Икстль с презрением выкинул эту проблему из головы. Люди лишь играли ему на руку, облегчая добычу гуул, в которых он так нуждался. Он стал внимательно отбирать жертвы. На примере человека, которого он нечаянно убил, икстль обнаружил, что для его целей вполне подходят желудок и кишечный тракт. Поэтому в его список автоматически входили мужчины с большим животом. Произведя предварительный осмотр, он ринулся вперед. Прежде чем к нему успели повернуть луч вибратора, он исчез со скорчившимся, извивающимся телом. Было совсем просто перестроить его атомную структуру в момент, когда они проходили потолок, так, чтобы уменьшилась сила падения на пол нижнего этажа. Он быстро растворился и в этой преграде, а затем и в следующем перекрытии. Он полуупал, полуприземлился в громадном трюме корабля. Икстль торопился, но при этом соблюдал осторожность, чтобы не повредить человеческое тело.
Трюм был ему хорошо знаком, и он уверенно ступал по его полу своими длинными ступнями. Во время первого осмотра корабля он быстро, но тщательно изучил это место. И, похищая Ван Гроссена, он уже имел его на примете. Сейчас он уверенно ориентировался в полуосвещенном помещении, направляясь к дальней стене, где огромные закрытые ящики высились грудой до самого потолка. Пройдя сквозь них, или вокруг них, как его больше устраивало, он очутился в огромной трубе. Диаметр ее был достаточно большим, чтобы он мог в ней стоять. Это была часть тянувшейся на много миль системы кондиционирования воздуха.
Для обычного зрения его тайник явился бы светонепроницаемым, но для его инфракрасночувствительного зрения освещение было вполне достаточным. Он увидел тело Ван Гроссена и положил рядом с ним свою новую жертву. Потом, чрезвычайно осторожно, он запустил одну из проволокообразных рук в собственную грудь, вытащил драгоценное яйцо и поместил его в желудок человека.
Человек все еще сопротивлялся, но икстль спокойно ждал того, что должно было произойти дальше. Тело человека начало медленно отвердевать. Мускулы становились все более неподвижными. Человек в ужасе крикнул и дернулся, очевидно осознав, что его парализует, но ничего не мог поделать. Икстль безжалостно держал его распростертым до тех пор, пока не закончилась химическая реакция. Теперь человек лежал неподвижно, с окаменевшими мышцами. Глаза его были открыты и пристально глядели в одну точку, на лице блестели капельки пота.
За несколько часов зародыши должны были созреть в желудках двух людей. Крошечные дубликаты его самого должны были быстро развиться до взрослого состояния. Удовлетворенный, икстль покинул трюм и направился наверх. Он нуждался в других инкубаторах для своих яиц, в других гуулах.
Устроив новое похищение, он включил в нужный ему процесс третьего пленника. К этому времени люди уже работали на пятом этаже. Коридор был объят пламенем и волнами жара. Запах был адский. Даже холодильные установки, расставленные повсюду, не могли справиться с перегретым воздухом. Люди обливались потом даже под скафандрами. Больные от жары, ослепленные резким блеском, они действовали почти механически.
Человек, работавший рядом с Гросвенфом, прохрипел:
— А вот и она…
Гросвенф посмотрел в указанном направлении и непроизвольно замер. Машина, катившаяся перед ним своим ходом, была невелика. Шарообразная масса была заключена в оболочку из вольфрамированного карбида и с отходившим от шара носиком. Функциональная структура была насажена на общее основание, которое, в свою очередь, покоилось на четырех резиновых колесиках.
Все, находящиеся вокруг Гросвенфа, бросили работу. С побледневшими лицами они смотрели на механическое чудовище. Один из людей быстро подошел к Гросвенфу и сердито закричал:
— Черт бы тебя подрал, Грос! Это все ты. Если она или другая из этих штуковин начнет по-серьезному меня облучать, то я бы сперва хотел вмять нос одной из них.
— Я тоже буду здесь, — твердо заявил Гросвенф. — Если погибнешь ты, то и я с тобой.
Эти слова немного утишили гнев человека, но в его тоне и жестах все еще ощущалась сдерживаемая ярость, когда он проговорил:
— Делать приманку из живых людей! Неужели нельзя было придумать что-нибудь получше?!
— У нас имеется еще один, совсем легкий, выход.
— Какой?
— Самоубийство! — совершенно серьезно сказал Гросвенф.
Человек ошеломленно посмотрел на него и отошел, бормоча что-то насчет грубых шуток и слабоумных шутников. Гросвенф печально улыбнулся и вернулся к работе. Почти сразу он отметил, что люди потеряли к ней всякий интерес: поведение одного оказало воздействие на остальных.
Они были охвачены напряжением. Каждый по своему, люди реагировали на страх смерти. Ни один из них не мог оставаться равнодушным, ибо желание выжить было частью центральной нервной системы. Человек высокотренированный, подобно капитану Личу, мог внешне оставаться спокойным, но за невозмутимой маской все равно должно было биться скрытое напряжение. Люди же, подобные Эллиоту Гросвенфу, должны были быть мрачны, но полны решимости, убежденные в необходимости действий и готовые принять свой жребий.
— Внимание всему персоналу!
Вместе с остальными Гросвенф подскочил при звуках голоса, несшегося из ближайшего коммуникатора. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он осознал, что голос принадлежит командиру корабля.
Капитан Лич продолжал:
— Все газометы находятся сейчас на этажах семь, восемь и девять. Вы будете рады узнать, что я с моими офицерами обсудил все возможные варианты опасности. И мы отдаем следующее распоряжение: когда увидите чудовище, не озирайтесь! Немедленно кидайтесь на пол. Всем орудийным командам прямо сейчас установить прицел на 0:1,5. Это дает вам защитное пространство в полтора фута. Такая мера не защитит вас от вторичной радиации, но, думаю, мы можем честно сказать, что если вы вовремя броситесь на пол, то доктор Эгарт и его персонал, расположившиеся в аппаратной, спасут ваши жизни. В заключение, — теперь голос капитана казался менее напряженным, ведь его главная миссия была выполнена, — позвольте мне уверить всех рядовых членов команды в том, что никаких привилегий не существует. За исключением доктора и трех больных каждый подвергается той же опасности, что и вы. Я и мои офицеры рассредоточились по различным группам. Директор Мортон находится на седьмом этаже, мистер Гросвенф, автор этого проекта — на девятом и так далее. Желаю удачи, джентльмены!
