Проснувшись, она снова услышала голос профессора — раскатистое "р" звучало, как удары барабана в танцевальном ритме.
— Есть старое предание о китайском мандарине, которое уже в зубах навязло, но тем не менее поднимает интересную моральную проблему. Если, нажав кнопку, вы лишаете жизни абсолютно неизвестную вам личность и при этом знаете, что можете облагодетельствовать этим поступком три четверти человечества, является ли это оправданием вышеупомянутого поступка?
— А откуда вам известно, что это облагодетельствует три четверти человечества? — В скучающем голосе мистера Северна, который звучал гораздо ближе, мелькнула насмешка.
— На этот счет, — заявил профессор, — приходится гипотетизиррровать.
Последнее слово прозвучало с величественным раскатистым "р". Иона усомнилась, что такое слово существует, однако впоследствии обнаружила его в словаре. Но в тот момент оно явилось лишь частицей того состояния, при котором сновидения и реальность сливаются воедино. Heсмотря на то что под ногами Ионы был лишь жесткий пол, лодыжка перестала болеть.
— Ну, — снова заговорил мистер Северн, — три четверти человечества — слишком крупный масштаб, поэтому я уверен, что нажимающего на кнопку интересует лишь один представитель человеческой расы — он сам. Собирается ли он облагодетельствовать себя, а главное, выйти сухим из воды? По-моему, это куда более интересная проблема.
Профессор Макфейл с этим не согласился, отрицая «своекорррыстие», и заявил, что для более корректного вывода проблему следует «деперсонализиррровать». В этот момент Иона задремала снова. Бархатный баритон профессора и раскатистое шотландское "р" действовали на нее усыпляюще.
Проснувшись уже по-настоящему, Иона почувствовала, что прошло немало времени. Она выпрямилась, снова ощутив поддерживающую ее руку.
— Вы проснулись? — осведомился голос мистера Северна.
Иона глубоко вздохнула.
— Да. Вы все время поддерживали меня — это очень любезно с вашей стороны. Не помню, чтобы я когда-нибудь так спала. Мне как будто дали снотворное.
Сказав это, она вдруг осознала, что, во-первых, дышать стало легче, во-вторых, свет, проникавший сквозь веерообразное окошко над дверью стал ярче, и в-третьих, его было достаточно, чтобы все разглядеть, а заодно заметить, что они остались вдвоем.
— А где профессор?
— Он ушел, как только рассеялся туман — около получаса назад.
— Но почему вы меня не разбудили? Мы бы ушли вместе.
— Думаю, он предпочитал удалиться в одиночестве.
Свет, падавший на ступеньки желтыми продолговатыми полосками, явно не был дневным. Он шел от уличного фонаря, расположенного неподалеку. Снаружи туман поднялся вверх, но было совсем темно.
— Сколько сейчас времени? — спросила Иона.
— Вероятно, около трех. Если не возражаете, я бы мог сходить за машиной. Она в гараже, примерно в четверти мили отсюда. Куда вас подвезти?
В самом деле, куда? После того падения с лестницы, Иона была совсем не уверена, что ей стоит отправляться в отель. Появиться среди ночи в испачканной рваной одежде и с грязным лицом — нет, это не лучший выход.
— Я подумала про отель, но потом передумала, — откровенно сказала она. — Понимаете, я упала с лестницы — тогда, очевидно, и подвернула лодыжку. Вряд ли стоит в таком виде появляться перед чинным ночным портье.
— Вы живете не в Лондоне?
— Нет, я приехала на день. Меня зовут Иона Мьюр.
— А меня — Джим Северн, хотя я, кажется, уже это сообщил.
— Да. Конечно, я могла бы поехать к Элизабет Тремейн или Джессике Тори, но предпочла бы этого не делать. Элизабет бог знает чего потом напридумывает, а Джессика целую неделю будет охать и ахать. Залы ожидания на вокзалах, их, кажется, запирают? В общем, все же придется ехать в отель.
