Вэнс Джек Холбрук. Лунная Моль

   — Людей Ночи?
   — Каннибалов, которые свирепствуют на берегу после наступления темноты.
   — Ах, вот как. Сэр Ролвер упоминал о них.
   — Это страшные чудовища. Не будем о них говорить. — Его кив издал короткую трель, полную страха. — А сейчас займемся невольниками. — Велибус задумчиво постучал указательным пальцем по голубому диску маски. — Рекс и Тоби должны хорошо служить тебе. — Он повысил голос и заклекотал на химеркине: — Аван эскс тробу!
   Появилась невольница, одетая в дюжину узких полос розового материала и элегантную черную маску, искрящуюся цехинами из перламутра.
   — Фаску этц Рекс э Тоби.
   Вскоре явились вызванные невольники в свободных масках уз черной ткани и коричневых кафтанах. Велибус обратился к ним под громкий стук химеркина, приказав служить новому господину под страхом возвращения на родные острова. Рекс и Тоби упали лицом вниз и тихим пением поклялись верно служить Тисселу. Консул Объединенных Планет нервно рассмеялся и попробовал свои силы в сиренском языке:
   — Отправляйтесь на джонку, хорошенько приберите ее и доставьте на борт продукты.
   Тоби и Рекс равнодушно смотрели на него сквозь отверстия в масках. Велибус повторил приказы под аккомпанемент химеркина, невольники поклонились и вышли.
   Тиссел растерянно разглядывал инструменты.
   — Не имею ни малейшего понятия, как научиться на них играть.
   Велибус обратился к Ролверу.
   — Как там Кершауль? Может, сумеем уговорить его дать сэру Тисселу необходимые указания?
   Ролвер кивнул.
   — Кершауль мог бы взяться за это дело.
   — Кто он такой? — спросил Тиссел.
   — Третий из нашей небольшой группы изгнанников, — объяснил Велибус. — Антрополог. Читал «Зундар, называемый Великолепным»? «Обряды Сирены»? «Люди без лиц»? Нет? Очень жаль, отличные работы. Престиж Кершауля весьма высок, и, думаю, он время от времени посещает Зундар. Он носит Пещерную Сову, иногда Звездного Странника или даже Мудрого Арбитра.
   — В последнее время облюбовал Экваториального Змея, — вставил Ролвер.
   — Вариант с позолоченными клыками.
   — Правда? — удивился Велибус. — Должен сказать, он это заслужил. Отличный человек. — И он задумчиво тронул струны зашинко.
 
   Прошло три месяца. Под опекой Мэтью Кершауля Тиссел учился играть на химеркине, ганге, страпане, киве, гомопарде и зашинко. Кершауль сказал, что двойной камантил, кродач, слобо, водяная лютня и прочие могут подождать, пока Тиссел овладеет шестью основными инструментами. Он одолжил ему записи разговоров выдающихся сиренцев в разных настроениях и под разный аккомпанемент, чтобы юноша познакомился с правилами хорошего тона и совершенствовался в тонкостях интонаций и всяческих ритмах — перекрещивающихся, сложных, подразумевающихся и скрытых. Кершауль утверждал, что его дарует изучение сиренской музыки, и Тиссел был вынужден признать, что эта тема исчерпается не скоро. Четырехтональная настройка инструментов делала возможным использование двадцати четырех тональностей, которые, помноженные на повсеместно используемые пять диапазонов давали, в результате сто двадцать различных гамм. Впрочем, Кершауль посоветовал Тисселу сосредоточиться прежде всего на основной тональности каждом инструмента, пользуясь только двумя гаммами.
   Не имея других занятий, кроме еженедельных визитов к Мэтью Кершаулю, Тиссел проплыл на джонке двенадцать километров к югу и пришвартовал ее с подветренной стороны скального мыса. Если бы не постоянные тренировки, жизнь его была бы райской. Море было спокойно и прозрачно, как кристалл, а до окруженного черно-зелено-пурпурным лесом пляжа было рукой подать, если бы Тисселу вдруг захотелось размять ноги.
