А овен с Фриксом продолжил свой путь и достиг берегов Фасиса в далекой Колхиде. Здесь правил сын бога Гелиоса Эет. Когда Фрикс подрос, Эет женил его на своей дочери. Овена же Фрикс, исполняя волю богов, принес в жертву Зевсу. А руно — шкуру — повесил в священной роще. Не смыкая глаз, денно и нощно охранял золотое руно огнедышащий дракон
Между тем в Фессалии, на востоке Северной Греции, брат царя Афаманта воздвиг город. Потом в городе стал править его сын Эсон. Но недолго пользовался властью царь Эсон. Сводный брат Пелий сместил его.
Когда у Эсона родился сын, бывший царь нарек его Ясоном. Опасаясь, что злодей Пелий погубит младенца, Эсон объявил, что сын его скоропостижно скончался.
В действительности же он отдал мальчика на воспитание кентавру Хирону. Рос мальчик сильным, крепким. Хирон научил его хорошо владеть мечом и копьем, спускать стрелу с туго натянутой тетивы, чтобы убивала она наповал; словом, научил почти всему тому, что умел и чем владел сам.
Когда Ясону исполнилось двадцать лет, он пришел к Пелию и потребовал, чтобы тот возвратил ему власть, отнятую у отца.
За Ясона вступились его дяди, и видя, что дело принимает плохой оборот, Пелий решил схитрить.
«Ладно, — сказал он, — так и быть, я верну Ясону власть. Возвращу и взятые мной у его отца богатства. Но с одним условием: пусть Ясон умилостивит подземных богов. Фрикс умер в далекой Колхиде. Его тень явилась мне в сновидении и открыла: молит Фрикс, пусть отправится кто-нибудь в Колхиду и завладеет золотым руном. Сам я стар, — сказал Пелий, обращаясь к Ясону, — Ты же молод, полон сил. Сверши это деяние, и будь все по-твоему».
…Вот тогда-то и кликнул клич Ясон, и на зов его отправиться в страну золотого руна собрались со всех уголков Греции знаменитейшие герои.
В их числе и Геракл.
Долго плыли на пятидесятивесельном, легком и быстром, словно чайка, корабле «Арго» лихие мореходы. Побывали они на острове Лемнос, а на одном из полуостровов Мраморного моря выиграли нелегкое сражение у шестируких великанов. В Мизии, на западном берегу Малой Азии, расстались с Гераклом, который по воле великого Зевса должен был возвратиться в Грецию: ему предстояло здесь свершить свои подвиги.
Продолжая путь, аргонавты проливом вышли в Черное море и поплыли вдоль его берегов, пока не увидели на горизонте синие горы Кавказа и побережье благодатной Колхиды.
Дойдя до того места, где река Фасис несла свои воды к морю, они поднялись вверх по ее течению и бросили якорь.
Во владения царя Эета аргонавты прибыли более или менее благополучно.
Но надо было еще суметь раздобыть руно.
Не хотелось Эету расставаться с сокровищем.
Эет предложит Ясону исполнить несколько поручений. Коль справится с ними герой, ну что ж, получит руно. Не сумеет, — значит, не судьба владеть ему бесценным кладом.
Хитер был Эет: знал, что не под силу смертному выполнить предложенное им. Но в юного красавца-грека влюбилась дочь Эета, волшебница Медея.
Вы помните миф об Ариадне и Тесее. Здесь, на берегах Колхиды, в столице Эета произошло нечто похожее. В союзника и охранителя Ясона волею судьбы превращается прекрасная Медея.
…Еще впереди страшные события — она отравит мужа, ее обвинят в убийстве собственных детей. А пока влюбленная в Ясона волшебница Медея, стремясь свести на нет козни Эета, дарит Ясону мазь, приготовленную из сока корней некоего редчайшего растения. Высоко-высоко в горах растет оно, там, где прикованный к скале тяжко страдает великий Прометей. День и ночь терзает его печень орел — капли горячей прометеевой крови и дают жизнь волшебному растению.
Тот, кто натирался мазью, становился неуязвимым для врагов.
Ясон исполнил все, что потребовал от него Эет. Распахал поле железным плугом, который тащили бронзовоногие чудовища огнедышащие быки. Засеял поле зубами дракона, а когда поле обернулось закованными в доспехи воинами, не дрогнув, вступил с ними в сражение и уничтожил всех до единого.
И все-таки Эет не сдержал клятву! И, вероятно, так и не добрался бы Ясон до желанного сокровища, если бы ему снова не пришла на помощь златокудрая Медея. Она помогла одолеть чудовище и овладеть драгоценной шкурой.
…Теперь надо было спешить. В мгновение ока обрубили аргонавты причальные канаты, налегли на весла — и стрелой помчалось судно вниз по течению Фасиса, увозя с собой двойной приз: и Золотое руно, и волшебницу Медею.
Но вернуться домой той же дорогой, которой они прибыли в Колхиду, аргонавты не рискнули. У одного из участников похода сыскался старый манускрипт, в котором говорилось еще об одном пути из Колхиды в Грецию: не по Черному морю, а по Дунаю — и далее через Адриатику.
Так и сделали аргонавты. И после ряда приключений благополучно возвратились домой.
Рассказывали, что на обратном пути они успели основать в Колхиде недалеко от устья Фасиса город.
Диоскурией нарекли его аргонавты. В честь участников похода, двух братьев, двух кормчих Диоскуров: Полидевка, искуснейшего кулачного бойца, и Кастора, которого никто не мог превзойти в искусстве править колесницей.
Мы никогда не узнаем имя первого человека, выдолбившего ствол дерева и оттолкнувшего его от берега.
Навеки останется неизвестным имя того, кто первым осмелился покинуть берег, который населяли его родичи или соплеменники, и уйти в море.
Останется неведомым и имя первого человека, догадавшегося привязать к мачте шкуру или ткань, с тем чтобы использовать силу ветра.
Мореходство существует испокон веков. Мы можем только гадать, когда именно оно началось.
Да и что удивительного: издавна говорили, что, быть может, правильнее было бы именовать нашу планету «Вода», или «Море», или «Океан» и рассматривать сушу как некую странную аномалию, занимающую в конце концов не так уж много места в безбрежных просторах Мирового океана.
Профессор Томас Якобсон из университета в Индиане в США нашел недавно свидетельства тому, что в Греции примерно 90–95 веков назад была уже хорошо известна профессия моряка!