Несколько мгновений все молчали, потом командир одного из орудий добродушно сказал:
— Так, парни! Мы закончили все приготовления. Если успеете шлепнуться на пол ничком — будете в безопасности.
— Спасибо, друзья, — отозвался Гросвенф.
После этого напряжение мгновенно спало. Служащий из математико-биологического отдела попросил:
— Подмажь его еще немного приятными словечками, Эл.
— Я всегда любил военных, — сказал другой. Его хриплый голос был достаточно громким, чтобы его услышала вся команда орудия. — Вот только попридержать бы его лишнюю секунду!
Гросвенф едва все это слышал.
«Появится цель, — думал он, — и ни одна группа не узнает, когда придет момент опасности для другой. При мгновенном „выстреле“ — изменении формы критической массы, при которой небольшой реактор развивает без взрыва колоссальную энергию, — из дула вырвется трассирующий свет. На своем пути он распространит невидимую радиацию. Когда все будет кончено, выжившие известят по личному коммуникатору капитана Лича, чтобы командир проинструктировал другие группы».
— Мистер Гросвенф!
При резком звуке голоса Гросвенф инстинктивно нырнул на пол, узнав голос капитана Лича, он сразу же вскочил.
Другие тоже поднимались на ноги. Один из них хмуро пробормотал:
— Это нечестно, черт побери!
Гросвенф подошел к коммуникатору и, пристально глядя вдоль коридора, сказал:
— Слушаю, капитан!
— Спуститесь немедленно на седьмой этаж, центральный коридор. Встреча в девять ноль-ноль.
— Да, сэр!
Гросвенф отправился в путь с чувством страха. В голосе капитана прозвучала какая-то страшная нотка. Что-то было не так…
Зрелище, которое он увидел, было кошмарным. Уже подходя к месту происшествия, он обнаружил, что одна из атомных пушек лежит на боку. Возле нее мертвые, обгоревшие до неузнаваемости, лежали останки трех или четырех военных — орудийная команда. Неподалеку от них без сознания, но все еще дергающийся и извивающийся, валялся четвертый. Все четверо явно были поражены зарядом вибратора.
Поодаль, мертвые или без сознания, лежали человек двадцать, и среди них директор Мортон.
Санитары в защитных костюмах подбирали трупы и раненных и относили их на тележку. Спасательные работы, вероятно, уже велись несколько минут, так что, возможно, некоторое количество людей уже было отправлено в аппаратную, где находился доктор Эгарт с помощниками. Гросвенф остановился у барьера, установленного у поворота коридора. Там находился капитан Лич. Командир был бледен, но спокоен. Он ввел Гросвенфа в курс событий.
— Снова появился икстль… Молодой техник, — капитан Лич не назвал его, — забыл в панике о том, что ради безопасности следует кинуться на пол. Когда дуло пушки неумолимо направилось на него, истеричный юнец выстрелил в команду из вибратора, оглушив их всех. Очевидно, они немного промедлили, обнаружив техника на линии огня. В следующее мгновение каждый член команды внес свою лепту в происшедшую катастрофу. Трое из них упали, инстинктивно ухватившись за пушку, и перевернули ее. Она откатилась от них, таща за собой четвертого. Беда заключалась в том, что он держал палец на активаторе и нажал его в какую-то долю секунды. При этом его товарищи оказались прямо на линии огня. Умерли они мгновенно, а пушка продолжала падать на пол, распыляя стену. Мортон и его группа попали в зону вторичной радиации. Сейчас рано говорить о том, насколько серьезно они пострадали, но в среднем им предстоит провести в постели не меньше года. А некоторые могут и умереть. Мы действовали слишком медленно, — заключил капитан Лич. — Вероятно, это произошло через несколько секунд после того, как я передал свои распоряжения и за минуту до того, как услышавший падение пушки соизволил заглянуть за угол. — Он тяжело вздохнул. — Даже в наихудшем варианте я не ожидал гибели целой группы.
Гросвенф промолчал. Так вот почему капитан Лич хотел разоружить ученых. В кризисном состоянии человеку свойственно защищать свою жизнь. Подобно глупому животному, он слепо борется до конца и не может удержаться от применения оружия. Гросвенф старался не думать о Мортоне, понимавшем, что ученые будут сопротивляться разоружению, и предложившем вариант, при котором использование атомной энергии станет для них приемлемым.
— Зачем вы меня вызвали? — жестко осведомился Эллиот.
— Я считаю, что случившееся несчастье может повлиять на выполнение нашего плана. А вы как думаете?
— Эффект неожиданности пропал, — неохотно кивнул Гросвенф.
— Он приходил, вероятно не подозревая, что его ждет, но теперь будет настороже.
Гросвенф представил себе картину того, как алое чудище высовывает голову из стены, осматривает коридор, а потом, мгновенно выпрыгивая позади пушки, хватает одного из команды. Единственная предосторожность могла заключаться в том, чтобы поставить второе орудие для прикрытия первого. Но это было невыполнимо — на всем корабле имелось только сорок одно орудие.
— Он забрал кого-то? — спросил он после раздумий.
— Нет, — буркнул капитан Лич.
Гросвенф снова умолк. Подобно всем остальным, он мог лишь догадываться о том, для чего нужны существу живые люди. Одна из этих догадок была основана на теории Кориты о том, что существо находится на крестьянской стадии и ощущает острую потребность в воспроизведении себе подобных. Такое предположение влекло за собой чудовищные последствия, при которых нужды существа могли подтолкнуть его на захват все большего количества людей.
