– Вы поощряете пьянство, мой друг! – с упреком произнес он.
– Послушайте, мой господин, – пренебрежительно ответил прислужник, – если вам нужны наперстки, идите к портному! – Раздраженно бухнув на стол тарелку соленых овощей, он добавил: – Это еще пять медных монет!
– У меня есть свои! – спокойно ответил Тао Гань, не спуская глаз с дома напротив, и вынул из рукава пакетик с репой.
Через некоторое время из особняка Ляо вышел толстый человек в пышных мехах. За ним следовал кули, шатающийся под большим мешком с рисом. Мужчина бросил взгляд на харчевню и, толкнув кули, рявкнул:
– Неси этот мешок в мою лавку, и быстро!
По лицу Тао Ганя медленно расплылась улыбка. Он почуял перспективу получения информации и одновременно бесплатного обеда.
Когда торговец рисом, пыхтя и задыхаясь, поднялся наверх, Тао Гань пригласил его за свой стол. Толстяк тяжело опустился на стул и заказал большой кувшин вина.
– Тяжелая нынче жизнь! – прохрипел он. – Если товар хоть немного отсырел, вам его возвращают! А у меня слабая печень! – Он распахнул шубу и нежно приложил руку к боку.
– А для меня не так уж тяжела! – весело заметил Тао Гань. – Я еще долго буду есть рис по сто медных монет за мешок!
Его собеседник приподнялся.
– Сто медных монет! – воскликнул он, не веря своим ушам. – Приятель, но рыночная цена сто шестьдесят!
– Только не для меня! – самодовольно ответил Тао Гань.
– Почему? – оживился торговец рисом.
– Ха! – воскликнул Тао Гань. – Это секрет, я могу обсуждать его только с профессиональными торговцами рисом.
– Налейте мне! – быстро сказал толстяк и, пока прислужник наливал вино в чашу, добавил: —Расскажите же мне, я, знаете ли, люблю интересные истории!
– У меня мало времени, – ответил Тао Гань, – но главное я вам расскажу. Сегодня утром я встретил трех человек. Они направлялись в город со своим отцом, везя воз риса. Вчера ночью их отец умер от сердечного приступа, и им нужны деньги, чтобы купить гроб и привезти тело отца домов. Я согласился купить у них все оптом по сто медных монет за мешок. Ну, мне пора идти. Прислужник, счет!
Когда он поднялся, толстяк быстро схватил его за рукав.
– К чему такая спешка, мой друг? – спросил он. – Съешьте вместе со мной тарелку жареного мяса! Эй, прислужник, принесите еще кувшин вина, этот господин! мой гость!
– Я не хочу быть невежливым, – замялся Тао Гань, но, снова садясь, обратился к прислужнику: – У меня слабый желудок, поджарьте мне цыпленка. И самое большое блюдо!
Прислужник, отходя от стола, буркнул:
– Сначала подавай мало, потом много! С чем приходится мириться прислужнику!
– Сказать вам правду, – признался толстяк, – я богатый торговец и знаю свое дело! Если вы будете хранить такое количество риса для себя, он испортится. А продать его на рынке вам не удастся, потому что вы не член гильдии. Но я помогу вам в куплю у вас этот рис по сто десять медных монет за мешок!
Тао Гань поколебался в, медленно осушив чашу, сказал:
– Мы могли бы это обсудить. Выпьем!
Он наполнил чаши до краев и пододвинул к себе жареного цыпленка. Быстро выбирая лучшие кусочки, оп спросил:
– Этот дом напротив принадлежит мастеру Ляо, у которого исчезла дочь?
– Принадлежит! – подтвердил торговец рисом. – Но ему повезло избавиться от этой девицы. Ничего хорошего в ней не было! Но вернемся к рису…
– Послушаем пикантную историю! – перебил его Тао Гань, беря еще один кусок цыпленка
– Я не люблю сплетничать о богатых клиентах, – неохотно ответил толстяк. – Я даже своей старухе не рассказывал!
– Если вы мне не верите… – напряженно произнес Тао Гань.
– Я не хотел вас обидеть! – поспешно сказал его собеседник. – Так вот, дело было так. Направляюсь я на днях в южную часть рынка. Вдруг вижу госпожу Ляо, без няни или кого бы то ни было еще, выходящую из закрытого дома вот там, возле питейного заведения «Весенний ветерок». Внимательно оглядев всю улицу, она быстро ушла. Мне это показалось странным, и я подошел к дому, чтобы увидеть, кто в нем живет. Вдруг дверь открылась, и из нее вышел худенький молодой человек. Он также внимательно осмотрел улицу и убежал. Я справился в лавке об этом доме. И что, как вы думаете, там находится?
– Дом тайных свиданий, – поспешно ответил Тао Гань, подбирая последние кусочки соленых овощей.
– Откуда вы знаете? – разочарованно спросил толстяк.
– Просто счастливая догадка! – улыбнулся Тао Гань, осушая чашу. – Приходите сюда завтра в это же время, я принесу счет на рис, и мы заключим сделку. Спасибо за угощение!
Он быстро вышел на лестницу, предоставив толстяку удивленно созерцать пустые тарелки.
7. К борцу приходят два друга; одноглазый солдат рассказывает печальную историю
8. Судья Ди подводит итоги двух сложных дел; молодой человек сознается в своей моральной ошибке
– Послушайте, мой господин, – пренебрежительно ответил прислужник, – если вам нужны наперстки, идите к портному! – Раздраженно бухнув на стол тарелку соленых овощей, он добавил: – Это еще пять медных монет!
– У меня есть свои! – спокойно ответил Тао Гань, не спуская глаз с дома напротив, и вынул из рукава пакетик с репой.
Через некоторое время из особняка Ляо вышел толстый человек в пышных мехах. За ним следовал кули, шатающийся под большим мешком с рисом. Мужчина бросил взгляд на харчевню и, толкнув кули, рявкнул:
– Неси этот мешок в мою лавку, и быстро!
По лицу Тао Ганя медленно расплылась улыбка. Он почуял перспективу получения информации и одновременно бесплатного обеда.
Когда торговец рисом, пыхтя и задыхаясь, поднялся наверх, Тао Гань пригласил его за свой стол. Толстяк тяжело опустился на стул и заказал большой кувшин вина.
– Тяжелая нынче жизнь! – прохрипел он. – Если товар хоть немного отсырел, вам его возвращают! А у меня слабая печень! – Он распахнул шубу и нежно приложил руку к боку.
– А для меня не так уж тяжела! – весело заметил Тао Гань. – Я еще долго буду есть рис по сто медных монет за мешок!
Его собеседник приподнялся.
– Сто медных монет! – воскликнул он, не веря своим ушам. – Приятель, но рыночная цена сто шестьдесят!