В Франшти, в Пелопоннесе, в слоях примерно девяти-тысячелетней давности, а может быть, и несколько постарше, он разыскал кусочки обсидиана.
Как показали исследования, обсидиан этот был «родом» с острова Мелоса (Милоса). И, следовательно, для того чтобы доставить на материк это черное вулканическое стекло, из которого так удобно было выделывать ножи, скребки, тесла и прочие необходимые в хозяйстве предметы (люди еще не знали металлов), была одна дорога — по морю. И преодолеть нужно было 130 километров. А всего древние мореплаватели проделывали минимум 260 километров: 130 туда и 130 обратно.
Добавим, что эти Улиссы неолита, как называет их Якобсон, уже занимались разведением овец, сеяли хлеб и ловили рыбу: об этом свидетельствуют бараньи и овечьи кости, зерна злаков и косточки тунца, найденные ученым.
И Крит, и многие другие острова Эгейского моря, и Мальту — это наглядно показали раскопки — люди населяли примерно с IX тысячелетия до нашей эры. Но ведь не посуху они туда добрались!
В одной из своих статей Тур Хейердал имел все основания написать: человек поднял парус раньше, чем оседлал коня. Он плавал по рекам с шестом и веслами и выходил в открытое море задолго до того, как стал ездить на колесах по дороге.
Сейчас это не вызывает ни малейших сомнений.
Кстати говоря, исследования пещеры Франшти помогли разыскать следы древнейших поселенцев Балкан. Пробы, взятые со дна пещеры, засвидетельствовали: за 20 тысяч лет до нашей эры, в эпоху верхнего палеолита, поселились они в этом большом — 200 метров в длину — гроте. Охотились, занимались рыболовством. На протяжении добрых 17 тысяч лет, по сути, без перерывов жили здесь люди — вплоть до третьего тысячелетия до нашей эры.
За эти тысячелетия менялись и климат, и условия существования, менялись и совершенствовались техника производства орудий, сами орудия. Открывали для себя новые горизонты и люди. Далеко ушли они в развитии от охотников палеолитических времен. В слоях, относящихся к VI тысячелетию до нашей эры, археологи нашли остатки ремесленной мастерской. В ней изготавливали ожерелья из морских ракушек, которые, вероятно, шли на обмен. Нашли каменные зернотерки, хорошо отшлифованные топоры, зубила, скребки.
…Мы знаем: на протяжении по меньшей мере пяти веков, начиная со второго тысячелетия до нашей эры, на Средиземном море господствовал Крит. В отличие от Египта и Месопотамии, строивших речные суда с округлым днищем, кораблестроители Крита сооружали килевые корабли. Устойчивые и крепкие, позволявшие ходить не только на веслах, но и под парусами, они бороздили Средиземное море из конца в конец.
На Мальте, где издревле шла торговля, во многих других пунктах на пути из Крита в Африку археологи находят ныне горшки и вазы древних критян. Наведывались критские моряки и в славный город Тарсис, или Таршиш, в споре о котором немало было сломано копий, в том числе уже и в наши времена. До сих пор остается неясным, где именно находился этот пиренейский город — в устье Гвадалквивира, неподалеку ли от Севильи, или в окрестностях позднейшего города Ксерес де ла Фронтера. Но то, что этот крупный, богатый город, своего рода перевалочный торговый пункт, существовал — в этом сейчас ученые не сомневаются. Равно как и в том, что путь туда был хорошо известен кносским морякам.
Отваживались критские мореходы ходить и к туманным берегам Британии, где находились крупные разработки олова, столь необходимого для получения бронзы; и к неким островам в Атлантике, которые впоследствии древние греки назовут «Счастливыми», уверяя, что на этих островах «…пробегают светло беспечальные дни человека, ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает, сладко-шумно летающий веет зефир, Океаном с легкой прохладой туда посылаемый людям, блаженный». Ныне эти острова известны под именем Канарских.
Да, еще в давние времена — и этим во многом объяснялось его могущество и великолепие — Крит выступал как держава, ведущая международную торговлю. Эта торговля включала не только обычные в Эгеиде оливковое масло, вино и хлеб, не только бронзовые изделия, не только поистине бесчисленные керамические изделия и не менее изобильные украшения, но и испанское серебро в брусках, корнуэльское олово, прибалтийский янтарь, африканскую слоновую кость. В далекой Англии, в слоях, относящихся к XVII веку до нашей эры, археологи обнаружили металлические бруски, которым была придана бытовавшая в это время на Крите форма ласточкиного хвоста; нашли и украшения, как две капли воды похожие на те, которые Шлиман откопал в Трое.
Соль, кожи, утварь, предметы роскоши, бесконечные изделия ремесла — все то, чем обменивались жившие в Средиземноморье многочисленные племена и народы, товары, доставляемые сюда из других мест, вся эта обширная и необходимая торговля осталась, разумеется, и после того, как сошел с исторической сцены Крит.
Его место — это доказано новейшими исследованиями — заняли Микены.
Когда Шлиман сто с небольшим лет назад, раскапывая древний холм, расположенный на том месте, где некогда стоял дворец микенских царей, в одном из его нижних слоев нашел страусовое яйцо, — а страусы, как известно, в Греции никогда не водились, — он многого еще не знал. Ему еще предстояло обнаружить маленькую обезьянку из голубого стекла, на плече которой окажется штемпель владельца безделушки фараона Аменофиса II, царствовавшего примерно с 1448 по 1420 год до нашей эры. Попадется ему и великолепный скарабей, некогда принадлежавший царице Тайе, супруге фараона Аменофиса III (1422–1375 годы до нашей эры).
Изучение Микен еще только начинается. И Шлиман ничего не ведает ни о существовании великолепной коллекции Микенских ваз, которую еще предстоит найти ученым в сокровищнице Тутмоса III, мужа и престолонаследника знаменитой древнеегипетской царицы Хатшепсут, ни об иных великолепных образцах микенской керамики, которые сыщутся на Кипре, в Сирии, Палестине, на острове Сицилии, на Мальте, в Сардинии, в Испании. Он ничего не знает ни об испанском серебре, ни о прибалтийском янтаре, ни о нубийской слоновой кости, которые вскоре обнаружат в микенских гробницах. Ему и в голову не приходит, что микенские греки — ахейцы, подобно критским мореходам, уже весьма рано отваживались хаживать в открытое море.
