Страница:
Наконец в 1969 году для этого представилась возможность. Писатель и режиссер Мартин Чарнин запустил телесериал специально для известной актрисы Энн Бэнкрофт. Это были коротенькие новеллы, повествующие о женщинах и их отношениях с мужчинами: мужьями, любовниками, боссами, а также детьми. Чарнин просил писателей давать ему материал. Разумеется, в первую очередь его интересовали писательницы. И первой, кто пришла ему на ум, оказалась Джеки.
Апартаменты Мэнсфилдов находились в двух шагах от офиса Чарнина – стоило завернуть за угол. «Я часто сталкивался с ними на улице, и мы обменивались парочкой фраз о том о сем. Но по-настоящему я не был с ними знаком. Когда же я позвонил и спросил, не заинтересует ли Джеки мое предложение – сочинить маленький скетч для телесериала, – она проявила к этому живой интерес. Но беда в том, что ей нужно было срочно лететь в Лос-Анджелес. Я и сам собирался в Калифорнию, так что мы условились встретиться в отеле „Беверли Хиллз“. Ситуация, когда двум знаменитостям, живущим по соседству в Нью-Йорке, понадобилось ехать в Голливуд, чтобы как следует познакомиться, немало позабавила Чарнина. „В Лос-Анджелесе я сразу с поезда отправился в отель. Джеки с Ирвингом были в бассейне. Там пахло кремом для загара. Оба наслаждались плаванием и успели изрядно загореть“. Чарнин, с бледным лицом, парился в своем черном свитере, надетом под пиджак. Он объяснил Джеки концепцию сериала, и она не только одобрила, но и, не сходя с места, подкинула парочку идей». «Джеки показалась мне живым воплощением матери-природы, – рассказывал Чарнин, – открытой и жизнерадостной, всегда готовой прийти на помощь. С ней было удивительно легко, и мы быстро достигли взаимопонимания».
На телевидении получила широкое распространение практика заказывать писателям разработку небольших сюжетов. Эта система не предполагала различий между авторами в зависимости от их статуса – гонорары были едиными для всех. Здесь не имело значения, кто более знаменит. Джеки была самым высокооплачиваемым писателем из всех, кого Чарнин привлек к сотрудничеству, но она и глазом не моргнула, когда он сообщил сумму гонорара – не слишком высокую – и уточнил, что он будет таким же, как у остальных, даже совсем неизвестных, авторов. Это шоу показалось ей престижным, способным поднять ее литературный вес.
Джеки подошла к выполнению этой работы с присущими ей старательностью и профессионализмом. Она засела за машинку, сконцентрировалась и, пока не завершила работу над скетчем, не позволила себе отвлечься ни на что другое. Как обычно, она представила полностью отделанный, чистовой вариант. Джеки никогда не сдавала сырую работу.
В сочиненной ею сценке Энн Бэнкрофт хочет купить пару туфель и становится жертвой враждебного отношения со стороны продавца обуви. В основе стычки лежали вековые разногласия между полами. Кончается сценка тем, что мисс Бэнкрофт пулей вылетает из магазина, а продавец демонически хохочет вслед.
К этому времени уже утвердилась определенная манера подачи материала, при которой все внимание должно было быть сосредоточено на Бэнкрофт, а партнер лишь подчеркивал ее достоинства. «А у Джеки, – оправдывался Чарнин, – на первый план вышел мужчина. Более того, именно в его уста она вложила самые блестящие остроты».
Он позвонил Джеки и объяснил возникшее недоразумение. К сожалению, готовый скетч невозможно, да и некогда было переписывать. Он так и не вышел в эфир. Чарнин неоднократно подчеркивал, что Джеки восприняла неудачу с изрядной долей юмора. «Конечно, она была разочарована, но если и рассердилась, то не показала этого».
Сериал с Энн Бэнкрофт стартовал 18 февраля 1970 года. Утренние газеты преподнесли его как лучшую телепостановку за многие годы существования телевидения. «Это такой сплав таланта, обаяния и юмора, что просто не веришь своим глазам». Как бы подтверждая правоту этого суждения, сериал первым из американских телешоу конца шестидесятых годов был удостоен «Серебряной розы» на Международном телефестивале в Монтре. Чарнин получил первую премию за лучшую постановку и еще один приз – за лучший сценарий.
Джеки была не единственной, чей скетч был отклонен Чарнином. Среди ее «товарищей по несчастью» оказались такие именитые авторы, как Мел Брукс, Билл Гибсон и Реджинальд Роуз.
Примерно в то же время ей представилась новая возможность снискать себе репутацию престижного автора. Продюсеры Бен Грейдус и Уолтер Кинг получили от правительственного комитета по здравоохранению, образованию и соцобеспечению заказ на цикл передач, в каждой из которых должна была идти речь о каком-нибудь случае ракового заболевания и о том, как реагирует на несчастье семья больного. Чтобы придать проекту вес, постановщики решили привлечь в качестве ведущих популярных литераторов. Бен Грейдус рассказывает: «То, что мы обратились к Джеки – наряду с Джеймсом Миченером, Нилом Саймоном, Родом Стерлингом и Ирвингом Стоуном, – оказалось простым совпадением. Откуда нам было знать, что у Джеки Сьюзен – рак? Мы пригласили ее потому, что она была самой популярной писательницей, ее имя было у всех на слуху. А вот то, что она согласилась, думается, не было случайным».
Джеки предстояло читать отрывок, который назывался «Тщеславие – дым». Сочинил его сам Грейдус. Героиня этой истории отказалась выйти замуж за любимого человека, потому что вообразила, будто у нее рак груди. Она даже побоялась проверить этот диагноз.
«Я понятия не имел о том, что Джеки перенесла мастэктомию», – много раз повторял Грейдус. Его передергивало при одном воспоминании о том, как он излагал теорию, которой придерживаются некоторые медики: мол, при раке молочной железы бесполезно и бессмысленно делать операцию. «В лучшем случае хирург подарит женщине несколько лишних месяцев жизни. Стоит ли увечить себя, если вам все равно суждено умереть?» Джеки ничем не показала, что для нее это что-то значит.