— Насколько я понимаю, он опять наверху, — предположил капитан Лич. — Моя идея заключается в том, что нам следует оставить пушки там, где они находятся, и закончить энергизацию трех этажей. С седьмым покончено, девятый почти готов, так что мы с успехом можем перейти на восьмой. Это даст нам три этажа подряд. Для того чтобы сделать наш план более эффективным, следует подумать вот о чем: после Ван Гроссена существо поймало еще трех человек, и в каждом случае его видели в таких местах, которые мы называем направленными вниз. Я предлагаю, чтобы, энергизировав все три этажа, мы поднялись бы на девятый и там ждали его. Когда он схватит одного из нас, мы в нужный момент включаем рубильник и создаем в полах силовое поле. Это сделает мистер Пеннос. Существо ринется к восьмому этажу и обнаружит его энергизированным. Если чудовище попытается пройти сквозь него, то увидит, что и седьмой этаж тоже энергизирован. Если оно ринется наверх, то найдет девятый этаж в том же состоянии. В любом случае мы вынудим его войти в контакт с двумя энергизированными этажами. — Командир помолчал, внимательно взглянул на некзиалиста и сказал: — Я знаю, вы считаете, что контакт с одним лишь этажом его не убьет. Относительно двух вы не были так уверены, — он замолчал и вопросительно посмотрел на Гросвенфа.
Гросвенф ответил ему после минутного раздумья.
— Я принимаю ваше предложение. Конечно, мы можем только догадываться о том, как отреагирует существо. Может, оно будет приятно удивлено.
Сам он не верил в успех этого плана. Но имелся другой фактор в решающей все и развивающейся ситуации: убеждения и надежда человека. Лишь действительное событие способно изменить сознание людей. Когда их убеждения скорректированы реальной действительностью, тогда и только тогда они будут эмоционально готовы к принятию действенных решений.
Гросвенфу казалось, что он медленно, но уверенно постигает искусство влияния на людей. Недостаточно владеть знаниями и информацией, недостаточно быть правым. Человек должен быть последовательным и уметь убеждать. Иногда такой процесс мог занять больше времени, чем это позволяет безопасность. Иногда он не может быть выполнен вообще. И тогда гибнут цивилизации, проигрываются битвы и разрушаются корабли, потому что человеку или группе людей, несущих идеи спасения, не удается пробиться сквозь давно и ритуально устоявшуюся убежденность остальных.
Если только он сможет помочь, то здесь такого произойти не должно.
— Мы можем оставить атомные нагреватели на месте, пока не закончим энергизацию этажей, — заговорил капитан Лич. — Затем нам придется их убрать. Энергизация повлечет за собой соответствующую реакцию даже без открытия носика. Они взорвутся.
Таким образом, он деликатно исключил план Гросвенфа из борьбы.
Трюм был ему хорошо знаком, и он уверенно ступал по его полу своими длинными ступнями. Во время первого осмотра корабля он быстро, но тщательно изучил это место. И, похищая Ван Гроссена, он уже имел его на примете. Сейчас он уверенно ориентировался в полуосвещенном помещении, направляясь к дальней стене, где огромные закрытые ящики высились грудой до самого потолка. Пройдя сквозь них, или вокруг них, как его больше устраивало, он очутился в огромной трубе. Диаметр ее был достаточно большим, чтобы он мог в ней стоять. Это была часть тянувшейся на много миль системы кондиционирования воздуха.
Для обычного зрения его тайник явился бы светонепроницаемым, но для его инфракрасночувствительного зрения освещение было вполне достаточным. Он увидел тело Ван Гроссена и положил рядом с ним свою новую жертву. Потом, чрезвычайно осторожно, он запустил одну из проволокообразных рук в собственную грудь, вытащил драгоценное яйцо и поместил его в желудок человека.
Человек все еще сопротивлялся, но икстль спокойно ждал того, что должно было произойти дальше. Тело человека начало медленно отвердевать. Мускулы становились все более неподвижными. Человек в ужасе крикнул и дернулся, очевидно осознав, что его парализует, но ничего не мог поделать. Икстль безжалостно держал его распростертым до тех пор, пока не закончилась химическая реакция. Теперь человек лежал неподвижно, с окаменевшими мышцами. Глаза его были открыты и пристально глядели в одну точку, на лице блестели капельки пота.
За несколько часов зародыши должны были созреть в желудках двух людей. Крошечные дубликаты его самого должны были быстро развиться до взрослого состояния. Удовлетворенный, икстль покинул трюм и направился наверх. Он нуждался в других инкубаторах для своих яиц, в других гуулах.
Устроив новое похищение, он включил в нужный ему процесс третьего пленника. К этому времени люди уже работали на пятом этаже. Коридор был объят пламенем и волнами жара. Запах был адский. Даже холодильные установки, расставленные повсюду, не могли справиться с перегретым воздухом. Люди обливались потом даже под скафандрами. Больные от жары, ослепленные резким блеском, они действовали почти механически.
Человек, работавший рядом с Гросвенфом, прохрипел:
— А вот и она…
Гросвенф посмотрел в указанном направлении и непроизвольно замер. Машина, катившаяся перед ним своим ходом, была невелика. Шарообразная масса была заключена в оболочку из вольфрамированного карбида и с отходившим от шара носиком. Функциональная структура была насажена на общее основание, которое, в свою очередь, покоилось на четырех резиновых колесиках.
Все, находящиеся вокруг Гросвенфа, бросили работу. С побледневшими лицами они смотрели на механическое чудовище. Один из людей быстро подошел к Гросвенфу и сердито закричал:
— Черт бы тебя подрал, Грос! Это все ты. Если она или другая из этих штуковин начнет по-серьезному меня облучать, то я бы сперва хотел вмять нос одной из них.
— Я тоже буду здесь, — твердо заявил Гросвенф. — Если погибнешь ты, то и я с тобой.
Эти слова немного утишили гнев человека, но в его тоне и жестах все еще ощущалась сдерживаемая ярость, когда он проговорил:
— Делать приманку из живых людей! Неужели нельзя было придумать что-нибудь получше?!
— У нас имеется еще один, совсем легкий, выход.
— Какой?
