Страница:
– Иными словами, он по-прежнему хочет объявить о наличии у нас НЛАК, – прервал её Тейсман. – Так вот, я по-прежнему против. За прошедшее время люди Шэннон успели ввести в строй ещё девять носителей с полным комплектом ЛАКов. Чем больше времени у неё будет, чтобы в тайне от манти довести до ума уже заложенные, а может быть, и построить новые корабли, тем лучше для нас.
– Том, твоя позиция мне понятна, – терпеливо сказала Элоиза. – Более того, в беседе с Джанколой я её поддержала, но это не значит, будто всё им сказанное можно просто оставить без внимания. В ноте я выразилась предельно ясно, разве только не огрела Декруа дубинкой по голове, но она, похоже, все равно не верит в серьезность наших намерений. Боюсь, чтобы до неё хоть что-нибудь дошло, придется пойти на радикальные меры. Прибегнуть к языку, которым дипломаты обычно стараются не пользоваться.
– А разумно ли это?
– Разумно или нет, – резко заявила она, – но если я собираюсь и дальше иметь дело с людьми столь непроходимо глупыми, что они не видят опасности у себя под носом и готовы свалиться в пропасть, а нас, вне зависимости от нашего желания, прихватить с собой, мне, чтобы до них достучаться, потребуется весьма увесистый молоток.
Тейсману с трудом удалось скрыть недовольную гримасу. Растущее раздражение Причарт по отношению к Джанколе и к Звездному Королевству беспокоило его уже не первый месяц. Правда, он признавал, что сам ничуть не лучше, ибо злился на них обоих ещё сильнее, но в конце концов, как отметила сама Элоиза, президент здесь она. Её гнев намного опаснее, чем его.
– Но если мы не собираемся объявлять о НЛАК, – осторожно сказал он, – то о каком молотке ты говоришь?
– Я потребую немедленного ответа на сделанные предложения, причем ответа по существу. Я хочу от них хотя бы минимальных уступок, хоть какого-то движения вперед. А в случае отказа отзову нашу делегацию с этих так называемых мирных переговоров для «консультаций» в Новый Париж. И буду держать их здесь месяцами, если потребуется.
– Это радикальная мера, – заметил Тейсман. – Не скажу, что она не оправдана, или, что, в конечном счёте, это не может оказаться хорошей идеей. Но сейчас, после официального объявления о Болтхоле, это и вправду сильный нажим. Может быть, сильнее, чем мы того хотим.
– Я учитываю такую возможность, – заверила его Причарт. – Не думаю, что ситуация может выйти из-под контроля – во всяком случае, не так быстро. Слишком велика инерция с той стороны. Правда, я могу ошибаться. Вот почему я тебе и позвонила.
Несколько мгновений она смотрела ему в глаза, а потом спросила:
– Что у нас с военным планированием?
– Я боялся, что ты спросишь, – вздохнул он.
– Я бы не спрашивала, если б могла.
– Знаю, знаю. – Тейсман глубоко вздохнул. – Вообще-то, – признался он, – дело движется лучше – если в наших обстоятельствах это слово уместно, – чем я предполагал.
– Вот как?
– Чем глубже мы анализируем ситуацию, тем яснее становится, что «Красный» план наиболее предпочтителен. Меня это не радует, ибо поощряет определенные умонастроения у офицеров группы планирования и, если уж быть совсем откровенным, – он нахмурился, – у меня тоже. Мне больше нравится рассуждать в категориях наступления, заставлять врага реагировать на мои действия, и меня беспокоит, что из-за этого я склоняюсь к наиболее агрессивному решению задачи.
– Том, ни один знакомый с тобой человек не поверит, что ты превратился в кровавого маньяка, – сказала Причарт.
– Пока в это не поверю я сам, – с усмешкой ответил он, и она пожала плечами. – Но, со всеми оговорками, должен признать, что наилучшие шансы нам дает неожиданное, стремительное и мощное наступление. Только оно открывает перед нами возможность вернуть оккупированные системы и нейтрализовать – во всяком случае, на первом этапе – способность противника предпринять ответные действия. Можно надеяться, что это даст нам короткую передышку, во время которой дипломаты сумеют чего-нибудь добиться. А не сумеют, так мы, по крайней мере, будем находиться в самом выгодном из возможных положений, если нас принудят сражаться до конца.
– Насколько мы готовы к осуществлению такого сценария – если придется?
Несколько секунд Тейсман смотрел на нее молча.
– Смотря как считать, – произнес он наконец. – Чисто технически – операцию можно начать завтра. И если наши предположения верны и манти не предприняли ничего радикального, чтобы изменить оперативную ситуацию до того, как мы ударим, я бы расценил наши шансы на успех в семьдесят-восемьдесят процентов.
– Так много? – удивилась Причарт.
Тейсман нахмурился.
– Позволю себе заметить, что на деле мои слова означают следующее: даже если все наши предположения верны, все равно остается вероятность в двадцать-тридцать процентов, что нам надерут задницу.
– Не похоже на уверенность убежденного милитариста, – заметила, усмехнувшись, президент.
– Если тебе нужен убежденный милитарист, ты давно должна была отправить меня в отставку. По моему глубокому убеждению, искренне стремиться к войне, особенно с учетом того, что всего пять стандартных лет назад мы чудом спаслись от полного разгрома, может только псих. Проблема в том, Элоиза, что, если я хочу получить реалистичный план успешного ведения боевых действий против манти и их союзников, я вынужден поощрять в мышлении моих стратегов агрессивные тенденции. Однако, увы, даже если мы победим, наши проблемы не закончатся, если только мы не собираемся целиком завоевать Звездное Королевство. Даже если на начальном этапе мы зададим им хорошую трепку – насколько я понимаю, нам сейчас это по плечу, – завоевание будет кровавым, дорогим и очень, очень неприглядным… хотя любая оккупация по старой модели Законодателей была бы намного хуже. К тому же в долгосрочном плане она абсолютно бесперспективна. Вот почему я категорически против военного решения проблемы, если ему найдется хоть сколько-нибудь приемлемая альтернатива.
– Я понимаю, Том, – тихо сказала Причарт; его искренность явно произвела на неё впечатление. – Твоя позиция по данному вопросу является одной из многих причин, по которым я не хочу видеть на посту военного министра никого другого.