— У меня есть квартира, а хозяйство ведет моя старая няня, — неуверенно сказал Джим. — В высшей степени достойная особа, даю голову на отсечение.
Иона рассмеялась.
— И что, по-вашему, она скажет, если вы явитесь в три часа ночи с незнакомой женщиной?
Глава 3
Странное это чувство — быть одной в пустом доме. Сидя на ступеньке лестницы, Иона пыталась привести в порядок лицо и волосы. В сумочке у нес были расческа, пудреница и бумажные салфетки, но на самом деле ее лицо нуждалось в горячей воде и мыле, а тот факт, что руки ее были измазаны в зеленой слизи, ни в коей мере не улучшал положение. Иона использовала все салфетки, но взглянув в зеркальце, была чрезвычайно удручена. Темные пятна под глазами были следствием блуждания в тумане и падения с лестницы, но общий зеленоватый оттенок возник, по-видимому, из-за того, что салфетки не удалили слизь, а только ее размазали. Расчесывая волосы, она думала, что похожа па несчастнейшее убогое привидение.
Иона надела шляпу, но тут же сняла ее. Ей казалось, что хуже выглядеть уже невозможно, но это было заблуждением — в шляпе можно. Когда она выходила из дому, шляпка смотрелась великолепно, но подобные… мм… аксессуары должны идеально гармонировать со всем прочим и, разумеется, с прической и макияжем. В данный момент Иона напоминала себе привидение, которое тяпнуло лишнего.
Запихнув шляпку в карман пальто, она стала ждать Джима Северна.
Теперь, оставив все попытки улучшить свой облик, она почувствовала, как сильно давит на нее тишина пустого дома. До сих пор она не испытывала подобных чувств, оставаясь одна в доме. Интересно почему? Дело было не в отсутствии мебели — диваны, столы, стулья и ковер на полу вряд ли создали бы ощущение безопасности. Если бы ступеньки покрывала ковровая дорожка, на них было бы не так жестко сидеть, но не более того. Даже если бы Иона знала, что достаточно пересечь холл и открыть дверь, чтобы очутиться в уютно обставленной комнате, это ничего бы не изменило. Ну почему ей так тревожно? Дверь заперта, и никто не может войти — ведь ключ лежит в кармане у Джима Северна. А в самом доме никого кроме нее нет.
Никого. Но зато здесь были безмолвие, пустота и холод. Казалось, тишина начинает вибрировать, словно кто-то на нее давит, и вот-вот треснет надвое. Усилием воли Иона взяла себя в руки. Это ощущение было, по крайней мере, знакомым с детства, когда она лежала в темной комнате старого дома и ждала, что реальный мир расколется, впустив все ужасы детского воображения — тонкие скользящие тени, которые строят тебе во мраке страшные рожи.
Воображение у нее по-прежнему было буйным, но теперь Иона научилась его контролировать — могла заставить прекратить разные фокусы и переключить на что-нибудь другое. На то, о чем приятно думать не в темном пустом доме, а в уютно освещенной комнате возле теплого камина. Например, о девушке, которая случайно попала не в тот дом и наткнулась на что-то, чего ей не следовало знать…
Когда ключ Джима Северна повернулся в замке, мысли Ионы витали уже далеко.
На улице было холодно. Туман почти рассеялся, и хорошо были видны фонари. Иона поначалу шагала очень осторожно, но лодыжка не болела. Иона смотрела на Джима Северна. Она знала, что он высокого роста — тогда на улице в тумане его голос доносился сверху, теперь же выяснилось, что он к тому же весьма недурен собой, хотя и не роковой красавец. Жаль, что ей не удалось ничего сделать со своим лицом. Первое впечатление — это очень важно…
Джим Северн видел перед собой девушку в порванной шубе темные волосы, сильно растрепавшиеся, обрамляли очень бледное лицо. Он уже знал, что у нее удивительный голос, не похожий на другие девичьи голоса. Когда Джим услышал этот голос в тумане, он сразу пленил его воображение. Посмотрев на ее утомленное лицо, Джим испугался, что она снова упадет в обморок. Потом он обратил внимание на ее забавные брови, похожие на маленькие изогнутые крылышки. При свете фонарей ее глаза казались черными.
