Страница:
Художественные памятники эпохи, как религиозные, так и светские, почти полностью погибли. Некоторое количество мозаик церквей в Фессалонике (Салонике) могут относиться к этому времени. Целая серия обработанных изделий из слоновой кости, особенно шкатулок из слоновой кости, также может быть отнесена к IX веку. Иллюстрированные рукописи иконоборческой эпохи, иллюстрации которых были сделаны византийскими монахами, свидетельствуют о новом духе, который проник в искусство. С точки зрения постраничных иллюстраций наиболее интересна Хлудовская Псалтырь. Эта древнейшая из иллюстрированных Псалтырей хранится в Москве[743]. Остается только пожалеть, что существует так мало материала для изучения искусства иконоборческого периода. Многое из сохранившегося материала относится к иконоборческому времени только на основе косвенных данных, без полной в том уверенности.
Вот как оценивает Ш. Диль[науч.ред.70] значение иконоборческой эпохи по отношению к следующей, второму «золотому веку» византийского искусства — эпохе Македонской династии:
«Именно иконоборческой эпохе второй „золотой век“ византийского искусства обязан в конечном счете своими основными чертами. И речь не идет только об обновлении величия и материальном процветании, каковые императоры-иконоборцы дали монархии и которые позволили их последователям, продолжателям их дела, обеспечить Византии два века силы и блеска. С точки зрения и искусства, к эпохе иконоборчества восходят две взаимоисключающие тенденции, которые характеризуют Македонскую эпоху. Если в эту эпоху существовало имперское искусство, работающее на самодержцев, увлеченное классической традицией, интересующееся портретом, живой моделью и заставляющее ощутить вплоть до религиозного искусства влияние своих основных идей; если, в противоположность этому светскому искусству, существует искусство монашеское, более строгое, более традиционное, более теологическое и если, наконец, комбинация обоих приводит к появлению целой серии прекрасных шедевров, именно в иконоборческой эпохе следует искать плодоносящие зародыши этого чудесного цветения. И поэтому данный период заслуживает особого внимания в истории византийского искусства, как и вследствие того, что этот период дал, так и благодаря тому, что он подготовил в будущем»[744].
Глава 6
История Македонской династии делится на два периода, неравных по значимости и продолжительности. Первый продолжается с 867 по 1025 год — год смерти императора Василия II. Второй — короткий период с 1025 до 1056 года, когда умерла императрица Феодора, последняя представительница этой династии.
Первый период был самым блистательным временем политической истории империи. Борьба на востоке и на севере с арабами, болгарами и русскими увенчалась блистательным успехом византийского оружия во второй половине Х и в начале XI века. Это произошло несмотря на отдельные поражения в конце IX и в начале XI века. Этот триумф Византийской империи был особенно велик при Никифоре Фоке и Иоанне Цимисхии. Он достиг своей высшей точки во время царствования Василия II. В то время сепаратистские движения в Малой Азии были подавлены, византийское влияние в Сирии усилилось, Армения была частично присоединена к империи, частично же — приведена в состояние вассальной зависимости; Болгария была преобразована в византийскую провинцию, а Русь, приняв христианство от Византии, вошла в более тесные религиозные, политические, торговые и культурные связи с империей. Это был момент высочайшей силы и славы, когда-либо достигнутый империей. Интенсивная законодательная работа выразилась в публикации гигантского кодекса, Василик. Количество знаменитых новелл, направленных против гибельного роста крупной земельной собственности, интеллектуальное движение вперед, ассоциируемое с именами патриарха Фотия и Константина Багрянородного, добавляют еще больше славы и значения первому периоду Македонской династии.
После 1025 года, когда могущественная фигура Василия II сошла с исторической сцены, империя вошла в период частых дворцовых переворотов и анархии, который привел к смутному времени 1056—1081 годов. С приходом первого из Комнинов, который захватил трон в 1081 году, империя вновь обрела свою силу. Внутренний порядок был восстановлен, и некоторое время интеллектуальная и художественная жизнь еще процветала.
Вопрос о происхождении Македонской династии
Внешняя деятельность государей Македонской династии. Отношения Византии к арабам и к Армении
Вот как оценивает Ш. Диль[науч.ред.70] значение иконоборческой эпохи по отношению к следующей, второму «золотому веку» византийского искусства — эпохе Македонской династии:
«Именно иконоборческой эпохе второй „золотой век“ византийского искусства обязан в конечном счете своими основными чертами. И речь не идет только об обновлении величия и материальном процветании, каковые императоры-иконоборцы дали монархии и которые позволили их последователям, продолжателям их дела, обеспечить Византии два века силы и блеска. С точки зрения и искусства, к эпохе иконоборчества восходят две взаимоисключающие тенденции, которые характеризуют Македонскую эпоху. Если в эту эпоху существовало имперское искусство, работающее на самодержцев, увлеченное классической традицией, интересующееся портретом, живой моделью и заставляющее ощутить вплоть до религиозного искусства влияние своих основных идей; если, в противоположность этому светскому искусству, существует искусство монашеское, более строгое, более традиционное, более теологическое и если, наконец, комбинация обоих приводит к появлению целой серии прекрасных шедевров, именно в иконоборческой эпохе следует искать плодоносящие зародыши этого чудесного цветения. И поэтому данный период заслуживает особого внимания в истории византийского искусства, как и вследствие того, что этот период дал, так и благодаря тому, что он подготовил в будущем»[744].
