Не говоря ни слова, он подошел к робоплану, забрался внутрь и уселся в одно из кресел. Дверь мгновенно захлопнулась. Прожектор погас. Летательный аппарат взвился в небо.
9
Госсейн смотрел на черную поверхность земли, постепенно теряющую очертания. Мир гигантских деревьев и высоких гор слился с ночной мглой. Робоплан без опознавательных знаков продолжал подниматься. Прошло минут пять, и постепенно они перешли в горизонтальный полет. Вспыхнул свет, и бесстрастный голос произнес:
— В течение последующих десяти минут вы можете задавать любые вопросы. Остальное я объясню перед самой посадкой.
Госсейну потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл сказанного. ЛЮБЫЕ вопросы. Это было настолько неожиданно, что сначала он растерялся. Правда, первый из них не вызывал сомнений.
— Кто ты?
— Агент Машины Игр.
Госсейн облегченно вздохнул.
— Значит, я говорю с Машиной?
— Только косвенно. Она способна получать сообщения с Венеры, но не может передавать на межпланетных волнах.
— Ты сам по себе?
— Я следую инструкциям.
Госсейн набрал полную грудь воздуха.
— Кто я такой?
Он ждал, затаив дыхание, чувствуя огромное напряжение во всем теле.
— Мне очень жаль, но вы теряете драгоценное время, — ответил робоплан. — Я не обладаю информацией о вашем прошлом и могу дать оценку лишь происходящим событиям.
Госсейн обессиленно откинулся на спинку кресла.
— Может, это знает Машина? — с надеждой в голосе спросил он.
— Все может быть, но лично мне ничего не известно.
— Но ведь я должен хоть что-то о себе знать! — в отчаянии воскликнул Госсейн. — Скажи мне хотя бы, почему я помню, как меня убили?
— Ваше тело, — сказал робоплан, — было обезображено до неузнаваемости и почти полностью сгорело. Но я понятия не имею, как получилось, что вы еще живы. Мистер Госсейн, я самым настойчивым образом рекомендую вам задавать вопросы, касающиеся положения дел на Венере. Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вкратце рассказал, что происходит перед неминуемым вторжением на эту планету?
— Но черт побери! — яростно вскричал Госсейн, и тут же оборвал себя, понимая, что спорить бессмысленно. — Да, — покорно ответил он. — Наверное, так будет лучше всего.
— Чтобы понять политическую ситуацию на Венере, — сказал голос, — вам придется попытаться представить себе практически идеальную общественную формацию. Здесь нет ни президента, ни Совета, ни правящего органа власти. Люди трудятся на добровольных началах, выбирая себе дело по душе, но не теряют при этом связи с остальными, чтобы необходимая работа выполнялась точно и в срок. Вы можете возразить: допустим, все захотят овладеть одной и той же специальностью. Этого не происходит. В каждом человеке сильно развито чувство ответственности перед обществом, и прежде чем предложить свои услуги, он тщательно проверяет, в какой именно области существует нехватка кадров.
Например, когда детектив умирает, уходит от дел или просто решает поменять профессию, он оповещает о своем намерении, а в случае смерти — объявляется конкурс. Если он жив, желающие занять его место собираются и обсуждают с ним и друг с другом свою квалификацию. Независимо ни от чего, победителем считается тот, за кого проголосует между собой большинство кандидатов.
В эту минуту Госсейн невольно отвлекся, подумав, что робоплан необычайно объективно оценивает жизнь на Венере, рисуя обнадеживающую прекрасную картину будущей цивилизации.
Голос продолжал:
— А сейчас попробуйте представить себе, что более половины соискателей, стремящихся стать детективами или судьями, — агенты заговорщиков. С помощью тщательно запланированных убийств они устранили наиболее опасных для себя людей и в настоящее время заняли ключевые позиции в детективных агентствах и судебных органах, фактически контролируя обе организации. Это произошло по прямым указаниям Прескотта, который, естественно, подозревается в…
Госсейн не выдержал:
— Одну минутку, — перебил он, сам не понимая, как очутился на ногах.
— Пожалуйста, Вы хотите сказать, что…
— Я хочу сказать, — ответил робоплан, — что вас поймают в любом случае. Теперь вы понимаете, почему мне пришлось поставить непроницаемый для волн экран, когда вы пытались позвонить во видеофону. С тех пор, как сюда прибыл Торсон, псевдодетективы добились разрешения на подслушивание разговоров всех подозрительных лиц. По мнению Торсона, таковыми являются и его собственные подчиненные. Так что не ждите помощи от Крэнга. Он должен показать себя строгим, энергичным и безжалостным командиром, если хочет сохранить свое положение.
У нас осталось совсем мало времени. Буду краток. Одно ваше существование, не говоря о загадочных потенциальных возможностях вашего мозга, заставило огромную военную машину временно притормозить, а ее генералов заняться лихорадочными поисками. Поэтому не думайте, что решение, которое я сейчас предложу, было принято с легкостью, хотя оно является единственно разумным.
Вы должны позволить захватить себя в плен, руководствуясь тем, что им жизненно важно выяснить, чем вы отличаетесь от других людей. По меньшей мере вас не тронут в течение нескольких дней, пока не проведут детального обследования вашей нервной системы.
А теперь — слушайте внимательно.
Через несколько минут мы опустимся в лесу перед домом Элдреда Крэнга. Сделайте вид, что ничего о нем не знаете, и расскажите об угрозе нуль-А миру. Притворяйтесь до последнего, но если почувствуете опасность, сами решайте, как поступить.
Робоплан накренился и резко пошел вниз.
— Итак, — сказал голос, — есть еще вопросы?
Госсейн попытался разобраться в обстановке, но мысли все время возвращались к нависшей над ним угрозе. Он прочно уселся в кресло. Пришла пора прояснить ситуацию.
— Никуда я не выйду, — твердо заявил он. — Я не самоубийца. Ведь никто не принял мер предосторожности и не позаботился о моей безопасности. Так?
— Верно, — признался голос. — Как только мы приземлимся, вы будете полностью предоставлены самому себе. Только напрасно вы недооцениваете возможностей человека, которого убили и который все еще жив.
— К черту, — хрипло ответил Госсейн. — Я остаюсь, и это — окончательное решение.
