...Под толщей воды покоятся ныне его остатки. Их пока так и не подняли наверх. Но Роберту Марксу очень хочется осуществить свой замысел: достать обломки киля и другие деревянные части, поднять пушки, оставшуюся часть рангоута, реконструировать корабль и поместить его для всеобщего обозрения в специально оборудованном бассейне -- так, как это сделали с "Вазой".
21. В один прекрасный день Роберт вдруг увидел плотно увязший в иле деревянный, с железными полосами и уголками довольно большой сундук.
Неужели в сундуке сокровища?
И действительно, в сундуке хранилось сокровище, только несколько необычное. На соломе аккуратненько лежали двадцать один флакон для лекарств и две керамические медицинские кружки.
Не служило ли это доказательством того, что где-то неподалеку находилась аптека?
Затем последовала еще одна прелюбопытнейшая находка.
По сохранившимся документам исследователи, конечно, знали, что лакомым товаром на мясном рынке в старом Порт-Ройале были большие черепахи. Этих черепах отлавливали на находившихся неподалеку Каймановых островах. А чтобы мясо было всегда свежим, черепах привозили живыми и держали в специальных садках, заполненных сантиметров на тридцать водой.
Но право, никто из участников экспедиции не думал, что им удастся обнаружить остатки этих садков. И потому в первый момент даже не поняли, что именно они разыскали. А садков было два, и они были расположены рядом: два продолговатых бассейна длиной метров четырнадцать и шириной метров шесть. Каждый из них ограждало по меньшей мере с две дюжины деревянных столбиков, несколько заостренных кверху. Кое-где сохранились и перекладины. Нашли аквалангисты кости черепах и даже целые скелеты. Судя по ним, черепахи были крупные, килограммов на сто живого веса.
...Уже в октябре нашлась еще одна стена, и возле нее латунный подзеркальник с остатками стекла, оловянные блюда, оловянные ложки. Нашли аквалангисты и великое множество трубок, и луковичные бутылки из-под рома, серебряную с двумя ушками чашу для дегустации вина, оловянную воронку, две большие оловянные пивные кружки и две маленькие.
Очень похоже, что здесь находилась еще одна таверна!
А двумя неделями позже Роберт и его помощники вдруг увидели корабельный балласт. Рядом сыскались обломки киля и остатки шпангоута. Несколько поодаль нашлась целая коллекция корабельного оборудования, а также костылей, шипов, гвоздей, небольшая пушка, ядра, мушкетные пули и великое множество обломков испанских глиняных кувшинов для перевозки оливкового масла.
Итак, судно, и, вероятно, испанское. Неясным было только, когда оно затонуло.
Роберт возлагал надежду на пушку, думал, что специалисты сумеют определить, к какому веку она относится. Но те только разводили руками.
Уже все было привыкли к мысли, что корабль испанский, когда вдруг нашелся корабельный циркуль с французским клеймом. Конечно, это не могло служить полным доказательством того, что судно было французским, но ведь и испанские кувшины для масла тоже могли оказаться на любом судне, не обязательно на испанском.
22. Вот ведь как повернулись дела. И тогда исследователи вспомнили, что в одном из документов им встретилось упоминание о некоем корабле, захваченном у французов и стоявшем на якоре близ рыбного и мясного рынков Порт-Ройала, и что во время землетрясения и последовавшего за ним наводнения судно это затонуло! Когда Роберт Маркс еще раз принялся перечитывать документ, то оказалось, что судно стояло на якоре как раз в том месте, где нашли его остатки!
Сумели аквалангисты определить и месторасположение мясного и рыбного рынков. Рынки эти граничили друг с другом. Ориентиром служили рыбьи кости и кости различных животных. И было понятно: вот здесь находились рыбные ряды, а тут, к северу, мясные.
Между рынками возвышались стены, расположенные под прямым углом друг к другу.
23. Все полнилась коллекция найденных в октябре трубок -- число их перевалило за четыре сотни, на поверхность было поднято и много медицинских склянок и банок -- здесь действительно, видно, землетрясение разорило аптеку. Но наверное, где-то рядом с ней находился склад или магазин керамики: кругом было много битых черепков, но немало нашлось и совершенно целых глиняных кубков, чаш, блюд -- более двадцати различных типов.
В одной из ваз сохранилось масло! Хотя оно и было на шестьдесят с лишним лет моложе того, что шведские водолазы нашли на "Вазе", возраст его следует признать достаточно почтенным. И оно в общем оказалось съедобным.
А еще через две недели исследователи нашли дом.
24. Вначале они увидели стену, которая возвышалась над поверхностью дна сантиметров на тридцать. Когда же принялись ее расчищать, заметили еще одну стену. Потом выяснилось, что стены эти соединены и что есть еще одна стена, параллельная первой, и другая, параллельная второй. Итак, замкнутый параллелепипед стен, при ближайшем рассмотрении оказавшийся стенами здания. Длина здания была семь метров, ширина -- пять метров. Высота стен -- три метра, толщина -- сантиметров шестьдесят.
Дверь сорвало, но остались дверные петли. Пол был из базальтовых плит, а само здание внутри разделялось кирпичной стеной на две отдельные половины.
Снаружи стены были оштукатурены. Окон найти не удалось.
Может, их все-таки в конце концов и разыскали бы. Но случилось непредвиденное. Простоявшие более двух с половиной веков стены ночью рухнули. И когда на следующее утро аквалангисты спустились под воду, они убедились, что не могут ничего изменить. Роберт Маркс вполне откровенно писал: если бы он с самого начала знал, что перед ним коробка здания, он попытался бы по-иному вести раскопки.
Он попытается это сделать, но, увы, опять безуспешно.
...Все повторялось. Сначала Роберт увидел стену, потом разглядел, что тут не одна стена, а коробка здания. Оно имело более десяти метров в длину, шириной было пять-шесть метров, высота его составляла два с половиной метра. Нашлась и дверь на одной из длинных стен. На параллельной стене было два окна и еще одно -- маленькое в самом конце стены. Так же как и в первом здании, перегородка делила дом на две части. Стены были оштукатурены, пол цементный.
Исследователям и на этот раз не повезло. В конце концов стены обрушились. Видимо, нанос размывал их основу.
Так или иначе, но рухнули не только стены. Рухнули надежды сохранить здание. Единственное, что Роберт успел сделать, -- это зарисовать найденную стену.
...Именно тогда под обрушившимися стенами второго здания Роберт Маркс и нашел напоминавший по форме утиное яйцо предмет, оказавшийся на поверку часами, изготовленными в Лондоне мастером Ароном Гиббсом.