   Тоби и Рекс занимали две клетушки на носу, а остальные каюты оставались в распоряжении Тиссела. Время от времени он подумывал о третьем невольнике, возможно, молодой женщине, которая внесла бы немного веселья в его хозяйство, но Кершауль отсоветовал ему, боясь, что это излишне рассеет его внимание. Тиссел согласился с доводами и посвятил себя исключительно искусству игры на шести инструментах.
   Дни проходили быстро. Созерцание великолепных оттенков рассвета и заката не приедалось Тисселу: белые облака и голубое небо в полдень, ночное небо, освещенное двадцатью девятью звездами Группы SI 1-715. Разнообразие вносила и еженедельная поездка в Фан. Тоби и Рекс отправлялись за провиантом, а Тиссел навещал роскошную джонку Мэтью Кершауля в поисках знаний и советов. Но спустя три месяца после прибытия Тиссела пришло сообщение, совершенно разрушившее установившийся ритм жизни: на Сирену прилетел Хаксо Ангмарк, убийца, провокатор, хитрый и беспощадный преступник. «Арестуй этого человека и посади его в тюрьму!» — гласил приказ. «Внимание! Хаксо Ангмарк исключительно опасен. Убей его без колебания!»
 
   Тиссел был не в лучшей форме, поэтому метров через пятьдесят у него перехватило дыхание, и дальше он пошел размеренным шагом мимо низких холмов, поросших белым бамбуком и черными древовидными папоротниками, через желтые от траво-орехов луга, через сады и одичавшие виноградники. Прошло двадцать минут, потом двадцать пять. У Тиссела засосало под ложечкой, когда он понял, что уже слишком поздно: Хаксо Ангмарк приземлился и мог идти в Фан по той же дороге. Правда, до сих пор Тиссел встретил всего четверых: мальчика в маске Островитянина из Алка, двух молодых женщин, замаскированных как Красная и Зеленая Птицы, и мужчину в маске Лесного Гнома. Сблизившись с незнакомцем, Тиссел резко остановился: может ли это быть Ангмарк?
   Он решил попробовать хитрость. Смело подойдя к мужчине, Тиссел уставился на отвратительную маску.
   — Ангмарк! — воскликнул он на языке Объединенных Планет. — Ты арестован!
   Лесной Гном равнодушно взглянул на него, затем пошел по тропе дальше.
   Тиссел преградил ему путь. Он взялся было за гангу, но, вспомнив реакцию конюшего, извлек звук из зашинко.
   — Ты идешь по тропе от космодрома, — запел он. — Что ты там видел?
   Лесной Гном схватил рог, инструмент, используемый для насмешек над противником на поле боя, для подзыва животных, а иногда для демонстрации воинственности хозяина.
   — Где я хожу и что вижу — дело только мое. Отойди, или я пройду по твоей голове! — Он сделал шаг вперед и, не отскочи Тиссел в сторону, наверняка исполнил бы свою угрозу.
   Тиссел стоял, вглядываясь в удаляющуюся фигуру незнакомца. Ангмарк? Вряд ли, он не играл бы так хорошо на роге. Поколебавшись, он повернулся и пошел по тропе дальше.
   В космопорте он направился в контору директора. Тяжелая дверь была открыта, и, подойдя ближе, Тиссел видел внутри фигуру мужчины. Он носил маску из матовых зеленых чешуек, кусочков слюды, крашенного в голубой цвет дерева и с черными жабрами — Свободная Птица.
   — Сэр Ролвер, — обеспокоенно окликнул Тиссел, — кто прибыл на «Карине Крузейро»?
   Ролвер долгое время смотрел на консула.
   — Почему ты спрашиваешь?
   — Почему спрашиваю? — повторил Тиссел. — Ты же должен был видеть сообщение, которое я получил от Кастела Кромартина!
   — Ах, да! — ответил Ролвер. — Конечно.
   — Я получил его всего полчаса назад, — горько сказал Тиссел. — Спешил, как только мог. Где Ангмарк?