– Моя задача заключается в том, чтобы давать тебе советы, как избежать войны, и вместе с тем планировать, как её вести, на тот случай, если чертова драка всё же начнется, – ответил он, – А пока я придумываю аргументы против военного решения, ты не забывай, как оно отольется на наших взаимоотношениях с другими звездными нациями.
– Не забываю, – заверила его Причарт. – Мы уже по большей части оправились от ущерба, который нанесли нашему общественному имиджу в Солнечной Лиге показания Парнелла, а наши внутренние реформы вызывали там положительные отклики в средствах массовой информации, и я уже обменялась с президентом Лиги несколькими дружественными нотами. К тому же мы постоянно укрепляем контакты с нашими ближайшими соседями, которые не хуже нашего понимают, какая сторона тормозит переговоры со Звездным Королевством. То, что мы постоянно выражаем готовность продолжать переговоры – в особенности когда стало известно, что мы располагаем и другими средствами достижения своих целей, – здорово работает в нашу пользу. У меня нет желания все это спустить в унитаз. Но мы должны сдвинуть переговоры с мертвой точки, и не только потому, что в противном случае Джанкола перехватит у нас инициативу. Мы имеем моральные обязательства перед людьми, которые желают вернуть гражданство Республики. Более того, наш долг распространяется и на тех, кто этого не желает: мы обязаны покончить с неопределенностью и четко зафиксировать их правовой статус.
– Я понимаю, Элоиза, – вздохнул Тейсман, – Но по-настоящему мы можем рассчитывать на успех только при осуществлении «Красного» плана, предусматривающего тотальное наступление. Тотальное!Мы должны нанести по Звезде Тревора удар такой силы, чтобы разом покончить со всем флотом Кьюзак. Это лишит их половины всех находящихся в строю новых супердредноутов и более трети НЛАК. Одновременно с этим мы нанесём последовательные удары по каждой из оккупированных систем силами достаточными, чтобы сокрушить любые локальные пикеты. В это же время мы нанесём прямые удары по самым важным базам периметра. В частности, на Грендельсбейне манти очень беспечно относятся к обеспечению безопасности. Их можно разгромить гораздо меньшими силами, чем я предполагал до того, как мы начали изучать «Красный» план. Вдобавок у нас определённо есть возможность вывести из игры оперативное соединение на Сайдморе. В результате, если этот план увенчается успехом, в распоряжении манти останется лишь Флот Метрополии и они не смогут провести ни одной серьезной ответной операции, не оголив столичную систему. Это – во всяком случае в теории – не оставит им иного выбора, кроме как принять наши условия мира. Необходимыми для этого кораблями и вооружением мы располагаем… но операция всё равно остается крайне рискованной. Чтобы свести риск к минимуму, удар следует нанести прежде, чем они осознают угрозу и произведут передислокацию.
– Какую передислокацию? – спросила Причарт.
– Естественным шагом с их стороны было бы снятие пикетов с оккупированных систем и сосредоточение сил у Звезды Тревора. Эта система по важности уступает лишь самой системе Мантикоры. Далее по значению следует Грейсон. Честно говоря, в данный момент Грейсонский Флот пугает меня не меньше, чем Королевский. Правда, есть данные, что Высокий Хребет сумел настроить грейсонцев против себя, но не думаю, чтобы дело зашло слишком далеко и Грейсон отказался прийти Мантикоре на помощь. Некоторые из моих аналитиков на это надеются, но они ошибаются. К сожалению, это еще один довод в пользу нанесения стремительного, сокрушительного и как можно более внезапного удара. При имеющейся напряженности между Грейсоном и Звездным Королевством Мэйхью почти наверняка будет упрямиться, по крайней мере сначала. К тому же ему придется заботиться о безопасности собственной системы, да и Яначек с Чакрабарти едва ли утруждали себя разработкой оперативных планов, предусматривающих достаточно быструю передислокацию Грейсонского флота, чтобы это воспрепятствовало проведению наших операций. Если,конечно, мы сможем провернуть эти операции в планируемые сроки.
– А это возможно?
– Очевидно да, иначе бы я вообще не стал об этом говорить. Кроме того, я сделал поправки на неизбежные помехи, которые нас замедлят, и в то же время старался не допустить, чтобы эти поправки парализовали процесс планирования. Но, как я уже сказал, наш план целиком строится на том, что первый удар нанесем мы. И это беспокоит меня больше всего.
Причарт подняла бровь в ожидании объяснений, а Тейсман, подыскивая нужные слова, потер шрам на щеке.
– Мы в состоянии обеспечить себе преимущество неожиданности, – сказал он наконец. – Для этого требуется одно: напасть на манти, пока мы с ними находимся в стадии переговоров. Проблема, однако, состоит в том, что впоследствии мы можем выиграть все сражения, но проиграть саму войну из-за долгосрочных дипломатических и военных последствий. В тот самый миг, когда наши корабли откроют огонь без предупреждения, вся Галактика сочтет, что мы решили вернуться к политике экспансии, проводимой прежней Народной Республикой. И речь идет не только о звездных державах. Точно к такому же выводу придут и многие наши граждане, которых мы убеждаем поверить в возрожденную Республику. Боюсь, как бы плата за нанесенное Звездному Королевству военное поражение не оказалась слишком высокой.
– Да, такое возможно, – согласилась Причарт. Несколько мгновений она отрешенно смотрела в никуда, а потом снова сосредоточила взгляд на собеседнике.
– Том, что именно ты пытаешься мне сказать? Вряд ли ты говорил всё это лишь для того, чтобы ещё раз себя послушать.
– Мне кажется, прежде всего мы должны сделать всё, что в человеческих силах, чтобы решить наши проблемы, обойдясь без войны. Но если её не избежать, нам придется использовать «Красный» сценарий, и он ничем не должен напоминать план «ДюКен». Наши дипломаты должны объяснить всей Галактике, что мы пошли на все мыслимые и немыслимые уступки, пытаясь достичь мирного разрешения проблемы. Чтобы «Красный» план сработал, нам придется передислоцировать флот и подготовиться к внезапному наступлению. Но мы не можем начать наступление, пока со стороны Звездного Королевства не прозвучит хотя бы один выстрел или, по крайней мере, оно не прервет переговоры. Не можем, Элоиза. Я не стануэтого делать. Только не после того, как мы пролили столько крови, доказывая, что мы больше не Народная Республика.