Все время, пока записывалась передача, Ирвинг был рядом с ней. «Он обращался с Джеки как со звездой первой величины, и постепенно остальные тоже усвоили эту манеру. Джеки была умна, старательна, но слишком холодна. Она целиком отдавалась работе, но нельзя сказать, чтобы расположила к себе товарищей по передаче. В студии царила рабочая, но, я бы сказал, слишком официальная атмосфера. После окончания записи мне пришлось просить Джеки приехать на озвучивание. Оно было назначено на десять часов утра – не самое удобное для нее время, но она согласилась. Настало утро – холодное, дождливое, ненастное утро. Я был уверен, что она не придет. Но ровно в десять появилась Джеки – с заколотыми волосами, без косметики, в плаще и брюках. И, вы знаете, она была прекрасна и совсем не похожа на себя прежнюю – естественная и доброжелательная. Мы проработали все утро и добились замечательных результатов».
Короткометражка «Тщеславие – дым» была показана в январе 1970 года и в том же году удостоилась серебряной медали на Международном фестивале в Нью-Йорке.
В марте семидесятого Джеки еще раз отошла от своего имиджа суперписательницы, выйдя на сцену заштатного театрика на окраине Нью-Йорка в эпизодической роли. Постановку осуществил ее старый знакомый Роберт Хендерсон – в 1939 году она играла у него в спектакле «Когда мы женаты». Новая пьеса называлась «Сумасшедшая из Шайло». В главной роли выступила Бланш Юрка, одна из величайших актрис Америки.
Пьеса должна была играться в «Сокол-холле», там же, где мисс Юрка дебютировала семьдесят лет назад, когда ей было всего тринадцать лет. Зал почти не изменился: все тот же высокий подиум, весьма неважная акустика и гнетущая, затхлая атмосфера заштатного театрика. Зачем Джеки Сьюзен, всемирно известной романистке, понадобилось играть в этом спектакле? Дело в том, что это было «искусство»!
К сожалению, спектакль не получился. Клайв Барнс из «Таймс» опубликовал на него рецензию. Он пришел в ужас от самой пьесы («одна из тех псевдопоэтических штучек, глядя на которые почти физически ощущаешь, как автор со скрипом вымучивал ее из себя»), игры актеров («редко приходится наблюдать, как плохие актеры пыжатся в совершенно беспомощной пьесе») и режиссуры («манера мистера Хендерсона чрезвычайно скучна, ничто не останавливает на себе вашего внимания»).
Уважая преклонный возраст именитой актрисы, Барнс не преминул отвесить небольшой поклон в сторону Бланш Юрки. Ему не хотелось обижать виновницу торжества, и он ограничился репликой: «заслуживает нашей признательности за выход на сцену». Прочие участники спектакля не удостоились даже упоминания. Но рецензента, должно быть, тронуло мужество Джеки, взявшейся за такое неблагодарное дело, потому что он отметил: «Жаклин Сьюзен выглядела гораздо красивее, чем на обложках своих книг». И, правда, все, кто встречал Джеки, в один голос отмечали ее необыкновенную красоту. В силу каких-то причин – возможно, дело было в цвете лица – она не очень хорошо получалась на фотографиях. Но в жизни у нее были теплая светящаяся кожа, огромные карие глаза и лучистая, трепещущая на губах улыбка. Она производила на всех неизгладимое впечатление.
Глава 15. «ОДНОГО РАЗА НЕДОСТАТОЧНО»
Глава 16. БЛЕСК ЗВЕЗДЫ В ОСКОЛКЕ СТЕКЛА
Апартаменты Мэнсфилдов находились в двух шагах от офиса Чарнина – стоило завернуть за угол. «Я часто сталкивался с ними на улице, и мы обменивались парочкой фраз о том о сем. Но по-настоящему я не был с ними знаком. Когда же я позвонил и спросил, не заинтересует ли Джеки мое предложение – сочинить маленький скетч для телесериала, – она проявила к этому живой интерес. Но беда в том, что ей нужно было срочно лететь в Лос-Анджелес. Я и сам собирался в Калифорнию, так что мы условились встретиться в отеле „Беверли Хиллз“. Ситуация, когда двум знаменитостям, живущим по соседству в Нью-Йорке, понадобилось ехать в Голливуд, чтобы как следует познакомиться, немало позабавила Чарнина. „В Лос-Анджелесе я сразу с поезда отправился в отель. Джеки с Ирвингом были в бассейне. Там пахло кремом для загара. Оба наслаждались плаванием и успели изрядно загореть“. Чарнин, с бледным лицом, парился в своем черном свитере, надетом под пиджак. Он объяснил Джеки концепцию сериала, и она не только одобрила, но и, не сходя с места, подкинула парочку идей». «Джеки показалась мне живым воплощением матери-природы, – рассказывал Чарнин, – открытой и жизнерадостной, всегда готовой прийти на помощь. С ней было удивительно легко, и мы быстро достигли взаимопонимания».
На телевидении получила широкое распространение практика заказывать писателям разработку небольших сюжетов. Эта система не предполагала различий между авторами в зависимости от их статуса – гонорары были едиными для всех. Здесь не имело значения, кто более знаменит. Джеки была самым высокооплачиваемым писателем из всех, кого Чарнин привлек к сотрудничеству, но она и глазом не моргнула, когда он сообщил сумму гонорара – не слишком высокую – и уточнил, что он будет таким же, как у остальных, даже совсем неизвестных, авторов. Это шоу показалось ей престижным, способным поднять ее литературный вес.
Джеки подошла к выполнению этой работы с присущими ей старательностью и профессионализмом. Она засела за машинку, сконцентрировалась и, пока не завершила работу над скетчем, не позволила себе отвлечься ни на что другое. Как обычно, она представила полностью отделанный, чистовой вариант. Джеки никогда не сдавала сырую работу.
В сочиненной ею сценке Энн Бэнкрофт хочет купить пару туфель и становится жертвой враждебного отношения со стороны продавца обуви. В основе стычки лежали вековые разногласия между полами. Кончается сценка тем, что мисс Бэнкрофт пулей вылетает из магазина, а продавец демонически хохочет вслед.
К этому времени уже утвердилась определенная манера подачи материала, при которой все внимание должно было быть сосредоточено на Бэнкрофт, а партнер лишь подчеркивал ее достоинства. «А у Джеки, – оправдывался Чарнин, – на первый план вышел мужчина. Более того, именно в его уста она вложила самые блестящие остроты».
Он позвонил Джеки и объяснил возникшее недоразумение. К сожалению, готовый скетч невозможно, да и некогда было переписывать. Он так и не вышел в эфир. Чарнин неоднократно подчеркивал, что Джеки восприняла неудачу с изрядной долей юмора. «Конечно, она была разочарована, но если и рассердилась, то не показала этого».
