Страница:
Он услышал голос Энн Рис:
— Помогите мне подняться!
Молодой человек ответил что-то, чего Каргилл не расслышал, но, судя по тону, это было что-то очень галантное.
И резкий голос Энн:
— Отпустите мою руку. Я сама могу держать её. офицер засмеялся и спросил:
— Это и есть тот самый человек?
Дальнейшего разговора каргилл не услышал. Летательный аппарат пришел в движение, и это была мощная машина, так что не было сомнений, что он решительным образом отличается от медлительных флотеров, которые, как хорошо было известно Каргиллу, ночью бывают практически беспомощны.
Корабль круто пошел вверх и меньше чем через минуту развил огромную скорость. Каргилл задумался. Люди, которые были в состоянии создавать такие самолеты, имели явно превосходящий известный ему уровень развития науки и техники, и, конечно, человеку из двадцатого века будет нелегко влиять на них. Его небольшой успех у Планиаков, очевидно, заставил его переоценить свои возможности. Здесь судьба сталкивала его с людьми, которые готовили серьезное столкновение с могущественными и таинственными Тенями.
Внезапно поток его самоуничижительных размышлений прервала неожиданная по своей простоте и ясности мысль, что, несмотря на явную справедливость всех этих неутешительных для него выводов, он был нужен этим людям, именно он, и настолько, что они даже предприняли вторую попытку спасти его, хотя при этом шли, безусловно, на значительный риск.
Ему необходимо было знать, зачем он был им нужен, какую роль они отводили ему в своих планах. Ему нужно было как можно быстрее разобраться в ситуации, чтобы он мог начать строить свои планы. Перед ним открывалось обширное поле деятельности, и эта перспектива подбодрила его. Мысли его вернулись в настоящее, и он подумал, что неожиданно для него при такой скорости полет их продолжается очень долго.
Он увидел, что Энн села где-то впереди него, но он не предпринял попытки сесть с ней рядом. Так прошел целый час.
Вдруг под ними возник город. В небе проплывали непонятные приспособления, оснащенные мощными прожекторами, которые заливали здания внизу ярким светом. Энн подошла и села в кресло рядом с ним, но Каргилл не обратил на неё внимания.
Он не мог оторвать глаз от поразительного зрелища внизу. Это был город небоскребов, которые блестели разноцветными огнями. Казалось, они были сделаны из стекла. Этот прозрачный материал мягко светился изнутри и отражал игру разноцветных бликов на своей наружной поверхности. Каргилл смотрел на необыкновенный город с восхищением и каким-то неясным волнением.
Энн тихо сказала:
— Вы первый посторонний человек за двадцать лет, кто видит нашу столицу.
Каргилл посмотрел на неё вопросительно:
— Вы имеете в виду, что посторонние не допускаются на территорию, контролируемую Твинерами?
Энн кивнула головой.
— Это наша столица, — сказала она. — Здесь хранятся все наши секреты. Мы не можем позволить себе рисковать. В течение двадцати лет все Твинеры — все, кто не прошел тесты Теней, — направляются в другие города. Ни один из Теней, даже Граннис, ни разу не бывал здесь за эти годы.
— Как же вы можете остановить Теней? — спросил Каргилл. Он вспомнил, как Граннис прошел через огонь из пушки на борту флотера.
— Она вовсе не так неуязвимы, как кажется, вернее, как они хотели бы, чтобы мы думали, — сказала Энн. — Если на них направить достаточное количество огня, они бегут так же, как и обычные смертные. Мы в этом уже убедились. Во всяком случае, мы не разрешаем им появляться здесь, и это правило мы соблюдаем очень строго. Никто не имеет права проникать на территорию, находящуюся под нашим контролем, без особого разрешения, а тех, кто этому не подчиняется, мы подвергаем строжайшему допросу.
— Какую же часть континента вы контролируете? — спросил Каргилл.
— Около четверти.
Каргилл кивнул. Он помнил, как часто Лела поворачивала флотер в сторону, говоря:
— Это территория Твинеров. Туда нам нельзя. — Планиаки, наверное, убедились на своем собственном опыте, что это опасно.
— А где Город Теней? — спросил он.
— С Скалистых горах. Этот город — неприступная крепость, со всех сторон окруженный скалами и, кроме того, защищенный энергетическим экраном. Единственный доступ к нему — с воздуха.
Сейчас они находились над столицей Твинеров. Каргилл видел сверкающие огнями магазины, затем внизу показались жилые районы. Самолет начал снижаться. Каргилл заметил, что он идет на посадку на обширную лужайку на территории какого-то поместья. Вдалеке виднелась каменная ограда и большой дом среди высоких деревьев.
— Это мой дом, — сказала Энн.
Каргилл взглянул на неё с удивлением. У него сложилось впечатление, что она была просто пешкой в этой игре, но теперь он не был в этом уверен.
Выйдя из самолета, он снова посмотрел на дом. Он был удивительно красив. Его каменные стены, поднимаясь высоко вверх, переходили в башни и шпили, и весь дом был похож на сказочный замок. Окна были высокими, узкими, а двери массивными. К входу вела широкая лестница. Каргилл тихонько присвистнул. В 1954 году в Лос-Анджелесе такой дом стоил бы три или четыре сотни тысяч долларов.
