Страница:
Альфред Ван Вогт. Чудовище.
На высоте четверти мили огромный звездолёт повис над одним из городов. Внизу всё носило следы космического опустошения. Медленно опускаясь в энергетической гондолосфере, Инэш заметил, что здания уже начинали разваливаться от времени.
– Никаких следов военных действий. Никаких следов, – ежеминутно повторял бесплотный механический голос.
Инэш перевёл настройку.
Достигнув поверхности, он отключил поле своей гондолы и оказался на окружённом стенами заросшем участке. Несколько скелетов лежало в высокой траве перед зданием с обтекаемыми стремительными линиями. Это были скелеты длинных двуруких и двуногих созданий; череп каждого держался на верхнем конце тонкого спинного хребта. Все костяки явно принадлежали взрослым особям и казались прекрасно сохранившимися, но, когда Инэш нагнулся и тронул один из них, целый сустав рассыпался в прах. Выпрямившись, он увидел, как Йоал приземляется поблизости. Подождав, пока историк выберется из своей энергетической сферы, Инэш спросил:
– Как по-вашему, стоит попробовать наш метод оживления?
Йоал казался озабоченным.
– Я расспрашивал всех, кто уже спускался сюда в звездолёте, – ответил он. – Что-то здесь не так. На этой планете не осталось живых существ, не осталось даже насекомых. Прежде чем начинать какую-либо колонизацию, мы должны выяснить, что здесь произошло.
Инэш промолчал. Подул слабый ветерок, зашелестел листвой в кронах рощицы неподалёку от них. Инэш взглянул на деревья. Йоал кивнул:
- Да, растительность не пострадала, однако растения, как правило, реагируют совсем иначе, чем активные формы жизни.
Их прервали. Из приёмника Йоала прозвучал голос:
– Примерно в центре города обнаружен музей. На его крыше – красный маяк.
– Я пойду с вами, Йоал, – сказал Инэш. – Там, возможно, сохранились скелеты животных и разумных существ на различных стадиях эволюции. Кстати, вы не ответили мне. Собираетесь ли вы оживлять эти существа?
– Я представлю вопрос на обсуждение совета, – медленно проговорил Йоал. – Но, мне кажется, ответ не вызывает сомнений. Мы обязаны знать причину этой катастрофы.
Он описал неопределённый полукруг одним из своих щупалец и как бы про себя добавил:
– Разумеется, действовать надо осторожно, начиная с самых ранних ступеней эволюции. Отсутствие детских скелетов указывает, что эти существа, по-видимому, достигли индивидуального бессмертия.
Совет собрался для осмотра экспонатов. Инэш знал – это пустая формальность.
Решение принято – они будут оживлять. Помимо всего прочего, они были заинтригованы. Вселенная безгранична, полеты сквозь космос долги и тоскливы, поэтому, спускаясь на неведомые планеты, они всегда с волнением ожидали встречи с новыми формами жизни, которые можно увидеть своими глазами, изучить.
Музей походил на все музеи. Высокие сводчатые потолки, обширные залы. Пластмассовые фигуры странных зверей, множество предметов – их было слишком много, чтобы все осмотреть и понять за столь короткое время. Эволюция неведомой расы была представлена последовательными группами реликвий. Инэш вместе со всеми прошел по залам. Он облегчённо вздохнул, когда они наконец добрались до ряда скелетов и мумий. Укрывшись за силовым экраном, наблюдал, как специалисты-биологи извлекают мумию из каменного саркофага. Тело мумии было перебинтовано полосами материи в несколько слоёв, но биологи не стали разворачивать истлевшую ткань. Раздвинув пелены, они, как обычно делалось в таких случаях, взяли пинцетом только обломок черепной коробки. Для оживления годится любая часть скелета, однако лучшие результаты, наиболее совершенную реконструкцию дают некоторые участки черепа. Главный биолог Хамар объяснил, почему они выбрали именно эту мумию:
– Для сохранения тела они применили химические вещества, которые свидетельствуют о зачаточном состоянии химии. Резьба же на саркофаге говорит о примитивной цивилизации, не знакомой с машинами. На этой стадии потенциальные возможности нервной системы вряд ли были особенно развитыми. Наши специалисты по языкам проанализировали записи говорящих машин, установленных во всех разделах музея, и, хотя языков оказалось очень много, здесь есть запись разговорной речи даже той эпохи, когда это существо было живо – они без труда расшифровали все понятия. Сейчас универсальный переводчик настроен ими так, что переведёт любой наш вопрос на язык оживлённого существа. То же самое, разумеется, и с обратным переводом. Но, простите, я вижу, первое тело уже подготовлено!
Инэш вместе с остальными членами совета пристально следил за биологами: те закрепили зажимами крышку воскресителя и процесс пластического восстановления начался. Он почувствовал, как всё внутри него напряглось. Он знал, что сейчас произойдёт. Знал наверняка. Пройдет несколько минут, и древний обитатель этой планеты поднимется на воскресителя и встанет перед ними лицом к лицу. Научный метод воскрешения прост и безотказен. Жизнь возникает из тьмы бесконечно малых величин, на грани, где всё начинается и всё кончается, на грани жизни и нежизни, в той сумеречной области, где вибрирующая материя легко переходит из старого состояния в новое, из органической в неорганическую и обратно. Электроны не бывают живыми или неживыми, атомы ничего не знают об одушевленности или неодушевленности, но когда атомы соединяются в молекулы, на этой стадии достаточно одного шага, ничтожно малого шага к жизни, если только жизни суждено зародиться. Один шаг, а за ним темнота. Или жизнь. Камень или живая клетка. Крупица золота или травинка. Морской песок или столь же бесчисленные крохотные живые существа, населяющие бездонные глубины рыбьего царства. Разница между ними возникает в сумеречной области зарождения материи. Там каждая живая клетка обретает присущую ей форму. Если у краба оторвать ногу, вместо неё вырастет такая же новая. Червь вытягивается и вскоре разделяется на две такие же прожорливые системы, совершенные и ничуть не повреждённые этим разделением. Каждая клетка может превратиться в целое существо. Каждая клетка «помнит» это целое в таких мельчайших и сложных подробностях, что для их описания просто не хватит сил.
Но вот что парадоксально – нельзя считать память органической! Обыкновенный восковой валик запоминает звуки. Магнитная лента легко воспроизводит голоса, умолкшие столетия назад. Память - это филологический отпечаток, следы, оставленные на материи, изменившие строение молекул; и, если её пробудить, молекулы воспроизведут те же образы в том же ритме.