Глава 6
Эпоха Македонской династии (867—1081)
Взаимоотношения Византийской империи с болгарами и мадьярами. Византийская империя и Русь. Печенежская проблема. Отношения Византии к Италии и Западной Европе. Социальное и политическое развитие. Церковные дела. Законодательная деятельность македонских императоров. Социальные и экономические отношения в империи. Прохирон и Эпанагога. Василики и Типукит. Книга Эпарха. «Властели» и «бедные». Провинциальное управление. Смутное время (1056—1081). Турки-сельджуки. Печенеги. Норманны. Просвещение, наука, литература и искусство
История Македонской династии делится на два периода, неравных по значимости и продолжительности. Первый продолжается с 867 по 1025 год — год смерти императора Василия II. Второй — короткий период с 1025 до 1056 года, когда умерла императрица Феодора, последняя представительница этой династии.
Первый период был самым блистательным временем политической истории империи. Борьба на востоке и на севере с арабами, болгарами и русскими увенчалась блистательным успехом византийского оружия во второй половине Х и в начале XI века. Это произошло несмотря на отдельные поражения в конце IX и в начале XI века. Этот триумф Византийской империи был особенно велик при Никифоре Фоке и Иоанне Цимисхии. Он достиг своей высшей точки во время царствования Василия II. В то время сепаратистские движения в Малой Азии были подавлены, византийское влияние в Сирии усилилось, Армения была частично присоединена к империи, частично же — приведена в состояние вассальной зависимости; Болгария была преобразована в византийскую провинцию, а Русь, приняв христианство от Византии, вошла в более тесные религиозные, политические, торговые и культурные связи с империей. Это был момент высочайшей силы и славы, когда-либо достигнутый империей. Интенсивная законодательная работа выразилась в публикации гигантского кодекса, Василик. Количество знаменитых новелл, направленных против гибельного роста крупной земельной собственности, интеллектуальное движение вперед, ассоциируемое с именами патриарха Фотия и Константина Багрянородного, добавляют еще больше славы и значения первому периоду Македонской династии.
После 1025 года, когда могущественная фигура Василия II сошла с исторической сцены, империя вошла в период частых дворцовых переворотов и анархии, который привел к смутному времени 1056—1081 годов. С приходом первого из Комнинов, который захватил трон в 1081 году, империя вновь обрела свою силу. Внутренний порядок был восстановлен, и некоторое время интеллектуальная и художественная жизнь еще процветала.
Вопрос о происхождении Македонской династии
Вопрос о происхождении Василия, первого представителя Македонской династии, вызвал в науке ряд разноречивых мнений. Дело в том, что различные источники приписывают ему различное происхождение. В то время как греческие источники сообщают об армянском и македонском происхождении Василия, а армянские — исключительно об армянском происхождении, арабские источники называют его славянином. Отсюда вытекает, с одной стороны, общепринятое название династии Македонской; но, с другой стороны, одни ученые считают Василия армянином, другие, особенно в русской литературе до семидесятых годов XIX столетия, славянином. Большинство ученых видит в Василии армянина, поселенного в Македонии, и считает его династию армянской. Но, так как в Македонии жило много армян и славян, то самое вероятное, принимая во внимание показания арабских источников, видеть в Василии потомка смешанного союза — армяно-славянского[745]. По словам новейшего историка времени Василия, его семья могла быть армянской по своим предкам; но она постепенно, путем браков со славянами, которых много было в этой части Европы (т.е. в Македонии), сильно ославянилась[746]. Итак, если попытаться определить Македонскую династию более точно со стороны ее племенного состава, то правильнее всего называть ее династией армяно-славянской. В последние годы ученые стали придерживаться точки зрения, что Василий родился в македонском городе Хариуполисе[747].