   — Полагаю, в Фане, — ответил Ролвер.
   Тиссел тихо выругался.
   — Почему ты его не арестовал или хотя бы не постарался задержать?
   Ролвер пожал плечами.
   — У меня не было ни права, ни желания, ни возможности задержать его.
   Тиссел, подавив нетерпеливый жест, спросил с деланным спокойствием:
   — По дороге я встретил мужчину в ужасной маске — глаза — блюдца, красные усы…
   — Это Лесной Гном. Ангмарк привез эту маску с собой.
   — Но он играл на роге, — запротестовал Тиссел. — Как мог Ангмарк…
   — Он хорошо знает Сирену, пять лет провел здесь, в Фане.
   Тиссел раздраженно буркнул:
   — Кромартин об этом не упомянул.
   — Все это знают, — ответил директор, пожав плечами. — Он был торговым посредником, пока не прибыл Велибус.
   — Они знакомы?
   Ролвер рассмеялся.
   — Разумеется. Но не подозревай бедного Велибуса в чем-то большем, чем махинации со счетами. Уверяю тебя, он не сообщник убийцы.
   — Кстати, об убийцах, — вставил Тиссел, — у тебя есть какое-нибудь оружие, которое ты можешь мне одолжить?
   Ролвер удивленно уставился на него.
   — Ты пришел, чтобы схватить Ангмарка голыми руками?
   — У меня не было выбора. Когда Кромартин отдает приказ, он ждет быстрых результатов. Во всяком случае здесь был ты со своими невольниками.
   — На мою помощь не рассчитывай, — гневно заявил Ролвер. — Я ношу Свободную Птицу и не претендую на храбрость и отвагу. Но я могу одолжить тебе излучатель. Последнее время я им не пользовался и не поручусь, что он заряжен.
   — Лучше что-то, чем ничего, — ответил Тиссел.
   Ролвер вошел в кабинет и вскоре вернулся с излучателем.
   — Что будешь делать? — спросил он.
   Тиссел покачал головой.
   — Попытаюсь найти Ангмарка в Фане. А может, он отправится в Зундар?
   Ролвер задумался.
   — Ангмарк мог бы выжить в Зундаре. Но сначала он захочет освежить свое умение играть. Думаю, несколько дней он проведет в Фане.
   — Но как мне его найти? Где нужно искать?
   — Этого я не скажу, — ответил директора космопорта. — Возможно, тебе же будет лучше, если ты его не найдешь. Ангмарк — очень опасный тип.
   Тиссел вернулся в Фан той же дорогой, которой пришел.
 
   Там, где тропа спускалась с холма и соединялась с эспланадой, стояло низкое здание из прессованной глины с толстыми стенами. Дверь его была из массивных черных досок, окна защищали украшенные листьями железные прутья. Это была контора Корнелия Велибуса, торгового посредника, импортера и экспортера. Тиссел застал Велибуса на веранде; посредник носил скромную версию маски Вальдемара. Казалось, он глубоко задумался и не узнал Лунную Моль Тиссела — во всяком случае не сделал приветственного жеста.
   Тиссел подошел к веранде.
   — Добрый день, сэр Велибус.
   Посредник рассеянно кивнул и монотонно произнес, аккомпанируя на кродаче:
   — Добрый день.
   Тиссел удивился. Не так встречают друга и земляка, даже если он носит Лунную Моль.
   Он холодно спросил:
   — Можно узнать, давно ли ты здесь сидишь?
   Велибус ненадолго задумался, а когда ответил, воспользовался наиболее дружественным кребарином. Однако память о холодных тонах кродача наполняла горечью сердце Тиссела.
   — Я здесь пятнадцать-двадцать минут. А почему ты спрашиваешь?
   — Я хотел узнать, заметил ли ты проходившего здесь Лесного Гнома?
   Посредник кивнул.
   — Он пошел дальше по эспланаде. Кажется, вошел в первый магазин с масками.
