убит, мне придется подать в отставку и сдаться властям, чтобы меня судили за осквернение могилы. Если к этому еще добавить ложное обвинение в убийстве мужа, предъявленное госпоже Лу, нет ни малейшего сомнения в том, что я буду казнен. Правительство защищает своих чиновников, во только если они не совершают ошибок. Наша императорская гражданская служба настолько сложна, что в вей не остается места для снисходительности по отношению к чиновникам нарушителям, даже если они действуют с лучшими намерениями.
Судья Ди встал и зашагал по кабинету. Три его помощника с тревогой наблюдали за ним. Вдруг он остановился.
– Мы проведем вскрытие! – твердо произнес он. – Я рискну!
Чао Тай и Тао Гань, похоже, сомневались. Последний заметил:
– Эта женщина обладает всевозможными темными секретами. А что, если она убила мужа, наведя на него порчу? Тогда на теле не найдется никаких следов!
Судья нетерпеливо помотал головой.
– Я верю, – сказал он, – что в этом мире есть много того, что недоступно для вашего понимания. Но я отказываюсь верить, что Августейшее Небо позволило бы темным силам убить человека с помощью одной лишь магии. Ма Жун, отдай необходимые указания старшему стражнику! Вскрытие тела Лу Мина состоится сегодня на кладбище!
20. На кладбище проводится вскрытие; очень больной человек рассказывает странную историю
21. Появляется гонец со срочным письмом; судья пишет доклад в храме предков
22. К судье Ди приходит неожиданная посетительница; он решает провести повторное вскрытие
– Это ложь!
Вырвавшись из рук стражников, она подползла к столу. Ее лицо было искажено от боли. Нечеловеческим усилием она заползла на возвышение и со стоном упала на край стола. Отдышавшись, она ухватилась за него левой рукой и, дрожа, изменила положение трех треугольников, которые прикрепил судья Ди. Затем она оглянулась на слушателей, прижимая к груди четвертый треугольник, и хриплым голосом закричала:
– Посмотрите! Это обман
Она со стоном поднялась на колени, прикрепила треугольник к верху изображения и выкрикнула:
– Мастер Лан делал птицу! Он не пытался указывать… на меня!
– Эта женщина, должно быть, сверхчеловек! – воскликнул Ма Жун, когда все они собрались в кабинете судьи Ди.
Она меня ненавидит, – сказал судья, – потому что она ненавидит все, за что я борюсь. Она злая женщина. И все же меня восхищает ее недюжинная сила воли и быстрый ум. Не так-то легко сообразить, как кота можно превратить в птицу – и это в то время, как она одурманена болью.
– Она, наверное, необыкновенная женщина, – заметил Чао Тай. – Иначе мастер Лан никогда бы не обратил на нее внимания.
– И в то же время, – с тревогой в голосе произнес судья Ди, – она поставила нас в исключительно неловкое положение! Мы не можем и дальше обвинять ее в убийстве Лана, но теперь должны доказать, что ее муж умер насильственной смертью и что она в этом замешана! Позовите судебного лекаря.
Когда Тао Гань вернулся с горбуном, судья Ди обратился к нему:
– На днях вы говорили, Куо, что вас озадачили выпученные глаза на трупе Лу Мина. Вы утверждали, что это могло быть вызвано сильным ударом в затылок. Но даже если предположить, что доктор Куап участвовал в заговоре, разве брат Лу Мина или гробовщик, одевавший тело, не заметили бы такой раны?
Куо помотал головой.
– Нет, ваша честь, – ответил он, – никакой крови могло не быть, если бы удар был нанесен тяжелым молотком, обернутым в плотный слой ткани.
Судья Ди кивнул.
– При вскрытии, разумеется, обнаружится проломленный череп, – заметил он. – Но если, предположим, это не так, какие еще доказательства насилия вы сможете найти на трупе? Все это случилось уже почти пять месяцев назад!
Многое зависит, – ответил горбун, – от качества гроба и условий, в которых он находится в могиле. Но даже если разложение зашло далеко, я думаю, мне удастся найти следы яда, изучая, например, состояние кожи и костного мозга.
Немного подумав, судья сказал:
– Согласно закону, эксгумация тела без веской причины является тяжким преступлением. Если при вскрытии не обнаружится неопровержимого доказательства того, что Лу Мин был убит, мне придется подать в отставку и сдаться властям, чтобы меня судили за осквернение могилы. Если к этому еще добавить ложное обвинение в убийстве мужа, предъявленное госпоже Лу, нет ни малейшего сомнения в том, что я буду казнен. Правительство защищает своих чиновников, во только если они не совершают ошибок. Наша императорская гражданская служба настолько сложна, что в вей не остается места для снисходительности по отношению к чиновникам нарушителям, даже если они действуют с лучшими намерениями.
Судья Ди встал и зашагал по кабинету. Три его помощника с тревогой наблюдали за ним. Вдруг он остановился.
– Мы проведем вскрытие! – твердо произнес он. – Я рискну!
Чао Тай и Тао Гань, похоже, сомневались. Последний заметил:
– Эта женщина обладает всевозможными темными секретами. А что, если она убила мужа, наведя на него порчу? Тогда на теле не найдется никаких следов!
Судья нетерпеливо помотал головой.
– Я верю, – сказал он, – что в этом мире есть много того, что недоступно для вашего понимания. Но я отказываюсь верить, что Августейшее Небо позволило бы темным силам убить человека с помощью одной лишь магии. Ма Жун, отдай необходимые указания старшему стражнику! Вскрытие тела Лу Мина состоится сегодня на кладбище!
20. На кладбище проводится вскрытие; очень больной человек рассказывает странную историю
В северном квартале города будто происходило великое переселение народов. Улицы были запружены людьми, идущими в сторону Северных ворот. Когда паланкин судьи Ди вынесли за ворота, толпа расступилась в мрачном молчании. Но как только показался паланкин поменьше, в котором несли госпожу Лу, стали слышны громкие насмешки.