25. Уже близились последние дни, когда вновь пошли интересные находки: четыре очень хорошо сохранившиеся серебряные монеты достоинством каждая в восемь реалов. На них были четко видны дата -- 1684 год и буква L, свидетельствовавшая о том, что их изготовили в Лиме.
А чуть позже Роберт разыскал пятьдесят монет -- целый клад! Все они отлично сохранились, даже не верилось, что они столько лет пролежали на морском дне. Некоторые из них относились к 1653 году, были среди них и несколько монет 1690 года. И родословную свою монеты вели не только с Монетного двора в Лиме, часть из них появились на свет в Потоси (там находились знаменитые серебряные копи). А четыре монеты изготовили в Мехико.
В конце декабря экспедиция принялась свертывать свою работу.
* * *
...Установить границы и конфигурацию и площадь города, погрузившегося под воду несколько сот лет назад, -- задача, казалось бы, фантастическая. Но ее осуществили, и вполне успешно. Удалось разобраться в том, почему Порт-Ройал оказался под водой.
Вывод исследователей таков: Кэгуэй -- это ведь, собственно, песок и ил, покоящиеся на небольшой подковообразной гряде. Во время землетрясения в гряде появились трещины: песок пополз, увлекая за собой и дома...
Остается добавить: правительство Ямайки недавно объявило о создании проекта возрождения Порт-Ройала.
Проект этот рассчитан на двадцать лет. Ил и песок будут смыты брандспойтами, и специальные суда со стеклянным полом дадут возможность обозревать легендарный город.
+++Тайна острова Ваникоро
1. В письме, адресованном военному министру, было сказано: "Я поднимусь к островам Дружбы, выполню все, что предписано инструкциями в отношении Новой Каледонии и острова Санта-Крус, обследую южный берег Земли Арзакидов, открытой Сюрвилем, и Луизиаду, найденную Бугенвилем. Я пройду между Новой Каледонией и Новой Голландией другим путем, нежели канал Индевр, если, разумеется, таковой существует. В сентябре -- октябре я обследую залив Карпентария и восточный берег Новой Голландии вплоть до Земли Ван-Димена, но с таким расчетом, чтобы к декабрю 1788 года добраться до Иль-де-Франса".
Иль-де-Франс -- это нынешний остров Маврикий. Земля Ван-Димена -- это остров Тасмания. Новая Голландия -- Австралия. Кстати, письмо тоже было отправлено из Австралии. Оно было написано на рейде в Ботани-бей, знаменитой по путешествиям Кука Ботанической бухте (ныне предместье Сиднея), и датировано 7 февраля.
В Париж письмо доставил некто Хантер, капитан английского фрегата "Сириус". Он же привез еще одно послание -- на имя Флериэ, главного директора портов и арсеналов Франции, которое заканчивалось так: "15 марта я покину Ботани-бей и постараюсь не терять времени зря. Надеюсь в декабре быть на Иль-де-Франсе".
Оба письма написал один и тот же человек: Жан-Франсуа де Гало, граф де Лаперуз, командир эскадры. В ее состав входило два судна -- "Буссоль" и "Астролябия".
Это были последние письма Лаперуза.
Эскадра не пришла на Иль-де-Франс. Она не пришла ни в один известный порт. Она исчезла, словно растворившись в безбрежных тихоокеанских просторах.
2. В феврале 1785 года отдыхавший в своем имении капитан французского военного флота Лаперуз был неожиданно вызван в столицу. Морской министр герцог де Кастри писал, что дело весьма срочное, и не оставалось ничего другого, как подчиниться и, следовательно, прервать первый за долгие годы и давно заслуженный отпуск, попрощаться с женой и отправиться в путь. Что скрывалось за приказанием, было неясно; никаких слухов насчет какой-нибудь очередной войны -- в провинции они циркулировали частенько -- на сей раз вроде бы не было, ничего не удалось разузнать и в Альби, где он провел несколько часов, навестив мать и кое-кого из друзей. Оставалось предположить только одно, что тоже случалось: освободилась какая-нибудь вакансия и ему хотят дать новое назначение.
Так он ни до чего толком не додумался и, справедливо рассудив, что нечего по сему поводу сокрушаться, всю долгую в те годы дорогу из Лангедока читал прихваченный с собой томик Вольтера, подремывал, и было ему все-таки досадно, что вот пришлось прервать долгожданный отпуск и трястись в небыстрой казенной колымаге по казенной надобности, да к тому же по невесть откуда нагрянувшему морозу.
В Париже, в здании морского министерства, обширном и гулком, было тоже холодновато, и он искренне обрадовался, когда де Кастри подвел его поближе к ярко горевшему камину и распорядился принести жаровню. Помимо министра в кабинете находился и старый знакомец Флериэ; на стенах, как всегда, висели большие карты, в том числе и карта с нанесенными маршрутами морских походов славного капитана Кука, чье имя уже добрых полтора десятка лет было известно всем морякам Европы.
-- Вы не догадываетесь, зачем я вас вызвал? -- улыбаясь, спросил де Кастри. -- Догадаться действительно непросто. Но на этот раз в Канаду, мой дорогой капитан, мы вас не пошлем. Мы хотим предложить вам кое-что еще более сложное. И право, более интересное.
Помедлив минутку, он сказал:
-- Капитан Лаперуз, его величество король Людоник XVI просил меня осведомиться, не согласитесь ли вы возглавить отправляемую в кругосветное плавание экспедицию?
3. ...Дом был приземистый и старый, из серого камня, заросший виноградом, с двумя флигелями и полдюжиной окон по фасаду. Поля и луга подходили к нему вплотную, оставляя место лишь для маленького дворика и небольшого сада с коротко подстриженными по версальской моде газонами и кустами.
Мальчик любил бродить по саду. Здесь можно было в свое удовольствие поиграть в Али-бабу и сорок разбойников или, вообразив себя знаменитым рыцарем Дюгекленом, одному сражаться против дюжины врагов. Здесь можно было заблудиться, а потом, как настоящему путешественнику, выбираться на верную дорогу наперекор всему.
Перейдя двор, он выходил за пределы усадьбы. Тропинка вела вверх. По небу плыли легкие облака, в раскаленном воздухе дрожало знойное марево. Мальчику казалось: навстречу ему мчатся стройные красивые фрегаты, такие, какие он видел в книгах, великолепных книгах в толстых кожаных переплетах, которые позволял ему листать отец.