Он медленно поднялся по ступенькам. Теперь ему стало ясно, что Энн Рис вращается в высших кругах общества Твинеров. Энн позвонила в дверь. Через минуту она открылась, и на пороге показался пожилой мужчина.
— Добро пожаловать домой, мисс Рис, — поздоровался он.
— Спасибо, Трейнджер, — ответила Энн. Она сделала знак рукой Каргиллу, чтобы он проходил вперед. Они проследовали через ярко освещенный коридор и оказались в большой уютной комнате. Прямо напротив входа высокие стеклянные двери вели на террасу. Каргилл направился к этой двери и, обнаружив, что она открыта, прошел туда. То, что он увидел, поразило его воображение. Когда они находились ещё в воздухе, висевшие в небе огромные шары, освещавшие город, казались неподвижными. Теперь он обнаружил, что они медленно плывут в небе, как звезды, совершающие свой вечный путь, обратив свои лучи на прекрасный город. Каргилл повернулся и пошел обратно в комнату. только теперь он понял, как сильно устал. За короткое время произошло столько событий, что голова у него шла кругом. Сначала это был обычный день с Лелой, потом долгая ночь, проведенная в осаде. Страх, безнадежность, ярость — все это изматывало. Но это было только начало. Потом он оказался в тюрьме у Теней и в течение долгого времени находился в стрессовом состоянии, под угрозой смерти. Появление Энн Рис освободило его от qrp`u` смерти, но физическая активность его продолжалась ещё два часа.
Он заметил, что девушка наблюдает за ним.
— Я распоряжусь, чтобы вам приготовили что-нибудь поесть. А потом вы сможете лечь спать. Мне кажется, это будет совсем неплохо для вас, — предложила она.
Каргилл не чувствовал голода, но так как уже сутки он ничего не ел, решил, что, пожалуй, не будет отказываться. Энн уже повернулась, чтобы выйти, когда он вдруг вспомнил, о чем хотел спросить её.
— Скажите, — проговорил он, — а что было с вами, когда я в тот раз убежал?
— Я, естественно, сообщила о вашем побеге Граннису. Где-то через полчаса была проведена временная корректировка, и мне пришлось отправляться за вами опять.
— Как? — вырвалось у Каргилла. — Всего полчаса?!
Он был потрясен. Раньше он очень смутно представлял себе процесс корректировки времени. Теперь ему стало ясно, что они распоряжаются временем так, как хотят. Очевидно, им ничего не стоило провести необходимые манипуляции в отношении одного человека. Для Энн всех этих месяцев просто не существовало, для неё корректировка произошла в тот же самый вечер. Это было непостижимо!
Энн, похоже, совершенно не интересовало, что произошло с ним за это время. Не говоря больше ни слова, она вышла из комнаты, оставив его одного.
Каргиллу подали большой, в меру зажаренный кусок мяса с гарниром и на десерт — печеное яблоко. Это напомнило ему то, как он первый раз ел на флотере Боуви. Он задумался, опять перебирая в памяти все события этих нескольких месяцев, и вдруг, подняв глаза, увидел, что Энн сидит рядом в кресле и наблюдает за ним со снисходительной усмешкой. Его охватило раздражение. Он уже хотел сказать ей что-нибудь резкое и неприятное, но, посмотрев на неё внимательнее, поразился перемене в её внешности. Она за это время переоделась, и сейчас на ней было красивое длинное темно-голубое платье, очень удачно гармонирующее с цветом её глаз и делающее их более яркими. В этом простом, но элегантном наряде она выглядела значительно моложе. У неё было привлекательное лицо, красиво очерченный рот, и во всем её облике чувствовалась незаурядная личность, умная, уверенная в себе, знающая себе цену женщина.
— Ну, и что теперь? — спросил Каргилл, невольно любуясь ею. — Чему вы собираетесь меня обучать?
Выражение её лица изменилось, и взгляд стал сосредоточенным и изучающим. Но в голосе по-прежнему чувствовалась усмешка:
— Вы ключевая фигура. Без вас никакой войны не будет.
— Я просто в восторге, — язвительно проговорил Каргилл. — Значит, я буду генералом?
— Не совсем. — Она продолжала уже более резким тоном: — Нам отвратительна та жизнь, которую создали для нас Тени. — В голосе её теперь слышался гнев. — Представьте себе мир, в котором постоянно изменяют прошлое, чтобы люди избавлялись от своих комплексов и неврозов. Это все противоречит здравому смыслу, религии, наконец!
— Религии? — удивился Каргилл. — Вы верите в бессмертие души?
— Бог внутри каждого человека, — сказала Энн убежденно.
Каргиллу эти слова были знакомы.
— Люди повторяют эту фразу, — сказал он, — но тем не менее ведут себя так, как будто сами в это не верят. Давайте попробуем предположить на минуту, что это правда.
— Разумеется, это правда. — В голосе её он услышал mecndnb`mhe. — Что значит «предположим»?
— Это значит, — спокойно продолжал Каргилл, — давайте предположим, что это научно установленный факт.