   Тиссел зашипел сквозь зубы. Разумеется, именно так поступил бы Ангмарк.
   — Я никогда его не найду, если он сменит маску, — буркнул он.
   — А кто такой этот Лесной Гном? — спросил Велибус, не выказывая, впрочем, особого интереса.
   Молодой человек не видел причин скрывать имя разыскиваемого.
   — Это известный преступник Хаксо Ангмарк.
   — Хаксо Ангмарк! — воскликнул Велибус, откинувшись на стуле. — Он точно здесь?
   — Да.
   Посредник потер дрожащие ладони.
   — Плохая новость, действительно плохая! Ангмарк — это мерзавец без стыда и совести.
   — Ты хорошо его знал?
   — Как и другие. — Теперь Велибус играл на кина. — Он занимал должность, принадлежащую ныне мне. Я прибыл сюда как инспектор и обнаружил, что он присваивал четыре тысячи каждый месяц. Уверен, что он не питает ко мне признательности за это. — Он нервно взглянул в сторону эспланады. — Надеюсь, ты его схватишь.
   — Делаю, что могу. Так говоришь, он вошел в магазин с масками?
   — Наверняка.
   Тиссел повернулся. Уже идя по дороге, он услышал, как захлопнулась черная дверь.
   Дойдя эспланадой до магазина изготовителя масок, он остановился снаружи, словно разглядывая витрину: около сотни миниатюрных масок, вырезанных из редких сортов дерева и минералов, украшенных изумрудами, тонким, как паутина, шелком, крыльями ос, окаменевшими рыбьими чешуйками и тому подобным. В магазине был только сам мастер — сгорбленный старик в желтом одеянии, носящий внешне простую маску Всезнающего, сделанную более чем из двух тысяч кусочков дерева.
   Тиссел задумался, что следует сказать и на чем себе аккомпанировать, затем вошел. Изготовитель масок, заметив Лунную Моль и робкое поведение вошедшего, не прекращал работы.
   Выбрав инструмент, на котором играл лучше всего, Тиссел ударил по страпану. Возможно, то был не лучший выбор, поскольку он в некоторой степени унижал играющего. Тиссел попытался нейтрализовать это невыгодное впечатление, запев теплым тоном, и встряхнул страпан, когда извлек из него фальшивую ноту.
   — Чужеземец — человек интересный, возбуждающий любопытство, поскольку обычаи его непривычны. Меньше двадцати минут назад в этот великолепный магазин вошел чужеземец, чтобы обменять свою жалкую маску Лесного Гнома на одно из собранных здесь необыкновенных и смелых творений.
   Изготовитель масок искоса взглянул на Тиссела и молча сыграл несколько аккордов на инструменте, какого тот никогда прежде не видел: это был расположенный внутри ладони эластичный мешочек, от которого тянулись три короткие трубки, выступая между пальцами. При нажатии мешочка воздух проходил через трубки, издавая звуки, похожие на голос гобоя. Неопытному Тисселу инструмент показался очень сложным в обращении, мастер — виртуозом, а сама музыка выражала полное отсутствие интереса.
   Тиссел попробовал еще раз. Старательно манипулируя страпаном, он пропел:
   — Для чужеземца, находящегося в чужом мире, голос земляка — словно вода для увядающего цветка. Человек, помогший встретиться двум таким несчастным, получит истинное удовлетворение своим милосердным поступком.
   Изготовитель масок небрежно коснулся страпана и извлек из нет серию гамм; его пальцы двигались быстрее, чем мог проследить человеческий глаз. Официальным тоном он пропел:
   — Художник высоко ценит минуты сосредоточенности, поэтому не хочет терять время, выслушивая банальности от особ с низким престижем.