Судьба Василия, до избрания его на престол, была очень необычна. Явившись никому не известным юношей в Константинополь искать счастья, он обратил на себя внимание придворных своим ростом, громадной силой и умением объезжать наиболее диких лошадей. Слухи об этом дошли до императора Михаила III, который, приблизив его к себе, подчинился вполне своему новому любимцу. Василий вскоре был объявлен соправителем и коронован в храме Св. Софии императорской короной. Однако он жестоко отплатил своему благодетелю. Заметив, что Михаил начал подозрительно относиться к нему, Василий велел своим людям убить Михаила, после чего сам сделался императором и царствовал с 867 по 886 год. После него правили его сыновья Лев VI Философ, или Мудрый (886—912)[748], и Александр (886—913), переживший на год брата. Сын Льва VI, Константин VII Багрянородный, или Порфирородный (913—959), государь, не имевший никакой склонности к управлению и проводивший почти все свое время за литературной работой в кругу наиболее просвещенных людей своего времени, был вынужден отдать на долгие годы управление государством в руки своего тестя, начальника флота Романа Лакапина (919—944)[749]. В 944 году сыновья последнего свергли отца с престола и заточили его в монастырь, но сами в свою очередь были свергнуты в 945 году Константином Багрянородным, который самостоятельно правил после этого с 945 по 959 год. После смерти его сына Романа II (959—963), процарствовавшего всего четыре года, остались вдова его Феофано и два несовершеннолетних сына, Василий и Константин. Феофано отдала свою руку талантливому военачальнику Никифору Фоке, который и был провозглашен императором (Никифор II Фока — 963—969). После насильственной смерти Никифора Фоки на престол был возведен энергичный военачальник, армянин по происхождению, Иоанн Цимисхий (969—976), женатый на Феодоре, сестре Романа II и дочери Константина VII Багрянородного. Только после смерти Иоанна Цимисхия настоящими императорами сделались два сына Романа II, Василий II, прозванный Болгаробойцей (976—1025), и Константин VIII (976—1028). Главное управление государством находилось в руках Василия II, при котором империя достигла высшей степени своего могущества и блеска. С его смертью начинается эпоха упадка Македонской династии. После кончины Константина VIII императором был престарелый сенатор Роман III Аргир (1028—1034), женатый на дочери Константина VIII Зое. После смерти Романа Аргира овдовевшая Зоя, имевшая уже около 56 лет от роду, вышла замуж за своего любовника Михаила Пафлагонянина, который и был, по настоянию Зои, провозглашен императором (Михаил IV Пафлагонянин — 1034—1041). Правление Михаила IV и кратковременное царствование его племянника Михаила V Калафата (1041—1042), двух случайных и ничтожных личностей на престоле, вызвали сильное брожение и острое недовольство в империи. В результате Михаил Калафат был низложен и ослеплен. В течение менее двух месяцев Византия видела после этого в 1042 году на престоле необыкновенное зрелище: государством управляли две сестры, овдовевшая вторично Зоя и ее младшая сестра Феодора. Однако, Зоя в том же 1042 году вышла в третий раз замуж, и ее новый муж, провозглашенный императором, Константин IX Мономах, правил с 1042 по 1054 год. Престарелая Зоя умерла раньше своего третьего супруга. Отстраненная же от власти ее сестра Феодора пережила Зою и после смерти Константина Мономаха сделалась, наконец, самодержавной правительницей империи (1054—1056). После императрицы Ирины, известной первой восстановительницы иконопочитания в конце VIII и начале IX века, Зоя и Феодора являются в летописях византийской истории вторым и последним примером того, что на престоле восседала женщина, как самодержавная и полновластная василисса, т.е. императрица ромеев. Незадолго до своей смерти Феодора, по настоянию придворной партии, избрала себе в преемники престарелого патрикия Михаила Стратиотика, который после смерти Феодоры в 1056 году и вступил на престол. Со смертью Феодоры окончательно прекратилась династия македонских императоров, занимавшая престол в течение 189 лет.