После продвижения ощупью в сплошном тумане мягкое покачивание в салоне машины напоминало Ионе прекрасный сон, в котором не нужно напрягать усталые ноги и волноваться о том, что будет дальше. Быть может, впереди ее ожидают горячий кофе и ванна.
Но когда они поднимались в лифте на третий этаж, в блаженные мечты вторглись воспоминания о старой няне Джима Северна. Едва ли чьей бы то ни было нянюшке понравится, если ее питомец появится среди ночи с какой-то девицей.
Джим открыл дверь своим ключом, и они вошли в маленький освещенный холл. Иона страстно желала, чтобы сон у няни оказался крепкий.
Но эти надежды были тщетными. Из двери слева выплыла фигура в стеганом халате из синего шелка. У нее были розовые щеки и пышные седые волосы, убранные на ночь под крепкую коричневую сетку. Блестящие голубые глаза будто бы рассматривали Иону через увеличительное стекло.
— Это мисс Мьюр, няня, — поспешно представил ее Джим Северн. — Мы застряли в тумане. Боюсь, что она повредила ногу. Комната Барбары готова?
Взгляд голубых глаз переместился на него.
— Она всегда готова, с первого же дня, как мы переехали сюда. — Няня снова посмотрела на Иону. — Добрый вечер, мисс Мьюр. — В ее голосе ощущался холодок.
— Няня, я понимаю, что это все ужасно, — заговорила Иона, — но я упала со ступенек, и мистер Северн был так добр… Можно мне умыться?
То ли жалобно дрожащий голос Ионы, то ли ее честные глаза подействовали на няню, но атмосфера заметно потеплела. Старушка сумела распознать леди даже в особе с зеленой слизью на изможденном лице, и сразу поняла, что гостье необходимы горячая ванна, горячее питье и теплая постель.
Покуда она все это готовила, Джим Северн отправился ставить машину в гараж.
Няня распахнула дверь ванной.
— У нас нет перебоев с горячей водой — этим немногие могут похвастаться. Вот ваше полотенце, мисс, сейчас принесу ночную рубашку, халат и туфли мисс Барбары. Э-э, дорогая, у вас все чулки порвались — тут, по-видимому, уже ничего не исправишь. И шубку вы порвали, но ее мы подлатаем. Мех легко рвется, но и чинится легко.
Вскоре няня вернулась, держа в руках цветастый халат, алые шлепанцы и отделанную шитьем ночную сорочку.
— Ну, голубушка, ванна готова. Воду можете не экономить, но не очень задерживайтесь, ведь мистеру Джиму тоже нужно освежиться. В этом кувшинчике ароматическая соль, мисс Барбара добавляет ее в воду.
Ванна, потом горячий кофе и, наконец, мягкая постель — все это казалось райским блаженством. Няня укрыла Иону одеялом, словно трехлетнюю девочку, распахнула окно и выключила свет, и она сразу же погрузилась в крепкий сон без сновидений.
Глава 4
В восемь часов няня принесла Ионе чаю и рассказала ей про мисс Барбару, которая уже лет десять была леди Каррадайн — для всех, кроме няни. Лед был растоплен окончательно.
— Сэр Хамфри — очень милый джентльмен. Мисс Барбара говорит, что он отличный хозяин, поместье у них как картинка. У них двое чудесных деток — мальчику восемь с половиной и девочке — пять. Я не могла оставить мистера Джима без присмотра, поэтому присоветовала им нанять мою племянницу. А когда мисс Барбара наезжает в Лондон, то может даже не предупреждать нас — ее комната всегда готова. У нее есть свой ключ, так что она может прибыть в любое время, как ей удобно.
Иона в душе порадовалась, что Барбаре не пришло в голову «прибыть» сегодня, скажем, в четыре часа утра и наткнуться на незнакомую девицу, разлегшуюся в ее кровати.