— У вас нет выбора, — спокойно ответил робоплан. — Если вы не выйдете по собственной воле, я наполню кабину газом. Не забывайте, что полученные вами инструкции рассчитаны на спасение вашей жизни, и вы куда больше рискуете, отказываясь им следовать. Машина тоже считает, что лучше сдаться заговорщикам добровольно, чем быть схваченным в ближайшее время. Пожалуйста, обдумайте мои слова, мистер Госсейн, и не торопитесь с выводами.
— Какой вообще смысл в том, чтобы я попал к ним в руки? — мрачно спросил Госсейн.
— Необходимо, — ответил голос, — чтобы они вблизи увидели человека, который умер у них на глазах.
Раздался толчок, робоплан покатился по траве и остановился.
— Выходите! — произнес голос. — Скорее! Я не могу оставаться здесь более минуты. Ну же!
Тон робота поразил Госсейна. И ему вовсе не хотелось отравиться неизвестным газом. У дверей он замешкался и повернул голову.
— Поспешите! — сказал робоплан. — Никто не должен догадаться, как вы здесь очутились. Дорога каждая секунда. Идите все время прямо, никуда не сворачивая.
Недовольно пожав плесами, Госсейн покорно ступил на землю. Мгновением позже он остался один на один с непроглядной тьмой чужой планеты.
— В течение последующих десяти минут вы можете задавать любые вопросы. Остальное я объясню перед самой посадкой.
Госсейну потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл сказанного. ЛЮБЫЕ вопросы. Это было настолько неожиданно, что сначала он растерялся. Правда, первый из них не вызывал сомнений.
— Кто ты?
— Агент Машины Игр.
Госсейн облегченно вздохнул.
— Значит, я говорю с Машиной?
— Только косвенно. Она способна получать сообщения с Венеры, но не может передавать на межпланетных волнах.
— Ты сам по себе?
— Я следую инструкциям.
Госсейн набрал полную грудь воздуха.
— Кто я такой?
Он ждал, затаив дыхание, чувствуя огромное напряжение во всем теле.
— Мне очень жаль, но вы теряете драгоценное время, — ответил робоплан. — Я не обладаю информацией о вашем прошлом и могу дать оценку лишь происходящим событиям.
Госсейн обессиленно откинулся на спинку кресла.
— Может, это знает Машина? — с надеждой в голосе спросил он.
— Все может быть, но лично мне ничего не известно.
— Но ведь я должен хоть что-то о себе знать! — в отчаянии воскликнул Госсейн. — Скажи мне хотя бы, почему я помню, как меня убили?
— Ваше тело, — сказал робоплан, — было обезображено до неузнаваемости и почти полностью сгорело. Но я понятия не имею, как получилось, что вы еще живы. Мистер Госсейн, я самым настойчивым образом рекомендую вам задавать вопросы, касающиеся положения дел на Венере. Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вкратце рассказал, что происходит перед неминуемым вторжением на эту планету?
— Но черт побери! — яростно вскричал Госсейн, и тут же оборвал себя, понимая, что спорить бессмысленно. — Да, — покорно ответил он. — Наверное, так будет лучше всего.
— Чтобы понять политическую ситуацию на Венере, — сказал голос, — вам придется попытаться представить себе практически идеальную общественную формацию. Здесь нет ни президента, ни Совета, ни правящего органа власти. Люди трудятся на добровольных началах, выбирая себе дело по душе, но не теряют при этом связи с остальными, чтобы необходимая работа выполнялась точно и в срок. Вы можете возразить: допустим, все захотят овладеть одной и той же специальностью. Этого не происходит. В каждом человеке сильно развито чувство ответственности перед обществом, и прежде чем предложить свои услуги, он тщательно проверяет, в какой именно области существует нехватка кадров.
Например, когда детектив умирает, уходит от дел или просто решает поменять профессию, он оповещает о своем намерении, а в случае смерти — объявляется конкурс. Если он жив, желающие занять его место собираются и обсуждают с ним и друг с другом свою квалификацию. Независимо ни от чего, победителем считается тот, за кого проголосует между собой большинство кандидатов.
В эту минуту Госсейн невольно отвлекся, подумав, что робоплан необычайно объективно оценивает жизнь на Венере, рисуя обнадеживающую прекрасную картину будущей цивилизации.
Голос продолжал:
— А сейчас попробуйте представить себе, что более половины соискателей, стремящихся стать детективами или судьями, — агенты заговорщиков. С помощью тщательно запланированных убийств они устранили наиболее опасных для себя людей и в настоящее время заняли ключевые позиции в детективных агентствах и судебных органах, фактически контролируя обе организации. Это произошло по прямым указаниям Прескотта, который, естественно, подозревается в…
Госсейн не выдержал:
— Одну минутку, — перебил он, сам не понимая, как очутился на ногах.
— Пожалуйста, Вы хотите сказать, что…
— Я хочу сказать, — ответил робоплан, — что вас поймают в любом случае. Теперь вы понимаете, почему мне пришлось поставить непроницаемый для волн экран, когда вы пытались позвонить во видеофону. С тех пор, как сюда прибыл Торсон, псевдодетективы добились разрешения на подслушивание разговоров всех подозрительных лиц. По мнению Торсона, таковыми являются и его собственные подчиненные. Так что не ждите помощи от Крэнга. Он должен показать себя строгим, энергичным и безжалостным командиром, если хочет сохранить свое положение.
У нас осталось совсем мало времени. Буду краток. Одно ваше существование, не говоря о загадочных потенциальных возможностях вашего мозга, заставило огромную военную машину временно притормозить, а ее генералов заняться лихорадочными поисками. Поэтому не думайте, что решение, которое я сейчас предложу, было принято с легкостью, хотя оно является единственно разумным.
Вы должны позволить захватить себя в плен, руководствуясь тем, что им жизненно важно выяснить, чем вы отличаетесь от других людей. По меньшей мере вас не тронут в течение нескольких дней, пока не проведут детального обследования вашей нервной системы.
А теперь — слушайте внимательно.
Через несколько минут мы опустимся в лесу перед домом Элдреда Крэнга. Сделайте вид, что ничего о нем не знаете, и расскажите об угрозе нуль-А миру. Притворяйтесь до последнего, но если почувствуете опасность, сами решайте, как поступить.
Робоплан накренился и резко пошел вниз.
— Итак, — сказал голос, — есть еще вопросы?
Госсейн попытался разобраться в обстановке, но мысли все время возвращались к нависшей над ним угрозе. Он прочно уселся в кресло. Пришла пора прояснить ситуацию.