Судьба Василия, до избрания его на престол, была очень необычна. Явившись никому не известным юношей в Константинополь искать счастья, он обратил на себя внимание придворных своим ростом, громадной силой и умением объезжать наиболее диких лошадей. Слухи об этом дошли до императора Михаила III, который, приблизив его к себе, подчинился вполне своему новому любимцу. Василий вскоре был объявлен соправителем и коронован в храме Св. Софии императорской короной. Однако он жестоко отплатил своему благодетелю. Заметив, что Михаил начал подозрительно относиться к нему, Василий велел своим людям убить Михаила, после чего сам сделался императором и царствовал с 867 по 886 год. После него правили его сыновья Лев VI Философ, или Мудрый (886—912)[748], и Александр (886—913), переживший на год брата. Сын Льва VI, Константин VII Багрянородный, или Порфирородный (913—959), государь, не имевший никакой склонности к управлению и проводивший почти все свое время за литературной работой в кругу наиболее просвещенных людей своего времени, был вынужден отдать на долгие годы управление государством в руки своего тестя, начальника флота Романа Лакапина (919—944)[749]. В 944 году сыновья последнего свергли отца с престола и заточили его в монастырь, но сами в свою очередь были свергнуты в 945 году Константином Багрянородным, который самостоятельно правил после этого с 945 по 959 год. После смерти его сына Романа II (959—963), процарствовавшего всего четыре года, остались вдова его Феофано и два несовершеннолетних сына, Василий и Константин. Феофано отдала свою руку талантливому военачальнику Никифору Фоке, который и был провозглашен императором (Никифор II Фока — 963—969). После насильственной смерти Никифора Фоки на престол был возведен энергичный военачальник, армянин по происхождению, Иоанн Цимисхий (969—976), женатый на Феодоре, сестре Романа II и дочери Константина VII Багрянородного. Только после смерти Иоанна Цимисхия настоящими императорами сделались два сына Романа II, Василий II, прозванный Болгаробойцей (976—1025), и Константин VIII (976—1028). Главное управление государством находилось в руках Василия II, при котором империя достигла высшей степени своего могущества и блеска. С его смертью начинается эпоха упадка Македонской династии. После кончины Константина VIII императором был престарелый сенатор Роман III Аргир (1028—1034), женатый на дочери Константина VIII Зое. После смерти Романа Аргира овдовевшая Зоя, имевшая уже около 56 лет от роду, вышла замуж за своего любовника Михаила Пафлагонянина, который и был, по настоянию Зои, провозглашен императором (Михаил IV Пафлагонянин — 1034—1041). Правление Михаила IV и кратковременное царствование его племянника Михаила V Калафата (1041—1042), двух случайных и ничтожных личностей на престоле, вызвали сильное брожение и острое недовольство в империи. В результате Михаил Калафат был низложен и ослеплен. В течение менее двух месяцев Византия видела после этого в 1042 году на престоле необыкновенное зрелище: государством управляли две сестры, овдовевшая вторично Зоя и ее младшая сестра Феодора. Однако, Зоя в том же 1042 году вышла в третий раз замуж, и ее новый муж, провозглашенный императором, Константин IX Мономах, правил с 1042 по 1054 год. Престарелая Зоя умерла раньше своего третьего супруга. Отстраненная же от власти ее сестра Феодора пережила Зою и после смерти Константина Мономаха сделалась, наконец, самодержавной правительницей империи (1054—1056). После императрицы Ирины, известной первой восстановительницы иконопочитания в конце VIII и начале IX века, Зоя и Феодора являются в летописях византийской истории вторым и последним примером того, что на престоле восседала женщина, как самодержавная и полновластная василисса, т.е. императрица ромеев. Незадолго до своей смерти Феодора, по настоянию придворной партии, избрала себе в преемники престарелого патрикия Михаила Стратиотика, который после смерти Феодоры в 1056 году и вступил на престол. Со смертью Феодоры окончательно прекратилась династия македонских императоров, занимавшая престол в течение 189 лет.
Внешняя деятельность государей Македонской династии. Отношения Византии к арабам и к Армении
Главная задача внешней политики Василия I, основателя Македонской династии, заключалась в борьбе с мусульманским миром. Обстоятельства как нельзя более благоприятствовали этому, так как при нем Византия находилась в мирных отношениях на востоке с Арменией, на севере с Русью и Болгарией и на западе с Венецией и западным императором, с которым интересы Византии сталкивались в Италии. Если к этому присоединить внутренние смуты в восточном халифате из-за все возраставшего влияния при арабском дворе турок, отпадение Египта, где в 868 году образовалась самостоятельная династия Тулунидов, междоусобную борьбу североафриканских арабов и трудное положение испанских Омайядов по отношению к местному христианскому населению, то все это еще более уяснит благоприятное положение, в каком находился Василий I для борьбы с восточными и западными арабами.
Однако империя, боровшаяся с арабами почти во все время правления Василия, не смогла использовать благоприятно сложившиеся для нее внешние условия.
Открытые в начале семидесятых годов удачные военные действия на востоке Малой Азии против последователей известной секты павликиан отдали в руки императора их главный город Тефрику и, расширив этим византийскую территорию, поставили Василия лицом к лицу с восточными арабами. Но столкновения с последними вылились, после нескольких значительных сражений, в форму обычных ежегодных пограничных столкновений, не имевших общего значения и оканчивавшихся с переменным успехом то для одной, то для другой стороны. Тем не менее в результате малоазиатская граница Византии продвинулась значительно на восток.
Гораздо серьезнее были отношения Василия к западным арабам, которые к тому времени владели уже большей частью Сицилии и занимали некоторые важные пункты в Южной Италии. Южноитальянские смуты повлекли за собой вмешательство западного императора Людовика II, который овладел важным городом Бари и с которым Василий заключил союз для общих действий против западных арабов в целях изгнания их из Италии и Сицилии. Но союз не дал желанных результатов и скоро распался. После смерти Людовика жители Бари передали город византийским властям.
