Страница:
Глава 16
Под окном московской квартиры Матлина лопнул последний неоновый фонарь, и фиолетовая дуга осветила следы на потолке, оставленные при первом посещении Суфа. Несколько минут Матлин лежал неподвижно, прислушиваясь к тишине, которую нарушало лишь его бешеное сердцебиение. - Вот и все, - прошептал он, - кажется, долетался, - и, сорвав с дивана темное покрывало, принялся тщательно законопачивать им окно. Даже если в квартире в его отсутствие происходило паломничество уфологов, - это казалось ему сущей ерундой и ничего не значащей мелочью в сравнении с теми неприятностями, которые только предстоят. Как это могло произойти с ними, предусмотревшими все на свете, кроме совершенно ничтожной ерунды... При проходе защитно-пограничного экрана, контролирующего сектор "наша-Галактики" болф завис. Обнулились все каналы, содержащие информацию, архивы и прочие достижения цивилизации, без которых сдвинуться с места возможно было лишь на ощупь. Но как только Суф схватился за управление и попытался "вручную" вытолкнуть болф за контур экрана - корабль потерял свойство маневра и предупредил своих пассажиров о том, что находиться внутри небезопасно. - Этого не может быть! - негодовал Суф. - Я много раз проходил экран! Ничего подобного не было. Потерпевший аварию экипаж отошел на Перре вглубь галактики. - Что-то здесь не то, - уверял Суф, Али испуганными глазами смотрел на все происходящее, а Матлин очень подозрительно смотрел на Али. - Не трогай его, - вступился Суф, - он нам еще пригодится. Он наш последний шанс. Связи с болфом не было никакой, лишь через сутки Суфу удалось запустить на борт сигнал и прощупать ситуацию на вшивость. Не меньше часа Матлин, затаив дыхание, наблюдал за этими манипуляциями. С этого часа и началось его лихорадочное сердцебиение, которое продолжалось до сих пор, несмотря на выпитый флакон прошлогодней валерьянки. Каким-то образом Суфу все-таки удалось запустить перезагрузку корабля с Перры. Эта процедура требовала месяца ожиданий. - Если машину не заберут, - пообещал Суф, - скоро пойдем обратно. Если заберут... не скоро пойдем. Потому что я пока еще не знаю, каким образом. А теперь наберитесь терпения, Перра своим ходом по старому маршруту дойдет до Земли только через неделю. Если наш старый маршрут уничтожен - лет за сорок. Эта неделя показалась Матлину столетием. Не укрепил бы он в ЦИФе свой немощный организм, ему вряд ли удалось бы дотянуть до Земли живым.
- Все в порядке, я жду вас. Суф и Али внимательно осмотрели квартиру и уселись на диване напротив Матлина. - Ты-то чего разнервничался? - недоумевал Суф. - Чувствуй себя как дома! - Если ты будешь запрещать мне экспериментировать, я на всю жизнь останусь летучим багажом. - Нет. - Позволь мне выйти на связь с бонтуанцами! - Ни за что. Это наш предпоследний шанс. Еще не время. - Что тебе важнее, в конце концов, вернуть корабль или сохранить свое дурацкое инкогнито. - И то, и другое, и еще много чего... Я же сказал, нет. Али, наблюдая за их полемикой, украдкой улыбался, но как только Матлин пытался его в чем-либо заподозрить, сразу поднимал руки вверх: - Я-то здесь ни при чем. А вот ты унаследуешь от своего учителя главный недостаток - проходить пограничные экраны самым идиотским способом из всех возможных. Матлин долго и недоверчиво косился на Али, подносил кулак к его носу и опять недоверчиво косился. - Смотри у меня... - от этого Али улыбался еще шире. - Суф, лишь бы удалось перезагрузить болф. Честное слово, все будет в порядке. Суф неодобрительно сморщился и хлопнул себя ладонью по груди, где у древних навигаторов располагался щит связи с кораблем. Жест этот до сих пор сохранил весьма конкретное значение: если ладонь легла на голую грудь, можешь не рассчитывать вернуться на свою летучую посуду. А если ты при этом оказался на чужой планете, можешь не рассчитывать отсюда выбраться вообще. - Черт с ним, с болфом, лучше б ты мне объяснил, отчего это произошло. Я миллион раз пробивал эти экраны навылет. Все было в порядке. Ну... не то, чтобы совсем в порядке... Но не до такой же степени! "Бедняга Суф, - думал Матлин, - как раз в его планы никак не входило застрять здесь... Кто знает, на сколько дней затянется эта "тюрьма", но даже при самом благоприятном стечении обстоятельств держать в квартире существо, которое даже в павильоне ЦИФа с трудом выдерживало сутки"... от этой мысли ему окончательно подурнело.
Али уснул поперек дивана, замотавшись в два пледа, и Матлин не стал его тормошить: если эта штука спит - есть надежда, что во Вселенной все спокойно и будить его незачем. - Ложись и постарайся заснуть, - сказал он Суфу и вытащил из тумбочки теплое одеяло. - Я не могу спать так, как ты. - Спи, как умеешь. Они устроились на полу на матрасах, но ни заснуть, ни расслабиться ни у одного из них не получилось. - Одежду я тебе, предположим, подберу, - рассуждал Матлин, - но надо бы еще парик... - Фу, - прошипел Суф, - какая гадость. - Надо чем-то уши прикрыть. Глаза еще, куда ни шло, но с носом и с ушами придется что-то делать. А пальцы! - Матлин вытащил из-под одеяла руку. Сравни с моими. Сразу видно, что ты гуманоид. Суф утробно заурчал. Этим свойством обладали многие гуманоиды его типа, но пользовались крайне редко. Урчание создавало вибрацию организма, которая успокаивает нервную систему; а так как их нервную систему можно на арфу натягивать, урчание могло свидетельствовать лишь о том, что все происходящее вокруг - это уже чересчур... ни в какие ворота. - Хорошо, не рычи. Не хочешь - не надо. Сообразим тебе шапочку, курточку. Думаю, размер 56-й подойдет. Научим тебя ходить вразвалочку по бульвару. Ну и... еще чему-нибудь научим. - Короче! - подорвался Суф. - Я на Перру, а ты здесь соображай... Сообразишь - скажешь, - он подскочил и решительной походкой направился в ванную, где осталась оборудованная им стартовая ступень КМа. - Ну не могу я здесь. Извини, не могу. Не по мне это все, - и оставил своего ученика один на один с мирно спящей на диване мадистой.