– Только не для меня! – самодовольно ответил Тао Гань.
– Почему? – оживился торговец рисом.
– Ха! – воскликнул Тао Гань. – Это секрет, я могу обсуждать его только с профессиональными торговцами рисом.
– Налейте мне! – быстро сказал толстяк и, пока прислужник наливал вино в чашу, добавил: —Расскажите же мне, я, знаете ли, люблю интересные истории!
– У меня мало времени, – ответил Тао Гань, – но главное я вам расскажу. Сегодня утром я встретил трех человек. Они направлялись в город со своим отцом, везя воз риса. Вчера ночью их отец умер от сердечного приступа, и им нужны деньги, чтобы купить гроб и привезти тело отца домов. Я согласился купить у них все оптом по сто медных монет за мешок. Ну, мне пора идти. Прислужник, счет!
Когда он поднялся, толстяк быстро схватил его за рукав.
– К чему такая спешка, мой друг? – спросил он. – Съешьте вместе со мной тарелку жареного мяса! Эй, прислужник, принесите еще кувшин вина, этот господин! мой гость!
– Я не хочу быть невежливым, – замялся Тао Гань, но, снова садясь, обратился к прислужнику: – У меня слабый желудок, поджарьте мне цыпленка. И самое большое блюдо!
Прислужник, отходя от стола, буркнул:
– Сначала подавай мало, потом много! С чем приходится мириться прислужнику!
– Сказать вам правду, – признался толстяк, – я богатый торговец и знаю свое дело! Если вы будете хранить такое количество риса для себя, он испортится. А продать его на рынке вам не удастся, потому что вы не член гильдии. Но я помогу вам в куплю у вас этот рис по сто десять медных монет за мешок!
Тао Гань поколебался в, медленно осушив чашу, сказал:
– Мы могли бы это обсудить. Выпьем!
Он наполнил чаши до краев и пододвинул к себе жареного цыпленка. Быстро выбирая лучшие кусочки, оп спросил:
– Этот дом напротив принадлежит мастеру Ляо, у которого исчезла дочь?
– Принадлежит! – подтвердил торговец рисом. – Но ему повезло избавиться от этой девицы. Ничего хорошего в ней не было! Но вернемся к рису…
– Послушаем пикантную историю! – перебил его Тао Гань, беря еще один кусок цыпленка
– Я не люблю сплетничать о богатых клиентах, – неохотно ответил толстяк. – Я даже своей старухе не рассказывал!
– Если вы мне не верите… – напряженно произнес Тао Гань.
– Я не хотел вас обидеть! – поспешно сказал его собеседник. – Так вот, дело было так. Направляюсь я на днях в южную часть рынка. Вдруг вижу госпожу Ляо, без няни или кого бы то ни было еще, выходящую из закрытого дома вот там, возле питейного заведения «Весенний ветерок». Внимательно оглядев всю улицу, она быстро ушла. Мне это показалось странным, и я подошел к дому, чтобы увидеть, кто в нем живет. Вдруг дверь открылась, и из нее вышел худенький молодой человек. Он также внимательно осмотрел улицу и убежал. Я справился в лавке об этом доме. И что, как вы думаете, там находится?
– Дом тайных свиданий, – поспешно ответил Тао Гань, подбирая последние кусочки соленых овощей.
– Откуда вы знаете? – разочарованно спросил толстяк.
– Просто счастливая догадка! – улыбнулся Тао Гань, осушая чашу. – Приходите сюда завтра в это же время, я принесу счет на рис, и мы заключим сделку. Спасибо за угощение!
Он быстро вышел на лестницу, предоставив толстяку удивленно созерцать пустые тарелки.
7. К борцу приходят два друга; одноглазый солдат рассказывает печальную историю
Ма Жун с Чао Таем закончили трапезу в караульном помещении чашкой горького чая в попрощались со старшиной Хуном. Во дворе их ждал конюх с лошадьми.
Посмотрев на небо, Ма Жун сказал:
– Похоже, снега не будет, брат! Едем!
Чао Тай согласился, и они пустили лошадей рысью. Проехав вдоль высокой стены перед храмом городского божества, они повернули направо и оказались в спокойном жилом квартале, где жил Лан Таокей.
Дверь им открыл крепкий юноша, вероятно один из учеников Лана, и сообщил им, что учитель в зале для упражнений.
Зал для упражнений представлял собой просторную пустую комнату. Кроме деревянной скамейки при входе, в ней не было никакой мебели. Но побеленные стены были покрыты полками с богатой коллекцией мечей и пик. Лан Таокей стоял в центре толстой циновки, покрывающей пол. Несмотря на холод, он был обнажен, если не считать плотной набедренной повязки, и орудовал черным шаром диаметром примерно в один чи.
Ма Жун и Чао Тай сели на скамейку и стали увлеченно следить за каждым его движением. Лан недолго держал шар, подбросил его и поймал сначала левым, а затем правым плечом, прокатил поруке, уронил, но одним гибким движением поймал, когда шар уже чуть не коснулся пола, – и все с поразительной легкостью и грацией.
Тело Лана было лишено волос, как в его голова, а на округлых руках и ногах не замечалось никакой мускулатуры. У него были тонкая талия, широкие плечи и мощная шея.
– Кожа у него гладкая, как у женщины, – шепнул Чао Тай Ма Жуну, – но под ней ни капли жира, а мускулы как веревки!
Ма Жун кивнул в молчаливом восхищении.
Вдруг чемпион остановился. Некоторое время он стоял, переводя дыхание, затем с широкой улыбкой подошел к друзьям. Протянув Ма Жуну шар, он попросил:
– Подержите немного, ладно? Я оденусь!
Ма Жун взял шар, но с проклятием уронил. Шар с глухим стуком упал на пол. Он был отлит из железа. Все трое рассмеялись.
– Боже правый! – воскликнул Ма Жун. —Глядя, как вы с ним работаете, я подумал, что он деревянный! Мне хотелось бы, чтобы вы научили меня этому упражнению! – задумчиво попросил Чао Тай.
– Как я уже говорил, – со спокойной улыбкой произнес Лан, – я принципиально никогда не учу отдельным приемам или упражнениям. Я с удовольствием научу вас, во вам придется пройти весь курс!
Ма Жун почесал голову.
– Я правильно понял, – спросил он, – что ваши правила подразумевают воздержание от женщин?
– Женщины забирают у мужчин силу! —сказал Лан.
Он сказал это с такой горечью, что два друга удивленно уставились на него. Лан редко снисходил до личных разговоров. Мастер быстро продолжил с улыбкой:
– Должен сказать, мне это ограничение не доставляет неудобств, но вам я поставлю специальные условия. Вам придется отказаться от спиртного, вы должны соблюдать диету, которую я вам предпишу, и спать с женщинами только раз в месяц. Это все.