Няня продолжала говорить. К тому времени как Иона оделась, натянув пару чулок Барбары вместо испорченных своих, она уже знала, что Джим Северн работает в старой и почтенной архитектурной фирме, которой руководят два его дяди. Один из них скоро отойдет от дел, и тогда мистер Джим займет его место.
— Отец мистера Джима и мисс Барбары умер, когда они были еще совсем маленькими. Мать их снова вышла замуж, но тоже долго не прожила, так что они росли сиротами.
Иона слушала, одновременно думая о своем. Прежде всего нужно позвонить в Уэйнтри и успокоить Норрис, которая наверняка в ярости из-за того, что она не пришла ночевать, никого не предупредив. Конечно, это следовало сделать раньше — не среди ночи, но хотя бы на рассвете, который в это время года начинался где-то без четверти восемь.
Норрис была горничной кузины Элинор и домашним тираном с сорокалетним стажем. Она тут же стала распекать Иону, как пятилетнюю девочку.
— Уйти на всю ночь и даже не позвонить! Если мисс Элинор заболеет от волнения, то лишь благодаря некоторым эгоисткам, у которых ветер в голове!
Иона тяжко вздохнула. Она знала Норрис с пяти лет и прекрасно помнила, что когда та в дурном настроении, остается только повторять одно и то же, пока это не дойдет до ее ушей.
— Послушайте, Норри…
— И не называйте меня Норри, мисс Иона! Я не из тех, кому можно заморочить голову!
— Послушайте, Норрис! Был туман — понимаете? Ту-ман!
— Вам незачем произносить слова по слогам!
— Загляните в утренние газеты! Там пишут, что такого тумана не было давным-давно. Я упала со ступенек, ушибла ногу. До телефона мне удалось добраться только в половине четвертого, и я решила не звонить до утра.
— Я бы тоже не стала будить весь дом среди ночи!
— Норри, вы ведь ничего не сказали кузине Элинор, правда?.. Так я и думала. Ей совсем нельзя волноваться.
На другом конце провода послышалось громкое фырканье.
— А кто был бы виноват, если бы она разнервничалась? Скажите мне спасибо, что мисс Элинор сейчас не сходит с ума от беспокойства! Она уверена, что я сейчас подаю вам чай!
Иона, облегченно вздохнув, положила трубку и занялась своим лицом. Ни одна женщина никогда не допустит, чтобы ее запомнили в образе зеленого привидения, плывущего в тумане. Очевидно, Барбара не позволяла няне отставать от моды, ибо та одобрила цвет выбранной Ионой помады. Няня залатала дырку в ее шубе, а также почистила и выгладила коричневую юбку. Теперь можно было смело надевать шляпку.
На долю мужчин в непредвиденных обстоятельствах выпадает куда меньше переживаний и хлопот. За завтраком Джим Северн выглядел точно так же, как ночью при свете уличного фонаря. В какой-то момент их встреча за столом показалась Ионе даже более странной, чем ночное происшествие. Вчера в это же время они не знали о существовании друг друга, а всего шесть часов назад не имели ни малейшего понятия о том, как выглядит случайный знакомый (и, соответственно, знакомая). Теперь же они завтракали в квартире Джима Северна. Знала бы об этом Норри! Но даже Норри была бы довольна такой дуэньей, как старая няня. Иона засмеялась. Джим тут же отметил, какая у нее выразительная мимика и что глаза у нее совсем не темные, а серые с коричневыми крапинками.
Так как смеяться без причины было глупо, Иона рассказала Джиму про Норрис и кузину Элинор. После этого невольно зашла речь о ее поездке в Америку и о выступлениях.
— У вас замечательный голос. По-моему, он способен выразить все, что вы захотите. Вы продолжите свои речи и здесь?
— Я получила кое-какие предложения, но заболела кузина Элинор. А она не просто наша родственница, она нас вырастила.
— Нас?
— У меня есть сестра, Аллегра. У нее есть муж, Джеффри Трент. Собираюсь погостить у них на будущей неделе, а потом надо решить, что делать дальше. Кузине Элинор уже гораздо лучше.