— Никуда я не выйду, — твердо заявил он. — Я не самоубийца. Ведь никто не принял мер предосторожности и не позаботился о моей безопасности. Так?
— Верно, — признался голос. — Как только мы приземлимся, вы будете полностью предоставлены самому себе. Только напрасно вы недооцениваете возможностей человека, которого убили и который все еще жив.
— К черту, — хрипло ответил Госсейн. — Я остаюсь, и это — окончательное решение.
— У вас нет выбора, — спокойно ответил робоплан. — Если вы не выйдете по собственной воле, я наполню кабину газом. Не забывайте, что полученные вами инструкции рассчитаны на спасение вашей жизни, и вы куда больше рискуете, отказываясь им следовать. Машина тоже считает, что лучше сдаться заговорщикам добровольно, чем быть схваченным в ближайшее время. Пожалуйста, обдумайте мои слова, мистер Госсейн, и не торопитесь с выводами.
— Какой вообще смысл в том, чтобы я попал к ним в руки? — мрачно спросил Госсейн.
— Необходимо, — ответил голос, — чтобы они вблизи увидели человека, который умер у них на глазах.
Раздался толчок, робоплан покатился по траве и остановился.
— Выходите! — произнес голос. — Скорее! Я не могу оставаться здесь более минуты. Ну же!
Тон робота поразил Госсейна. И ему вовсе не хотелось отравиться неизвестным газом. У дверей он замешкался и повернул голову.
— Поспешите! — сказал робоплан. — Никто не должен догадаться, как вы здесь очутились. Дорога каждая секунда. Идите все время прямо, никуда не сворачивая.
Недовольно пожав плесами, Госсейн покорно ступил на землю. Мгновением позже он остался один на один с непроглядной тьмой чужой планеты.
10
Ночь была тиха и спокойна. Госсейн на ощупь пошел вперед, и ярдов через сто увидел огонек, забрезживший слева. Постепенно он становился все ярче, ярче. Вскоре легче стало различать землю и ближайшие стволы деревьев. Он с удивлением заметил, что источник света находится прямо в дереве, стоявшем на опушке леса.
Спрятавшись в тени высокого кустарника, Госсейн поднял голову и посмотрел вверх. Он еще раньше твердо решил следовать всем указаниям Машины, и сейчас молча стоял, ожидая увидеть на фоне окон силуэты людей. Напрасно. Вздохнув, Госсейн решительно вышел на освещенное пространство. Справа вырезанная прямо в стволе, широкая лестница вела на открытую террасу. Поднявшись по ступенькам, он очутился перед закрытой, причудливой формы дверью. Он громко постучал.
Примерно через минуту Госсейну пришло в голову, что свет просто могли забыть выключить. Он постучал еще раз, потом взялся за ручку. Дверь бесшумно отворилась в плохо освещенный коридор, тускло блестевший отполированными покрытыми лаком стенами, с естественными рисунками, красиво выделявшимися на матовом фоне и напоминавшими пламя старинных изделий красного дерева, хотя цветом больше походил на орех.
Госсейн быстро осмотрелся по сторонам, не решаясь войти. Не хватало только, чтобы его приняли за грабителя. Он постучал еще раз и, не получив ответа, пошел вперед, направляясь к ярко освещенному проему в дальнем конце коридора. Его взору открылась большая уютная гостиная. Странно было находиться в помещении, целиком расположенном внутри ствола дерева.
Теплый цвет полированных панелей казался здесь значительно светлее — видимо, для красоты интерьера использовали другой состав лака. Общий эффект комфорта и великолепия подчеркивала уютная мебель и ковер, размерами по меньшей мере девяносто на шестьдесят футов. Скорее всего свет проникал наружу из огромных фигурных окон, занимающих весь пролет стены. Гостиная служила своеобразным холлом для пяти комнат. Госсейн отправился на разведку. В кухне его поразило обилие кладовок и огромный холодильник. Каждая из спален имела свою ванную и черный ход, ведущий, к полному его изумлению, в необозримых размеров сад.
Когда он наконец закончил осмотр, стало совершенно очевидно, что Элдреда Крэнга нет дома. Он, конечно, вернется, но сейчас решение Гилберта Госсейна откладывалось на неопределенное время. С психологической точки зрения это было крайне неприятно, ведь теперь у него появилась возможность передумать. Любая неопределенность действует на нервы, изматывает, внушает сомнения, заставляет колебаться. Куда проще уговорить себя остаться на свободе и попытаться предупредить жителей Венеры о готовящемся вторжении.
Неожиданно он заметил еще одну небольшую дверь. Как и прочие, она оказалась незапертой, и сначала он ничего не увидел в царящей там темноте. Постепенно глаза его привыкли к полумраку, а яркий свет гостиной позволил рассмотреть длинный коридор, ведущий в какое-то подобие пещеры и теряющийся в неизведанных глубинах огромного ствола.
Он пожал плечами, зашел в одну из спален, разделся и принял ванну. Освежившись, но буквально засыпая на ходу, он улегся на чистые простыни. Вокруг стояла полная тишина. Мысли его вновь вернулись к загадке Гилберта Госсейна, убитого, но оставшегося в живых. Таким успехом трудно было похвастать и богам далекого прошлого. В старые романтические времена он бы не удивился, оказавшись заколдованным принцем, или важным правительственным агентом, или сыном богатого купца. Но в нуль-А Вселенной «особых» людей не существовало. Правда, одни считались богаче, другие — беднее, а агенты президента Харди с большой натяжкой могли называться правительственными. Но произошла переоценка ценностей. Все люди рождались равными и проходили курс нуль-А обучения, помогающий им развить способности своего мозга. На Земле не осталось ни королей, ни герцогов, ни суперменов, путешествующих инкогнито. КТО ЖЕ ТОГДА ОН САМ?
С этой мыслью Госсейн заснул.
Проснулся он, как от толчка. Дневной свет проникал в открытую дверь спальной. Он сел на кровати. Возможно ли, что Крэнг вернулся и не заметил в доме постороннего? Направившись в ванную, он начал шумно плескаться, насвистывая какую-то мелодию и чувствуя себя достаточно глупо. Любым способом он хотел дать знать о своем присутствии, совсем не желая, чтобы его пристрелили, как обычного вора.