На полпути между Аргосом и Коринфским перешейком находятся Микены. Немногое сохранилось здесь от тех времен, когда по этой земле ступали цари. О былом великолепии свидетельствуют лишь руины циклопических стен да главный вход во дворец, так называемые «Львиные ворота», перед которыми в изумлении замирают посетители. Сохранилось и несколько «сокровищниц».
Еще Шлиман обнаружил в Микенах девять древних гробниц. Пять из них представляли собой шахты-могилы и находились внутри кольца крепостного вала, остальные четыре имели куполообразную форму и находились вне крепостных стен.
Огромные клады нашел Шлиман в этих могилах. Не так уж в конечном итоге важно, что он ошибся, считая, будто ему «удалось разыскать погребения, в которых были похоронены (об этой трагической истории рассказал Гомер в «Одиссее») один из героев Троянской войны, микенский царь Агамемнон, Кассандра, Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой, женой Агамемнона, и ее любовником Эгистом».
Последующие исследователи исправили его ошибку, погребения были действительно царскими, но они относились к более ранним временам. Вероятнее всего, к XVII веку до нашей эры.
15 золотых диадем насчитал ученый в одной лишь первой могиле, золотые венки и украшения. Потом пошли и другие находки — золотые пластины с великолепным орнаментом из изображений животных, золотые украшения, опять-таки диадемы, украшения из горного хрусталя, геммы из сердолика и аметиста, кубки и ларчики из золота, золотые маски и нагрудные изделия…
Он нашел перстни с печатями, браслеты, тиары, пояса, множество золотых цветов и пуговиц.
Описание всего того, что разыскал в микенских гробницах великий искатель, занимает том в 200 с лишним страниц, и немалого формата.
Это был один из самых богатых кладов, когда-либо изъятых из гробниц умерших царей. Клад примерно такого же ранга, что и знаменитые находки Карнарвона и Картера в Египте, сделанные в гробнице фараона Тутанхамона.
Мы знаем: через два десятка лет после открытий Шлимана приступил к своим раскопкам Эванс. И разыскал немало драгоценных свидетельств высокой минойской цивилизации. Вот тогда и возникла гипотеза, пытавшаяся объяснить богатства микенских гробниц тем обстоятельством (а некоторые предметы, найденные в Микенах и Кноссе, были схожие), что воинственные микенцы, воспользовавшись землетрясением на Крите, разграбили тамошние дворцы. Логично? Казалось бы, да.
Но новейшие исследования показали: и в находках Шлимана, и в тех, что были сделаны в последующие годы (в 1951 году Пападимитриу нашел в Микенах, в 100 с небольшим метрах от «Львиных ворот», 24 гробницы; нашел он гробницы микенских времен и в Лаконии, и в Пилосе, и в Арголиде), вовсе не так уж много подлинных крито-минойских вещей. Их разыскали, главным образом, в женских погребениях. Да и сами гробницы-то относились к более ранним временам.
Откуда же раздобыли свое золото ахейцы?
Один из бытующих ныне в науке ответов на этот вопрос таков: известно, что во времена микенских гробниц-шахт, а их, как мы упоминали, современная наука относит к XVII веку до нашей эры, египтяне пытались освободиться от гиксосов — племен завоевателей, захвативших часть страны на Ниле. Так не воинственные ли ахейцы с их тяжелыми мечами и длинными пиками помогли египтянам стряхнуть чужеземное иго, за что и были вознаграждены?
На вопрос о том, как попали ахейцы в Египет, приверженцы этой гипотезы отвечают, что, вероятнее всего, им помог критский флот. Не исключено, что он доставил их и обратно.
Похоже, что какое-то время ахейские земли действительно находились в зависимости от Крита.
Но, судя по новейшим данным, отнюдь не всегда отношения между Критом и Микенами были враждебными, и многое заимствовали друг у друга эти народы.
В середине XV века до нашей эры, как мы знаем, микенцы завладели Критом.
В письме, датированном третьим годом царствования хеттского царя Мурсиля и относящемся ко второй половине XIV века до нашей эры, владыка ахейцев именуется Великим царем. В те времена, следовательно, Аххиява, как называли Микены, по «табели о рангах» находилась в одном ряду с царством хеттов и Древним Египтом. Сохранились письма, свидетельствующие о том, что даже могучий Египет в своей средиземноморской торговле зависел от крито-микенского флота.
Полтораста лет спустя многое изменилось. Ученым удивительно повезло. Они нашли поистине уникальный документ, по которому мы можем судить о том, когда примерно Аххиява перестала считаться великой державой. На этой чудом дошедшей до нас табличке, найденной на территории современной Турции, в Богазкее, бывшей столице хеттов, и датированной концом XIII века до нашей эры, царь Аххиява вычеркнут из числа великих царей. Ясно видно, что сделали это до обжига, вернее, до того, как табличка затвердела в огне пожара, уничтожившего дворец. Писец написал знакомую стандартную формулу. Его поправили. К концу XIII века до нашей эры в хеттской столице уже не считали необходимым говорить о микенской Греции, о царстве ахеев как о равном по рангу государстве.
Пройдет еще несколько лет, и прекратит свое существование наголову разгромленное пришлыми «северными народами» царство хеттов. Его цветущие города будут сровнены с землей.
Лишь Египту удастся отстоять в битве против «северных народов» свою независимость — быть может, в самой крупной битве древности. Она произошла в 1191 году.
Пятьдесят или семьдесят лет спустя нахлынула вторая волна завоевателей.
Именно в это время, считают ученые, пришел конец могуществу микенской Греции.
Но весь XIV и большую часть XIII веков до нашей эры древние Микены, златообильные Микены, как их называет Гомер, были сильной державой. В какой-то мере можно даже сказать, что завладевшие Критом ахейцы приняли эстафету от минойцев и сумели ее пронести дальше.
Еще недавно того, кто осмелился бы высказать пожелание заполучить какие-нибудь документы, относящиеся к воспетым Гомером временам, наверняка сочли бы фантазером.
Сейчас это вовсе не фантастика: по меньшей мере четыре тысячи табличек известного уже нам так называемого линейного письма «Б» с текстами, относящимися к XIII веку до нашей эры, то есть ко временам событий «Илиады» и «Одиссеи», получили ныне в свое распоряжение ученые.