Между тем арабы заняли важный в стратегическом отношении остров Мальту, к югу от Сицилии, а в 878 году после девятимесячной осады приступом взяли Сиракузы. Интересное описание осады Сиракуз написано непосредственным свидетелем, монахом Феодосием, который жил там в это время и после падения города был захвачен в плен арабами в Палермо. Он писал, что во время осады голод опустошал город и что жители были вынуждены есть траву, кожу животных, молотые кости, смешанные с водой, и даже трупы. Голод вызвал эпидемию, которая унесла значительную часть населения[750]. После потери Сиракуз, другим важным населенным пунктом, который Византийская империя удерживала, оставался только город Тавромений, или Таормина, на восточном побережье острова. Это был поворотный момент во внешней политике Василия. Его планам общей борьбы с арабами не было суждено реализоваться. Взятие войсками Василия Тарента в Южной Италии и успешное продвижение вглубь страны под начальством талантливого Никифора Фоки в последние годы правления Василия могли служить некоторым утешением после сиракузской неудачи.
В последние годы своей жизни Василий, сделавший уже в начале своего царствования неудачную попытку заключить союз с западным императором против западных арабов, заключил союз, уже в целях борьбы с восточными арабами, с армянским царем Ашотом Багратидом (Багратуни). Но в это время Василия не стало. Несмотря на потерю Сиракуз и на отсутствие выдающихся успехов в борьбе с арабами вообще, Василию удалось несколько расширить свои пограничные владения в Малой Азии и восстановить утраченное до него значение византийского имени в Южной Италии. По словам новейшего исследователя того времени, «состарившийся Василий мог умереть в мире. Он выполнил как на востоке, так и на западе очень большое военное дело, которое в то же время было делом цивилизаторским; Василий оставил империю более сильной и более уважаемой, чем та, которую он получил»[751].
Если Василий I жил в мире со своими соседями, исключая арабов, то при его преемнике Льве VI Мудром (886—912) дело обстояло иначе. Тотчас по вступлении его на престол началась неудачная для Византии болгарская война, в связи с которой впервые в истории Византии появляются мадьяры (венгры, угры). К концу правления Льва VI у Константинополя стоят русские. Союзная с ним Армения, подвергавшаяся непрестанным арабским нашествиям, не смогла получить ожидаемой от Византии помощи. Вопрос о четвертом браке императора вызывал сильное внутреннее брожение в государстве. Все это указывает на то, что условия борьбы империи с исламом стали сложнее и труднее.
Дела с арабами при Льве VI шли вообще неудачно. Происходившие с переменным успехом военные столкновения на восточной границе не имели важных результатов. На западе мусульмане в самом начале Х века овладели городом Региумом, на итальянском берегу Мессинского пролива, после чего пролив оказался всецело в руках арабов; а в 902 году они завоевали последний значительный укрепленный пункт византийской Сицилии, Тавромений, или Таормину. С падением последнего центра Сицилия, можно сказать, всецело перешла в руки арабов, так как остававшиеся еще в руках греков небольшие пункты в Сицилии уже не имели никакого значения в дальнейшей истории Византии. Восточная политика Льва VI во вторую половину его царствования нисколько не зависит от отношений к сицилийским арабам.
Начало Х века было ознаменовано многочисленными морскими операциями мусульманского флота. Еще в конце IX века критские пираты опустошали побережье Пелопоннеса и острова Эгейского моря. Еще более грозными стали морские нашествия арабов, когда их сильные два флота, сирийский и критский, действовали часто сообща. Особенно известно нападение мусульманского флота, под начальством греческого ренегата Льва Триполитанина, на Фессалонику (Солунь) в 904 году. После упорной осады мусульмане взяли Фессалонику. Однако через несколько дней они с большим числом пленных и богатой добычей удалились на восток в Сирию. Только после этого бедствия византийское правительство приступило к укреплению Фессалоники. До нас дошел подробный рассказ о завоевании Фессалоники арабами, принадлежащий перу местного священника, Иоанна Камениата[752], лично пережившего все бедствия осады.
Морские успехи арабов побудили византийское правительство обратить внимание на свой флот, который был значительно улучшен. Но обширная морская экспедиция, предпринятая Львом VI против союзных восточных и критских арабов, потерпела неудачу. Константин Багрянородный, сообщая нам точный состав участвовавшего в этой экспедиции флота, отмечает присутствие в нем семисот русских[753].
Таким образом, византийская политика по отношению к арабам при Льве VI была в высшей степени неудачна: на западе Сицилия была окончательно потеряна; в южной Италии, после отозвания оттуда выше названного Никифора Фоки, успехи византийского оружия прекратились; на восточной границе арабы, хотя медленно, но все-таки упорно двигались вперед; на море Византия потерпела ряд серьезных неудач.