Помывшись, он прошел на кухню, продолжая громко свистеть, и принялся грохотать ящиками кухонного шкафа, сковородками и кастрюлями. Перебрав содержимое холодильника, он изо всех сил хлопнул дверцей, а, накрывая на стол, уронил несколько тарелок.
Он с аппетитом позавтракал беконом, тостами, чаем и свежими венерианскими фруктами, но так и остался в одиночестве. Закончив уборку, Госсейн решил еще раз тщательно осмотреть все помещение. В спальных явно никто не ночевал. Он открыл загадочную дверь, ведущую в длинный коридор, но за ней было все так же темно. На какое-то мгновение он задумался, но в конце концов пришел к выводу, что сейчас не время заниматься исследованиями, и вернулся в гостиную, залитую дневным светом. За окном, прямо на террасе, простиралась зеленая лужайка, отведенная под аккуратно ухоженный сад, уходящий, по подсчетам Госсейна, футов на семьдесят в глубину ствола. Выглядел он просто сказочно. Невиданные кусты пестрели цветами, величиной чуть ли не с земное дерево, а яркие краски блестели настолько сильно, что лепестки, казалось, светились сами собой.
Для ботаников Венера, должно быть, являлась экспериментальным раем.
Но он недолго любовался красотами природы. Не находя себе места, Госсейн зашагал из угла в угол. Чем заняться, пока нет Крэнга? Он подошел к книжной полке. Некоторые заглавия заинтересовали его: «Аристотелева и не-Аристотелева история Венеры», «Эгоист не-Аристотелевой Венеры», «Машина и ее Создатели», «Детективы в Мире без Преступлений».
Сначала ему никак не удавалось сосредоточиться, в голову лезли всякие мысли. Но постепенно он успокоился и углубился в чтение. Во время обеда он положил книжку рядом с тарелкой. Ближе к вечеру Госсейну стало совсем уютно, и, перекусив толстым ломтем говяжьей вырезки из необъятных запасов холодильника, он принялся за историю Венеры. В ней говорилось о первом человеке, высадившемся на планету в конце двадцатого века, о кипящем аде атмосферы, усмиренной в первой четверти двадцать первого столетия; о том, как объединенное человечество вывело на орбиту метеориты из льда, перегнав из от Юпитера; и о том, как тысячу дней и ночей шел дождь.
Метеориты из льда были самыми разными по размеру: от десяти до ста кубических миль, и когда они медленно растаяли, поверхность Венеры забушевала океанами, а в ее атмосфере появился кислород. К 2081 году Институт Общей Семантики, тогда еще только начинавший пользоваться уважением, оценил огромный нуль-А потенциал щедрого мира. В это время завезенные на Венеру деревья и другие растения росли в сотни раз быстрее, чем на Земле. Метод Машины по отбору колонистов появился лет на сто позднее, и постепенно великий план стал приводиться в действие.
Статистические данные говорили о населении Венеры в году 2560-м: мужчин — 119000038, женщин — 12143280. «Может быть, именно это несоответствие, — невольно подумал Госсейн, — заставило Амелию выйти замуж за Прескотта?»
Он отправился спать, захватив в собой на ночь «Эгоиста не-Аристотелевой Венеры». В обращении к читателю, прямо на титульном листе, говорилось, что доктор психологии Лаурен Кэр будет практиковать на Земле, в городе Машины, с 2559 по 2564 г. Госсейн быстро просмотрел содержание и открыл страницу на главе под названием «физические травмы и их воздействия на „ego“. Один из абзацев бросился ему в глаза.
«Выявить психическую ненормальность или непомерно развитое „ego“ является практически невозможным после излечения пациента от последствий тяжелой травмы, происшедшей в результате несчастного случая, например, аварии, и повлекшей за собой физического уродство».
Госсейн задумался. Он и сам не знал, почему вдруг начал читать книгу с середины. По крайней мере прочитанное логично объясняло поведение небезызвестного мистера «X», которого явно проморгали психиатры, обязанные пристально наблюдать за последствиями травм подобного рода.
На следующее утро Госсейн проснулся в пустом доме. Он встал в постели в полном недоумении, и в конце концов решил, что подождет Крэнга еще сутки, а потом придумает, как себя обнаружить. Можно, например, куда-нибудь позвонить. К тому же неплохо исследовать загадочный коридор-тоннель.
День прошел без всяких приключений.
Всласть выспавшись, Госсейн быстро позавтракал и направился к видеофону. Он набрал номер дальней связи и стал ждать, не понимая, почему не додумался до этого раньше. На экране появилось лицо робота.
— С какой звездой вас соединить? — спросил бесстрастный голос.
У Госсейна пропал дар речи.
— Я передумал, — наконец выдавил он из себя и, повесив трубку, откинулся на спинку кресла, пытаясь унять дрожь в руках. Как он сразу не сообразил, что галактическая база на Венере не могла не иметь своей подстанции? «С какой ЗВЕЗДОЙ?» Эти люди понимали дальнюю связь слишком буквально!
Он внимательно посмотрел на панель видеофона и нажал кнопку с надписью «Местная». На экране вновь появился робот. В ответ на его просьбу бесстрастный голос произнес:
— Прошу прощения, но по этому аппарату я принимаю местные заказы только от мистера Крэнга.
Щелк!
Госсейн встал. В звенящий тишине он ясно слышал свое дыхание и биение сердца. В его мозгу продолжали звучать слова: «С какой звездой вас соединить?» Сколько времени потеряно даром! Как много можно было успеть! Но прежде всего — тоннель.
В одной из кладовых кухни он разыскал фонарик на атомных батарейках и через несколько минут уже стоял перед загадочной дверью, за которой царила непроглядная тьма. Какие тайны хранило дерево в одну восьмую мили обхватом и полмили высотой? По коридору с низким потолком Госсейн отправился в глубь ствола.
Спрятавшись в тени высокого кустарника, Госсейн поднял голову и посмотрел вверх. Он еще раньше твердо решил следовать всем указаниям Машины, и сейчас молча стоял, ожидая увидеть на фоне окон силуэты людей. Напрасно. Вздохнув, Госсейн решительно вышел на освещенное пространство. Справа вырезанная прямо в стволе, широкая лестница вела на открытую террасу. Поднявшись по ступенькам, он очутился перед закрытой, причудливой формы дверью. Он громко постучал.