Длинная череда людей направлялась по занесенным снегом холмам на северо-запад города, к плато, на котором располагалось главное кладбище. Люди шли по тропе, извивающейся между могильными холмиками, и останавливались у разрытой могилы в центре, где стражники сооружали временный шалаш из циновок.
Сойдя с паланкина, судья вошел в шалаш, где был организован временный суд. В центре стоял высокий деревянный стол, а за боковым столом сидел старший писец, согревающий своим дыханием замерзшие руки. Перед открытой могилой на подставке стоял большой гроб. Рядом стояли могильщик и его помощники. На снегу расстелили толстую циновку, а Куо сидел на корточках возле небольшой плиты, отчаянно раздувая огонь. Вокруг столпилось примерно триста человек.
Судья сел на единственный стул за столом, а Ма Жун и Чао Тай встали по обе стороны от него. Тао Гань подошел к гробу и с любопытством начал рассматривать его.
Носильщики поставили маленький паланкин, и старший стражник, открыв ширму-занавеску, в ужасе отпрянул. Все увидели неподвижное тело госпожи Лу, перевесившееся через перекладину.
Гневно зароптав, толпа подалась вперед.
– Посмотрите, что с этой женщиной! – приказал Куо судья Ди, а сам прошептал своим помощникам: Небу было неугодно, чтобы эта женщина умерла от наших рук!
Куо осторожно поднял голову госпожи Лу. Вдруг ее веки задрожали. Она глубоко вздохнула. Куо убрал перекладину, и она, пошатываясь и опираясь на палку, с его помощью прошла к шалашу. Увидев разрытую могилу, она закрыла лицо рукавом и отпрянула.
– Играет на публику! – с неприязнью пробормотал Тао Гань.
– Да, – с тревогой в голосе произнес судья Ди, – но публике это нравится!
Он стукнул по столу молотком. На холодном, открытом воздухе этот звук прозвучал удивительно слабо.
– Сейчас, – громко сообщил он, – мы произведем вскрытие тела покойного Лу Мина.
Вдруг госпожа Лу подняла взгляд и, опираясь на палку, медленно произнесла:
– Ваша честь для вас, простых людей, отец и мать. Сегодня утром в суде я вела себя опрометчиво, потому что мне, как молодой вдове, пришлось защищать свою честь и честь вашего мастера Лана. Но за свое непристойное поведение я получила справедливое наказание. Сейчас я на коленях умоляю вашу честь закрыть это тело и не осквернять могилу моего бедного покойного мужа!
Она опустилась на колени и три раза ударилась лбом о землю. Зрители одобрительно загудели. Это был разумный компромисс, столь знакомый всем в повседневной жизни.
Судья ударил по столу.
– Я, судья, – твердо произнес он, – никогда бы не приказал производить вскрытие, если бы у меня не имелось неопровержимого доказательства того, что Лу Мин был убит. У этой женщины хорошо подвешен язык, но она не помешает мне исполнить свой долг. Открывайте гроб!
Когда могильщик сделал шаг вперед, госпожа Лу снова поднялась и, наполовину повернувшись к толпе, закричала:
– Как вы можете так угнетать свой народ? Это, по-вашему, называется быть судьей? Вы утверждаете, что я убила мужа, но какие у вас есть доказательства? Позвольте вам сказать, что, хоть вы здесь и судья, вы не всемогущи! Говорят, двери высших властей всегда открыты гонимым и угнетенным. И помните, что, судье, выдвигающему ложные обвинения против невинного человека, назначается то же самое наказание, которое он хотел назначить несправедливо обвиненному! Может быть, я и беззащитная молодая вдова, но я не успокоюсь до тех пор, пока с вашей головы не слетит шапочка судьи!
Толпа громко закричала:
– Она права! Мы не хотим вскрытия!
– Тишина! – громко крикнул судья. – Если на теле не обнаружится доказательств убийства, я с радостью приму наказание, предназначенное этой женщине!
Когда госпожа Лу снова хотела заговорить, судья Ди показал на гроб и быстро продолжил:
– Поскольку там есть доказательство, чего же мы ждем? – Так как толпа, похоже, заколебалась, он рявкнул на могильщика: – Приступайте!
Могильщик подцепил долотом крышку, а два его помощника принялись работать по другую сторону гроба. Вскоре они сняли тяжелую крышку и опустили ее на землю. Закрыв рты и носы шейными платками, они вынули тело вместе с толстой циновкой, на которой оно покоилось в гробу, и положили его перед столом. Некоторые зрители, которые, не желая ничего пропускать, подошли очень близко, в ужасе отпрянули. Зрелище было тошнотворным.
Куо поставил по обе стороны трупа две вазы с горящими курительными свечами. Закрыв нос и рот тонким газовым платком, он сменил свои
толстые перчатки на тонкие кожаные и выжидательно взглянул на судью.
Оформив письменный приказ, судья Ди обратился к могильщику:
– Прежде чем начать вскрытие, доложите мне, как вы открыли могилу.
– В соответствии с указаниями вашей чести, – почтительно произнес могильщик, – этот человек и двое его помощников после полудня раскопали могилу. Каменная плита, положенная на могилу пять месяцев назад, до вас была нетронута.
Судья кивнул и дал знак судебному лекарю. Куо вытер тело полотенцем, смоченным в горячей воде, и тщательно осмотрел его. Все в напряженном молчании наблюдали за его действиями.
Осмотрев переднюю часть, он перевернул тело и принялся осматривать затылок. Пощупав основание черепа указательным пальцем, он начал осматривать спину. Судья Ди побледнел.
Наконец Куо встал и повернулся к судье.
– Закончив осмотр тела снаружи, – доложил он, – я утверждаю, что никаких признаков насильственной смерти на нем нет.
Зрители закричали:
– Судья солгал! Освободите женщину!
Но люди из передних рядов зашикали на них, призывая помолчать и дослушать доклад до конца.
– Поэтому, – продолжал Куо, – этот человек просит позволения вашей чести провести исследование внутренностей, чтобы проверить, не был ли применен яд.
Прежде чем судья успел ответить, госпожа Лу закричала:
– Разве этого недостаточно? Неужели бедное тело должно подвергаться дальнейшим оскорблениям?