Ма Жун с сомнением посмотрел на Чао Тая.
– Что ж, – сказал он, – есть одно препятствие, брат Лан! Я не думаю, что люблю вино и женщин больше, чем остальные, но мне уже почти сорок лет, и у меня, знаете ли, есть некоторые сложившиеся привычки. А у тебя, Чао Тай?
Потеребив маленький ус, Чао Тай ответил:
– Женщины – ладно, но чтобы совсем без вина…
– Вот оно что! – засмеялся мастер Лан. – Ну это ничего! Вы оба мастера девятого разряда, и добиваться высшего разряда вам ни к чему. В вашей профессии вам никогда не придется бороться с противником, достигшим высшего уровня!
– Почему? – осведомился Ма Жуют.
– Это просто! – ответил чемпион. – для того чтобы пройти все разряды, от первого до девятого, достаточно сильного тела и упорства. Но для высшего разряда сила в мастерство уходят на второй план. Достичь его могут только люди с совершенно безмятежным умом, а такие люди никогда не становятся преступниками!
Ма Жун ткнул Чао Тая в ребра.
– Ну, раз так, – весело произнес он, —пусть все останется как обычно, брат! А теперь, брат Лан, оденьтесь и отведите вас на рынок!
Одеваясь, Лан заметил:
– А ваш судья, думаю, мог бы достичь высшего разряда, если бы захотел! Он производит на меня впечатление необыкновенно сильной личности.
– Так оно и есть! – подтвердил Ма Жун. —Кроме того, он первоклассно владеет мечом, и я дважды видел, как он нанес удар, от которого у меня слюнки потекли. Он очень мало ест и пьет, а с женами, полагаю, соблюдает умеренность. И все же есть одно препятствие. Вы же не верите всерьез, что он бы согласился сбрить бороду и бакенбарды?
Засмеявшись, трое друзей направились к выходу. Они прошли в южную сторону и вскоре оказались перед орнаментальными воротами крытого рынка. Густая толпа сновала по узким проходам, но, увидев Лан Таокея, люди тотчас же расступались. Борца в Пейчоу хорошо знали.
– Рынок, – сказал Ланн, – ведет свою историю от тех далеких времен, когда Пейчоу был основным центром снабжения для татарских племен. Говорят, если вытянуть в одну линию проходы, образующие этот кроличий садок, получилось бы больше четырнадцати ли! А что вы ищете?
– Нам приказано, – ответил Ма Жун, —найти следы госпожи Ляо Леньфан, девушки, которая исчезла здесь на днях.
– Я помню, это произошло, когда она смотрела на танцующего медведя, – помолвил Лан. – Пойдемте, я знаю, где татары дают это представление!
Он провел их коротким путем за лавками к более широкому проходу.
– Ну вот – сказал он. – Татар сейчас здесь нет, но место именно это!
Ма Жун оглянулся на убогие лавки налево и направо, где продавцы хриплыми голосами расхваливали свои товары, и заметил:
– Старшина Хун и Тао Гань вчера уже расспрашивали всех этих людей, а они свою работу знают! Нечего будоражить их снова. Интересно только, зачем эта девушка сюда приходила? Ей следовало бы пойти в часть рынка, где лавочки богаче и где продают шелк и парчу.
– А что об этом говорит ее няня? – спросил мастер.
– Она сказала, что они заблудились, – ответил Чао Тай, – а увидев танцующего медведя, решили остановиться и посмотреть.
– Через две улицы дальше к югу, – заметил Лан, – находится квартал домов веселья. Не причастны ли к ее исчезновению люди оттуда?
Ма Жун покачал головой.
– Я сам обследовал эти дома веселья, – сказал он, – и ничего не нашел. По крайней мере, ничего относящегося к делу! – усмехнулся он.
Услышав за своей спиной какое-то бормотание, он обернулся и увидел худенького подростка лет шестнадцати, одетого в лохмотья. Тот издавал странные звуки, и его лицо ужасно дергалось. Ма Жун засунул руку в карман, чтобы дать ему медную монету, но мальчик уже прошмыгнул мимо него, схватил Лана за рукав и с силой потащил за собой.
Мастер улыбнулся и положил руку на взъерошенную голову мальчика. Тот сразу же успокоился и восторженно уставился на возвышающуюся перед ним фигуру.
– Страшные у вас друзья! – удивился Чао Тай.
– Он не более странын, чем большинство людей, которых вы видите вокруг! – спокойно произнес Ланн. – Это брошенный ребенок китайского солдата и татарской проститутки. Однажды я нашел его на улице. Какой-то пьяница так толкнул его, что сломал парнишке два ребра. Я их выправил и на некоторое время взял мальчика к себе. Он глухонемой, но все-таки немного слышит и понимает, если говорить очень медленно. Он достаточно способный, я научил его нескольким полезным приемам, и теперь тот, кто осмелится на него напасть, должен быть действительно сильно пьян! Знаете, я больше всего ненавижу, когда жестоко обращаются со слабыми! Я хотел сделать из этого парня вольного стражника, юно иногда его ум блуждает, и он предпочитает оставаться здесь, на рынке. Он регулярно приходит ко мне, чтобы съесть миску риса и поболтать.
Мальчик слова начал что-то бормотать. Лан внимательно слушал, затем сказал:
– Он спрашивает, что я здесь делаю. Я сейчас поинтересуюсь у него об исчезнувшей девушке. У парня очень зоркие глаза, и от них не скроется ни одно мало-мальски интересное событие.
Он медленно рассказал мальчику о танцующем медведе и о девушке, иллюстрируя свой рассказ жестами. Мальчик напряженно слушал, внимательно следя за губами учителя. По его уродливому лбу потек пот. Когда Лан замолчал, мальчик пришел в сильное возбуждение. Он засунул руку в рукав Лана и вытащил оттуда фигурки семерки. Сев на корточки, он принялся раскладывать из них на уличных камнях какие-то фигурки.
– Этому его научил я! – с улыбкой произнес Лап. – Это зачастую помогает ему сказать, что он хочет. Посмотрим, что он делает сейчас!
Трое друзей стояли и смотрели на фигурку, которую составлял мальчик.
– Очевидно, это татарин, – заметил Лан. – Эта штука у него на голове означает черный капюшон, который носят татары с равнины. Что делал этот парень, мой друг?
Немой мальчик печально покачал головой. Затем он схватил Лана за рукав и издал несколько хриплых звуков.
– Он хочет сказать, что ему слишком трудно объяснить, – пояснил борец. – Он зовет меня к одной старухе, Прищепке, которая за ним присматривает. Они живут в подвале под лавкой. Вы подождите тут. Там грязно и дурно пахнет, но тепло, а для них это уже немаловажно!