Примерно через минуту Госсейну пришло в голову, что свет просто могли забыть выключить. Он постучал еще раз, потом взялся за ручку. Дверь бесшумно отворилась в плохо освещенный коридор, тускло блестевший отполированными покрытыми лаком стенами, с естественными рисунками, красиво выделявшимися на матовом фоне и напоминавшими пламя старинных изделий красного дерева, хотя цветом больше походил на орех.
Госсейн быстро осмотрелся по сторонам, не решаясь войти. Не хватало только, чтобы его приняли за грабителя. Он постучал еще раз и, не получив ответа, пошел вперед, направляясь к ярко освещенному проему в дальнем конце коридора. Его взору открылась большая уютная гостиная. Странно было находиться в помещении, целиком расположенном внутри ствола дерева.
Теплый цвет полированных панелей казался здесь значительно светлее — видимо, для красоты интерьера использовали другой состав лака. Общий эффект комфорта и великолепия подчеркивала уютная мебель и ковер, размерами по меньшей мере девяносто на шестьдесят футов. Скорее всего свет проникал наружу из огромных фигурных окон, занимающих весь пролет стены. Гостиная служила своеобразным холлом для пяти комнат. Госсейн отправился на разведку. В кухне его поразило обилие кладовок и огромный холодильник. Каждая из спален имела свою ванную и черный ход, ведущий, к полному его изумлению, в необозримых размеров сад.
Когда он наконец закончил осмотр, стало совершенно очевидно, что Элдреда Крэнга нет дома. Он, конечно, вернется, но сейчас решение Гилберта Госсейна откладывалось на неопределенное время. С психологической точки зрения это было крайне неприятно, ведь теперь у него появилась возможность передумать. Любая неопределенность действует на нервы, изматывает, внушает сомнения, заставляет колебаться. Куда проще уговорить себя остаться на свободе и попытаться предупредить жителей Венеры о готовящемся вторжении.
Неожиданно он заметил еще одну небольшую дверь. Как и прочие, она оказалась незапертой, и сначала он ничего не увидел в царящей там темноте. Постепенно глаза его привыкли к полумраку, а яркий свет гостиной позволил рассмотреть длинный коридор, ведущий в какое-то подобие пещеры и теряющийся в неизведанных глубинах огромного ствола.
Он пожал плечами, зашел в одну из спален, разделся и принял ванну. Освежившись, но буквально засыпая на ходу, он улегся на чистые простыни. Вокруг стояла полная тишина. Мысли его вновь вернулись к загадке Гилберта Госсейна, убитого, но оставшегося в живых. Таким успехом трудно было похвастать и богам далекого прошлого. В старые романтические времена он бы не удивился, оказавшись заколдованным принцем, или важным правительственным агентом, или сыном богатого купца. Но в нуль-А Вселенной «особых» людей не существовало. Правда, одни считались богаче, другие — беднее, а агенты президента Харди с большой натяжкой могли называться правительственными. Но произошла переоценка ценностей. Все люди рождались равными и проходили курс нуль-А обучения, помогающий им развить способности своего мозга. На Земле не осталось ни королей, ни герцогов, ни суперменов, путешествующих инкогнито. КТО ЖЕ ТОГДА ОН САМ?
С этой мыслью Госсейн заснул.
Проснулся он, как от толчка. Дневной свет проникал в открытую дверь спальной. Он сел на кровати. Возможно ли, что Крэнг вернулся и не заметил в доме постороннего? Направившись в ванную, он начал шумно плескаться, насвистывая какую-то мелодию и чувствуя себя достаточно глупо. Любым способом он хотел дать знать о своем присутствии, совсем не желая, чтобы его пристрелили, как обычного вора.
Помывшись, он прошел на кухню, продолжая громко свистеть, и принялся грохотать ящиками кухонного шкафа, сковородками и кастрюлями. Перебрав содержимое холодильника, он изо всех сил хлопнул дверцей, а, накрывая на стол, уронил несколько тарелок.
Он с аппетитом позавтракал беконом, тостами, чаем и свежими венерианскими фруктами, но так и остался в одиночестве. Закончив уборку, Госсейн решил еще раз тщательно осмотреть все помещение. В спальных явно никто не ночевал. Он открыл загадочную дверь, ведущую в длинный коридор, но за ней было все так же темно. На какое-то мгновение он задумался, но в конце концов пришел к выводу, что сейчас не время заниматься исследованиями, и вернулся в гостиную, залитую дневным светом. За окном, прямо на террасе, простиралась зеленая лужайка, отведенная под аккуратно ухоженный сад, уходящий, по подсчетам Госсейна, футов на семьдесят в глубину ствола. Выглядел он просто сказочно. Невиданные кусты пестрели цветами, величиной чуть ли не с земное дерево, а яркие краски блестели настолько сильно, что лепестки, казалось, светились сами собой.
Для ботаников Венера, должно быть, являлась экспериментальным раем.
Но он недолго любовался красотами природы. Не находя себе места, Госсейн зашагал из угла в угол. Чем заняться, пока нет Крэнга? Он подошел к книжной полке. Некоторые заглавия заинтересовали его: «Аристотелева и не-Аристотелева история Венеры», «Эгоист не-Аристотелевой Венеры», «Машина и ее Создатели», «Детективы в Мире без Преступлений».
Сначала ему никак не удавалось сосредоточиться, в голову лезли всякие мысли. Но постепенно он успокоился и углубился в чтение. Во время обеда он положил книжку рядом с тарелкой. Ближе к вечеру Госсейну стало совсем уютно, и, перекусив толстым ломтем говяжьей вырезки из необъятных запасов холодильника, он принялся за историю Венеры. В ней говорилось о первом человеке, высадившемся на планету в конце двадцатого века, о кипящем аде атмосферы, усмиренной в первой четверти двадцать первого столетия; о том, как объединенное человечество вывело на орбиту метеориты из льда, перегнав из от Юпитера; и о том, как тысячу дней и ночей шел дождь.
Метеориты из льда были самыми разными по размеру: от десяти до ста кубических миль, и когда они медленно растаяли, поверхность Венеры забушевала океанами, а в ее атмосфере появился кислород. К 2081 году Институт Общей Семантики, тогда еще только начинавший пользоваться уважением, оценил огромный нуль-А потенциал щедрого мира. В это время завезенные на Венеру деревья и другие растения росли в сотни раз быстрее, чем на Земле. Метод Машины по отбору колонистов появился лет на сто позднее, и постепенно великий план стал приводиться в действие.
