Страница:
Затем, запахнув халат на животе, он уселся в кресло и стал с сонным видом следить за друидами, колдовавшими над алтарем…
Они шли по коридору, вдоль которого выстроились в линию небольшие магазины.
— Слушайте, — сказал Джо. — Кто вы: жрица друидов, которой ничего не стоит лишить жизни человека из простонародья? или просто милое взрослое дитя?
Ильфейн вскинула голову, пытаясь обрести вид значительный и ответственный.
— Я очень важная персона, и придет день, когда меня назначат Просителем за все графство Кельминстре. Это, правда, маленькое графство, но путь трех миллионов душ к Дереву будет в моих руках.
Джо пытался подавить улыбку.
— А что, без вас им не дойти?
Она рассмеялась и сказала, вновь превращаясь в таинственную девушку:
— О, вероятно! Но я буду следить, чтобы они соблюдали приличия в дороге.
— Беда в том, что скоро вы и сами начнете верить в эту ерунду.
Она помолчала. Потом ехидно поинтересовалась:
— Что это вы все время озираетесь? Неужели этот коридор так интересен?
— Я жду этого дьявола Манаоло, — объяснил Джо. — Для него вполне естественно будет выскочить откуда-нибудь из тени и прирезать меня.
Ильфейн покачала головой:
— Манаоло отправился на третий ярус. С начала путешествия он каждую ночь пытался сделать меня своей любовницей, но я отказала ему. Сегодня он пригрозил, что будет развратничать на третьем ярусе, пока я не уступлю. Я сказала, что пусть сделает одолжение, может быть, тогда он будет поменьше демонстрировать передо мной свое мужское начало. Он ушел от меня в ярости.
— Мне кажется, Манаоло всегда пребывает в состоянии оскорбленного достоинства.
— Он очень вспыльчив. А сейчас давайте пройдем сюда…
Джо схватил ее за руку, резко развернул и, глядя в испуганные глаза, заявил:
— Вот что, юная леди, не сочтите, что я демонстрирую перед вами мужское начало, но я не намерен идти туда или сюда по вашей указке и таскать за вами баулы, как шофер…
Он тут же понял, что слово подобрано неверно.
— Шофер? Ха! Тогда…
— Если вас не устраивает моя компания, то мне самое время уйти.
Через секунду она спросила:
— У вас есть другое имя, кроме Смит?
— Зовите меня Джо.
— Джо, вы замечательный мужчина. И очень странный. Вы меня совсем запутали, Джо.
— Если хотите и дальше идти со мной — будь я шофером, механиком, инженером, плантатором мха, барменом, инструктором по теннису, портовым грузчиком и бог знает кем еще, — давайте войдем в Девятнадцать Садов и посмотрим, продают ли там земное пиво…
Девятнадцать Садов занимали участок в ближайшем массиве — девятнадцать клиновидных секций, примыкавших к центральной платформе, служащей рестораном.
Они нашли свободный столик. К удивлению Джо, перед ними без разговоров поставили пиво в холодных запотевших квартовых кубках.
— Как пожелает Ваша Боготворимость, — коротко сказала Ильфейн.
Джо смущенно улыбнулся.
— Ни к чему заходить так далеко. Это, наверное, особенность друидов — впадать в крайности. Что вам заказать?
— Ничего, — она развернулась в кресле, оглядывая сад.
И в этот момент Джо понял, что волей или неволей, к добру или к несчастью, а он все-таки безумно влюблен. Поняв это, он вздохнул. Маргарет осталась слишком далеко, в тысяче световых лет отсюда.
Он бросил взгляд в коридор, ведущий вдоль всех Девятнадцати Садов.
Здесь была представлена флора девятнадцати планет, сохранившая характерные цвета: черный, серый и белый — Келса; оранжевый, желтый и зеленоватый — Заркуса; пастельные зеленые, голубые и желтые тона цветов, растущих на тихой маленькой планете Джонафан, и сотни иных растений: всевозможные зеленые, багряные, красные, небесно-голубые…
Джо замер, наполовину привстав.
— Что случилось? — спросила Ильфейн.
— Этот сад… Или это земные растения, или я — бесхвостая мартышка.
Он вскочил, подбежал к ограждению. Она двинулась вслед за ним.
— Герань, жимолость, петуньи, цинии, розы, итальянский кипарис, тополь, плакучие ивы. И лужайка… и гибискус… — Он посмотрел на табличку:
— «Планета Ген. Местонахождение неизвестно».
Они вернулись к столику.
— Вы похожи на больного ностальгией, — капризно заметила Ильфейн.
Джо улыбнулся:
— Я и в самом деле очень болен ностальгией. Расскажите мне что-нибудь о Балленкарче.
Она попробовала пиво, поморщилась и удивленно посмотрела на него.
— Пиво поначалу никому не нравится, — сказал Джо.
— Я не очень-то много знаю о Балленкарче. Еще несколько лет назад он был абсолютно первобытным. Корабли на планету не садились, потому что аборигены занимались людоедством. Но потом нынешний Принц объединил малые племена в единую нацию. Это произошло за одну ночь. Было много крови и жертв. Но с тех пор никого не убивают и корабли могут приземляться в относительной безопасности. Принц взял курс на индустриализацию. Он вывез большое количество машин из Билленда, Менгера, Грабе. Мало-помалу, убивая одних вождей, убеждая других, он подчинил себе весь континент. Как вы могли догадаться, на Балленкарче сейчас отсутствует религия, и мы, друиды, рассчитываем установить контакт с новой промышленной властью на основе взаимного доверия. И нам не придется в дальнейшем зависеть от Менгера.
Менгам, естественно, эта идея не по душе, и они…
Ее глаза вдруг округлились. Она рванулась вперед, схватив его за руку:
— Манаоло! О, Джо, он вас не видел!
Оболочка страха, окутавшая его, вдруг исчезла. Нельзя праздновать труса, когда предмет любви боится за тебя.
Джо откинулся в кресле, глядя на Манаоло. Друид, похожий на героя страны демонов, широкими шагами шел по террасе. На его руке висела женщина с кожей бежевого цвета, в оранжевых панталонах, особо бросавшихся в глаза благодаря голубому платью и такой же накидке. В другой руке Манаоло держал сверток. Черные глаза стрельнули в сторону Ильфейн и Джо, друид равнодушно переменил курс и прогулочным шагом направился к ним, на ходу вынимая из-за пояса стилет.
— Ну вот, — пробормотал Джо, поднимаясь. — Наконец-то!..
Публика, сидевшая в ресторане, бросилась врассыпную. Манаоло остановился в ярде от Джо, и на его лице промелькнула тень улыбки. Он положил сверток на стол, затем легко шагнул вперед и ударил.