К утру, когда Матлину удалось добиться от своего организма если не сна, то хотя бы близкого к нему полуобморочного состояния, эта самая мадиста бесчеловечным образом растолкала его и сунула ему под нос старые вельветовые штаны. - Можно я их возьму себе? Матлин решил, что это померещилось ему спросонья. Такой вежливости от Али он даже не смел ожидать. - Пожалуйста, если хочешь быть похожим на бомжа. Али оставил штаны в покое и зарылся по пояс в шкаф. Его поведение казалось не то, что странным, скорее, чрезмерно сумбурным и не характерным для Али-прежнего. От волнения ли, или от желания как можно быстрее адаптировать себя к непривычной обстановке, он метался во все стороны, ко всем предметам, даже тем, что не должны вызывать интерес у нормального человека, попавшего в чужую квартиру. Начинал принимать душ, выскакивал из-под него голым и несся к окну на каждый необычный звук; по дороге заглядывал в холодильник, потом опять пытался подобрать себе гардероб, подшивал и ушивал старые шмотки, великолепно имитируя машинный шов, и тут же разглаживал свою работу, проверяя пальцем температуру утюга. Потом с иголкой и ниткой опять бежал в душ. Единственное, что Матлин понял сразу и наверняка - это то, что Али здесь явно не в своей тарелке; и Суф здесь явно не в своей тарелке; кроме того, он и сам оказался явно в неуютной ситуации. Но если хоть какая-то "тарелка" Суфу так или иначе осталась, а Али сам был способен о себе позаботиться, то ему, несчастному Матлину, ловить было нечего ни в этом мире - ни в том. Состояние душевного дискомфорта преследовало его повсюду в равной степени, и даже полное одиночество от этого состояния уже не спасало.
- Теперь давай завтракать, - заявил Али, - я проголодался. - Сходи в магазин. - Деньги давай. - Ишь, какой грамотный, - Матлин даже приподнялся с матраса, - хорошенькое начало, - он доковылял до тумбочки в прихожей и выгреб из ящика все остатки своих денежных накоплений. - А-а, забирай все. Только не трать сразу, вдруг нам с тобой еще раз захочется поесть. Али пересчитал наличность, засунул во внутренний карман куртки и ринулся на улицу. - Магазин в соседнем дворе, а хлебный - через дорогу, - прокричал ему вдогонку Матлин, - тебе надо объяснять, что такое "хлебный"? - Ставь чайник, - махнул рукой Али, - сейчас я вернусь.
Глава 17
Али вернулся поздно вечером. Раскрасневшийся от морозца. С двумя хозяйственными сумками, битком набитыми красочно упакованной едой, не иначе, как от валютного супермаркета. Узрев на кухне небольшое сборище единомышленников из самого Матлина, матлиновой тетки Тамары и матлиновой матушки Нины Петровны, он слегка растерялся и, свалив сумки в угол прихожей, запутался в шнурках ботинок. - Вот и Алик вернулся, - отозвались пожилые дамы, - Алик, присоединяйтесь к нам, пожалуйста. Алик не заставил себя уговаривать и, едва успев отделаться от ботинок, ринулся на кухню и приложился к тарелке так, будто "приехал не из Санкт-Петербурга", а из блокадного Ленинграда. - Бедненький, - пожалела его Нина Петровна, - с самого утра ничего не ел. Вы, Алик, к нам в командировку? - Агум, - выдавил он сквозь порцию пережевываемого салата. - Феликс почти ничего о вас не рассказывает. Вы вместе работаете? - Мама, дай ему поесть, - вмешался Матлин. - Может, хоть твой друг нам объяснит, где ты пропадаешь годами. - Что вы, Нина Петровна, неужели Фелька вам ничего не рассказывал? Фелька подавил в себе желание треснуть ему подзатыльник. - Представьте себе, такой он у нас молчун. На космос, видите ли, работает. - Да! Так оно и есть... Не расскажет. После такой работы на космос они все становятся страшными молчунами. Нет, чтоб соврать. Я вот соврал сегодня раз десять и ничего, жив. Представляете, сказал, что мне семнадцать лет, поверили! И почему я не сказал, что пятнадцать? - Сколько же вам на самом деле, Алик? - Не поверите, Нина Петровна, я уже совсем старый мерин. Двадцать пять скоро. Нина Петровна и тетка Тамара снисходительно ухмыльнулись. - Надолго ли вы к нам? - Я? - переспросил Али, отправил в рот солидную порцию пюре и тщательно ее пережевал. - Как славно, - спохватилась тетка Тамара, - что вы приехали ко дню рождения Феликса, мы так долго не собирались вместе, а скоро юбилей. - Когда? - обрадовался Али. - Послезавтра. Как же? Феликс и этого не сказал? Феликс повернулся к окну, чтобы недовольной гримасой не испортить аппетит окружающим. - Он у нас Весы, - объяснила Нина Петровна, - типичные Весы. Сколько ни читаю его гороскоп - все точно. - А я Близнец, Близнец, Близнец... - Тогда вам двадцать пять еще не скоро. Алик тяжело вздохнул и подтянул к себе миску с салатом. - И ахнуть не успеете, как время пролетит. Если буду здесь, всех вас приглашаю. - Не надейся, - возмутился Матлин, - я не собираюсь продлевать твое командировочное удостоверение.
От Алика за столом была одна сплошная польза. Во-первых, он сжирал все подряд со зверским аппетитом и расхваливал, не скупясь на комплименты. Чуткие сердца хозяек таяли от удовольствия, не обращая внимания на его "питерские" манеры; во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, все внимание с момента его "выхода на арену событий" было приковано к нему и только к нему. О существовании Матлина было забыто тут же и напрочь. Ему даже удалось под шумок расслабиться и чистосердечно поверить в питерского друга Алика, которым матушка и тетушка настолько увлеклись, что чуть было, не усыновили. Уж его-то они расспросили обо всем: где учился, в кого влюбился, почему не женился и откуда, собственно, взялся такой черненький и хорошенький? Непременно кто-то из родителей южных кровей? А когда дамы спохватились, что уже двенадцатый час, Али вызвался непременно их провожать, и дело шло к романтической прогулке под звездным небом. Но положение спас матлинов отчим, приехавший за подгулявшими сестрицами на машине.
Нина Петровна, целуя на прощанье своего пропащего Фелю, не смогла удержаться от выстраданных чувств: - Твой Алик, конечно же, прелесть. Ты всегда умел находить друзей, но я жду, не дождусь, когда в этой квартире появится такая же симпатичная девушка... Кстати, Леночка в положении, ты их с Петей завтра пригласи. Они так беспокоились о тебе. Хоть поболтаете. Петя был двоюродным братом Феликса, сыном тетки Тамары, а кто такая Леночка и почему она беспокоится о нем, будучи в положении, Матлин понял не сразу. Тетка Тамара, готовясь стать бабушкой, обострила у своей сестры ту же давнюю мечту, равносильную стихийному бедствию. И первое, что пришло в голову Матлина, когда церемония прощания завершилась лязгом дверного замка: "Господи, какое счастье, что Али не женщина. Я думал, что хуже быть не может".