Один за другим шли и шли в бездонном небе, словно в бескрайнем море, ведомые смельчаками фрегаты к неизвестным берегам, туда, где диковинные люди, вооруженные луками и стрелами, украшают себя вырезанными на теле рисунками и на песчаную отмель лениво набегают с легким плеском прозрачные зеленые волны.
4. Май 1757 года. На небольшом брестском рейде, выстроившись в кильватерную колонну медленно и горделиво выходит в открытое море эскадра генерал-лейтенанта Дюбуа де ла Мотта. Пункт назначения -- Канада. Корабли скользят по гладкой поверхности залива, с берега звучат слова напутствия и пожелания вернуться с победой. Франция опять в войне -- четвертой за последние полстолетия. И снова, как во времена войны "за испанское наследство" (1701--1713), "за польское наследство" (1733--1739), "за австрийское наследство" (1740--1748) враг номер один -- Англия.
...Среди тех, кто стоял на палубе, непрерывно смотрит на родную землю, стараясь удержать в памяти ее приметы -- шестнадцатилетний гардемарин. Он невысокого роста, с живыми глазами. Но сейчас у него на глазах слезы. Малодушие? Нет, просто волнение. Мальчик с берегов Тарна на настоящем, а не созданном его фантазией корабле отправляется в свое первое большое плавание. Тают в дымке очертания брестской бухты. Широкая волна колышет палубу, берега родины уходят вдаль.
5. Полгода спустя эскадра возвращается домой. С кораблей снимают шестьсот больных -- тиф появился еще в Америке.
Поход ла Мотта не достиг цели: пройдет примерно год и Канада, лишенная действенной поддержки Франции попадает в руки англичан.
Не менее печально для французской короны складываются дела и в Индии.
...А война все продолжается. В 1759 году в морском сражении при БельИле, у южного побережья Бретани, Лаперуз был ранен. В бессознательном состоянии он попадает в плен, два года томится в лагере, бежит на родину, вновь принимает участие в боях и походах.
1763 год. Подписан мир. Англия помимо Канады получает Восточную Луизиану и несколько принадлежавших французам островов в Вест-Индии.
6. Абсолютистская Франция, однако, отнюдь не собирается покорно уступить первенство сынам Альбиона.
Но без солидного флота нечего и думать о захвате новых колоний и создании новых опорных баз. Без флота нечего и думать о противодействии Англии. Именно поэтому французский флот получает крупные ассигнования. Укрепляются и расширяются военные порты. Строятся новые верфи.
7. Потерпев неудачу в Атлантике и, отчасти, в Индийском океане, правительство Людовика XV хочет вознаградить себя в Тихом океане. В глобальной борьбе великих держав именно сейчас этот обширнейший район приобретает особое значение. Хотя ряд крупных географических открытий был здесь осуществлен в предшествующие века (главным образом испанцами, португальцами и голландцами), в Тихом океане еще много неизведанного и манящего. И кое-кто в Англии склонен рассматривать его как будущее Британское море.
В 1764 году в сквозной рейд через великий океан отправляется коммодор Байрон, дед поэта. В 1766 году экспедиция Уоллеса и Картерета.
Настает и черед первой французской кругосветной экспедиции. Она отправляется в дальний путь в 1766 году и ее возглавляет опытный моряк капитан Луи Антуан де Бугенвиль. Одна из задач экспедиции -- попытаться отыскать легендарную "Южную землю", которая по уверениям некоторых географов должна находиться где-то в южных водах Тихого океана. Найти "Южную землю" Бугенвилю не удается, но несколько ранее неведомых европейцам уголков Великого океана он исследует, открывает и несколько неизвестных в Европе островов.
Годом позже в южные широты Тихого океана уходит экспедиция Сюрвиля. В 1771 году в те же районы направляются Марион-Дюфрен, в 1772 году Кергелен.
Англичане не остаются в долгу. В конце августа 1768 года из Портсмута в далекое плавание отправляется барк "Индевр". Имя командира, сорокалетнего лейтенанта Кука мало кому известно даже в Англии. Но этот лейтенант, а позднее капитан, этот великолепный мореход и исследователь вскоре заставит заговорить о себе всех. В три плавания (1768--1771, 1772--1775, 1776--1779) он вдоль и поперек избороздил чуть ли не весь Тихий океан, побывал и в северной и южной его части, доказал, что "Южной земли", во всяком случае до 71° южной широты, не существует, совершил крупные открытия: Новая Каледония, остров Норфолк, Южные Сандвичевы острова, пролив отделяющий Северный и Южный острова Новой Зеландии, исследовал восточное побережье Австралии...
8. До поры до времени это была государственная тайна. Посвящены в нее были лишь три человека: король, морской министр и капитан Флериэ. Ему и было поручено разработать соответствующий проект.
Итак, Франция снаряжает два корабля в кругосветное плавание сроком на три-четыре года. Основное внимание -- Тихому океану. Нужно проверить данные Кука (кстати говоря, далеко не полностью опубликованные), побывать в тех местах, где Кук не был, и уточнить некоторые вопросы, имеющие непосредственное отношение к тому, чтобы утвердиться в любых морях, где подобные попытки предпринимают англичане.
Успех экспедиции во многом зависел от того, кто ее возглавит. Это должен был быть первоклассный моряк, но одновременно и опытный солдат, искусный дипломат и в то же время знаток в различных областях наук, а главное -- смелый, решительный командир, чье слово одинаково авторитетно для всех участников экспедиции.
Следовало, считал Флериэ, найти "французского Кука".
Задача была не из легких. Наконец после долгих размышлений и Флериэ и де Кастри приходят к единодушному выводу: Лаперуз. Его знания, опыт, проницательность выше всяких похвал. У него ясный и независимый ум. Он обладает завидным мужеством. И ему всего лишь сорок четыре года. Из них двадцать восемь он на флоте.
9. Лаперуз принял предложенное назначение, хотя прекрасно понимал всю сложность поставленной задачи. К тому же сроки были очень сжатыми: где-то в середине 1785 года корабли должны были выйти в море. Мешало и то, что вся подготовка велась втайне. "Очень трудно, -- пожаловался он как-то в письме к Флериэ, -- вести дело, если можешь говорить людям только полуправду. Это сковывает инициативу".
Но таковы были "условия игры", и скрепя сердце с ними приходилось считаться. Хорошо еще, что удовлетворили его требование назначить командиром второго корабля старого боевого товарища капитана де Лангля.