Лан с мальчиком ушли, а Ма Жун и Чао Тай принялись разглядывать татарские кинжалы на прилавке.
Мастер вернулся один, довольный, и сказал:
– По-моему, у меня кое-что для вас есть! Идите сюда! Он затащил обоих в угол лавки и тихо продолжил: – Старуха сказала, что они с мальчиком были в толпе и смотрели выступление танцующего медведя. Они увидели хорошо одетую девушку с пожилой спутницей и попытались подобраться к ним поближе в надежде выклянчить у них несколько медных монет. Но как раз когда старуха уже приближалась к этой паре, какая-то женщина средних лет, стоявшая за спиной девушки, что-то той прошептала. Девушка быстро оглянулась на няню и, увидев, что та поглощена представлением, улизнула с другой женщиной. Мальчик пробрался между ногами мужчин, стоявших поблизости, и пошел за девушкой и ее новой спутницей, не теряя надежды получить монетку. Но огромный малый в татарском капюшоне грубо оттолкнул его и сам пошел за ними. Мальчик решил, что лучше бросить эту затею: уж больно страшным был этот человек в капюшоне! Вы не находите это довольно интересным?
– Разумеется! – воскликнул Ма Жун. —А старуха и мальчик могли бы описать женщину и татарина?
– К сожалению, нет! – ответил борец. —Я, разумеется, задал им этот вопрос, но нижняя часть лица той женщины была закрыта шейным платком, а мужчина натянул капюшон до самых бровей.
– Необходимо сразу же об этом доложить! —сказал Чао Тай. – Это уже проливает некоторый свет на то, что случилось с этой девушкой!
– Я проведу вас к выходу короткой дорогой, – предложил мастер Лан.
Он подвел их к узкому, полутемному проходу, по которому сновала густая толпа. Вдруг до них донесся пронзительный женский крик и звук ломающейся мебели. Люди вокруг разбежались, и в один момент три друга остались в проходе одни.
– Там, в этом темном доме! – закричал Ма Жун.
Он бросился вперед, толкнул дверь и влетел в дом в сопровождении двух своих спутников.
Миновав пустую гостиную, они подбежали к широкой деревянной лестнице. Наверху была только одна большая комната, окнами на улицу. Там творилось нечто невообразимое. В центре комнаты двое разбойников били и толкали сапогами двух мужчин, корчившихся на полу. Полуодетая женщина съежилась возле постели у двери, а на постели возле окна другая женщина пыталась прикрыть свою наготу набедренной повязкой.
При появлении трех друзей хулиганы отпустили свои жертвы. Коренастый малый с повязкой на правом глазу, введенный в заблуждение бритой головой борца, выбрал мастера Лана как самого слабого из пришедших. Он со всей силы размахнулся, чтобы ударить мастера в лицо. Тот лишь незаметно шевельнул головой, и кулак про летел мимо его лица. Тогда Лан как бы невзначай толкнул коренастого в плечо. Разбойник полетел вперед, как стрела из лука, и с такой силой ударился о стену, что от нее отвалилась штукатурка. В то же время его напарник нацелился головой в живот Ма Жуна, но наткнулся на быстро поднятое колено. Обнаженная женщин аснова пронзительно закричала.
Одноглазый встал и, задыхаясь, произнес:
– Будь у меня меч, я бы из вас, плуты, сделал лапшу!
Ма Жун хотел сбить его с ног, но Лан сдерживающим жестом остановил его.
– Полагаю, – спокойно произнес оп, – что мы выступаем не на той стороне, брат! – Обратившись к хулиганам, он добавил: – Эти двое – работники суда!
Обе жертвы, которые уже поднялись, быстро направились к двери, но Чао Тай преградил им дорогу.
Одноглазый просиял и, оглядев трех друзей, инстинктивно обратился к Чао Таю:
– Мне очень жаль, брат! Мы думали, что вы заодно с этими двумя прохвостами. Мы с другом пехотинцы Северной армии и сейчас в отпуске.
– Покажите ваши документы! – резко произнес Чао Тай.
Его собеседник вынул из-за кушака смятый конверт. На нем стояла большая печать Северной армии. Чао Тай быстро просмотрел лежащие в нем бумаги. Вернув конверт, он сказал:
– Все в порядке. Расскажите, что произошло!
– Девица, которая лежит на кушетке, – начал солдат, – подошла к нам на улице и пригласила нас развлечься. Войдя, мы обнаружили здесь еще одну женщину. Мы заплатили заранее, развлеклись и вздремнули. Проснувшись, обнаружили, что все наши деньги пропали. Я закричал, но появились эти хитрые прохвосты и заявили, что эти две девицы – их жены. Нам надо было уносить ноги, иначе эти типы позвали бы военных и доложили, что мы изнасиловали женщин.
– Мы попали в ужасное положение, правду говорю, ведь если попадешь к военным, то пройдешь все круги ада, – не важно, виновен ты или нет! Они бьют человека лишь потому, чтобы держать его тепленьким! Поэтому мы решили распрощаться с нашими денежками, но сначала преподали этим двум негодяям хороший урок.
Ма Жун внимательно оглядел обоих негодяев и воскликнул:
– Эй, да я же узнал этих двух героев! Они из второго дома веселья, что в двух улицах отсюда!
Оба мгновенно упали на колени и взмолились о милосердии. Старший извлек из рукава мешочек с деньгами и протянул его одноглазому солдату.
Ма Жун неприязненно произнес:
– Вы что, собачьи головы, не можете придумать ничего поновее? Ну и надоели же вы мне! Сейчас же пойдете в суд вместе с женщинами!
– Можете составить жалобу, – обратился Чао Тай к солдатам.
С сомнением посмотрев на своего товарища, одноглазый произнес:
– Сказать по правде, нам бы этого не хотелось! Через два дня мы должны быть в лагере, и перспектива опуститься па колени в суде нам нисколько не улыбается. Наши деньги мы получили, а девочки, должен сказать, сделали все, что смогли. Не могли бы вы вас отпустить?
Чао Тай вопросительно посмотрел на Ма Жуна, но тот пожал плечами и ответил:
– Мне все равно. Эти прохвосты так или иначе у вас в руках, потому что у дома веселья нет разрешения. – Он спросил старшего: – А вы что же, предоставляете этот дом и мужчинам, которые приводят туда своих любовниц?
– Никогда, ваше превосходительство! – с негодованием ответил тот. – Предоставлять клиентам незарегистрированных женщин? Это противоречит закону! Такой дом был на следующей улице, возле питейного заведения «Весенний ветерок». Владелица даже не состояла в нашей ассоциации. Но дом теперь закрыт, она умерла позавчера.
– Мир ее душе! – набожно произнес Ма Жун. – Что ж, тогда нам здесь больше нечего делать. Поручим старосте рынка и его людям доставить этих малых вместе с женщинами в суд! —И обратился к солдатам: – Вы можете идти!