Эти таблички многое рассказали исследователям. Выяснилось, например, что микенскими являются имена героев Гомера. В табличках встречаются имена и Ахилла, и Афарея, и Нестора, и Тессея, и многих других. Знаменитый греческий Олимп с его сонмом богов, о котором, как ранее считали ученые, впервые рассказал в IX веке до нашей эры в своих поэмах Гомер, а в «Теогонии» — его современник Гесиод, как теперь установлено, был известен еще в микенской Греции, то есть по меньшей мере на полтысячелетия раньше! Таблички упоминают о Зевсе и Гере, Гермесе и Афине, Артемиде и многих других бессмертных. В том числе и о Дионисии, боге вина и веселья. Это опровергает встречающиеся до сих пор даже в специальной литературе утверждения, будто культ Дионисия возник лишь в VIII веке до нашей эры.
Благодаря расшифровке табличек мы имеем теперь поистине бесценные сведения о прошлом. О численности, происхождении и профессиях занятых в тех или иных центрах сельскохозяйственных рабочих и рабов, а также ремесленников; о распределении земли и ее урожайности; о социальном строе (в Пилосе и Кноссе существовали монархии); об уплате налогов, об исполнении повинностей — в том числе и обязанности поставлять боевые колесницы — главную ударную силу микенского войска, коней, боевое снаряжение. Мы находим упоминания о златокузнецах, столярах, кузнецах, поварах, горшечниках, пастухах, портных, ткачах, строителях, даже о враче; распоряжения о постройке судов; об урожае: пшеница, вино, оливковое масло, мед, фиги, лен. Есть данные о численности лошадиного поголовья, поголовья ослов, овец, коз, свиней, отчеты о поставках шерсти (некий королевский чиновник жалуется на то, что он не сумел выполнить поставки, ибо властитель прислал ему явно недостаточное число стригалей).
Среди множества подобных сведений сохранились и частые упоминания о группах гребцов численностью до сорока человек, и неоднократно отмечаются посылки кораблей с полным экипажем «на Север».
Что в данном случае означает «на Север», мы можем только гадать. Не исключено, что речь идет и о походах к Черному морю, возможно, и о самом Черном море, входящем в Средиземноморский бассейн, и надо думать, с давних пор привлекавшего к себе внимание ахейских мореходов.
Да и что тут, собственно, было бы странного? Ученые сейчас прекрасно разобрались в том, какую ценность для микенцев могли представлять и представляли богатые земли, прилегающие к нехоженому морю, в которое, насколько можно судить, в ту раннюю пору еще не проникли злейшие соперники ахейцев — финикийцы. Лишь столетием позже развернут они по всему Средиземноморью торговлю стеклом и изделиями из металла, драгоценными вазами и оружием, всякого рода украшениями и безделушками, будут торговать хлебом, вином, тканями.
Микенцам тоже нужны были новые рынки, нужны были товары, которые можно было бы с выгодой перепродать на материке или на островах Эгейского моря, нужны были новые земли и базы.
Новейшие открытия советских археологов показывают: не зря ринулись в поисках золотого руна к берегам Колхиды ахейцы! О самом руне у нас еще будет возможность поговорить, а сейчас заметим: новейшие исследования свидетельствуют о том, что уже тогда, в XIII веке до нашей эры (а именно к этому времени относят специалисты экспедицию за руном), на колхидских землях были развиты земледелие и железная металлургия, значительного развития достигло гончарное дело, изготовление льна и льняных тканей, и это развитие основных отраслей ремесла создало экономическую основу для возникновения на территории Колхиды крупных поселений. А уж о корабельном лесе и ряде других необходимых ахейцам товаров и говорить нечего.
Впрочем, не будем увлекаться: странствия микенских мореходов к юго-восточным и восточным берегам Черного моря, в далекую и богатую страну Эета в ту пору еще только начинались. Миф, вероятно, рассказывает о первых, самых ранних попытках греческого проникновения в Юго-Восточное Причерноморье.
Сейчас становится все более ясным, что в этом давнем-предавнем мифе, право, немало отблесков истинных событий. Археологи сумели доказать: в XIV–XIII веках до нашей эры на греческом материке, на Крите, на Эгейских островах ахейцы укрепляли старые, еще критские торговые связи, прокладывали и новые пути — на Кавказ, в Сицилию, в Тартессос, в Северную Африку; люди и в те времена были гораздо больше связаны между собой, чем это недавно представлялось. В Малой Азии, в Египте, в Западном Средиземноморье археологи нашли следы деятельности микенцев. И думается, что, подводя итоги новым знаниям о микенцах, профессор Кеншерпер из ГДР имел все основания сказать: они были не только умными строителями и смелыми воинами, но и выдающимися мореходами и отменными торговцами. Их флаг развевался на всех в ту пору известных Западу морях.
…И даже в кажущемся совсем уж фантастическим рассказе о пути, которым Ясон возвратился домой, очевидно, тоже есть доля истины. Существовала некогда, чуть ли не со времен каменного века, старая торговая дорога, которая через Дунай, Саву, Грушевый лес вела к Адриатическому побережью. Тот, кто побывает в этих краях, может сам увидеть остатки доисторического колесного волока на последнем отрезке пути, близ побережья Адриатики.
Еще одна современная гипотеза, весьма возможно, таящая разгадку тайны Троянской войны.
Вполне вероятно, что все так оно и было, как рассказывается у Гомера: и роман легкомысленного Париса, сына троянского царя Приама, с чужой женой; и вполне понятное желание Менелая отомстить оскорбителю, постараться вернуть Елену, тем более что она была прекрасна.
Случались в истории войны из-за любви. Случались и из-за ненависти. По современным представлениям, ненависть в Троянской войне, несомненно, сыграла значительную роль.
Ненависть, а еще точнее — соперничество. Жестокое, не на жизнь, а на смерть соперничество — между Микенами и Троей.
Сейчас известно: во второй половине XIII века резко усилилась борьба за господство в Восточном Средиземноморье. Сохранились сведения о налете на Тир, осуществленном ахейцами. Сидон был разграблен все тем же Парисом, Мизия — микенцами. Могущественная Троя, имевшая многочисленных союзников в Малой Азии, конечно же, мешала Микенам. И те, надо думать, приложили все усилия, чтобы побудить своих эгейских союзников выступить в поход против нее. Тем более что во владении Трои находилась приносившая большие доходы черноморская торговля — золото, серебро, железо, киноварь, лес, в том числе и корабельный лес, лен, конопля, сушеная рыба, масло, мед — речь шла о крупной ставке. Находил себе через Причерноморье дорогу в Кносс и нефрит, доставляемый из Китая.