— Самоубийство! — совершенно серьезно сказал Гросвенф.
Человек ошеломленно посмотрел на него и отошел, бормоча что-то насчет грубых шуток и слабоумных шутников. Гросвенф печально улыбнулся и вернулся к работе. Почти сразу он отметил, что люди потеряли к ней всякий интерес: поведение одного оказало воздействие на остальных.
Они были охвачены напряжением. Каждый по своему, люди реагировали на страх смерти. Ни один из них не мог оставаться равнодушным, ибо желание выжить было частью центральной нервной системы. Человек высокотренированный, подобно капитану Личу, мог внешне оставаться спокойным, но за невозмутимой маской все равно должно было биться скрытое напряжение. Люди же, подобные Эллиоту Гросвенфу, должны были быть мрачны, но полны решимости, убежденные в необходимости действий и готовые принять свой жребий.
— Внимание всему персоналу!
Вместе с остальными Гросвенф подскочил при звуках голоса, несшегося из ближайшего коммуникатора. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он осознал, что голос принадлежит командиру корабля.
Капитан Лич продолжал:
— Все газометы находятся сейчас на этажах семь, восемь и девять. Вы будете рады узнать, что я с моими офицерами обсудил все возможные варианты опасности. И мы отдаем следующее распоряжение: когда увидите чудовище, не озирайтесь! Немедленно кидайтесь на пол. Всем орудийным командам прямо сейчас установить прицел на 0:1,5. Это дает вам защитное пространство в полтора фута. Такая мера не защитит вас от вторичной радиации, но, думаю, мы можем честно сказать, что если вы вовремя броситесь на пол, то доктор Эгарт и его персонал, расположившиеся в аппаратной, спасут ваши жизни. В заключение, — теперь голос капитана казался менее напряженным, ведь его главная миссия была выполнена, — позвольте мне уверить всех рядовых членов команды в том, что никаких привилегий не существует. За исключением доктора и трех больных каждый подвергается той же опасности, что и вы. Я и мои офицеры рассредоточились по различным группам. Директор Мортон находится на седьмом этаже, мистер Гросвенф, автор этого проекта — на девятом и так далее. Желаю удачи, джентльмены!
Несколько мгновений все молчали, потом командир одного из орудий добродушно сказал:
— Так, парни! Мы закончили все приготовления. Если успеете шлепнуться на пол ничком — будете в безопасности.
— Спасибо, друзья, — отозвался Гросвенф.
После этого напряжение мгновенно спало. Служащий из математико-биологического отдела попросил:
— Подмажь его еще немного приятными словечками, Эл.
— Я всегда любил военных, — сказал другой. Его хриплый голос был достаточно громким, чтобы его услышала вся команда орудия. — Вот только попридержать бы его лишнюю секунду!
Гросвенф едва все это слышал.
«Появится цель, — думал он, — и ни одна группа не узнает, когда придет момент опасности для другой. При мгновенном „выстреле“ — изменении формы критической массы, при которой небольшой реактор развивает без взрыва колоссальную энергию, — из дула вырвется трассирующий свет. На своем пути он распространит невидимую радиацию. Когда все будет кончено, выжившие известят по личному коммуникатору капитана Лича, чтобы командир проинструктировал другие группы».
— Мистер Гросвенф!
При резком звуке голоса Гросвенф инстинктивно нырнул на пол, узнав голос капитана Лича, он сразу же вскочил.
Другие тоже поднимались на ноги. Один из них хмуро пробормотал:
— Это нечестно, черт побери!
Гросвенф подошел к коммуникатору и, пристально глядя вдоль коридора, сказал:
— Слушаю, капитан!
— Спуститесь немедленно на седьмой этаж, центральный коридор. Встреча в девять ноль-ноль.
— Да, сэр!
Гросвенф отправился в путь с чувством страха. В голосе капитана прозвучала какая-то страшная нотка. Что-то было не так…
Зрелище, которое он увидел, было кошмарным. Уже подходя к месту происшествия, он обнаружил, что одна из атомных пушек лежит на боку. Возле нее мертвые, обгоревшие до неузнаваемости, лежали останки трех или четырех военных — орудийная команда. Неподалеку от них без сознания, но все еще дергающийся и извивающийся, валялся четвертый. Все четверо явно были поражены зарядом вибратора.
Поодаль, мертвые или без сознания, лежали человек двадцать, и среди них директор Мортон.
Санитары в защитных костюмах подбирали трупы и раненных и относили их на тележку. Спасательные работы, вероятно, уже велись несколько минут, так что, возможно, некоторое количество людей уже было отправлено в аппаратную, где находился доктор Эгарт с помощниками. Гросвенф остановился у барьера, установленного у поворота коридора. Там находился капитан Лич. Командир был бледен, но спокоен. Он ввел Гросвенфа в курс событий.
— Снова появился икстль… Молодой техник, — капитан Лич не назвал его, — забыл в панике о том, что ради безопасности следует кинуться на пол. Когда дуло пушки неумолимо направилось на него, истеричный юнец выстрелил в команду из вибратора, оглушив их всех. Очевидно, они немного промедлили, обнаружив техника на линии огня. В следующее мгновение каждый член команды внес свою лепту в происшедшую катастрофу. Трое из них упали, инстинктивно ухватившись за пушку, и перевернули ее. Она откатилась от них, таща за собой четвертого. Беда заключалась в том, что он держал палец на активаторе и нажал его в какую-то долю секунды. При этом его товарищи оказались прямо на линии огня. Умерли они мгновенно, а пушка продолжала падать на пол, распыляя стену. Мортон и его группа попали в зону вторичной радиации. Сейчас рано говорить о том, насколько серьезно они пострадали, но в среднем им предстоит провести в постели не меньше года. А некоторые могут и умереть. Мы действовали слишком медленно, — заключил капитан Лич. — Вероятно, это произошло через несколько секунд после того, как я передал свои распоряжения и за минуту до того, как услышавший падение пушки соизволил заглянуть за угол. — Он тяжело вздохнул. — Даже в наихудшем варианте я не ожидал гибели целой группы.