Энн молчала. На её лице появилось выражение, которое было хорошо знакомо Каргиллу — он наблюдал его у полкового священника и многих других людей, когда разговор заходил о вопросах веры. В такие минуты верующие люди изображают христианское терпение и проявляют упрямое нежелание хоть как-то анализировать доводы других. Вот такое терпеливо-непримиримое выражение надела на себя Энн, готовясь к беседе на эту волнующую тему.
— Научно? — спросила она, и в голосе её явно чувствовалась издевка.
Каргилл расхохотался. Он ен смог удержаться. Ее дом был полон всяких интересных штучек, демонстрирующих торжество науки. Она вызволила его из плена при помощи достижений научно-технической мысли, ушедшей далеко вперед по сравнению с его временем. И теперь она произносит это слово с таким сарказмом и пренебрежением!
Усилием воли он сдержал смех и сказал:
— Я на самом деле начинаю думать, что я единственный человек, который действительно верит в то, что душа, возможно, реально существует. Но я, очевидно, воспринимаю это не так, как многие, которые любят рассуждать на эти темы. Сначала я думал, что это, может быть сгусток энергии в пространственно-временном контиууме, но тогда мы не принимаем во внимание огромный возраст вселенной. Если посмотреть, как меня передвигают во времени и пространстве, становится понятно, что время — это вовсе не важный фактор. Легко можно было бы доказать, учитывая древность нашего материального мира, что все религии — это нелепость, но я не собираюсь этого делать. Я подозреваю, что за всем этим дымом где-то есть огонь, но наше знание об окружающем мире настолько поверхностно, что мы просто не имеем права судить на основе наших ограниченных представлений о том мире, с которым мы соприкасаемся. Что вы об этом думаете?
— Мне не хотелось бы обсуждать этот вопрос, мистер Каргилл, — холодно произнесла Энн. — Ваши рассуждения я не могу считать оскорбительными, так как вы, очевидно, говорите то, что действительно думаете, но они вычеркивают тысячелетия развития религиозной мысли.
— Вы имеете в виду, — сказал он, — десять тысяч лет усилий, направленных на то, чтобы не знать верований, связанных именно с таким подходом, — и никогда никаких, даже малейших, попыток узнать, а что же на самом деле там может быть. Я, во всяком случае, собираюсь это узнать и буду держать вас в курсе.
Энн недоверчиво улыбнулась.
— Боюсь, что у вас просто не будет времени, чтобы предаваться таким высоким размышлениям. Вы будете слишком заняты, помогая нам изменить наш мир.
Каргилл посмотрел на нее, нахмурившись. Напоминание о том, что его намереваются использовать для осуществлении неизвестных ему планов, рассердило его.
— Этот ваш мир, — сказал он, — есть ли в нем справедливость для людей?
Она сжала губы.
— Есть только один способ изменить этот мир, — медленно проговорила она. — Нам нужно избавиться от Теней и заставить Планиаков спуститься на землю и заниматься делом. Если этого удастся достичь, вскоре на нашей планете вновь возродится экономическая жизнь, промышленность, цивилизация и все то, ради чего стоит жить. И с того времени справедливость для отдельной личности всегда будет включать упорный труд.
Каргилл демонстративно обвел глазами роскошно обставленную комнату.
— И для вас в том числе? — тихо спросил он.
Она, видимо, поняла, что он имеет в виду, и лицо её залила краска.
— Если вы думаете, что управлять поместьем очень легко, то вы ошибаетесь, — отрезала она.
Это, конечно, было верно, но он не хотел признать этого — слишком сильно было в данный момент его враждебное чувство к ней. Он спросил:
— Какова все-таки моя роль? Что это за курс обучения, который я должен буду пройти?
12
— Помогите мне подняться!
Молодой человек ответил что-то, чего Каргилл не расслышал, но, судя по тону, это было что-то очень галантное.
И резкий голос Энн:
— Отпустите мою руку. Я сама могу держать её. офицер засмеялся и спросил:
— Это и есть тот самый человек?
Дальнейшего разговора каргилл не услышал. Летательный аппарат пришел в движение, и это была мощная машина, так что не было сомнений, что он решительным образом отличается от медлительных флотеров, которые, как хорошо было известно Каргиллу, ночью бывают практически беспомощны.
Корабль круто пошел вверх и меньше чем через минуту развил огромную скорость. Каргилл задумался. Люди, которые были в состоянии создавать такие самолеты, имели явно превосходящий известный ему уровень развития науки и техники, и, конечно, человеку из двадцатого века будет нелегко влиять на них. Его небольшой успех у Планиаков, очевидно, заставил его переоценить свои возможности. Здесь судьба сталкивала его с людьми, которые готовили серьезное столкновение с могущественными и таинственными Тенями.
Внезапно поток его самоуничижительных размышлений прервала неожиданная по своей простоте и ясности мысль, что, несмотря на явную справедливость всех этих неутешительных для него выводов, он был нужен этим людям, именно он, и настолько, что они даже предприняли вторую попытку спасти его, хотя при этом шли, безусловно, на значительный риск.
Ему необходимо было знать, зачем он был им нужен, какую роль они отводили ему в своих планах. Ему нужно было как можно быстрее разобраться в ситуации, чтобы он мог начать строить свои планы. Перед ним открывалось обширное поле деятельности, и эта перспектива подбодрила его. Мысли его вернулись в настоящее, и он подумал, что неожиданно для него при такой скорости полет их продолжается очень долго.