Сериал с Энн Бэнкрофт стартовал 18 февраля 1970 года. Утренние газеты преподнесли его как лучшую телепостановку за многие годы существования телевидения. «Это такой сплав таланта, обаяния и юмора, что просто не веришь своим глазам». Как бы подтверждая правоту этого суждения, сериал первым из американских телешоу конца шестидесятых годов был удостоен «Серебряной розы» на Международном телефестивале в Монтре. Чарнин получил первую премию за лучшую постановку и еще один приз – за лучший сценарий.
Джеки была не единственной, чей скетч был отклонен Чарнином. Среди ее «товарищей по несчастью» оказались такие именитые авторы, как Мел Брукс, Билл Гибсон и Реджинальд Роуз.
Примерно в то же время ей представилась новая возможность снискать себе репутацию престижного автора. Продюсеры Бен Грейдус и Уолтер Кинг получили от правительственного комитета по здравоохранению, образованию и соцобеспечению заказ на цикл передач, в каждой из которых должна была идти речь о каком-нибудь случае ракового заболевания и о том, как реагирует на несчастье семья больного. Чтобы придать проекту вес, постановщики решили привлечь в качестве ведущих популярных литераторов. Бен Грейдус рассказывает: «То, что мы обратились к Джеки – наряду с Джеймсом Миченером, Нилом Саймоном, Родом Стерлингом и Ирвингом Стоуном, – оказалось простым совпадением. Откуда нам было знать, что у Джеки Сьюзен – рак? Мы пригласили ее потому, что она была самой популярной писательницей, ее имя было у всех на слуху. А вот то, что она согласилась, думается, не было случайным».
Джеки предстояло читать отрывок, который назывался «Тщеславие – дым». Сочинил его сам Грейдус. Героиня этой истории отказалась выйти замуж за любимого человека, потому что вообразила, будто у нее рак груди. Она даже побоялась проверить этот диагноз.
«Я понятия не имел о том, что Джеки перенесла мастэктомию», – много раз повторял Грейдус. Его передергивало при одном воспоминании о том, как он излагал теорию, которой придерживаются некоторые медики: мол, при раке молочной железы бесполезно и бессмысленно делать операцию. «В лучшем случае хирург подарит женщине несколько лишних месяцев жизни. Стоит ли увечить себя, если вам все равно суждено умереть?» Джеки ничем не показала, что для нее это что-то значит.
Все время, пока записывалась передача, Ирвинг был рядом с ней. «Он обращался с Джеки как со звездой первой величины, и постепенно остальные тоже усвоили эту манеру. Джеки была умна, старательна, но слишком холодна. Она целиком отдавалась работе, но нельзя сказать, чтобы расположила к себе товарищей по передаче. В студии царила рабочая, но, я бы сказал, слишком официальная атмосфера. После окончания записи мне пришлось просить Джеки приехать на озвучивание. Оно было назначено на десять часов утра – не самое удобное для нее время, но она согласилась. Настало утро – холодное, дождливое, ненастное утро. Я был уверен, что она не придет. Но ровно в десять появилась Джеки – с заколотыми волосами, без косметики, в плаще и брюках. И, вы знаете, она была прекрасна и совсем не похожа на себя прежнюю – естественная и доброжелательная. Мы проработали все утро и добились замечательных результатов».
Короткометражка «Тщеславие – дым» была показана в январе 1970 года и в том же году удостоилась серебряной медали на Международном фестивале в Нью-Йорке.
В марте семидесятого Джеки еще раз отошла от своего имиджа суперписательницы, выйдя на сцену заштатного театрика на окраине Нью-Йорка в эпизодической роли. Постановку осуществил ее старый знакомый Роберт Хендерсон – в 1939 году она играла у него в спектакле «Когда мы женаты». Новая пьеса называлась «Сумасшедшая из Шайло». В главной роли выступила Бланш Юрка, одна из величайших актрис Америки.
Пьеса должна была играться в «Сокол-холле», там же, где мисс Юрка дебютировала семьдесят лет назад, когда ей было всего тринадцать лет. Зал почти не изменился: все тот же высокий подиум, весьма неважная акустика и гнетущая, затхлая атмосфера заштатного театрика. Зачем Джеки Сьюзен, всемирно известной романистке, понадобилось играть в этом спектакле? Дело в том, что это было «искусство»!
К сожалению, спектакль не получился. Клайв Барнс из «Таймс» опубликовал на него рецензию. Он пришел в ужас от самой пьесы («одна из тех псевдопоэтических штучек, глядя на которые почти физически ощущаешь, как автор со скрипом вымучивал ее из себя»), игры актеров («редко приходится наблюдать, как плохие актеры пыжатся в совершенно беспомощной пьесе») и режиссуры («манера мистера Хендерсона чрезвычайно скучна, ничто не останавливает на себе вашего внимания»).
Уважая преклонный возраст именитой актрисы, Барнс не преминул отвесить небольшой поклон в сторону Бланш Юрки. Ему не хотелось обижать виновницу торжества, и он ограничился репликой: «заслуживает нашей признательности за выход на сцену». Прочие участники спектакля не удостоились даже упоминания. Но рецензента, должно быть, тронуло мужество Джеки, взявшейся за такое неблагодарное дело, потому что он отметил: «Жаклин Сьюзен выглядела гораздо красивее, чем на обложках своих книг». И, правда, все, кто встречал Джеки, в один голос отмечали ее необыкновенную красоту. В силу каких-то причин – возможно, дело было в цвете лица – она не очень хорошо получалась на фотографиях. Но в жизни у нее были теплая светящаяся кожа, огромные карие глаза и лучистая, трепещущая на губах улыбка. Она производила на всех неизгладимое впечатление.
Глава 15. «ОДНОГО РАЗА НЕДОСТАТОЧНО»
В 1968 году Джеки бросила курить, тем самым выполнив один из своих контрактов с Богом. Когда в 1972-м у нее начался сильный, изматывающий кашель, она решила, что это бронхит. Писательница как раз работала над чистовым вариантом «Одного раза недостаточно». Сначала на титульном листе значилось «Великий человек», но Джеки изменила название романа после того, как с ее добрым знакомым, популярным комическим актером Джо Льюисом, случился инсульт и его поместили в клинику. Незадолго до этого Джо сказал ей в случайном разговоре, что жизнь хороша, но дважды на свет не появляются, и одного раза вполне достаточно. Когда она навестила его, полупарализованного, в клинике, Джо грустным взглядом посмотрел на Джеки и, с трудом выговаривая слова, произнес: «Джеки, я хочу тебе что-то сказать. Одного раза недостаточно».