– Пусть этот чиновник сам лезет в петлю, госпожа Лу! – крикнул мужчина из переднего ряда. Мы знаем, что вы невиновны!
Госпожа Лу снова хотела что-то крикнуть, но судья Ди уже дал знак аптекарю, и зрители заорали на госпожу Лу, чтобы она замолчала.
Куо долго работал над телом, щупая пластинкой из полированного серебра и тщательно изучая концы костей, выступающих из разложившегося тела.
Встав, он озадаченно взглянул на судью. На переполненном людьми кладбище воцарилась тишина. Немного поколебавшись, Куо произнес:
– Я должен доложить, что внутри тела нет признаков яда. Насколько я понимаю, этот человек умер естественной смертью.
Госпожа Лу что-то закричала, во ее голос заглушили гневные крики толпы. Люди кинулись к шалашу и оттолкнули стражников. Стоящие в передних рядах закричали:
– Убить этого собаку-чиновника! Он осквернил могилу!
Судья Ди встал со своего места и подошел к столу. Ма Жун в Чао Тай подскочили к нему, но он их грубо оттолкнул.
Увидев выражение лица судьи Ди, люди из переднего ряда невольно отступили и притихли. Те, кто стоял за ними, тоже замолчали, чтобы услышать, что скажет судья.
Засунув руки в рукава, судья зычно обратился к толпе:
– Я обещал, что подам в отставку, и сделаю это! Но не раньше, чем проверю еще один момент. Напоминаю вам, что, пока я не подал в отставку, я еще здесь судья. Вы можете убить меня, если хотите, но помните, что тогда вы мятежники, восставшие против императорского правительства со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами! Решайте, я здесь!
Толпа с благоговейным ужасом смотрела на внушительную фигуру. Люди заколебались. Судья Ди быстро продолжил:
– Если здесь есть мастера гильдий, пусть они подойдут, чтобы я мог доверить им перезахоронение тела.
Когда дородный человек, мастер гильдии мясников, вышел из толпы, судья распорядился:
– Вы будете наблюдать, как могильщики положат тело в гроб, а гроб опустят в могилу. После этого вы сами закопаете могилу.
Повернувшись, он сел в паланкин.
Поздно вечером в кабинете судьи Ди царило скорбное молчание. Судья сидел за столом, сурово нахмурив лохматые брови. Сверкающие угольки в жаровне давно превратились в золу, и в большой комнате было очень холодно. Но ни судья, ни его помощники этого не замечали. Когда большая свеча на столе начала оплывать, судья наконец заговорил:
– Мы сейчас пересмотрели все возможные способы раскрыть это преступление и пришли к соглашению, что, если нам не удастся обнаружить новые доказательства, мне конец. Мы должны найти эти доказательства, и найти их быстро!
Тао Гань зажег новую свечу. Мерцающий свет падал на их усталые лица. В дверь постучали. Вошел слуга и возбужденно сообщил, что Е Пинь и Е Тай просят встречи с судьей. Немало удивившись, судья приказал пригласить их войти.
Вошел Е Пинь, на его плечо опирался Е Тай, голова и руки которого были плотно перевязаны, а лицо имело неестественный зеленоватый цвет. Он еле держался на ногах.
Когда Ма Жун и Чао Тай усадили Е Тая на кушетку, Е Пинь начал:
– Сегодня днем, ваша честь, четверо крестьян принесли моего брата на носилках. Они нашли его случайно, он без сознания лежал под снегом у Восточных ворот. У него была ужасная рана на затылке, а руки отморожены. Но они за ним заботливо ухаживали, и сегодня утром он пришел в себя и рассказал, кто он такой.
– Как это произошло? – нетерпеливо спросил Судья.
– Последнее, что я помню, – слабым голосом произнес Е Тай, – это то, что два дня назад, когда я шел домой обедать, меня крепко ударили по затылку.
– Вас ударил Чу Таюань, Е Тай, – сказал судья. – Когда он вам сказал, что Ю Кан и госпожа Ляо тайно встречались у него в доме?
– Он никогда мне этого не говорил, ваша честь, – ответил Е Тай. – Я ждал за дверью библиотеки Чу и слышал его громкий голос. Я решил, что он с кем-то ссорится, и приложил ухо к двери. Он в самых непристойных выражениях распекал Ю Кана и госпожу Ляо за то, что они занимались любовью в его собственном доме. Но тут подошел домоправитель и постучал в дверь. Чу замолчал, и, когда меня пригласили войти, я увидел, что он один и совершенно спокоен.
Повернувшись к своим помощникам, судья Ди сказал:
– Это проясняет последнюю неясную деталь убийства госпожи Ляо! – Обращаясь к Е Таю, он продолжил: – Случайно подслушав этот разговор, вы шантажировали несчастного Ю Кана, но Августейшее Небо уже вас за это строго наказало!
– У меня больше нет пальцев! – в отчаянии воскликнул Е Тай.
Судья дал знак Е Пиню. С помощью Ма Жуна и Чао Тая тот помог Е Таю дойти до двери.
Длинная череда людей направлялась по занесенным снегом холмам на северо-запад города, к плато, на котором располагалось главное кладбище. Люди шли по тропе, извивающейся между могильными холмиками, и останавливались у разрытой могилы в центре, где стражники сооружали временный шалаш из циновок.
Сойдя с паланкина, судья вошел в шалаш, где был организован временный суд. В центре стоял высокий деревянный стол, а за боковым столом сидел старший писец, согревающий своим дыханием замерзшие руки. Перед открытой могилой на подставке стоял большой гроб. Рядом стояли могильщик и его помощники. На снегу расстелили толстую циновку, а Куо сидел на корточках возле небольшой плиты, отчаянно раздувая огонь. Вокруг столпилось примерно триста человек.
Судья сел на единственный стул за столом, а Ма Жун и Чао Тай встали по обе стороны от него. Тао Гань подошел к гробу и с любопытством начал рассматривать его.
Носильщики поставили маленький паланкин, и старший стражник, открыв ширму-занавеску, в ужасе отпрянул. Все увидели неподвижное тело госпожи Лу, перевесившееся через перекладину.