- Где ты шлялся, - набросился он на Али, - откуда ты все это притащил? - Ты доволен? - Али светился от счастья. - Тех денег, что я тебе дал, на это не хватало. - Кто тебе сказал, что это были деньги? - возмутился Али и выложил на тумбочку все до последней бумажки. - На, мне посоветовали оклеить ими сортир. - Вслед за "сортирными" купюрами из карманов дырявых вельветовых брюк посыпались долларовые бумажки вперемешку с новыми российскими, которые отличались от старых разве что количеством нолей. - Чтоб мне провалиться! - воскликнул Матлин. - Я надеюсь, ты ограбил государство, а не честных тружеников? - Никого я не грабил. - Может, хочешь сказать, что научился зарабатывать? - Не хочу... зарабатывать. - Выкладывай, паразит, откуда деньги? - Не твое дело. - Ах, вот как! - Матлин ухватил его за шиворот и слегка тряхнул. - Ты мне, сучий сын, что обещал? Я должен знать, чем ты здесь занимаешься! Или я тебя на цепь посажу... - Выиграл, - пропищал Али, высвобождая свой мятый шиворот, - выиграл у наперсточников на вокзале двести баксов. - Чего? - Матлин чуть не сел мимо табурета. - Ну да! Опять врешь? Это в принципе невозможно! - Не вру, - огрызнулся Али и забился в угол прихожей. - Ты понимаешь, что это мошеннический трюк? У них выиграть нельзя! - Очень даже можно. Только надо мошенничать лучше их. Я поставил твою куртку за десять баксов. - Мою единственную приличную куртку! - Вот и я подумал, что это твоя единственная приличная куртка. Надо же было ее отыграть. - И что, они так сразу отдали тебе деньги? - Не сразу, постепенно. - И за угол тебя не повели? - Повели. - Надеюсь, по мозгам-то ты получил? - Они знаешь, какие гады! Чуть без штанов меня не оставили! Я просто обязан был рассчитаться! - Господи, как тебе это удалось? Сколько ты выиграл? - Триста. Сто они отобрали. Они хотели все отобрать, но двести я "загнул"... - Как это? - Так же, как они. Они меня научили. Целый день парились... - Да уж, - вздохнул Матлин, - иди-ка ты, парень, сюда. Али недоверчиво отклеился от угла. - Иди, иди, не трону. Садись-ка, - Матлин подвинул ему табурет и дождался, пока он усядется, - ты бегать хорошо умеешь? - Можно попробовать. - Возьмешь завтра все деньги и пойдешь на другой вокзал. Играй, сколько дадут, а как поведут за угол - беги изо всех сил, можешь испариться на месте. Ради такого дела разрешаю. У нас с тобой теперь будут большие расходы. - День рождения? - В том числе и день рождения. - Ты пригласишь меня, своих знакомых и... - На женщин не рассчитывай. Или ты за этим сюда притащился? Али обиделся. - Я что-то сделал не так? Что-то не то сказал? По улице не ходи, к людям не приставай. Дай мне жить! Я же обещал, что ничего не случится.
Феликс еще раз пересчитал выручку: девяносто долларов и целая охапка "деревянных", ценность которых на вес определить затруднился. - Живи пока, - решил он, - а там видно будет. Пусть теперь кто-нибудь скажет, что мы мало зарабатываем в своей космической индустрии, - и сложил все это хозяйство на полочку в прихожей, куда в старые времена выгребал из карманов двушки и "метрошные" пятаки.
Следующим утром Али плотно позавтракал, потеплее оделся и отправился на заработки. А Матлин, заперев за ним дверь, уселся на полу и включил панораму Перры в тот момент, когда Суф вылезал из ее хвостового отсека. - Сломалось что-нибудь? Суф кивнул. - Мы прогулялись немного. В себя прийти не можем. - Перегрелись? - Не могу понять, что с ней. Отключается. Сама. Будто боится чего-то. Пока я не разберусь, ты ей лучше не управляй. - Что-нибудь интересное на орбите наблюдается? Суф недовольно фыркнул. - Ваши летают. Американцы летают, контейнер с дерьмом летает... без указания государственной принадлежности. - Надеюсь, ты в ЦИФ его не потащишь? Суф еще раз фыркнул. - Я ушел с орбиты. Не могу смотреть на эти конструкции. Руки чешутся... - Скажи лучше о главном. С болфом что-нибудь прояснилось? - Имей терпение. - Свяжись хоть с кем-нибудь. - Из заповедника нельзя. А знакомых бонтуанцев у меня пока нет. Надо подумать. - Пока думаешь, приглашаю тебя завтра на свой день рождения. - Это еще что такое? - В этот день я родился. Это мой праздник. - Это, по-твоему, повод для праздника? - Представь себе. Будут гости и даже выпивка. Так что, давай, подгребай к орбите. - У тебя будут люди? - Так... несколько человек, один гуманоид и одна мадиста. - Ну, уж нет. Я плохо разговариваю, и парик на мне не удержится. - Не волнуйся, я предупрежу, что у тебя лишай и контузия речевого аппарата. Мое дело пригласить, а твое дело уважить меня или обидеть, Матлин подтянул к себе телефон, записную книжку и начал обзванивать старых знакомых, лелея в душе надежду, что никого из них не окажется дома. - Они же нас в момент раскусят. - Давай, давай, - ободрял его Матлин, - тебе больше трех суток на Перре нельзя. Окосеешь, кто болф поведет? Я не поведу. - Нет. Нечего нам с твоими людьми смотреть друг на друга. И говорить нам тоже не о чем. Даже не проси.
Глава 18
Али явился к обеду с синяком во всю челюсть и расквашенной губой, но ни зеленкой, ни йодом смазать себя не дал. Как, впрочем, наотрез отказался рассказывать, кто его так отделал. Сказал лишь, что за дело. Как раз в этом Матлин не сомневался, а, подсчитав выручку, решил, что его питерского дружка уже знают на всех вокзалах. Али до позднего вечера прилагал свое неистовое трудолюбие к уборке квартиры и обустройству ее для грядущего торжества, а Матлин, уходя в магазин, на всякий случай сунул в карман складной ножик и очень внимательно обозрел окрестности подъезда.