Статистические данные говорили о населении Венеры в году 2560-м: мужчин — 119000038, женщин — 12143280. «Может быть, именно это несоответствие, — невольно подумал Госсейн, — заставило Амелию выйти замуж за Прескотта?»
Он отправился спать, захватив в собой на ночь «Эгоиста не-Аристотелевой Венеры». В обращении к читателю, прямо на титульном листе, говорилось, что доктор психологии Лаурен Кэр будет практиковать на Земле, в городе Машины, с 2559 по 2564 г. Госсейн быстро просмотрел содержание и открыл страницу на главе под названием «физические травмы и их воздействия на „ego“. Один из абзацев бросился ему в глаза.
«Выявить психическую ненормальность или непомерно развитое „ego“ является практически невозможным после излечения пациента от последствий тяжелой травмы, происшедшей в результате несчастного случая, например, аварии, и повлекшей за собой физического уродство».
Госсейн задумался. Он и сам не знал, почему вдруг начал читать книгу с середины. По крайней мере прочитанное логично объясняло поведение небезызвестного мистера «X», которого явно проморгали психиатры, обязанные пристально наблюдать за последствиями травм подобного рода.
На следующее утро Госсейн проснулся в пустом доме. Он встал в постели в полном недоумении, и в конце концов решил, что подождет Крэнга еще сутки, а потом придумает, как себя обнаружить. Можно, например, куда-нибудь позвонить. К тому же неплохо исследовать загадочный коридор-тоннель.
День прошел без всяких приключений.
Всласть выспавшись, Госсейн быстро позавтракал и направился к видеофону. Он набрал номер дальней связи и стал ждать, не понимая, почему не додумался до этого раньше. На экране появилось лицо робота.
— С какой звездой вас соединить? — спросил бесстрастный голос.
У Госсейна пропал дар речи.
— Я передумал, — наконец выдавил он из себя и, повесив трубку, откинулся на спинку кресла, пытаясь унять дрожь в руках. Как он сразу не сообразил, что галактическая база на Венере не могла не иметь своей подстанции? «С какой ЗВЕЗДОЙ?» Эти люди понимали дальнюю связь слишком буквально!
Он внимательно посмотрел на панель видеофона и нажал кнопку с надписью «Местная». На экране вновь появился робот. В ответ на его просьбу бесстрастный голос произнес:
— Прошу прощения, но по этому аппарату я принимаю местные заказы только от мистера Крэнга.
Щелк!
Госсейн встал. В звенящий тишине он ясно слышал свое дыхание и биение сердца. В его мозгу продолжали звучать слова: «С какой звездой вас соединить?» Сколько времени потеряно даром! Как много можно было успеть! Но прежде всего — тоннель.
В одной из кладовых кухни он разыскал фонарик на атомных батарейках и через несколько минут уже стоял перед загадочной дверью, за которой царила непроглядная тьма. Какие тайны хранило дерево в одну восьмую мили обхватом и полмили высотой? По коридору с низким потолком Госсейн отправился в глубь ствола.
11
Однообразие притупляло мысль. Тоннель стал поворачивать чаще, все явственней чувствовался наклон вниз. Не прошло и десяти минут, а он дважды разветвлялся. Покатые стены тускло блестели в луче фонаря. В течение следующего часа Госсейну встретились семь боковых коридоров, а тоннель разветвлялся еще трижды. Чтобы не заблудиться, он тщательно отмечал каждый поворот на самодельной карте в блокноте.
— Я спустился вниз на несколько сотен футов, — сказал он сам себе, — и скорей всего нахожусь под землей, а наверху — лес.
Он никогда раньше не задумывался над тем, какой корневой системой должны обладать могучие деревья Венеры. Мощные корни переплетались самым непонятным образом, и невозможно было разобраться, где начинается один и кончается другой. Он попытался пройти в ближайший боковой коридор. Древесина желто-лимонного цвета на ощупь казалась твердой, как сталь. И сколько он ни искал, ему нигде не удалось обнаружить выключатель, потайную дверь или другие признаки человеческой деятельности.
Госсейн начал нервничать. Чтобы разгадать загадку лабиринта, а он твердо решил это сделать, потребуется много времени. Он не взял с собой никакой еды, так что лучше потерять пару часов и вернуться, пока не поздно, чем ослабеть от голода.
На обратном пути он не испытал никаких затруднений. Нарезав толстые ломти ветчины, Госсейн приготовил сэндвичи и аккуратно уложил их в бумажный пакет. Потом сел за стол перекусить беконом с яйцами. Внезапно двери спален одновременно распахнулись, и в гостиную ворвались трос людей, вооруженных пистолетами. Они устремились вперед, как вытолкнутые тугой пружиной катапульты. Четвертый мужчина, высокий, мускулистый, с карими глазами, появился у входа и лениво прислонился к стене.
— Поднимите руки, Госсейн, — сказал он.
Неудобно вывернув голову, боясь пошевелиться, Госсейн сделал вывод, что Элдред Крэнг, галактический агент, венерианский детектив и тайный сторонник нуль-А методов обучения, наконец-то вернулся домой.
Как ни странно, он испытал облегчение. До тех пор, пока никто не знал об опасности, угрожающий человечеству, Гилберт Госсейн во что бы то ни стало должен жить. Он попытался представить себе появление Крэнга как первый шаг в осуществлении намеченного плана. Подняв руки вверх, он встал, с любопытством глядя вокруг, обдумывая, как проще приспособиться к ситуации и выполнить поручение Машины. По правде говоря, он понятия не имел, с чего начать свой рассказ.
Один из телохранителей подошел к столу, взял бумажный пакет и небрежно разломал его пополам. Хлеб и мясо покатились по скатерти, два сэндвича упали на пол. Человек молча улыбнулся. Ему было лет за тридцать, и его холеное лицо, широкие плечи и коренастая фигура оставляли неприятное впечатление. Он сделают шаг к Госсейну.
— Решил смыться? — в голосе его чувствовался легкий акцент. Он опять улыбнулся. И резко ударил Госсейна по щеке тыльной стороной ладони. Все так же бесстрастно он заметил: — Не вышло, да? — И вновь замахнулся.
— Хватит, Блейни, — послышался откуда-то слева голос Крэнга.
Человек послушно опустил руку. Но ему никак не удавалось справиться с выражение лица, и в его интонациях звучали страстные нотки.