Несмотря на религиозную вражду с арабами и военные столкновения с ними, в официальных документах встречаются иногда очень дружественные отзывы о них. Так, патриарх Константинопольский Николай Мистик писал «знатнейшему, самому уважаемому и возлюбленному» эмиру Крита, что «две силы всего мира — сила сарацин и ромеев — выделяются и светят как две большие звезды на небесах. И по этой причине мы должны жить сообща, как братья, хотя мы и различаемся в обычаях, привычках и религии»[754]. В продолжительное правление Константина VII Багрянородного (913—959) и Романа I Лакапина (919—944) Византия до конца двадцатых годов Х века не могла энергично бороться с арабами, так как должна была напрягать все силы на борьбу с Болгарией. Для империи явилось счастьем, что сам халифат в это время переживал эпоху распада, внутренних смут и образования отдельных самостоятельных династий. Можно, однако, упомянуть успешную операцию византийского флота в 917 году, когда пират-ренегат Лев Триполитанский, захвативший в 904 году Фессалонику, был полностью разбит при Лемносе[755].
После окончания болгарской войны у обоих противников, у империи и арабов, выделились талантливые военачальники. У греков появился доместик Иоанн Куркуас, этот, по словам хрониста, «второй Траян или Велизарий», завоевавший «почти тысячи городов», о котором было даже написано специальное, не дошедшее до нас сочинение[756]. Его талант привел к «новому рассвету на восточной границе», с ним, как кажется, наступил «новый дух в имперской военной политике, дух уверенной агрессии» (confident aggression)[757]. Арабы получили энергичного вождя в лице представителя самостоятельной династии Хамданидов, властителя Алеппо в Сирии, Сейф-ад-Даулы, при дворе которого образовался богатый центр литературной деятельности и эпоху которого современники называли «золотым веком». В сороковых годах Х века Куркуас одержал целый ряд побед в арабской Армении и взял много городов в верхней Месопотамии. В 933 году им была захвачена Мелитена, а в 944 году город Эдесса вынужден был отдать свою драгоценную реликвию — нерукотворный образ Спасителя (το μανδιλιον), перевезенный с большим торжеством в Константинополь. Это был последний триумф Куркуаса. Успехи эти сделали его «героем момента»[758], однако его популярность встревожила правительство и он был снят со своего поста. В это время пал Роман Лакапин и на следующий месяц лишились трона его сыновья. Константин Багрянородный стал единственным императором. «Это был конец целой эры. Новые актеры ходили по подмосткам»[759].
Эпоха Романа Лакапина имела большое значение для византийской политики на Востоке. После трех столетий обороны, империя под руководством Романа и Иоанна Куркуаса начала наступление и стала побеждать. Граница была в совершенно ином состоянии по сравнению с тем, как обстояло дело при приходе Романа к власти. Пограничные провинции были относительно свободны от арабских набегов. В течение последних двенадцати лет правления Романа, мусульманские отряды лишь дважды пересекали границу. Роман утвердил главнокомандующим Куркуаса, «самого блистательного из полководцев, что дала империя для [грядущих][науч.ред.71] поколений. Он вдохнул новый дух в армии империи и повел их победителями далеко в страну неверных… Иоанн Куркуас был первым в череде великих завоевателей и, как первый, заслуживает высокой оценки. И в этой похвале часть должна быть отдана Роману Лакапину, выбору которого империя обязана его службой и во время правления которого прошли эти славные двадцать лет»[760]. Последние годы правления Константина Багрянородного ознаменовались ожесточенными столкновениями с Сейф-ад-Даулой, которые, после нескольких ощутительных для греков неудач, закончились, тем не менее, поражением арабов в северной Месопотамии и переходом византийских войск через Евфрат. В эти годы там отличались византийские вожди Никифор Фока и Иоанн Цимисхий, будущие императоры. Большая новая морская экспедиция, снаряженная против критских арабов, при участии отряда из 629 русских, потерпела полную неудачу, потеряв большую часть своих судов[761]. Однообразные столкновения греков с мусульманами на западе, в Италии и Сицилии, на общий ход событий влияния не имели.
Однако империя, боровшаяся с арабами почти во все время правления Василия, не смогла использовать благоприятно сложившиеся для нее внешние условия.
Открытые в начале семидесятых годов удачные военные действия на востоке Малой Азии против последователей известной секты павликиан отдали в руки императора их главный город Тефрику и, расширив этим византийскую территорию, поставили Василия лицом к лицу с восточными арабами. Но столкновения с последними вылились, после нескольких значительных сражений, в форму обычных ежегодных пограничных столкновений, не имевших общего значения и оканчивавшихся с переменным успехом то для одной, то для другой стороны. Тем не менее в результате малоазиатская граница Византии продвинулась значительно на восток.