– А разве я когда-нибудь предлагала тебе сделатьчто-то подобное? – сердито спросила она.
– Я… – начал было Тейсман, но закрыл рот, вздохнул и покачал головой. – Прошу прощения, – тихо сказал он. – Ты ничего такого не предлагала. Просто… – он ещё раз тяжело вздохнул. – Просто, Элоиза, мы далеко зашли и многого добились, а возобновив войну со Звездным Королевством, рискуем лишиться всего даже в случае победы. Наверное… я боюсь. Но не за себя, а за Республику.
– Я понимаю, – так же тихо сказала она, удерживая его взгляд. – Понимаю, но не могу снять с себя ответственность за решение всех лежащих на мне задач, потому что отказ от их решения можетпривести к войне. Особенно когда манти не позволяют мне положить конец войне прошлой. Поэтому мне нужно точно знать: если я ясно и недвусмысленно дам Декруа и Высокому Хребту понять, что мы настроены серьезно и готовы прервать переговоры – а в данной ситуации это равносильно отказу от перемирия, – поддержите ли меня ты и флот?
Несколько мгновений они – мужчина, сделавший возрождение Республики возможным, и женщина, осуществившая это возрождение, – смотрели друг на друга в напряженном молчании. Потом Томас Тейсман кивнул.
– Разумеется, госпожа президент, – сказал он печальным, но твердым тоном. – Для того у нас и есть Конституция.
Глава 40
– Том, твоя позиция мне понятна, – терпеливо сказала Элоиза. – Более того, в беседе с Джанколой я её поддержала, но это не значит, будто всё им сказанное можно просто оставить без внимания. В ноте я выразилась предельно ясно, разве только не огрела Декруа дубинкой по голове, но она, похоже, все равно не верит в серьезность наших намерений. Боюсь, чтобы до неё хоть что-нибудь дошло, придется пойти на радикальные меры. Прибегнуть к языку, которым дипломаты обычно стараются не пользоваться.
– А разумно ли это?
– Разумно или нет, – резко заявила она, – но если я собираюсь и дальше иметь дело с людьми столь непроходимо глупыми, что они не видят опасности у себя под носом и готовы свалиться в пропасть, а нас, вне зависимости от нашего желания, прихватить с собой, мне, чтобы до них достучаться, потребуется весьма увесистый молоток.
Тейсману с трудом удалось скрыть недовольную гримасу. Растущее раздражение Причарт по отношению к Джанколе и к Звездному Королевству беспокоило его уже не первый месяц. Правда, он признавал, что сам ничуть не лучше, ибо злился на них обоих ещё сильнее, но в конце концов, как отметила сама Элоиза, президент здесь она. Её гнев намного опаснее, чем его.
– Но если мы не собираемся объявлять о НЛАК, – осторожно сказал он, – то о каком молотке ты говоришь?
– Я потребую немедленного ответа на сделанные предложения, причем ответа по существу. Я хочу от них хотя бы минимальных уступок, хоть какого-то движения вперед. А в случае отказа отзову нашу делегацию с этих так называемых мирных переговоров для «консультаций» в Новый Париж. И буду держать их здесь месяцами, если потребуется.
– Это радикальная мера, – заметил Тейсман. – Не скажу, что она не оправдана, или, что, в конечном счёте, это не может оказаться хорошей идеей. Но сейчас, после официального объявления о Болтхоле, это и вправду сильный нажим. Может быть, сильнее, чем мы того хотим.
– Я учитываю такую возможность, – заверила его Причарт. – Не думаю, что ситуация может выйти из-под контроля – во всяком случае, не так быстро. Слишком велика инерция с той стороны. Правда, я могу ошибаться. Вот почему я тебе и позвонила.
Несколько мгновений она смотрела ему в глаза, а потом спросила:
– Что у нас с военным планированием?
– Я боялся, что ты спросишь, – вздохнул он.
– Я бы не спрашивала, если б могла.
– Знаю, знаю. – Тейсман глубоко вздохнул. – Вообще-то, – признался он, – дело движется лучше – если в наших обстоятельствах это слово уместно, – чем я предполагал.
– Вот как?
– Чем глубже мы анализируем ситуацию, тем яснее становится, что «Красный» план наиболее предпочтителен. Меня это не радует, ибо поощряет определенные умонастроения у офицеров группы планирования и, если уж быть совсем откровенным, – он нахмурился, – у меня тоже. Мне больше нравится рассуждать в категориях наступления, заставлять врага реагировать на мои действия, и меня беспокоит, что из-за этого я склоняюсь к наиболее агрессивному решению задачи.
– Том, ни один знакомый с тобой человек не поверит, что ты превратился в кровавого маньяка, – сказала Причарт.
– Пока в это не поверю я сам, – с усмешкой ответил он, и она пожала плечами. – Но, со всеми оговорками, должен признать, что наилучшие шансы нам дает неожиданное, стремительное и мощное наступление. Только оно открывает перед нами возможность вернуть оккупированные системы и нейтрализовать – во всяком случае, на первом этапе – способность противника предпринять ответные действия. Можно надеяться, что это даст нам короткую передышку, во время которой дипломаты сумеют чего-нибудь добиться. А не сумеют, так мы, по крайней мере, будем находиться в самом выгодном из возможных положений, если нас принудят сражаться до конца.
– Насколько мы готовы к осуществлению такого сценария – если придется?
Несколько секунд Тейсман смотрел на нее молча.
– Смотря как считать, – произнес он наконец. – Чисто технически – операцию можно начать завтра. И если наши предположения верны и манти не предприняли ничего радикального, чтобы изменить оперативную ситуацию до того, как мы ударим, я бы расценил наши шансы на успех в семьдесят-восемьдесят процентов.
– Так много? – удивилась Причарт.
Тейсман нахмурился.
– Позволю себе заметить, что на деле мои слова означают следующее: даже если все наши предположения верны, все равно остается вероятность в двадцать-тридцать процентов, что нам надерут задницу.
– Не похоже на уверенность убежденного милитариста, – заметила, усмехнувшись, президент.
