Вэнс Джек Холбрук. Лунная Моль

   Тиссел бросился на корму джонки. В воде плавало полуголое лишенное маски тело мужчины, поддерживаемое на поверхности воздухом, заключенных в его брюках.
   Тиссел внимательно вгляделся в мертвое лицо, показавшееся ему неинтересным и без особых примет — возможно, вследствие обычая носить маски. Мужчина был среднего роста и сложения, в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Волосы у него имели неопределенный коричневый оттенок, а лицо разбухло от воды. Ничто не указывало на причину смерти.
   Это может быть Хаксо Ангмарк, подумал Тиссел. Или кто-то другой. Мэтью Кершауль? А почему бы и нет? Ролвер и Велибус уже вышли на берег и занимались своими делами. Он поискал взглядом джонку Кершауля — она как раз швартовалась. На его глазах антрополог выскочил на берег. Он носил маску Пещерной Совы.
   Он выглядел рассеянным, когда шел мимо джонки Тиссела, не отрывая взгляда от набережной.
   Тиссел вновь повернулся к трупу. Итак, это, несомненно, Ангмарк. Разве трое мужчин не вышли из джонок Ролвера, Велибуса и Кершауля в привычных для них масках? Разумеется, это труп Ангмарка… Однако разум не хотел удовлетвориться таким простым решением. Кершауль сказал, что еще один чужеземец будет быстро опознан. Каким образом Ангмарк мог сохранить себе жизнь, если не… Тиссел быстро отогнал эту мысль. Тело несомненно принадлежало Ангмарку.
   И все же…
   Он вызвал невольников, приказал им доставить на набережную подходящий контейнер, уложить туда тело и отправить в место вечного успокоения. Тоби и Рекс не выразили особой радости от полуденного задания, и Тисселу пришлось ударить по химеркину сильнее, чтобы подчеркнуть важность своих приказов.
   Затем он прошел по набережной, свернул на эспланаду, миновал контору Корнелия Велибуса и направился на космодром.
   Прибыв туда, он не нашел Ролвера. Старший невольник, статус которого определяла желтая звездочка на черной полотняной маске, спросил, чем он может ему помочь.
   Тиссел ответил, что хотел бы отправить сообщение на Полиполис.
   Это нетрудно, ответил невольник. Если Тиссел напишет текст сообщения печатными буквами, оно будет передано немедленно.
   Тиссел написал следующее:
   НАЙДЕНО ТЕЛО ЧУЖЕЗЕМЦА, ВОЗМОЖНО, АНГМАРКА. ВОЗРАСТ 48 ЛЕТ, РОСТ СРЕДНИЙ, ВОЛОСЫ КАШТАНОВЫЕ. ОСОБЫХ ПРИМЕТ НЕТ. ЖДУ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ИЛИ УКАЗАНИЯ.
   Он адресовал депешу Кастелу Кромартину на Полиполис и подал ее старшему невольнику. Минутой позже послышался характерный треск транспространственного передатчика.
   Прошел час. Ролвер не появлялся. Тиссел беспокойно ходил по кабинету директора космопорта. Неизвестно, долго ли придется ждать: в транспространственных передачах время изменялось до неузнаваемости. Порой сообщение прибывало уже через пару микросекунд, в другой раз часами блуждало неизвестно где, а изредка (всего несколько доказанных случаев) принималось еще до отправки.
   Прошло еще полчаса, и наконец явился Ролвер. Он был в обычной своей маске: Свободной Птицы. Одновременно Тиссел услышал характерное шипение принимаемого сообщения.
   Ролвера удивило присутствие консула.
   — Что привело тебя сюда так рано?
   — Тело, которое ты переправил мне сегодня утром, — объяснил Тиссел. — Я сообщил о нем своему начальству.
   Ролвер поднял голову, прислушиваясь.
   — Кажется, пришел ответ. Я займусь этим сам.
   — Зачем тебе лишние хлопоты? Твой невольник сделает все сам.
   — Это входит в мои обязанности, — заявил Ролвер. — Я отвечаю за четкую передачу и прием всех космограмм.
   — Я пойду с тобой, — вскочил Тиссел. — Всегда хотел посмотреть, как действует это устройство.