Вдвоем они и принялись в первую очередь за выбор и оснащение кораблей.
10. С легкой руки Кука в 70-х и 80-х годах XVIII века привилась точка зрения, согласно которой наиболее удобны для кругосветных путешествий не военные фрегаты, а более прочные и устойчивые торговые суда. Было решено, что и экспедиция Лаперуза отправится на грузовых судах -- двух габарах водоизмещением пятьсот тонн каждая.
Прежде всего их переименовали, сменив не слишком представительные названия "Носильщик" и "Страус" на более строгие и милые сердцу моряков "Буссоль" и "Астролябию". Затем началась чистка, шпаклевка, осмолка и окраска. Корабли были капитально переоборудованы и отведены к месту погрузки -- в порт Брест.
Чего только на них не погрузили! Мешки, бочки, ящики стояли не только в трюмах и на палубе, но заполнили буквально все помещения кораблей. Семьсот молотков и железных прутьев! Две тысячи топоров, семь тысяч ножей, пятьдесят тысяч игл, миллион булавок. Кольца, ожерелья, зеркала, ткани, ножницы, гребенки, рыболовные крючки. И все это помимо основного: продовольствия, воды, вина, запасов одежды, парусины, веревок, тросов, нескольких больших шлюпок, пушек, ядер, пороха, пуль.
"Буссоль" и "Астролябия" были оснащены новейшими навигационными приборами: хронометрами для определения долготы места на море и секстантами, с помощью которых можно определять широту места с точностью до 20--30 секунд. Получил Лаперуз и точно такие компасы, какими пользовался Кук.
Очень тщательно подбирал командир экспедиции и ученых. Ему удалось увлечь таких выдающихся французских ученых, как астрономы Монж и Лепот Данжеле, географ Бернизе, физик Ламанон. Уж очень интересные предстояли работы: астрономические наблюдения, определение географических координат. Экспедиция должна была собрать сведения по этнографии, ботанике, зоологии, антропологии. Натуралист Дюфрен был рекомендован Лаперузу самим Бюффоном, крупнейшим французским естествоиспытателем.
Время бежало быстро. В марте Академия наук разработала подробный план научных работ, в мае Лаперуз получил перечень вопросов-рекомендаций, составленный Медицинским обществом Парижа. А в конце июня ему были вручены правительственные инструкции.
Всего в состав экспедиции были зачислены двести двадцать пять человек, в большинстве опытные военные моряки.
Последним на борт "Буссоли" прибыл сын французского консула в Петербурге Бартоломей Лессепс. Лаперузу было поручено доставить его в Петропавловск-Камчатский, откуда Лессепс должен был проследовать в Петербург. Он знал немного русский язык и мог быть полезен экспедиции.
В четыре часа утра 1 августа 1785 года "Буссоль" и "Астролябия" снялись с якоря.
11. Вокруг света! Лаперуз не обольщает себя надеждами, что плавание будет легким; окажется ли оно удачным -- вот в чем вопрос. Удастся ли ему обнаружить новые земли? Что ждет его в тех водах, в которых еще никогда не были европейские суда?
Он вновь и вновь продумывает план путешествия. На кораблях с первого же часа плавания вводится строжайшая дисциплина: каждый должен исполнять свое дело добросовестно и в срок. Но кроме работы нужен и отдых. Лаперуз знает: ничто так не поднимает настроение, как возможность от души повеселиться, потанцевать. И каждый вечер на палубах "Буссоли" и "Астролябии" два часа свободные от вахты моряки кружатся в вальсе и отплясывают фарандолу.
Вводятся жесткие санитарные правила. Кубрики тщательно проветриваются. Гамаки и тюфяки выносятся на воздух, выколачиваются. Каждое утро на кораблях проводится тщательная приборка, палуба моется горячей водой. Лаперуз лично проверяет качество пищи и сохранность съестных припасов и воды: ее дают пить, трижды профильтровав через салфетки. Врачам экспедиции вменено в обязанность проверять десны и зубы у команды, ибо самое страшное на борту -цинга.
Каждую неделю матросы моются в бане и меняют белье.
Разработана система сигнализации. Днем на "Астролябии" видят все маневры флагмана, но ночью, в непроглядной тьме тропиков не должно быть никаких случайностей. Это не значит, разумеется, что "Астролябия" должна слепо повторять все маневры "Буссоли"; это просто необходимая предосторожность в далеком и опасном плавании.
29 сентября корабли пересекли линию экватора. Как и полагалось по традиции, на борт поднялся бог Нептун и все те, кто впервые пересекал экватор, приняли крещение. Таких, впрочем, было мало.
16 октября показался остров Тринидад, 6 ноября "Буссоль" и "Астролябия" подошли к принадлежавшему португальцам острову Святой Екатерины. Затем корабли отправились в дальнейший путь. Во исполнение инструкции Лаперуз упорно искал так называемый Большой остров, который должен был находиться где-то около берегов Бразилии. О его открытии в 1675 году объявил французский капитан Ла Рош, но с той поры никто этого острова не видел. Не нашел его и Лаперуз (ибо такого острова, как, впрочем, и многих других "открытий" Ла Роша, просто не существовало), но времени на поиски потратил много.
В начале февраля оба корабля благополучно обогнули мыс Горн и вышли в воды Тихого океана.
12. Напрасно проискав на 57° южной широты легендарную Землю Дрейка ("Я был уверен, что она не существует", -- писал Лаперуз), "Буссоль" и "Астролябия" стали подниматься на север. Корабли должны были сделать остановку на островах Хуан-Фернандес, но Лаперуз несколько изменил маршрут. Дело в том, что после непрерывного трехмесячного плавания подошли к концу запасы муки, в галетах завелись черви. Нужно было поскорее зайти в какой-нибудь порт. И Лаперуз решил бросить якорь в Консепсьоне, на чилийском берегу.
23 февраля "Буссоль" и "Астролябия" подошли к тому месту, где должен был быть Консепсьон. Но где же город? Где порт?
Все разъяснилось, когда к кораблям подошли две лодки с лоцманами. Оказалось, что Консепсьон был полностью разрушен во время землетрясения 1751 года (во Франции об этом не знали) и его отстроили заново, но уже на другом месте -- в трех милях западнее старого, за мысом. Именно поэтому с кораблей его и не было видно.
"Какой богатейший край, -- записывал в своем дневнике Лаперуз, -- при рациональном ведении хозяйства он, наверное, смог бы прокормить полЕвропы". Но от его внимательного взгляда не ускользнуло, что земли в своем большинстве не распаханы, торговля почти не развита. Таковы, с горечью отмечал Лаперуз, последствия испанского владычества в этой прекрасной и некогда свободной стране.