В одной из современных монографий говорится: «В свете новейших открытий легенда о Троянской войне рассматривается как отражение борьбы ахейцев за свободу путей к берегам Черного моря».
Между тем в Фессалии, на востоке Северной Греции, брат царя Афаманта воздвиг город. Потом в городе стал править его сын Эсон. Но недолго пользовался властью царь Эсон. Сводный брат Пелий сместил его.
Когда у Эсона родился сын, бывший царь нарек его Ясоном. Опасаясь, что злодей Пелий погубит младенца, Эсон объявил, что сын его скоропостижно скончался.
В действительности же он отдал мальчика на воспитание кентавру Хирону. Рос мальчик сильным, крепким. Хирон научил его хорошо владеть мечом и копьем, спускать стрелу с туго натянутой тетивы, чтобы убивала она наповал; словом, научил почти всему тому, что умел и чем владел сам.
Когда Ясону исполнилось двадцать лет, он пришел к Пелию и потребовал, чтобы тот возвратил ему власть, отнятую у отца.
За Ясона вступились его дяди, и видя, что дело принимает плохой оборот, Пелий решил схитрить.
«Ладно, — сказал он, — так и быть, я верну Ясону власть. Возвращу и взятые мной у его отца богатства. Но с одним условием: пусть Ясон умилостивит подземных богов. Фрикс умер в далекой Колхиде. Его тень явилась мне в сновидении и открыла: молит Фрикс, пусть отправится кто-нибудь в Колхиду и завладеет золотым руном. Сам я стар, — сказал Пелий, обращаясь к Ясону, — Ты же молод, полон сил. Сверши это деяние, и будь все по-твоему».
…Вот тогда-то и кликнул клич Ясон, и на зов его отправиться в страну золотого руна собрались со всех уголков Греции знаменитейшие герои.
В их числе и Геракл.
Долго плыли на пятидесятивесельном, легком и быстром, словно чайка, корабле «Арго» лихие мореходы. Побывали они на острове Лемнос, а на одном из полуостровов Мраморного моря выиграли нелегкое сражение у шестируких великанов. В Мизии, на западном берегу Малой Азии, расстались с Гераклом, который по воле великого Зевса должен был возвратиться в Грецию: ему предстояло здесь свершить свои подвиги.
Продолжая путь, аргонавты проливом вышли в Черное море и поплыли вдоль его берегов, пока не увидели на горизонте синие горы Кавказа и побережье благодатной Колхиды.
Дойдя до того места, где река Фасис несла свои воды к морю, они поднялись вверх по ее течению и бросили якорь.
Во владения царя Эета аргонавты прибыли более или менее благополучно.
Но надо было еще суметь раздобыть руно.
Не хотелось Эету расставаться с сокровищем.
Эет предложит Ясону исполнить несколько поручений. Коль справится с ними герой, ну что ж, получит руно. Не сумеет, — значит, не судьба владеть ему бесценным кладом.
Хитер был Эет: знал, что не под силу смертному выполнить предложенное им. Но в юного красавца-грека влюбилась дочь Эета, волшебница Медея.
Вы помните миф об Ариадне и Тесее. Здесь, на берегах Колхиды, в столице Эета произошло нечто похожее. В союзника и охранителя Ясона волею судьбы превращается прекрасная Медея.
…Еще впереди страшные события — она отравит мужа, ее обвинят в убийстве собственных детей. А пока влюбленная в Ясона волшебница Медея, стремясь свести на нет козни Эета, дарит Ясону мазь, приготовленную из сока корней некоего редчайшего растения. Высоко-высоко в горах растет оно, там, где прикованный к скале тяжко страдает великий Прометей. День и ночь терзает его печень орел — капли горячей прометеевой крови и дают жизнь волшебному растению.
Тот, кто натирался мазью, становился неуязвимым для врагов.
Ясон исполнил все, что потребовал от него Эет. Распахал поле железным плугом, который тащили бронзовоногие чудовища огнедышащие быки. Засеял поле зубами дракона, а когда поле обернулось закованными в доспехи воинами, не дрогнув, вступил с ними в сражение и уничтожил всех до единого.
И все-таки Эет не сдержал клятву! И, вероятно, так и не добрался бы Ясон до желанного сокровища, если бы ему снова не пришла на помощь златокудрая Медея. Она помогла одолеть чудовище и овладеть драгоценной шкурой.
…Теперь надо было спешить. В мгновение ока обрубили аргонавты причальные канаты, налегли на весла — и стрелой помчалось судно вниз по течению Фасиса, увозя с собой двойной приз: и Золотое руно, и волшебницу Медею.
Но вернуться домой той же дорогой, которой они прибыли в Колхиду, аргонавты не рискнули. У одного из участников похода сыскался старый манускрипт, в котором говорилось еще об одном пути из Колхиды в Грецию: не по Черному морю, а по Дунаю — и далее через Адриатику.
Так и сделали аргонавты. И после ряда приключений благополучно возвратились домой.
Рассказывали, что на обратном пути они успели основать в Колхиде недалеко от устья Фасиса город.
Диоскурией нарекли его аргонавты. В честь участников похода, двух братьев, двух кормчих Диоскуров: Полидевка, искуснейшего кулачного бойца, и Кастора, которого никто не мог превзойти в искусстве править колесницей.
Мы никогда не узнаем имя первого человека, выдолбившего ствол дерева и оттолкнувшего его от берега.
Навеки останется неизвестным имя того, кто первым осмелился покинуть берег, который населяли его родичи или соплеменники, и уйти в море.
Останется неведомым и имя первого человека, догадавшегося привязать к мачте шкуру или ткань, с тем чтобы использовать силу ветра.
Мореходство существует испокон веков. Мы можем только гадать, когда именно оно началось.
Да и что удивительного: издавна говорили, что, быть может, правильнее было бы именовать нашу планету «Вода», или «Море», или «Океан» и рассматривать сушу как некую странную аномалию, занимающую в конце концов не так уж много места в безбрежных просторах Мирового океана.
Профессор Томас Якобсон из университета в Индиане в США нашел недавно свидетельства тому, что в Греции примерно 90–95 веков назад была уже хорошо известна профессия моряка!
В Франшти, в Пелопоннесе, в слоях примерно девяти-тысячелетней давности, а может быть, и несколько постарше, он разыскал кусочки обсидиана.