   — К сожалению, это противоречит правилам, — отрезал Ролвер, а подойдя к двери, ведущей во внутреннее помещение, добавил: — Через пару минут я дам тебе это сообщение.
   Тиссел запротестовал, но директор космопорта не обратил на него внимания и вошел в комнату связи.
   Вернулся он через пять минут, неся желтый конверт.
   — Не слишком хорошие новости, — сказал он с неубедительным сочувствием.
   Помрачневший Тиссел вскрыл конверт. Текст гласил:
   ТЕЛО НЕ АНГМАРКА. У АНГМАРКА ЧЕРНЫЕ ВОЛОСЫ. ПОЧЕМУ НЕ БЫЛ ПРИ ПОСАДКЕ? СЕРЬЕЗНОЕ НАРУШЕНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ. Я ОЧЕНЬ НЕДОВОЛЕН. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ПОЛИПОЛИС С ПЕРВОЙ ЖЕ ОКАЗИЕЙ.
   КАСТЕЛ КРОМАРТИН.
   Тиссел сунул депешу в карман.
   — А кстати, можно спросить, какие у тебя волосы?
   Ролвер извлек из кина короткую трель удивления.
   — Я блондин. А почему ты спрашиваешь?
   — Обычное любопытство.
   Ролвер сыграл на киве другой пассаж.
   — Теперь понимаю. Мой дорогой, ну и подозрителен же ты! Смотри! — Он повернулся, раздвинул полы маски на затылке, и Тиссел воочию убедился, что директор космопорта действительно блондин.
   — Это тебя успокоило? — шутливо спросил Ролвер.
   — Да, конечно, — ответил Тиссел. — У тебя случайно нет другой маски, одолжить мне? Эта Лунная Моль у меня уже в печенках сидит.
   — К сожалению, нет, — сказал Ролвер. — Но тебе достаточно просто войти в магазин изготовителя масок и выбрать.
   — Да, верно, — ответил Тиссел. Он попрощался с Ролвером и тем же путем вернулся в Фан. Проходя мимо конторы Велибуса, заколебался, после чего вошел. Сегодня посредник носил ослепительную конструкцию из призм зеленого стекла и серебряных бисеринок; маску, которой Тиссел никогда прежде не видел.
   Велибус встретил его сдержанно, играя на хиве.
   — Добрый день, сэр Лунная Моль.
   — Я не отниму у тебя много времени, — отозвался Тиссел, — но хотел бы задать тебе вопрос личного характера. Какого цвета твои волосы?
   Велибус заколебался на долю секунды, после чего повернулся и поднял складки маски. Тиссел увидел черные как ночь кудри.
   — Устроит тебя такой ответ? — спросил посредник.
   — Вполне, — ответил Тиссел. Он перешел на другую сторону эспланады и двинулся по набережной к джонке Кершауля. Антрополог приветствовал его без энтузиазма и покорным жестом пригласил на палубу.
   — Я хотел бы задать тебе один вопрос, — начал Тиссел. — Какого цвета твои волосы?
   Кершауль печально засмеялся.
   — То немногое, что осталось, — черное. А почему ты спрашиваешь?
   — Из любопытства.
   — Ну, ну, — сказал Кершауль с необычной для него откровенностью. — Наверняка дело не только в этом.
   Тиссел, испытывавший потребность в дружеском совете, признал, что тот прав.
   — Вот как выглядит ситуация. Сегодня утром на пристани нашли мертвого чужеземца с каштановыми волосами. Я не совсем уверен, но есть шансы — примерно два из трех, что волосы Ангмарка черные.
   Кершауль дернул за бородку Пещерной Совы.
   — Как ты пришел к такому выводу?
   — Я получил эту информацию с помощью Ролвера. Он блондин. Если бы Ангмарк надел личину Ролвера, он наверняка изменил бы содержание депеши, пришедшей мне сегодня утром. А вы с Велибусом признаете, что ваши волосы черные.
   — Гм, — кашлянул Кершауль. — Посмотрим, правильно ли я тебя понял. Ты подозреваешь, что Хаксо Ангмарк убил Ролвера, Велибуса или меня самого и изображает убитого. Так?
