Васильев Владимир Николаевич. И никаких фантазий !

   Он понимал, что это неправильно и преступно с точки зрения государственных интересов - государство, не поддерживающее и не развивающее свой интеллектуальный потенциал обречено на третьестепенную роль сырьевого придатка развитых стран и на десятистепенную роль рынка дешевой, почти дармовой рабочей силы. Понимал! Но что он мог сделать?! Пока - только продолжать свой сизифов труд за нищенскую зарплату, которая была меньше половины зарплаты кондуктора в трамвае - такова истинная оценка государством роли науки в своем настоящем и будущем.
   В таких условиях было бы идиотизмом испытывать угрызения совести по поводу нарушения трудовой дисциплины, полагал сэнээс Петров. И не испытывал. Однако работа есть работа. Ее надо делать. И поэтому он все же спешил. Тем более, что кроме бюджетной "фундаменталки" существовала еще и совместительская хоздоговорная "прикладуха". Тут интерес производства к науке еще подавал кое-какие признаки жизни. Однако сквозные неплатежи и инфляция сводили к нулю все попытки научных работников как-то поправить свое финансовое положение. Работу они "Заказчику" сдавали. Оплату за нее, в основном, только ожидали. И где смысл?..
   Из-за отсутствия оного наука старела, ветшала, приходила в негодность. Кто помоложе - драл из нее когти в коммерческие структуры, кто повыше в административном плане - разворовывал основные и оборотные фонды. Предприниматели!..
   Все эти не столько мысли, сколько эмоции суетным фоном проносились в ментальном пространстве фантаста Петрова, в общем-то, своей обыденностью не слишком волнуя.
   Истинно трогал его сейчас прощальный взгляд возлюбленной "младшей жены", наполненный радостью, благодарностью и хорошо скрываемой тоской. Когда-то она говорила вслух: "Как редко мы видимся!.. Как мало и скудно общаемся!.." Теперь перестала, прекрасно сознавая, что для желаемого внесексуального общения ни у одного из них нет ни времени, ни сил, ни реальной возможности. В результате постепенно исчезает и потребность. "Беличьи колеса" их жизней вращались в разных плоскостях, лишь изредка сближаясь.
   "Какое же я имею право называть ее "младшей женой", - казнился фантаст Петров, - когда не могу снять с нее даже части жизненных тягот?! О женах заботятся!.. Впрочем, о любовницах - тоже... Так что не в терминологии дело, а в моей полнейшей финансовой несостоятельности! В нищете, в которую меня швырнули, как котенка в помойное ведро..."
   Какое унижение! Сейчас невыгодно быть ученым, писателем, учителем, врачом, инженером, вообще, интеллигентом, работником умственного труда... Впрочем, и промышленным рабочим, шахтером вообще квалифицированным специалистом. Сейчас выгодно быть торгашом и рэкетиром - в бандитской или государственной форме (бюрократом, милиционером, таможенником...). То есть пребывать в сфере перераспределения капитала, но никак не в сфере его создания, интеллектуального или производственного. Только нельзя же без конца перераспределять пустоту!..
   Оказывается, можно, если заполнять ее третьесортным импортным дерьмом, получаемым в обмен на что-нибудь ворованное...
   - Ну, как успехи на сексуальном фронте? - поинтересовалась любимая "законная жена", оторвавшись от экрана "персоналки" коллективного пользования (от нищеты на ней работали несколько лабораторий по графику). Как всегда жена надежно прикрывала тылы фантаста Петрова.
   - На сексуальном фронте без перемен, - ответствовал довольный любовник, - в стремительной атаке занята новая стратегически важная высота. Потерь нет! Тебе привет...
   - Везет же некоторым, - вздохнула "старшая жена".
   - Раз в месяц тебе, наверное, тоже везло бы, - пожал плечами Петров.
   - А кто каждый день покушается? - двинула ему кулаком в бок супруга.
   - Дык ведь, - развел руками фантаст Петров, - устоять против такого соблазну невозможно!.. Никто меня не искал?..
   - Да кому ты нужен, кроме голодных женщин, - хмыкнула госпожа Петрова. - Здесь никто никому не нужен, если на нем нельзя заработать.
   - А человечеству?! - воскликнул фантаст Петров.