Торжество получилось в лучших студенческих традициях: в меру пристойным и в меру утомительным. Поглядеть на вновь объявившегося Матлина явились все приглашенные. Кое-кто даже сел на хвост. А Бочаровы долго поздравляли по телефону и извинялись за то, что не с кем оставить маленького. Во всей этой тусовке, безусловно, было свое, давно забытое очарование, но расслабиться, как прежде, Матлину не удалось. С ним происходило то же самое, что в гостях у Гренса, - одно раздражение по поводу напрасно выпитого вина, которое сменялось полной апатией ко всему происходящему. В конце концов, всем было весело и без него. Если не сказать больше. Матлин по-прежнему неохотно отвечал на вопросы, отмалчивался, отнекивался, пока вино не сделало свое коварное дело, и он не начал засыпать прямо за столом и укладываться на плече своей давнишней подруге по институту. Подруга терпела это до тех пор, пока не был объявлен белый танец, а затем решительно потащила его из-за стола. С Натальей они учились в одной группе с третьего курса и все это время их отношения были откровенно загадочными. Матлин не мог понять, как в подобной ситуации надлежит себя вести истинному джентльмену: при каждом удобном случае она излагала ему свою теорию о возможности чистой дружбы между мужчиной и женщиной как апогее человеческих взаимоотношений, но при этом как-то слишком задушевно заглядывала в глаза. Однажды Матлин не выдержал: "Не хочешь - не надо, но зачем же так драматизировать ситуацию?" С тех пор Наташа обиделась, в глаза ему больше не заглядывала, но и о чистой дружбе не заикалась. - Говорят, тебя похитили пришельцы? - спросила она шепотом, нежно обнимая его за шею. - Да, - таким же шепотом ответил Матлин, - но это большая тайна. Не говори никому. - А мне расскажешь? - она прижалась щекой к его трехдневной щетине. - Я никому... честное слово. Матлин почувствовал, что засыпает. Стремительно, неотвратимо и свалится в ту же секунду, как она отпустит его. - Тебе плохо? - Последствия невесомости. Знаешь, трудно заглатывать водку вверх ногами. Отвык.
Али нашел себе достойного партнера-болтуна, экс-главного болтуна компании, который все еще не терял надежды вернуть себе внезапно утраченный чемпионский титул. Они насмерть сцепились в дискуссии о ценах на компьютеры, а остальные лишь наблюдали равнодушно за этой полемикой.
- Отведи меня в ванную, - прошептал Матлин. - Так я и думала, - разочаровалась Наташа, - Матлин, разве на тебя это похоже? - она стянула с него рубашку и включила холодный душ. - Не пей больше, противный мальчишка. Лучше поговори со мной. Сколько мы не виделись...
К тому времени, как Матлина вывели из ванной, сюжет праздника резко изменился. Музыка гремела на весь дом. Али со своим недавним оппонентом уже разобрались с ценами и отплясывали посреди комнаты, сдвигая в углы мебель и, вовлекая в пляску тех, кто норовил забиться в угол или выбраться на лестницу покурить. Это обычно продолжалось до первого визита соседей, затем мужское общество принималось строить планы на оставшуюся ночь, а женское - мыть посуду. Петя с Леночкой засобирались домой. Их будущему ребенку пора было спать, и Матлин искренне ему позавидовал.
- Чего они все от него так тащатся? - удивилась Наташа, изящно усаживаясь на кухонный стол и затягиваясь сигаретой. - От кого? - Али. Мужик как мужик, нагловатый, разве что. По-моему, ты гораздо интереснее. Он кто? Пришелец? - Хуже. Наташа рассмеялась. - Может быть, тебя похитили инопланетянки? Женщины у них такие же красивые? - Вполне. - У тебя в Питере кто-то есть? Матлин кивнул. - Кто она? - Инопланетянка. - И как зовут? - Аннушка. - Я так и знала. Вот что тебя затянуло, как в черную дыру. Расписались? - Бог с тобой, мы же с разных планет. Наталья тяжело вздохнула, будто собралась приносить соболезнования. - Ну что ж... Большого тебе космического счастья и сексуально-творческого долголетия. Матлин опять почувствовал себя полным идиотом, потому что не знал, как отблагодарить ее за столь щедрые пожелания и при этом не обидеть. В дверь кухни просунулась физиономия Али. - Але, Феликс, тебе отсюда пора. На воздух, на воздух... - Не трошь его, Алик, мы в печали. Но Али буквально пинками выставил Матлина за дверь и стащил с лестницы. - Иди, прогуляйся. На детской площадке, в полумраке от света дальнего фонаря, на самом низком бревнышке под самой раскидистой ивой прорисовывался мощный силуэт угрюмого, замученного жизнью гуманоида. - Налетался? - Не могу больше, Феликс, сдохну от тоски, - произнес он по-русски и почти правильно, будто час репетировал. Матлин заскочил в квартиру, сорвал с вешалки плащ, шарф и широкополую шляпу и, вернувшись, стал старательно нахлобучивать все это на Суфа. Суф даже не сопротивлялся. - Твой "пряник" меня достал, - жаловался он, - я привык, чтобы машина меня слушалась, а не давала советы. Ты прав, ею надо было серьезно заняться сразу. Мне нужен серьезный аппарат или вообще ничего. Залягу в спячку разбирайся с ним сам, как хочешь...
С Суфом все оказалось гораздо сложнее, чем можно было себе представить. На оздоровительные ночные прогулки бодрым шагом, которые затем и существуют, чтобы укреплять нервную систему, его организм не был рассчитан так же, как на сон по ночам, громкие шумы, яркие цвета. Даже к такой элементарной вещи, как естественная гравитация, у него имелись свои претензии. Он был приспособлен годами ходить по гравитации шара диаметром не больше километра стандартной внешней навигаторской палубы, но, дойдя до угла квартала, совершенно раскис: "Куда мы идем? Зачем? С какой целью, и по какой траектории? А главное, кто составлял ходовой маршрут?" Матлин только успевал пониже спускать рукава, чтобы не спровоцировать очередную нотацию: "Ага! Ты опять без манжета, засранец! Сколько раз можно повторять!.. Мне наплевать, что ты в своей фактуре..." и т.д. - Все-таки надо рискнуть связаться с болфом, - настаивал Матлин, - выйти за контур заповедника и... - В этом-то все дело, "и..."! Я уничтожил за собой все старые маршруты, а новые на Перре нам обойдутся лет в пять не меньше и без гарантии, что путешествие будет удачным. - Я бы все же попробовал связаться с бонтуанской платформой. Раис эти проблемы решает и я ему нужен. Я уверен, что нужен ему. - Прекрасно, - меланхолично произнес Суф, - все было бы великолепно, но платформа курсирует в секторе зоны Аритабора. Если б это было хотя бы в направлении, хотя бы в потоке на "Ваша-галактику". Никакие сигналы не должны выходить за пограничную сферу, пока я не пойму, в чем дело. И сам не вздумай прикасаться к связи.