Гневно зароптав, толпа подалась вперед.
– Посмотрите, что с этой женщиной! – приказал Куо судья Ди, а сам прошептал своим помощникам: Небу было неугодно, чтобы эта женщина умерла от наших рук!
Куо осторожно поднял голову госпожи Лу. Вдруг ее веки задрожали. Она глубоко вздохнула. Куо убрал перекладину, и она, пошатываясь и опираясь на палку, с его помощью прошла к шалашу. Увидев разрытую могилу, она закрыла лицо рукавом и отпрянула.
– Играет на публику! – с неприязнью пробормотал Тао Гань.
– Да, – с тревогой в голосе произнес судья Ди, – но публике это нравится!
Он стукнул по столу молотком. На холодном, открытом воздухе этот звук прозвучал удивительно слабо.
– Сейчас, – громко сообщил он, – мы произведем вскрытие тела покойного Лу Мина.
Вдруг госпожа Лу подняла взгляд и, опираясь на палку, медленно произнесла:
– Ваша честь для вас, простых людей, отец и мать. Сегодня утром в суде я вела себя опрометчиво, потому что мне, как молодой вдове, пришлось защищать свою честь и честь вашего мастера Лана. Но за свое непристойное поведение я получила справедливое наказание. Сейчас я на коленях умоляю вашу честь закрыть это тело и не осквернять могилу моего бедного покойного мужа!
Она опустилась на колени и три раза ударилась лбом о землю. Зрители одобрительно загудели. Это был разумный компромисс, столь знакомый всем в повседневной жизни.
Судья ударил по столу.
– Я, судья, – твердо произнес он, – никогда бы не приказал производить вскрытие, если бы у меня не имелось неопровержимого доказательства того, что Лу Мин был убит. У этой женщины хорошо подвешен язык, но она не помешает мне исполнить свой долг. Открывайте гроб!
Когда могильщик сделал шаг вперед, госпожа Лу снова поднялась и, наполовину повернувшись к толпе, закричала:
– Как вы можете так угнетать свой народ? Это, по-вашему, называется быть судьей? Вы утверждаете, что я убила мужа, но какие у вас есть доказательства? Позвольте вам сказать, что, хоть вы здесь и судья, вы не всемогущи! Говорят, двери высших властей всегда открыты гонимым и угнетенным. И помните, что, судье, выдвигающему ложные обвинения против невинного человека, назначается то же самое наказание, которое он хотел назначить несправедливо обвиненному! Может быть, я и беззащитная молодая вдова, но я не успокоюсь до тех пор, пока с вашей головы не слетит шапочка судьи!
Толпа громко закричала:
– Она права! Мы не хотим вскрытия!
– Тишина! – громко крикнул судья. – Если на теле не обнаружится доказательств убийства, я с радостью приму наказание, предназначенное этой женщине!
Когда госпожа Лу снова хотела заговорить, судья Ди показал на гроб и быстро продолжил:
– Поскольку там есть доказательство, чего же мы ждем? – Так как толпа, похоже, заколебалась, он рявкнул на могильщика: – Приступайте!
Могильщик подцепил долотом крышку, а два его помощника принялись работать по другую сторону гроба. Вскоре они сняли тяжелую крышку и опустили ее на землю. Закрыв рты и носы шейными платками, они вынули тело вместе с толстой циновкой, на которой оно покоилось в гробу, и положили его перед столом. Некоторые зрители, которые, не желая ничего пропускать, подошли очень близко, в ужасе отпрянули. Зрелище было тошнотворным.
Куо поставил по обе стороны трупа две вазы с горящими курительными свечами. Закрыв нос и рот тонким газовым платком, он сменил свои
толстые перчатки на тонкие кожаные и выжидательно взглянул на судью.
Оформив письменный приказ, судья Ди обратился к могильщику:
– Прежде чем начать вскрытие, доложите мне, как вы открыли могилу.
– В соответствии с указаниями вашей чести, – почтительно произнес могильщик, – этот человек и двое его помощников после полудня раскопали могилу. Каменная плита, положенная на могилу пять месяцев назад, до вас была нетронута.
Судья кивнул и дал знак судебному лекарю. Куо вытер тело полотенцем, смоченным в горячей воде, и тщательно осмотрел его. Все в напряженном молчании наблюдали за его действиями.
Осмотрев переднюю часть, он перевернул тело и принялся осматривать затылок. Пощупав основание черепа указательным пальцем, он начал осматривать спину. Судья Ди побледнел.
Наконец Куо встал и повернулся к судье.
– Закончив осмотр тела снаружи, – доложил он, – я утверждаю, что никаких признаков насильственной смерти на нем нет.
Зрители закричали:
– Судья солгал! Освободите женщину!
Но люди из передних рядов зашикали на них, призывая помолчать и дослушать доклад до конца.
– Поэтому, – продолжал Куо, – этот человек просит позволения вашей чести провести исследование внутренностей, чтобы проверить, не был ли применен яд.
Прежде чем судья успел ответить, госпожа Лу закричала:
– Разве этого недостаточно? Неужели бедное тело должно подвергаться дальнейшим оскорблениям?
– Пусть этот чиновник сам лезет в петлю, госпожа Лу! – крикнул мужчина из переднего ряда. Мы знаем, что вы невиновны!
Госпожа Лу снова хотела что-то крикнуть, но судья Ди уже дал знак аптекарю, и зрители заорали на госпожу Лу, чтобы она замолчала.
Куо долго работал над телом, щупая пластинкой из полированного серебра и тщательно изучая концы костей, выступающих из разложившегося тела.
Встав, он озадаченно взглянул на судью. На переполненном людьми кладбище воцарилась тишина. Немного поколебавшись, Куо произнес:
– Я должен доложить, что внутри тела нет признаков яда. Насколько я понимаю, этот человек умер естественной смертью.
Госпожа Лу что-то закричала, во ее голос заглушили гневные крики толпы. Люди кинулись к шалашу и оттолкнули стражников. Стоящие в передних рядах закричали:
– Убить этого собаку-чиновника! Он осквернил могилу!
