Вайолетт Медоу. Любовь по наследству

   На губах Кеннета появляется едва заметная саркастическая улыбочка.
   – По-вашему, вам с мужем повезло?
   – Естественно! – отчеканиваю я.
   – На мой взгляд, жить с очень правильными людьми, у которых всему есть название и объяснение, скучновато.
   Возмущенно подбочениваюсь.
   – Зато такие никогда не подведут, на них можно во всем положиться!
   – Положиться во всем нельзя ни на кого, – спокойно возражает Кеннет. – Даже на самого себя.
   Усмехаюсь.
   – Это зависит от человека. Вы, вероятно, такой, что не можете доверять даже самому себе. А я четко знаю, как в каком случае поступлю, поэтому-то жизнь и свела меня с порядочным Джонатаном.
   – Вы уверены, что знаете все и настолько четко? – улыбаясь одними глазами, огонь в которых теперь таинственно мерцает, спрашивает Кеннет.
   Я вдруг ясно чувствую, что не уверена совершенно ни в чем, и растерянно моргаю. Кеннет смеется.
   – Не обижайтесь, но у меня создается впечатление, что ничего-то вы не знаете, как все обычные люди, – говорит он дружески и с возмутительной уверенностью.
   – То есть как это – ничего? – вспыхиваю я.
   Кеннет приподнимает руки.
   – Ну-ну, только не злитесь, – ласково бормочет он. – Я имею в виду не совсем ничего, а ничего о будущем, о том, как вы себя поведете при тех или иных обстоятельствах.
   Я сердито соплю, хоть от гнева уже не осталось и следа.
   – Ну что мне сделать, чтобы вы повеселели? – с чарующей готовностью искупить свою вину спрашивает Кеннет. – Может, пригласить на танец?
   Как раз начинается медленная мелодия, и я ловлю себя на том, что истосковалась по романтике и по танцам, но притворяюсь, что не горю желанием идти через весь огромный зал к танцполу. Корчу гримасу.
   – Я слишком устала.
   – Думаете, вам не хватит сил дойти до сцены? – спрашивает Кеннет.
   – Думаю, не хватит.
   – Я могу отнести вас туда. – Он, как культурист, поднимает согнутую в локте руку и демонстрирует игру мышц под тонкой рубашечной тканью.
   Смеюсь, качая головой.
   – Я тяжелее, чем кажусь.
   – Поверьте: я таскал ноши и посерьезнее.
   – Как это будет выглядеть? И что о нас подумают?
   Кеннет пожимает плечами.
   – Лично мне плевать, кто что подумает.
   – А мне нет, – говорю я. – Некрасиво это будет… неприлично. Даже, я бы сказала, оскорбительно для молодых. У вас есть девушка, у меня муж…
   – Ну, раз вы так считаете, давайте потанцуем здесь. – Кеннет поднимается со стула, жестом велит встать и мне. Я встаю, и он без труда, будто перед ним легкие детские игрушки, сдвигает в сторону наш столик и соседний и с торжествующей улыбкой разводит руками. – Такой танцпол вас устроит?
   Я чувствую, что вот-вот совершу что-то непростительное, непоправимое. Кажется, что едва эти большущие руки лягут на мою талию, мне будет уже не повернуть назад, на дорогу, которой я так уверенно шла до сегодняшнего дня, но, как в случае с Сетом, моим бывшим любимым, женатым на другой, нет сил с собой бороться. Более того, я ясно ощущаю, что нынешняя моя беспомощность обещает завладеть мною всецело и что хоть через одиннадцать лет, хоть перед самой смертью ее будет не одолеть. В испуге содрогаюсь.
   Кеннет подходит ко мне и уверенно, но вместе с тем без капли отталкивающей наглости берет меня за руку, а второй рукой – за талию, и мы начинаем двигаться под музыку, глядя друг на друга так, будто только-только встретились и с первого мгновения влюбились.
   Мой голос разума и совести что-то бормочет, пытаясь противостоять вздымающейся в груди сокрушительной волне, а сердце будто отделилось от него, позабыло о Джонатане и супружеском долге и воспарило в прозрачное пропитанное райским светом небо.
 
   – Кеннет, дорогой! – восклицает женский голос, и я лишь теперь замечаю, что медленная мелодия давно закончилась, а мы все движемся в прежнем темпе, дыша одним на двоих воздухом и пребывая где-то над облаками.
   Убираю руку с плеча Кеннета, но пальцы второй не расцепить с его пальцами. Перед нами стоит пара: дама, судя по выражению лица, бойкая и говорливая, на треть головы выше спутника. Он упитанный, с блестящими темно-карими, похожими на жуков глазами, идеально ровным небольшим носом и бородкой.
   – Клара! – без особого энтузиазма произносит Кеннет. – Как поживаешь?
   – Прекрасно! – Взгляд подвижных глаз Клары останавливается на мне, и лицо расплывается в улыбке. – Изабелл! Как приятно познакомиться!
   Хмурю брови. Какая еще Изабелл?
   – Должно быть, ты хочешь сказать «Анабелл»? – догадывается Кеннет.
   – Ах да! – Клара театрально шлепает себя по макушке. – Ну конечно! Вечно я все перепутаю. Анабелл, разумеется Анабелл! Здравствуй, дорогая! Я Клара, это мой муж Скотти. Мы давние близкие друзья Кеннета.
   Я убираю руку из руки Кеннета и только собираюсь популярно объяснить ей, что никакая я не Анабелл, когда она, быстро оглядевшись по сторонам, доверительно наклоняет к нам голову, прикладывает руку к губам и произносит громким шепотом:
   – Мне сказали, на свадьбу приглашены те самые оззи*, но тут столько народу, что не угадаешь, кто есть кто.
   Кеннет хмыкает и пытается что-то сказать, но не сдерживается и смеется. Я настолько ошеломлена, что будто онемела. Клара, ничего не замечая и тараща глаза, с увлечением продолжает:
   – Говорят, австралийцы все до одного чокнутые. – Хихикает. – Еще бы! Они живут в стране, где все шиворот-навыворот! Не знаете, они вообще приехали? – интересуется она, в упор не видя, как у меня от злости уже подрагивают ноздри. – Или постыдились показываться на глаза Беккерам и ответили вежливым отказом?
   Кеннет больше не смеется.
   – Послушай…
   – Знаю-знаю, – тараторит Клара, похлопывая его по плечу. – Я не должна говорить о них в таком тоне. Эта… как ее там? Эмилия? Бедняжка Джейкоб боготворил ее. Так она здесь или нет? Вы должны быть в курсе.
   – Эмили здесь нет! – выпаливаю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать. – Она не изъявила ни малейшего желания вновь появляться в Нью-Йорке. Зато ее дочь, тоже чокнутая оззи, приехала и стоит перед вами.
   Клара в ужасе округляет глаза, смотрит на меня, потом на Кеннета так, будто видит перед собой призрак Джейкоба Беккера и его молодую любовницу, издает странный возглас, дважды открывает и закрывает рот, как умирающая на берегу рыбина, и вцепляется в руку мужа.
   – Рейчел Ковингтон, – ледяным тоном представляюсь я. – Не Анабелл.
   – Я… гм… – Клара краснеет, зачем-то трясет головой, закашливается, резко разворачивает мужа, и они поспешно идут к выходу.
   – Как нелепо, – бормочет Кеннет, проводя руками по лицу, будто от страшной усталости.