Под окном московской квартиры Матлина лопнул последний неоновый фонарь, и фиолетовая дуга осветила следы на потолке, оставленные при первом посещении Суфа. Несколько минут Матлин лежал неподвижно, прислушиваясь к тишине, которую нарушало лишь его бешеное сердцебиение. - Вот и все, - прошептал он, - кажется, долетался, - и, сорвав с дивана темное покрывало, принялся тщательно законопачивать им окно. Даже если в квартире в его отсутствие происходило паломничество уфологов, - это казалось ему сущей ерундой и ничего не значащей мелочью в сравнении с теми неприятностями, которые только предстоят. Как это могло произойти с ними, предусмотревшими все на свете, кроме совершенно ничтожной ерунды... При проходе защитно-пограничного экрана, контролирующего сектор "наша-Галактики" болф завис. Обнулились все каналы, содержащие информацию, архивы и прочие достижения цивилизации, без которых сдвинуться с места возможно было лишь на ощупь. Но как только Суф схватился за управление и попытался "вручную" вытолкнуть болф за контур экрана - корабль потерял свойство маневра и предупредил своих пассажиров о том, что находиться внутри небезопасно. - Этого не может быть! - негодовал Суф. - Я много раз проходил экран! Ничего подобного не было. Потерпевший аварию экипаж отошел на Перре вглубь галактики. - Что-то здесь не то, - уверял Суф, Али испуганными глазами смотрел на все происходящее, а Матлин очень подозрительно смотрел на Али. - Не трогай его, - вступился Суф, - он нам еще пригодится. Он наш последний шанс. Связи с болфом не было никакой, лишь через сутки Суфу удалось запустить на борт сигнал и прощупать ситуацию на вшивость. Не меньше часа Матлин, затаив дыхание, наблюдал за этими манипуляциями. С этого часа и началось его лихорадочное сердцебиение, которое продолжалось до сих пор, несмотря на выпитый флакон прошлогодней валерьянки. Каким-то образом Суфу все-таки удалось запустить перезагрузку корабля с Перры. Эта процедура требовала месяца ожиданий. - Если машину не заберут, - пообещал Суф, - скоро пойдем обратно. Если заберут... не скоро пойдем. Потому что я пока еще не знаю, каким образом. А теперь наберитесь терпения, Перра своим ходом по старому маршруту дойдет до Земли только через неделю. Если наш старый маршрут уничтожен - лет за сорок. Эта неделя показалась Матлину столетием. Не укрепил бы он в ЦИФе свой немощный организм, ему вряд ли удалось бы дотянуть до Земли живым.
- Все в порядке, я жду вас. Суф и Али внимательно осмотрели квартиру и уселись на диване напротив Матлина. - Ты-то чего разнервничался? - недоумевал Суф. - Чувствуй себя как дома! - Если ты будешь запрещать мне экспериментировать, я на всю жизнь останусь летучим багажом. - Нет. - Позволь мне выйти на связь с бонтуанцами! - Ни за что. Это наш предпоследний шанс. Еще не время. - Что тебе важнее, в конце концов, вернуть корабль или сохранить свое дурацкое инкогнито. - И то, и другое, и еще много чего... Я же сказал, нет. Али, наблюдая за их полемикой, украдкой улыбался, но как только Матлин пытался его в чем-либо заподозрить, сразу поднимал руки вверх: - Я-то здесь ни при чем. А вот ты унаследуешь от своего учителя главный недостаток - проходить пограничные экраны самым идиотским способом из всех возможных. Матлин долго и недоверчиво косился на Али, подносил кулак к его носу и опять недоверчиво косился. - Смотри у меня... - от этого Али улыбался еще шире. - Суф, лишь бы удалось перезагрузить болф. Честное слово, все будет в порядке. Суф неодобрительно сморщился и хлопнул себя ладонью по груди, где у древних навигаторов располагался щит связи с кораблем. Жест этот до сих пор сохранил весьма конкретное значение: если ладонь легла на голую грудь, можешь не рассчитывать вернуться на свою летучую посуду. А если ты при этом оказался на чужой планете, можешь не рассчитывать отсюда выбраться вообще. - Черт с ним, с болфом, лучше б ты мне объяснил, отчего это произошло. Я миллион раз пробивал эти экраны навылет. Все было в порядке. Ну... не то, чтобы совсем в порядке... Но не до такой же степени! "Бедняга Суф, - думал Матлин, - как раз в его планы никак не входило застрять здесь... Кто знает, на сколько дней затянется эта "тюрьма", но даже при самом благоприятном стечении обстоятельств держать в квартире существо, которое даже в павильоне ЦИФа с трудом выдерживало сутки"... от этой мысли ему окончательно подурнело.
Али уснул поперек дивана, замотавшись в два пледа, и Матлин не стал его тормошить: если эта штука спит - есть надежда, что во Вселенной все спокойно и будить его незачем. - Ложись и постарайся заснуть, - сказал он Суфу и вытащил из тумбочки теплое одеяло. - Я не могу спать так, как ты. - Спи, как умеешь. Они устроились на полу на матрасах, но ни заснуть, ни расслабиться ни у одного из них не получилось. - Одежду я тебе, предположим, подберу, - рассуждал Матлин, - но надо бы еще парик... - Фу, - прошипел Суф, - какая гадость. - Надо чем-то уши прикрыть. Глаза еще, куда ни шло, но с носом и с ушами придется что-то делать. А пальцы! - Матлин вытащил из-под одеяла руку. Сравни с моими. Сразу видно, что ты гуманоид. Суф утробно заурчал. Этим свойством обладали многие гуманоиды его типа, но пользовались крайне редко. Урчание создавало вибрацию организма, которая успокаивает нервную систему; а так как их нервную систему можно на арфу натягивать, урчание могло свидетельствовать лишь о том, что все происходящее вокруг - это уже чересчур... ни в какие ворота. - Хорошо, не рычи. Не хочешь - не надо. Сообразим тебе шапочку, курточку. Думаю, размер 56-й подойдет. Научим тебя ходить вразвалочку по бульвару. Ну и... еще чему-нибудь научим. - Короче! - подорвался Суф. - Я на Перру, а ты здесь соображай... Сообразишь - скажешь, - он подскочил и решительной походкой направился в ванную, где осталась оборудованная им стартовая ступень КМа. - Ну не могу я здесь. Извини, не могу. Не по мне это все, - и оставил своего ученика один на один с мирно спящей на диване мадистой.