Она и сама уже чувствовала это. В клинике «Синай» у нее удалили часть легкого. Прогноз оказался неблагоприятным. За прошедшие после онкологической операции десять лет болезнь перекинулась на легкие и бронхи. Джеки тотчас было назначено лечение кобальтом и химиотерапией. Последующие месяцы сулили нестерпимую боль, но, в конце концов, применение сильнодействующих средств, кажется, стало приносить плоды. Внешне Джеки с Ирвингом были исполнены оптимизма, но в глубине души знали, что дела плохи.
Несмотря на это, Джеки продолжала работать так, будто у нее не было ничего более серьезного, чем простое переутомление. На протяжении двух лет она то и дело попадала в клинику. Джеки объясняла это переутомлением и возникшим на его почве букетом разных болезней. А поскольку никто не подозревал о раке (зато все знали о том, что Джеки убивает себя работой), ее объяснениям верили.
Она развернула кампанию, направленную на поиски нового издателя. Поначалу Джеки связалась с издательством «Саймон энд Шустер», директором которого был ее хороший знакомый Майкл Корда. Однако вскоре выяснилось, что здесь не слишком удачно распорядились тиражом «Машины любви». «Если я соглашаюсь пахать на телевидении, пропагандируя мою книгу в десятке программ одновременно, то уж будьте добры обеспечить магазины достаточным количеством экземпляров». Джеки обвинила своих агентов в том, что они не справляются со своими обязанностями. Вдобавок ко всему они не предоставляли в ее распоряжение сводки о том, как раскупается книга, а ведь от этого зависела частота ее выступлений на телевидении. Едва спрос начинал падать, Джеки тотчас появлялась на экране в очередном выпуске «Вечернего шоу».
Представители «Саймон энд Шустер» объясняли разрыв другими причинами. Будто бы Джеки предложила издательству заняться ее новым романом «Одного раза недостаточно», но они отказались, поскольку выдвинутые ею условия «не соответствовали ожидаемому спросу на эту книгу». Иными словами, они не верили в успех будущего романа. Зато в него поверили другие. Джеки остановила свой выбор на издательстве «Уильям Морроу и компания», где службу по связям с прессой возглавляла ее приятельница Шерри Арден. Мисс Арден делала рекламу «Долины кукол» для Эй-Би-Си и осталась добрым другом Мэнсфилдов. Писали, будто мисс Арден, президент «Морроу» Лоуренс Хьюз и Джеймс Ройс Лэндис, ставший к тому времени ее редактором, пригласили Джеки пообедать в ресторан «Двадцать одно». Когда Джеки знала, чего она хочет (а так было всегда), она предпочитала сразу брать быка за рога. Будущие компаньоны писательницы не успели и рот раскрыть, как она заявила: «К черту церемонии, я ваша!»
На Хьюза такая прямолинейность произвела столь сильное впечатление, что он пулей вылетел из зала и через пять минут вернулся с дюжиной алых роз.
«Морроу» делало для Джеки все, что было возможно, и она этого заслуживала. Еще ни один романист не вкладывал столько душевных и физических сил в пропаганду своих книг, как это делала Жаклин Сьюзен.
В день, когда книга вышла в свет, руководство издательства подарило ее автору огромную, размерами с электрокамин, голубую обложку, на которой сияло написанное ярко-розовыми буквами название: «Одного раза недостаточно». Джеки пообещала, что в часы бессонницы будет всю ночь напролет любоваться подарком. А еще в бессонные ночи она подолгу простаивала на кухне перед бронзовой урной с прахом Жозефины и возле бюста покойного отца в гостиной. «Не покидай меня навсегда, – шептала она. – Сейчас я приготовлю что-нибудь выпить. Возвращайся, пожалуйста».
Однажды репортер, с которым Джеки согласилась пообедать, заметил, что ей не мешало бы съесть двойную порцию жареной картошки, бутерброд с сыром и выпить чашку шоколада. Но Джеки упорно придерживалась диеты. «Ни в коем случае, – возразила она. – Знаете ли, Ирвинг считает толстой даже Одри Хепберн».
Трудно восстановить точные даты пребывания Джеки в клинике. Накануне выхода «Одного раза недостаточно» она давала интервью у себя дома, а по прошествии суток лежала на больничной койке с диагнозом «двусторонняя пневмония».
Первоначальный тираж романа «Одного раза недостаточно» составил 150 тысяч экземпляров. 105 тысяч разошлись в первый же день. Роман со скоростью молнии занял первую строку в списке бестселлеров. Спустя полтора месяца, 6 мая 1973 года, издательство «Морроу» выпустило специальный рекламный листок, который начинался словами: «Жаклин Сьюзен творит историю книгоиздания». Джеки оказалась единственным писателем, чьи три произведения подряд становились первыми номерами на книжном рынке США. Еще через год «Долина кукол» была занесена в Книгу рекордов Гиннесса как произведение, пользующееся самым большим читательским спросом за всю историю американской литературы.
Когда роман «Одного раза недостаточно» стал бестселлером, Джеки находилась в клинике. Писательницу потрясло, что книга вышла в бесспорные лидеры без каких бы то ни было усилий со стороны автора. На всякий случай она все же заставила себя покинуть больничные стены и отправиться в «турне признательности». Ей хотелось отдать прощальный визит «всем представителям прессы и телевидения, а также книготорговцам, которые протянули мне руку помощи, когда я выпустила „Долину кукол“».
Писательница объехала всю Америку и почти всю Европу. Ее последний роман девять недель подряд возглавлял список бестселлеров, а затем съехал на второе место. Джеки обвинила в этом Уотергейт: в Соединенных Штатах разгорался политический скандал, приведший к отставке президента Никсона. «Возвращаясь вечером домой, – сетовала она, – женщины первым делом бросаются к телевизору, чтобы следить за слушаниями в сенате. Им не до романов».