   Тиссел попытался противопоставить ему собственную мелодию, но хозяин магазина извлек из страпана новую серию сложных аккордеон, значения которых Тиссел не понял, и пел дальше:
   — В магазин заходит некто, явно впервые в жизни взявший в руку невероятно сложный инструмент, поскольку игра его не выдерживает критики. Он поет о тоске по дому и желании увидеть подобных себе. Он прячет свой огромный стракх за Лунной Молью, поскольку играет на странен для Мастера и поет глумливым голосом. Однако уважаемый и созидательный художник готов не заметить эту провокацию, поэтому играет из инструменте вежливости и отвечает сдержанно, надеясь, что чужеземцу надоест эта забава и он пойдет своей дорогой.
   Тиссел поднял кив.
   — Благородный изготовитель масок неправильно меня понял…
   Его прервало громкое стаккато страпана владельца магазина:
   — Теперь чужеземец старается высмеять понимание художника.
   Тиссел яростно заиграл на страпане.
   — Я хочу спастись от жары, поэтому вхожу в небольшой скромный магазин. Его владелец, питая большие надежды на будущее, упорно трудится над совершенствованием своего стиля. Он настолько захвачен этим, что не хочет говорить с чужеземцами, независимо от их надобностей.
   Изготовитель масок осторожно отложил долото, встал, зашел за ширму и вскоре вернулся в маске из золота и железа, изображающей рвущееся вверх пламя. В одной руке он держал скараный, в другой меч. Исторгнув из скараныя великолепную серию диких тонов, он запел:
   — Даже самый талантливый художник может повысить свой стракх, убивая морских чудовищ Людей Ночи и назойливых зевак. Такой случай как раз представился. Однако художник откладывает удар на десять секунд, поскольку на лице у нахала Лунная Моль. — Он взмахнул мечом и занес его над головой.
   Тиссел отчаянно ударил по страпану.
   — Входил ли в этот магазин Лесной Гном? Он ушел отсюда в новой маске?
   — Прошло пять секунд, — пропел изготовитель масок в размеренном зловещем ритме.
   Разозленный Тиссел выскочил наружу. Перейдя на другую сторону, он остановился, оглядывая эспланаду. Сотни мужчин и женщин прохаживались вдоль доков или стояли на палубах своих джонок, и все носили маски, выражавшие настроение, престиж и особые качества владельца. Повсюду раздавался гомон музыкальных инструментов.
   Тиссел не знал, что делать. Лесной Гном исчез. Хаксо Ангмарк свободно ходил по Фану, а он, Тиссел, не выполнил важных инструкций Кастела Кромартина.
   Сзади прозвучали небрежные тона кива:
   — Сэр Тиссел, ты стоишь, глубоко задумавшись.
   Тиссел повернулся и увидел рядом с собой Пещерную Сову в скромном черно-сером плаще. Он узнал маску, символизирующую отсутствие хороших манер и терпеливость в раскрытии абстрактных идей. Мэтью Кершауль носил эту маску, когда его видели неделю назад.
   — Добрый день, сэр Кершауль, — пробормотал он.
   — Как твои успехи в учебе? Овладел уже гаммой Циспью на гомапарде? Насколько я помню, тебя весьма удивляли обратные интервалы.
   — Я работал над ними, — мрачно ответил Тиссел. — Вероятно, скоро меня отзовут на Полиполис, так что я напрасно терял время.
   — Что это значит?
   Тиссел объяснил ему ситуацию с Хаксо Ангмарком. Кершауль серьезно кивнул.
   — Я помню Ангмарка. Не очень симпатичная фигура, но великолепный музыкант с ловкими пальцами и настоящим талантом к новым инструментам. — Он задумчиво крутил маленькую бородку, принадлежащую маске Пещерной Совы.
   — Какие у тебя планы?
   — Никаких, — ответил Тиссел, играя жалостную фразу на киве, — Понятия не имею, какие маски может носить Ангмарк, а если не знаю, как он выглядит, то как смогу его найти?
   Кершауль вновь дернул бородку.
   — Когда-то он любил Экзокамбийский Цикл и использовал целый комплект масок Жителей Ада. Но, конечно, теперь его вкус мог измениться.