   - Во-первых, - подняла брови его супруга, - человечество сюда не заглядывает... Во-вторых, сдается мне, что и ему давно на нас начхать. Оно нужно нам, чтобы обрести иллюзию смысла жизни, а не мы ему. Наше человечество ограничено теми, кто нас любит.
   - Как всегда, ты права, наимудрейшая моя, - на секунду задумавшись, как бы взвешивая мысль, серьезно согласился фантаст Петров. - Ну, показывай, что у нас здесь получается, - повел он головой в сторону светящегося экрана IBM.
   И они с интересом углубились в работу.
   Через пару часов "задышала" программа моделирования импульсного электрического разряда в жидкости, над которой они бились в последнеее время, и Петров, облегченно вздохнув, оставил свою жену-коллегу доводить до ума выходные формы, а сам отправился из ВЦ в лабораторию, надеясь разобраться с постановкой задачи о моделировании процессов в плоско-параллельных измерительных структурах.
   Уже за несколько метров от двери лаборатории были слышны громкие мужские голоса.
   - Ельцин - к-козел! - Из клубов табачного дыма смачно шмякнула по ушам фантаста Петрова категорическая сентенция.
   "Политклуб в работе," - констатировал он и, глянув на часы, обнаружил, что уже обеденное время. Хотя деятельность "политклуба" не определялась распорядком дня. Она была стихийна и почти перманентна, как обожаемая Троцким мировая революция. Да и само "обеденное время" - чистая условность, потому что сейчас мало кто из научных работников нормально обедал в столовой. В основном слегка перекусывали либо бутербродом, прихваченным из дома, либо просто лепешкой или куском хлеба. Во всяком случае, Петровы давно уже не позволяли себе такой роскоши, как обед в столовой. Правда, если голод вдруг пересиливал, и они "шиковали", съев по порции "первого", то кончалось это желудочными болями. Как писал один немецкий поэт о питании своих соотечественников в годы войны: "Не хлебом единым?... Но что же едим мы?.."
   Увы, преимущественно то, что наиболее адекватно характеризуется непечатными терминами... Потому что в постсоветских государствах, пытающихся двинуться от бюрократического феодализма к бюрократическому капитализму первоначальное накопление капитала зиждется на воровстве и нарушении технологий. Этот процесс, захватывающий и сферу производства продуктов питания, наиболее болезненно сказывается на желудочно-кишечном тракте всей живности в городах и весях.
   Кто успел своровать, тот и съел!.. А кто не умеет или не желает вымрет...
   Только с кем предполагается строить эффективную рыночную экономику, которая просто немыслима без честного ведения дел? С ворами?.. Что ж, бог в помощь...
   - Каждый народ заслуживает того правителя, какого имеет, древней сентенцией прокомментировал характеристику президента России фантаст Петров, включаясь в работу политклуба. - Баранами всегда верховодит козел.
   - Но не алкаш ведь! - возразили Петрову.
   - Ну, во-первых, мы с ним за одним столом не сидели, а свидетельству оппозиции сильно доверять не стоит... Во-вторых, пьяным баранам по нраву пьяный козел - свой парень!.. Потому они за него и голосуют.
   - Они голосуют за Жириновского! Ежу ясно, что результаты выоров подтасованы. Сталин научил, как это делается.
   - Естественно, - пожал плечами фантаст Петров, - потому что этот куда козлиней будет. Через все границы козлятиной прет!.. Или козлищиной...
   - Все равно ему Бориску не свалить, - послышался политический прогноз из клубов табачного дыма. - Шут гороховый!..
   - А это уж какой расклад выйдет, - усомнились в прогнозе.
   - Гитлера тоже в свое время всерьез не принимали, - напомнил Петров. "Бесноватый" и т.д... У шутов во все времена было большое преимущество они могли безнаказанно делать тайное явным, неосознанное превращать в сознательное.
   - Какое уж там неосознанное, - хмыкнул один их действительных членов политклуба, - режет правду-матку промеж глаз.