Квадрильоны и квинтильоны пробуждённых образов-форм устремились из черепа мумии в воскреситель. Память, как всегда, не подвела. Ресницы воскрешённого дрогнули, и он открыл глаза.
– Значит, это правда, – сказал он громко, и машина сразу же перевела его слова на язык гэнейцев. – Значит, смерть – только переход в иной мир. Но где же все мои приближённые?
Но последнюю фразу он произнес растерянным, жалобным тоном. Воскрешённый сел, потом выбрался из аппарата, крышка которого автоматически поднялась, когда он ожил. Увидев гэнейцев, он задрожал, но это длилось какой-то миг. Воскрешённый был горд и обладал своеобразным высокомерным существом, которое сейчас ему пригодилось. Неохотно опустился он на колени, простёрся ниц, но тут сомнения одолели его.
– Вы боги Египта? – спросил он и снова встал. – Что за уроды! Я не поклоняюсь неведомым демонам.
– Убейте его! – сказал капитан Горсид.
Двуногое чудовище судорожно дёрнулось и растаяло в пламени лучевого ружья.
Второй воскрешённый поднялся, дрожа и бледнея от ужаса.
– Господи, боже мой, чтобы я ещё когда-нибудь прикоснулся к проклятому зелью! Подумать только, допился до розовых слонов…
– Это что за «зелье», о котором ты упомянул, воскрешённый? – с любопытством спросил Йоал.
– Первач, сивуха, отрава во фляжке из заднего кармана, молоко от бешеной коровки – чем только не поят в этом притоне, о господи, боже мой!
Капитан Горсид вопросительно посмотрел на Йоала:
– Стоит ли продолжать?
Йоал, помедлив, ответил:
– Подождите, это любопытно.
Потом снова обратился к воскрешённому:
– Как бы ты реагировал, если бы я тебе сказал, что мы прилетели с другой звезды?
Человек уставился на него. Он был явно заинтересован, но страх оказался сильнее.
– Послушайте, – сказал он, – я ехал по своим делам. Положим, я опрокинул пару лишних рюмок, но во всём виновата эта пакость, которой сейчас торгуют. Клянусь, я не видел другой машины, и, если это новый способ наказывать тех, кто пьёт за рулём, я сдаюсь. Ваша взяла. Клянусь, до конца своих дней больше не выпью ни капли, только отпустите меня.
– Он водит «машину», но он о ней совершенно не думает, – проговорил Йоал. – Никаких таких «машин» мы не видели. Они не позаботились сохранить их в своём музее.
Инэш заметил, что все ждут, когда кто-нибудь ещё задаст вопрос. Почувствовал, что, если он сам не заговорит, круг молчания замкнётся. Инэш сказал:
– Попросите его описать «машину». Как она действует?
– Вот это другое дело! – обрадовался человек. - Скажите куда вы клоните, и я отвечу на любой вопрос. Я могу накачаться так, что в глазах задвоится, но всё равно машину поведу. Как она действует? Просто. Включаешь стартер и ногой даёшь газ…
– Газ, – вмешался техник-лейтенант Виид. – Мотор внутреннего сгорания. Всё ясно.
Капитан Горсид подал знак стражу с лучевым ружьем.
Третий человек сел и некоторое время внимательно смотрел на них.
– Со звёзд? – наконец спросил он. – У вас есть система, или вы попали к нам по чистой случайности?
Гэнейские советники, собравшиеся под куполом зала, неловко заёрзали в своих гнутых креслах. Инэш встретился глазами с Йоалом. Историк был потрясён, и это встревожило метеоролога. Он подумал: «Двуногое чудовище обладает ненормально быстрой приспособляемостью к новым условиям и слишком острым чувством действительности. Ни один гэнеец не может сравниться с ним по быстроте реакций».
– Быстрота мысли не всегда является признаком превосходства, – проговорил главный биолог Хамар. –Существа с медленным, обстоятельным мышлением занимают в ряду мыслящих особей почётные места.
«Дело не в скорости, – невольно подумал Инэш, – а в правильности и точности мысли». Он попробовал представить себя на месте воскрешённого. Сумел бы он вот так же сразу понять, что вокруг него чужие существа с далеких звёзд? Вряд ли. Всё это мгновенно вылетело у него из головы, когда человек встал. Инэш и остальные советники не спускали с него глаз. Человек быстро пошёл к окну, выглянул наружу. Один короткий взгляд, и он повернулся к ним:
– Везде то же самое?
Снова гэнейцев поразила быстрота, с которой он всё понял. Наконец Йоал решился ответить:
– Да. Опустошение. Смерть. Развалины. Вы знаете, что здесь произошло?
Человек подошёл и остановился перед силовым экраном, за которым сидели гэнейцы:
– Могу я осмотреть музей? Я должен прикинуть, в какой я эпохе. Когда я был жив, мы обладали некоторыми средствами разрушения. Какое из них было применено – зависит от количества истёкшего времени.
Советники смотрели на капитана Горсида. Тот замялся, потом приказал стражу с лучевым ружьём:
– Следи за ним!
Потом взглянул человеку в глаза.
– Нам ясны ваши намерения. Вам хочется воспользоваться положением и обеспечить свою безопасность. Хочу вас предупредить: ни одного лишнего движения, и тогда всё кончится для вас хорошо.
Неизвестно, поверил человек в эту ложь или нет. Ни единым взглядом, ни единым жестом не показал он, что заметил оплавленный пол там, где лучевое ружьё сожгло и обратило в ничто двух его предшественников. С любопытством приблизился он к ближайшей двери, внимательно взглянул на следившего за этим второго стража и быстро направился дальше. Следом прошёл страж, за ним двинулся силовой экран и, наконец, все советники один за другим. Инэш переступил порог третьим. В этом зале были выставлены модели животных. Следующий представлял эпоху, которую Инэш для простоты назвал про себя «цивилизованной». Здесь хранилось множество аппаратов одного периода. Все они говорили о довольно высоком уровне развития. Когда гэнейцы проходили здесь в первый раз, Инэш подумал: «Атомная энергия». Это же поняли и другие. Капитан Горсид из-за его спины обратился к человеку:
– Ничего не трогать. Один ложный шаг – и страж сожжёт вас.
Человек спокойно остановился посреди зала. Несмотря на чувство тревожного любопытства, Инэш залюбовался его самообладанием. Он должен был понимать, какая судьба его ожидает, и всё-таки он стоит перед ними, о чём-то глубоко задумавшись… Наконец человек уверенно заговорил:
– Дальше идти незачем. Может быть, вам удастся определить точней, какой промежуток времени лежит между днём моего рождения и вот этими машинами. Вот аппарат, который, если судить по таблице, считает взрывающиеся атомы. Когда их число достигает предела, автоматически выделяется определённое количество энергии. Периоды рассчитаны так, чтобы предотвратить цепную реакцию. В моё время существовали тысячи грубых приспособлений для замедления атомной реакции, но для того, чтобы создать такой аппарат, понадобилось две тысячи лет с начала атомной эры. Вы можете сделать сравнительный расчёт?