   — Вот именно, — пожаловался Тиссел. — Ангмарк может находиться в шести метрах от меня, а я никогда этого не узнаю. — Он с горечью посмотрел в сторону магазина масок. — Никто не хочет мне ничего говорить. Думаю, их не волнует, что рядом ходит убийца.
   — Ты абсолютно прав. Сиренские понятия добра и зла отличаются от наших.
   — У них нет чувства ответственности. Сомневаюсь, бросили бы они веревку тонущему.
   — Действительно, сиренцы не любят вмешиваться в чужие дела, — согласился Кершауль. — Для них важна личная ответственность и экономическая независимость.
   — Все это интересно, но я по-прежнему ничего не знаю об Ангмарке, — сказал Тиссел.
   Антрополог внимательно посмотрел на него.
   — А что бы ты сделал, найдя Ангмарка?
   — Выполнил бы приказ своего начальника, — упрямо ответил Тиссел.
   — Ангмарк — опасный человек. У него значительное превосходство над тобой.
   — Это в расчет не идет. Мой долг — отправить его на Полиполис. Но, вероятно, ему ничего не грозит, поскольку я понятия не имею, как его найти.
   Кершауль задумался.
   — Чужеземец не может скрыться под маской, по крайней мере от сиренцев. В Фане нас четверо — Ролвер, Велибус, ты и я. Если какой-то пришелец решит здесь осесть, весть об этом разойдется быстро.
   — А если он отправится в Зундар?
   Кершауль пожал плечами.
   — Сомневаюсь, что он решится на такое. Однако с другой стороны… — Он замолчал, заметив внезапное отсутствие интереса у своего слушателя, и повернулся посмотреть, что случилось.
   По эспланаде к ним шел мужчина в маске Лесного Гнома. Антрополог положил руку на плечо консула, желая его остановить, но тот уже преградил дорогу Лесному Гному, держа наготове одолженный излучатель.
   — Хаксо Ангмарк, — воскликнул он, — ни шагу больше! Ты арестован.
   — Ты уверен, что это Ангмарк? — спросил обеспокоенный Кершауль.
   — Сейчас проверим. Повернись, Ангмарк, и подними руки вверх.
   Удивленный Лесной Гном остановился как вкопанный. Взяв в руки зашинко, он сыграл вопросительное арпеджио и запел:
   — Почему ты пристаешь ко мне, Лунная Моль?
   Кершауль сделал шаг вперед и проиграл на слобе примирительную фразу.
   — Боюсь, что произошла ошибка, сэр Лесной Гном. Сэр Лунная Моль ищет чужеземца в маске Лесного Гнома.
   В музыке Лесного Гнома зазвучало раздражение, и внезапно играющий переключился на стимик.
   — Он утверждает, что я чужеземец? Пусть докажет это или выходит навстречу моей мести.
   Кершауль беспокойно окинул взглядом окружившую их толпу и еще раз начал успокаивающую мелодию.
   — Я уверен, что сэр Лунная Моль…
   Однако Лесной Гном прервал его громкими звуками скараныя:
   — Пусть этот наглец докажет истинность обвинения или готовится пролить кровь.
   — Хорошо, я докажу это! — заявил Тиссел. Он сделал шаг вперед и ухватился за маску Лесного Гнома. — Твое лицо говорит о твоей личности!
   Удивленный Лесной Гном отскочил. Толпа потрясенно охнула, а потом начала зловеще бренчать на различных инструментах.
   Лесной Гном, заведя руку назад, рванул шнур дуэльного гонга, а другой выхватил меч.
   Кершауль выступил вперед, беспокойно играя на слобе, а смущенный Тиссел отошел в сторону, слыша грозный ропот толпы.
   Антрополог запел объяснения и извинения, Лесной Гном отвечал. Выбрав момент, Кершауль бросил через плечо Тисселу:
   — Беги или погибнешь! Торопись!
   Тиссел заколебался. Лесной Гном отпихнул антрополога, но тот успел крикнуть:
   — Беги! Закройся в конторе Велибуса!