Он сделал этот жест очень наивно, словно ожидал, что Джо будет стоять и ждать, пока его зарежут. Джо ждать не стал. Он выплеснул пиво в лицо друиду, ударил кулаком по вооруженной руке, и стилет звякнул об пол.
— А теперь, — рявкнул Джо, — я собираюсь вышибить из тебя дух…
Что и сделал.
Манаоло лежал на полу. Джо, тяжело дыша, сидел на нем верхом.
Пластырь, украшавший его нос, был сорван, кровь струилась по лицу и капала на грудь. Рука Манаоло нащупала валявшийся стилет. Со сдавленным хрипом друид вывернулся. Джо перехватил руку, направляя удар в сторону плеча Манаоло.
Друид вновь попытался занести узкое лезвие. Джо выхватил стилет из его руки, проткнул им ухо Манаоло и вонзил острие в деревянный пол, загнав лезвие поглубже несколькими ударами кулака. Затем поднялся на ноги и посмотрел вниз.
Некоторое время Манаоло судорожно, как рыба, бился на полу. Наконец он затих. Равнодушные слуги извлекли стилет, положили друида на носилки и понесли. Бежевая женщина семенила рядом. Манаоло приподнялся, что-то сказал ей. Она подскочила к стойке, схватила сверток, вернулась и положила его Манаоло на грудь.
Джо упал в кресло, схватил пиво Ильфейн и стал жадно пить.
— Джо… — прошептала она. — Вы не ранены?
— Я зол и неудовлетворен. Этот Наполеон — неприятный субъект. Если бы не ваше присутствие, я бы его растерзал. Но… — он скривил в улыбке окровавленные губы, — не могу же я позволить вам смотреть, как соперника раздирают на куски.
— Соперника? — Она была изумлена. — Соперника?!.
— В отношении вас.
— О-о! — произнесла она бесцветным голосом.
— И не говорите мне: «Я царственная всемогущая жрица!»
Она все еще продолжала удивленно смотреть на Джо. Потом сказала:
— Я не думала об этом. Я считала, что Манаоло никогда не был… вашим соперником.
— Мне нужно помыться и во что-нибудь переодеться. Хотите сопровождать меня и дальше или…
— Нет, — ответила Ильфейн все тем же бесцветным тоном. — Я еще посижу здесь. Я хочу подумать.
Они шли по коридору, вдоль которого выстроились в линию небольшие магазины.
— Слушайте, — сказал Джо. — Кто вы: жрица друидов, которой ничего не стоит лишить жизни человека из простонародья? или просто милое взрослое дитя?
Ильфейн вскинула голову, пытаясь обрести вид значительный и ответственный.
— Я очень важная персона, и придет день, когда меня назначат Просителем за все графство Кельминстре. Это, правда, маленькое графство, но путь трех миллионов душ к Дереву будет в моих руках.
Джо пытался подавить улыбку.
— А что, без вас им не дойти?
Она рассмеялась и сказала, вновь превращаясь в таинственную девушку:
— О, вероятно! Но я буду следить, чтобы они соблюдали приличия в дороге.
— Беда в том, что скоро вы и сами начнете верить в эту ерунду.
Она помолчала. Потом ехидно поинтересовалась:
— Что это вы все время озираетесь? Неужели этот коридор так интересен?
— Я жду этого дьявола Манаоло, — объяснил Джо. — Для него вполне естественно будет выскочить откуда-нибудь из тени и прирезать меня.
Ильфейн покачала головой:
— Манаоло отправился на третий ярус. С начала путешествия он каждую ночь пытался сделать меня своей любовницей, но я отказала ему. Сегодня он пригрозил, что будет развратничать на третьем ярусе, пока я не уступлю. Я сказала, что пусть сделает одолжение, может быть, тогда он будет поменьше демонстрировать передо мной свое мужское начало. Он ушел от меня в ярости.
— Мне кажется, Манаоло всегда пребывает в состоянии оскорбленного достоинства.
— Он очень вспыльчив. А сейчас давайте пройдем сюда…
Джо схватил ее за руку, резко развернул и, глядя в испуганные глаза, заявил:
— Вот что, юная леди, не сочтите, что я демонстрирую перед вами мужское начало, но я не намерен идти туда или сюда по вашей указке и таскать за вами баулы, как шофер…
Он тут же понял, что слово подобрано неверно.
— Шофер? Ха! Тогда…
— Если вас не устраивает моя компания, то мне самое время уйти.
Через секунду она спросила:
— У вас есть другое имя, кроме Смит?
— Зовите меня Джо.
— Джо, вы замечательный мужчина. И очень странный. Вы меня совсем запутали, Джо.
— Если хотите и дальше идти со мной — будь я шофером, механиком, инженером, плантатором мха, барменом, инструктором по теннису, портовым грузчиком и бог знает кем еще, — давайте войдем в Девятнадцать Садов и посмотрим, продают ли там земное пиво…
Девятнадцать Садов занимали участок в ближайшем массиве — девятнадцать клиновидных секций, примыкавших к центральной платформе, служащей рестораном.
Они нашли свободный столик. К удивлению Джо, перед ними без разговоров поставили пиво в холодных запотевших квартовых кубках.
— Как пожелает Ваша Боготворимость, — коротко сказала Ильфейн.
Джо смущенно улыбнулся.
— Ни к чему заходить так далеко. Это, наверное, особенность друидов — впадать в крайности. Что вам заказать?
— Ничего, — она развернулась в кресле, оглядывая сад.
И в этот момент Джо понял, что волей или неволей, к добру или к несчастью, а он все-таки безумно влюблен. Поняв это, он вздохнул. Маргарет осталась слишком далеко, в тысяче световых лет отсюда.
Он бросил взгляд в коридор, ведущий вдоль всех Девятнадцати Садов.
Здесь была представлена флора девятнадцати планет, сохранившая характерные цвета: черный, серый и белый — Келса; оранжевый, желтый и зеленоватый — Заркуса; пастельные зеленые, голубые и желтые тона цветов, растущих на тихой маленькой планете Джонафан, и сотни иных растений: всевозможные зеленые, багряные, красные, небесно-голубые…
Джо замер, наполовину привстав.
— Что случилось? — спросила Ильфейн.
— Этот сад… Или это земные растения, или я — бесхвостая мартышка.
Он вскочил, подбежал к ограждению. Она двинулась вслед за ним.
— Герань, жимолость, петуньи, цинии, розы, итальянский кипарис, тополь, плакучие ивы. И лужайка… и гибискус… — Он посмотрел на табличку:
— «Планета Ген. Местонахождение неизвестно».
Они вернулись к столику.
— Вы похожи на больного ностальгией, — капризно заметила Ильфейн.