– Если тебе нужен убежденный милитарист, ты давно должна была отправить меня в отставку. По моему глубокому убеждению, искренне стремиться к войне, особенно с учетом того, что всего пять стандартных лет назад мы чудом спаслись от полного разгрома, может только псих. Проблема в том, Элоиза, что, если я хочу получить реалистичный план успешного ведения боевых действий против манти и их союзников, я вынужден поощрять в мышлении моих стратегов агрессивные тенденции. Однако, увы, даже если мы победим, наши проблемы не закончатся, если только мы не собираемся целиком завоевать Звездное Королевство. Даже если на начальном этапе мы зададим им хорошую трепку – насколько я понимаю, нам сейчас это по плечу, – завоевание будет кровавым, дорогим и очень, очень неприглядным… хотя любая оккупация по старой модели Законодателей была бы намного хуже. К тому же в долгосрочном плане она абсолютно бесперспективна. Вот почему я категорически против военного решения проблемы, если ему найдется хоть сколько-нибудь приемлемая альтернатива.
– Я понимаю, Том, – тихо сказала Причарт; его искренность явно произвела на неё впечатление. – Твоя позиция по данному вопросу является одной из многих причин, по которым я не хочу видеть на посту военного министра никого другого.
– Моя задача заключается в том, чтобы давать тебе советы, как избежать войны, и вместе с тем планировать, как её вести, на тот случай, если чертова драка всё же начнется, – ответил он, – А пока я придумываю аргументы против военного решения, ты не забывай, как оно отольется на наших взаимоотношениях с другими звездными нациями.
– Не забываю, – заверила его Причарт. – Мы уже по большей части оправились от ущерба, который нанесли нашему общественному имиджу в Солнечной Лиге показания Парнелла, а наши внутренние реформы вызывали там положительные отклики в средствах массовой информации, и я уже обменялась с президентом Лиги несколькими дружественными нотами. К тому же мы постоянно укрепляем контакты с нашими ближайшими соседями, которые не хуже нашего понимают, какая сторона тормозит переговоры со Звездным Королевством. То, что мы постоянно выражаем готовность продолжать переговоры – в особенности когда стало известно, что мы располагаем и другими средствами достижения своих целей, – здорово работает в нашу пользу. У меня нет желания все это спустить в унитаз. Но мы должны сдвинуть переговоры с мертвой точки, и не только потому, что в противном случае Джанкола перехватит у нас инициативу. Мы имеем моральные обязательства перед людьми, которые желают вернуть гражданство Республики. Более того, наш долг распространяется и на тех, кто этого не желает: мы обязаны покончить с неопределенностью и четко зафиксировать их правовой статус.
– Я понимаю, Элоиза, – вздохнул Тейсман, – Но по-настоящему мы можем рассчитывать на успех только при осуществлении «Красного» плана, предусматривающего тотальное наступление. Тотальное!Мы должны нанести по Звезде Тревора удар такой силы, чтобы разом покончить со всем флотом Кьюзак. Это лишит их половины всех находящихся в строю новых супердредноутов и более трети НЛАК. Одновременно с этим мы нанесём последовательные удары по каждой из оккупированных систем силами достаточными, чтобы сокрушить любые локальные пикеты. В это же время мы нанесём прямые удары по самым важным базам периметра. В частности, на Грендельсбейне манти очень беспечно относятся к обеспечению безопасности. Их можно разгромить гораздо меньшими силами, чем я предполагал до того, как мы начали изучать «Красный» план. Вдобавок у нас определённо есть возможность вывести из игры оперативное соединение на Сайдморе. В результате, если этот план увенчается успехом, в распоряжении манти останется лишь Флот Метрополии и они не смогут провести ни одной серьезной ответной операции, не оголив столичную систему. Это – во всяком случае в теории – не оставит им иного выбора, кроме как принять наши условия мира. Необходимыми для этого кораблями и вооружением мы располагаем… но операция всё равно остается крайне рискованной. Чтобы свести риск к минимуму, удар следует нанести прежде, чем они осознают угрозу и произведут передислокацию.
– Какую передислокацию? – спросила Причарт.
– Естественным шагом с их стороны было бы снятие пикетов с оккупированных систем и сосредоточение сил у Звезды Тревора. Эта система по важности уступает лишь самой системе Мантикоры. Далее по значению следует Грейсон. Честно говоря, в данный момент Грейсонский Флот пугает меня не меньше, чем Королевский. Правда, есть данные, что Высокий Хребет сумел настроить грейсонцев против себя, но не думаю, чтобы дело зашло слишком далеко и Грейсон отказался прийти Мантикоре на помощь. Некоторые из моих аналитиков на это надеются, но они ошибаются. К сожалению, это еще один довод в пользу нанесения стремительного, сокрушительного и как можно более внезапного удара. При имеющейся напряженности между Грейсоном и Звездным Королевством Мэйхью почти наверняка будет упрямиться, по крайней мере сначала. К тому же ему придется заботиться о безопасности собственной системы, да и Яначек с Чакрабарти едва ли утруждали себя разработкой оперативных планов, предусматривающих достаточно быструю передислокацию Грейсонского флота, чтобы это воспрепятствовало проведению наших операций. Если,конечно, мы сможем провернуть эти операции в планируемые сроки.
– А это возможно?
– Очевидно да, иначе бы я вообще не стал об этом говорить. Кроме того, я сделал поправки на неизбежные помехи, которые нас замедлят, и в то же время старался не допустить, чтобы эти поправки парализовали процесс планирования. Но, как я уже сказал, наш план целиком строится на том, что первый удар нанесем мы. И это беспокоит меня больше всего.
Причарт подняла бровь в ожидании объяснений, а Тейсман, подыскивая нужные слова, потер шрам на щеке.
– Мы в состоянии обеспечить себе преимущество неожиданности, – сказал он наконец. – Для этого требуется одно: напасть на манти, пока мы с ними находимся в стадии переговоров. Проблема, однако, состоит в том, что впоследствии мы можем выиграть все сражения, но проиграть саму войну из-за долгосрочных дипломатических и военных последствий. В тот самый миг, когда наши корабли откроют огонь без предупреждения, вся Галактика сочтет, что мы решили вернуться к политике экспансии, проводимой прежней Народной Республикой. И речь идет не только о звездных державах. Точно к такому же выводу придут и многие наши граждане, которых мы убеждаем поверить в возрожденную Республику. Боюсь, как бы плата за нанесенное Звездному Королевству военное поражение не оказалась слишком высокой.
– Да, такое возможно, – согласилась Причарт. Несколько мгновений она отрешенно смотрела в никуда, а потом снова сосредоточила взгляд на собеседнике.