Он увидел, что Энн села где-то впереди него, но он не предпринял попытки сесть с ней рядом. Так прошел целый час.
Вдруг под ними возник город. В небе проплывали непонятные приспособления, оснащенные мощными прожекторами, которые заливали здания внизу ярким светом. Энн подошла и села в кресло рядом с ним, но Каргилл не обратил на неё внимания.
Он не мог оторвать глаз от поразительного зрелища внизу. Это был город небоскребов, которые блестели разноцветными огнями. Казалось, они были сделаны из стекла. Этот прозрачный материал мягко светился изнутри и отражал игру разноцветных бликов на своей наружной поверхности. Каргилл смотрел на необыкновенный город с восхищением и каким-то неясным волнением.
Энн тихо сказала:
— Вы первый посторонний человек за двадцать лет, кто видит нашу столицу.
Каргилл посмотрел на неё вопросительно:
— Вы имеете в виду, что посторонние не допускаются на территорию, контролируемую Твинерами?
Энн кивнула головой.
— Это наша столица, — сказала она. — Здесь хранятся все наши секреты. Мы не можем позволить себе рисковать. В течение двадцати лет все Твинеры — все, кто не прошел тесты Теней, — направляются в другие города. Ни один из Теней, даже Граннис, ни разу не бывал здесь за эти годы.
— Как же вы можете остановить Теней? — спросил Каргилл. Он вспомнил, как Граннис прошел через огонь из пушки на борту флотера.
— Она вовсе не так неуязвимы, как кажется, вернее, как они хотели бы, чтобы мы думали, — сказала Энн. — Если на них направить достаточное количество огня, они бегут так же, как и обычные смертные. Мы в этом уже убедились. Во всяком случае, мы не разрешаем им появляться здесь, и это правило мы соблюдаем очень строго. Никто не имеет права проникать на территорию, находящуюся под нашим контролем, без особого разрешения, а тех, кто этому не подчиняется, мы подвергаем строжайшему допросу.
— Какую же часть континента вы контролируете? — спросил Каргилл.
— Около четверти.
Каргилл кивнул. Он помнил, как часто Лела поворачивала флотер в сторону, говоря:
— Это территория Твинеров. Туда нам нельзя. — Планиаки, наверное, убедились на своем собственном опыте, что это опасно.
— А где Город Теней? — спросил он.
— С Скалистых горах. Этот город — неприступная крепость, со всех сторон окруженный скалами и, кроме того, защищенный энергетическим экраном. Единственный доступ к нему — с воздуха.
Сейчас они находились над столицей Твинеров. Каргилл видел сверкающие огнями магазины, затем внизу показались жилые районы. Самолет начал снижаться. Каргилл заметил, что он идет на посадку на обширную лужайку на территории какого-то поместья. Вдалеке виднелась каменная ограда и большой дом среди высоких деревьев.
— Это мой дом, — сказала Энн.
Каргилл взглянул на неё с удивлением. У него сложилось впечатление, что она была просто пешкой в этой игре, но теперь он не был в этом уверен.
Выйдя из самолета, он снова посмотрел на дом. Он был удивительно красив. Его каменные стены, поднимаясь высоко вверх, переходили в башни и шпили, и весь дом был похож на сказочный замок. Окна были высокими, узкими, а двери массивными. К входу вела широкая лестница. Каргилл тихонько присвистнул. В 1954 году в Лос-Анджелесе такой дом стоил бы три или четыре сотни тысяч долларов.
Он медленно поднялся по ступенькам. Теперь ему стало ясно, что Энн Рис вращается в высших кругах общества Твинеров. Энн позвонила в дверь. Через минуту она открылась, и на пороге показался пожилой мужчина.
— Добро пожаловать домой, мисс Рис, — поздоровался он.
— Спасибо, Трейнджер, — ответила Энн. Она сделала знак рукой Каргиллу, чтобы он проходил вперед. Они проследовали через ярко освещенный коридор и оказались в большой уютной комнате. Прямо напротив входа высокие стеклянные двери вели на террасу. Каргилл направился к этой двери и, обнаружив, что она открыта, прошел туда. То, что он увидел, поразило его воображение. Когда они находились ещё в воздухе, висевшие в небе огромные шары, освещавшие город, казались неподвижными. Теперь он обнаружил, что они медленно плывут в небе, как звезды, совершающие свой вечный путь, обратив свои лучи на прекрасный город. Каргилл повернулся и пошел обратно в комнату. только теперь он понял, как сильно устал. За короткое время произошло столько событий, что голова у него шла кругом. Сначала это был обычный день с Лелой, потом долгая ночь, проведенная в осаде. Страх, безнадежность, ярость — все это изматывало. Но это было только начало. Потом он оказался в тюрьме у Теней и в течение долгого времени находился в стрессовом состоянии, под угрозой смерти. Появление Энн Рис освободило его от qrp`u` смерти, но физическая активность его продолжалась ещё два часа.
Он заметил, что девушка наблюдает за ним.