Как показали исследования, обсидиан этот был «родом» с острова Мелоса (Милоса). И, следовательно, для того чтобы доставить на материк это черное вулканическое стекло, из которого так удобно было выделывать ножи, скребки, тесла и прочие необходимые в хозяйстве предметы (люди еще не знали металлов), была одна дорога — по морю. И преодолеть нужно было 130 километров. А всего древние мореплаватели проделывали минимум 260 километров: 130 туда и 130 обратно.
Добавим, что эти Улиссы неолита, как называет их Якобсон, уже занимались разведением овец, сеяли хлеб и ловили рыбу: об этом свидетельствуют бараньи и овечьи кости, зерна злаков и косточки тунца, найденные ученым.
И Крит, и многие другие острова Эгейского моря, и Мальту — это наглядно показали раскопки — люди населяли примерно с IX тысячелетия до нашей эры. Но ведь не посуху они туда добрались!
В одной из своих статей Тур Хейердал имел все основания написать: человек поднял парус раньше, чем оседлал коня. Он плавал по рекам с шестом и веслами и выходил в открытое море задолго до того, как стал ездить на колесах по дороге.
Сейчас это не вызывает ни малейших сомнений.
Кстати говоря, исследования пещеры Франшти помогли разыскать следы древнейших поселенцев Балкан. Пробы, взятые со дна пещеры, засвидетельствовали: за 20 тысяч лет до нашей эры, в эпоху верхнего палеолита, поселились они в этом большом — 200 метров в длину — гроте. Охотились, занимались рыболовством. На протяжении добрых 17 тысяч лет, по сути, без перерывов жили здесь люди — вплоть до третьего тысячелетия до нашей эры.
За эти тысячелетия менялись и климат, и условия существования, менялись и совершенствовались техника производства орудий, сами орудия. Открывали для себя новые горизонты и люди. Далеко ушли они в развитии от охотников палеолитических времен. В слоях, относящихся к VI тысячелетию до нашей эры, археологи нашли остатки ремесленной мастерской. В ней изготавливали ожерелья из морских ракушек, которые, вероятно, шли на обмен. Нашли каменные зернотерки, хорошо отшлифованные топоры, зубила, скребки.
…Мы знаем: на протяжении по меньшей мере пяти веков, начиная со второго тысячелетия до нашей эры, на Средиземном море господствовал Крит. В отличие от Египта и Месопотамии, строивших речные суда с округлым днищем, кораблестроители Крита сооружали килевые корабли. Устойчивые и крепкие, позволявшие ходить не только на веслах, но и под парусами, они бороздили Средиземное море из конца в конец.
На Мальте, где издревле шла торговля, во многих других пунктах на пути из Крита в Африку археологи находят ныне горшки и вазы древних критян. Наведывались критские моряки и в славный город Тарсис, или Таршиш, в споре о котором немало было сломано копий, в том числе уже и в наши времена. До сих пор остается неясным, где именно находился этот пиренейский город — в устье Гвадалквивира, неподалеку ли от Севильи, или в окрестностях позднейшего города Ксерес де ла Фронтера. Но то, что этот крупный, богатый город, своего рода перевалочный торговый пункт, существовал — в этом сейчас ученые не сомневаются. Равно как и в том, что путь туда был хорошо известен кносским морякам.
Отваживались критские мореходы ходить и к туманным берегам Британии, где находились крупные разработки олова, столь необходимого для получения бронзы; и к неким островам в Атлантике, которые впоследствии древние греки назовут «Счастливыми», уверяя, что на этих островах «…пробегают светло беспечальные дни человека, ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает, сладко-шумно летающий веет зефир, Океаном с легкой прохладой туда посылаемый людям, блаженный». Ныне эти острова известны под именем Канарских.
Да, еще в давние времена — и этим во многом объяснялось его могущество и великолепие — Крит выступал как держава, ведущая международную торговлю. Эта торговля включала не только обычные в Эгеиде оливковое масло, вино и хлеб, не только бронзовые изделия, не только поистине бесчисленные керамические изделия и не менее изобильные украшения, но и испанское серебро в брусках, корнуэльское олово, прибалтийский янтарь, африканскую слоновую кость. В далекой Англии, в слоях, относящихся к XVII веку до нашей эры, археологи обнаружили металлические бруски, которым была придана бытовавшая в это время на Крите форма ласточкиного хвоста; нашли и украшения, как две капли воды похожие на те, которые Шлиман откопал в Трое.
Соль, кожи, утварь, предметы роскоши, бесконечные изделия ремесла — все то, чем обменивались жившие в Средиземноморье многочисленные племена и народы, товары, доставляемые сюда из других мест, вся эта обширная и необходимая торговля осталась, разумеется, и после того, как сошел с исторической сцены Крит.
Его место — это доказано новейшими исследованиями — заняли Микены.
Когда Шлиман сто с небольшим лет назад, раскапывая древний холм, расположенный на том месте, где некогда стоял дворец микенских царей, в одном из его нижних слоев нашел страусовое яйцо, — а страусы, как известно, в Греции никогда не водились, — он многого еще не знал. Ему еще предстояло обнаружить маленькую обезьянку из голубого стекла, на плече которой окажется штемпель владельца безделушки фараона Аменофиса II, царствовавшего примерно с 1448 по 1420 год до нашей эры. Попадется ему и великолепный скарабей, некогда принадлежавший царице Тайе, супруге фараона Аменофиса III (1422–1375 годы до нашей эры).
Изучение Микен еще только начинается. И Шлиман ничего не ведает ни о существовании великолепной коллекции Микенских ваз, которую еще предстоит найти ученым в сокровищнице Тутмоса III, мужа и престолонаследника знаменитой древнеегипетской царицы Хатшепсут, ни об иных великолепных образцах микенской керамики, которые сыщутся на Кипре, в Сирии, Палестине, на острове Сицилии, на Мальте, в Сардинии, в Испании. Он ничего не знает ни об испанском серебре, ни о прибалтийском янтаре, ни о нубийской слоновой кости, которые вскоре обнаружат в микенских гробницах. Ему и в голову не приходит, что микенские греки — ахейцы, подобно критским мореходам, уже весьма рано отваживались хаживать в открытое море.
На полпути между Аргосом и Коринфским перешейком находятся Микены. Немногое сохранилось здесь от тех времен, когда по этой земле ступали цари. О былом великолепии свидетельствуют лишь руины циклопических стен да главный вход во дворец, так называемые «Львиные ворота», перед которыми в изумлении замирают посетители. Сохранилось и несколько «сокровищниц».