О Джеки и ее новом положении в американской литературе много писали. Собратья по перу дивились ее неутомимости. Журналист Мартин Кейсиндорф описывал ее «черные, как вороново крыло» волосы, красивый, ровный загар и лучившиеся счастьем глаза – как будто она собирается и дальше один за другим выдавать «на-гора» бестселлеры. В разговоре с ним Джеки была, как всегда, откровенна: «Я считала, что мне суждено всю жизнь грудью прокладывать дорогу каждой новой книге, но на этот раз я умирала от двусторонней пневмонии, и роман вошел в мир на собственных ногах. Когда он стал вторым номером, я только-только покинула стены клиники, и второе место показалось мне именно тем, что нужно. С одной стороны, ты находишься достаточно высоко. А с другой – тебе есть к чему стремиться».
Она и сама уже чувствовала это. В клинике «Синай» у нее удалили часть легкого. Прогноз оказался неблагоприятным. За прошедшие после онкологической операции десять лет болезнь перекинулась на легкие и бронхи. Джеки тотчас было назначено лечение кобальтом и химиотерапией. Последующие месяцы сулили нестерпимую боль, но, в конце концов, применение сильнодействующих средств, кажется, стало приносить плоды. Внешне Джеки с Ирвингом были исполнены оптимизма, но в глубине души знали, что дела плохи.
Несмотря на это, Джеки продолжала работать так, будто у нее не было ничего более серьезного, чем простое переутомление. На протяжении двух лет она то и дело попадала в клинику. Джеки объясняла это переутомлением и возникшим на его почве букетом разных болезней. А поскольку никто не подозревал о раке (зато все знали о том, что Джеки убивает себя работой), ее объяснениям верили.
Она развернула кампанию, направленную на поиски нового издателя. Поначалу Джеки связалась с издательством «Саймон энд Шустер», директором которого был ее хороший знакомый Майкл Корда. Однако вскоре выяснилось, что здесь не слишком удачно распорядились тиражом «Машины любви». «Если я соглашаюсь пахать на телевидении, пропагандируя мою книгу в десятке программ одновременно, то уж будьте добры обеспечить магазины достаточным количеством экземпляров». Джеки обвинила своих агентов в том, что они не справляются со своими обязанностями. Вдобавок ко всему они не предоставляли в ее распоряжение сводки о том, как раскупается книга, а ведь от этого зависела частота ее выступлений на телевидении. Едва спрос начинал падать, Джеки тотчас появлялась на экране в очередном выпуске «Вечернего шоу».
Представители «Саймон энд Шустер» объясняли разрыв другими причинами. Будто бы Джеки предложила издательству заняться ее новым романом «Одного раза недостаточно», но они отказались, поскольку выдвинутые ею условия «не соответствовали ожидаемому спросу на эту книгу». Иными словами, они не верили в успех будущего романа. Зато в него поверили другие. Джеки остановила свой выбор на издательстве «Уильям Морроу и компания», где службу по связям с прессой возглавляла ее приятельница Шерри Арден. Мисс Арден делала рекламу «Долины кукол» для Эй-Би-Си и осталась добрым другом Мэнсфилдов. Писали, будто мисс Арден, президент «Морроу» Лоуренс Хьюз и Джеймс Ройс Лэндис, ставший к тому времени ее редактором, пригласили Джеки пообедать в ресторан «Двадцать одно». Когда Джеки знала, чего она хочет (а так было всегда), она предпочитала сразу брать быка за рога. Будущие компаньоны писательницы не успели и рот раскрыть, как она заявила: «К черту церемонии, я ваша!»
На Хьюза такая прямолинейность произвела столь сильное впечатление, что он пулей вылетел из зала и через пять минут вернулся с дюжиной алых роз.
«Морроу» делало для Джеки все, что было возможно, и она этого заслуживала. Еще ни один романист не вкладывал столько душевных и физических сил в пропаганду своих книг, как это делала Жаклин Сьюзен.
В день, когда книга вышла в свет, руководство издательства подарило ее автору огромную, размерами с электрокамин, голубую обложку, на которой сияло написанное ярко-розовыми буквами название: «Одного раза недостаточно». Джеки пообещала, что в часы бессонницы будет всю ночь напролет любоваться подарком. А еще в бессонные ночи она подолгу простаивала на кухне перед бронзовой урной с прахом Жозефины и возле бюста покойного отца в гостиной. «Не покидай меня навсегда, – шептала она. – Сейчас я приготовлю что-нибудь выпить. Возвращайся, пожалуйста».
Однажды репортер, с которым Джеки согласилась пообедать, заметил, что ей не мешало бы съесть двойную порцию жареной картошки, бутерброд с сыром и выпить чашку шоколада. Но Джеки упорно придерживалась диеты. «Ни в коем случае, – возразила она. – Знаете ли, Ирвинг считает толстой даже Одри Хепберн».
Трудно восстановить точные даты пребывания Джеки в клинике. Накануне выхода «Одного раза недостаточно» она давала интервью у себя дома, а по прошествии суток лежала на больничной койке с диагнозом «двусторонняя пневмония».
Первоначальный тираж романа «Одного раза недостаточно» составил 150 тысяч экземпляров. 105 тысяч разошлись в первый же день. Роман со скоростью молнии занял первую строку в списке бестселлеров. Спустя полтора месяца, 6 мая 1973 года, издательство «Морроу» выпустило специальный рекламный листок, который начинался словами: «Жаклин Сьюзен творит историю книгоиздания». Джеки оказалась единственным писателем, чьи три произведения подряд становились первыми номерами на книжном рынке США. Еще через год «Долина кукол» была занесена в Книгу рекордов Гиннесса как произведение, пользующееся самым большим читательским спросом за всю историю американской литературы.
Когда роман «Одного раза недостаточно» стал бестселлером, Джеки находилась в клинике. Писательницу потрясло, что книга вышла в бесспорные лидеры без каких бы то ни было усилий со стороны автора. На всякий случай она все же заставила себя покинуть больничные стены и отправиться в «турне признательности». Ей хотелось отдать прощальный визит «всем представителям прессы и телевидения, а также книготорговцам, которые протянули мне руку помощи, когда я выпустила „Долину кукол“».
Писательница объехала всю Америку и почти всю Европу. Ее последний роман девять недель подряд возглавлял список бестселлеров, а затем съехал на второе место. Джеки обвинила в этом Уотергейт: в Соединенных Штатах разгорался политический скандал, приведший к отставке президента Никсона. «Возвращаясь вечером домой, – сетовала она, – женщины первым делом бросаются к телевизору, чтобы следить за слушаниями в сенате. Им не до романов».