21. В один прекрасный день Роберт вдруг увидел плотно увязший в иле деревянный, с железными полосами и уголками довольно большой сундук.
Неужели в сундуке сокровища?
И действительно, в сундуке хранилось сокровище, только несколько необычное. На соломе аккуратненько лежали двадцать один флакон для лекарств и две керамические медицинские кружки.
Не служило ли это доказательством того, что где-то неподалеку находилась аптека?
Затем последовала еще одна прелюбопытнейшая находка.
По сохранившимся документам исследователи, конечно, знали, что лакомым товаром на мясном рынке в старом Порт-Ройале были большие черепахи. Этих черепах отлавливали на находившихся неподалеку Каймановых островах. А чтобы мясо было всегда свежим, черепах привозили живыми и держали в специальных садках, заполненных сантиметров на тридцать водой.
Но право, никто из участников экспедиции не думал, что им удастся обнаружить остатки этих садков. И потому в первый момент даже не поняли, что именно они разыскали. А садков было два, и они были расположены рядом: два продолговатых бассейна длиной метров четырнадцать и шириной метров шесть. Каждый из них ограждало по меньшей мере с две дюжины деревянных столбиков, несколько заостренных кверху. Кое-где сохранились и перекладины. Нашли аквалангисты кости черепах и даже целые скелеты. Судя по ним, черепахи были крупные, килограммов на сто живого веса.
...Уже в октябре нашлась еще одна стена, и возле нее латунный подзеркальник с остатками стекла, оловянные блюда, оловянные ложки. Нашли аквалангисты и великое множество трубок, и луковичные бутылки из-под рома, серебряную с двумя ушками чашу для дегустации вина, оловянную воронку, две большие оловянные пивные кружки и две маленькие.
Очень похоже, что здесь находилась еще одна таверна!
А двумя неделями позже Роберт и его помощники вдруг увидели корабельный балласт. Рядом сыскались обломки киля и остатки шпангоута. Несколько поодаль нашлась целая коллекция корабельного оборудования, а также костылей, шипов, гвоздей, небольшая пушка, ядра, мушкетные пули и великое множество обломков испанских глиняных кувшинов для перевозки оливкового масла.
Итак, судно, и, вероятно, испанское. Неясным было только, когда оно затонуло.
Роберт возлагал надежду на пушку, думал, что специалисты сумеют определить, к какому веку она относится. Но те только разводили руками.
Уже все было привыкли к мысли, что корабль испанский, когда вдруг нашелся корабельный циркуль с французским клеймом. Конечно, это не могло служить полным доказательством того, что судно было французским, но ведь и испанские кувшины для масла тоже могли оказаться на любом судне, не обязательно на испанском.
22. Вот ведь как повернулись дела. И тогда исследователи вспомнили, что в одном из документов им встретилось упоминание о некоем корабле, захваченном у французов и стоявшем на якоре близ рыбного и мясного рынков Порт-Ройала, и что во время землетрясения и последовавшего за ним наводнения судно это затонуло! Когда Роберт Маркс еще раз принялся перечитывать документ, то оказалось, что судно стояло на якоре как раз в том месте, где нашли его остатки!
Сумели аквалангисты определить и месторасположение мясного и рыбного рынков. Рынки эти граничили друг с другом. Ориентиром служили рыбьи кости и кости различных животных. И было понятно: вот здесь находились рыбные ряды, а тут, к северу, мясные.
Между рынками возвышались стены, расположенные под прямым углом друг к другу.
23. Все полнилась коллекция найденных в октябре трубок -- число их перевалило за четыре сотни, на поверхность было поднято и много медицинских склянок и банок -- здесь действительно, видно, землетрясение разорило аптеку. Но наверное, где-то рядом с ней находился склад или магазин керамики: кругом было много битых черепков, но немало нашлось и совершенно целых глиняных кубков, чаш, блюд -- более двадцати различных типов.
В одной из ваз сохранилось масло! Хотя оно и было на шестьдесят с лишним лет моложе того, что шведские водолазы нашли на "Вазе", возраст его следует признать достаточно почтенным. И оно в общем оказалось съедобным.
А еще через две недели исследователи нашли дом.
24. Вначале они увидели стену, которая возвышалась над поверхностью дна сантиметров на тридцать. Когда же принялись ее расчищать, заметили еще одну стену. Потом выяснилось, что стены эти соединены и что есть еще одна стена, параллельная первой, и другая, параллельная второй. Итак, замкнутый параллелепипед стен, при ближайшем рассмотрении оказавшийся стенами здания. Длина здания была семь метров, ширина -- пять метров. Высота стен -- три метра, толщина -- сантиметров шестьдесят.
Дверь сорвало, но остались дверные петли. Пол был из базальтовых плит, а само здание внутри разделялось кирпичной стеной на две отдельные половины.
Снаружи стены были оштукатурены. Окон найти не удалось.
Может, их все-таки в конце концов и разыскали бы. Но случилось непредвиденное. Простоявшие более двух с половиной веков стены ночью рухнули. И когда на следующее утро аквалангисты спустились под воду, они убедились, что не могут ничего изменить. Роберт Маркс вполне откровенно писал: если бы он с самого начала знал, что перед ним коробка здания, он попытался бы по-иному вести раскопки.
Он попытается это сделать, но, увы, опять безуспешно.
...Все повторялось. Сначала Роберт увидел стену, потом разглядел, что тут не одна стена, а коробка здания. Оно имело более десяти метров в длину, шириной было пять-шесть метров, высота его составляла два с половиной метра. Нашлась и дверь на одной из длинных стен. На параллельной стене было два окна и еще одно -- маленькое в самом конце стены. Так же как и в первом здании, перегородка делила дом на две части. Стены были оштукатурены, пол цементный.
Исследователям и на этот раз не повезло. В конце концов стены обрушились. Видимо, нанос размывал их основу.
Так или иначе, но рухнули не только стены. Рухнули надежды сохранить здание. Единственное, что Роберт успел сделать, -- это зарисовать найденную стену.
...Именно тогда под обрушившимися стенами второго здания Роберт Маркс и нашел напоминавший по форме утиное яйцо предмет, оказавшийся на поверку часами, изготовленными в Лондоне мастером Ароном Гиббсом.