– Том, что именно ты пытаешься мне сказать? Вряд ли ты говорил всё это лишь для того, чтобы ещё раз себя послушать.
– Мне кажется, прежде всего мы должны сделать всё, что в человеческих силах, чтобы решить наши проблемы, обойдясь без войны. Но если её не избежать, нам придется использовать «Красный» сценарий, и он ничем не должен напоминать план «ДюКен». Наши дипломаты должны объяснить всей Галактике, что мы пошли на все мыслимые и немыслимые уступки, пытаясь достичь мирного разрешения проблемы. Чтобы «Красный» план сработал, нам придется передислоцировать флот и подготовиться к внезапному наступлению. Но мы не можем начать наступление, пока со стороны Звездного Королевства не прозвучит хотя бы один выстрел или, по крайней мере, оно не прервет переговоры. Не можем, Элоиза. Я не стануэтого делать. Только не после того, как мы пролили столько крови, доказывая, что мы больше не Народная Республика.
– А разве я когда-нибудь предлагала тебе сделатьчто-то подобное? – сердито спросила она.
– Я… – начал было Тейсман, но закрыл рот, вздохнул и покачал головой. – Прошу прощения, – тихо сказал он. – Ты ничего такого не предлагала. Просто… – он ещё раз тяжело вздохнул. – Просто, Элоиза, мы далеко зашли и многого добились, а возобновив войну со Звездным Королевством, рискуем лишиться всего даже в случае победы. Наверное… я боюсь. Но не за себя, а за Республику.
– Я понимаю, – так же тихо сказала она, удерживая его взгляд. – Понимаю, но не могу снять с себя ответственность за решение всех лежащих на мне задач, потому что отказ от их решения можетпривести к войне. Особенно когда манти не позволяют мне положить конец войне прошлой. Поэтому мне нужно точно знать: если я ясно и недвусмысленно дам Декруа и Высокому Хребту понять, что мы настроены серьезно и готовы прервать переговоры – а в данной ситуации это равносильно отказу от перемирия, – поддержите ли меня ты и флот?
Несколько мгновений они – мужчина, сделавший возрождение Республики возможным, и женщина, осуществившая это возрождение, – смотрели друг на друга в напряженном молчании. Потом Томас Тейсман кивнул.
– Разумеется, госпожа президент, – сказал он печальным, но твердым тоном. – Для того у нас и есть Конституция.
Глава 40
Шэннон Форейкер опять стояла в причальной галерее «Властелина космоса», глядя, как катер Лестера Турвиля ложится на причальные опоры.
Томаса Тейсмана или Хавьера Жискара сегодня она не ждала. Тейсман находился на Новом Париже, а Жискар стоял рядом с ней, позади капитана Роймана и коммандера Ламперта. Взглянув искоса на человека, ставшего вторым по рангу флаг-офицером Республики, Шэннон ощутила укол сожаления – от вновь нахлынувшего осознания того, что на этой палубе она уже посторонняя. Катер завершил швартовку, замигал зеленый огонек, и из переходного туннеля появился Лестер Турвиль. Засвистели боцманские дудки, почетный караул вытянулся по стойке «смирно», и опустившийся в зону нормальной гравитации адмирал по форме обратился к лейтенанту, командовавшему почетным караулом.
– Разрешите взойти на борт.
– Разрешение дано, сэр, – ответил лейтенант и посторонился, пропуская вперед Роймана для традиционного рукопожатия.
Жискар тоже шагнул вперед, а вот Форейкер осталась на месте, ибо Ройман был уже не еёфлаг-капитаном.
– Добро пожаловать, Лестер, – тепло приветствовал Турвиля Жискар.
Назначенный, но еще не вступивший в должность командующий Вторым флотом улыбнулся ему в ответ.
– Спасибо, Хавьер, – сказал он, пожимая руку Жискару, и, взглянув на Форейкер, улыбнулся. – Привет, Шэннон.
– Сэр, – поздоровалась она так официально, что даже сама испугалась.
Её вины тут не было, как и вины Жискара. Никто не виноват, но, глядя на этих двоих, Шэннон чувствовала себя посторонней. Именно это чувство она испытала, узнав от Тейсмана, что «Властелин космоса» станет флагманом Жискара – не её.
Краткость ответа вызвала у Турвиля легкое удивление, но спустя мгновение недоумевающее выражение сменилось искоркой сочувствия. Конечно, он всё понял, подумала Форейкер. В конце концов, она долго служила под началом Турвиля, и он знал её слишком хорошо, чтобы не догадаться, какие чувства одолевают её в этот момент.
Встряхнувшись и мысленно укорив себя за несдержанность, Шэннон всё-таки улыбнулась. Улыбка вышла хоть и кривоватой, но искренней, и он принял её как извинение за суровую сдержанность.
– Ну что ж, – сказал Жискар подчеркнуто сердечным тоном, показавшим, что он тоже уловил эмоциональный подтекст происходящего, – нам есть о чем поговорить. Поэтому не будем тянуть время.
Он сделал приглашающий жест в сторону корабельного лифта, и все подчиненные последовали за ним.
– Таков, в общих чертах, план нашего развертывания на настоящий момент, – объявил капитан Гоцци добрых два с половиной часа спустя, завершая свое выступление. – С вашего позволения, адмирал, – он обернулся к Жискару, – мне бы хотелось, чтобы сейчас присутствующие задали мне вопросы общего характера, а после ответов на них можно будет перейти к конкретным деталям.
– Разумеется, Мариус, – ответил Жискар своему начальнику штаба и обратился к двум другим адмиралам, находившимся в конференц-зале «Властелина космоса». – Лестер? Шэннон?
– Судя по тому, что я услышал, – заметил Турвиль, глядя сквозь облачко ароматного сигарного дыма на висящую в воздухе голографическую схему системы Тревора, – речь идет уже не о гипотетическом развертывании.
Это не было вопросом, но Гоцци все равно кивнул.
– Так точно, сэр. Сегодня утром из Октагона поступил приказ о начале подготовительных перемещений.
– Похоже, становится всё горячее, – невесело заметила капитан Дилэни, и Турвиль, в знак согласия с начальником своего штаба, кивнул.
– Я думаю то же самое, – хмуро сказал он.