Советники выжидательно смотрели на Виида. Инженер был в растерянности. Наконец он решился и заговорил:
– Девять тысяч лет назад мы знали множество способов предотвращать атомные взрывы. Но, - прибавил он уже медленнее, – я никогда не слышал о приборе, который отсчитывает для этого атомы.
– И всё же они погибли, – пробормотал чуть слышно астроном Шюри.
Воцарилось молчание. Его прервал капитан Горсид:
– Убей чудовище! – приказал он ближайшему стражу.
В то же мгновение объятый пламенем страж рухнул на пол. И не страж, а стражи! Все одновременно были сметены и поглощены голубым вихрем. Пламя лизнуло силовой экран, отпрянуло, рванулось ещё яростней и снова отпрянуло, разгораясь всё ярче. Сквозь огненную завесу Инэш увидел, как человек отступил к дальней двери. Аппарат, считающий атомы, светился от напряжения, окутанный синими молниями.
– Закрыть все выходы! – пролаял в микрофон капитан Горсид. – Поставить охрану с лучевыми ружьями! Подвести боевые ракеты ближе и расстрелять чудовище из тяжёлых орудий!
Кто-то сказал:
– Мысленный контроль. Какая-то система управления мыслью на расстоянии. Зачем только мы в это впутались!
Они отступали. Синее пламя полыхало до потолка, пытаясь пробиться сквозь силовой экран. Инэш последний раз взглянул на аппарат. Должно быть, он всё ещё продолжал отсчитывать атомы, потому что вокруг него клубились адские синие вихри.
Вместе с остальными советниками Инэш добрался до зала, где стоял воскреситель. Здесь их укрыл второй силовой экран. С облегчением спрятались они в индивидуальные гондолы, вылетели наружу и поспешно поднялись в звездолёт. Когда огромный корабль взмыл ввысь, от него отделилась атомная бомба. Огненная бездна разверзлась внизу над музеем и над всем городом.
– А ведь мы так и не узнали, отчего погибла раса этих существ, – прошептал Йоал на ухо Инэшу, когда раскаты взрыва замерли в отдалении.
Бледно-жёлтое солнце поднялось над горизонтом на третье утро после взрыва бомбы.
Пошёл восьмой день их пребывания на этой планете. Инэш вместе с остальными спустился в новый город. Он решил воспротивиться любой попытке производить воскрешения.
– Как метеоролог, – сказал он, – я объявляю, что эта планета вполне безопасна и пригодна для гэнейской колонизации. Не вижу никакой необходимости ещё раз подвергаться риску. Эти существа проникли в тайны своей нервной системы, и мы не можем допустить…
Его прервали. Биолог Хамар насмешливо сказал:
– Если они знали так много, почему же не переселились на другую звездную систему и не спаслись?
– Полагаю, – ответил Инэш, – они не открыли наш метод определения звёзд с планетами.
Он обвёл хмурым взглядом круг друзей.
– Мы все знаем, что это было уникальное, случайное открытие. Дело тут не в мудрости, нам просто повезло.
По выражению лиц он понял: они мысленно отвергают его довод. Инэш чувствовал своё бессилие предотвратить неизбежную катастрофу. Он представил себе, как эта великая раса встретила смерть. Должно быть, она наступила быстро, но не столь быстро, чтобы они не успели понять. Слишком много скелетов лежало на открытых местах, в садах великолепных домов. Казалось, мужья вышли с жёнами наружу, чтобы встретить гибель своего народа под открытым небом. Инэш пытался описать советникам их последний день много-много лет назад, когда эти существа спокойно глядели в лицо смерти. Однако вызванные им зрительные образы не достигли сознания его соплеменников. Советники нетерпеливо задвигались в креслах за несколькими рядами защитных силовых экранов, а капитан Горсид спросил:
– Объясните, Инэш, что именно вызвало у вас такую эмоциональную реакцию?
Вопрос заставил Инэша умолкнуть. Он не думал, что это была эмоция. Он не отдавал себе отчёт в природе наваждения - так незаметно оно овладевало им. И только теперь он вдруг понял.
– Что именно? – медленно проговорил он. – Знаю. Это был третий воскрешённый. Я видел его сквозь завесу энергетического пламени. Он стоял там, у дальней двери, и смотрел на нас, пока мы не обратились в бегство. Смотрел с любопытством. Его мужество, спокойствие, ловкость, с которой он нас одурачил, – в этом всё дело…
– И всё это привело его к гибели, – сказал Хамар.
Все захохотали.
– Послушай, Инэш! – добродушно обратился к нему Мэйард, помощник капитана. – Не станете же вы утверждать, что эти существа храбрее нас с вами или что даже теперь, приняв все меры предосторожности, нам всем следует спасаться одного воскрешённого нами чудовища?
Инэш промолчал. Он чувствовал себя глупо. Его совершенно убило открытие, что у него могут быть эмоции. К тому же не хотелось выглядеть упрямцем. Тем не менее он сделал последнюю попытку.
– Я хочу сказать только одно, – сердито пробурчал он. – Стремление выяснить, что случилось с погибшей расой, кажется мне не таким уж обязательным.
Капитан Горсид подал знак биологу.
– Приступайте к оживлению! – приказал он. И, обращаясь к Инэшу, проговорил:
– Разве мы можем вот так, не закончив всего, вернуться на Гэйну и посоветовать массовое переселение? Представьте себе, что мы чего-то не выяснили здесь до конца. Нет, мой друг, это невозможно.
Довод был старый, но сейчас Инэш почему-то с ним сразу согласился. Он хотел что-то добавить, но забыл обо всём, ибо четвёртый человек поднялся в воскресителе.
Он сел и исчез.
Наступила мёртвая тишина, полная ужаса и изумления. Капитан Горсид хрипло проговорил:
– Он не мог отсюда уйти. Мы это знаем. Он где-то здесь.
Гэнейцы вокруг Инэша, привстав с кресел, всматривались в пустоту под энергетическим колпаком. Стражи стояли, безвольно опустив щупальца с лучевыми ружьями. Боковым зрением Инэш увидел, как один из техников, обслуживавших защитные экраны, что-то шепнул Вииду, который сразу последовал за ним. Вернулся он, заметно помрачнев.