О Джеки и ее новом положении в американской литературе много писали. Собратья по перу дивились ее неутомимости. Журналист Мартин Кейсиндорф описывал ее «черные, как вороново крыло» волосы, красивый, ровный загар и лучившиеся счастьем глаза – как будто она собирается и дальше один за другим выдавать «на-гора» бестселлеры. В разговоре с ним Джеки была, как всегда, откровенна: «Я считала, что мне суждено всю жизнь грудью прокладывать дорогу каждой новой книге, но на этот раз я умирала от двусторонней пневмонии, и роман вошел в мир на собственных ногах. Когда он стал вторым номером, я только-только покинула стены клиники, и второе место показалось мне именно тем, что нужно. С одной стороны, ты находишься достаточно высоко. А с другой – тебе есть к чему стремиться».
Глава 16. БЛЕСК ЗВЕЗДЫ В ОСКОЛКЕ СТЕКЛА
Джеки рассматривала «Одного раза недостаточно» как роман о духовном кровосмешении. «Речь идет о девушке, которая обожала своего отца, но видела одну только светлую сторону его жизни: черный лимузин, угловой номер в отеле „Плаза“, ужин в ресторане „Двадцать одно“… Пробыв три года – в результате автодорожной аварии – в клинике закрытого типа, она возвращается в Нью-Йорк и убеждается, что мир успел измениться. Это ни в коем случае не скабрезный роман. Я тщательнейшим образом изучила историю эвакуации поляков; в двадцати населенных пунктах собирала свидетельства очевидцев о том, как в сибирских концлагерях насиловали монахинь; познакомилась с людьми, принимавшими наркотики. О наркотиках я собиралась писать еще в „Долине“, но Ирвинг посоветовал пока ограничиться снотворными пилюлями. Теперь меня обвиняют в том, что я спекулирую на модной теме, тогда как в действительности я пишу о том, что хорошо знаю. Это долгий, мучительный процесс».
Мысль, однажды поразившая воображение Жаклин Сьюзен, завладевала ею целиком. По ее словам, она намеревалась рассказать о судьбе современной американской девушки. Джеки делила своих молодых соотечественниц на две категории: ультрасовременных прожигательниц жизни и похожих на Пат Никсон. Однажды она участвовала в работе жюри конкурса «Мисс Америка-1972» и была поражена ответами девушек на вопрос о роли отца в их жизни. Большинство до сих пор придерживались традиционной морали. Тем не менее вряд ли хоть одна из конкурсанток послужила прототипом для Дженьюэри Уэйн.
Писательницу главным образом интересовало, как молодая, «не до конца современная» девушка пытается приспособиться к изменившемуся миру. Если правда, что Джеки была Анной Уэллс в «Долине кукол» и Мэгги – в «Машине любви», то сейчас она полностью перевоплотилась в Дженьюэри, двадцатилетнюю девственницу, ощущающую нерасторжимую духовную связь с отцом. Сьюзен постаралась максимально драматизировать ситуацию, поместив Дженьюэри на три года в клинику и таким образом не позволив ей повзрослеть так же стремительно, как другие.
Выйдя из клиники, Дженьюэри обнаруживает, что за три года весь мир с головокружительной скоростью рванулся вперед, и она осталась далеко позади. Скорее всего, нечто похожее чувствовала и сама Джеки. В душе она по-прежнему оставалась «человеком шестидесятых». «1967 год был последним годом, когда дела еще шли нормально». Возникает ощущение, как будто этим романом писательница пытается привнести в мир былую гармонию.
Мотив кровосмесительной духовной связи отца с дочерью (которую еще никому не удавалось исследовать до конца) явился гиперболизированным отражением отношений Джеки с Робертом Сьюзеном. «Мне кажется, девушки почти всегда бывают неравнодушны к своим отцам, – как-то поведала она Норе Эфрон. – Возможно, и вы тоже». Эфрон не спорила.
История Дженьюэри и Майка Уэйнов дала Джеки возможность затронуть ряд волнующих ее тем. Так, в романе выведен бывший астронавт, одержимый космосом. «Небо влечет к себе в любое время года. Только подумайте: во Вселенной миллионы солнц; возможно, где-нибудь есть цивилизация, похожая на нашу». Дженьюэри отвечает: «Папа объяснил мне, что у каждой звезды свое место, своя орбита. И что, когда люди умирают, их души попадают на звезды». – «Красивая сказка, – произнес Хью. – Ваш отец – очень добрый человек, если позаботился о том, чтобы его маленькая дочь не боялась неведомого и верила в загробную жизнь».
Этот диалог не просто отразил давний интерес Жаклин Сьюзен к научной фантастике. Теперь, задним числом, до боли очевидно, что перед нами – женщина, которая отчаянно ищет хоть какую-то перспективу. Эта тема затрагивалась и в других романах Жаклин Сьюзен: например, в «Машине любви» тоже есть эпизод, связанный с научной фантастикой. Но он не пронизан насквозь такой щемящей интонацией, как этот отрывок из «Одного раза недостаточно».
Сьюзен вновь проявила сочувственный интерес к душевнобольным. Еще в «Долине кукол» выведена трагическая фигура Тони Полара. В «Одного раза недостаточно» у Карлы, экзотической кинозвезды, растет умственно отсталая дочь, которую она тщательно скрывает от любопытных глаз. Вскоре после рождения малышка перенесла мозговую травму и так и не оправилась от нее. Карла рассказывает приятельнице: «Я долго успокаивала себя тем, что дети развиваются по-разному – даже Эйнштейн до пяти лет не умел говорить… Мы поместили Зинаиду в психиатрическую лечебницу. Но это не помогло…»
В «Машине любви» Джеки сделала попытку объяснить сексуальную патологию воспоминаниями раннего детства. Она шаг за шагом прослеживает жизненный путь Робина Стоуна, отматывая годы назад, пока не делает потрясающее открытие: причина его неспособности любить кроется в потаенных глубинах подсознания. То же она проделывает с Карлой в «Одного раза недостаточно». Писательница не просто навешивает на Карлу ярлык бисексуалки, но подробно описывает ее бездуховное детство на польской ферме. Первый проблеск красоты явился для нее в образе молодой монахини, привившей ей любовь к балету. С тех пор, думая о любви, Карла невольно связывала это чувство с женским началом.