Гросвенф промолчал. Так вот почему капитан Лич хотел разоружить ученых. В кризисном состоянии человеку свойственно защищать свою жизнь. Подобно глупому животному, он слепо борется до конца и не может удержаться от применения оружия. Гросвенф старался не думать о Мортоне, понимавшем, что ученые будут сопротивляться разоружению, и предложившем вариант, при котором использование атомной энергии станет для них приемлемым.
— Зачем вы меня вызвали? — жестко осведомился Эллиот.
— Я считаю, что случившееся несчастье может повлиять на выполнение нашего плана. А вы как думаете?
— Эффект неожиданности пропал, — неохотно кивнул Гросвенф.
— Он приходил, вероятно не подозревая, что его ждет, но теперь будет настороже.
Гросвенф представил себе картину того, как алое чудище высовывает голову из стены, осматривает коридор, а потом, мгновенно выпрыгивая позади пушки, хватает одного из команды. Единственная предосторожность могла заключаться в том, чтобы поставить второе орудие для прикрытия первого. Но это было невыполнимо — на всем корабле имелось только сорок одно орудие.
— Он забрал кого-то? — спросил он после раздумий.
— Нет, — буркнул капитан Лич.
Гросвенф снова умолк. Подобно всем остальным, он мог лишь догадываться о том, для чего нужны существу живые люди. Одна из этих догадок была основана на теории Кориты о том, что существо находится на крестьянской стадии и ощущает острую потребность в воспроизведении себе подобных. Такое предположение влекло за собой чудовищные последствия, при которых нужды существа могли подтолкнуть его на захват все большего количества людей.
— Насколько я понимаю, он опять наверху, — предположил капитан Лич. — Моя идея заключается в том, что нам следует оставить пушки там, где они находятся, и закончить энергизацию трех этажей. С седьмым покончено, девятый почти готов, так что мы с успехом можем перейти на восьмой. Это даст нам три этажа подряд. Для того чтобы сделать наш план более эффективным, следует подумать вот о чем: после Ван Гроссена существо поймало еще трех человек, и в каждом случае его видели в таких местах, которые мы называем направленными вниз. Я предлагаю, чтобы, энергизировав все три этажа, мы поднялись бы на девятый и там ждали его. Когда он схватит одного из нас, мы в нужный момент включаем рубильник и создаем в полах силовое поле. Это сделает мистер Пеннос. Существо ринется к восьмому этажу и обнаружит его энергизированным. Если чудовище попытается пройти сквозь него, то увидит, что и седьмой этаж тоже энергизирован. Если оно ринется наверх, то найдет девятый этаж в том же состоянии. В любом случае мы вынудим его войти в контакт с двумя энергизированными этажами. — Командир помолчал, внимательно взглянул на некзиалиста и сказал: — Я знаю, вы считаете, что контакт с одним лишь этажом его не убьет. Относительно двух вы не были так уверены, — он замолчал и вопросительно посмотрел на Гросвенфа.
Гросвенф ответил ему после минутного раздумья.
— Я принимаю ваше предложение. Конечно, мы можем только догадываться о том, как отреагирует существо. Может, оно будет приятно удивлено.
Сам он не верил в успех этого плана. Но имелся другой фактор в решающей все и развивающейся ситуации: убеждения и надежда человека. Лишь действительное событие способно изменить сознание людей. Когда их убеждения скорректированы реальной действительностью, тогда и только тогда они будут эмоционально готовы к принятию действенных решений.
Гросвенфу казалось, что он медленно, но уверенно постигает искусство влияния на людей. Недостаточно владеть знаниями и информацией, недостаточно быть правым. Человек должен быть последовательным и уметь убеждать. Иногда такой процесс мог занять больше времени, чем это позволяет безопасность. Иногда он не может быть выполнен вообще. И тогда гибнут цивилизации, проигрываются битвы и разрушаются корабли, потому что человеку или группе людей, несущих идеи спасения, не удается пробиться сквозь давно и ритуально устоявшуюся убежденность остальных.
Если только он сможет помочь, то здесь такого произойти не должно.
— Мы можем оставить атомные нагреватели на месте, пока не закончим энергизацию этажей, — заговорил капитан Лич. — Затем нам придется их убрать. Энергизация повлечет за собой соответствующую реакцию даже без открытия носика. Они взорвутся.
Таким образом, он деликатно исключил план Гросвенфа из борьбы.
Глава 14
В течение почти четырех часов, необходимых на оборудование восьмого этажа, икстль поднялся дважды. У него было еще шесть яиц, и он намеревался использовать все, кроме двух. Единственное, что его раздражало, так это то, что каждый гуул отнимал очень много времени. Против него, казалось, принимались все мыслимые и немыслимые меры. А присутствие атомных пушек заставляло его охотиться на людей, которые непосредственно ими управляли. Даже при крайней ограниченности подготовительных мер каждый рейд требовал много времени. И все же он не переменил своего плана: следовало прежде всего покончить с размещением яиц, а уж потом он займется людьми.
Когда работы на восьмом этаже были закончены, пушки перенесены и все перебрались на девятый этаж, Гросвенф услышал короткий вопрос капитана Лича:
— Мистер Пеннос, вы готовы к включению рубильника?
— Да, сэр! — голос инженера прозвучал в коммуникаторе сухим скрипящим звуком. Закончил он на еще более хриплой ноте: — Пятеро похищены, на очереди шестой. Нам повезло, но еще одному все равно придется исчезнуть.