Гораздо серьезнее были отношения Василия к западным арабам, которые к тому времени владели уже большей частью Сицилии и занимали некоторые важные пункты в Южной Италии. Южноитальянские смуты повлекли за собой вмешательство западного императора Людовика II, который овладел важным городом Бари и с которым Василий заключил союз для общих действий против западных арабов в целях изгнания их из Италии и Сицилии. Но союз не дал желанных результатов и скоро распался. После смерти Людовика жители Бари передали город византийским властям.
Между тем арабы заняли важный в стратегическом отношении остров Мальту, к югу от Сицилии, а в 878 году после девятимесячной осады приступом взяли Сиракузы. Интересное описание осады Сиракуз написано непосредственным свидетелем, монахом Феодосием, который жил там в это время и после падения города был захвачен в плен арабами в Палермо. Он писал, что во время осады голод опустошал город и что жители были вынуждены есть траву, кожу животных, молотые кости, смешанные с водой, и даже трупы. Голод вызвал эпидемию, которая унесла значительную часть населения[750]. После потери Сиракуз, другим важным населенным пунктом, который Византийская империя удерживала, оставался только город Тавромений, или Таормина, на восточном побережье острова. Это был поворотный момент во внешней политике Василия. Его планам общей борьбы с арабами не было суждено реализоваться. Взятие войсками Василия Тарента в Южной Италии и успешное продвижение вглубь страны под начальством талантливого Никифора Фоки в последние годы правления Василия могли служить некоторым утешением после сиракузской неудачи.
В последние годы своей жизни Василий, сделавший уже в начале своего царствования неудачную попытку заключить союз с западным императором против западных арабов, заключил союз, уже в целях борьбы с восточными арабами, с армянским царем Ашотом Багратидом (Багратуни). Но в это время Василия не стало. Несмотря на потерю Сиракуз и на отсутствие выдающихся успехов в борьбе с арабами вообще, Василию удалось несколько расширить свои пограничные владения в Малой Азии и восстановить утраченное до него значение византийского имени в Южной Италии. По словам новейшего исследователя того времени, «состарившийся Василий мог умереть в мире. Он выполнил как на востоке, так и на западе очень большое военное дело, которое в то же время было делом цивилизаторским; Василий оставил империю более сильной и более уважаемой, чем та, которую он получил»[751].
Если Василий I жил в мире со своими соседями, исключая арабов, то при его преемнике Льве VI Мудром (886—912) дело обстояло иначе. Тотчас по вступлении его на престол началась неудачная для Византии болгарская война, в связи с которой впервые в истории Византии появляются мадьяры (венгры, угры). К концу правления Льва VI у Константинополя стоят русские. Союзная с ним Армения, подвергавшаяся непрестанным арабским нашествиям, не смогла получить ожидаемой от Византии помощи. Вопрос о четвертом браке императора вызывал сильное внутреннее брожение в государстве. Все это указывает на то, что условия борьбы империи с исламом стали сложнее и труднее.
Дела с арабами при Льве VI шли вообще неудачно. Происходившие с переменным успехом военные столкновения на восточной границе не имели важных результатов. На западе мусульмане в самом начале Х века овладели городом Региумом, на итальянском берегу Мессинского пролива, после чего пролив оказался всецело в руках арабов; а в 902 году они завоевали последний значительный укрепленный пункт византийской Сицилии, Тавромений, или Таормину. С падением последнего центра Сицилия, можно сказать, всецело перешла в руки арабов, так как остававшиеся еще в руках греков небольшие пункты в Сицилии уже не имели никакого значения в дальнейшей истории Византии. Восточная политика Льва VI во вторую половину его царствования нисколько не зависит от отношений к сицилийским арабам.
Начало Х века было ознаменовано многочисленными морскими операциями мусульманского флота. Еще в конце IX века критские пираты опустошали побережье Пелопоннеса и острова Эгейского моря. Еще более грозными стали морские нашествия арабов, когда их сильные два флота, сирийский и критский, действовали часто сообща. Особенно известно нападение мусульманского флота, под начальством греческого ренегата Льва Триполитанина, на Фессалонику (Солунь) в 904 году. После упорной осады мусульмане взяли Фессалонику. Однако через несколько дней они с большим числом пленных и богатой добычей удалились на восток в Сирию. Только после этого бедствия византийское правительство приступило к укреплению Фессалоники. До нас дошел подробный рассказ о завоевании Фессалоники арабами, принадлежащий перу местного священника, Иоанна Камениата[752], лично пережившего все бедствия осады.