К утру, когда Матлину удалось добиться от своего организма если не сна, то хотя бы близкого к нему полуобморочного состояния, эта самая мадиста бесчеловечным образом растолкала его и сунула ему под нос старые вельветовые штаны. - Можно я их возьму себе? Матлин решил, что это померещилось ему спросонья. Такой вежливости от Али он даже не смел ожидать. - Пожалуйста, если хочешь быть похожим на бомжа. Али оставил штаны в покое и зарылся по пояс в шкаф. Его поведение казалось не то, что странным, скорее, чрезмерно сумбурным и не характерным для Али-прежнего. От волнения ли, или от желания как можно быстрее адаптировать себя к непривычной обстановке, он метался во все стороны, ко всем предметам, даже тем, что не должны вызывать интерес у нормального человека, попавшего в чужую квартиру. Начинал принимать душ, выскакивал из-под него голым и несся к окну на каждый необычный звук; по дороге заглядывал в холодильник, потом опять пытался подобрать себе гардероб, подшивал и ушивал старые шмотки, великолепно имитируя машинный шов, и тут же разглаживал свою работу, проверяя пальцем температуру утюга. Потом с иголкой и ниткой опять бежал в душ. Единственное, что Матлин понял сразу и наверняка - это то, что Али здесь явно не в своей тарелке; и Суф здесь явно не в своей тарелке; кроме того, он и сам оказался явно в неуютной ситуации. Но если хоть какая-то "тарелка" Суфу так или иначе осталась, а Али сам был способен о себе позаботиться, то ему, несчастному Матлину, ловить было нечего ни в этом мире - ни в том. Состояние душевного дискомфорта преследовало его повсюду в равной степени, и даже полное одиночество от этого состояния уже не спасало.
- Теперь давай завтракать, - заявил Али, - я проголодался. - Сходи в магазин. - Деньги давай. - Ишь, какой грамотный, - Матлин даже приподнялся с матраса, - хорошенькое начало, - он доковылял до тумбочки в прихожей и выгреб из ящика все остатки своих денежных накоплений. - А-а, забирай все. Только не трать сразу, вдруг нам с тобой еще раз захочется поесть. Али пересчитал наличность, засунул во внутренний карман куртки и ринулся на улицу. - Магазин в соседнем дворе, а хлебный - через дорогу, - прокричал ему вдогонку Матлин, - тебе надо объяснять, что такое "хлебный"? - Ставь чайник, - махнул рукой Али, - сейчас я вернусь.
Глава 17
Али вернулся поздно вечером. Раскрасневшийся от морозца. С двумя хозяйственными сумками, битком набитыми красочно упакованной едой, не иначе, как от валютного супермаркета. Узрев на кухне небольшое сборище единомышленников из самого Матлина, матлиновой тетки Тамары и матлиновой матушки Нины Петровны, он слегка растерялся и, свалив сумки в угол прихожей, запутался в шнурках ботинок. - Вот и Алик вернулся, - отозвались пожилые дамы, - Алик, присоединяйтесь к нам, пожалуйста. Алик не заставил себя уговаривать и, едва успев отделаться от ботинок, ринулся на кухню и приложился к тарелке так, будто "приехал не из Санкт-Петербурга", а из блокадного Ленинграда. - Бедненький, - пожалела его Нина Петровна, - с самого утра ничего не ел. Вы, Алик, к нам в командировку? - Агум, - выдавил он сквозь порцию пережевываемого салата. - Феликс почти ничего о вас не рассказывает. Вы вместе работаете? - Мама, дай ему поесть, - вмешался Матлин. - Может, хоть твой друг нам объяснит, где ты пропадаешь годами. - Что вы, Нина Петровна, неужели Фелька вам ничего не рассказывал? Фелька подавил в себе желание треснуть ему подзатыльник. - Представьте себе, такой он у нас молчун. На космос, видите ли, работает. - Да! Так оно и есть... Не расскажет. После такой работы на космос они все становятся страшными молчунами. Нет, чтоб соврать. Я вот соврал сегодня раз десять и ничего, жив. Представляете, сказал, что мне семнадцать лет, поверили! И почему я не сказал, что пятнадцать? - Сколько же вам на самом деле, Алик? - Не поверите, Нина Петровна, я уже совсем старый мерин. Двадцать пять скоро. Нина Петровна и тетка Тамара снисходительно ухмыльнулись. - Надолго ли вы к нам? - Я? - переспросил Али, отправил в рот солидную порцию пюре и тщательно ее пережевал. - Как славно, - спохватилась тетка Тамара, - что вы приехали ко дню рождения Феликса, мы так долго не собирались вместе, а скоро юбилей. - Когда? - обрадовался Али. - Послезавтра. Как же? Феликс и этого не сказал? Феликс повернулся к окну, чтобы недовольной гримасой не испортить аппетит окружающим. - Он у нас Весы, - объяснила Нина Петровна, - типичные Весы. Сколько ни читаю его гороскоп - все точно. - А я Близнец, Близнец, Близнец... - Тогда вам двадцать пять еще не скоро. Алик тяжело вздохнул и подтянул к себе миску с салатом. - И ахнуть не успеете, как время пролетит. Если буду здесь, всех вас приглашаю. - Не надейся, - возмутился Матлин, - я не собираюсь продлевать твое командировочное удостоверение.
От Алика за столом была одна сплошная польза. Во-первых, он сжирал все подряд со зверским аппетитом и расхваливал, не скупясь на комплименты. Чуткие сердца хозяек таяли от удовольствия, не обращая внимания на его "питерские" манеры; во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, все внимание с момента его "выхода на арену событий" было приковано к нему и только к нему. О существовании Матлина было забыто тут же и напрочь. Ему даже удалось под шумок расслабиться и чистосердечно поверить в питерского друга Алика, которым матушка и тетушка настолько увлеклись, что чуть было, не усыновили. Уж его-то они расспросили обо всем: где учился, в кого влюбился, почему не женился и откуда, собственно, взялся такой черненький и хорошенький? Непременно кто-то из родителей южных кровей? А когда дамы спохватились, что уже двенадцатый час, Али вызвался непременно их провожать, и дело шло к романтической прогулке под звездным небом. Но положение спас матлинов отчим, приехавший за подгулявшими сестрицами на машине.
Нина Петровна, целуя на прощанье своего пропащего Фелю, не смогла удержаться от выстраданных чувств: - Твой Алик, конечно же, прелесть. Ты всегда умел находить друзей, но я жду, не дождусь, когда в этой квартире появится такая же симпатичная девушка... Кстати, Леночка в положении, ты их с Петей завтра пригласи. Они так беспокоились о тебе. Хоть поболтаете. Петя был двоюродным братом Феликса, сыном тетки Тамары, а кто такая Леночка и почему она беспокоится о нем, будучи в положении, Матлин понял не сразу. Тетка Тамара, готовясь стать бабушкой, обострила у своей сестры ту же давнюю мечту, равносильную стихийному бедствию. И первое, что пришло в голову Матлина, когда церемония прощания завершилась лязгом дверного замка: "Господи, какое счастье, что Али не женщина. Я думал, что хуже быть не может".