Джо улыбнулся:
— Я и в самом деле очень болен ностальгией. Расскажите мне что-нибудь о Балленкарче.
Она попробовала пиво, поморщилась и удивленно посмотрела на него.
— Пиво поначалу никому не нравится, — сказал Джо.
— Я не очень-то много знаю о Балленкарче. Еще несколько лет назад он был абсолютно первобытным. Корабли на планету не садились, потому что аборигены занимались людоедством. Но потом нынешний Принц объединил малые племена в единую нацию. Это произошло за одну ночь. Было много крови и жертв. Но с тех пор никого не убивают и корабли могут приземляться в относительной безопасности. Принц взял курс на индустриализацию. Он вывез большое количество машин из Билленда, Менгера, Грабе. Мало-помалу, убивая одних вождей, убеждая других, он подчинил себе весь континент. Как вы могли догадаться, на Балленкарче сейчас отсутствует религия, и мы, друиды, рассчитываем установить контакт с новой промышленной властью на основе взаимного доверия. И нам не придется в дальнейшем зависеть от Менгера.
Менгам, естественно, эта идея не по душе, и они…
Ее глаза вдруг округлились. Она рванулась вперед, схватив его за руку:
— Манаоло! О, Джо, он вас не видел!
Оболочка страха, окутавшая его, вдруг исчезла. Нельзя праздновать труса, когда предмет любви боится за тебя.
Джо откинулся в кресле, глядя на Манаоло. Друид, похожий на героя страны демонов, широкими шагами шел по террасе. На его руке висела женщина с кожей бежевого цвета, в оранжевых панталонах, особо бросавшихся в глаза благодаря голубому платью и такой же накидке. В другой руке Манаоло держал сверток. Черные глаза стрельнули в сторону Ильфейн и Джо, друид равнодушно переменил курс и прогулочным шагом направился к ним, на ходу вынимая из-за пояса стилет.
— Ну вот, — пробормотал Джо, поднимаясь. — Наконец-то!..
Публика, сидевшая в ресторане, бросилась врассыпную. Манаоло остановился в ярде от Джо, и на его лице промелькнула тень улыбки. Он положил сверток на стол, затем легко шагнул вперед и ударил.
Он сделал этот жест очень наивно, словно ожидал, что Джо будет стоять и ждать, пока его зарежут. Джо ждать не стал. Он выплеснул пиво в лицо друиду, ударил кулаком по вооруженной руке, и стилет звякнул об пол.
— А теперь, — рявкнул Джо, — я собираюсь вышибить из тебя дух…
Что и сделал.
Манаоло лежал на полу. Джо, тяжело дыша, сидел на нем верхом.
Пластырь, украшавший его нос, был сорван, кровь струилась по лицу и капала на грудь. Рука Манаоло нащупала валявшийся стилет. Со сдавленным хрипом друид вывернулся. Джо перехватил руку, направляя удар в сторону плеча Манаоло.
Друид вновь попытался занести узкое лезвие. Джо выхватил стилет из его руки, проткнул им ухо Манаоло и вонзил острие в деревянный пол, загнав лезвие поглубже несколькими ударами кулака. Затем поднялся на ноги и посмотрел вниз.
Некоторое время Манаоло судорожно, как рыба, бился на полу. Наконец он затих. Равнодушные слуги извлекли стилет, положили друида на носилки и понесли. Бежевая женщина семенила рядом. Манаоло приподнялся, что-то сказал ей. Она подскочила к стойке, схватила сверток, вернулась и положила его Манаоло на грудь.
Джо упал в кресло, схватил пиво Ильфейн и стал жадно пить.
— Джо… — прошептала она. — Вы не ранены?
— Я зол и неудовлетворен. Этот Наполеон — неприятный субъект. Если бы не ваше присутствие, я бы его растерзал. Но… — он скривил в улыбке окровавленные губы, — не могу же я позволить вам смотреть, как соперника раздирают на куски.
— Соперника? — Она была изумлена. — Соперника?!.
— В отношении вас.
— О-о! — произнесла она бесцветным голосом.
— И не говорите мне: «Я царственная всемогущая жрица!»
Она все еще продолжала удивленно смотреть на Джо. Потом сказала:
— Я не думала об этом. Я считала, что Манаоло никогда не был… вашим соперником.
— Мне нужно помыться и во что-нибудь переодеться. Хотите сопровождать меня и дальше или…
— Нет, — ответила Ильфейн все тем же бесцветным тоном. — Я еще посижу здесь. Я хочу подумать.
Глава 9
Тридцать один час. «Бельзвурон» готовится к вылету. Пассажиры спешат вернуться на корабль, чтобы контролер успел поставить галочку.
Тридцать один час тридцать минут.
— Где Манаоло? — спрашивает Ильфейн контролера. — Он вернулся?
— Нет, Боготворимая. Это точно.
Джо проводил ее к телефону.
— Госпиталь? — механическим голосом спросила она. — Меня интересует некий Манаоло, который был доставлен к вам вчера. Его выписали?.. Очень хорошо. Но поторопитесь, его корабль готовится к отлету. Вы уже идете в его палату? Большое спасибо!..
Прошло еще некоторое время, затем она вновь поднесла трубку к уху:
— Что? Нет!!!
— Что случилось?
— Он мертв! Его убили!..
Капитан согласился задержать корабль до возвращения Ильфейн из госпиталя. Она помчалась к подъемнику. Джо следовал за ней по пятам.
В госпитале их встретила медсестра биллендской расы — женщина с белыми волосами, увязанными в несколько пучков.
— Вы его жена? — спросила сестра. — Если да, то прошу оказать любезность сделать распоряжения насчет его тела.
— Я не жена. Меня не интересует, что вы будете делать с телом.
Скажите, что случилось со свертком, который был при нем?
— В этой палате нет свертка. Я припоминаю, что он приносил с собой какой-то сверток, но сейчас его здесь нет.
— Кто навещал больного? — вмешался Джо.
Последними посетителями Манаоло были три менга, оставившие в регистрационном журнале незнакомые имена. Коридорный служащий вспомнил, что один из них, пожилой мужчина с жесткой армейской выправкой, вышел из палаты со свертком.
Ильфейн с рыданиями упала Джо на плечо:
— Это был горшочек с растением!
Он обнял ее, стал гладить темные волосы.
— И теперь им завладели менги! — с несчастным видом закончила она.
— Простите меня за излишнее любопытство, — сказал Джо, — но что в нем такого важного, в этом горшочке?
Она смотрела на него заплаканными глазами. Потом наконец ответила:
— Второе самое важное во Вселенной живое существо. Единственный живой побег с Дерева Жизни…
Они медленно возвращались на корабль по коридору, выложенному голубой плиткой.