Еще Шлиман обнаружил в Микенах девять древних гробниц. Пять из них представляли собой шахты-могилы и находились внутри кольца крепостного вала, остальные четыре имели куполообразную форму и находились вне крепостных стен.
Огромные клады нашел Шлиман в этих могилах. Не так уж в конечном итоге важно, что он ошибся, считая, будто ему «удалось разыскать погребения, в которых были похоронены (об этой трагической истории рассказал Гомер в «Одиссее») один из героев Троянской войны, микенский царь Агамемнон, Кассандра, Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой, женой Агамемнона, и ее любовником Эгистом».
Последующие исследователи исправили его ошибку, погребения были действительно царскими, но они относились к более ранним временам. Вероятнее всего, к XVII веку до нашей эры.
15 золотых диадем насчитал ученый в одной лишь первой могиле, золотые венки и украшения. Потом пошли и другие находки — золотые пластины с великолепным орнаментом из изображений животных, золотые украшения, опять-таки диадемы, украшения из горного хрусталя, геммы из сердолика и аметиста, кубки и ларчики из золота, золотые маски и нагрудные изделия…
Он нашел перстни с печатями, браслеты, тиары, пояса, множество золотых цветов и пуговиц.
Описание всего того, что разыскал в микенских гробницах великий искатель, занимает том в 200 с лишним страниц, и немалого формата.
Это был один из самых богатых кладов, когда-либо изъятых из гробниц умерших царей. Клад примерно такого же ранга, что и знаменитые находки Карнарвона и Картера в Египте, сделанные в гробнице фараона Тутанхамона.
Мы знаем: через два десятка лет после открытий Шлимана приступил к своим раскопкам Эванс. И разыскал немало драгоценных свидетельств высокой минойской цивилизации. Вот тогда и возникла гипотеза, пытавшаяся объяснить богатства микенских гробниц тем обстоятельством (а некоторые предметы, найденные в Микенах и Кноссе, были схожие), что воинственные микенцы, воспользовавшись землетрясением на Крите, разграбили тамошние дворцы. Логично? Казалось бы, да.
Но новейшие исследования показали: и в находках Шлимана, и в тех, что были сделаны в последующие годы (в 1951 году Пападимитриу нашел в Микенах, в 100 с небольшим метрах от «Львиных ворот», 24 гробницы; нашел он гробницы микенских времен и в Лаконии, и в Пилосе, и в Арголиде), вовсе не так уж много подлинных крито-минойских вещей. Их разыскали, главным образом, в женских погребениях. Да и сами гробницы-то относились к более ранним временам.
Откуда же раздобыли свое золото ахейцы?
Один из бытующих ныне в науке ответов на этот вопрос таков: известно, что во времена микенских гробниц-шахт, а их, как мы упоминали, современная наука относит к XVII веку до нашей эры, египтяне пытались освободиться от гиксосов — племен завоевателей, захвативших часть страны на Ниле. Так не воинственные ли ахейцы с их тяжелыми мечами и длинными пиками помогли египтянам стряхнуть чужеземное иго, за что и были вознаграждены?
На вопрос о том, как попали ахейцы в Египет, приверженцы этой гипотезы отвечают, что, вероятнее всего, им помог критский флот. Не исключено, что он доставил их и обратно.
Похоже, что какое-то время ахейские земли действительно находились в зависимости от Крита.
Но, судя по новейшим данным, отнюдь не всегда отношения между Критом и Микенами были враждебными, и многое заимствовали друг у друга эти народы.
В середине XV века до нашей эры, как мы знаем, микенцы завладели Критом.
В письме, датированном третьим годом царствования хеттского царя Мурсиля и относящемся ко второй половине XIV века до нашей эры, владыка ахейцев именуется Великим царем. В те времена, следовательно, Аххиява, как называли Микены, по «табели о рангах» находилась в одном ряду с царством хеттов и Древним Египтом. Сохранились письма, свидетельствующие о том, что даже могучий Египет в своей средиземноморской торговле зависел от крито-микенского флота.
Полтораста лет спустя многое изменилось. Ученым удивительно повезло. Они нашли поистине уникальный документ, по которому мы можем судить о том, когда примерно Аххиява перестала считаться великой державой. На этой чудом дошедшей до нас табличке, найденной на территории современной Турции, в Богазкее, бывшей столице хеттов, и датированной концом XIII века до нашей эры, царь Аххиява вычеркнут из числа великих царей. Ясно видно, что сделали это до обжига, вернее, до того, как табличка затвердела в огне пожара, уничтожившего дворец. Писец написал знакомую стандартную формулу. Его поправили. К концу XIII века до нашей эры в хеттской столице уже не считали необходимым говорить о микенской Греции, о царстве ахеев как о равном по рангу государстве.
Пройдет еще несколько лет, и прекратит свое существование наголову разгромленное пришлыми «северными народами» царство хеттов. Его цветущие города будут сровнены с землей.
Лишь Египту удастся отстоять в битве против «северных народов» свою независимость — быть может, в самой крупной битве древности. Она произошла в 1191 году.
Пятьдесят или семьдесят лет спустя нахлынула вторая волна завоевателей.
Именно в это время, считают ученые, пришел конец могуществу микенской Греции.
Но весь XIV и большую часть XIII веков до нашей эры древние Микены, златообильные Микены, как их называет Гомер, были сильной державой. В какой-то мере можно даже сказать, что завладевшие Критом ахейцы приняли эстафету от минойцев и сумели ее пронести дальше.
Еще недавно того, кто осмелился бы высказать пожелание заполучить какие-нибудь документы, относящиеся к воспетым Гомером временам, наверняка сочли бы фантазером.
Сейчас это вовсе не фантастика: по меньшей мере четыре тысячи табличек известного уже нам так называемого линейного письма «Б» с текстами, относящимися к XIII веку до нашей эры, то есть ко временам событий «Илиады» и «Одиссеи», получили ныне в свое распоряжение ученые.