25. Уже близились последние дни, когда вновь пошли интересные находки: четыре очень хорошо сохранившиеся серебряные монеты достоинством каждая в восемь реалов. На них были четко видны дата -- 1684 год и буква L, свидетельствовавшая о том, что их изготовили в Лиме.
А чуть позже Роберт разыскал пятьдесят монет -- целый клад! Все они отлично сохранились, даже не верилось, что они столько лет пролежали на морском дне. Некоторые из них относились к 1653 году, были среди них и несколько монет 1690 года. И родословную свою монеты вели не только с Монетного двора в Лиме, часть из них появились на свет в Потоси (там находились знаменитые серебряные копи). А четыре монеты изготовили в Мехико.
В конце декабря экспедиция принялась свертывать свою работу.
* * *
...Установить границы и конфигурацию и площадь города, погрузившегося под воду несколько сот лет назад, -- задача, казалось бы, фантастическая. Но ее осуществили, и вполне успешно. Удалось разобраться в том, почему Порт-Ройал оказался под водой.
Вывод исследователей таков: Кэгуэй -- это ведь, собственно, песок и ил, покоящиеся на небольшой подковообразной гряде. Во время землетрясения в гряде появились трещины: песок пополз, увлекая за собой и дома...
Остается добавить: правительство Ямайки недавно объявило о создании проекта возрождения Порт-Ройала.
Проект этот рассчитан на двадцать лет. Ил и песок будут смыты брандспойтами, и специальные суда со стеклянным полом дадут возможность обозревать легендарный город.
+++Тайна острова Ваникоро
1. В письме, адресованном военному министру, было сказано: "Я поднимусь к островам Дружбы, выполню все, что предписано инструкциями в отношении Новой Каледонии и острова Санта-Крус, обследую южный берег Земли Арзакидов, открытой Сюрвилем, и Луизиаду, найденную Бугенвилем. Я пройду между Новой Каледонией и Новой Голландией другим путем, нежели канал Индевр, если, разумеется, таковой существует. В сентябре -- октябре я обследую залив Карпентария и восточный берег Новой Голландии вплоть до Земли Ван-Димена, но с таким расчетом, чтобы к декабрю 1788 года добраться до Иль-де-Франса".
Иль-де-Франс -- это нынешний остров Маврикий. Земля Ван-Димена -- это остров Тасмания. Новая Голландия -- Австралия. Кстати, письмо тоже было отправлено из Австралии. Оно было написано на рейде в Ботани-бей, знаменитой по путешествиям Кука Ботанической бухте (ныне предместье Сиднея), и датировано 7 февраля.
В Париж письмо доставил некто Хантер, капитан английского фрегата "Сириус". Он же привез еще одно послание -- на имя Флериэ, главного директора портов и арсеналов Франции, которое заканчивалось так: "15 марта я покину Ботани-бей и постараюсь не терять времени зря. Надеюсь в декабре быть на Иль-де-Франсе".
Оба письма написал один и тот же человек: Жан-Франсуа де Гало, граф де Лаперуз, командир эскадры. В ее состав входило два судна -- "Буссоль" и "Астролябия".
Это были последние письма Лаперуза.
Эскадра не пришла на Иль-де-Франс. Она не пришла ни в один известный порт. Она исчезла, словно растворившись в безбрежных тихоокеанских просторах.
2. В феврале 1785 года отдыхавший в своем имении капитан французского военного флота Лаперуз был неожиданно вызван в столицу. Морской министр герцог де Кастри писал, что дело весьма срочное, и не оставалось ничего другого, как подчиниться и, следовательно, прервать первый за долгие годы и давно заслуженный отпуск, попрощаться с женой и отправиться в путь. Что скрывалось за приказанием, было неясно; никаких слухов насчет какой-нибудь очередной войны -- в провинции они циркулировали частенько -- на сей раз вроде бы не было, ничего не удалось разузнать и в Альби, где он провел несколько часов, навестив мать и кое-кого из друзей. Оставалось предположить только одно, что тоже случалось: освободилась какая-нибудь вакансия и ему хотят дать новое назначение.
Так он ни до чего толком не додумался и, справедливо рассудив, что нечего по сему поводу сокрушаться, всю долгую в те годы дорогу из Лангедока читал прихваченный с собой томик Вольтера, подремывал, и было ему все-таки досадно, что вот пришлось прервать долгожданный отпуск и трястись в небыстрой казенной колымаге по казенной надобности, да к тому же по невесть откуда нагрянувшему морозу.
В Париже, в здании морского министерства, обширном и гулком, было тоже холодновато, и он искренне обрадовался, когда де Кастри подвел его поближе к ярко горевшему камину и распорядился принести жаровню. Помимо министра в кабинете находился и старый знакомец Флериэ; на стенах, как всегда, висели большие карты, в том числе и карта с нанесенными маршрутами морских походов славного капитана Кука, чье имя уже добрых полтора десятка лет было известно всем морякам Европы.
-- Вы не догадываетесь, зачем я вас вызвал? -- улыбаясь, спросил де Кастри. -- Догадаться действительно непросто. Но на этот раз в Канаду, мой дорогой капитан, мы вас не пошлем. Мы хотим предложить вам кое-что еще более сложное. И право, более интересное.
Помедлив минутку, он сказал:
-- Капитан Лаперуз, его величество король Людоник XVI просил меня осведомиться, не согласитесь ли вы возглавить отправляемую в кругосветное плавание экспедицию?
3. ...Дом был приземистый и старый, из серого камня, заросший виноградом, с двумя флигелями и полдюжиной окон по фасаду. Поля и луга подходили к нему вплотную, оставляя место лишь для маленького дворика и небольшого сада с коротко подстриженными по версальской моде газонами и кустами.
Мальчик любил бродить по саду. Здесь можно было в свое удовольствие поиграть в Али-бабу и сорок разбойников или, вообразив себя знаменитым рыцарем Дюгекленом, одному сражаться против дюжины врагов. Здесь можно было заблудиться, а потом, как настоящему путешественнику, выбираться на верную дорогу наперекор всему.
Перейдя двор, он выходил за пределы усадьбы. Тропинка вела вверх. По небу плыли легкие облака, в раскаленном воздухе дрожало знойное марево. Мальчику казалось: навстречу ему мчатся стройные красивые фрегаты, такие, какие он видел в книгах, великолепных книгах в толстых кожаных переплетах, которые позволял ему листать отец.