— Я распоряжусь, чтобы вам приготовили что-нибудь поесть. А потом вы сможете лечь спать. Мне кажется, это будет совсем неплохо для вас, — предложила она.
Каргилл не чувствовал голода, но так как уже сутки он ничего не ел, решил, что, пожалуй, не будет отказываться. Энн уже повернулась, чтобы выйти, когда он вдруг вспомнил, о чем хотел спросить её.
— Скажите, — проговорил он, — а что было с вами, когда я в тот раз убежал?
— Я, естественно, сообщила о вашем побеге Граннису. Где-то через полчаса была проведена временная корректировка, и мне пришлось отправляться за вами опять.
— Как? — вырвалось у Каргилла. — Всего полчаса?!
Он был потрясен. Раньше он очень смутно представлял себе процесс корректировки времени. Теперь ему стало ясно, что они распоряжаются временем так, как хотят. Очевидно, им ничего не стоило провести необходимые манипуляции в отношении одного человека. Для Энн всех этих месяцев просто не существовало, для неё корректировка произошла в тот же самый вечер. Это было непостижимо!
Энн, похоже, совершенно не интересовало, что произошло с ним за это время. Не говоря больше ни слова, она вышла из комнаты, оставив его одного.
Каргиллу подали большой, в меру зажаренный кусок мяса с гарниром и на десерт — печеное яблоко. Это напомнило ему то, как он первый раз ел на флотере Боуви. Он задумался, опять перебирая в памяти все события этих нескольких месяцев, и вдруг, подняв глаза, увидел, что Энн сидит рядом в кресле и наблюдает за ним со снисходительной усмешкой. Его охватило раздражение. Он уже хотел сказать ей что-нибудь резкое и неприятное, но, посмотрев на неё внимательнее, поразился перемене в её внешности. Она за это время переоделась, и сейчас на ней было красивое длинное темно-голубое платье, очень удачно гармонирующее с цветом её глаз и делающее их более яркими. В этом простом, но элегантном наряде она выглядела значительно моложе. У неё было привлекательное лицо, красиво очерченный рот, и во всем её облике чувствовалась незаурядная личность, умная, уверенная в себе, знающая себе цену женщина.
— Ну, и что теперь? — спросил Каргилл, невольно любуясь ею. — Чему вы собираетесь меня обучать?
Выражение её лица изменилось, и взгляд стал сосредоточенным и изучающим. Но в голосе по-прежнему чувствовалась усмешка:
— Вы ключевая фигура. Без вас никакой войны не будет.
— Я просто в восторге, — язвительно проговорил Каргилл. — Значит, я буду генералом?
— Не совсем. — Она продолжала уже более резким тоном: — Нам отвратительна та жизнь, которую создали для нас Тени. — В голосе её теперь слышался гнев. — Представьте себе мир, в котором постоянно изменяют прошлое, чтобы люди избавлялись от своих комплексов и неврозов. Это все противоречит здравому смыслу, религии, наконец!
— Религии? — удивился Каргилл. — Вы верите в бессмертие души?
— Бог внутри каждого человека, — сказала Энн убежденно.
Каргиллу эти слова были знакомы.
— Люди повторяют эту фразу, — сказал он, — но тем не менее ведут себя так, как будто сами в это не верят. Давайте попробуем предположить на минуту, что это правда.
— Разумеется, это правда. — В голосе её он услышал mecndnb`mhe. — Что значит «предположим»?
— Это значит, — спокойно продолжал Каргилл, — давайте предположим, что это научно установленный факт.
Энн молчала. На её лице появилось выражение, которое было хорошо знакомо Каргиллу — он наблюдал его у полкового священника и многих других людей, когда разговор заходил о вопросах веры. В такие минуты верующие люди изображают христианское терпение и проявляют упрямое нежелание хоть как-то анализировать доводы других. Вот такое терпеливо-непримиримое выражение надела на себя Энн, готовясь к беседе на эту волнующую тему.
— Научно? — спросила она, и в голосе её явно чувствовалась издевка.
Каргилл расхохотался. Он ен смог удержаться. Ее дом был полон всяких интересных штучек, демонстрирующих торжество науки. Она вызволила его из плена при помощи достижений научно-технической мысли, ушедшей далеко вперед по сравнению с его временем. И теперь она произносит это слово с таким сарказмом и пренебрежением!
Усилием воли он сдержал смех и сказал:
— Я на самом деле начинаю думать, что я единственный человек, который действительно верит в то, что душа, возможно, реально существует. Но я, очевидно, воспринимаю это не так, как многие, которые любят рассуждать на эти темы. Сначала я думал, что это, может быть сгусток энергии в пространственно-временном контиууме, но тогда мы не принимаем во внимание огромный возраст вселенной. Если посмотреть, как меня передвигают во времени и пространстве, становится понятно, что время — это вовсе не важный фактор. Легко можно было бы доказать, учитывая древность нашего материального мира, что все религии — это нелепость, но я не собираюсь этого делать. Я подозреваю, что за всем этим дымом где-то есть огонь, но наше знание об окружающем мире настолько поверхностно, что мы просто не имеем права судить на основе наших ограниченных представлений о том мире, с которым мы соприкасаемся. Что вы об этом думаете?