Большое спасибо, друг! – поблагодарил одноглазый солдат. – Впервые за последние дни повезло! После несчастья с моим глазом вас преследуют неприятности!
В это время обнаженная женщина, все еще дрожа, завозилась на постели, пытаясь найти свою одежду.
Засмеявшись, Ма Жун крикнул ей:
– Не стыдись, девочка! Все твои прелести хорошая реклама твоему дому!
Девушка села, а Лан Таокей, отвернувшись, обратился к одноглазому солдату:
– Что у вас с глазом?
– Я застудил его, когда мы шли из деревни Пяти Овнов. Мы искали, у кого бы узнать дорогу, во встретили только старика на лошади. Должно быть, это был жулик, потому что при виде нас он быстро ускакал. Я еще сказал своему товарищу…
– Хватит! – перебил его Ма Жун. – У этого старика была какая-нибудь поклажа?
Почесав в затылке, солдат ответил:
– Да, я припоминаю, что у него на луке висело что-то вроде кожаного мешка!
Ма Жун быстро переглянулся с Чао Таем.
– Дело в том, – сказал он солдату, – что этим малым интересуется наш судья. Вам придется пройти с нами в суд, но обещаю, что там вас долго не задержат. – Повернувшись к Лану, он бодро скомандовал: – В путь!
– Теперь я вижу, что вы не даром едите свой рис! – с широкой улыбкой произнес мастер. —Думаю, справитесь и без меня, а я пойду поем и отправлюсь в баню!
Посмотрев на небо, Ма Жун сказал:
– Похоже, снега не будет, брат! Едем!
Чао Тай согласился, и они пустили лошадей рысью. Проехав вдоль высокой стены перед храмом городского божества, они повернули направо и оказались в спокойном жилом квартале, где жил Лан Таокей.
Дверь им открыл крепкий юноша, вероятно один из учеников Лана, и сообщил им, что учитель в зале для упражнений.
Зал для упражнений представлял собой просторную пустую комнату. Кроме деревянной скамейки при входе, в ней не было никакой мебели. Но побеленные стены были покрыты полками с богатой коллекцией мечей и пик. Лан Таокей стоял в центре толстой циновки, покрывающей пол. Несмотря на холод, он был обнажен, если не считать плотной набедренной повязки, и орудовал черным шаром диаметром примерно в один чи.
Ма Жун и Чао Тай сели на скамейку и стали увлеченно следить за каждым его движением. Лан недолго держал шар, подбросил его и поймал сначала левым, а затем правым плечом, прокатил поруке, уронил, но одним гибким движением поймал, когда шар уже чуть не коснулся пола, – и все с поразительной легкостью и грацией.
Тело Лана было лишено волос, как в его голова, а на округлых руках и ногах не замечалось никакой мускулатуры. У него были тонкая талия, широкие плечи и мощная шея.
– Кожа у него гладкая, как у женщины, – шепнул Чао Тай Ма Жуну, – но под ней ни капли жира, а мускулы как веревки!
Ма Жун кивнул в молчаливом восхищении.
Вдруг чемпион остановился. Некоторое время он стоял, переводя дыхание, затем с широкой улыбкой подошел к друзьям. Протянув Ма Жуну шар, он попросил:
– Подержите немного, ладно? Я оденусь!
Ма Жун взял шар, но с проклятием уронил. Шар с глухим стуком упал на пол. Он был отлит из железа. Все трое рассмеялись.
– Боже правый! – воскликнул Ма Жун. —Глядя, как вы с ним работаете, я подумал, что он деревянный! Мне хотелось бы, чтобы вы научили меня этому упражнению! – задумчиво попросил Чао Тай.
– Как я уже говорил, – со спокойной улыбкой произнес Лан, – я принципиально никогда не учу отдельным приемам или упражнениям. Я с удовольствием научу вас, во вам придется пройти весь курс!
Ма Жун почесал голову.
– Я правильно понял, – спросил он, – что ваши правила подразумевают воздержание от женщин?
– Женщины забирают у мужчин силу! —сказал Лан.
Он сказал это с такой горечью, что два друга удивленно уставились на него. Лан редко снисходил до личных разговоров. Мастер быстро продолжил с улыбкой:
– Должен сказать, мне это ограничение не доставляет неудобств, но вам я поставлю специальные условия. Вам придется отказаться от спиртного, вы должны соблюдать диету, которую я вам предпишу, и спать с женщинами только раз в месяц. Это все.
Ма Жун с сомнением посмотрел на Чао Тая.
– Что ж, – сказал он, – есть одно препятствие, брат Лан! Я не думаю, что люблю вино и женщин больше, чем остальные, но мне уже почти сорок лет, и у меня, знаете ли, есть некоторые сложившиеся привычки. А у тебя, Чао Тай?
Потеребив маленький ус, Чао Тай ответил:
– Женщины – ладно, но чтобы совсем без вина…
– Вот оно что! – засмеялся мастер Лан. – Ну это ничего! Вы оба мастера девятого разряда, и добиваться высшего разряда вам ни к чему. В вашей профессии вам никогда не придется бороться с противником, достигшим высшего уровня!
– Почему? – осведомился Ма Жуют.
– Это просто! – ответил чемпион. – для того чтобы пройти все разряды, от первого до девятого, достаточно сильного тела и упорства. Но для высшего разряда сила в мастерство уходят на второй план. Достичь его могут только люди с совершенно безмятежным умом, а такие люди никогда не становятся преступниками!
Ма Жун ткнул Чао Тая в ребра.
– Ну, раз так, – весело произнес он, —пусть все останется как обычно, брат! А теперь, брат Лан, оденьтесь и отведите вас на рынок!
Одеваясь, Лан заметил:
– А ваш судья, думаю, мог бы достичь высшего разряда, если бы захотел! Он производит на меня впечатление необыкновенно сильной личности.
– Так оно и есть! – подтвердил Ма Жун. —Кроме того, он первоклассно владеет мечом, и я дважды видел, как он нанес удар, от которого у меня слюнки потекли. Он очень мало ест и пьет, а с женами, полагаю, соблюдает умеренность. И все же есть одно препятствие. Вы же не верите всерьез, что он бы согласился сбрить бороду и бакенбарды?
Засмеявшись, трое друзей направились к выходу. Они прошли в южную сторону и вскоре оказались перед орнаментальными воротами крытого рынка. Густая толпа сновала по узким проходам, но, увидев Лан Таокея, люди тотчас же расступались. Борца в Пейчоу хорошо знали.
– Рынок, – сказал Ланн, – ведет свою историю от тех далеких времен, когда Пейчоу был основным центром снабжения для татарских племен. Говорят, если вытянуть в одну линию проходы, образующие этот кроличий садок, получилось бы больше четырнадцати ли! А что вы ищете?