— Я не только любопытен, но и глуп, — сказал Джо. — Для чего нужно через все преграды нести побег Дерева Жизни? Разумеется, для того…
Она кивнула:
— Я вам говорила: мы хотим установить союз с Балленкарчем.
Религиозный союз. Этот побег, Сын Дерева, был бы священным символом…
— И тогда, — подхватил Джо, — друиды оказались бы в тылу, взяли верх, и Балленкарч превратился бы во второй Кайрил. Пять биллионов убогих рабов, два миллиона пресыщенных друидов, одно Дерево. — Он пытливо посмотрел на нее. — У вас на Кайрил есть кто-нибудь, кто считает, что с вашей системой не все в порядке?
Она бросила на него негодующий взгляд:
— Вы абсолютный материалист! На Кайрил материализм преследуется вплоть до смертной казни.
— Материализм означает распределение прибылей, — улыбнулся Джо. — А может быть — подстрекательство к восстанию…
— Жизнь — это преддверие к вечной славе. Жизнь — попытка найти себе место на Дереве. Трудолюбивые рабочие живут выше других, в Синтии. Лентяи, словно черви, должны ютиться во мгле корней.
— Если материализм — грех, в чем вы не сомневаетесь, то почему тогда друиды жрут, словно боровы? Чем можно объяснить жизнь в такой вызывающей роскоши? Не кажется ли вам странным, что те, кто проповедует материализм, являются противниками всего этого?
— Кто вы такой, чтобы критиковать? — закричала она в гневе. — Вы такой же варвар, как дикари Балленкарча! Будь мы на Кайрил, там уже давно бы пресекли этот дикий бред!
— Чтобы он не повредил местному божеству, не так ли? — презрительно спросил Джо.
Оскорбленная, она не ответила и пошла вперед.
Улыбнувшись про себя, Джо последовал за ней…
В корабле открылся люк.
Ильфейн остановилась на пороге:
— Сын Дерева потерян. Видимо, уничтожен. — Она исподлобья посмотрела на Джо. — Теперь у меня нет причин лететь на Балленкарч. Я должна вернуться домой и сообщить в Коллегию товэрчей.
Джо уныло почесал подбородок. До сих пор он надеялся, что этот аспект проблемы ее не затронет. Наобум, не думая, что она все еще сердится на него, он предложил:
— Но ведь вы покинули с Манаоло Кайрил, чтобы бежать от жизни во Дворце. Товэрчи с помощью своих шпионов проверят каждую деталь смерти Манаоло…
Она испытующе, с незнакомым ему выражением, смотрела на него:
— Вы хотите, чтобы я летела с вами?
— Да.
— Зачем?
— Я боюсь, — сказал Джо с внезапным комком в горле, — что вы слишком сильно на меня повлияли. И особенно меня беспокоит ваша деформированная философия.
— Хороший ответ, — важно заявила Ильфейн. — Ладно, я лечу. Возможно, мне удастся склонить балленкарчцев боготворить Дерево Жизни…
Джо задержал дыхание, чтобы не рассмеяться и не рассердить ее еще раз.
Она обиженно посмотрела на него:
— Я вижу, что вы находите меня смешной?..
Тридцать один час тридцать минут.
— Где Манаоло? — спрашивает Ильфейн контролера. — Он вернулся?
— Нет, Боготворимая. Это точно.
Джо проводил ее к телефону.
— Госпиталь? — механическим голосом спросила она. — Меня интересует некий Манаоло, который был доставлен к вам вчера. Его выписали?.. Очень хорошо. Но поторопитесь, его корабль готовится к отлету. Вы уже идете в его палату? Большое спасибо!..
Прошло еще некоторое время, затем она вновь поднесла трубку к уху:
— Что? Нет!!!
— Что случилось?
— Он мертв! Его убили!..
Капитан согласился задержать корабль до возвращения Ильфейн из госпиталя. Она помчалась к подъемнику. Джо следовал за ней по пятам.
В госпитале их встретила медсестра биллендской расы — женщина с белыми волосами, увязанными в несколько пучков.
— Вы его жена? — спросила сестра. — Если да, то прошу оказать любезность сделать распоряжения насчет его тела.
— Я не жена. Меня не интересует, что вы будете делать с телом.
Скажите, что случилось со свертком, который был при нем?
— В этой палате нет свертка. Я припоминаю, что он приносил с собой какой-то сверток, но сейчас его здесь нет.
— Кто навещал больного? — вмешался Джо.
Последними посетителями Манаоло были три менга, оставившие в регистрационном журнале незнакомые имена. Коридорный служащий вспомнил, что один из них, пожилой мужчина с жесткой армейской выправкой, вышел из палаты со свертком.
Ильфейн с рыданиями упала Джо на плечо:
— Это был горшочек с растением!
Он обнял ее, стал гладить темные волосы.
— И теперь им завладели менги! — с несчастным видом закончила она.
— Простите меня за излишнее любопытство, — сказал Джо, — но что в нем такого важного, в этом горшочке?
Она смотрела на него заплаканными глазами. Потом наконец ответила:
— Второе самое важное во Вселенной живое существо. Единственный живой побег с Дерева Жизни…
Они медленно возвращались на корабль по коридору, выложенному голубой плиткой.
— Я не только любопытен, но и глуп, — сказал Джо. — Для чего нужно через все преграды нести побег Дерева Жизни? Разумеется, для того…
Она кивнула:
— Я вам говорила: мы хотим установить союз с Балленкарчем.
Религиозный союз. Этот побег, Сын Дерева, был бы священным символом…
— И тогда, — подхватил Джо, — друиды оказались бы в тылу, взяли верх, и Балленкарч превратился бы во второй Кайрил. Пять биллионов убогих рабов, два миллиона пресыщенных друидов, одно Дерево. — Он пытливо посмотрел на нее. — У вас на Кайрил есть кто-нибудь, кто считает, что с вашей системой не все в порядке?
Она бросила на него негодующий взгляд:
— Вы абсолютный материалист! На Кайрил материализм преследуется вплоть до смертной казни.
— Материализм означает распределение прибылей, — улыбнулся Джо. — А может быть — подстрекательство к восстанию…
— Жизнь — это преддверие к вечной славе. Жизнь — попытка найти себе место на Дереве. Трудолюбивые рабочие живут выше других, в Синтии. Лентяи, словно черви, должны ютиться во мгле корней.
— Если материализм — грех, в чем вы не сомневаетесь, то почему тогда друиды жрут, словно боровы? Чем можно объяснить жизнь в такой вызывающей роскоши? Не кажется ли вам странным, что те, кто проповедует материализм, являются противниками всего этого?
— Кто вы такой, чтобы критиковать? — закричала она в гневе. — Вы такой же варвар, как дикари Балленкарча! Будь мы на Кайрил, там уже давно бы пресекли этот дикий бред!