– Понимаю, никого из нас эта ситуация, мягко говоря, не радует, – произнес Турвиль, – но ты, Лестер, по крайней мере получишь то, что тебе больше всего по душе: отдельное, независимое командование.
– Отдельное! – фыркнул Турвиль. – Вот уж точно – отдельное от всех других. А кто, черт возьми, до всего этого додумался?
– Точно не знаю, – усмехнулся Жискар, – но, судя по стилю, здесь не обошлось без Линды Тренис.
– Оно и видно. Линда всегда была чересчур умной.
– Думаешь, не сработает? – спросил Жискар.
Турвиль в ответ выдохнул облако дыма и пожал плечами.
– Я думаю, сработает так, как и ожидается, – сказал адмирал. – А беспокоит меня вот что: отправка Второго флота в Силезию свидетельствует о том, что кое-кто всерьез подумывает снова открыть банку с червями, которую никому из нас открывать неохота.
– Мне тоже так показалось, – вставила Форейкер. – Потому-то этот план развертывания и внушает мне беспокойство.
Уже произнося эту фразу, Форейкер подумала, как опасно было бы для любого флаг-офицера вслух усомниться в приказах высшего руководства во времена Комитета общественного спасения. Но теперь она служила не Комитету, и в этом-то и было всё дело.
– Не думаю, что кто-то на Новом Париже беспечно относится к перспективе возобновления войны, – сказал Жискар. – Уж точно не министр Тейсман. Это, надеюсь, все понимают. – Дождавшись, пока Турвиль и Форейкер кивнут, он пожал плечами. – Так или иначе, его – да и наша – работа состоит в том, чтобы, надеясь на лучшее, быть готовыми к самому худшему. Есть какие-нибудь конкретные возражения, Лестер?
– Никаких, кроме тех, которые, по моему разумению, появились бы у любого из нас, когда впереди – перспектива помериться силами с кем-нибудь вроде Харрингтон в чертовой дали от наших баз и возможной поддержки. Что мне по душе, так это необходимость дожидаться четкого приказа из дома. Хотя бы не придется опасаться того, что я развяжу войну только потому, что никто вовремя мне не доставил отменяющегоприказа!
– Шэннон?
– А вот у меня есть несколько соображений, – уныло протянула Форейкер.
– Вот как? – Жискар устремил на нее задумчивый взгляд. – И каких?
– Я не могу отделаться от ощущения, что мы столкнулись с потенциальным риском стратегического просчета. Конечно, не могу не признать, что «Красный» план… ну, за неимением лучшего слова скажем так, элегантен. Для успеха он требует высочайшей степени координации действий, что меня не совсем радует, но он избегает ошибки, совершенной Законодателями, когда они начали операцию отдельными флотами, которые находились слишком далеко друг от друга, без связи и координации. В нашем плане это не так – разумеется, за исключением Второго флота.
Жискар кивнул. По окончании конференции ему и только что сформированному Первому флоту предстояло покинуть систему Хевен и передислоцироваться к звезде SXR-136-23. По причине своей полной никчемности этот лишенный планет красный гигант не имел имени и оставался в звездных каталогах лишь под кодовым номером, однако он вполне мог послужить не привлекающей постороннего внимания стоянкой для военных кораблей. Тем более что находился он менее чем в сорока световых годах от Звезды Тревора.
Транспорты материально-технического обеспечения Первого флота уже прибыли на место и вращались вокруг тусклого светила с грузом припасов и запчастей, достаточным для поддержания автономного существования флота на срок до шести месяцев. В случае долгой задержки суда снабжения могли по очереди отправляться за пополнением запасов. А если будет подан сигнал, все оперативные группы (за исключением Второго флота) в соответствии с детально скоординированным планом известном как «Красный-Альфа» стартуют от SXR-136 с четко выверенными интервалами, чтобы каждая из них вышла на цель в одно и то же время. Но отправлялись все они из одного места исполняя один и тот же приказ. Это должно было исключить стратегические просчеты подобные тому, из-за которого некогда адмирал Юрий Роулинз оказался в системе Ханкока слишком рано. И, конечно, планирование облегчал тот факт, что все цели, за исключением Грендельсбейна, отстояли от Звезды Тревора не более чем на сто двадцать световых лет.
– К сожалению, – продолжила Форейкер, – предусмотренная планом координация действий никак не меняет главного – атаковать нам придется множество целей одновременно, а значит, и силы наши будут распылены в большей степени, чем мне бы хотелось.
– Справедливое замечание, – кивнул Жискар. – Однако, боюсь, с определенным риском нам придется смириться. Тем более, что наши силы будут распылены всё же в меньшей степени, чем силы манти.
Теперь настала очередь согласиться Форейкер.
– Кроме того, – почтительно добавил капитан Гоцци, – план предусматривает нанесение нами ударов по избранным целям последовательно, мэм. Мы сосредоточим для каждой атаки максимальные силы и прежде всего ударим по их ключевым позициям, чтобы в первую очередь вывести из игры их силы быстрого реагирования.
– Знаю, – нахмурилась Форейкер, – знаю и понимаю, что, исходя из наших ресурсов и поставленных задач, такую стратегию следует признать оптимальной. Наверное, я беспокоюсь отчасти из-за того, что успех плана во многом зависит от того, что мы наработали в Болтхоле.
Она скривилась и взглянула на своего начальника штаба.
– И Пятерка, и я – все мы старались относиться к результатам собственной работы как можно более критично, но, к сожалению, испытаний в реальных боевых условиях до сих пор не было. Судя по тестам на симуляторах, все великолепно… если только точны разведданные по технике манти, на основании которых эти симуляции создавались, а мы и в этом не уверены. Но даже если все цифры точны, нам предстоит бросить в бой множество кораблей, экипированных недостаточно опытными людьми, которые пойдут в бой с новой техникой и новой доктриной, причем ни первая, ни вторая, по сути, совершенно не обкатаны. Думаю, все мы достаточно часто наблюдали в действии законы Мерфи, а потому представляем, сколько всего может пойти наперекосяк в любой момент – независимо от того, насколько успешно мы справились со своей задачей в Болтхоле. В таких обстоятельствах я бы хотела, чтобы в критически важных точках мы получили большее превосходство в силах, чем то, что мы можем получить с учетом астрографической рассредоточенности оперативной зоны.