— Мне не хотелось бы обсуждать этот вопрос, мистер Каргилл, — холодно произнесла Энн. — Ваши рассуждения я не могу считать оскорбительными, так как вы, очевидно, говорите то, что действительно думаете, но они вычеркивают тысячелетия развития религиозной мысли.
— Вы имеете в виду, — сказал он, — десять тысяч лет усилий, направленных на то, чтобы не знать верований, связанных именно с таким подходом, — и никогда никаких, даже малейших, попыток узнать, а что же на самом деле там может быть. Я, во всяком случае, собираюсь это узнать и буду держать вас в курсе.
Энн недоверчиво улыбнулась.
— Боюсь, что у вас просто не будет времени, чтобы предаваться таким высоким размышлениям. Вы будете слишком заняты, помогая нам изменить наш мир.
Каргилл посмотрел на нее, нахмурившись. Напоминание о том, что его намереваются использовать для осуществлении неизвестных ему планов, рассердило его.
— Этот ваш мир, — сказал он, — есть ли в нем справедливость для людей?
Она сжала губы.
— Есть только один способ изменить этот мир, — медленно проговорила она. — Нам нужно избавиться от Теней и заставить Планиаков спуститься на землю и заниматься делом. Если этого удастся достичь, вскоре на нашей планете вновь возродится экономическая жизнь, промышленность, цивилизация и все то, ради чего стоит жить. И с того времени справедливость для отдельной личности всегда будет включать упорный труд.
Каргилл демонстративно обвел глазами роскошно обставленную комнату.
— И для вас в том числе? — тихо спросил он.
Она, видимо, поняла, что он имеет в виду, и лицо её залила краска.
— Если вы думаете, что управлять поместьем очень легко, то вы ошибаетесь, — отрезала она.
Это, конечно, было верно, но он не хотел признать этого — слишком сильно было в данный момент его враждебное чувство к ней. Он спросил:
— Какова все-таки моя роль? Что это за курс обучения, который я должен буду пройти?
12
К Энн, похоже, снова вернулось её прежнее настроение, и в глазах вспыхнуло все то же саркастическое выражение. Она сказала с иронией:
— Если единицу достаточно упорно умножать на ноль, то в конце концов может получиться миллион. Вот такая математика в нашем курсе обучения. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы узнать?
— Черт возьми! — воскликнул Каргилл, вскочив на ноги. — Если вы хотите, чтобы я вам помогал, пора, наверное, начинать вводить меня в курс дела. Чья это была идея — использовать меня в ваших планах нападения на город Теней?
— Гранниса.
Он на минуту задумался.
— Каким образом получилось так, что вы все участвуете в деле, которое организовывает предатель из лагеря Теней?
Энн ответила холодно:
— Это не мы участвуем в его деле, а он в нашем. Он согласен с нашими идеями. Он считает, что тот подход к решению проблем нашего века, который предлагаем мы, правильный.
— Знаете, честно говоря, все это напоминает мне детские игры… — Каргилл замолчал. «Спокойно, — сказал он себе. — Сейчас не время разоблачать двуличие Гранниса». Он откинулся на спинку стула и пристально, без улыбки посмотрел на девушку. Энн произнесла своим обычным саркастическим тоном:
— Если вы закончили ужин, я проведу вас в спальню. Похоже, что вам нужно отдохнуть.
Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.
Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаж, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уже расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.
Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.
Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.
— Нажми на включатель, — приказывал голос. — Сигналом к действию для тебя будет…
Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находится Энн Рис и какой-то мужчина.
— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.
— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и о ни вышли из спальни.
Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.
Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как— то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была «складка» во временном контиууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие— то линии, как нити в ткани, как бы истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.
Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.
Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода времени существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой, по существу, процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.
Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.
Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, ещё не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространство разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими— то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько «энергии», что у них не было «времени» анализировать реальность.
Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины, были результатом случайного контакта с памятью вечности и знал, что возникнут ещё миллионы таких эпизодов в другом времени, в dpscnl пространстве…
Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, он вдруг снова ощутил то состояние нарушенного равновесия, какую— то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура казалась более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.
Когда он окончательно вернулся к действительности, первое, что он почувствовал, был запах больничной палаты и прикосновение к телу прохладных простыней. Он проснулся, как после глубокого сна, с ощущением поразительной силы и здоровья во всем организме. Он продолжал лежать неподвижно, с закрытыми глазами, с удовольствием погружаясь в возбуждающее состояние радости жизни.
Он знал, хотя и неизвестно каким образом, что он сейчас не дома у Энн Рис. Все, что происходило с ним раньше, казалось удивительно далеким сейчас, хотя не настолько далеким, как его воспоминания об озере.
Он услышал женский голос, который произнес:
— Сколько еще?
Это была не Энн Рис, и он почему-то не стал открывать глаза.
Послышались чьи-то шаги, и незнакомый женщине ответил приятный баритон:
— Я позову вас, когда он проснется. Мы должны были воспользоваться предоставившейся возможностью. Все пришлось делать без подготовки.
— Неужели, — недовольно сказала женщина, — наш контроль над временем нельзя было использовать с большим эффектом.