— Но, мистер Крэнг, если бы он успел удрать и не позвонил на подстанцию? Кому бы пришло в голову искать его здесь? Наш босс…
— Молчать!
Блейни неохотно повиновался. Госсейн повернулся к Крэнгу.
— На вашем месте, — заметил он, — я не стал бы доверять Блейни после того, как ему исполнится сорок.
— Что-что? — невольно вырвалось у телохранителя. На лице его появилось изумленное выражение.
Крэнг вопросительно посмотрел на Госсейна.
— Любой психиатр, даже психолог, — сказал Госсейн, — с легкостью объяснит, почему у Блейни появилось желание меня ударить. Его нервная система начинает реагировать на то, что могло произойти, как если бы это произошло на самом деле. Заболевание чисто функциональное, но оно принимает формы, раздражающие больного. Постепенно от его храбрости не останется и следа. Садистские вспышки станут ширмой развивающейся трусости. К сорока годам он начнет жить в сплошном кошмаре, непрестанно думая, какой вред могли ему причинить те или иные стычки его юности. — Он пожал плечами. — Типичный пример личности, не обладающей нуль-А гармонией.
Серые глаза Блейни сверкнули, он перевел взгляд с Госсейна на Крэнга.
— Можно мне ударить его, мистер Крэнг? — хриплым голосом спросил он.
— Нет. Вам не все равно, что он думает?
Вид у Блейни был недовольный, и Госсейн ничего не добавил к сказанному, не желая накалять обстановку. Пришло время начать свой рассказ.
К его удивлению, они слушали внимательно. Когда Госсейн закончил говорить, Крэнг вынул из портсигара сигарету и закурил. Некоторое время он задумчиво затягивался, не произнося ни слова. Госсейн воспользовался паузой, чтобы как можно тщательнее изучить стоявшего перед ним человека.
Элдред Крэнг был худощав и невелик ростом. Его карие глаза казались желто-зелеными на свету. На лице с чуть смуглой, как у жителей Востока или Средиземноморья, кожей застыло слегка недоуменное выражение. Его манера держаться говорила о большой силе воли.
Итак, перед ним стоял человек, которого любила Патриция Харди. Госсейн попытался разобраться в своих чувствах и с удивлением подумал, что не испытывает к нему никакой неприязни. Он вспомнил слова робоплана, который ясно дал понять, что от Крэнга нечего ждать помощи. Его окружали заговорщики с Земли, за ним пристально наблюдало галактическое начальство. При Торсоне ему следовало быть особенно осторожным.
Долгое молчание неожиданно прервал громкий смех Крэнга.
— Знаете, — сказал он, — ведь я чуть было вам не поверил. Впрочем, сейчас не имеет значения, лжете вы или нет. Все равно мы решили созвать конференцию с вашим участием и обсудить возникшую проблему. С детскими играми покончено. Через час мы улетаем на Землю.
— На Землю! — повторил Госсейн.
Он печально улыбнулся. Со времени своего пребывания на Венере он успел сообщить об опасности, угрожающей Солнечной системе, только Амелии Прескотт. В лучшем случае она могла позвонить в детективное агентство, не зная, что организация находится в руках заговорщиков. Одно человеческое существо из двухсот миллионов. Крэнг снова заговорил.
— Блейни, — приказал он. — Введите Прескоттов.
Госсейн ничем не выдал своего изумления. С болью в душе он смотрел, как в гостиную вводят супружескую пару, в наручниках и с пластиковыми кляпами во рту. Амелия была явно потрясена и даже попыталась что-то сказать. Ее усилия оказалось тщетными, и она взглянула на Госсейна, безнадежно покачав головой.
Он почувствовал к ней жалость. Ее решение довериться мужу в надежде, что он останется верен нуль-А принципам, привело к печальному исходу. Прескотт предал ее. Амелии заткнули рот именно потому, что она не принадлежала к числу заговорщиков. В противном случае ей нетрудно было бы сыграть роль невинно пострадавшей, а они могли не бояться, что она заговорит.
Кляп во рту наверняка причинял ее супругу массу неудобств но, видимо, он считал, что игра стоит свеч. И в чем бы ни заключалась цель этого форса, Гилберт Госсейн должен делать вид, что всему верит, ведь они не подозревали, что он прекрасно знал, кто такой Прескотт. Небольшое преимущество, когда партнеры играют с тобой крапленой колодой карт.
— Я спустился вниз на несколько сотен футов, — сказал он сам себе, — и скорей всего нахожусь под землей, а наверху — лес.
Он никогда раньше не задумывался над тем, какой корневой системой должны обладать могучие деревья Венеры. Мощные корни переплетались самым непонятным образом, и невозможно было разобраться, где начинается один и кончается другой. Он попытался пройти в ближайший боковой коридор. Древесина желто-лимонного цвета на ощупь казалась твердой, как сталь. И сколько он ни искал, ему нигде не удалось обнаружить выключатель, потайную дверь или другие признаки человеческой деятельности.
Госсейн начал нервничать. Чтобы разгадать загадку лабиринта, а он твердо решил это сделать, потребуется много времени. Он не взял с собой никакой еды, так что лучше потерять пару часов и вернуться, пока не поздно, чем ослабеть от голода.
На обратном пути он не испытал никаких затруднений. Нарезав толстые ломти ветчины, Госсейн приготовил сэндвичи и аккуратно уложил их в бумажный пакет. Потом сел за стол перекусить беконом с яйцами. Внезапно двери спален одновременно распахнулись, и в гостиную ворвались трос людей, вооруженных пистолетами. Они устремились вперед, как вытолкнутые тугой пружиной катапульты. Четвертый мужчина, высокий, мускулистый, с карими глазами, появился у входа и лениво прислонился к стене.
— Поднимите руки, Госсейн, — сказал он.
Неудобно вывернув голову, боясь пошевелиться, Госсейн сделал вывод, что Элдред Крэнг, галактический агент, венерианский детектив и тайный сторонник нуль-А методов обучения, наконец-то вернулся домой.
Как ни странно, он испытал облегчение. До тех пор, пока никто не знал об опасности, угрожающий человечеству, Гилберт Госсейн во что бы то ни стало должен жить. Он попытался представить себе появление Крэнга как первый шаг в осуществлении намеченного плана. Подняв руки вверх, он встал, с любопытством глядя вокруг, обдумывая, как проще приспособиться к ситуации и выполнить поручение Машины. По правде говоря, он понятия не имел, с чего начать свой рассказ.