Судья Ди встал со своего места и подошел к столу. Ма Жун в Чао Тай подскочили к нему, но он их грубо оттолкнул.
Увидев выражение лица судьи Ди, люди из переднего ряда невольно отступили и притихли. Те, кто стоял за ними, тоже замолчали, чтобы услышать, что скажет судья.
Засунув руки в рукава, судья зычно обратился к толпе:
– Я обещал, что подам в отставку, и сделаю это! Но не раньше, чем проверю еще один момент. Напоминаю вам, что, пока я не подал в отставку, я еще здесь судья. Вы можете убить меня, если хотите, но помните, что тогда вы мятежники, восставшие против императорского правительства со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами! Решайте, я здесь!
Толпа с благоговейным ужасом смотрела на внушительную фигуру. Люди заколебались. Судья Ди быстро продолжил:
– Если здесь есть мастера гильдий, пусть они подойдут, чтобы я мог доверить им перезахоронение тела.
Когда дородный человек, мастер гильдии мясников, вышел из толпы, судья распорядился:
– Вы будете наблюдать, как могильщики положат тело в гроб, а гроб опустят в могилу. После этого вы сами закопаете могилу.
Повернувшись, он сел в паланкин.
Поздно вечером в кабинете судьи Ди царило скорбное молчание. Судья сидел за столом, сурово нахмурив лохматые брови. Сверкающие угольки в жаровне давно превратились в золу, и в большой комнате было очень холодно. Но ни судья, ни его помощники этого не замечали. Когда большая свеча на столе начала оплывать, судья наконец заговорил:
– Мы сейчас пересмотрели все возможные способы раскрыть это преступление и пришли к соглашению, что, если нам не удастся обнаружить новые доказательства, мне конец. Мы должны найти эти доказательства, и найти их быстро!
Тао Гань зажег новую свечу. Мерцающий свет падал на их усталые лица. В дверь постучали. Вошел слуга и возбужденно сообщил, что Е Пинь и Е Тай просят встречи с судьей. Немало удивившись, судья приказал пригласить их войти.
Вошел Е Пинь, на его плечо опирался Е Тай, голова и руки которого были плотно перевязаны, а лицо имело неестественный зеленоватый цвет. Он еле держался на ногах.
Когда Ма Жун и Чао Тай усадили Е Тая на кушетку, Е Пинь начал:
– Сегодня днем, ваша честь, четверо крестьян принесли моего брата на носилках. Они нашли его случайно, он без сознания лежал под снегом у Восточных ворот. У него была ужасная рана на затылке, а руки отморожены. Но они за ним заботливо ухаживали, и сегодня утром он пришел в себя и рассказал, кто он такой.
– Как это произошло? – нетерпеливо спросил Судья.
– Последнее, что я помню, – слабым голосом произнес Е Тай, – это то, что два дня назад, когда я шел домой обедать, меня крепко ударили по затылку.
– Вас ударил Чу Таюань, Е Тай, – сказал судья. – Когда он вам сказал, что Ю Кан и госпожа Ляо тайно встречались у него в доме?
– Он никогда мне этого не говорил, ваша честь, – ответил Е Тай. – Я ждал за дверью библиотеки Чу и слышал его громкий голос. Я решил, что он с кем-то ссорится, и приложил ухо к двери. Он в самых непристойных выражениях распекал Ю Кана и госпожу Ляо за то, что они занимались любовью в его собственном доме. Но тут подошел домоправитель и постучал в дверь. Чу замолчал, и, когда меня пригласили войти, я увидел, что он один и совершенно спокоен.
Повернувшись к своим помощникам, судья Ди сказал:
– Это проясняет последнюю неясную деталь убийства госпожи Ляо! – Обращаясь к Е Таю, он продолжил: – Случайно подслушав этот разговор, вы шантажировали несчастного Ю Кана, но Августейшее Небо уже вас за это строго наказало!
– У меня больше нет пальцев! – в отчаянии воскликнул Е Тай.
Судья дал знак Е Пиню. С помощью Ма Жуна и Чао Тая тот помог Е Таю дойти до двери.
21. Появляется гонец со срочным письмом; судья пишет доклад в храме предков
На следующее утро судья Ди отправился на раннюю верховую прогулку, но встречные криками поносили его, а вблизи от Барабанной башни в него чуть не попал камень.
Он проехал по старому учебному полю, несколько раз пустив лошадь галопом. Вернувшись в суд, он подумал, что лучше было бы не показываться на людях до тех пор, пока он не созовет заседание суда и не сообщит о закрытии дела госпожи Лу.
Следующие два дня прошли в решении проблемы задолженности в окружной администрации. Трое его помощников каждый день отправлялись на поиски новых улик. Но все попытки были тщетны.
Единственная хорошая новость пришла на второй день: длинное письмо от старшей жены. Она писала из Тайюаня, что кризис миновал и что ее старая матушка теперь на пути к полному выздоровлению. В ближайшем будущем семья планирует вернуться в Пейчоу. Судья печально подумал, что, если не удастся раскрыть преступление госпожи Лу, он больше никогда не увидит своей семьи.
Рано утром на третий день, когда судья Ди завтракал у себя в кабинете, слуга сообщил о прибытии гонца из ставки верховного военачальника с письмом, которое тот должен вручить лично судье.
Вошел высокий человек в кольчуге, покрытой снегом. Он кивнул и протянул судье большое запечатанное письмо, сурово произнеся:
– Мне приказано принести ответ!
Судья с любопытством взглянул на него.
– Садитесь! – резко пригласил он и открыл письмо.
В нем сообщалось, что секретные агенты караульного войска доложили о беспорядках среди населения Пейчоу. Поскольку есть сведения о военных приготовлениях среди варварских орд на севере, верховный военачальник считает военной необходимостью поддержание мира в тылу Северной армии. Было упомянуто, что, если судья Пейчоу попросит разместить в округе гарнизон, эта просьба будет тотчас же выполнена. Письмо было подписано и скреплено печатью одного из предводителей караульного войска от имени верховного военачальника.