Морские успехи арабов побудили византийское правительство обратить внимание на свой флот, который был значительно улучшен. Но обширная морская экспедиция, предпринятая Львом VI против союзных восточных и критских арабов, потерпела неудачу. Константин Багрянородный, сообщая нам точный состав участвовавшего в этой экспедиции флота, отмечает присутствие в нем семисот русских[753].
Таким образом, византийская политика по отношению к арабам при Льве VI была в высшей степени неудачна: на западе Сицилия была окончательно потеряна; в южной Италии, после отозвания оттуда выше названного Никифора Фоки, успехи византийского оружия прекратились; на восточной границе арабы, хотя медленно, но все-таки упорно двигались вперед; на море Византия потерпела ряд серьезных неудач.
Несмотря на религиозную вражду с арабами и военные столкновения с ними, в официальных документах встречаются иногда очень дружественные отзывы о них. Так, патриарх Константинопольский Николай Мистик писал «знатнейшему, самому уважаемому и возлюбленному» эмиру Крита, что «две силы всего мира — сила сарацин и ромеев — выделяются и светят как две большие звезды на небесах. И по этой причине мы должны жить сообща, как братья, хотя мы и различаемся в обычаях, привычках и религии»[754]. В продолжительное правление Константина VII Багрянородного (913—959) и Романа I Лакапина (919—944) Византия до конца двадцатых годов Х века не могла энергично бороться с арабами, так как должна была напрягать все силы на борьбу с Болгарией. Для империи явилось счастьем, что сам халифат в это время переживал эпоху распада, внутренних смут и образования отдельных самостоятельных династий. Можно, однако, упомянуть успешную операцию византийского флота в 917 году, когда пират-ренегат Лев Триполитанский, захвативший в 904 году Фессалонику, был полностью разбит при Лемносе[755].
После окончания болгарской войны у обоих противников, у империи и арабов, выделились талантливые военачальники. У греков появился доместик Иоанн Куркуас, этот, по словам хрониста, «второй Траян или Велизарий», завоевавший «почти тысячи городов», о котором было даже написано специальное, не дошедшее до нас сочинение[756]. Его талант привел к «новому рассвету на восточной границе», с ним, как кажется, наступил «новый дух в имперской военной политике, дух уверенной агрессии» (confident aggression)[757]. Арабы получили энергичного вождя в лице представителя самостоятельной династии Хамданидов, властителя Алеппо в Сирии, Сейф-ад-Даулы, при дворе которого образовался богатый центр литературной деятельности и эпоху которого современники называли «золотым веком». В сороковых годах Х века Куркуас одержал целый ряд побед в арабской Армении и взял много городов в верхней Месопотамии. В 933 году им была захвачена Мелитена, а в 944 году город Эдесса вынужден был отдать свою драгоценную реликвию — нерукотворный образ Спасителя (το μανδιλιον), перевезенный с большим торжеством в Константинополь. Это был последний триумф Куркуаса. Успехи эти сделали его «героем момента»[758], однако его популярность встревожила правительство и он был снят со своего поста. В это время пал Роман Лакапин и на следующий месяц лишились трона его сыновья. Константин Багрянородный стал единственным императором. «Это был конец целой эры. Новые актеры ходили по подмосткам»[759].
Эпоха Романа Лакапина имела большое значение для византийской политики на Востоке. После трех столетий обороны, империя под руководством Романа и Иоанна Куркуаса начала наступление и стала побеждать. Граница была в совершенно ином состоянии по сравнению с тем, как обстояло дело при приходе Романа к власти. Пограничные провинции были относительно свободны от арабских набегов. В течение последних двенадцати лет правления Романа, мусульманские отряды лишь дважды пересекали границу. Роман утвердил главнокомандующим Куркуаса, «самого блистательного из полководцев, что дала империя для [грядущих][науч.ред.71] поколений. Он вдохнул новый дух в армии империи и повел их победителями далеко в страну неверных… Иоанн Куркуас был первым в череде великих завоевателей и, как первый, заслуживает высокой оценки. И в этой похвале часть должна быть отдана Роману Лакапину, выбору которого империя обязана его службой и во время правления которого прошли эти славные двадцать лет»[760]. Последние годы правления Константина Багрянородного ознаменовались ожесточенными столкновениями с Сейф-ад-Даулой, которые, после нескольких ощутительных для греков неудач, закончились, тем не менее, поражением арабов в северной Месопотамии и переходом византийских войск через Евфрат. В эти годы там отличались византийские вожди Никифор Фока и Иоанн Цимисхий, будущие императоры. Большая новая морская экспедиция, снаряженная против критских арабов, при участии отряда из 629 русских, потерпела полную неудачу, потеряв большую часть своих судов[761]. Однообразные столкновения греков с мусульманами на западе, в Италии и Сицилии, на общий ход событий влияния не имели.