Ее собеседник продолжал, уважительно, но твердо:
— Наш контроль не распространяется дальше второй складки. Разрыв во времени между нашим семь тысяч триста первым годом и двадцать четвертым веком настолько велик, что…
Женщина перебила его:
— Эти аргументы мне знакомы. Сообщите мне, как только он придет в себя.
Она, видимо, направилась к двери, и Каргилл осторожно приоткрыл один глаз. Он сразу же снова закрыл его, но успел увидеть очень своеобразно одетую женщину, остановившуюся в дверях и оглянувшуюся назад. На одном её плече как-то очень небрежно было наброшено что-то вроде накидки.
Очевидно, она остановилась, чтобы сказать что-то примирительное.
— Мне все это очень не нравится, — проговорила она, — такое ощущение, как будто все вышло из-под контроля.
— Боюсь, мадам, что в течение некоторого времени так и будет.
В этот момент Каргилл решился вновь открыть глаза и осторожно взглянул на женщину ещё раз. Он увидел, что на ней надет бюстгальтер, напоминающий модели, какие носили во времена Каргилла, и шорты, и создавалось общее впечатление, что это что-то вроде купального костюма. У Каргилла возникли ассоциации с горячим песчаным пляжем и субтропическим климатом. Накидка, наброшенная на одно плечо, была длинной, до лодыжек, и, казалось, сделанной из тонкой металлической сетки. Ее темные волосы отливали голубым. Лицо её тоже было весьма примечательным: высокие скулы, глубоко посаженные глаза. Она не была красивой, но во всем её облике чувствовался аристократизм, гордость, сознание собственного превосходства, подкрепленного многими веками генетического отбора.
Углом глаза он заметил мужчину с седыми волосами и молодым khvnl, который осторожно наблюдал за ним. Каргиллу почему-то показалось, что ему надо продолжать притворяться, пока эта женщина не уйдет. Он закрыл глаза, и когда снова их открыл, женщины в комнате уже не было.
Мужчина подошел к высокой больничного типа кровати, на которой лежал Каргилл, окинул его внимательным взглядом, от которого ничего не ускользнуло, и, видимо, остался доволен увиденным. Понимающе и одобряюще улыбнувшись, он сказал:
— Меня зовут Лэн Бруч, и мне хотелось бы успокоить вас: вы в безопасности. На все ваши вопросы вы вскоре получите ответы.
Он повернул какие-то ручки на небольшом приборе, стоявшем на столе около кровати. От этого ощущение возбужденного нетерпения, которое испытывал Каргилл мгновенно сменилось приятным сонным состоянием. Он зевнул, потянулся и заснул.
Когда он снова проснулся, сознание радости жизни, силы и здоровой, бьющей через край энергии стало ещё сильнее, чем прежде. Он почувствовал неудержимую потребность в действии и спрыгнул с кровати. Прыжок оказался упругим и мощным, как у хорошо тренированного акробата, и в один миг он оказался чуть ли не на середине комнаты. Но больше всего он был потрясен тем, что как только он успел подумать, как здорово было бы сейчас вскочить с постели, как эта мысль мгновенно воплотилась в действие, прежде чем он успел что-либо осознать.
Он посмотрел на свое тело и не узнал его. Вернее, он понял, что это загорелое, крепкое, мускулистое тело явно не его. Из спальни он прошел в выложенную плиткой ванную, подошел к зеркалу и принялся рассматривать свое лицо. Так же, как и его тело, лицо выглядело необычно. Сначала ему даже показалось, что и лицо не его. Потом, присмотревшись, он понял, что оно стало гораздо моложе, выражение лица — увереннее и спокойнее. Так он выглядел на некоторых слегка отретушированных фотографиях, которые были сделаны много лет назад.
— Если единицу достаточно упорно умножать на ноль, то в конце концов может получиться миллион. Вот такая математика в нашем курсе обучения. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы узнать?
— Черт возьми! — воскликнул Каргилл, вскочив на ноги. — Если вы хотите, чтобы я вам помогал, пора, наверное, начинать вводить меня в курс дела. Чья это была идея — использовать меня в ваших планах нападения на город Теней?
— Гранниса.
Он на минуту задумался.
— Каким образом получилось так, что вы все участвуете в деле, которое организовывает предатель из лагеря Теней?
Энн ответила холодно:
— Это не мы участвуем в его деле, а он в нашем. Он согласен с нашими идеями. Он считает, что тот подход к решению проблем нашего века, который предлагаем мы, правильный.
— Знаете, честно говоря, все это напоминает мне детские игры… — Каргилл замолчал. «Спокойно, — сказал он себе. — Сейчас не время разоблачать двуличие Гранниса». Он откинулся на спинку стула и пристально, без улыбки посмотрел на девушку. Энн произнесла своим обычным саркастическим тоном:
— Если вы закончили ужин, я проведу вас в спальню. Похоже, что вам нужно отдохнуть.
Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.
Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаж, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уже расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.
Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.
Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.
— Нажми на включатель, — приказывал голос. — Сигналом к действию для тебя будет…
Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находится Энн Рис и какой-то мужчина.
— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.
— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и о ни вышли из спальни.
Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.
Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как— то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была «складка» во временном контиууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие— то линии, как нити в ткани, как бы истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.
Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.
Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода времени существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой, по существу, процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.
Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.
Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, ещё не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространство разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими— то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько «энергии», что у них не было «времени» анализировать реальность.
Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины, были результатом случайного контакта с памятью вечности и знал, что возникнут ещё миллионы таких эпизодов в другом времени, в dpscnl пространстве…
Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, он вдруг снова ощутил то состояние нарушенного равновесия, какую— то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура казалась более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.
Когда он окончательно вернулся к действительности, первое, что он почувствовал, был запах больничной палаты и прикосновение к телу прохладных простыней. Он проснулся, как после глубокого сна, с ощущением поразительной силы и здоровья во всем организме. Он продолжал лежать неподвижно, с закрытыми глазами, с удовольствием погружаясь в возбуждающее состояние радости жизни.
Он знал, хотя и неизвестно каким образом, что он сейчас не дома у Энн Рис. Все, что происходило с ним раньше, казалось удивительно далеким сейчас, хотя не настолько далеким, как его воспоминания об озере.
Он услышал женский голос, который произнес:
— Сколько еще?
Это была не Энн Рис, и он почему-то не стал открывать глаза.
Послышались чьи-то шаги, и незнакомый женщине ответил приятный баритон:
— Я позову вас, когда он проснется. Мы должны были воспользоваться предоставившейся возможностью. Все пришлось делать без подготовки.
— Неужели, — недовольно сказала женщина, — наш контроль над временем нельзя было использовать с большим эффектом.
Ее собеседник продолжал, уважительно, но твердо:
— Наш контроль не распространяется дальше второй складки. Разрыв во времени между нашим семь тысяч триста первым годом и двадцать четвертым веком настолько велик, что…
Женщина перебила его:
— Эти аргументы мне знакомы. Сообщите мне, как только он придет в себя.
Она, видимо, направилась к двери, и Каргилл осторожно приоткрыл один глаз. Он сразу же снова закрыл его, но успел увидеть очень своеобразно одетую женщину, остановившуюся в дверях и оглянувшуюся назад. На одном её плече как-то очень небрежно было наброшено что-то вроде накидки.
Очевидно, она остановилась, чтобы сказать что-то примирительное.
— Мне все это очень не нравится, — проговорила она, — такое ощущение, как будто все вышло из-под контроля.
— Боюсь, мадам, что в течение некоторого времени так и будет.
В этот момент Каргилл решился вновь открыть глаза и осторожно взглянул на женщину ещё раз. Он увидел, что на ней надет бюстгальтер, напоминающий модели, какие носили во времена Каргилла, и шорты, и создавалось общее впечатление, что это что-то вроде купального костюма. У Каргилла возникли ассоциации с горячим песчаным пляжем и субтропическим климатом. Накидка, наброшенная на одно плечо, была длинной, до лодыжек, и, казалось, сделанной из тонкой металлической сетки. Ее темные волосы отливали голубым. Лицо её тоже было весьма примечательным: высокие скулы, глубоко посаженные глаза. Она не была красивой, но во всем её облике чувствовался аристократизм, гордость, сознание собственного превосходства, подкрепленного многими веками генетического отбора.
Углом глаза он заметил мужчину с седыми волосами и молодым khvnl, который осторожно наблюдал за ним. Каргиллу почему-то показалось, что ему надо продолжать притворяться, пока эта женщина не уйдет. Он закрыл глаза, и когда снова их открыл, женщины в комнате уже не было.
Мужчина подошел к высокой больничного типа кровати, на которой лежал Каргилл, окинул его внимательным взглядом, от которого ничего не ускользнуло, и, видимо, остался доволен увиденным. Понимающе и одобряюще улыбнувшись, он сказал:
— Меня зовут Лэн Бруч, и мне хотелось бы успокоить вас: вы в безопасности. На все ваши вопросы вы вскоре получите ответы.
Он повернул какие-то ручки на небольшом приборе, стоявшем на столе около кровати. От этого ощущение возбужденного нетерпения, которое испытывал Каргилл мгновенно сменилось приятным сонным состоянием. Он зевнул, потянулся и заснул.
Когда он снова проснулся, сознание радости жизни, силы и здоровой, бьющей через край энергии стало ещё сильнее, чем прежде. Он почувствовал неудержимую потребность в действии и спрыгнул с кровати. Прыжок оказался упругим и мощным, как у хорошо тренированного акробата, и в один миг он оказался чуть ли не на середине комнаты. Но больше всего он был потрясен тем, что как только он успел подумать, как здорово было бы сейчас вскочить с постели, как эта мысль мгновенно воплотилась в действие, прежде чем он успел что-либо осознать.
Он посмотрел на свое тело и не узнал его. Вернее, он понял, что это загорелое, крепкое, мускулистое тело явно не его. Из спальни он прошел в выложенную плиткой ванную, подошел к зеркалу и принялся рассматривать свое лицо. Так же, как и его тело, лицо выглядело необычно. Сначала ему даже показалось, что и лицо не его. Потом, присмотревшись, он понял, что оно стало гораздо моложе, выражение лица — увереннее и спокойнее. Так он выглядел на некоторых слегка отретушированных фотографиях, которые были сделаны много лет назад.