— Вы слышали, джентльмены? Одному из нас придется исчезнуть. Один из нас будет жертвой, хочет он того или нет, — голос был знакомый, долго до этого молчавший. Он принадлежал Грегори Кенту. — Мне очень жаль, что приходится вещать из убежища аппаратной. Доктор Эгарт утверждает, что мне придется пробыть в постели еще неделю. Причина, по которой я сейчас с вами говорю, заключается в том, что капитан Лич передал мне бумаги директора Мортона, и я бы хотел, чтобы Келли исследовал его заметки, находящиеся у меня. Я пролью свет на весьма важное обстоятельство. Оно даст нам четкое представление о том, перед лицом чего мы стоим. Мы все должны знать даже наихудшее…
— Э-э-э…— зазвучал в коммуникаторе надтреснутый голос социолога. — Вот мои доводы. Мы обнаружили существо, которое плавало на расстоянии четверти миллиона световых лет от ближайшей солнечной системы, не имея, очевидно, специальных средств передвижения. Вообразите себе это ужасающее расстояние, а потом спросите себя — какая вероятность встретить его по одной только чистой случайности? Лестер дал мне цифры, поэтому я бы хотел, чтобы он сообщил вам, что уже знаю я.
— Говорите, Лестер! — голос астронома звучал на удивление тихо. — Большинство из вас знает, что представляет из себя наиболее распространенная теория о начале существующей Вселенной. Есть основания предполагать, что возникла она в результате гибели предыдущей Вселенной несколько миллионов лет назад. В наши дни полагают, что через миллионы миллионов лет наша Вселенная закончит свой цикл и исчезнет в катаклизмическом взрыве. О природе такого взрыва можно только догадываться. Что касается вопроса Келли, то я могу лишь предложить вам свою точку зрения. Давайте предположим, что алое чудовище было выброшено в пространство потрясающим взрывом. Оно оказалось в интергалактическом пространстве, неспособное изменить свое положение. При подобных обстоятельствах чудовище могло бы плавать там вечность, не приближаясь к ближайшей звезде ближе, чем на четверть миллиона световых лет. Вы это хотели услышать, Келли?
— Да. Большинство из вас помнит мое упоминание о том, что, подобно этому существу, чисто симпоидальное развитие не пронизало всю Вселенную. Логический ответ на это следующий: его раса должна была держать Вселенную под контролем и она ее держала! Но теперь вы понимаете, что это было с предыдущей Вселенной, а не с нашей, настоящей. Естественно, существо намеревается сейчас доминировать над нашей Вселенной. Эту теорию можно считать, по крайней мере, возможной, если не больше.
— Я уверен в том, что все находящиеся на борту ученые понимают, что мы поставлены перед задачей, для решения которой важны даже мельчайшие детали, — успокоительно произнес Кент. — Думаю, что предположение о том, что мы столкнулись с наследником высшей расы галактики, вполне разумно. И другие, подобно ему, могут находиться в таком же затруднительном положении. Мы можем лишь надеяться на то, что ни один корабль не окажется поблизости от такого существа. Биологически эта раса, возможно, находится впереди нас на биллионы лет. Помня об этом, мы должны понимать, что с каждого, находящегося на борту, можно требовать любых усилий и жертв…
Его речь прервал резкий выкрик:
— Схватил меня!.. Живей!.. Вытаскивает из костюма!.. — затем крики перешли в невнятное мычание.
Гросвенф быстро уточнил:
— Это Дак, заместитель начальника отдела геологии, — он произнес это, не раздумывая. Опознавать голоса он мог теперь почти автоматически.
В коммуникаторе раздался еще один крик:
— Он спускается вниз! Я это видел!
— Подать энергию! — приказал капитан Лич.
Гросвенф поймал себя на том, что с любопытством смотрит себе под ноги. Там мерцал переливающийся, яркий свет. Хорошенькие маленькие язычки пламени сердито шевелились в нескольких дюймах от его прорезиненного скафандра, как будто невидимая сила, защищающая его скафандр, заставляла их держаться подальше. Наступила давящая тишина. Почти ничего не соображая, он уставился в зев коридора, где жил сейчас неземной голубой огонь. В какое-то мгновение ему вдруг показалось, что он смотрит на него из-за стены корабля. Потом сознание вернулось к нему, и он словно зачарованный стал наблюдать за голубой свирепостью энергизации, пытавшейся добраться до него сквозь защитный костюм.
Снова заговорил Пеннос, на этот раз почему-то шепотом:
— Если план удался, то теперь мы держим дьявола на седьмом или восьмом этаже.
Капитан Лич отдал следующую команду:
— Всем людям, чьи фамилии начинаются с буквы «А» и до буквы «Л», следовать за мной на седьмой этаж! Группе с «М» до «Ч» — за мистером Пенносом на восьмой! Все орудийные команды остаются на своих местах. Команда, занимающаяся перекрытием, продолжает действовать согласно приказу.
Люди, бегущие впереди Гросвенфа, остановились, как вкопанные, за вторым от лифта углом на седьмом этаже. Гросвенф был среди тех, кто пробился вперед, и застыл над распростертым на полу телом. Блестящие огненные пальцы как будто прижимали его к металлу. Молчание нарушил капитан Лич.
— Освободите его!
Вперед осторожно вышли два человека и дотронулись до тела. Голубое пламя устремилось к ним, как будто пытаясь напасть. Они отпрыгнули, так что взвизгнули оплавленные соединения. Подняв тело, они отнесли его в лифт и подняли на неэнергизированный десятый этаж. Гросвенф последовал за ними и в молчании остановился у положенного на пол тела. Безжизненное, оно дернулось несколько раз, высвобождая стремительные разряды энергии, и постепенно успокоилось в смертельной неподвижности.
— Я жду отчета! — жестко проговорил капитан Лич.
После секундного замешательства заговорил Пеннос:
— Люди были расставлены на трех этажах согласно плану. Они все время снимали флюоритными камерами. Если существо где-то поблизости, то они его увидят. Это займет минут тридцать.
Через двадцать минут последовало последнее сообщение.
— Ничего! — голос Пенноса выдал его разочарование. — Командир, должно быть, чудовище благополучно смоталось.
Где-то в открытой на мгновение сети коммуникатора чей-то голос жалобно произнес:
— Что же нам теперь делать?
Гросвенфу показалось, что эти слова выражают сомнения и тревогу каждого члена экипажа на борту «Космической Гончей»…
Когда работы на восьмом этаже были закончены, пушки перенесены и все перебрались на девятый этаж, Гросвенф услышал короткий вопрос капитана Лича:
— Мистер Пеннос, вы готовы к включению рубильника?