– Я понимаю вашу озабоченность, – ответил Жискар, – хотя и подозреваю, что она по крайней мере отчасти обусловлена вашим обостренным чувством ответственности. Я считаю, что вы, возможно, недооцениваете качество проделанной вами и вашими людьми работы. О, я ни минуты не сомневаюсь, что по ходу дела выявятся недочеты доктрины, а оценка возможностей манти окажется недостаточно пессимистичной. Но мы с Лестером, используя новую технику и новую стратегию, выиграли на тренажерах добрый десяток сражений и можем сказать, что благодаря Болтхолу наш боевой потенциал возрос как минимум десятикратно.
Он покачал головой.
– Подобного рывка наша техника не совершала с самого начала войны, так что, застав их врасплох, мы имеем все шансы устроить им славную трепку.
– Надеюсь, сэр, так оно и есть, но мне по-прежнему кажется, что основное внимание должно быть уделено Звезде Тревора. Это самый укрепленный их объект… и они любезно стянули туда чуть ли не все свои современные корабли, во всяком случае кроме входящих в состав Флота Метрополии. Если мы покончим с флотом Кьюзак, мы сможем наносить удары по другим целям почти беспрепятственно – у них просто нечем будет нас остановить.
– Но если мы сосредоточимся на Звезде Тревора, – возразил Турвиль, – и манти успеют разослать курьеры – а это они
Томаса Тейсмана или Хавьера Жискара сегодня она не ждала. Тейсман находился на Новом Париже, а Жискар стоял рядом с ней, позади капитана Роймана и коммандера Ламперта. Взглянув искоса на человека, ставшего вторым по рангу флаг-офицером Республики, Шэннон ощутила укол сожаления – от вновь нахлынувшего осознания того, что на этой палубе она уже посторонняя. Катер завершил швартовку, замигал зеленый огонек, и из переходного туннеля появился Лестер Турвиль. Засвистели боцманские дудки, почетный караул вытянулся по стойке «смирно», и опустившийся в зону нормальной гравитации адмирал по форме обратился к лейтенанту, командовавшему почетным караулом.
– Разрешите взойти на борт.
– Разрешение дано, сэр, – ответил лейтенант и посторонился, пропуская вперед Роймана для традиционного рукопожатия.
Жискар тоже шагнул вперед, а вот Форейкер осталась на месте, ибо Ройман был уже не еёфлаг-капитаном.
– Добро пожаловать, Лестер, – тепло приветствовал Турвиля Жискар.
Назначенный, но еще не вступивший в должность командующий Вторым флотом улыбнулся ему в ответ.
– Спасибо, Хавьер, – сказал он, пожимая руку Жискару, и, взглянув на Форейкер, улыбнулся. – Привет, Шэннон.
– Сэр, – поздоровалась она так официально, что даже сама испугалась.
Её вины тут не было, как и вины Жискара. Никто не виноват, но, глядя на этих двоих, Шэннон чувствовала себя посторонней. Именно это чувство она испытала, узнав от Тейсмана, что «Властелин космоса» станет флагманом Жискара – не её.
Краткость ответа вызвала у Турвиля легкое удивление, но спустя мгновение недоумевающее выражение сменилось искоркой сочувствия. Конечно, он всё понял, подумала Форейкер. В конце концов, она долго служила под началом Турвиля, и он знал её слишком хорошо, чтобы не догадаться, какие чувства одолевают её в этот момент.
Встряхнувшись и мысленно укорив себя за несдержанность, Шэннон всё-таки улыбнулась. Улыбка вышла хоть и кривоватой, но искренней, и он принял её как извинение за суровую сдержанность.
– Ну что ж, – сказал Жискар подчеркнуто сердечным тоном, показавшим, что он тоже уловил эмоциональный подтекст происходящего, – нам есть о чем поговорить. Поэтому не будем тянуть время.
Он сделал приглашающий жест в сторону корабельного лифта, и все подчиненные последовали за ним.
* * *
– Таков, в общих чертах, план нашего развертывания на настоящий момент, – объявил капитан Гоцци добрых два с половиной часа спустя, завершая свое выступление. – С вашего позволения, адмирал, – он обернулся к Жискару, – мне бы хотелось, чтобы сейчас присутствующие задали мне вопросы общего характера, а после ответов на них можно будет перейти к конкретным деталям.
– Разумеется, Мариус, – ответил Жискар своему начальнику штаба и обратился к двум другим адмиралам, находившимся в конференц-зале «Властелина космоса». – Лестер? Шэннон?
– Судя по тому, что я услышал, – заметил Турвиль, глядя сквозь облачко ароматного сигарного дыма на висящую в воздухе голографическую схему системы Тревора, – речь идет уже не о гипотетическом развертывании.
Это не было вопросом, но Гоцци все равно кивнул.
– Так точно, сэр. Сегодня утром из Октагона поступил приказ о начале подготовительных перемещений.
– Похоже, становится всё горячее, – невесело заметила капитан Дилэни, и Турвиль, в знак согласия с начальником своего штаба, кивнул.
– Я думаю то же самое, – хмуро сказал он.
– Понимаю, никого из нас эта ситуация, мягко говоря, не радует, – произнес Турвиль, – но ты, Лестер, по крайней мере получишь то, что тебе больше всего по душе: отдельное, независимое командование.
– Отдельное! – фыркнул Турвиль. – Вот уж точно – отдельное от всех других. А кто, черт возьми, до всего этого додумался?
– Точно не знаю, – усмехнулся Жискар, – но, судя по стилю, здесь не обошлось без Линды Тренис.
– Оно и видно. Линда всегда была чересчур умной.
– Думаешь, не сработает? – спросил Жискар.
Турвиль в ответ выдохнул облако дыма и пожал плечами.
– Я думаю, сработает так, как и ожидается, – сказал адмирал. – А беспокоит меня вот что: отправка Второго флота в Силезию свидетельствует о том, что кое-кто всерьез подумывает снова открыть банку с червями, которую никому из нас открывать неохота.
– Мне тоже так показалось, – вставила Форейкер. – Потому-то этот план развертывания и внушает мне беспокойство.
Уже произнося эту фразу, Форейкер подумала, как опасно было бы для любого флаг-офицера вслух усомниться в приказах высшего руководства во времена Комитета общественного спасения. Но теперь она служила не Комитету, и в этом-то и было всё дело.