Сьюзен выказала безграничную терпимость к гомосексуализму. Она никогда не отказывала своему персонажу-гомосексуалисту в человеческом достоинстве. Часто цитируют ее слова: «Если двое взрослых влюблены и принадлежат к одному полу, не вижу, чтобы это задевало чьи-то интересы». Ее описание Серджио в «Машине любви» – одно из самых ярких. Она не просто показывает свой персонаж в выгодном свете, но и сводит его с главным героем, причем «извращенец» Серджио одерживает моральную победу. Его чувство собственного достоинства торжествует над предрассудками Робина, и последний пересматривает свои взгляды.
Но «Одного раза недостаточно» – не просто узел жгучих тем и утверждение дорогих для Жаклин Сьюзен идей. В романе неожиданно возникает и постепенно становится доминирующим мотив насилия. Это решительно не вязалось с характером самой писательницы. Возможно, таким образом, она выразила протест против наблюдаемого вокруг освобождения от всех и всяческих запретов и норм. Так или иначе, роман «Одного раза недостаточно» шокировал публику обилием грубых сцен. Уже в «Машине любви» есть две такие сцены: когда муж Мэгги избивает ее ремнем и кровавая расправа Робина Стоуна с несчастной проституткой, с которой он только что переспал. Но в «Одного раза недостаточно» Джеки с головой окунулась в атмосферу насилия, начиная со сцены надругательства группы русских солдат над польскими монахинями и кончая попыткой их изнасилования в извращенной форме с последующим покушением на убийство. Причем если сексуальные сцены в романах Жаклин Сьюзен не распаляют воображение и таким образом не оказывают развращающего действия, эпизоды насилия в ее книгах буквально леденят кровь. Как будто она испытывала потребность от чего-то освободиться, отогнать от себя некий призрак…
Отклики на «Одного раза недостаточно» были сплошь отрицательными, за исключением рецензии Рекса Рида, назвавшего роман ярким событием в современной американской литературе, которое невозможно не заметить. Как ни странно, Элиот Фремон-Смит – первый, кто нанес Джеки ощутимый удар после выхода «Долины кукол», тоже не смог скрыть своего восхищения: «Ее конек – действие, движение. Ее романы вспыхивают, словно кометы. Другие пытаются применить ту же схему, но у них ничего не выходит». Далее Фремон-Смит делится своими наблюдениями за Джеки во время съезда книготорговцев летом 1973 года: «Она профессионал до мозга костей. Что бы она ни делала, во всем чувствуется тонкий расчет. Посмотрите на Джеки в ресторане, она не просто ест – она работает!»
Большинство настроенных не в ее пользу рецензентов ограничились пересказом замысловатого, изобилующего сложными сюжетными ходами содержания, очевидно, в расчете на то, что это отпугнет читателя. Ничего подобного не произошло. Читатели были заинтригованы и пожелали сами во всем разобраться.
В заметке для «Нью-Йорк таймс бук ревью» Джейн О'Рейли упрекнула писательницу в отсутствии легко узнаваемых общественных фигур. «Вместо этого мы имеем дело со скопищем темных, неприятных личностей – злых, глупых и неправдоподобных. Если они и задерживаются в нашей памяти, так только потому, что так и хочется встретиться с ними на узкой дорожке и свести счеты».
«В целом, – продолжает О'Рейли, – роман есть не что иное, как неестественная комбинация вечерних новостей и собрания сочинений Евгении Шеппард за 1969–1971 годы». Далее журналистка делает вывод: «„Одного раза недостаточно“ – скучная, плохо написанная книга, которая не может вызвать ничего, кроме усмешки». Стоит, однако, обратить внимание на любопытное замечание рецензента по поводу образа мышления автора: «В романе фигурирует журнальная статья „Есть ли жизнь после тридцати?“. По-видимому, этот вопрос постоянно преследует саму Жаклин Сьюзен, чьи старомодные, наивные, принадлежащие пятидесятым годам взгляды на жизнь слишком долго и безнаказанно сходили за истину в последней инстанции. Сьюзен убедительно доказывает: жизни после тридцати не существует. Новые уродливые порядки не стоят того, чтобы жить и мучиться. Поэтому ее героиня Дженьюэри глотает последний обманчивый сахарный кубик жизни и уходит туда, откуда не возвращаются: гибнет в морской пучине». Другие рецензенты уделяли галлюцинациям Дженьюэри в финале еще больше времени и места.
Мысль, однажды поразившая воображение Жаклин Сьюзен, завладевала ею целиком. По ее словам, она намеревалась рассказать о судьбе современной американской девушки. Джеки делила своих молодых соотечественниц на две категории: ультрасовременных прожигательниц жизни и похожих на Пат Никсон. Однажды она участвовала в работе жюри конкурса «Мисс Америка-1972» и была поражена ответами девушек на вопрос о роли отца в их жизни. Большинство до сих пор придерживались традиционной морали. Тем не менее вряд ли хоть одна из конкурсанток послужила прототипом для Дженьюэри Уэйн.
Писательницу главным образом интересовало, как молодая, «не до конца современная» девушка пытается приспособиться к изменившемуся миру. Если правда, что Джеки была Анной Уэллс в «Долине кукол» и Мэгги – в «Машине любви», то сейчас она полностью перевоплотилась в Дженьюэри, двадцатилетнюю девственницу, ощущающую нерасторжимую духовную связь с отцом. Сьюзен постаралась максимально драматизировать ситуацию, поместив Дженьюэри на три года в клинику и таким образом не позволив ей повзрослеть так же стремительно, как другие.
Выйдя из клиники, Дженьюэри обнаруживает, что за три года весь мир с головокружительной скоростью рванулся вперед, и она осталась далеко позади. Скорее всего, нечто похожее чувствовала и сама Джеки. В душе она по-прежнему оставалась «человеком шестидесятых». «1967 год был последним годом, когда дела еще шли нормально». Возникает ощущение, как будто этим романом писательница пытается привнести в мир былую гармонию.
Мотив кровосмесительной духовной связи отца с дочерью (которую еще никому не удавалось исследовать до конца) явился гиперболизированным отражением отношений Джеки с Робертом Сьюзеном. «Мне кажется, девушки почти всегда бывают неравнодушны к своим отцам, – как-то поведала она Норе Эфрон. – Возможно, и вы тоже». Эфрон не спорила.
История Дженьюэри и Майка Уэйнов дала Джеки возможность затронуть ряд волнующих ее тем. Так, в романе выведен бывший астронавт, одержимый космосом. «Небо влечет к себе в любое время года. Только подумайте: во Вселенной миллионы солнц; возможно, где-нибудь есть цивилизация, похожая на нашу». Дженьюэри отвечает: «Папа объяснил мне, что у каждой звезды свое место, своя орбита. И что, когда люди умирают, их души попадают на звезды». – «Красивая сказка, – произнес Хью. – Ваш отец – очень добрый человек, если позаботился о том, чтобы его маленькая дочь не боялась неведомого и верила в загробную жизнь».