Эти таблички многое рассказали исследователям. Выяснилось, например, что микенскими являются имена героев Гомера. В табличках встречаются имена и Ахилла, и Афарея, и Нестора, и Тессея, и многих других. Знаменитый греческий Олимп с его сонмом богов, о котором, как ранее считали ученые, впервые рассказал в IX веке до нашей эры в своих поэмах Гомер, а в «Теогонии» — его современник Гесиод, как теперь установлено, был известен еще в микенской Греции, то есть по меньшей мере на полтысячелетия раньше! Таблички упоминают о Зевсе и Гере, Гермесе и Афине, Артемиде и многих других бессмертных. В том числе и о Дионисии, боге вина и веселья. Это опровергает встречающиеся до сих пор даже в специальной литературе утверждения, будто культ Дионисия возник лишь в VIII веке до нашей эры.
Благодаря расшифровке табличек мы имеем теперь поистине бесценные сведения о прошлом. О численности, происхождении и профессиях занятых в тех или иных центрах сельскохозяйственных рабочих и рабов, а также ремесленников; о распределении земли и ее урожайности; о социальном строе (в Пилосе и Кноссе существовали монархии); об уплате налогов, об исполнении повинностей — в том числе и обязанности поставлять боевые колесницы — главную ударную силу микенского войска, коней, боевое снаряжение. Мы находим упоминания о златокузнецах, столярах, кузнецах, поварах, горшечниках, пастухах, портных, ткачах, строителях, даже о враче; распоряжения о постройке судов; об урожае: пшеница, вино, оливковое масло, мед, фиги, лен. Есть данные о численности лошадиного поголовья, поголовья ослов, овец, коз, свиней, отчеты о поставках шерсти (некий королевский чиновник жалуется на то, что он не сумел выполнить поставки, ибо властитель прислал ему явно недостаточное число стригалей).
Среди множества подобных сведений сохранились и частые упоминания о группах гребцов численностью до сорока человек, и неоднократно отмечаются посылки кораблей с полным экипажем «на Север».
Что в данном случае означает «на Север», мы можем только гадать. Не исключено, что речь идет и о походах к Черному морю, возможно, и о самом Черном море, входящем в Средиземноморский бассейн, и надо думать, с давних пор привлекавшего к себе внимание ахейских мореходов.
Да и что тут, собственно, было бы странного? Ученые сейчас прекрасно разобрались в том, какую ценность для микенцев могли представлять и представляли богатые земли, прилегающие к нехоженому морю, в которое, насколько можно судить, в ту раннюю пору еще не проникли злейшие соперники ахейцев — финикийцы. Лишь столетием позже развернут они по всему Средиземноморью торговлю стеклом и изделиями из металла, драгоценными вазами и оружием, всякого рода украшениями и безделушками, будут торговать хлебом, вином, тканями.
Микенцам тоже нужны были новые рынки, нужны были товары, которые можно было бы с выгодой перепродать на материке или на островах Эгейского моря, нужны были новые земли и базы.
Новейшие открытия советских археологов показывают: не зря ринулись в поисках золотого руна к берегам Колхиды ахейцы! О самом руне у нас еще будет возможность поговорить, а сейчас заметим: новейшие исследования свидетельствуют о том, что уже тогда, в XIII веке до нашей эры (а именно к этому времени относят специалисты экспедицию за руном), на колхидских землях были развиты земледелие и железная металлургия, значительного развития достигло гончарное дело, изготовление льна и льняных тканей, и это развитие основных отраслей ремесла создало экономическую основу для возникновения на территории Колхиды крупных поселений. А уж о корабельном лесе и ряде других необходимых ахейцам товаров и говорить нечего.
Впрочем, не будем увлекаться: странствия микенских мореходов к юго-восточным и восточным берегам Черного моря, в далекую и богатую страну Эета в ту пору еще только начинались. Миф, вероятно, рассказывает о первых, самых ранних попытках греческого проникновения в Юго-Восточное Причерноморье.
Сейчас становится все более ясным, что в этом давнем-предавнем мифе, право, немало отблесков истинных событий. Археологи сумели доказать: в XIV–XIII веках до нашей эры на греческом материке, на Крите, на Эгейских островах ахейцы укрепляли старые, еще критские торговые связи, прокладывали и новые пути — на Кавказ, в Сицилию, в Тартессос, в Северную Африку; люди и в те времена были гораздо больше связаны между собой, чем это недавно представлялось. В Малой Азии, в Египте, в Западном Средиземноморье археологи нашли следы деятельности микенцев. И думается, что, подводя итоги новым знаниям о микенцах, профессор Кеншерпер из ГДР имел все основания сказать: они были не только умными строителями и смелыми воинами, но и выдающимися мореходами и отменными торговцами. Их флаг развевался на всех в ту пору известных Западу морях.
…И даже в кажущемся совсем уж фантастическим рассказе о пути, которым Ясон возвратился домой, очевидно, тоже есть доля истины. Существовала некогда, чуть ли не со времен каменного века, старая торговая дорога, которая через Дунай, Саву, Грушевый лес вела к Адриатическому побережью. Тот, кто побывает в этих краях, может сам увидеть остатки доисторического колесного волока на последнем отрезке пути, близ побережья Адриатики.
Еще одна современная гипотеза, весьма возможно, таящая разгадку тайны Троянской войны.
Вполне вероятно, что все так оно и было, как рассказывается у Гомера: и роман легкомысленного Париса, сына троянского царя Приама, с чужой женой; и вполне понятное желание Менелая отомстить оскорбителю, постараться вернуть Елену, тем более что она была прекрасна.
Случались в истории войны из-за любви. Случались и из-за ненависти. По современным представлениям, ненависть в Троянской войне, несомненно, сыграла значительную роль.
Ненависть, а еще точнее — соперничество. Жестокое, не на жизнь, а на смерть соперничество — между Микенами и Троей.
Сейчас известно: во второй половине XIII века резко усилилась борьба за господство в Восточном Средиземноморье. Сохранились сведения о налете на Тир, осуществленном ахейцами. Сидон был разграблен все тем же Парисом, Мизия — микенцами. Могущественная Троя, имевшая многочисленных союзников в Малой Азии, конечно же, мешала Микенам. И те, надо думать, приложили все усилия, чтобы побудить своих эгейских союзников выступить в поход против нее. Тем более что во владении Трои находилась приносившая большие доходы черноморская торговля — золото, серебро, железо, киноварь, лес, в том числе и корабельный лес, лен, конопля, сушеная рыба, масло, мед — речь шла о крупной ставке. Находил себе через Причерноморье дорогу в Кносс и нефрит, доставляемый из Китая.
В одной из современных монографий говорится: «В свете новейших открытий легенда о Троянской войне рассматривается как отражение борьбы ахейцев за свободу путей к берегам Черного моря».