— Да, сэр! — голос инженера прозвучал в коммуникаторе сухим скрипящим звуком. Закончил он на еще более хриплой ноте: — Пятеро похищены, на очереди шестой. Нам повезло, но еще одному все равно придется исчезнуть.
— Вы слышали, джентльмены? Одному из нас придется исчезнуть. Один из нас будет жертвой, хочет он того или нет, — голос был знакомый, долго до этого молчавший. Он принадлежал Грегори Кенту. — Мне очень жаль, что приходится вещать из убежища аппаратной. Доктор Эгарт утверждает, что мне придется пробыть в постели еще неделю. Причина, по которой я сейчас с вами говорю, заключается в том, что капитан Лич передал мне бумаги директора Мортона, и я бы хотел, чтобы Келли исследовал его заметки, находящиеся у меня. Я пролью свет на весьма важное обстоятельство. Оно даст нам четкое представление о том, перед лицом чего мы стоим. Мы все должны знать даже наихудшее…
— Э-э-э…— зазвучал в коммуникаторе надтреснутый голос социолога. — Вот мои доводы. Мы обнаружили существо, которое плавало на расстоянии четверти миллиона световых лет от ближайшей солнечной системы, не имея, очевидно, специальных средств передвижения. Вообразите себе это ужасающее расстояние, а потом спросите себя — какая вероятность встретить его по одной только чистой случайности? Лестер дал мне цифры, поэтому я бы хотел, чтобы он сообщил вам, что уже знаю я.
— Говорите, Лестер! — голос астронома звучал на удивление тихо. — Большинство из вас знает, что представляет из себя наиболее распространенная теория о начале существующей Вселенной. Есть основания предполагать, что возникла она в результате гибели предыдущей Вселенной несколько миллионов лет назад. В наши дни полагают, что через миллионы миллионов лет наша Вселенная закончит свой цикл и исчезнет в катаклизмическом взрыве. О природе такого взрыва можно только догадываться. Что касается вопроса Келли, то я могу лишь предложить вам свою точку зрения. Давайте предположим, что алое чудовище было выброшено в пространство потрясающим взрывом. Оно оказалось в интергалактическом пространстве, неспособное изменить свое положение. При подобных обстоятельствах чудовище могло бы плавать там вечность, не приближаясь к ближайшей звезде ближе, чем на четверть миллиона световых лет. Вы это хотели услышать, Келли?
— Да. Большинство из вас помнит мое упоминание о том, что, подобно этому существу, чисто симпоидальное развитие не пронизало всю Вселенную. Логический ответ на это следующий: его раса должна была держать Вселенную под контролем и она ее держала! Но теперь вы понимаете, что это было с предыдущей Вселенной, а не с нашей, настоящей. Естественно, существо намеревается сейчас доминировать над нашей Вселенной. Эту теорию можно считать, по крайней мере, возможной, если не больше.
— Я уверен в том, что все находящиеся на борту ученые понимают, что мы поставлены перед задачей, для решения которой важны даже мельчайшие детали, — успокоительно произнес Кент. — Думаю, что предположение о том, что мы столкнулись с наследником высшей расы галактики, вполне разумно. И другие, подобно ему, могут находиться в таком же затруднительном положении. Мы можем лишь надеяться на то, что ни один корабль не окажется поблизости от такого существа. Биологически эта раса, возможно, находится впереди нас на биллионы лет. Помня об этом, мы должны понимать, что с каждого, находящегося на борту, можно требовать любых усилий и жертв…
Его речь прервал резкий выкрик:
— Схватил меня!.. Живей!.. Вытаскивает из костюма!.. — затем крики перешли в невнятное мычание.
Гросвенф быстро уточнил:
— Это Дак, заместитель начальника отдела геологии, — он произнес это, не раздумывая. Опознавать голоса он мог теперь почти автоматически.
В коммуникаторе раздался еще один крик:
— Он спускается вниз! Я это видел!
— Подать энергию! — приказал капитан Лич.
Гросвенф поймал себя на том, что с любопытством смотрит себе под ноги. Там мерцал переливающийся, яркий свет. Хорошенькие маленькие язычки пламени сердито шевелились в нескольких дюймах от его прорезиненного скафандра, как будто невидимая сила, защищающая его скафандр, заставляла их держаться подальше. Наступила давящая тишина. Почти ничего не соображая, он уставился в зев коридора, где жил сейчас неземной голубой огонь. В какое-то мгновение ему вдруг показалось, что он смотрит на него из-за стены корабля. Потом сознание вернулось к нему, и он словно зачарованный стал наблюдать за голубой свирепостью энергизации, пытавшейся добраться до него сквозь защитный костюм.
Снова заговорил Пеннос, на этот раз почему-то шепотом:
— Если план удался, то теперь мы держим дьявола на седьмом или восьмом этаже.
Капитан Лич отдал следующую команду:
— Всем людям, чьи фамилии начинаются с буквы «А» и до буквы «Л», следовать за мной на седьмой этаж! Группе с «М» до «Ч» — за мистером Пенносом на восьмой! Все орудийные команды остаются на своих местах. Команда, занимающаяся перекрытием, продолжает действовать согласно приказу.
Люди, бегущие впереди Гросвенфа, остановились, как вкопанные, за вторым от лифта углом на седьмом этаже. Гросвенф был среди тех, кто пробился вперед, и застыл над распростертым на полу телом. Блестящие огненные пальцы как будто прижимали его к металлу. Молчание нарушил капитан Лич.
— Освободите его!
Вперед осторожно вышли два человека и дотронулись до тела. Голубое пламя устремилось к ним, как будто пытаясь напасть. Они отпрыгнули, так что взвизгнули оплавленные соединения. Подняв тело, они отнесли его в лифт и подняли на неэнергизированный десятый этаж. Гросвенф последовал за ними и в молчании остановился у положенного на пол тела. Безжизненное, оно дернулось несколько раз, высвобождая стремительные разряды энергии, и постепенно успокоилось в смертельной неподвижности.