   Тиссел бросился прочь. Лесной Гном гнался за ним метров пятнадцать, потом топнул ногой и послал вслед бегущему серию язвительных звуков, а толпа добавила презрительный контрапункт из клекота химеркинов.
   Больше погони не было. Вместо того чтобы спрятаться к экспортно-импортной конторе, Тиссел свернул в сторону и после осторожного осмотра отправился на набережную, где была пришвартована его джонка.
   Уже темнело, когда он вернулся на борт. Тоби и Рекс сидели на корточках на носу, в окружении принесенных запасов провианта: тростниковых корзин с овощами и хлебом, голубых стеклянных кувшинов с вином, маслом и соком и трех поросят в плетеной клетке. Невольники грызли орехи, выплевывая скорлупу. Они посмотрели на Тиссела и встали, но в движениях их чувствовалось какое-то новое пренебрежение. Тоби что-то буркнул себе под нос, Реке подавил смех.
   Тиссел гневно застучал по химеркину и спел:
   — Выводите джонку в море. Сегодня ночью мы останемся в Фане.
   В тишине каюты он снял маску и взглянул в зеркало на почти чужое лицо. Потом поднял Лунную Моль, изучая ненавистные детали: косматую серую шкуру, голубые антенны, смешные кружевные складки. Наверняка эта маска была недостойна консула Объединенных Планет. Если, конечно, он сохранит эту должность, когда Кромартин узнает о бегстве Ангмарка!
   Тиссел опустился на стул, мрачно глядя вдаль. Сегодня он пережил цепь неудач, но не был еще побежден. Завтра он навестит Ангмарка. Как верно заметил антрополог, нельзя долго скрывать присутствие еще одного чужеземца, и, значит, Хаксо Ангмарк будет обнаружен. Кроме того, ему самому нужна новая маска. Ничего экстравагантного или хвастливого, а просто маска, выражающая достаточное количество достоинства и самолюбия.
   В эту минуту один из невольников постучал в дверь, и Тиссел снова надел ненавистную Лунную Моль.
 
   На рассвете следующего дня невольники привели джонку к сектору набережной, предназначенному для чужеземцев. Там еще не было ни Ролвера, ни Велибуса, ни Кершауля, и Тиссел с нетерпением ждал их. Прошел час, и пришвартовалась джонка Велибуса. Не желая разговаривать с ним, Тиссел остался в каюте.
   Чуть позже к набережной подошла джонка Ролвера. Через окно Тиссел увидел, как Ролвер в своей Свободной Птице выходит на палубу. Там его ждал мужчина в пушистой желтой маске Пустынного Тигра. Пришелец сыграл на гомапарде необходимый аккомпанемент к посланию, которое принес Ролверу.
   Ролвер, похоже, удивился и забеспокоился. Ненадолго задумавшись, он заиграл на гомапарде и запел, указывая на джонку Тиссела. Потом поклонился и занялся своими делами.
   Мужчина в маске Пустынного Тигра тяжело поднялся на плот и постучал в борт джонки Тиссела.
   Консул вышел к нему. Сиренский этикет не требовал приглашать к себе незнакомца, поэтому он просто сыграл на зашинко вопросительную фразу.
   В ответ Пустынный Тигр заиграл на гомапарде и запел:
   — Обычно рассвет над заливом Фана радует взгляд: белое небо отливает желтизной и зеленью, а когда восходит Мирэйл, туман вспыхивает и тает как на огне. Тот, кто пост, был бы очень рад, если бы на море не появился труп пришельца из другого мира, нарушающий спокойную красоту пейзажа.
   Зашинко Тиссела почти по своей воле сыграло фразу удивления. Пустынный Тигр с достоинством поклонился.
   — Певец признает, что не имеет себе равных в постоянстве настроения, но не хочет, чтобы ему мешали жить выходки неудовлетворенной души. Поэтому он приказал своим невольникам привязать веревку к лодыжке трупа, и за время нашего разговора они прицепили тело к корме твоей джонки. Будь добр, исполни все обряды, принятые на Других Мирах. Певец желает тебе доброго дня и у-ходит.