   Тиссел удивленно смотрел на него.
   — Но ведь ты сам подчеркивал, что Ангмарк не сможет осесть тут, не выдав себя! Неужели не помнишь?
   — Ах, да. Пошли дальше. Ролвер передал тебе сообщение, утверждающее, что Ангмарк брюнет, и заявил, что сам является блондином.
   — Да. Можешь ли ты это подтвердить? Я имею в виду прежнего Ролвера.
   — Нет, — грустно ответил антрополог. — Я никогда не видел ни Ролвера, ни Велибуса без маски.
   — Если Ролвер не Ангмарк, — вслух размышлял Тиссел, — и если у Ангмарка действительно черные волосы, тогда вы двое с Велибусом попадаете под подозрение.
   — Очень интересно, — прокомментировал Кершауль, осторожно посматривая на Тиссела. — Но, если уж на то пошло, ты сам можешь быть Ангмарком. Какого цвета твои волосы?
   — Каштановые, — коротко ответил Тиссел, поднимая на затылке серый мех Лунной Моли.
   — А может, ты обманул меня с текстом депеши, — не сдавался Кершауль.
   — Нет, — устало ответил Тиссел. — Можешь проверить у Ролвера, если это тебя так волнует.
   Антрополог покачал головой.
   — Это ни к чему. Я тебе верю. Но остается еще один вопрос: как быть с голосом? Ты слышал нас всех до и после прибытия Ангмарка. Нет ли тут какого-нибудь указания?
   — Нет. Мне кажется, что все вы говорите не так, как обычно. К тому же маски глушат ваши голоса.
   Кершауль снова дернул бородку.
   — Я не вижу возможности быстрого решения этой проблемы. — Он захохотал. — И кстати, нужно ли это? До прибытия Ангмарка здесь были Ролвер, Велибус, Кершауль и Тиссел. Сейчас — в любом практическом смысле — осталась та же четверка. Как знать, не окажется ли новый член лучше старого?
   — Интересная мысль, — согласился Тиссел, — но так сложилось, что я лично заинтересован в идентификации Ангмарка. От этого зависит моя карьера.
   — Понимаю, — буркнул Кершауль. — Таким образом, ситуация превращается в поединок между тобой и Ангмарком.
   — Ты поможешь мне?
   — Я не приму активного участия. Я слишком пропитался сиренским индивидуализмом. Уверен, Ролвер и Велибус ответят так же. — Он вздохнул. — Все мы сидим здесь слишком долго.
   Тиссел глубоко задумался. Кершауль выждал некоторое время, затем сказал:
   — У тебя есть еще вопросы ко мне?
   — Нет, только просьба.
   — Сделаю, что в моих силах, — вежливо ответил антрополог.
   — Одолжи мне одном из своих невольников на неделю или две.
   Кершауль извлек из ганги удивленную трель.
   — Я не люблю расставаться со своими невольниками, они знают меня и мои привычки…
   — Я верну его, как только схвачу Ангмарка.
   — Ну, хорошо. — Антрополог отстучал на химеркине вызов, и в каюту вошел невольник. — Энтони, — пропел Кершауль, — ты пойдешь с сэром Тисселом и будешь служить ему какое-то время.
   Невольник поклонился, не проявляя особого энтузиазма.
   Тиссел забрал Энтони на свою джонку и долго расспрашивал, записывая некоторые ответы. Потом запретил Энтони рассказывать кому-либо о том, что произошло, и отдал под опеку своим невольникам. Он приказал им вывести джонку из пристани и до его возвращения никого не пускать на борт.
   И вновь он отправился по тропе, ведущей к космопорту. Ролвера он застал за ленчем, состоявшим из пикантной рыбы, мелко нарубленной коры салатного дерева и чашки местной смородины. Ролвер отстучал на химеркине какой-то приказ, и невольник поставил для Тиссела стул.
   — Как продвигается следствие? — спросил Ролвер.
   — Я бы не рискнул утверждать, что дело продвинулось хоть немного вперед. Полагаю, можно рассчитывать на твою помощь?
   Ролвер рассмеялся.
   — В чем она должна заключаться?
   — Говоря конкретно, я хотел бы одолжить у тебя невольника. На время.