– Мне сказали, – проговорил Виид, – что, когда воскрешённый исчез, стрелки приборов прыгнули на десять делений. Это уровень внутриядерных процессов.
– Во имя первого гэнейца! – прошептал Шюри. - Это то, чего мы всегда боялись.
– Уничтожить все локаторы на звездолёте! – кричал капитан Горсид в микрофон. – Уничтожить всё, вы слышите?
Он повернулся, сверкая глазами, к астроному:
– Шюри, они, кажется, меня не поняли. Прикажите своим подчинённым действовать! Все локаторы и воскресители должны быть немедленно уничтожены.
– Скорее, скорее! – жалобно подтвердил Шюри.
Когда это было сделано, они перевели дух. На лицах появились угрюмые усмешки. Все чувствовали мрачное удовлетворение. Помощник капитана Мэйард проговорил:
– Во всяком случае, теперь он не найдёт нашу Гэйну. Великая система определения звёзд с планетами останется нашей тайной. Мы можем не опасаться возмездия…
Он остановился и уже медленно закончил:
– О чём это я говорю? Мы ничего не сделали. Разве мы виноваты в том, что случилось с жителями этой планеты?
Но Инэш знал, о чём он подумал. Чувство вины всегда возникало у них в подобные моменты. Призраки всех истреблённых гэнейцами рас: беспощадная воля, которая вдохновляла их, когда они впервые приземлялись; решимость уничтожить здесь всё, что им помешает; тёмные бездны безмолвного ужаса и ненависти, разверзающиеся за ними повсюду; дни страшного суда, когда они безжалостно облучали ничего не подозревавших обитателей мирных планет смертоносной радиацией – вот что скрывалось за словами Мэйарда.
– Я всё же не верю, что он мог сбежать, – заговорил капитан Горсид. – Он здесь, в здании, он ждёт, когда мы снимем защитные экраны, и тогда он сумеет уйти. Пусть ждёт. Мы этого не сделаем.
Снова воцарилось молчание. Они выжидательно смотрели на пустой купол энергетической защиты. Только сверкающий воскреситель стоял там на своих металлических подставках. Кроме этого аппарата там не было ничего - ни одного постороннего блика, ни одной тени. Жёлтые солнечные лучи проникали всюду, освещая площадку с такой яркостью, что укрыться на ней было просто немыслимо.
– Стража! – приказал капитан Горсид. – Уничтожьте воскреситель. Я думаю, он вернётся, чтобы его осмотреть, поэтому не следует рисковать.
Аппарат исчез в волнах белого пламени. Вместе с этим исчезла и последняя надежда Инэша, который всё ещё верил, что смертоносная энергия заставит двуногое чудовище появиться. Надеяться больше было не на что.
– Но куда он мог деться? – спросил Йоал.
Инэш повернулся к историку, собираясь обсудить с ним этот вопрос. Уже заканчивая полуоборот, он увидел, что чудовище стоит чуть поодаль под деревом и внимательно их разглядывает. Должно быть, оно появилось именно в этот миг, потому что все советники одновременно открыли рты и отпрянули. Один из техников, проявляя величайшую находчивость, мгновенно установил между гэнейцами и чудовищем силовой экран.
Существо медленно приблизилось, оно было хрупким и несло голову, слегка откинув назад. Глаза его сияли, будто освещённые внутренним огнём. Подойдя к экрану, человек вытянул руку и коснулся его пальцами. Экран ослепительно вспыхнул, потом затуманился переливами красок. Волна красок перешла на человека: цвета стали ярче и в мгновение разлились по всему его телу, с головы до ног. Радужный туман рассеялся. Очертания стали незримы. Ещё миг – и человек прошёл сквозь экран. Он засмеялся – звук был странно мягким – и сразу посерьёзнел.
– Когда я пробудился, ситуация меня позабавила, – сказал он. – Я подумал: "Что мне теперь с вами делать?"
Для Инэша его слова прозвучали в утреннем воздухе мёртвой планеты приговором судьбы. Молчание нарушил голос, настолько сдавленный и неестественный, что Инэшу понадобилось время, чтобы узнать голос капитана Горсида:
– Убейте его!
Когда взрывы пламени опали, обессиленные, неуязвимое существо по-прежнему стояло перед ними. Оно медленно двинулось вперёд и остановилось шагах в шести от ближайшего гэнейца. Инэш оказался позади всех. Человек неторопливо заговорил:
– Напрашиваются два решения: одно - основанное на благодарности за моё воскрешение, второе – на действительном положении вещей… Я знаю, кто вы и что вам нужно. Да, я вас знаю – в этом ваше несчастье. Тут трудно быть милосердным. Но попробую.
– Предположим, – продолжал он, – вы откроете тайну локатора. Теперь, поскольку система существует, мы больше никогда не попадёмся так глупо, как в тот раз.
Инэш весь напрягся. Его мозг работал так лихорадочно, пытаясь охватить возможные последствия катастрофы, что казалось, в нём не осталось места ни для чего другого. И тем не менее какая-то часть сознания была отвлечена.
– Что же произошло? – спросил он.
Человек потемнел. Воспоминания о том далёком дне сделали его голос хриплым.
– Атомная буря, – проговорил он. – Она пришла из иного звёздного мира, захватив весь этот край нашей галактики. Атомный циклон достигал в диаметре около девяноста световых лет, гораздо больше того, что нам было доступно. Спасения не было. Мы не нуждались до этого в звездолётах и ничего не успели построить. К тому же Кастор, единственная известная нам звезда с планетами, тоже был задет бурей.
Он умолк. Затем вернулся к прерванной мысли:
– Итак, секрет локатора… В чём он?
Советники вокруг Инэша вздохнули с облегчением. Теперь они не боялись, что их раса будет уничтожена. Инэш с гордостью отметил, что, когда самое страшное осталось позади, никто из гэнейцев даже не подумал о себе.
– Значит, вы не знаете тайны? – вкрадчиво проговорил Йоал. – Вы достигли очень высокого развития, однако завоевать галактику сможем только мы.
С заговорщицкой улыбкой он обвёл глазами всех остальных и добавил:
– Господа, мы можем по праву гордиться великими открытиями гэнейцев. Предлагаю вернуться на звездолёт. На этой планете нам больше нечего делать.
Ещё какой-то момент, пока они не скрылись в своих сферических гондолах, Инэш с тревогой думал, что двуногое существо попытается их задержать. Но, оглянувшись, он увидел, что человек повернулся к ним спиной и неторопливо идёт вдоль улицы. Этот образ остался в памяти Инэша, когда звездолёт начал набирать высоту. И ещё одно он запомнил: атомные бомбы, сброшенные на город одна за другой, не взорвались.