- Где ты шлялся, - набросился он на Али, - откуда ты все это притащил? - Ты доволен? - Али светился от счастья. - Тех денег, что я тебе дал, на это не хватало. - Кто тебе сказал, что это были деньги? - возмутился Али и выложил на тумбочку все до последней бумажки. - На, мне посоветовали оклеить ими сортир. - Вслед за "сортирными" купюрами из карманов дырявых вельветовых брюк посыпались долларовые бумажки вперемешку с новыми российскими, которые отличались от старых разве что количеством нолей. - Чтоб мне провалиться! - воскликнул Матлин. - Я надеюсь, ты ограбил государство, а не честных тружеников? - Никого я не грабил. - Может, хочешь сказать, что научился зарабатывать? - Не хочу... зарабатывать. - Выкладывай, паразит, откуда деньги? - Не твое дело. - Ах, вот как! - Матлин ухватил его за шиворот и слегка тряхнул. - Ты мне, сучий сын, что обещал? Я должен знать, чем ты здесь занимаешься! Или я тебя на цепь посажу... - Выиграл, - пропищал Али, высвобождая свой мятый шиворот, - выиграл у наперсточников на вокзале двести баксов. - Чего? - Матлин чуть не сел мимо табурета. - Ну да! Опять врешь? Это в принципе невозможно! - Не вру, - огрызнулся Али и забился в угол прихожей. - Ты понимаешь, что это мошеннический трюк? У них выиграть нельзя! - Очень даже можно. Только надо мошенничать лучше их. Я поставил твою куртку за десять баксов. - Мою единственную приличную куртку! - Вот и я подумал, что это твоя единственная приличная куртка. Надо же было ее отыграть. - И что, они так сразу отдали тебе деньги? - Не сразу, постепенно. - И за угол тебя не повели? - Повели. - Надеюсь, по мозгам-то ты получил? - Они знаешь, какие гады! Чуть без штанов меня не оставили! Я просто обязан был рассчитаться! - Господи, как тебе это удалось? Сколько ты выиграл? - Триста. Сто они отобрали. Они хотели все отобрать, но двести я "загнул"... - Как это? - Так же, как они. Они меня научили. Целый день парились... - Да уж, - вздохнул Матлин, - иди-ка ты, парень, сюда. Али недоверчиво отклеился от угла. - Иди, иди, не трону. Садись-ка, - Матлин подвинул ему табурет и дождался, пока он усядется, - ты бегать хорошо умеешь? - Можно попробовать. - Возьмешь завтра все деньги и пойдешь на другой вокзал. Играй, сколько дадут, а как поведут за угол - беги изо всех сил, можешь испариться на месте. Ради такого дела разрешаю. У нас с тобой теперь будут большие расходы. - День рождения? - В том числе и день рождения. - Ты пригласишь меня, своих знакомых и... - На женщин не рассчитывай. Или ты за этим сюда притащился? Али обиделся. - Я что-то сделал не так? Что-то не то сказал? По улице не ходи, к людям не приставай. Дай мне жить! Я же обещал, что ничего не случится.
Феликс еще раз пересчитал выручку: девяносто долларов и целая охапка "деревянных", ценность которых на вес определить затруднился. - Живи пока, - решил он, - а там видно будет. Пусть теперь кто-нибудь скажет, что мы мало зарабатываем в своей космической индустрии, - и сложил все это хозяйство на полочку в прихожей, куда в старые времена выгребал из карманов двушки и "метрошные" пятаки.
Следующим утром Али плотно позавтракал, потеплее оделся и отправился на заработки. А Матлин, заперев за ним дверь, уселся на полу и включил панораму Перры в тот момент, когда Суф вылезал из ее хвостового отсека. - Сломалось что-нибудь? Суф кивнул. - Мы прогулялись немного. В себя прийти не можем. - Перегрелись? - Не могу понять, что с ней. Отключается. Сама. Будто боится чего-то. Пока я не разберусь, ты ей лучше не управляй. - Что-нибудь интересное на орбите наблюдается? Суф недовольно фыркнул. - Ваши летают. Американцы летают, контейнер с дерьмом летает... без указания государственной принадлежности. - Надеюсь, ты в ЦИФ его не потащишь? Суф еще раз фыркнул. - Я ушел с орбиты. Не могу смотреть на эти конструкции. Руки чешутся... - Скажи лучше о главном. С болфом что-нибудь прояснилось? - Имей терпение. - Свяжись хоть с кем-нибудь. - Из заповедника нельзя. А знакомых бонтуанцев у меня пока нет. Надо подумать. - Пока думаешь, приглашаю тебя завтра на свой день рождения. - Это еще что такое? - В этот день я родился. Это мой праздник. - Это, по-твоему, повод для праздника? - Представь себе. Будут гости и даже выпивка. Так что, давай, подгребай к орбите. - У тебя будут люди? - Так... несколько человек, один гуманоид и одна мадиста. - Ну, уж нет. Я плохо разговариваю, и парик на мне не удержится. - Не волнуйся, я предупрежу, что у тебя лишай и контузия речевого аппарата. Мое дело пригласить, а твое дело уважить меня или обидеть, Матлин подтянул к себе телефон, записную книжку и начал обзванивать старых знакомых, лелея в душе надежду, что никого из них не окажется дома. - Они же нас в момент раскусят. - Давай, давай, - ободрял его Матлин, - тебе больше трех суток на Перре нельзя. Окосеешь, кто болф поведет? Я не поведу. - Нет. Нечего нам с твоими людьми смотреть друг на друга. И говорить нам тоже не о чем. Даже не проси.
Глава 18
Али явился к обеду с синяком во всю челюсть и расквашенной губой, но ни зеленкой, ни йодом смазать себя не дал. Как, впрочем, наотрез отказался рассказывать, кто его так отделал. Сказал лишь, что за дело. Как раз в этом Матлин не сомневался, а, подсчитав выручку, решил, что его питерского дружка уже знают на всех вокзалах. Али до позднего вечера прилагал свое неистовое трудолюбие к уборке квартиры и обустройству ее для грядущего торжества, а Матлин, уходя в магазин, на всякий случай сунул в карман складной ножик и очень внимательно обозрел окрестности подъезда.