   Ролвер перестал есть.
   — Зачем?
   — Я бы предпочел обойтись без объяснений, — ответил Тиссел, — но можешь не сомневаться: это не просто каприз.
   Не скрывая своего нежелания, директор космопорта вызвал невольника и отдал его в услужение Тисселу.
   На обратном пути на пристань консул заглянул в контору Велибуса.
   Посредник поднял голову от бумаг.
   — Добрый вечер, сэр Тиссел.
   Тиссел сразу взялся за дело.
   — Сэр Велибус, ты не одолжишь мне невольника на несколько дней?
   Велибус заколебался, потом пожал плечами.
   — Почему бы и нет? — Он ударил в химеркин, и в дверях появился невольник. — Этот тебя устроит? А может, ты предпочтешь молодую женщину? — Он неприятно захохотал.
   — Вполне устраивает. Я верну его через несколько дней.
   — Можешь не спешить. — Велибус беззаботно махнул рукой и склонился над бумагами.
   Тиссел вернулся на джонку, где допросил отдельно каждого из новых невольников и что-то записал на своем графике.
   Над Титаническим Океаном спускались сумерки. Тоби и Рекс вывели джонку с пристани на гладкие, словно шелк, воды. Тиссел сидел на палубе, прислушиваясь к далеким разговорам и звукам музыкальных инструментов. Огни джонок сияли желтизной и бледной краснотой арбуза. На берегу было темно; скоро тайком придут Люди Ночи, чтобы рыться в мусоре и с завистью смотреть на далекие джонки.
   Согласно расписанию, через девять дней мимо Сирены будет пролетать «Бонавентура». Тиссел получил приказ вернуться на Полиполис. Сумеет ли он найти Хаксо Ангмарка за девять дней?
   Девять дней — это не очень много, но может оказаться, что в самый раз.
 
   Прошло два дня, потом три, четыре и пять. Каждый день Тиссел выходил на берег и не менее раза в день навещал Ролвера, Велибуса и Кершауля.
   Каждый из них по-своему реагировал на его визиты. Ролвер — раздраженно, Велибус — внешне вежливо, а Кершауль — с мягкой, но демонстративной сдержанностью в разговорах.
   Тиссел с одинаковым равнодушием сносил насмешки Ролвера, веселость Велибуса и сдержанность Кершауля. И каждый день, возвращаясь на джонку, добавлял что-то к своему графику.
   Миновали шестой, седьмой и восьмой день. Ролвер с грубой откровенностью спросил, не хочет ли Тиссел заказать билет на «Бонавентуру». Консул задумался и ответил:
   — Да, пожалуй. Забронируй одно место.
   — Возвращение в мир лиц! — содрогнулся Ролвер. — Лица! Всюду бледные лица с рыбьими глазами! Губы как мякоть плодов, носы изогнуты и продырявлены, плоские лица без всякого выражения. Сомневаюсь, что смогу жить там после многолетнего пребывания здесь. Счастье, что ты еще не стал настоящим сиренцем.
   — А я никуда не лечу, — заметил Тиссел.
   — Я думал, ты хочешь, чтобы я забронировал тебе место.
   — Для Хаксо Ангмарка. Это он вернется на Полиполис в корабельном карцере.
   — Ну, ну, — сказал Ролвер. — Значит, ты все-таки нашел его?
   — Конечно. А ты — нет?
   Ролвер пожал плечами.
   — Насколько я понимаю, он подделывается либо под Велибуса, либо под Кершауля. Но для меня это не имеет значения, пока он носит маску и изображает одного из них.
   — А для меня имеет, и большое, — ответил Тиссел. — Когда стартует планетолет?
   — Ровно в одиннадцать двадцать две. Если Хаксо Ангмарк улетает, скажи ему, чтобы явился вовремя.
   — Он будет там, — пообещал Тиссел.
   Как обычно он навестил Велибуса и Кершауля, а вернувшись на джонку, поставил на график последние три значка.
   Доказательство было перед ним, простое и убедительное. Правда, оно не было абсолютно неопровержимым, но достаточно убедительным, чтобы оправдать последний ход. Он проверил излучатель. Завтрашний день решит все. Он не может позволить себе ошибиться.