– Нам приказано, – ответил Ма Жун, —найти следы госпожи Ляо Леньфан, девушки, которая исчезла здесь на днях.
– Я помню, это произошло, когда она смотрела на танцующего медведя, – помолвил Лан. – Пойдемте, я знаю, где татары дают это представление!
Он провел их коротким путем за лавками к более широкому проходу.
– Ну вот – сказал он. – Татар сейчас здесь нет, но место именно это!
Ма Жун оглянулся на убогие лавки налево и направо, где продавцы хриплыми голосами расхваливали свои товары, и заметил:
– Старшина Хун и Тао Гань вчера уже расспрашивали всех этих людей, а они свою работу знают! Нечего будоражить их снова. Интересно только, зачем эта девушка сюда приходила? Ей следовало бы пойти в часть рынка, где лавочки богаче и где продают шелк и парчу.
– А что об этом говорит ее няня? – спросил мастер.
– Она сказала, что они заблудились, – ответил Чао Тай, – а увидев танцующего медведя, решили остановиться и посмотреть.
– Через две улицы дальше к югу, – заметил Лан, – находится квартал домов веселья. Не причастны ли к ее исчезновению люди оттуда?
Ма Жун покачал головой.
– Я сам обследовал эти дома веселья, – сказал он, – и ничего не нашел. По крайней мере, ничего относящегося к делу! – усмехнулся он.
Услышав за своей спиной какое-то бормотание, он обернулся и увидел худенького подростка лет шестнадцати, одетого в лохмотья. Тот издавал странные звуки, и его лицо ужасно дергалось. Ма Жун засунул руку в карман, чтобы дать ему медную монету, но мальчик уже прошмыгнул мимо него, схватил Лана за рукав и с силой потащил за собой.
Мастер улыбнулся и положил руку на взъерошенную голову мальчика. Тот сразу же успокоился и восторженно уставился на возвышающуюся перед ним фигуру.
– Страшные у вас друзья! – удивился Чао Тай.
– Он не более странын, чем большинство людей, которых вы видите вокруг! – спокойно произнес Ланн. – Это брошенный ребенок китайского солдата и татарской проститутки. Однажды я нашел его на улице. Какой-то пьяница так толкнул его, что сломал парнишке два ребра. Я их выправил и на некоторое время взял мальчика к себе. Он глухонемой, но все-таки немного слышит и понимает, если говорить очень медленно. Он достаточно способный, я научил его нескольким полезным приемам, и теперь тот, кто осмелится на него напасть, должен быть действительно сильно пьян! Знаете, я больше всего ненавижу, когда жестоко обращаются со слабыми! Я хотел сделать из этого парня вольного стражника, юно иногда его ум блуждает, и он предпочитает оставаться здесь, на рынке. Он регулярно приходит ко мне, чтобы съесть миску риса и поболтать.
Мальчик слова начал что-то бормотать. Лан внимательно слушал, затем сказал:
– Он спрашивает, что я здесь делаю. Я сейчас поинтересуюсь у него об исчезнувшей девушке. У парня очень зоркие глаза, и от них не скроется ни одно мало-мальски интересное событие.
Он медленно рассказал мальчику о танцующем медведе и о девушке, иллюстрируя свой рассказ жестами. Мальчик напряженно слушал, внимательно следя за губами учителя. По его уродливому лбу потек пот. Когда Лан замолчал, мальчик пришел в сильное возбуждение. Он засунул руку в рукав Лана и вытащил оттуда фигурки семерки. Сев на корточки, он принялся раскладывать из них на уличных камнях какие-то фигурки.
– Этому его научил я! – с улыбкой произнес Лап. – Это зачастую помогает ему сказать, что он хочет. Посмотрим, что он делает сейчас!
Трое друзей стояли и смотрели на фигурку, которую составлял мальчик.
Немой мальчик печально покачал головой. Затем он схватил Лана за рукав и издал несколько хриплых звуков.
– Он хочет сказать, что ему слишком трудно объяснить, – пояснил борец. – Он зовет меня к одной старухе, Прищепке, которая за ним присматривает. Они живут в подвале под лавкой. Вы подождите тут. Там грязно и дурно пахнет, но тепло, а для них это уже немаловажно!
Лан с мальчиком ушли, а Ма Жун и Чао Тай принялись разглядывать татарские кинжалы на прилавке.
Мастер вернулся один, довольный, и сказал:
– По-моему, у меня кое-что для вас есть! Идите сюда! Он затащил обоих в угол лавки и тихо продолжил: – Старуха сказала, что они с мальчиком были в толпе и смотрели выступление танцующего медведя. Они увидели хорошо одетую девушку с пожилой спутницей и попытались подобраться к ним поближе в надежде выклянчить у них несколько медных монет. Но как раз когда старуха уже приближалась к этой паре, какая-то женщина средних лет, стоявшая за спиной девушки, что-то той прошептала. Девушка быстро оглянулась на няню и, увидев, что та поглощена представлением, улизнула с другой женщиной. Мальчик пробрался между ногами мужчин, стоявших поблизости, и пошел за девушкой и ее новой спутницей, не теряя надежды получить монетку. Но огромный малый в татарском капюшоне грубо оттолкнул его и сам пошел за ними. Мальчик решил, что лучше бросить эту затею: уж больно страшным был этот человек в капюшоне! Вы не находите это довольно интересным?
– Разумеется! – воскликнул Ма Жун. —А старуха и мальчик могли бы описать женщину и татарина?
– К сожалению, нет! – ответил борец. —Я, разумеется, задал им этот вопрос, но нижняя часть лица той женщины была закрыта шейным платком, а мужчина натянул капюшон до самых бровей.
– Необходимо сразу же об этом доложить! —сказал Чао Тай. – Это уже проливает некоторый свет на то, что случилось с этой девушкой!
– Я проведу вас к выходу короткой дорогой, – предложил мастер Лан.
Он подвел их к узкому, полутемному проходу, по которому сновала густая толпа. Вдруг до них донесся пронзительный женский крик и звук ломающейся мебели. Люди вокруг разбежались, и в один момент три друга остались в проходе одни.
– Там, в этом темном доме! – закричал Ма Жун.
Он бросился вперед, толкнул дверь и влетел в дом в сопровождении двух своих спутников.
Миновав пустую гостиную, они подбежали к широкой деревянной лестнице. Наверху была только одна большая комната, окнами на улицу. Там творилось нечто невообразимое. В центре комнаты двое разбойников били и толкали сапогами двух мужчин, корчившихся на полу. Полуодетая женщина съежилась возле постели у двери, а на постели возле окна другая женщина пыталась прикрыть свою наготу набедренной повязкой.