Один из телохранителей подошел к столу, взял бумажный пакет и небрежно разломал его пополам. Хлеб и мясо покатились по скатерти, два сэндвича упали на пол. Человек молча улыбнулся. Ему было лет за тридцать, и его холеное лицо, широкие плечи и коренастая фигура оставляли неприятное впечатление. Он сделают шаг к Госсейну.
— Решил смыться? — в голосе его чувствовался легкий акцент. Он опять улыбнулся. И резко ударил Госсейна по щеке тыльной стороной ладони. Все так же бесстрастно он заметил: — Не вышло, да? — И вновь замахнулся.
— Хватит, Блейни, — послышался откуда-то слева голос Крэнга.
Человек послушно опустил руку. Но ему никак не удавалось справиться с выражение лица, и в его интонациях звучали страстные нотки.
— Но, мистер Крэнг, если бы он успел удрать и не позвонил на подстанцию? Кому бы пришло в голову искать его здесь? Наш босс…
— Молчать!
Блейни неохотно повиновался. Госсейн повернулся к Крэнгу.
— На вашем месте, — заметил он, — я не стал бы доверять Блейни после того, как ему исполнится сорок.
— Что-что? — невольно вырвалось у телохранителя. На лице его появилось изумленное выражение.
Крэнг вопросительно посмотрел на Госсейна.
— Любой психиатр, даже психолог, — сказал Госсейн, — с легкостью объяснит, почему у Блейни появилось желание меня ударить. Его нервная система начинает реагировать на то, что могло произойти, как если бы это произошло на самом деле. Заболевание чисто функциональное, но оно принимает формы, раздражающие больного. Постепенно от его храбрости не останется и следа. Садистские вспышки станут ширмой развивающейся трусости. К сорока годам он начнет жить в сплошном кошмаре, непрестанно думая, какой вред могли ему причинить те или иные стычки его юности. — Он пожал плечами. — Типичный пример личности, не обладающей нуль-А гармонией.
Серые глаза Блейни сверкнули, он перевел взгляд с Госсейна на Крэнга.
— Можно мне ударить его, мистер Крэнг? — хриплым голосом спросил он.
— Нет. Вам не все равно, что он думает?
Вид у Блейни был недовольный, и Госсейн ничего не добавил к сказанному, не желая накалять обстановку. Пришло время начать свой рассказ.
К его удивлению, они слушали внимательно. Когда Госсейн закончил говорить, Крэнг вынул из портсигара сигарету и закурил. Некоторое время он задумчиво затягивался, не произнося ни слова. Госсейн воспользовался паузой, чтобы как можно тщательнее изучить стоявшего перед ним человека.
Элдред Крэнг был худощав и невелик ростом. Его карие глаза казались желто-зелеными на свету. На лице с чуть смуглой, как у жителей Востока или Средиземноморья, кожей застыло слегка недоуменное выражение. Его манера держаться говорила о большой силе воли.
Итак, перед ним стоял человек, которого любила Патриция Харди. Госсейн попытался разобраться в своих чувствах и с удивлением подумал, что не испытывает к нему никакой неприязни. Он вспомнил слова робоплана, который ясно дал понять, что от Крэнга нечего ждать помощи. Его окружали заговорщики с Земли, за ним пристально наблюдало галактическое начальство. При Торсоне ему следовало быть особенно осторожным.
Долгое молчание неожиданно прервал громкий смех Крэнга.
— Знаете, — сказал он, — ведь я чуть было вам не поверил. Впрочем, сейчас не имеет значения, лжете вы или нет. Все равно мы решили созвать конференцию с вашим участием и обсудить возникшую проблему. С детскими играми покончено. Через час мы улетаем на Землю.
— На Землю! — повторил Госсейн.
Он печально улыбнулся. Со времени своего пребывания на Венере он успел сообщить об опасности, угрожающей Солнечной системе, только Амелии Прескотт. В лучшем случае она могла позвонить в детективное агентство, не зная, что организация находится в руках заговорщиков. Одно человеческое существо из двухсот миллионов. Крэнг снова заговорил.
— Блейни, — приказал он. — Введите Прескоттов.
Госсейн ничем не выдал своего изумления. С болью в душе он смотрел, как в гостиную вводят супружескую пару, в наручниках и с пластиковыми кляпами во рту. Амелия была явно потрясена и даже попыталась что-то сказать. Ее усилия оказалось тщетными, и она взглянула на Госсейна, безнадежно покачав головой.
Он почувствовал к ней жалость. Ее решение довериться мужу в надежде, что он останется верен нуль-А принципам, привело к печальному исходу. Прескотт предал ее. Амелии заткнули рот именно потому, что она не принадлежала к числу заговорщиков. В противном случае ей нетрудно было бы сыграть роль невинно пострадавшей, а они могли не бояться, что она заговорит.
Кляп во рту наверняка причинял ее супругу массу неудобств но, видимо, он считал, что игра стоит свеч. И в чем бы ни заключалась цель этого форса, Гилберт Госсейн должен делать вид, что всему верит, ведь они не подозревали, что он прекрасно знал, кто такой Прескотт. Небольшое преимущество, когда партнеры играют с тобой крапленой колодой карт.
12
Черную пустоту необъятного космоса пронизывал звездолет. На его борту находились четыреста два мужчины и одна женщина. Крэнг сообщил об этом на вторые сутки полета.
— Мне приказано доставить вас на Землю любой ценой, — добавил он.
Госсейн промолчал. Он никак не мог понять Крэнга. Создавалось впечатление, что галактический агент ни в коем случае не желает рисковать своим высоким положением и готов идти на самые неприятные компромиссы, лишь бы оказаться вне подозрений. Правда, если в конечном итоге он намеревался использовать власть на благо развивающегося по нуль-А пути человечества, временные уступки заговорщикам имели смысл.
— Мне приказано доставить вас на Землю любой ценой, — добавил он.
Госсейн промолчал. Он никак не мог понять Крэнга. Создавалось впечатление, что галактический агент ни в коем случае не желает рисковать своим высоким положением и готов идти на самые неприятные компромиссы, лишь бы оказаться вне подозрений. Правда, если в конечном итоге он намеревался использовать власть на благо развивающегося по нуль-А пути человечества, временные уступки заговорщикам имели смысл.