Один за другим шли и шли в бездонном небе, словно в бескрайнем море, ведомые смельчаками фрегаты к неизвестным берегам, туда, где диковинные люди, вооруженные луками и стрелами, украшают себя вырезанными на теле рисунками и на песчаную отмель лениво набегают с легким плеском прозрачные зеленые волны.
4. Май 1757 года. На небольшом брестском рейде, выстроившись в кильватерную колонну медленно и горделиво выходит в открытое море эскадра генерал-лейтенанта Дюбуа де ла Мотта. Пункт назначения -- Канада. Корабли скользят по гладкой поверхности залива, с берега звучат слова напутствия и пожелания вернуться с победой. Франция опять в войне -- четвертой за последние полстолетия. И снова, как во времена войны "за испанское наследство" (1701--1713), "за польское наследство" (1733--1739), "за австрийское наследство" (1740--1748) враг номер один -- Англия.
...Среди тех, кто стоял на палубе, непрерывно смотрит на родную землю, стараясь удержать в памяти ее приметы -- шестнадцатилетний гардемарин. Он невысокого роста, с живыми глазами. Но сейчас у него на глазах слезы. Малодушие? Нет, просто волнение. Мальчик с берегов Тарна на настоящем, а не созданном его фантазией корабле отправляется в свое первое большое плавание. Тают в дымке очертания брестской бухты. Широкая волна колышет палубу, берега родины уходят вдаль.
5. Полгода спустя эскадра возвращается домой. С кораблей снимают шестьсот больных -- тиф появился еще в Америке.
Поход ла Мотта не достиг цели: пройдет примерно год и Канада, лишенная действенной поддержки Франции попадает в руки англичан.
Не менее печально для французской короны складываются дела и в Индии.
...А война все продолжается. В 1759 году в морском сражении при БельИле, у южного побережья Бретани, Лаперуз был ранен. В бессознательном состоянии он попадает в плен, два года томится в лагере, бежит на родину, вновь принимает участие в боях и походах.
1763 год. Подписан мир. Англия помимо Канады получает Восточную Луизиану и несколько принадлежавших французам островов в Вест-Индии.
6. Абсолютистская Франция, однако, отнюдь не собирается покорно уступить первенство сынам Альбиона.
Но без солидного флота нечего и думать о захвате новых колоний и создании новых опорных баз. Без флота нечего и думать о противодействии Англии. Именно поэтому французский флот получает крупные ассигнования. Укрепляются и расширяются военные порты. Строятся новые верфи.
7. Потерпев неудачу в Атлантике и, отчасти, в Индийском океане, правительство Людовика XV хочет вознаградить себя в Тихом океане. В глобальной борьбе великих держав именно сейчас этот обширнейший район приобретает особое значение. Хотя ряд крупных географических открытий был здесь осуществлен в предшествующие века (главным образом испанцами, португальцами и голландцами), в Тихом океане еще много неизведанного и манящего. И кое-кто в Англии склонен рассматривать его как будущее Британское море.
В 1764 году в сквозной рейд через великий океан отправляется коммодор Байрон, дед поэта. В 1766 году экспедиция Уоллеса и Картерета.
Настает и черед первой французской кругосветной экспедиции. Она отправляется в дальний путь в 1766 году и ее возглавляет опытный моряк капитан Луи Антуан де Бугенвиль. Одна из задач экспедиции -- попытаться отыскать легендарную "Южную землю", которая по уверениям некоторых географов должна находиться где-то в южных водах Тихого океана. Найти "Южную землю" Бугенвилю не удается, но несколько ранее неведомых европейцам уголков Великого океана он исследует, открывает и несколько неизвестных в Европе островов.
Годом позже в южные широты Тихого океана уходит экспедиция Сюрвиля. В 1771 году в те же районы направляются Марион-Дюфрен, в 1772 году Кергелен.
Англичане не остаются в долгу. В конце августа 1768 года из Портсмута в далекое плавание отправляется барк "Индевр". Имя командира, сорокалетнего лейтенанта Кука мало кому известно даже в Англии. Но этот лейтенант, а позднее капитан, этот великолепный мореход и исследователь вскоре заставит заговорить о себе всех. В три плавания (1768--1771, 1772--1775, 1776--1779) он вдоль и поперек избороздил чуть ли не весь Тихий океан, побывал и в северной и южной его части, доказал, что "Южной земли", во всяком случае до 71° южной широты, не существует, совершил крупные открытия: Новая Каледония, остров Норфолк, Южные Сандвичевы острова, пролив отделяющий Северный и Южный острова Новой Зеландии, исследовал восточное побережье Австралии...
8. До поры до времени это была государственная тайна. Посвящены в нее были лишь три человека: король, морской министр и капитан Флериэ. Ему и было поручено разработать соответствующий проект.
Итак, Франция снаряжает два корабля в кругосветное плавание сроком на три-четыре года. Основное внимание -- Тихому океану. Нужно проверить данные Кука (кстати говоря, далеко не полностью опубликованные), побывать в тех местах, где Кук не был, и уточнить некоторые вопросы, имеющие непосредственное отношение к тому, чтобы утвердиться в любых морях, где подобные попытки предпринимают англичане.
Успех экспедиции во многом зависел от того, кто ее возглавит. Это должен был быть первоклассный моряк, но одновременно и опытный солдат, искусный дипломат и в то же время знаток в различных областях наук, а главное -- смелый, решительный командир, чье слово одинаково авторитетно для всех участников экспедиции.
Следовало, считал Флериэ, найти "французского Кука".
Задача была не из легких. Наконец после долгих размышлений и Флериэ и де Кастри приходят к единодушному выводу: Лаперуз. Его знания, опыт, проницательность выше всяких похвал. У него ясный и независимый ум. Он обладает завидным мужеством. И ему всего лишь сорок четыре года. Из них двадцать восемь он на флоте.
9. Лаперуз принял предложенное назначение, хотя прекрасно понимал всю сложность поставленной задачи. К тому же сроки были очень сжатыми: где-то в середине 1785 года корабли должны были выйти в море. Мешало и то, что вся подготовка велась втайне. "Очень трудно, -- пожаловался он как-то в письме к Флериэ, -- вести дело, если можешь говорить людям только полуправду. Это сковывает инициативу".
Но таковы были "условия игры", и скрепя сердце с ними приходилось считаться. Хорошо еще, что удовлетворили его требование назначить командиром второго корабля старого боевого товарища капитана де Лангля.
Вдвоем они и принялись в первую очередь за выбор и оснащение кораблей.