– Не думаю, что кто-то на Новом Париже беспечно относится к перспективе возобновления войны, – сказал Жискар. – Уж точно не министр Тейсман. Это, надеюсь, все понимают. – Дождавшись, пока Турвиль и Форейкер кивнут, он пожал плечами. – Так или иначе, его – да и наша – работа состоит в том, чтобы, надеясь на лучшее, быть готовыми к самому худшему. Есть какие-нибудь конкретные возражения, Лестер?
– Никаких, кроме тех, которые, по моему разумению, появились бы у любого из нас, когда впереди – перспектива помериться силами с кем-нибудь вроде Харрингтон в чертовой дали от наших баз и возможной поддержки. Что мне по душе, так это необходимость дожидаться четкого приказа из дома. Хотя бы не придется опасаться того, что я развяжу войну только потому, что никто вовремя мне не доставил отменяющегоприказа!
– Шэннон?
– А вот у меня есть несколько соображений, – уныло протянула Форейкер.
– Вот как? – Жискар устремил на нее задумчивый взгляд. – И каких?
– Я не могу отделаться от ощущения, что мы столкнулись с потенциальным риском стратегического просчета. Конечно, не могу не признать, что «Красный» план… ну, за неимением лучшего слова скажем так, элегантен. Для успеха он требует высочайшей степени координации действий, что меня не совсем радует, но он избегает ошибки, совершенной Законодателями, когда они начали операцию отдельными флотами, которые находились слишком далеко друг от друга, без связи и координации. В нашем плане это не так – разумеется, за исключением Второго флота.
Жискар кивнул. По окончании конференции ему и только что сформированному Первому флоту предстояло покинуть систему Хевен и передислоцироваться к звезде SXR-136-23. По причине своей полной никчемности этот лишенный планет красный гигант не имел имени и оставался в звездных каталогах лишь под кодовым номером, однако он вполне мог послужить не привлекающей постороннего внимания стоянкой для военных кораблей. Тем более что находился он менее чем в сорока световых годах от Звезды Тревора.
Транспорты материально-технического обеспечения Первого флота уже прибыли на место и вращались вокруг тусклого светила с грузом припасов и запчастей, достаточным для поддержания автономного существования флота на срок до шести месяцев. В случае долгой задержки суда снабжения могли по очереди отправляться за пополнением запасов. А если будет подан сигнал, все оперативные группы (за исключением Второго флота) в соответствии с детально скоординированным планом известном как «Красный-Альфа» стартуют от SXR-136 с четко выверенными интервалами, чтобы каждая из них вышла на цель в одно и то же время. Но отправлялись все они из одного места исполняя один и тот же приказ. Это должно было исключить стратегические просчеты подобные тому, из-за которого некогда адмирал Юрий Роулинз оказался в системе Ханкока слишком рано. И, конечно, планирование облегчал тот факт, что все цели, за исключением Грендельсбейна, отстояли от Звезды Тревора не более чем на сто двадцать световых лет.
– К сожалению, – продолжила Форейкер, – предусмотренная планом координация действий никак не меняет главного – атаковать нам придется множество целей одновременно, а значит, и силы наши будут распылены в большей степени, чем мне бы хотелось.
– Справедливое замечание, – кивнул Жискар. – Однако, боюсь, с определенным риском нам придется смириться. Тем более, что наши силы будут распылены всё же в меньшей степени, чем силы манти.
Теперь настала очередь согласиться Форейкер.
– Кроме того, – почтительно добавил капитан Гоцци, – план предусматривает нанесение нами ударов по избранным целям последовательно, мэм. Мы сосредоточим для каждой атаки максимальные силы и прежде всего ударим по их ключевым позициям, чтобы в первую очередь вывести из игры их силы быстрого реагирования.
– Знаю, – нахмурилась Форейкер, – знаю и понимаю, что, исходя из наших ресурсов и поставленных задач, такую стратегию следует признать оптимальной. Наверное, я беспокоюсь отчасти из-за того, что успех плана во многом зависит от того, что мы наработали в Болтхоле.
Она скривилась и взглянула на своего начальника штаба.
– И Пятерка, и я – все мы старались относиться к результатам собственной работы как можно более критично, но, к сожалению, испытаний в реальных боевых условиях до сих пор не было. Судя по тестам на симуляторах, все великолепно… если только точны разведданные по технике манти, на основании которых эти симуляции создавались, а мы и в этом не уверены. Но даже если все цифры точны, нам предстоит бросить в бой множество кораблей, экипированных недостаточно опытными людьми, которые пойдут в бой с новой техникой и новой доктриной, причем ни первая, ни вторая, по сути, совершенно не обкатаны. Думаю, все мы достаточно часто наблюдали в действии законы Мерфи, а потому представляем, сколько всего может пойти наперекосяк в любой момент – независимо от того, насколько успешно мы справились со своей задачей в Болтхоле. В таких обстоятельствах я бы хотела, чтобы в критически важных точках мы получили большее превосходство в силах, чем то, что мы можем получить с учетом астрографической рассредоточенности оперативной зоны.
– Я понимаю вашу озабоченность, – ответил Жискар, – хотя и подозреваю, что она по крайней мере отчасти обусловлена вашим обостренным чувством ответственности. Я считаю, что вы, возможно, недооцениваете качество проделанной вами и вашими людьми работы. О, я ни минуты не сомневаюсь, что по ходу дела выявятся недочеты доктрины, а оценка возможностей манти окажется недостаточно пессимистичной. Но мы с Лестером, используя новую технику и новую стратегию, выиграли на тренажерах добрый десяток сражений и можем сказать, что благодаря Болтхолу наш боевой потенциал возрос как минимум десятикратно.
Он покачал головой.
– Подобного рывка наша техника не совершала с самого начала войны, так что, застав их врасплох, мы имеем все шансы устроить им славную трепку.
– Надеюсь, сэр, так оно и есть, но мне по-прежнему кажется, что основное внимание должно быть уделено Звезде Тревора. Это самый укрепленный их объект… и они любезно стянули туда чуть ли не все свои современные корабли, во всяком случае кроме входящих в состав Флота Метрополии. Если мы покончим с флотом Кьюзак, мы сможем наносить удары по другим целям почти беспрепятственно – у них просто нечем будет нас остановить.
– Но если мы сосредоточимся на Звезде Тревора, – возразил Турвиль, – и манти успеют разослать курьеры – а это они