– Никаких следов военных действий. Никаких следов, – ежеминутно повторял бесплотный механический голос.
Инэш перевёл настройку.
Достигнув поверхности, он отключил поле своей гондолы и оказался на окружённом стенами заросшем участке. Несколько скелетов лежало в высокой траве перед зданием с обтекаемыми стремительными линиями. Это были скелеты длинных двуруких и двуногих созданий; череп каждого держался на верхнем конце тонкого спинного хребта. Все костяки явно принадлежали взрослым особям и казались прекрасно сохранившимися, но, когда Инэш нагнулся и тронул один из них, целый сустав рассыпался в прах. Выпрямившись, он увидел, как Йоал приземляется поблизости. Подождав, пока историк выберется из своей энергетической сферы, Инэш спросил:
– Как по-вашему, стоит попробовать наш метод оживления?
Йоал казался озабоченным.
– Я расспрашивал всех, кто уже спускался сюда в звездолёте, – ответил он. – Что-то здесь не так. На этой планете не осталось живых существ, не осталось даже насекомых. Прежде чем начинать какую-либо колонизацию, мы должны выяснить, что здесь произошло.
Инэш промолчал. Подул слабый ветерок, зашелестел листвой в кронах рощицы неподалёку от них. Инэш взглянул на деревья. Йоал кивнул:
- Да, растительность не пострадала, однако растения, как правило, реагируют совсем иначе, чем активные формы жизни.
Их прервали. Из приёмника Йоала прозвучал голос:
– Примерно в центре города обнаружен музей. На его крыше – красный маяк.
– Я пойду с вами, Йоал, – сказал Инэш. – Там, возможно, сохранились скелеты животных и разумных существ на различных стадиях эволюции. Кстати, вы не ответили мне. Собираетесь ли вы оживлять эти существа?
– Я представлю вопрос на обсуждение совета, – медленно проговорил Йоал. – Но, мне кажется, ответ не вызывает сомнений. Мы обязаны знать причину этой катастрофы.
Он описал неопределённый полукруг одним из своих щупалец и как бы про себя добавил:
– Разумеется, действовать надо осторожно, начиная с самых ранних ступеней эволюции. Отсутствие детских скелетов указывает, что эти существа, по-видимому, достигли индивидуального бессмертия.
Совет собрался для осмотра экспонатов. Инэш знал – это пустая формальность.
Решение принято – они будут оживлять. Помимо всего прочего, они были заинтригованы. Вселенная безгранична, полеты сквозь космос долги и тоскливы, поэтому, спускаясь на неведомые планеты, они всегда с волнением ожидали встречи с новыми формами жизни, которые можно увидеть своими глазами, изучить.
Музей походил на все музеи. Высокие сводчатые потолки, обширные залы. Пластмассовые фигуры странных зверей, множество предметов – их было слишком много, чтобы все осмотреть и понять за столь короткое время. Эволюция неведомой расы была представлена последовательными группами реликвий. Инэш вместе со всеми прошел по залам. Он облегчённо вздохнул, когда они наконец добрались до ряда скелетов и мумий. Укрывшись за силовым экраном, наблюдал, как специалисты-биологи извлекают мумию из каменного саркофага. Тело мумии было перебинтовано полосами материи в несколько слоёв, но биологи не стали разворачивать истлевшую ткань. Раздвинув пелены, они, как обычно делалось в таких случаях, взяли пинцетом только обломок черепной коробки. Для оживления годится любая часть скелета, однако лучшие результаты, наиболее совершенную реконструкцию дают некоторые участки черепа. Главный биолог Хамар объяснил, почему они выбрали именно эту мумию:
– Для сохранения тела они применили химические вещества, которые свидетельствуют о зачаточном состоянии химии. Резьба же на саркофаге говорит о примитивной цивилизации, не знакомой с машинами. На этой стадии потенциальные возможности нервной системы вряд ли были особенно развитыми. Наши специалисты по языкам проанализировали записи говорящих машин, установленных во всех разделах музея, и, хотя языков оказалось очень много, здесь есть запись разговорной речи даже той эпохи, когда это существо было живо – они без труда расшифровали все понятия. Сейчас универсальный переводчик настроен ими так, что переведёт любой наш вопрос на язык оживлённого существа. То же самое, разумеется, и с обратным переводом. Но, простите, я вижу, первое тело уже подготовлено!
Инэш вместе с остальными членами совета пристально следил за биологами: те закрепили зажимами крышку воскресителя и процесс пластического восстановления начался. Он почувствовал, как всё внутри него напряглось. Он знал, что сейчас произойдёт. Знал наверняка. Пройдет несколько минут, и древний обитатель этой планеты поднимется на воскресителя и встанет перед ними лицом к лицу. Научный метод воскрешения прост и безотказен. Жизнь возникает из тьмы бесконечно малых величин, на грани, где всё начинается и всё кончается, на грани жизни и нежизни, в той сумеречной области, где вибрирующая материя легко переходит из старого состояния в новое, из органической в неорганическую и обратно. Электроны не бывают живыми или неживыми, атомы ничего не знают об одушевленности или неодушевленности, но когда атомы соединяются в молекулы, на этой стадии достаточно одного шага, ничтожно малого шага к жизни, если только жизни суждено зародиться. Один шаг, а за ним темнота. Или жизнь. Камень или живая клетка. Крупица золота или травинка. Морской песок или столь же бесчисленные крохотные живые существа, населяющие бездонные глубины рыбьего царства. Разница между ними возникает в сумеречной области зарождения материи. Там каждая живая клетка обретает присущую ей форму. Если у краба оторвать ногу, вместо неё вырастет такая же новая. Червь вытягивается и вскоре разделяется на две такие же прожорливые системы, совершенные и ничуть не повреждённые этим разделением. Каждая клетка может превратиться в целое существо. Каждая клетка «помнит» это целое в таких мельчайших и сложных подробностях, что для их описания просто не хватит сил.
Но вот что парадоксально – нельзя считать память органической! Обыкновенный восковой валик запоминает звуки. Магнитная лента легко воспроизводит голоса, умолкшие столетия назад. Память - это филологический отпечаток, следы, оставленные на материи, изменившие строение молекул; и, если её пробудить, молекулы воспроизведут те же образы в том же ритме.
Квадрильоны и квинтильоны пробуждённых образов-форм устремились из черепа мумии в воскреситель. Память, как всегда, не подвела. Ресницы воскрешённого дрогнули, и он открыл глаза.