— Чтобы он не повредил местному божеству, не так ли? — презрительно спросил Джо.
Оскорбленная, она не ответила и пошла вперед.
Улыбнувшись про себя, Джо последовал за ней…
В корабле открылся люк.
Ильфейн остановилась на пороге:
— Сын Дерева потерян. Видимо, уничтожен. — Она исподлобья посмотрела на Джо. — Теперь у меня нет причин лететь на Балленкарч. Я должна вернуться домой и сообщить в Коллегию товэрчей.
Джо уныло почесал подбородок. До сих пор он надеялся, что этот аспект проблемы ее не затронет. Наобум, не думая, что она все еще сердится на него, он предложил:
— Но ведь вы покинули с Манаоло Кайрил, чтобы бежать от жизни во Дворце. Товэрчи с помощью своих шпионов проверят каждую деталь смерти Манаоло…
Она испытующе, с незнакомым ему выражением, смотрела на него:
— Вы хотите, чтобы я летела с вами?
— Да.
— Зачем?
— Я боюсь, — сказал Джо с внезапным комком в горле, — что вы слишком сильно на меня повлияли. И особенно меня беспокоит ваша деформированная философия.
— Хороший ответ, — важно заявила Ильфейн. — Ладно, я лечу. Возможно, мне удастся склонить балленкарчцев боготворить Дерево Жизни…
Джо задержал дыхание, чтобы не рассмеяться и не рассердить ее еще раз.
Она обиженно посмотрела на него:
— Я вижу, что вы находите меня смешной?..
Глава 10
За столом контролера стоял Хабльят:
— Ага, возвращаетесь? А убийцы Манаоло сбежали с Сыном Дерева?
Ильфейн застыла на месте:
— Откуда вы знаете?
— Дорогая жрица, маленькие камешки, брошенные в воду, посылают большие круги к дальним берегам. Мне думается, я нахожусь гораздо ближе к подлинной сути происходящего, чем вы.
— Что вы имеете в виду?
Люк лязгнул, стюард вежливо произнес:
— Мы отлетаем через десять минут. Госпожа жрица, милорды, могу я попросить вас на время ускорения разойтись по каютам?
— Ага, возвращаетесь? А убийцы Манаоло сбежали с Сыном Дерева?
Ильфейн застыла на месте:
— Откуда вы знаете?
— Дорогая жрица, маленькие камешки, брошенные в воду, посылают большие круги к дальним берегам. Мне думается, я нахожусь гораздо ближе к подлинной сути происходящего, чем вы.
— Что вы имеете в виду?
Люк лязгнул, стюард вежливо произнес:
— Мы отлетаем через десять минут. Госпожа жрица, милорды, могу я попросить вас на время ускорения разойтись по каютам?
Глава 11
Джо очнулся от транса. Вспомнив последнее пробуждение, он быстро высунулся из гамака, осматривая каюту. Но он был один, а дверь оказалась плотно закрыта — такой он оставил ее перед сном, а после чего проглотил таблетку и стал смотреть на гипнотизирующие символы на экране.
Он выпрыгнул из гамака, принял ванну, побрился и одел новый голубой костюм, купленный на Джинкли. Потом вышел в коридор на балкон. В салоне было темно. Очевидно, он проснулся слишком рано.
Джо остановился перед тринадцатой каютой и представил, как там, за дверью, лежит теплая и безвольная Ильфейн. Ее темные волосы распустились по подушке, а на лице даже во сне остался отпечаток сомнения и гордой неуступчивости…
Он приложил ладонь к двери — так и подмывало открыть ее. Лишь усилием воли он заставил себя убрать ладонь, повернулся и пошел вдоль балкона. И вдруг замер. На широкой скамье, в наблюдательной нише, кто-то сидел. Джо подошел ближе, всматриваясь в темноту. Хабльят…
Джо спустился по ступенькам.
Хабльят сделал приветственный жест:
— Садитесь, мой друг, и примите участие в моем предобеденном созерцании.
Джо сел в кресло.
— Вы рано проснулись, Хабльят…
— Напротив — никак не могу задремать. Я просидел шесть часов на этой скамье, и вы — первый, кого я вижу.
— А кого вы ждали?
Хабльят придал желтому лицу мудрое выражение.
— Я не ожидал кого-нибудь конкретно. Но несколько удачных вопросов и интервью на Джинкли дали мне понять, что люди не всегда таковы, какими выглядят. Я был удивлен, когда смог рассмотреть деятельность некоторых лиц в новом свете.
Джо со вздохом сказал:
— В конце концов, это не мое дело.
Хабльят погрозил ему толстым пальцем:
— Нет-нет, мой друг! Вы скромничаете. Вы притворяетесь. Не сомневаюсь, что к судьбе прелестной Ильфейн вы уже не можете оставаться равнодушным.
— Оставим это. Мне все равно, переправят друиды на Балленкарч свою растительность или нет. Но я не понимаю, почему в их усилиях вы принимаете столь живое участие. — Джо пытливо посмотрел на Хабльята. — Будь я друидом, я бы как следует задумался над этим.
— О, мой дорогой друг, — проблеял Хабльят, — вы мне делаете комплимент! Но я тружусь во мраке. Я иду ощупью. Есть тонкости, которых я еще не уловил. Вы удивитесь, если узнаете о втором лице кое-кого из наших дорогих спутников.
— Думаю, здесь найдется немало любопытного.
— Возьмите, к примеру, лысую старуху в черном. Ту, что сидит и глядит в пустоту, словно уже давно околела. Что вы о ней думаете?
— Старая ящерица, отталкивающая, но безвредная.
— Ей четыреста двенадцать лет. Ее муж, по моим сведениям, создал эликсир жизни, когда ей было четырнадцать. Она убила его и лишь двадцать лет назад утратила свежесть юности. А до той поры любовники ее исчислялись тысячами, и были они всех видов, размеров, полов, рас, цветов и кровей.
Последние сто лет ее диета состояла исключительно из человеческой крови.
Джо откинулся в кресле, потер застывшее лицо…
— Продолжайте.
— Я узнал, что ранг и авторитет одного из моих соотечественников значительно выше, чем я полагал, так что я должен быть осторожнее. Я узнал, что у Принца Балленкарчского на борту есть свой агент.
— Продолжайте.
— И еще я узнал, — я, кажется, о такой возможности упоминал перед вылетом с Джинкли — что потеря цветочного горшка не самая тяжелая драма для друидов.
— Это как же?
Хабльят задумчиво глядел на балкон.
— Вам когда-нибудь приходило в голову, — медленно произнес он, — что друиды поступили несколько странно, назначив Манаоло миссионером такой степени важности?