   - В том-то и дело, - кивнул Петров, - что "правда-матка" в высших политических сферах обычно не подлежит оглашению, ибо у каждого она своя, в зависимости от того, чьи интересы политик представляет, прикрываясь интересами народа. И только "шут" позволяет себе произносить вслух то, что народ действительно желает... А народ желает сытно есть, пьяно пить, чувствовать себя человеком первого сорта в любой точке необъятной Евразии, а не только в своем национальном закутке. И чтобы это чувство было защищено законом, как во времена СССР, он желает быть свободным от произвола политиков, по крайней мере, чтобы его жизнь не зависела от личных взаимоотношений Ельцина с Каримовым или Тер-Петросяна с Алиевым.
   - Так не бывает, - прокомментировал тот же действительный член политклуба.
   - Разумеется, но ведь хочется!.. О том и ведет речь "шут", заранее зная, что правитель, при котором он подвизается, не способен превратить желаемое в действительное. И Жириновский прекрасно знает, что невозможно восстановить СССР, во всяком случае, в атмосфере той имперской фразеологии, которую он эксплуатирует. Более того, он прекрасно сознает, что своими речами еще больше расталкивает части распавшегося СССР, пугая "нерусских" своей клоунской агрессивностью и посягательствами на полноту власти тех, кто до нее-таки дорвался. Кто же из вкусивших откажется от нее добровольно?! Только через войну!.. Но ему и не нужен никакой Союз. Ему нужны голоса тех, кто по нему тоскует.
   - И мы тоскуем!
   - И наши голоса нужны, хотя бы в виде морального давления на тех, кто имеет в России право голоса. Ему бы вскарабкаться на российский трон, а там хоть трава не расти... Возникнут трудности, можно и войнушку затеять по восстановлению империи, а то замахнуться и на мировое господство народа-богоносца. Жириновский очевидно разыгрывает карту Гитлера, пытаясь повторить его политический "блиц-криг". Только политику не вредно помнить о том, что повторы в истории оборачиваются фарсами...
   - Для шута фарс - родная стихия. Он его и создает, - заметил действительный член политклуба.
   - Нет, Жириновский все-таки ни на Гитлера, ни на Пиночета не тянет, поморщился другой. - Дело в том, что народ, как голодная баба, тоскует по "твердой руке". Ждет, когда придет "настоящий мужик" и наведет порядок. Какой-нибудь генерал Лебедь или лучше Щука. Должен же кто-то, в конце концов, всем этим "новым" русским, узбекам, казахам и т.д. зажать яйца в тиски и заставить вернуть награбленное! Ведь у нас испокон веку сами не понимали как должно жить - без Петра да Иосифа... А иначе до "культурного рынка" мы никогда не доползем. Как говаривал Ленин, бить по головкам надо, особенно, по тем, что так и зырят, где бы что слямзить.
   - Но зачем же террор?! Правовое государство должно решать свои проблемы с помощью права - через законы!..
   - Ха-ха-ха!..
   - А почему ты думаешь, что диктатор еще грядет, а не приступил к исполнению своих обязанностей? - спросил фантаст Петров у действительного члена политклуба, собравшегося решать политические проблемы с помощью тисков.
   - Это Бориска-то?.. Слабоват... А главное, бардак разводит, а не порядок. Все истинные императоры, начиная с Октавиана Августа, а может, и с Хаммурапи, наводили порядок, а козлы со своими баранами только обжирали да обсирали все вокруг себя!.. Тем и проверяются...
   - Резонно, - кивнул фантаст Петров. - Только и императоры бывают разные. Одни создают империи. Другие - их разрушают... Ельцин войдет в историю как разрушитель, и иного ему не дано. У созидателей принципиально другая природа. Но и те, и другие склонны к диктатуре, дабы навязать массам свою волю... Использовать язык пушек в диалоге с представительной властью может только диктатор, причем, в тираническом варианте. Использовать армию против неугодного вассала может лишь уже законченный тиран. И глупо надеяться, что он уступит свою власть какому-то шуту, даже если тот и победит на выборах. В этом случае и шутки, и маски будут побоку!..
   - А народ?
   - Бараны идут за своими козлами, если, конечно, те не топчутся на месте.
   - Так ты предрекаешь победу Ельцина?
   - Я не исключаю ее, - ответил фантаст Петров, - и полагаю, что особой щепетильности в средствах не будет. Наивно ждать щепетильности от человека, отдавшего на заклание национальным амбициям миллионы соотечественников по бывшему принципиально интернациональному отечеству.