– Значит, это правда, – сказал он громко, и машина сразу же перевела его слова на язык гэнейцев. – Значит, смерть – только переход в иной мир. Но где же все мои приближённые?
Но последнюю фразу он произнес растерянным, жалобным тоном. Воскрешённый сел, потом выбрался из аппарата, крышка которого автоматически поднялась, когда он ожил. Увидев гэнейцев, он задрожал, но это длилось какой-то миг. Воскрешённый был горд и обладал своеобразным высокомерным существом, которое сейчас ему пригодилось. Неохотно опустился он на колени, простёрся ниц, но тут сомнения одолели его.
– Вы боги Египта? – спросил он и снова встал. – Что за уроды! Я не поклоняюсь неведомым демонам.
– Убейте его! – сказал капитан Горсид.
Двуногое чудовище судорожно дёрнулось и растаяло в пламени лучевого ружья.
Второй воскрешённый поднялся, дрожа и бледнея от ужаса.
– Господи, боже мой, чтобы я ещё когда-нибудь прикоснулся к проклятому зелью! Подумать только, допился до розовых слонов…
– Это что за «зелье», о котором ты упомянул, воскрешённый? – с любопытством спросил Йоал.
– Первач, сивуха, отрава во фляжке из заднего кармана, молоко от бешеной коровки – чем только не поят в этом притоне, о господи, боже мой!
Капитан Горсид вопросительно посмотрел на Йоала:
– Стоит ли продолжать?
Йоал, помедлив, ответил:
– Подождите, это любопытно.
Потом снова обратился к воскрешённому:
– Как бы ты реагировал, если бы я тебе сказал, что мы прилетели с другой звезды?
Человек уставился на него. Он был явно заинтересован, но страх оказался сильнее.
– Послушайте, – сказал он, – я ехал по своим делам. Положим, я опрокинул пару лишних рюмок, но во всём виновата эта пакость, которой сейчас торгуют. Клянусь, я не видел другой машины, и, если это новый способ наказывать тех, кто пьёт за рулём, я сдаюсь. Ваша взяла. Клянусь, до конца своих дней больше не выпью ни капли, только отпустите меня.
– Он водит «машину», но он о ней совершенно не думает, – проговорил Йоал. – Никаких таких «машин» мы не видели. Они не позаботились сохранить их в своём музее.
Инэш заметил, что все ждут, когда кто-нибудь ещё задаст вопрос. Почувствовал, что, если он сам не заговорит, круг молчания замкнётся. Инэш сказал:
– Попросите его описать «машину». Как она действует?
– Вот это другое дело! – обрадовался человек. - Скажите куда вы клоните, и я отвечу на любой вопрос. Я могу накачаться так, что в глазах задвоится, но всё равно машину поведу. Как она действует? Просто. Включаешь стартер и ногой даёшь газ…
– Газ, – вмешался техник-лейтенант Виид. – Мотор внутреннего сгорания. Всё ясно.
Капитан Горсид подал знак стражу с лучевым ружьем.
Третий человек сел и некоторое время внимательно смотрел на них.
– Со звёзд? – наконец спросил он. – У вас есть система, или вы попали к нам по чистой случайности?
Гэнейские советники, собравшиеся под куполом зала, неловко заёрзали в своих гнутых креслах. Инэш встретился глазами с Йоалом. Историк был потрясён, и это встревожило метеоролога. Он подумал: «Двуногое чудовище обладает ненормально быстрой приспособляемостью к новым условиям и слишком острым чувством действительности. Ни один гэнеец не может сравниться с ним по быстроте реакций».
– Быстрота мысли не всегда является признаком превосходства, – проговорил главный биолог Хамар. –Существа с медленным, обстоятельным мышлением занимают в ряду мыслящих особей почётные места.
«Дело не в скорости, – невольно подумал Инэш, – а в правильности и точности мысли». Он попробовал представить себя на месте воскрешённого. Сумел бы он вот так же сразу понять, что вокруг него чужие существа с далеких звёзд? Вряд ли. Всё это мгновенно вылетело у него из головы, когда человек встал. Инэш и остальные советники не спускали с него глаз. Человек быстро пошёл к окну, выглянул наружу. Один короткий взгляд, и он повернулся к ним:
– Везде то же самое?
Снова гэнейцев поразила быстрота, с которой он всё понял. Наконец Йоал решился ответить:
– Да. Опустошение. Смерть. Развалины. Вы знаете, что здесь произошло?
Человек подошёл и остановился перед силовым экраном, за которым сидели гэнейцы:
– Могу я осмотреть музей? Я должен прикинуть, в какой я эпохе. Когда я был жив, мы обладали некоторыми средствами разрушения. Какое из них было применено – зависит от количества истёкшего времени.
Советники смотрели на капитана Горсида. Тот замялся, потом приказал стражу с лучевым ружьём:
– Следи за ним!
Потом взглянул человеку в глаза.
– Нам ясны ваши намерения. Вам хочется воспользоваться положением и обеспечить свою безопасность. Хочу вас предупредить: ни одного лишнего движения, и тогда всё кончится для вас хорошо.
Неизвестно, поверил человек в эту ложь или нет. Ни единым взглядом, ни единым жестом не показал он, что заметил оплавленный пол там, где лучевое ружьё сожгло и обратило в ничто двух его предшественников. С любопытством приблизился он к ближайшей двери, внимательно взглянул на следившего за этим второго стража и быстро направился дальше. Следом прошёл страж, за ним двинулся силовой экран и, наконец, все советники один за другим. Инэш переступил порог третьим. В этом зале были выставлены модели животных. Следующий представлял эпоху, которую Инэш для простоты назвал про себя «цивилизованной». Здесь хранилось множество аппаратов одного периода. Все они говорили о довольно высоком уровне развития. Когда гэнейцы проходили здесь в первый раз, Инэш подумал: «Атомная энергия». Это же поняли и другие. Капитан Горсид из-за его спины обратился к человеку:
– Ничего не трогать. Один ложный шаг – и страж сожжёт вас.
Человек спокойно остановился посреди зала. Несмотря на чувство тревожного любопытства, Инэш залюбовался его самообладанием. Он должен был понимать, какая судьба его ожидает, и всё-таки он стоит перед ними, о чём-то глубоко задумавшись… Наконец человек уверенно заговорил:
– Дальше идти незачем. Может быть, вам удастся определить точней, какой промежуток времени лежит между днём моего рождения и вот этими машинами. Вот аппарат, который, если судить по таблице, считает взрывающиеся атомы. Когда их число достигает предела, автоматически выделяется определённое количество энергии. Периоды рассчитаны так, чтобы предотвратить цепную реакцию. В моё время существовали тысячи грубых приспособлений для замедления атомной реакции, но для того, чтобы создать такой аппарат, понадобилось две тысячи лет с начала атомной эры. Вы можете сделать сравнительный расчёт?