Судья Ди побледнел. Он быстро взял кисточку и написал короткий ответ: «Судья Пейчоу благодарит за предложение помощи, но докладывает, что он сам сегодня же утром предпримет необходимые шаги для немедленного восстановления в округе мира и порядка».
Он скрепил письмо большой красной печатью и передал его гонцу, который с поклоном прингял его и удалился.
Судья Ди встал и позвал слугу. Он приказал ему приготовить его полное церемониальное одеяние и позвать трех его помощников.
Ма Жун, Чао Тай и Тао Гань были удивлены, увидев судью в парадной одежде и барханной церемониальной шапочке, вышитой золотом. Печально взгляпув на лица трех человек, ставших его надежными друзьями, судья промолвил:
– Так больше не может продолжаться! Я только что получил завуалированную жалобу из ставки верховного военачальника на беспорядки среди населения этого округа. Они предлагают разместить здесь воинские отряды; под вопрос поставлена моя способность управлять Пейчоу. Мне потребуется ваше присутствие в качестве свидетелей на короткой церемонии у меня дома.
Идя по крытым коридорам, соединяющим канцелярию с его покоями, судья Ди подумал, что впервые идет в свой дом с тех пор, как его семья уехала в Тайюань.
Судья провел своих помощников прямо к храму предков. В холодной комнате ничего не было, кроме большого шкафа до потолка и алтарного стола слева.
Судья Ди зажег свечи в курильнице, затем опустился на колени перед шкафом. Трое помощников опустились на колени возле входа. Поднявшись, судья Ди почтительно открыл высокую двойную дверь шкафа. Полки были заполнены маленькими деревянными дощечками, каждая из которых стояла вертикально на миниатюрной подставке из резного дерева. На этих дощечках были изображены портреты предков судьи Ди, а под ними золотыми буквами были выписаны имя, ранг, а также год, день и час рождения и смерти.
Судья снова опустился на колени, три раза коснулся лбом пола и, закрыв глаза, сосредоточился на своих мыслях.
В последний раз этот ритуал совершался двадцать лет назад, в Тайюане, когда его отец сообщил предкам о свадьбе судьи Ди с первой женой. Тот вместе со своей невестой опустился на колени за спиной у отца. Судья вспомнил тонкую фигуру и дорогое седобородое, морщинистое лицо.
Теперь же лицо отца было холодным и безличным. Судья видел его стоящим у входа в огромный зал собраний, по обе стороны которого находились важные люди, неотрывно глядящие на него, а он сам стоял на коленях у ног своего отца. Вдали, в задней части зала, он неясно видел длинный, расшитый золотом халат Великого Предка, неподвижно сидящего на высоком троне. Он жил восемь веков назад, вскоре после мудреца Конфуция.
Смиренно стоя на коленях перед этим торжественным собранием, судья успокоился и расслабился, как человек, который наконец пришел домой после долгого и трудного путешествия. Он ясно произнес:
– Недостойный потомок прославленного дома Ди по имени Жэньчжи, старший сын покойного советника Ди Цяньюаня, почтительно докладывает, что, не выполнив свой долг перед государством и народом, он сегодня подаст в отставку. Одновременно он обвинит себя в двух тяжких преступлениях, а именно: осквернении могилы без достаточных оснований и ложном обвинении в убийстве. Он действовал с самыми честными намерениями, но его скромные способности оказались несоответствующими возложенной на него задаче. Докладывая об этих фактах, этот человек почтительно просит прощения.
Когда он замолчал, многолюдное собрание медленно исчезло из его поля зрения. Последним, кого он увидел, был его отец, знакомым ему жестом спокойно поправляющий складки своего длинного красного халата.
Судья встал и, снова три раза поклонившись, закрыл дверцы шкафа с поминальными табличками. Повернувшись, он велел своим помощникам следовать за ним.
Вернувшись в кабинет, судья ровным голосом произнес:
– Теперь я хочу остаться один. Напишу официальное прошение об отставке. Вы вернетесь сюда до полудня и развесите текст моего письма по всему городу, чтобы успокоить народ.
Три человека молча поклонились, упали на колени и трижды коснулись лбами пола в знак преданности своему господину в любой ситуации. Когда они ушли, судья Ди написал письмо префекту, в котором подробно описал свою неудачу и обвинил себя в двух тяжких преступлениях. Он добавил, что у него нет оснований просить о снисхождении.
Подписав и запечатав письмо, он с глубоким вздохом откинулся в кресле. Это было его последнее официальное распоряжение в качестве судьи Пейчоу. Днем, как только текст будет обнародован, он временно передаст печать суда старшему писцу, который будет управлять округом до тех пор, пока в свои права не вступит другой чиновник.
Потягивая чай, судья Ди поймал себя на том, что может теперь бесстрастно смотреть на предстоящий суд над самим собой. Смертный приговор неизбежен, в его пользу свидетельствует только то, что когда-то, служа судьей в Пуяне, он удостоился Императорского Посвящения. Он очень надеялся, что столичный суд, учтя это, не конфискует все его имущество. О его женах и детях, разумеется, позаботится его младший брат из Тайюаня. Но, думал судья, печально жить на подаяние, пусть и своих родственников! Хорошо, что, по крайней мере, мать его старшей жены поправилась. Ее помощь так пригодится дочери, которую ждут тяжелые испытания.
Он проехал по старому учебному полю, несколько раз пустив лошадь галопом. Вернувшись в суд, он подумал, что лучше было бы не показываться на людях до тех пор, пока он не созовет заседание суда и не сообщит о закрытии дела госпожи Лу.
Следующие два дня прошли в решении проблемы задолженности в окружной администрации. Трое его помощников каждый день отправлялись на поиски новых улик. Но все попытки были тщетны.
Единственная хорошая новость пришла на второй день: длинное письмо от старшей жены. Она писала из Тайюаня, что кризис миновал и что ее старая матушка теперь на пути к полному выздоровлению. В ближайшем будущем семья планирует вернуться в Пейчоу. Судья печально подумал, что, если не удастся раскрыть преступление госпожи Лу, он больше никогда не увидит своей семьи.