Торжество получилось в лучших студенческих традициях: в меру пристойным и в меру утомительным. Поглядеть на вновь объявившегося Матлина явились все приглашенные. Кое-кто даже сел на хвост. А Бочаровы долго поздравляли по телефону и извинялись за то, что не с кем оставить маленького. Во всей этой тусовке, безусловно, было свое, давно забытое очарование, но расслабиться, как прежде, Матлину не удалось. С ним происходило то же самое, что в гостях у Гренса, - одно раздражение по поводу напрасно выпитого вина, которое сменялось полной апатией ко всему происходящему. В конце концов, всем было весело и без него. Если не сказать больше. Матлин по-прежнему неохотно отвечал на вопросы, отмалчивался, отнекивался, пока вино не сделало свое коварное дело, и он не начал засыпать прямо за столом и укладываться на плече своей давнишней подруге по институту. Подруга терпела это до тех пор, пока не был объявлен белый танец, а затем решительно потащила его из-за стола. С Натальей они учились в одной группе с третьего курса и все это время их отношения были откровенно загадочными. Матлин не мог понять, как в подобной ситуации надлежит себя вести истинному джентльмену: при каждом удобном случае она излагала ему свою теорию о возможности чистой дружбы между мужчиной и женщиной как апогее человеческих взаимоотношений, но при этом как-то слишком задушевно заглядывала в глаза. Однажды Матлин не выдержал: "Не хочешь - не надо, но зачем же так драматизировать ситуацию?" С тех пор Наташа обиделась, в глаза ему больше не заглядывала, но и о чистой дружбе не заикалась. - Говорят, тебя похитили пришельцы? - спросила она шепотом, нежно обнимая его за шею. - Да, - таким же шепотом ответил Матлин, - но это большая тайна. Не говори никому. - А мне расскажешь? - она прижалась щекой к его трехдневной щетине. - Я никому... честное слово. Матлин почувствовал, что засыпает. Стремительно, неотвратимо и свалится в ту же секунду, как она отпустит его. - Тебе плохо? - Последствия невесомости. Знаешь, трудно заглатывать водку вверх ногами. Отвык.
Али нашел себе достойного партнера-болтуна, экс-главного болтуна компании, который все еще не терял надежды вернуть себе внезапно утраченный чемпионский титул. Они насмерть сцепились в дискуссии о ценах на компьютеры, а остальные лишь наблюдали равнодушно за этой полемикой.
- Отведи меня в ванную, - прошептал Матлин. - Так я и думала, - разочаровалась Наташа, - Матлин, разве на тебя это похоже? - она стянула с него рубашку и включила холодный душ. - Не пей больше, противный мальчишка. Лучше поговори со мной. Сколько мы не виделись...
К тому времени, как Матлина вывели из ванной, сюжет праздника резко изменился. Музыка гремела на весь дом. Али со своим недавним оппонентом уже разобрались с ценами и отплясывали посреди комнаты, сдвигая в углы мебель и, вовлекая в пляску тех, кто норовил забиться в угол или выбраться на лестницу покурить. Это обычно продолжалось до первого визита соседей, затем мужское общество принималось строить планы на оставшуюся ночь, а женское - мыть посуду. Петя с Леночкой засобирались домой. Их будущему ребенку пора было спать, и Матлин искренне ему позавидовал.
- Чего они все от него так тащатся? - удивилась Наташа, изящно усаживаясь на кухонный стол и затягиваясь сигаретой. - От кого? - Али. Мужик как мужик, нагловатый, разве что. По-моему, ты гораздо интереснее. Он кто? Пришелец? - Хуже. Наташа рассмеялась. - Может быть, тебя похитили инопланетянки? Женщины у них такие же красивые? - Вполне. - У тебя в Питере кто-то есть? Матлин кивнул. - Кто она? - Инопланетянка. - И как зовут? - Аннушка. - Я так и знала. Вот что тебя затянуло, как в черную дыру. Расписались? - Бог с тобой, мы же с разных планет. Наталья тяжело вздохнула, будто собралась приносить соболезнования. - Ну что ж... Большого тебе космического счастья и сексуально-творческого долголетия. Матлин опять почувствовал себя полным идиотом, потому что не знал, как отблагодарить ее за столь щедрые пожелания и при этом не обидеть. В дверь кухни просунулась физиономия Али. - Але, Феликс, тебе отсюда пора. На воздух, на воздух... - Не трошь его, Алик, мы в печали. Но Али буквально пинками выставил Матлина за дверь и стащил с лестницы. - Иди, прогуляйся. На детской площадке, в полумраке от света дальнего фонаря, на самом низком бревнышке под самой раскидистой ивой прорисовывался мощный силуэт угрюмого, замученного жизнью гуманоида. - Налетался? - Не могу больше, Феликс, сдохну от тоски, - произнес он по-русски и почти правильно, будто час репетировал. Матлин заскочил в квартиру, сорвал с вешалки плащ, шарф и широкополую шляпу и, вернувшись, стал старательно нахлобучивать все это на Суфа. Суф даже не сопротивлялся. - Твой "пряник" меня достал, - жаловался он, - я привык, чтобы машина меня слушалась, а не давала советы. Ты прав, ею надо было серьезно заняться сразу. Мне нужен серьезный аппарат или вообще ничего. Залягу в спячку разбирайся с ним сам, как хочешь...
С Суфом все оказалось гораздо сложнее, чем можно было себе представить. На оздоровительные ночные прогулки бодрым шагом, которые затем и существуют, чтобы укреплять нервную систему, его организм не был рассчитан так же, как на сон по ночам, громкие шумы, яркие цвета. Даже к такой элементарной вещи, как естественная гравитация, у него имелись свои претензии. Он был приспособлен годами ходить по гравитации шара диаметром не больше километра стандартной внешней навигаторской палубы, но, дойдя до угла квартала, совершенно раскис: "Куда мы идем? Зачем? С какой целью, и по какой траектории? А главное, кто составлял ходовой маршрут?" Матлин только успевал пониже спускать рукава, чтобы не спровоцировать очередную нотацию: "Ага! Ты опять без манжета, засранец! Сколько раз можно повторять!.. Мне наплевать, что ты в своей фактуре..." и т.д. - Все-таки надо рискнуть связаться с болфом, - настаивал Матлин, - выйти за контур заповедника и... - В этом-то все дело, "и..."! Я уничтожил за собой все старые маршруты, а новые на Перре нам обойдутся лет в пять не меньше и без гарантии, что путешествие будет удачным. - Я бы все же попробовал связаться с бонтуанской платформой. Раис эти проблемы решает и я ему нужен. Я уверен, что нужен ему. - Прекрасно, - меланхолично произнес Суф, - все было бы великолепно, но платформа курсирует в секторе зоны Аритабора. Если б это было хотя бы в направлении, хотя бы в потоке на "Ваша-галактику". Никакие сигналы не должны выходить за пограничную сферу, пока я не пойму, в чем дело. И сам не вздумай прикасаться к связи.