Советники выжидательно смотрели на Виида. Инженер был в растерянности. Наконец он решился и заговорил:
– Девять тысяч лет назад мы знали множество способов предотвращать атомные взрывы. Но, - прибавил он уже медленнее, – я никогда не слышал о приборе, который отсчитывает для этого атомы.
– И всё же они погибли, – пробормотал чуть слышно астроном Шюри.
Воцарилось молчание. Его прервал капитан Горсид:
– Убей чудовище! – приказал он ближайшему стражу.
В то же мгновение объятый пламенем страж рухнул на пол. И не страж, а стражи! Все одновременно были сметены и поглощены голубым вихрем. Пламя лизнуло силовой экран, отпрянуло, рванулось ещё яростней и снова отпрянуло, разгораясь всё ярче. Сквозь огненную завесу Инэш увидел, как человек отступил к дальней двери. Аппарат, считающий атомы, светился от напряжения, окутанный синими молниями.
– Закрыть все выходы! – пролаял в микрофон капитан Горсид. – Поставить охрану с лучевыми ружьями! Подвести боевые ракеты ближе и расстрелять чудовище из тяжёлых орудий!
Кто-то сказал:
– Мысленный контроль. Какая-то система управления мыслью на расстоянии. Зачем только мы в это впутались!
Они отступали. Синее пламя полыхало до потолка, пытаясь пробиться сквозь силовой экран. Инэш последний раз взглянул на аппарат. Должно быть, он всё ещё продолжал отсчитывать атомы, потому что вокруг него клубились адские синие вихри.
Вместе с остальными советниками Инэш добрался до зала, где стоял воскреситель. Здесь их укрыл второй силовой экран. С облегчением спрятались они в индивидуальные гондолы, вылетели наружу и поспешно поднялись в звездолёт. Когда огромный корабль взмыл ввысь, от него отделилась атомная бомба. Огненная бездна разверзлась внизу над музеем и над всем городом.
– А ведь мы так и не узнали, отчего погибла раса этих существ, – прошептал Йоал на ухо Инэшу, когда раскаты взрыва замерли в отдалении.
Бледно-жёлтое солнце поднялось над горизонтом на третье утро после взрыва бомбы.
Пошёл восьмой день их пребывания на этой планете. Инэш вместе с остальными спустился в новый город. Он решил воспротивиться любой попытке производить воскрешения.
– Как метеоролог, – сказал он, – я объявляю, что эта планета вполне безопасна и пригодна для гэнейской колонизации. Не вижу никакой необходимости ещё раз подвергаться риску. Эти существа проникли в тайны своей нервной системы, и мы не можем допустить…
Его прервали. Биолог Хамар насмешливо сказал:
– Если они знали так много, почему же не переселились на другую звездную систему и не спаслись?
– Полагаю, – ответил Инэш, – они не открыли наш метод определения звёзд с планетами.
Он обвёл хмурым взглядом круг друзей.
– Мы все знаем, что это было уникальное, случайное открытие. Дело тут не в мудрости, нам просто повезло.
По выражению лиц он понял: они мысленно отвергают его довод. Инэш чувствовал своё бессилие предотвратить неизбежную катастрофу. Он представил себе, как эта великая раса встретила смерть. Должно быть, она наступила быстро, но не столь быстро, чтобы они не успели понять. Слишком много скелетов лежало на открытых местах, в садах великолепных домов. Казалось, мужья вышли с жёнами наружу, чтобы встретить гибель своего народа под открытым небом. Инэш пытался описать советникам их последний день много-много лет назад, когда эти существа спокойно глядели в лицо смерти. Однако вызванные им зрительные образы не достигли сознания его соплеменников. Советники нетерпеливо задвигались в креслах за несколькими рядами защитных силовых экранов, а капитан Горсид спросил:
– Объясните, Инэш, что именно вызвало у вас такую эмоциональную реакцию?
Вопрос заставил Инэша умолкнуть. Он не думал, что это была эмоция. Он не отдавал себе отчёт в природе наваждения - так незаметно оно овладевало им. И только теперь он вдруг понял.
– Что именно? – медленно проговорил он. – Знаю. Это был третий воскрешённый. Я видел его сквозь завесу энергетического пламени. Он стоял там, у дальней двери, и смотрел на нас, пока мы не обратились в бегство. Смотрел с любопытством. Его мужество, спокойствие, ловкость, с которой он нас одурачил, – в этом всё дело…
– И всё это привело его к гибели, – сказал Хамар.
Все захохотали.
– Послушай, Инэш! – добродушно обратился к нему Мэйард, помощник капитана. – Не станете же вы утверждать, что эти существа храбрее нас с вами или что даже теперь, приняв все меры предосторожности, нам всем следует спасаться одного воскрешённого нами чудовища?
Инэш промолчал. Он чувствовал себя глупо. Его совершенно убило открытие, что у него могут быть эмоции. К тому же не хотелось выглядеть упрямцем. Тем не менее он сделал последнюю попытку.
– Я хочу сказать только одно, – сердито пробурчал он. – Стремление выяснить, что случилось с погибшей расой, кажется мне не таким уж обязательным.
Капитан Горсид подал знак биологу.
– Приступайте к оживлению! – приказал он. И, обращаясь к Инэшу, проговорил:
– Разве мы можем вот так, не закончив всего, вернуться на Гэйну и посоветовать массовое переселение? Представьте себе, что мы чего-то не выяснили здесь до конца. Нет, мой друг, это невозможно.
Довод был старый, но сейчас Инэш почему-то с ним сразу согласился. Он хотел что-то добавить, но забыл обо всём, ибо четвёртый человек поднялся в воскресителе.
Он сел и исчез.
Наступила мёртвая тишина, полная ужаса и изумления. Капитан Горсид хрипло проговорил:
– Он не мог отсюда уйти. Мы это знаем. Он где-то здесь.
Гэнейцы вокруг Инэша, привстав с кресел, всматривались в пустоту под энергетическим колпаком. Стражи стояли, безвольно опустив щупальца с лучевыми ружьями. Боковым зрением Инэш увидел, как один из техников, обслуживавших защитные экраны, что-то шепнул Вииду, который сразу последовал за ним. Вернулся он, заметно помрачнев.
– Мне сказали, – проговорил Виид, – что, когда воскрешённый исчез, стрелки приборов прыгнули на десять делений. Это уровень внутриядерных процессов.