10. С легкой руки Кука в 70-х и 80-х годах XVIII века привилась точка зрения, согласно которой наиболее удобны для кругосветных путешествий не военные фрегаты, а более прочные и устойчивые торговые суда. Было решено, что и экспедиция Лаперуза отправится на грузовых судах -- двух габарах водоизмещением пятьсот тонн каждая.
Прежде всего их переименовали, сменив не слишком представительные названия "Носильщик" и "Страус" на более строгие и милые сердцу моряков "Буссоль" и "Астролябию". Затем началась чистка, шпаклевка, осмолка и окраска. Корабли были капитально переоборудованы и отведены к месту погрузки -- в порт Брест.
Чего только на них не погрузили! Мешки, бочки, ящики стояли не только в трюмах и на палубе, но заполнили буквально все помещения кораблей. Семьсот молотков и железных прутьев! Две тысячи топоров, семь тысяч ножей, пятьдесят тысяч игл, миллион булавок. Кольца, ожерелья, зеркала, ткани, ножницы, гребенки, рыболовные крючки. И все это помимо основного: продовольствия, воды, вина, запасов одежды, парусины, веревок, тросов, нескольких больших шлюпок, пушек, ядер, пороха, пуль.
"Буссоль" и "Астролябия" были оснащены новейшими навигационными приборами: хронометрами для определения долготы места на море и секстантами, с помощью которых можно определять широту места с точностью до 20--30 секунд. Получил Лаперуз и точно такие компасы, какими пользовался Кук.
Очень тщательно подбирал командир экспедиции и ученых. Ему удалось увлечь таких выдающихся французских ученых, как астрономы Монж и Лепот Данжеле, географ Бернизе, физик Ламанон. Уж очень интересные предстояли работы: астрономические наблюдения, определение географических координат. Экспедиция должна была собрать сведения по этнографии, ботанике, зоологии, антропологии. Натуралист Дюфрен был рекомендован Лаперузу самим Бюффоном, крупнейшим французским естествоиспытателем.
Время бежало быстро. В марте Академия наук разработала подробный план научных работ, в мае Лаперуз получил перечень вопросов-рекомендаций, составленный Медицинским обществом Парижа. А в конце июня ему были вручены правительственные инструкции.
Всего в состав экспедиции были зачислены двести двадцать пять человек, в большинстве опытные военные моряки.
Последним на борт "Буссоли" прибыл сын французского консула в Петербурге Бартоломей Лессепс. Лаперузу было поручено доставить его в Петропавловск-Камчатский, откуда Лессепс должен был проследовать в Петербург. Он знал немного русский язык и мог быть полезен экспедиции.
В четыре часа утра 1 августа 1785 года "Буссоль" и "Астролябия" снялись с якоря.
11. Вокруг света! Лаперуз не обольщает себя надеждами, что плавание будет легким; окажется ли оно удачным -- вот в чем вопрос. Удастся ли ему обнаружить новые земли? Что ждет его в тех водах, в которых еще никогда не были европейские суда?
Он вновь и вновь продумывает план путешествия. На кораблях с первого же часа плавания вводится строжайшая дисциплина: каждый должен исполнять свое дело добросовестно и в срок. Но кроме работы нужен и отдых. Лаперуз знает: ничто так не поднимает настроение, как возможность от души повеселиться, потанцевать. И каждый вечер на палубах "Буссоли" и "Астролябии" два часа свободные от вахты моряки кружатся в вальсе и отплясывают фарандолу.
Вводятся жесткие санитарные правила. Кубрики тщательно проветриваются. Гамаки и тюфяки выносятся на воздух, выколачиваются. Каждое утро на кораблях проводится тщательная приборка, палуба моется горячей водой. Лаперуз лично проверяет качество пищи и сохранность съестных припасов и воды: ее дают пить, трижды профильтровав через салфетки. Врачам экспедиции вменено в обязанность проверять десны и зубы у команды, ибо самое страшное на борту -цинга.
Каждую неделю матросы моются в бане и меняют белье.
Разработана система сигнализации. Днем на "Астролябии" видят все маневры флагмана, но ночью, в непроглядной тьме тропиков не должно быть никаких случайностей. Это не значит, разумеется, что "Астролябия" должна слепо повторять все маневры "Буссоли"; это просто необходимая предосторожность в далеком и опасном плавании.
29 сентября корабли пересекли линию экватора. Как и полагалось по традиции, на борт поднялся бог Нептун и все те, кто впервые пересекал экватор, приняли крещение. Таких, впрочем, было мало.
16 октября показался остров Тринидад, 6 ноября "Буссоль" и "Астролябия" подошли к принадлежавшему португальцам острову Святой Екатерины. Затем корабли отправились в дальнейший путь. Во исполнение инструкции Лаперуз упорно искал так называемый Большой остров, который должен был находиться где-то около берегов Бразилии. О его открытии в 1675 году объявил французский капитан Ла Рош, но с той поры никто этого острова не видел. Не нашел его и Лаперуз (ибо такого острова, как, впрочем, и многих других "открытий" Ла Роша, просто не существовало), но времени на поиски потратил много.
В начале февраля оба корабля благополучно обогнули мыс Горн и вышли в воды Тихого океана.
12. Напрасно проискав на 57° южной широты легендарную Землю Дрейка ("Я был уверен, что она не существует", -- писал Лаперуз), "Буссоль" и "Астролябия" стали подниматься на север. Корабли должны были сделать остановку на островах Хуан-Фернандес, но Лаперуз несколько изменил маршрут. Дело в том, что после непрерывного трехмесячного плавания подошли к концу запасы муки, в галетах завелись черви. Нужно было поскорее зайти в какой-нибудь порт. И Лаперуз решил бросить якорь в Консепсьоне, на чилийском берегу.
23 февраля "Буссоль" и "Астролябия" подошли к тому месту, где должен был быть Консепсьон. Но где же город? Где порт?
Все разъяснилось, когда к кораблям подошли две лодки с лоцманами. Оказалось, что Консепсьон был полностью разрушен во время землетрясения 1751 года (во Франции об этом не знали) и его отстроили заново, но уже на другом месте -- в трех милях западнее старого, за мысом. Именно поэтому с кораблей его и не было видно.
"Какой богатейший край, -- записывал в своем дневнике Лаперуз, -- при рациональном ведении хозяйства он, наверное, смог бы прокормить полЕвропы". Но от его внимательного взгляда не ускользнуло, что земли в своем большинстве не распаханы, торговля почти не развита. Таковы, с горечью отмечал Лаперуз, последствия испанского владычества в этой прекрасной и некогда свободной стране.