Рано утром на третий день, когда судья Ди завтракал у себя в кабинете, слуга сообщил о прибытии гонца из ставки верховного военачальника с письмом, которое тот должен вручить лично судье.
Вошел высокий человек в кольчуге, покрытой снегом. Он кивнул и протянул судье большое запечатанное письмо, сурово произнеся:
– Мне приказано принести ответ!
Судья с любопытством взглянул на него.
– Садитесь! – резко пригласил он и открыл письмо.
В нем сообщалось, что секретные агенты караульного войска доложили о беспорядках среди населения Пейчоу. Поскольку есть сведения о военных приготовлениях среди варварских орд на севере, верховный военачальник считает военной необходимостью поддержание мира в тылу Северной армии. Было упомянуто, что, если судья Пейчоу попросит разместить в округе гарнизон, эта просьба будет тотчас же выполнена. Письмо было подписано и скреплено печатью одного из предводителей караульного войска от имени верховного военачальника.
Судья Ди побледнел. Он быстро взял кисточку и написал короткий ответ: «Судья Пейчоу благодарит за предложение помощи, но докладывает, что он сам сегодня же утром предпримет необходимые шаги для немедленного восстановления в округе мира и порядка».
Он скрепил письмо большой красной печатью и передал его гонцу, который с поклоном прингял его и удалился.
Судья Ди встал и позвал слугу. Он приказал ему приготовить его полное церемониальное одеяние и позвать трех его помощников.
Ма Жун, Чао Тай и Тао Гань были удивлены, увидев судью в парадной одежде и барханной церемониальной шапочке, вышитой золотом. Печально взгляпув на лица трех человек, ставших его надежными друзьями, судья промолвил:
– Так больше не может продолжаться! Я только что получил завуалированную жалобу из ставки верховного военачальника на беспорядки среди населения этого округа. Они предлагают разместить здесь воинские отряды; под вопрос поставлена моя способность управлять Пейчоу. Мне потребуется ваше присутствие в качестве свидетелей на короткой церемонии у меня дома.
Идя по крытым коридорам, соединяющим канцелярию с его покоями, судья Ди подумал, что впервые идет в свой дом с тех пор, как его семья уехала в Тайюань.
Судья провел своих помощников прямо к храму предков. В холодной комнате ничего не было, кроме большого шкафа до потолка и алтарного стола слева.
Судья Ди зажег свечи в курильнице, затем опустился на колени перед шкафом. Трое помощников опустились на колени возле входа. Поднявшись, судья Ди почтительно открыл высокую двойную дверь шкафа. Полки были заполнены маленькими деревянными дощечками, каждая из которых стояла вертикально на миниатюрной подставке из резного дерева. На этих дощечках были изображены портреты предков судьи Ди, а под ними золотыми буквами были выписаны имя, ранг, а также год, день и час рождения и смерти.
Судья снова опустился на колени, три раза коснулся лбом пола и, закрыв глаза, сосредоточился на своих мыслях.
В последний раз этот ритуал совершался двадцать лет назад, в Тайюане, когда его отец сообщил предкам о свадьбе судьи Ди с первой женой. Тот вместе со своей невестой опустился на колени за спиной у отца. Судья вспомнил тонкую фигуру и дорогое седобородое, морщинистое лицо.
Теперь же лицо отца было холодным и безличным. Судья видел его стоящим у входа в огромный зал собраний, по обе стороны которого находились важные люди, неотрывно глядящие на него, а он сам стоял на коленях у ног своего отца. Вдали, в задней части зала, он неясно видел длинный, расшитый золотом халат Великого Предка, неподвижно сидящего на высоком троне. Он жил восемь веков назад, вскоре после мудреца Конфуция.
Смиренно стоя на коленях перед этим торжественным собранием, судья успокоился и расслабился, как человек, который наконец пришел домой после долгого и трудного путешествия. Он ясно произнес:
– Недостойный потомок прославленного дома Ди по имени Жэньчжи, старший сын покойного советника Ди Цяньюаня, почтительно докладывает, что, не выполнив свой долг перед государством и народом, он сегодня подаст в отставку. Одновременно он обвинит себя в двух тяжких преступлениях, а именно: осквернении могилы без достаточных оснований и ложном обвинении в убийстве. Он действовал с самыми честными намерениями, но его скромные способности оказались несоответствующими возложенной на него задаче. Докладывая об этих фактах, этот человек почтительно просит прощения.
Когда он замолчал, многолюдное собрание медленно исчезло из его поля зрения. Последним, кого он увидел, был его отец, знакомым ему жестом спокойно поправляющий складки своего длинного красного халата.
Судья встал и, снова три раза поклонившись, закрыл дверцы шкафа с поминальными табличками. Повернувшись, он велел своим помощникам следовать за ним.
Вернувшись в кабинет, судья ровным голосом произнес:
– Теперь я хочу остаться один. Напишу официальное прошение об отставке. Вы вернетесь сюда до полудня и развесите текст моего письма по всему городу, чтобы успокоить народ.
Три человека молча поклонились, упали на колени и трижды коснулись лбами пола в знак преданности своему господину в любой ситуации. Когда они ушли, судья Ди написал письмо префекту, в котором подробно описал свою неудачу и обвинил себя в двух тяжких преступлениях. Он добавил, что у него нет оснований просить о снисхождении.
Подписав и запечатав письмо, он с глубоким вздохом откинулся в кресле. Это было его последнее официальное распоряжение в качестве судьи Пейчоу. Днем, как только текст будет обнародован, он временно передаст печать суда старшему писцу, который будет управлять округом до тех пор, пока в свои права не вступит другой чиновник.
Потягивая чай, судья Ди поймал себя на том, что может теперь бесстрастно смотреть на предстоящий суд над самим собой. Смертный приговор неизбежен, в его пользу свидетельствует только то, что когда-то, служа судьей в Пуяне, он удостоился Императорского Посвящения. Он очень надеялся, что столичный суд, учтя это, не конфискует все его имущество. О его женах и детях, разумеется, позаботится его младший брат из Тайюаня. Но, думал судья, печально жить на подаяние, пусть и своих родственников! Хорошо, что, по крайней мере, мать его старшей жены поправилась. Ее помощь так пригодится дочери, которую ждут тяжелые испытания.