При появлении трех друзей хулиганы отпустили свои жертвы. Коренастый малый с повязкой на правом глазу, введенный в заблуждение бритой головой борца, выбрал мастера Лана как самого слабого из пришедших. Он со всей силы размахнулся, чтобы ударить мастера в лицо. Тот лишь незаметно шевельнул головой, и кулак про летел мимо его лица. Тогда Лан как бы невзначай толкнул коренастого в плечо. Разбойник полетел вперед, как стрела из лука, и с такой силой ударился о стену, что от нее отвалилась штукатурка. В то же время его напарник нацелился головой в живот Ма Жуна, но наткнулся на быстро поднятое колено. Обнаженная женщин аснова пронзительно закричала.
Одноглазый встал и, задыхаясь, произнес:
– Будь у меня меч, я бы из вас, плуты, сделал лапшу!
Ма Жун хотел сбить его с ног, но Лан сдерживающим жестом остановил его.
– Полагаю, – спокойно произнес оп, – что мы выступаем не на той стороне, брат! – Обратившись к хулиганам, он добавил: – Эти двое – работники суда!
Обе жертвы, которые уже поднялись, быстро направились к двери, но Чао Тай преградил им дорогу.
Одноглазый просиял и, оглядев трех друзей, инстинктивно обратился к Чао Таю:
– Мне очень жаль, брат! Мы думали, что вы заодно с этими двумя прохвостами. Мы с другом пехотинцы Северной армии и сейчас в отпуске.
– Покажите ваши документы! – резко произнес Чао Тай.
Его собеседник вынул из-за кушака смятый конверт. На нем стояла большая печать Северной армии. Чао Тай быстро просмотрел лежащие в нем бумаги. Вернув конверт, он сказал:
– Все в порядке. Расскажите, что произошло!
– Девица, которая лежит на кушетке, – начал солдат, – подошла к нам на улице и пригласила нас развлечься. Войдя, мы обнаружили здесь еще одну женщину. Мы заплатили заранее, развлеклись и вздремнули. Проснувшись, обнаружили, что все наши деньги пропали. Я закричал, но появились эти хитрые прохвосты и заявили, что эти две девицы – их жены. Нам надо было уносить ноги, иначе эти типы позвали бы военных и доложили, что мы изнасиловали женщин.
– Мы попали в ужасное положение, правду говорю, ведь если попадешь к военным, то пройдешь все круги ада, – не важно, виновен ты или нет! Они бьют человека лишь потому, чтобы держать его тепленьким! Поэтому мы решили распрощаться с нашими денежками, но сначала преподали этим двум негодяям хороший урок.
Ма Жун внимательно оглядел обоих негодяев и воскликнул:
– Эй, да я же узнал этих двух героев! Они из второго дома веселья, что в двух улицах отсюда!
Оба мгновенно упали на колени и взмолились о милосердии. Старший извлек из рукава мешочек с деньгами и протянул его одноглазому солдату.
Ма Жун неприязненно произнес:
– Вы что, собачьи головы, не можете придумать ничего поновее? Ну и надоели же вы мне! Сейчас же пойдете в суд вместе с женщинами!
– Можете составить жалобу, – обратился Чао Тай к солдатам.
С сомнением посмотрев на своего товарища, одноглазый произнес:
– Сказать по правде, нам бы этого не хотелось! Через два дня мы должны быть в лагере, и перспектива опуститься па колени в суде нам нисколько не улыбается. Наши деньги мы получили, а девочки, должен сказать, сделали все, что смогли. Не могли бы вы вас отпустить?
Чао Тай вопросительно посмотрел на Ма Жуна, но тот пожал плечами и ответил:
– Мне все равно. Эти прохвосты так или иначе у вас в руках, потому что у дома веселья нет разрешения. – Он спросил старшего: – А вы что же, предоставляете этот дом и мужчинам, которые приводят туда своих любовниц?
– Никогда, ваше превосходительство! – с негодованием ответил тот. – Предоставлять клиентам незарегистрированных женщин? Это противоречит закону! Такой дом был на следующей улице, возле питейного заведения «Весенний ветерок». Владелица даже не состояла в нашей ассоциации. Но дом теперь закрыт, она умерла позавчера.
– Мир ее душе! – набожно произнес Ма Жун. – Что ж, тогда нам здесь больше нечего делать. Поручим старосте рынка и его людям доставить этих малых вместе с женщинами в суд! —И обратился к солдатам: – Вы можете идти!
Большое спасибо, друг! – поблагодарил одноглазый солдат. – Впервые за последние дни повезло! После несчастья с моим глазом вас преследуют неприятности!
В это время обнаженная женщина, все еще дрожа, завозилась на постели, пытаясь найти свою одежду.
Засмеявшись, Ма Жун крикнул ей:
– Не стыдись, девочка! Все твои прелести хорошая реклама твоему дому!
Девушка села, а Лан Таокей, отвернувшись, обратился к одноглазому солдату:
– Что у вас с глазом?
– Я застудил его, когда мы шли из деревни Пяти Овнов. Мы искали, у кого бы узнать дорогу, во встретили только старика на лошади. Должно быть, это был жулик, потому что при виде нас он быстро ускакал. Я еще сказал своему товарищу…
– Хватит! – перебил его Ма Жун. – У этого старика была какая-нибудь поклажа?
Почесав в затылке, солдат ответил:
– Да, я припоминаю, что у него на луке висело что-то вроде кожаного мешка!
Ма Жун быстро переглянулся с Чао Таем.
– Дело в том, – сказал он солдату, – что этим малым интересуется наш судья. Вам придется пройти с нами в суд, но обещаю, что там вас долго не задержат. – Повернувшись к Лану, он бодро скомандовал: – В путь!
– Теперь я вижу, что вы не даром едите свой рис! – с широкой улыбкой произнес мастер. —Думаю, справитесь и без меня, а я пойду поем и отправлюсь в баню!
8. Судья Ди подводит итоги двух сложных дел; молодой человек сознается в своей моральной ошибке
Когда Ма Жун с Чао Таем прибыли в суд вместе с задержанными солдатами, стражники у ворот сказали им, что вернулся Тао Гань и вместе со старшиной Хуном прошел в кабинет судьи.
Ма Жун предупредил охрану, что скоро сюда пожалует староста рынка с двумя задержанными мужчинами и двумя женщинами. Мужчин, распорядился Ма Жун, можно сразу препроводить в тюрьму, а двумя проститутками пусть займется госпожа Куо.
Отдав эти распоряжения, Ма Жун и Чао Тай направились к судье. Солдат они попросили подождать в коридоре.
Судья был поглощен разговором с Хуном и Тао Ганем, но, увидев вошедших помощников, прервал разговор и попросил доложить обстановку.