– Во имя первого гэнейца! – прошептал Шюри. - Это то, чего мы всегда боялись.
– Уничтожить все локаторы на звездолёте! – кричал капитан Горсид в микрофон. – Уничтожить всё, вы слышите?
Он повернулся, сверкая глазами, к астроному:
– Шюри, они, кажется, меня не поняли. Прикажите своим подчинённым действовать! Все локаторы и воскресители должны быть немедленно уничтожены.
– Скорее, скорее! – жалобно подтвердил Шюри.
Когда это было сделано, они перевели дух. На лицах появились угрюмые усмешки. Все чувствовали мрачное удовлетворение. Помощник капитана Мэйард проговорил:
– Во всяком случае, теперь он не найдёт нашу Гэйну. Великая система определения звёзд с планетами останется нашей тайной. Мы можем не опасаться возмездия…
Он остановился и уже медленно закончил:
– О чём это я говорю? Мы ничего не сделали. Разве мы виноваты в том, что случилось с жителями этой планеты?
Но Инэш знал, о чём он подумал. Чувство вины всегда возникало у них в подобные моменты. Призраки всех истреблённых гэнейцами рас: беспощадная воля, которая вдохновляла их, когда они впервые приземлялись; решимость уничтожить здесь всё, что им помешает; тёмные бездны безмолвного ужаса и ненависти, разверзающиеся за ними повсюду; дни страшного суда, когда они безжалостно облучали ничего не подозревавших обитателей мирных планет смертоносной радиацией – вот что скрывалось за словами Мэйарда.
– Я всё же не верю, что он мог сбежать, – заговорил капитан Горсид. – Он здесь, в здании, он ждёт, когда мы снимем защитные экраны, и тогда он сумеет уйти. Пусть ждёт. Мы этого не сделаем.
Снова воцарилось молчание. Они выжидательно смотрели на пустой купол энергетической защиты. Только сверкающий воскреситель стоял там на своих металлических подставках. Кроме этого аппарата там не было ничего - ни одного постороннего блика, ни одной тени. Жёлтые солнечные лучи проникали всюду, освещая площадку с такой яркостью, что укрыться на ней было просто немыслимо.
– Стража! – приказал капитан Горсид. – Уничтожьте воскреситель. Я думаю, он вернётся, чтобы его осмотреть, поэтому не следует рисковать.
Аппарат исчез в волнах белого пламени. Вместе с этим исчезла и последняя надежда Инэша, который всё ещё верил, что смертоносная энергия заставит двуногое чудовище появиться. Надеяться больше было не на что.
– Но куда он мог деться? – спросил Йоал.
Инэш повернулся к историку, собираясь обсудить с ним этот вопрос. Уже заканчивая полуоборот, он увидел, что чудовище стоит чуть поодаль под деревом и внимательно их разглядывает. Должно быть, оно появилось именно в этот миг, потому что все советники одновременно открыли рты и отпрянули. Один из техников, проявляя величайшую находчивость, мгновенно установил между гэнейцами и чудовищем силовой экран.
Существо медленно приблизилось, оно было хрупким и несло голову, слегка откинув назад. Глаза его сияли, будто освещённые внутренним огнём. Подойдя к экрану, человек вытянул руку и коснулся его пальцами. Экран ослепительно вспыхнул, потом затуманился переливами красок. Волна красок перешла на человека: цвета стали ярче и в мгновение разлились по всему его телу, с головы до ног. Радужный туман рассеялся. Очертания стали незримы. Ещё миг – и человек прошёл сквозь экран. Он засмеялся – звук был странно мягким – и сразу посерьёзнел.
– Когда я пробудился, ситуация меня позабавила, – сказал он. – Я подумал: "Что мне теперь с вами делать?"
Для Инэша его слова прозвучали в утреннем воздухе мёртвой планеты приговором судьбы. Молчание нарушил голос, настолько сдавленный и неестественный, что Инэшу понадобилось время, чтобы узнать голос капитана Горсида:
– Убейте его!
Когда взрывы пламени опали, обессиленные, неуязвимое существо по-прежнему стояло перед ними. Оно медленно двинулось вперёд и остановилось шагах в шести от ближайшего гэнейца. Инэш оказался позади всех. Человек неторопливо заговорил:
– Напрашиваются два решения: одно - основанное на благодарности за моё воскрешение, второе – на действительном положении вещей… Я знаю, кто вы и что вам нужно. Да, я вас знаю – в этом ваше несчастье. Тут трудно быть милосердным. Но попробую.
– Предположим, – продолжал он, – вы откроете тайну локатора. Теперь, поскольку система существует, мы больше никогда не попадёмся так глупо, как в тот раз.
Инэш весь напрягся. Его мозг работал так лихорадочно, пытаясь охватить возможные последствия катастрофы, что казалось, в нём не осталось места ни для чего другого. И тем не менее какая-то часть сознания была отвлечена.
– Что же произошло? – спросил он.
Человек потемнел. Воспоминания о том далёком дне сделали его голос хриплым.
– Атомная буря, – проговорил он. – Она пришла из иного звёздного мира, захватив весь этот край нашей галактики. Атомный циклон достигал в диаметре около девяноста световых лет, гораздо больше того, что нам было доступно. Спасения не было. Мы не нуждались до этого в звездолётах и ничего не успели построить. К тому же Кастор, единственная известная нам звезда с планетами, тоже был задет бурей.
Он умолк. Затем вернулся к прерванной мысли:
– Итак, секрет локатора… В чём он?
Советники вокруг Инэша вздохнули с облегчением. Теперь они не боялись, что их раса будет уничтожена. Инэш с гордостью отметил, что, когда самое страшное осталось позади, никто из гэнейцев даже не подумал о себе.
– Значит, вы не знаете тайны? – вкрадчиво проговорил Йоал. – Вы достигли очень высокого развития, однако завоевать галактику сможем только мы.
С заговорщицкой улыбкой он обвёл глазами всех остальных и добавил:
– Господа, мы можем по праву гордиться великими открытиями гэнейцев. Предлагаю вернуться на звездолёт. На этой планете нам больше нечего делать.
Ещё какой-то момент, пока они не скрылись в своих сферических гондолах, Инэш с тревогой думал, что двуногое существо попытается их задержать. Но, оглянувшись, он увидел, что человек повернулся к ним спиной и неторопливо идёт вдоль улицы. Этот образ остался в памяти Инэша, когда звездолёт начал набирать высоту. И ещё одно он запомнил: атомные бомбы, сброшенные на город одна за другой, не взорвались.