22. К судье Ди приходит неожиданная посетительница; он решает провести повторное вскрытие
Судья Ди встал и подошел к жаровне. Грея руки, он услышал, как у него за спиной открылась дверь. Раздраженный тем, что его побеспокоили, он повернулся и увидел госпожу Куо.
Он нехотя улыбнулся ей, но любезно сказал:
– Я сейчас очень занят, госпожа Куо! Если у вас что-нибудь важное, доложите старшему писцу.
Но госпожа Куо и не собиралась уходить. Она молча стояла, опустив глаза, и через некоторое время очень тихо произнесла:
– Я слышала, что ваша честь собирается нас покинуть. Я хотела поблагодарить вашу честь за всю заботу… о моем муже и обо мне.
Судья повернулся лицом к окну. Снег блестел через оконную бумагу. Он с трудом произнес:
– Спасибо, госпожа Куо. Я высоко ценю помощь, которую вы и ваш муж оказали мне за все время моей службы здесь.
Он остановился, ожидая услышать, как закрывается дверь, но вдруг почувствовал аромат сушенных трав и услышал у себя за спиной тихий голос:
– Я знаю, мужчине трудно понять мысли женщины. – Когда судья быстро обернулся к ней, она поспешно продолжила: – У женщин есть секреты, которых никогда не понять мужчинам. Неудивительно, что ваша честь не смог раскрыть тайну госпожи Лу.
Судья Ди подошел к ней.
– Вы хотите сказать, – сдержанно произнес он, – что нашли новую улику?
– Нет, – вздохнула госпожа Куо, – не новую улику… а старую, которая прольет свет на убийство Лу Мина.
Судья Ди смерил ее пронизывающим взглядом и хриплым голосом произнес:
– Говорите, женщина!
Госпожа Куо плотнее закуталась в шубу. Казалось, ее бил озноб. Через мгновение она довольно устало заговорила:
– Занимаясь каждодневной домашней работой, чиня одежду, которая этого не стоит, зашивая войлочные подошвы ваших старых башмаков, мы предаемся раздумьям. Напрягая глаза при мерцающем свете свечи, мы продолжаем работать и лениво спрашиваем себя: настанет ли этому конец? Войлочная подошва тверда, ваши пальцы болят. Мы берем длинный, тонкий гвоздь, деревянный молоток и пробиваем дырки в подошве, одну за другой…
Он пристально глядел на тонкую фигурку, стоящую с опущенной головой. Она вдруг продолжила тем же усталым, отстраненным голосом:
– Мы втыкаем и вынимаем иглу, втыкаем и вынимаем. И наши печальные мысли тоже возникают и исчезают, как фантастические птицы, бесцельно порхающие вокруг покинутого гнезда.
Госпожа Куо подняла голову и взглянула на судью. Его поразил блеск ее больших глаз. Она медленно произнесла:
– Затем однажды ночью женщину осеняет мысль. Она перестает шить, берет длинный гвоздь и смотрит на него… словно никогда раньше не видела. Верный гвоздь, спасающий ее воспаленные пальцы, верный спутник стольких одиноких часов и печальных мыслей…
Он нехотя улыбнулся ей, но любезно сказал:
– Я сейчас очень занят, госпожа Куо! Если у вас что-нибудь важное, доложите старшему писцу.
Но госпожа Куо и не собиралась уходить. Она молча стояла, опустив глаза, и через некоторое время очень тихо произнесла:
– Я слышала, что ваша честь собирается нас покинуть. Я хотела поблагодарить вашу честь за всю заботу… о моем муже и обо мне.
Судья повернулся лицом к окну. Снег блестел через оконную бумагу. Он с трудом произнес:
– Спасибо, госпожа Куо. Я высоко ценю помощь, которую вы и ваш муж оказали мне за все время моей службы здесь.
Он остановился, ожидая услышать, как закрывается дверь, но вдруг почувствовал аромат сушенных трав и услышал у себя за спиной тихий голос:
– Я знаю, мужчине трудно понять мысли женщины. – Когда судья быстро обернулся к ней, она поспешно продолжила: – У женщин есть секреты, которых никогда не понять мужчинам. Неудивительно, что ваша честь не смог раскрыть тайну госпожи Лу.
Судья Ди подошел к ней.
– Вы хотите сказать, – сдержанно произнес он, – что нашли новую улику?
– Нет, – вздохнула госпожа Куо, – не новую улику… а старую, которая прольет свет на убийство Лу Мина.
Судья Ди смерил ее пронизывающим взглядом и хриплым голосом произнес:
– Говорите, женщина!
Госпожа Куо плотнее закуталась в шубу. Казалось, ее бил озноб. Через мгновение она довольно устало заговорила:
– Занимаясь каждодневной домашней работой, чиня одежду, которая этого не стоит, зашивая войлочные подошвы ваших старых башмаков, мы предаемся раздумьям. Напрягая глаза при мерцающем свете свечи, мы продолжаем работать и лениво спрашиваем себя: настанет ли этому конец? Войлочная подошва тверда, ваши пальцы болят. Мы берем длинный, тонкий гвоздь, деревянный молоток и пробиваем дырки в подошве, одну за другой…
Он пристально глядел на тонкую фигурку, стоящую с опущенной головой. Она вдруг продолжила тем же усталым, отстраненным голосом:
– Мы втыкаем и вынимаем иглу, втыкаем и вынимаем. И наши печальные мысли тоже возникают и исчезают, как фантастические птицы, бесцельно порхающие вокруг покинутого гнезда.
Госпожа Куо подняла голову и взглянула на судью. Его поразил блеск ее больших глаз. Она медленно произнесла:
– Затем однажды ночью женщину осеняет мысль. Она перестает шить, берет длинный гвоздь и смотрит на него… словно никогда раньше не видела. Верный гвоздь, спасающий ее воспаленные пальцы, верный спутник стольких одиноких часов и печальных мыслей…