   День начинался ясный: небо напоминало внутренность раковины устрицы, а Мирэйл взошел среди опалесцирующего тумана. Тоби и Рекс пришвартовали джонку к пристани; три остальные джонки чужеземцев сонно покачивались на небольших волнах.
   Особенно внимательно Тиссел следил за одной джонкой, той самой, владельца которой Хаксо Ангмарк убил и бросил в воды залива. Именно эта джонка плыла сейчас в сторону берега, и Хаксо собственной персоной стоял на палубе в маске, которой Тиссел никогда прежде не видел: конструкция из пурпурных перьев, черного стекла и острых, как шипы, зеленых волос.
   Консул не мог не восхищаться преступником. Он придумал хитрый план и ловко реализовал его, но потерпел поражение, наткнувшись на непреодолимую преграду.
   Ангмарк покинул палубу. Джонка подошла к пристани, невольники бросили швартов, спустили трап. Держа излучатель, готовый к выстрелу, во внутреннем кармане, Тиссел выскочил на берег. Он поднялся на палубу джонки и открыл дверь салона. Сидящий за столом мужчина удивленно поднял красно-черно-зеленую маску.
   — Ангмарк, — сказал Тиссел, — пожалуйста, не сопротивляйся и не делай никаких…
   Сзади его ударили чем-то твердым и тяжелым, швырнули на пол, и чьи-то руки ловко вырвали излучатель.
   Где-то заклекотал химеркин, и чей-то голос запел:
   — Свяжите руки этому идиоту.
   Мужчина, сидевший до сих пор за столом, встал и снял красно-черно-зеленую маску, обнажив черную полотняную маску невольника. Тиссел повернул голову. Над ним стоял Хаксо Ангмарк в маске Укротителя Дракона, выкованной из черного металла, с носом как лезвие ножа, запавшими веками и с тремя гребнями, тянущимися параллельно через макушку.
   Маска закрывала лицо преступника, но в голосе Ангмарка звучал триумф.
   — Я очень легко поймал тебя.
   — Действительно, — согласился Тиссел. Невольник как раз кончил связывать ему запястья и ушел, повинуясь клекоту химеркина.
   — Поднимись, — приказал Ангмарк. — Сядь на этот стул.
   — Чего мы ждем? — спросил Тиссел.
   — Два наших земляка по-прежнему на воде. Они не нужны мне для того, что я собираюсь сделать.
   — А именно?
   — Узнаешь в свое время, — отрезал Ангмарк. — У нас еще есть час или два.
   Тиссел дернулся, но путы держали крепко.
   Ангмарк тоже сел.
   — Как ты меня расшифровал? Признаться, мне это интересно… Ну, ну, — укоризненно добавил он, когда Тиссел не ответил. — Не можешь смириться с тем, что я тебя победил? Не ухудшай своего положения еще больше.
   Тиссел пожал плечами.
   — Я действовал согласно одному фундаментальному принципу: человек может закрыть маской лицо, но не свою личность.
   — Ага, — сказал Ангмарк. — Это интересно. Продолжай.
   — Я одолжил по одному невольнику у тебя и остальных чужеземцев, после чего осторожно расспросил их. Какие маски носили их хозяева за месяц до твоем прибытия? Я приготовил график и наносил на него их ответы, Ролвер носил Свободную Птицу примерно четыре пятых всего времени, а остаток делил между Софистической Абстракцией и Черной Сложностью. Велибусу нравились герои Кандаханского Цикла. Большую часть времени: шесть дней из восьми он носил Халакуна, Неустрашимого Князя и Морского Гордеца. В оставшиеся два дня пользовался Южным Ветром или Веселым Собутыльником. Более консервативный Кершауль предпочитал Пещерную Сову, Звездного Странника и две или три другие маски, которые носил через разные промежутки времени.
   Как уже говорили, эту информацию я получил из самого надежного источника, то есть от невольников. Следующий шаг заключался во внимательном наблюдении за вашей троицей. Каждый день я проверял, какие маски вы носите, и сравнивал это с моим графиком. Ролвер носил Свободную Птицу шесть раз, а Черную Сложность — два. Кершауль пользовался Пещерной Совой пять раз, Звездным Странником — один раз и по разу Квинкунксом и Идеалом Совершенства. Велибус носил Изумрудную Гору дважды, Тройного Феникса трижды, Неустрашимого Князя всего один раз и Бога-Акулу — дважды.