— Я жду отчета! — жестко проговорил капитан Лич.
После секундного замешательства заговорил Пеннос:
— Люди были расставлены на трех этажах согласно плану. Они все время снимали флюоритными камерами. Если существо где-то поблизости, то они его увидят. Это займет минут тридцать.
Через двадцать минут последовало последнее сообщение.
— Ничего! — голос Пенноса выдал его разочарование. — Командир, должно быть, чудовище благополучно смоталось.
Где-то в открытой на мгновение сети коммуникатора чей-то голос жалобно произнес:
— Что же нам теперь делать?
Гросвенфу показалось, что эти слова выражают сомнения и тревогу каждого члена экипажа на борту «Космической Гончей»…
Глава 15
Молчание длилось долго. Начальники отделов и служб корабля, обычно такие активные, теперь, казалось, потеряли дар речи.
Гросвенф немного отвлекся от своих мыслей — обдумывания нового плана. Вместе со всеми он смотрел в лицо реальности. Сейчас он тоже молчал — говорить первым должен был не он.
Затянувшееся молчание нарушил Кент.
— Оказывается, наш враг может пройти сквозь энергизированную стенку так же легко, как и через обычную. Мы можем продолжать утверждать, что чудовище не заботится о приобретении опыта, но его регенерация происходит настолько стремительно, что то, что он ощущает на первом этаже, уже не имеет для него значения к тому времени, когда он подходит к следующему.
— Я бы хотел поговорить с мистером Зеллером, — заявил капитан Лич. — Где вы находитесь, сэр?
— Говорит Зеллер, — в коммуникаторе зазвучал голос начальника отдела металлургии. — Я уже закончил работу над защитным скафандром и начал поиски в трюме корабля.
— Сколько времени понадобится для производства таких скафандров для каждого члена экипажа?
Зеллер ответил не сразу.
— Нам удалось кое-что сделать в этом направлении, но нам придется подготавливать производственный материал, — произнес он наконец. — Прежде всего необходимо создать инструменты, при помощи которых подобные скафандры можно будет сделать в нужном количестве из любого металла. Одновременно нам следует начать работу с атомным реактором для создания сопротивляемого материала. Как вы, должно быть, понимаете, он останется радиоактивным довольно длительное время. Я полагаю, что следующий костюм сойдет с конвейера примерно через двести часов.
Для Гросвенфа это прозвучало как умеренно осторожное суждение. Проблема механического сопротивления вряд ли была преувеличена. После слов металлурга капитан Лич погрузился в размышления.
— Тогда это нам не подходит! — неуверенно прозвучал голос биолога Скита. — Полная энергизация тоже займет много времени, если только она вообще возможна. Наше положение безвыходно, у нас не осталось никаких шансов на спасение.
Обычно ленивый голос Гурлея, специалиста по коммуникации, прозвучал сердито:
— А я не понимаю, почему следует исключать эти пути? Мы еще живы. Я предлагаю серьезно взяться за работу и сделать столько, сколько сможем.
— А почему вы думаете, — холодно прозвучал голос Скита, — что существо не способно разбить металл высокой сопротивляемости? Поскольку он высшее существо, то его знания физики, вероятно, намного превосходят наши. Чудовище может найти довольно простую проблему создания луча, который может уничтожить все, чем мы располагаем. Не забудьте о том, что кот мог распылять металл высокой сопротивляемости — и одному небу известно, какие пригодные для этого материалы и механизмы имеются в наших лабораториях!
Гросвенф немного отвлекся от своих мыслей — обдумывания нового плана. Вместе со всеми он смотрел в лицо реальности. Сейчас он тоже молчал — говорить первым должен был не он.
Затянувшееся молчание нарушил Кент.
— Оказывается, наш враг может пройти сквозь энергизированную стенку так же легко, как и через обычную. Мы можем продолжать утверждать, что чудовище не заботится о приобретении опыта, но его регенерация происходит настолько стремительно, что то, что он ощущает на первом этаже, уже не имеет для него значения к тому времени, когда он подходит к следующему.
— Я бы хотел поговорить с мистером Зеллером, — заявил капитан Лич. — Где вы находитесь, сэр?
— Говорит Зеллер, — в коммуникаторе зазвучал голос начальника отдела металлургии. — Я уже закончил работу над защитным скафандром и начал поиски в трюме корабля.
— Сколько времени понадобится для производства таких скафандров для каждого члена экипажа?
Зеллер ответил не сразу.
— Нам удалось кое-что сделать в этом направлении, но нам придется подготавливать производственный материал, — произнес он наконец. — Прежде всего необходимо создать инструменты, при помощи которых подобные скафандры можно будет сделать в нужном количестве из любого металла. Одновременно нам следует начать работу с атомным реактором для создания сопротивляемого материала. Как вы, должно быть, понимаете, он останется радиоактивным довольно длительное время. Я полагаю, что следующий костюм сойдет с конвейера примерно через двести часов.
Для Гросвенфа это прозвучало как умеренно осторожное суждение. Проблема механического сопротивления вряд ли была преувеличена. После слов металлурга капитан Лич погрузился в размышления.
— Тогда это нам не подходит! — неуверенно прозвучал голос биолога Скита. — Полная энергизация тоже займет много времени, если только она вообще возможна. Наше положение безвыходно, у нас не осталось никаких шансов на спасение.
Обычно ленивый голос Гурлея, специалиста по коммуникации, прозвучал сердито:
— А я не понимаю, почему следует исключать эти пути? Мы еще живы. Я предлагаю серьезно взяться за работу и сделать столько, сколько сможем.
— А почему вы думаете, — холодно прозвучал голос Скита, — что существо не способно разбить металл высокой сопротивляемости? Поскольку он высшее существо, то его знания физики, вероятно, намного превосходят наши. Чудовище может найти довольно простую проблему создания луча, который может уничтожить все, чем мы располагаем. Не забудьте о том, что кот мог распылять металл высокой сопротивляемости — и одному небу известно, какие пригодные для этого материалы и механизмы имеются в наших лабораториях!