— Я полагал, что здесь сыграл роль его ранг. По словам Ильфейн, он очень высок. Экклезиарх, на ступень ниже сеэрча.
— Но друиды не столь глупы и упрямы, — спокойно продолжал Хабльят. — Вот уже почти тысячелетие они ухитряются править пятью биллионами мужчин и женщин, не имея за спиной ничего, кроме огромного дерева. Они не кретины.
Без сомнения, Коллегия товэрчей не питала иллюзий насчет Манаоло. Им отлично известно, что это чванливый эгоцентрист. Они решили, что из него получится отличная лошадка для прикрытия. Я же, недооценив их, подумал, что Манаоло сам нуждается в ширме. Для этого я выбрал вас. Но друиды предвидели трудности, которые могла встретить миссия, и предприняли некоторые шаги. Манаоло отправился с фальшивым саженцем, создав вокруг него атмосферу тайны. Настоящий Сын Дерева переправляется другим способом.
— И что это за способ?
Хабльят пожал плечами:
— Могу только догадываться. Возможно, жрица искусно прячет его у себя. Возможно, побег спрятан в багажном отделении — но в этом я сомневаюсь, ведь они знают о квалификации наших шпионов. Я думаю, саженец находится под охраной какого-нибудь представителя Кайрил… Возможно, на этом корабле. Возможно — на другом.
— А дальше?
— А дальше — я сижу здесь и смотрю, не придет ли кто-нибудь усугубить мои подозрения. А дальше — вы пришли первым.
— И какие же выводы вы сделали?
— Никаких. Пока никаких.
Появилась беловолосая стюардесса. Ее руки и ноги, обтянутые костюмом, казались очень тонкими и изящными. Неужели это костюм? Джо впервые разглядел его поближе…
— Джентльмены будут завтракать?
Хабльят кивнул:
— Я буду.
— Мне принесите каких-нибудь фруктов, — попросил Джо. Тут же он вспомнил открытие, сделанное на Джинкли. — Я не смею мечтать, что у вас есть кофе, но…
— Думаю, для вас найдется, лорд Смит, — ответила стюардесса и удалилась.
Джо повернулся к Хабльяту:
— На них почти нет одежды! Это же краска!
Хабльят, казалось, был удивлен:
— Разумеется. А разве вы не знали, что на биллендцах всегда больше краски, чем одежды?
— Нет. Я всегда принимал как само собой разумеющееся, что это одежда.
— Это серьезная ошибка, — наставительно сказал Хабльят. — На чужой планете, имея дело с существом, личностью или явлением, никогда ничего не принимайте как само собой разумеющееся. Когда я был молод, я посетил мир Ксэнчей на Киме и там совершил оплошность, обольстив местную девушку.
Восхитительное создание с виноградной веточкой в волосах… Помнится, она уступила с готовностью, но без особого энтузиазма. И вот когда я был почти без сил, она решила прирезать меня длинным ножом. Я запротестовал, и дама была ошарашена. Впоследствии я выяснил, что у ксэнчей лишь замысливший самоубийство имеет право обладать девушкой, минуя брачные узы, и что там нет никого, кто колебался бы в выборе: убить себя самому или уйти в мир снов, умерев в экстазе.
— А мораль?
— Она ясна. Вещи не всегда таковы, какими выглядят.
Развалившись в кресле, Джо размышлял; Хабльят насвистывал фугу из четырех нот, аккомпанируя себе на шести пластинах, висевших у него на шее как ожерелье: при касании каждая из них вибрировала в определенном тоне.
«Очевидно, он что-то знает, — думал Джо. — Или подозревает. Или ему кажется, что он знает то, в чем я замешан. Хабльят как-то сказал, что у меня ограниченный интеллект. Возможно, он прав. Он сделал уже достаточно намеков. Ильфейн? Нет, он говорил о Сыне Дерева. Какая грандиозная суматоха вокруг растения! Хабльят уверен, что Сын на борту, — это ясно.
Ладно, у меня его нет. У него его тоже нет, иначе бы он не говорил так много. Ильфейн под вопросом. Силлиты? Жуткая старуха? Менги?
Друиды-миссионеры?..»
Хабльят посмотрел на него в упор. Когда Джо вздрогнул, он улыбнулся:
— Теперь вы поняли?
— Кое-что — да, — сказал Джо.
Он выпрыгнул из гамака, принял ванну, побрился и одел новый голубой костюм, купленный на Джинкли. Потом вышел в коридор на балкон. В салоне было темно. Очевидно, он проснулся слишком рано.
Джо остановился перед тринадцатой каютой и представил, как там, за дверью, лежит теплая и безвольная Ильфейн. Ее темные волосы распустились по подушке, а на лице даже во сне остался отпечаток сомнения и гордой неуступчивости…
Он приложил ладонь к двери — так и подмывало открыть ее. Лишь усилием воли он заставил себя убрать ладонь, повернулся и пошел вдоль балкона. И вдруг замер. На широкой скамье, в наблюдательной нише, кто-то сидел. Джо подошел ближе, всматриваясь в темноту. Хабльят…
Джо спустился по ступенькам.
Хабльят сделал приветственный жест:
— Садитесь, мой друг, и примите участие в моем предобеденном созерцании.
Джо сел в кресло.
— Вы рано проснулись, Хабльят…
— Напротив — никак не могу задремать. Я просидел шесть часов на этой скамье, и вы — первый, кого я вижу.
— А кого вы ждали?
Хабльят придал желтому лицу мудрое выражение.
— Я не ожидал кого-нибудь конкретно. Но несколько удачных вопросов и интервью на Джинкли дали мне понять, что люди не всегда таковы, какими выглядят. Я был удивлен, когда смог рассмотреть деятельность некоторых лиц в новом свете.
Джо со вздохом сказал:
— В конце концов, это не мое дело.
Хабльят погрозил ему толстым пальцем:
— Нет-нет, мой друг! Вы скромничаете. Вы притворяетесь. Не сомневаюсь, что к судьбе прелестной Ильфейн вы уже не можете оставаться равнодушным.
— Оставим это. Мне все равно, переправят друиды на Балленкарч свою растительность или нет. Но я не понимаю, почему в их усилиях вы принимаете столь живое участие. — Джо пытливо посмотрел на Хабльята. — Будь я друидом, я бы как следует задумался над этим.
— О, мой дорогой друг, — проблеял Хабльят, — вы мне делаете комплимент! Но я тружусь во мраке. Я иду ощупью. Есть тонкости, которых я еще не уловил. Вы удивитесь, если узнаете о втором лице кое-кого из наших дорогих спутников.
— Думаю, здесь найдется немало любопытного.