   Ангмарк задумчиво кивнул.
   — Теперь я вижу свою ошибку. Я выбирал из масок Велибуса, но согласно своим вкусам — и в итоге выдал себя. Но только тебе. — Он встал и подошел к окну. — Кершауль и Ролвер выходят на берег; скоро они пройдут мимо и займутся своими делами. Впрочем, сомневаюсь, что они захотели бы вмешаться
   — оба стали настоящими сиренцами.
   Тиссел молча ждал. Прошло десять минут. Наконец Ангмарк протянул руку и взял с полки нож. Взглянув на пленника, он приказал:
   — Встань.
   Тиссел медленно поднялся. Ангмарк подошел к нему сбоку, перерезал завязки и стащил с головы Лунную Моль. Узник вскрикнул и попытался схватить маску, но слишком поздно: лицо его было уже открыто.
   Ангмарк отвернулся, снял свою маску и вместо нее надел Лунную Моль. Потом отстучал на химеркине вызов. В салон вошли двое невольников и замерли, увидев Тиссела.
   Ангмарк пробежал пальцами по химеркину.
   — Вынесите этого мужчину на палубу.
   — Ангмарк! — душераздирающе крикнул Тиссел. — Я же без маски!
   Невольники подхватили узника, несмотря на его отчаянные брыкания, и вынесли на палубу, а затем на берег.
   Ангмарк надел Тисселу на шею веревку и сказал:
   — Теперь тебя зовут Хаксо Ангмарк, а я Эдвер Тиссел. Велибус мертв, и тебя скоро постигнет та же участь. Я без труда справлюсь с твоими обязанностями: буду играть на всех инструментах как Человек Ночи и петь как ворота; буду носить Лунную Моль, пока не развалится, и тогда достану себе другую. А на Полиполис уйдет сообщение, что Хаксо Ангмарк мертв. И все будет в порядке.
   Тиссел почти не слышал его.
   — Ты не можешь этого сделать, — шептал он. — Моя маска, мое лицо… — Толстая женщина в голубовато-розовой маске шла по набережной. Увидев Тиссела, она пронзительно крикнула и рухнула ничком.
   — Ну, идем же, — весело сказал Ангмарк. Он дернул за веревку и потащил Тиссела по набережной. Сходивший с джонки мужчина в маске Капитана Пиратов при виде Тиссела замер как вкопанный.
   Ангмарк заиграл на зашинко и запел:
   — Вот закоренелый преступник, Хаксо Ангмарк. Его имя проклинают на всех мирах, а теперь он пойман и идет на позорную смерть. Смотрите, вот Хаксо Ангмарк!
   Они свернули на эспланаду. Испуганно вскрикнул ребенок, хрипло закричал мужчина. Тиссел споткнулся. Слезы ручьями текли из его глаз, он видел лишь размытые силуэты и цвета. Ангмарк громко орал:
   — Смотрите все, вот галактический преступник, Хаксо Ангмарк! Приблизьтесь и смотрите на экзекуцию!
   Тиссел крикнул слабым голосом:
   — Я не Ангмарк, меня зовут Эдвер Тиссел, а Ангмарк — он! — Но никто его не слушал. Зрелище его голого лица вызывало лишь крики ужаса, возмущения и отвращения. — Дай мне мою маску, дай любую маску, хотя бы невольника… — бормотал он.
   Тем временем Ангмарк торжествующе пел:
   — Он жил в позоре и позорно умрет!
   Перед Ангмарком остановился Лесной Гном.
   — Мы снова встретились, Лунная Моль!
   Ангмарк запел:
   — Отойди, дружище, я должен привести в исполнение приговор этому преступнику. Жил в позоре и позорно умрет!
   Их окружала густая толпа: маски таращились на Тиссела с болезненным возбуждением.
   Лесной Гном вырвал веревку из руки Ангмарка и бросил ее на землю. Толпа заревела, кто-то крикнул:
   — Не хотим поединка! Казнить чудовище!