Ма Жун во всех подробностях рассказал о происшедшем на рынке и пояснил, что задержанные солдаты ждут в коридоре.
Судья был очень доволен. Потирая руки, он сказал:
– Кое-что выяснил и Тао Гань. И у нас теперь есть общее представление о том, что произошло с девушкой. Но сначала давайте послушаем солдат!
Оба солдата почтительно поздоровались с судьей, и он попросил их подробно рассказать свою историю. Выслушав их, он поблагодарил и сказал:
– Ваша информация очень важна. Сейчас я напишу записку вашему командиру, в которой попрошу временно перевести вас на службу в соседний округ, чтобы, когда потребуется, вызвать вас для дачи показаний. Сейчас старшина Хун проведет вас в тюрьму, где вы должны опознать подозреваемого, а потом в архив, где запишут ваши показания. Спасибо, можете идти.
Солдаты рассыпались в благодарностях, радуясь продлению своего отпуска. Выполняя обещание, судья взял кисточку и начал писать записку предводителю караульного войска, а в это время Тао Гань рассказывал Ма Жуну и Чао Таю о том, что ему удалось узнать в игорном зале харчевни. Вскоре вернулся Хун и сообщил, что оба солдата сразу же узнали в Пань Фэне встреченного всадника.
Допив чай, судья Ди произнес:
– Теперь давайте подытожим, что мы имеем! Сначала убийство госпожи Пань. Теперь, когда история Пань Фэна о встреченных им якобы грабителях подтвердилась, я не сомневаюсь, что все рассказанное им – правда. Но чтобы быть до конца уверенными, подождем стражников из деревни Пяти Овнов, а потом освободим Паня. Я уверен, что он полностью невиновен. Мы должны сосредоточить все наши усилия, чтобы найти третьего человека, который убил госпожу Пань примерно между полуднем пятнадцатого и утром шестнадцатого этого месяца.
– Если убийца знал заранее, что Пань во второй половине дня уедет из города, значит, он хорошо знал супругов Пань. Е Тай может дать вам информацию о знакомых и друзьях этой семьи, ведь он был очень дружен с сестрой, – заметилТао Гань.
– Е Тая мы проверим в любом случае, —сказал судья. – То, что вы узнали о нем в игорном зале харчевни, говорит, что деятельность этого человека нужно изучить подробно. А о друзьях и знакомых семьи Пань я сам расспрошу Пань Фэна.
Теперь перейдем к исчезновению госпожи Ляо Леньфан. Друг Тао Ганя, торговец рисом, рассказал, что у нее было тайное свидание с молодым человеком в доме свиданий на рынке, недалеко от распивочной «Весенний ветерок». Очевидно, именно об этом доме упоминал зазывала. Несколькими днями позже какая-то женщина подходит к госпоже Ляо на том же самом месте, и она убегает с ней. Полагаю, эта женщина сказала ей, что ее ждет возлюбленный. О роли человека в капюшоне пока приходится лишь догадываться.
– Думаю, что это не был возлюбленный госпожи Ляо, – заметил Хун. – Торговец рисом описал того как худощавого молодого человека, а немой мальчик изобразил крупного, плотного человека!
Ма Жун предупредил охрану, что скоро сюда пожалует староста рынка с двумя задержанными мужчинами и двумя женщинами. Мужчин, распорядился Ма Жун, можно сразу препроводить в тюрьму, а двумя проститутками пусть займется госпожа Куо.
Отдав эти распоряжения, Ма Жун и Чао Тай направились к судье. Солдат они попросили подождать в коридоре.
Судья был поглощен разговором с Хуном и Тао Ганем, но, увидев вошедших помощников, прервал разговор и попросил доложить обстановку.
Ма Жун во всех подробностях рассказал о происшедшем на рынке и пояснил, что задержанные солдаты ждут в коридоре.
Судья был очень доволен. Потирая руки, он сказал:
– Кое-что выяснил и Тао Гань. И у нас теперь есть общее представление о том, что произошло с девушкой. Но сначала давайте послушаем солдат!
Оба солдата почтительно поздоровались с судьей, и он попросил их подробно рассказать свою историю. Выслушав их, он поблагодарил и сказал:
– Ваша информация очень важна. Сейчас я напишу записку вашему командиру, в которой попрошу временно перевести вас на службу в соседний округ, чтобы, когда потребуется, вызвать вас для дачи показаний. Сейчас старшина Хун проведет вас в тюрьму, где вы должны опознать подозреваемого, а потом в архив, где запишут ваши показания. Спасибо, можете идти.
Солдаты рассыпались в благодарностях, радуясь продлению своего отпуска. Выполняя обещание, судья взял кисточку и начал писать записку предводителю караульного войска, а в это время Тао Гань рассказывал Ма Жуну и Чао Таю о том, что ему удалось узнать в игорном зале харчевни. Вскоре вернулся Хун и сообщил, что оба солдата сразу же узнали в Пань Фэне встреченного всадника.
Допив чай, судья Ди произнес:
– Теперь давайте подытожим, что мы имеем! Сначала убийство госпожи Пань. Теперь, когда история Пань Фэна о встреченных им якобы грабителях подтвердилась, я не сомневаюсь, что все рассказанное им – правда. Но чтобы быть до конца уверенными, подождем стражников из деревни Пяти Овнов, а потом освободим Паня. Я уверен, что он полностью невиновен. Мы должны сосредоточить все наши усилия, чтобы найти третьего человека, который убил госпожу Пань примерно между полуднем пятнадцатого и утром шестнадцатого этого месяца.
– Если убийца знал заранее, что Пань во второй половине дня уедет из города, значит, он хорошо знал супругов Пань. Е Тай может дать вам информацию о знакомых и друзьях этой семьи, ведь он был очень дружен с сестрой, – заметилТао Гань.
– Е Тая мы проверим в любом случае, —сказал судья. – То, что вы узнали о нем в игорном зале харчевни, говорит, что деятельность этого человека нужно изучить подробно. А о друзьях и знакомых семьи Пань я сам расспрошу Пань Фэна.
Теперь перейдем к исчезновению госпожи Ляо Леньфан. Друг Тао Ганя, торговец рисом, рассказал, что у нее было тайное свидание с молодым человеком в доме свиданий на рынке, недалеко от распивочной «Весенний ветерок». Очевидно, именно об этом доме упоминал зазывала. Несколькими днями позже какая-то женщина подходит к госпоже Ляо на том же самом месте, и она убегает с ней. Полагаю, эта женщина сказала ей, что ее ждет возлюбленный. О роли человека в капюшоне пока приходится лишь догадываться.
– Думаю, что это не был возлюбленный госпожи Ляо, – заметил Хун. – Торговец рисом описал того как худощавого молодого человека, а немой мальчик изобразил крупного, плотного человека!