— Возьмите, к примеру, лысую старуху в черном. Ту, что сидит и глядит в пустоту, словно уже давно околела. Что вы о ней думаете?
— Старая ящерица, отталкивающая, но безвредная.
— Ей четыреста двенадцать лет. Ее муж, по моим сведениям, создал эликсир жизни, когда ей было четырнадцать. Она убила его и лишь двадцать лет назад утратила свежесть юности. А до той поры любовники ее исчислялись тысячами, и были они всех видов, размеров, полов, рас, цветов и кровей.
Последние сто лет ее диета состояла исключительно из человеческой крови.
Джо откинулся в кресле, потер застывшее лицо…
— Продолжайте.
— Я узнал, что ранг и авторитет одного из моих соотечественников значительно выше, чем я полагал, так что я должен быть осторожнее. Я узнал, что у Принца Балленкарчского на борту есть свой агент.
— Продолжайте.
— И еще я узнал, — я, кажется, о такой возможности упоминал перед вылетом с Джинкли — что потеря цветочного горшка не самая тяжелая драма для друидов.
— Это как же?
Хабльят задумчиво глядел на балкон.
— Вам когда-нибудь приходило в голову, — медленно произнес он, — что друиды поступили несколько странно, назначив Манаоло миссионером такой степени важности?
— Я полагал, что здесь сыграл роль его ранг. По словам Ильфейн, он очень высок. Экклезиарх, на ступень ниже сеэрча.
— Но друиды не столь глупы и упрямы, — спокойно продолжал Хабльят. — Вот уже почти тысячелетие они ухитряются править пятью биллионами мужчин и женщин, не имея за спиной ничего, кроме огромного дерева. Они не кретины.
Без сомнения, Коллегия товэрчей не питала иллюзий насчет Манаоло. Им отлично известно, что это чванливый эгоцентрист. Они решили, что из него получится отличная лошадка для прикрытия. Я же, недооценив их, подумал, что Манаоло сам нуждается в ширме. Для этого я выбрал вас. Но друиды предвидели трудности, которые могла встретить миссия, и предприняли некоторые шаги. Манаоло отправился с фальшивым саженцем, создав вокруг него атмосферу тайны. Настоящий Сын Дерева переправляется другим способом.
— И что это за способ?
Хабльят пожал плечами:
— Могу только догадываться. Возможно, жрица искусно прячет его у себя. Возможно, побег спрятан в багажном отделении — но в этом я сомневаюсь, ведь они знают о квалификации наших шпионов. Я думаю, саженец находится под охраной какого-нибудь представителя Кайрил… Возможно, на этом корабле. Возможно — на другом.
— А дальше?
— А дальше — я сижу здесь и смотрю, не придет ли кто-нибудь усугубить мои подозрения. А дальше — вы пришли первым.
— И какие же выводы вы сделали?
— Никаких. Пока никаких.
Появилась беловолосая стюардесса. Ее руки и ноги, обтянутые костюмом, казались очень тонкими и изящными. Неужели это костюм? Джо впервые разглядел его поближе…
— Джентльмены будут завтракать?
Хабльят кивнул:
— Я буду.
— Мне принесите каких-нибудь фруктов, — попросил Джо. Тут же он вспомнил открытие, сделанное на Джинкли. — Я не смею мечтать, что у вас есть кофе, но…
— Думаю, для вас найдется, лорд Смит, — ответила стюардесса и удалилась.
Джо повернулся к Хабльяту:
— На них почти нет одежды! Это же краска!
Хабльят, казалось, был удивлен:
— Разумеется. А разве вы не знали, что на биллендцах всегда больше краски, чем одежды?
— Нет. Я всегда принимал как само собой разумеющееся, что это одежда.
— Это серьезная ошибка, — наставительно сказал Хабльят. — На чужой планете, имея дело с существом, личностью или явлением, никогда ничего не принимайте как само собой разумеющееся. Когда я был молод, я посетил мир Ксэнчей на Киме и там совершил оплошность, обольстив местную девушку.
Восхитительное создание с виноградной веточкой в волосах… Помнится, она уступила с готовностью, но без особого энтузиазма. И вот когда я был почти без сил, она решила прирезать меня длинным ножом. Я запротестовал, и дама была ошарашена. Впоследствии я выяснил, что у ксэнчей лишь замысливший самоубийство имеет право обладать девушкой, минуя брачные узы, и что там нет никого, кто колебался бы в выборе: убить себя самому или уйти в мир снов, умерев в экстазе.
— А мораль?
— Она ясна. Вещи не всегда таковы, какими выглядят.
Развалившись в кресле, Джо размышлял; Хабльят насвистывал фугу из четырех нот, аккомпанируя себе на шести пластинах, висевших у него на шее как ожерелье: при касании каждая из них вибрировала в определенном тоне.
«Очевидно, он что-то знает, — думал Джо. — Или подозревает. Или ему кажется, что он знает то, в чем я замешан. Хабльят как-то сказал, что у меня ограниченный интеллект. Возможно, он прав. Он сделал уже достаточно намеков. Ильфейн? Нет, он говорил о Сыне Дерева. Какая грандиозная суматоха вокруг растения! Хабльят уверен, что Сын на борту, — это ясно.
Ладно, у меня его нет. У него его тоже нет, иначе бы он не говорил так много. Ильфейн под вопросом. Силлиты? Жуткая старуха? Менги?
Друиды-миссионеры?..»
Хабльят посмотрел на него в упор. Когда Джо вздрогнул, он улыбнулся:
— Теперь вы поняли?
— Кое-что — да, — сказал Джо.
Глава 12
Все пассажиры собрались в салоне, но атмосфера была уже другая. В любом путешествии невозможно обойтись без трений, но здесь личные приязни и неприязни, незаметные прежде на фоне Манаоло, вдруг разом вышли на передний план.
Ирру Каметви, два менга в штатском (как узнал Джо от Хабльята, это были поверенные политического комитета Красной Ветви) и юная вдова — все они уже целый час сидели за столом с разноцветными дощечками, старательно избегая глядеть на Хабльята. Два миссионера сгорбились над алтарем в темном углу салона, бормоча непостижимые заклинания. Силлит бродил по салону. Женщина в черном сидела неподвижно, как мертвец, лишь взгляд ее изредка передвигался на одну восьмую дюйма. Кроме того, примерно раз в течение часа она поднимала прозрачную руку и подносила ее к гладкой до стеклянного блеска голове.
Джо казалось, что он сопротивляется психическим потокам, словно океан — налетающим с разных сторон ветрам. Но главное — это не забыть, что его ждет миссия на Балленкарче.