Этот диалог не просто отразил давний интерес Жаклин Сьюзен к научной фантастике. Теперь, задним числом, до боли очевидно, что перед нами – женщина, которая отчаянно ищет хоть какую-то перспективу. Эта тема затрагивалась и в других романах Жаклин Сьюзен: например, в «Машине любви» тоже есть эпизод, связанный с научной фантастикой. Но он не пронизан насквозь такой щемящей интонацией, как этот отрывок из «Одного раза недостаточно».
Сьюзен вновь проявила сочувственный интерес к душевнобольным. Еще в «Долине кукол» выведена трагическая фигура Тони Полара. В «Одного раза недостаточно» у Карлы, экзотической кинозвезды, растет умственно отсталая дочь, которую она тщательно скрывает от любопытных глаз. Вскоре после рождения малышка перенесла мозговую травму и так и не оправилась от нее. Карла рассказывает приятельнице: «Я долго успокаивала себя тем, что дети развиваются по-разному – даже Эйнштейн до пяти лет не умел говорить… Мы поместили Зинаиду в психиатрическую лечебницу. Но это не помогло…»
В «Машине любви» Джеки сделала попытку объяснить сексуальную патологию воспоминаниями раннего детства. Она шаг за шагом прослеживает жизненный путь Робина Стоуна, отматывая годы назад, пока не делает потрясающее открытие: причина его неспособности любить кроется в потаенных глубинах подсознания. То же она проделывает с Карлой в «Одного раза недостаточно». Писательница не просто навешивает на Карлу ярлык бисексуалки, но подробно описывает ее бездуховное детство на польской ферме. Первый проблеск красоты явился для нее в образе молодой монахини, привившей ей любовь к балету. С тех пор, думая о любви, Карла невольно связывала это чувство с женским началом.
Сьюзен выказала безграничную терпимость к гомосексуализму. Она никогда не отказывала своему персонажу-гомосексуалисту в человеческом достоинстве. Часто цитируют ее слова: «Если двое взрослых влюблены и принадлежат к одному полу, не вижу, чтобы это задевало чьи-то интересы». Ее описание Серджио в «Машине любви» – одно из самых ярких. Она не просто показывает свой персонаж в выгодном свете, но и сводит его с главным героем, причем «извращенец» Серджио одерживает моральную победу. Его чувство собственного достоинства торжествует над предрассудками Робина, и последний пересматривает свои взгляды.
Но «Одного раза недостаточно» – не просто узел жгучих тем и утверждение дорогих для Жаклин Сьюзен идей. В романе неожиданно возникает и постепенно становится доминирующим мотив насилия. Это решительно не вязалось с характером самой писательницы. Возможно, таким образом, она выразила протест против наблюдаемого вокруг освобождения от всех и всяческих запретов и норм. Так или иначе, роман «Одного раза недостаточно» шокировал публику обилием грубых сцен. Уже в «Машине любви» есть две такие сцены: когда муж Мэгги избивает ее ремнем и кровавая расправа Робина Стоуна с несчастной проституткой, с которой он только что переспал. Но в «Одного раза недостаточно» Джеки с головой окунулась в атмосферу насилия, начиная со сцены надругательства группы русских солдат над польскими монахинями и кончая попыткой их изнасилования в извращенной форме с последующим покушением на убийство. Причем если сексуальные сцены в романах Жаклин Сьюзен не распаляют воображение и таким образом не оказывают развращающего действия, эпизоды насилия в ее книгах буквально леденят кровь. Как будто она испытывала потребность от чего-то освободиться, отогнать от себя некий призрак…
Отклики на «Одного раза недостаточно» были сплошь отрицательными, за исключением рецензии Рекса Рида, назвавшего роман ярким событием в современной американской литературе, которое невозможно не заметить. Как ни странно, Элиот Фремон-Смит – первый, кто нанес Джеки ощутимый удар после выхода «Долины кукол», тоже не смог скрыть своего восхищения: «Ее конек – действие, движение. Ее романы вспыхивают, словно кометы. Другие пытаются применить ту же схему, но у них ничего не выходит». Далее Фремон-Смит делится своими наблюдениями за Джеки во время съезда книготорговцев летом 1973 года: «Она профессионал до мозга костей. Что бы она ни делала, во всем чувствуется тонкий расчет. Посмотрите на Джеки в ресторане, она не просто ест – она работает!»
Большинство настроенных не в ее пользу рецензентов ограничились пересказом замысловатого, изобилующего сложными сюжетными ходами содержания, очевидно, в расчете на то, что это отпугнет читателя. Ничего подобного не произошло. Читатели были заинтригованы и пожелали сами во всем разобраться.
В заметке для «Нью-Йорк таймс бук ревью» Джейн О'Рейли упрекнула писательницу в отсутствии легко узнаваемых общественных фигур. «Вместо этого мы имеем дело со скопищем темных, неприятных личностей – злых, глупых и неправдоподобных. Если они и задерживаются в нашей памяти, так только потому, что так и хочется встретиться с ними на узкой дорожке и свести счеты».
«В целом, – продолжает О'Рейли, – роман есть не что иное, как неестественная комбинация вечерних новостей и собрания сочинений Евгении Шеппард за 1969–1971 годы». Далее журналистка делает вывод: «„Одного раза недостаточно“ – скучная, плохо написанная книга, которая не может вызвать ничего, кроме усмешки». Стоит, однако, обратить внимание на любопытное замечание рецензента по поводу образа мышления автора: «В романе фигурирует журнальная статья „Есть ли жизнь после тридцати?“. По-видимому, этот вопрос постоянно преследует саму Жаклин Сьюзен, чьи старомодные, наивные, принадлежащие пятидесятым годам взгляды на жизнь слишком долго и безнаказанно сходили за истину в последней инстанции. Сьюзен убедительно доказывает: жизни после тридцати не существует. Новые уродливые порядки не стоят того, чтобы жить и мучиться. Поэтому ее героиня Дженьюэри глотает последний обманчивый сахарный кубик жизни и уходит туда, откуда не возвращаются: гибнет в морской пучине». Другие рецензенты уделяли галлюцинациям Дженьюэри в финале еще больше времени и места.