   Кто-то накинул Тисселу на голову кусок ткани. Он ждал удара меча, но вместо этого его освободили от пут. Он торопливо заслонил лицо, поглядывая между складками.
   Четверо мужчин схватили Хаксо Ангмарка. Лесной Гном встал перед ним, играя на скараные.
   — Неделю назад ты вытянул руку, чтобы сорвать мою маску с лица, и сейчас тебе удалось воплотить свои разнузданные желания!
   — Но он преступник! — закричал Ангмарк. — Закоренелый преступник!
   — Какие преступления он совершил? — спел Лесной Гном.
   — Убивал, предавал, умышленно уничтожал корабли, пытал, шантажировал, грабил, продавал детей в рабство. Он…
   — Меня не интересуют ваши религиозные проблемы, — прервал его Лесной Гном. — Но мы можем перечислить твои недавние преступления!
   Из толпы вышел конюший и гневно запел:
   — Этот наглец, Лунная Моль, девять дней назад хотел взять моего лучшего скакуна!
   Другой мужчина в маске Всезнающего протиснулся вперед и пропел:
   — Я Мастер — Создатель Масок и узнаю этого чужеземца — Лунную Моль! Недавно он вошел в мой магазин и смеялся над моим искусством. Смерть ему!
   — Смерть чужеземному чудовищу! — проревела толпа. Живая волна двинулась вперед, поднялись и опустились стальные лезвия: свершилось.
   Тиссел смотрел, не в силах шевельнуться. Лесной Гном подошел к нему и, играя на стимике, спел:
   — Мы жалеем, но и презираем тебя. Настоящий мужчина не вынес бы такого позора!
   Тиссел глубоко вздохнул, потянулся к поясу и взял в руки зашинко.
   — Ты очерняешь меня, друг! Неужели ты не можешь оценить истинной смелости? Скажи мне: предпочел бы ты погибнуть в борьбе или пройти по эспланаде без маски?
   Лесной Гном запел:
   — Есть только один ответ: я погиб бы в борьбе, не в силах вынести такого позора!
   — Я оказался перед выбором, — ответил Тиссел. — Я мог бороться со связанными руками и погибнуть или же молча сносить позор и благодаря этому победить своего врага. Ты сам признал, что не обладаешь достаточно большим стракхом, чтобы совершить такое. А я доказал, что являюсь настоящим героем! Есть среди вас кто-нибудь, кто отважится последовать моему примеру?
   — Отважится? — повторил Лесной Гном. — Я не боюсь ничего, даже смерти от рук Людей Ночи!
   — Тогда ответь.
   Лесной Гном отступил и заиграл на двойном камантиле:
   — Это подлинное мужество, если тобой действительно руководили такие побуждения.
   Конюший извлек из гомапарда серию приглушенных аккордов и запел:
   — Никто из нас не отважился бы на то, что совершил сей муж, лишенный маски.
   Толпа ропотом выражала свое одобрение.
   Изготовитель масок подошел к Тисселу, униженно гладя двойной камантил:
   — Великий Герой, будь добр, зайди в мой магазин и смени эту ничтожную тряпку на маску, достойную твоих достоинств.
   Другой изготовитель масок вторил ему:
   — Прежде чем сделаешь свой выбор, Великий Герой, осмотри и мой магазин!
   Мужчина в маске Сверкающей Птицы почтительно приблизился к Тисселу.
   — Я только что закончил великолепную джонку, над которой работал семнадцать лет. Окажи мне честь, прими ее от меня и пользуйся этим великолепным кораблем. На его борту тебя ждут внимательные невольники и милые девушки, в трюме достаточно вина, а палуба выстлана мягкими шелковыми коврами.
   — Спасибо, — ответил Тиссел, сильно и уверенно ударяя по зашинко. — Я приму ее с удовольствием. Но сначала маска.
   Изготовитель масок извлек из гомапарда вопросительную трель.
   — Не сочтет ли Великий Герой маску Укротителя Морского Дракона оскорбительной для его достоинств?
   — Ни в коем случае, — ответил Тиссел. — Я считаю ее вполне подходящей. А сейчас пойдем взглянем на нее.