«Странно, — думал Джо, — всего дни или часы остаются до прилета на Балленкарч, а поручение, которое я должен выполнить, словно потеряло внутреннее содержание. Большую часть эмоций, воли, чувств я вложил в Ильфейн. Вложил? Скорее, это было выжато, вырвано из меня…»
Джо думал о Кайрил, о Дереве, о Дворцах Божественного, сгрудившихся у подножия ствола планетных масштабов, о сутулых пилигримах с пустыми глазами, о том, как они заходят в дупло, бросив взгляд назад, на плоский серый ландшафт.
Он думал о воззрениях друидов, основанных на смерти. Хотя смерть — это не та штука, которой надо бояться на Кайрил. Смерть так же привычна, как, скажем, еда.
Насилие как обычный способ существования, насилие как выход из любого положения. Умеренность — слово, не имевшее значения для мужчин и женщин, не привыкших ограничивать прихоти, будь то излишество или бедность. Он вспомнил все, что знал о Менгере: маленький мир озер и островов с изрезанными берегами, мир людей, склонных к путаным интригам, к архитектурным причудам. Мир кривых мостов, петляющих над реками и каналами, над красивыми уютными аллеями. Мир, озаренный тусклым желтым светом старого маленького солнца. Его фабрики: аккуратные, рентабельные, на специально отведенных промышленных островах. И менги, люди столь же извилистые и хитроумные, как их витиеватые мосты. Один из них — Хабльят, душа которого оставалась для Джо загадкой. А еще среди менгов были пылкие приверженцы Красной Ветви — приверженцы средневековья, как сказали бы о них на Земле.
А Балленкарч? Что о нем известно, кроме того, что это варварский мир, во главе которого стоит Принц, вознамерившийся нахрапом воплотить в жизнь индустриальный комплекс. И где-то на этой планете, среди дикарей юга или варваров севера, должен находится Гарри Креес.
Гарри. Вскружил Маргарет голову и ушел, оставив за собой переполох эмоций, который не мог улечься, пока он не вернется. Два года назад, на Марсе, Джо отставал от него на какие-то часы. Но когда Джо прибыл на Марс, чтобы вернуть Гарри на Землю для выяснения отношений, Гарри уже улетел.
Раздраженный отсрочкой, но одержимый своей целью, Джо полетел за ним.
На Тюбане он потерял след, потому что удар мотыги пьяного аборигена отправил Смита на три месяца в госпиталь. Затем месяцы судорожных поисков, неудач, разочарований, и наконец на поверхность всплыло название далекой планеты — Балленкарч. Затем месяцы, ушедшие на путь через Галактику, и теперь Балленкарч лежал по курсу и где-то на нем был Гарри Креес…
И Джо неожиданно решил:
«Черт с ним, с Гарри!»
Потому что Маргарет не владела более его воображением. Потому что теперь это место принадлежало беспринципной шалунье-жрице. Джо грезилось, как он и Ильфейн исследуют древние игровые площадки Земли: Париж, Вену, Сан-Франциско, Долину Кошмара, Черный Лес, Море Сахары…
Ирру Каметви, два менга в штатском (как узнал Джо от Хабльята, это были поверенные политического комитета Красной Ветви) и юная вдова — все они уже целый час сидели за столом с разноцветными дощечками, старательно избегая глядеть на Хабльята. Два миссионера сгорбились над алтарем в темном углу салона, бормоча непостижимые заклинания. Силлит бродил по салону. Женщина в черном сидела неподвижно, как мертвец, лишь взгляд ее изредка передвигался на одну восьмую дюйма. Кроме того, примерно раз в течение часа она поднимала прозрачную руку и подносила ее к гладкой до стеклянного блеска голове.
Джо казалось, что он сопротивляется психическим потокам, словно океан — налетающим с разных сторон ветрам. Но главное — это не забыть, что его ждет миссия на Балленкарче.
«Странно, — думал Джо, — всего дни или часы остаются до прилета на Балленкарч, а поручение, которое я должен выполнить, словно потеряло внутреннее содержание. Большую часть эмоций, воли, чувств я вложил в Ильфейн. Вложил? Скорее, это было выжато, вырвано из меня…»
Джо думал о Кайрил, о Дереве, о Дворцах Божественного, сгрудившихся у подножия ствола планетных масштабов, о сутулых пилигримах с пустыми глазами, о том, как они заходят в дупло, бросив взгляд назад, на плоский серый ландшафт.
Он думал о воззрениях друидов, основанных на смерти. Хотя смерть — это не та штука, которой надо бояться на Кайрил. Смерть так же привычна, как, скажем, еда.
Насилие как обычный способ существования, насилие как выход из любого положения. Умеренность — слово, не имевшее значения для мужчин и женщин, не привыкших ограничивать прихоти, будь то излишество или бедность. Он вспомнил все, что знал о Менгере: маленький мир озер и островов с изрезанными берегами, мир людей, склонных к путаным интригам, к архитектурным причудам. Мир кривых мостов, петляющих над реками и каналами, над красивыми уютными аллеями. Мир, озаренный тусклым желтым светом старого маленького солнца. Его фабрики: аккуратные, рентабельные, на специально отведенных промышленных островах. И менги, люди столь же извилистые и хитроумные, как их витиеватые мосты. Один из них — Хабльят, душа которого оставалась для Джо загадкой. А еще среди менгов были пылкие приверженцы Красной Ветви — приверженцы средневековья, как сказали бы о них на Земле.
А Балленкарч? Что о нем известно, кроме того, что это варварский мир, во главе которого стоит Принц, вознамерившийся нахрапом воплотить в жизнь индустриальный комплекс. И где-то на этой планете, среди дикарей юга или варваров севера, должен находится Гарри Креес.
Гарри. Вскружил Маргарет голову и ушел, оставив за собой переполох эмоций, который не мог улечься, пока он не вернется. Два года назад, на Марсе, Джо отставал от него на какие-то часы. Но когда Джо прибыл на Марс, чтобы вернуть Гарри на Землю для выяснения отношений, Гарри уже улетел.
Раздраженный отсрочкой, но одержимый своей целью, Джо полетел за ним.
На Тюбане он потерял след, потому что удар мотыги пьяного аборигена отправил Смита на три месяца в госпиталь. Затем месяцы судорожных поисков, неудач, разочарований, и наконец на поверхность всплыло название далекой планеты — Балленкарч. Затем месяцы, ушедшие на путь через Галактику, и теперь Балленкарч лежал по курсу и где-то на нем был Гарри Креес…
И Джо неожиданно решил:
«Черт с ним, с Гарри!»
Потому что Маргарет не владела более его воображением. Потому что теперь это место принадлежало беспринципной шалунье-жрице. Джо грезилось, как он и Ильфейн исследуют древние игровые площадки Земли: Париж, Вену, Сан-Франциско, Долину Кошмара, Черный Лес, Море Сахары…