Джим Северн нахмурился.
— Джеффри Трент Где я слышал это имя?.. Ну конечно — какой же я идиот!
Поднявшись, он вышел из комнаты и вернулся, держа в руке скомканный клочок бумаги.
— Должно быть, вы уронили его прошлой ночью. Я подобрал этот клочок на ступеньках дома, где мы с вами были.
Иона разгладила бумагу. Грязный клочок был оторван от края газеты. Она смогла разобрать написанные карандашом на полях слова только потому, что они были ей хорошо знакомы. На клочке было накарябано: Джеффри Трент и адрес — «Дом для леди», Блик.
Иона с изумлением уставилась на бумагу. Это был адрес Джеффри Трента, но как он мог попасть к Джиму Северну? Ее голос слегка дрогнул, когда она сказала:
— Я никогда не видела этого клочка раньше.
Глава 5
Входя в кабинет мистера Сэндерсона, Иона ощущала смутное сожаление по поводу того, что ночное приключение осталось позади и нужно возвращаться к обыденным заботам. Хотя в этом приключении было много неприятных моментов, сейчас оно казалось очень романтичным и увлекательным. Всегда любопытно очутиться на пороге новой дружбы и размышлять о том, к чему это может привести. Джим Северн явно хотел, чтобы они стали друзьями.
Иона обещала сходить с ним на ленч, как только вернется от Аллегры. Они с Джимом уже начали потихоньку изучать характер друг друга. Это все равно что войти в незнакомый дом и пытаться определить, каков его хозяин, каков сам дом — теплый и гостеприимный или же холодный и неуютный, и не слишком ли в нем много запертых дверей. Насколько Иона могла судить, «дом» Джима Северна был чистым и просторным. Она надеялась, что произвела па него такое же впечатление. Конечно у каждого имеются свои подвалы и чердаки…
В кабинете эти приятные размышления тут же отступили прочь. В обиталище Сэндерсона было тепло и вполне уютно, но едкий запах политуры почему-то ассоциировался с плесенью и мышами. Оно всегда выглядело одинаково, как и сам мистер Сэндерсон, высокий, тощий и донельзя официальный в этом строгом костюме и с этим воротничком, до такой степени немодным, что ему уже пора было снова входить в моду. Он все еще носил складные очки в стальной оправе — с тех пор как занял место в фирме «Сэндерсон, Сэндерсон, Хилдред и Сэндерсон» — и не видел причин, по которым ему следовало бы обзавестись более современной моделью в роговой оправе. Они едва держались на носу и каждый раз норовили свалиться, стоило их хозяину наклониться чуть ближе к рассматриваемому предмету. В данный момент мистер Сэндерсон посмотрел сквозь очки на Иону и сказал, что на нее, как всегда, приятно посмотреть.
— И на вашу сестру, разумеется, тоже, хотя я не сказал бы, что она хорошо выглядит.
Иона с трудом удержалась, чтобы не выпалить слова, вертевшиеся у нее на языке: когда он видел ее сестру и зачем было устраивать такую тайну из приезда Аллегры в Лондон. Они могли бы сходить вместе на ленч, чтобы договориться о дате ее визита, вместо того чтобы вести долгую и нудную переписку.
— Аллегре всегда не по себе в Лондоне, она очень устает, — сказала Иона. — Я собираюсь погостить у нее на будущей неделе и надеюсь, что она будет лучше себя чувствовать.
Нахмуренное чело мистера Сэндерсона разгладилось.
— Это было бы замечательно для вас обеих. Заодно хорошенько все обсудите. Я уже предупредил ее, что проблема требует тщательного рассмотрения.
Иона понятия не имела, о чем идет речь, но намеревалась это выяснить.
— Да, безусловно, — кивнула она. — Но понимаете, мне не все ясно. Юридические тонкости всегда такие сложные… Я подумала, что вы сможете все мне объяснить.
Мистер Сэндерсон выглядел довольным. Он только что беседовал с двумя властными леди, которые пытались заставить его плясать под их дудку, и скромная Иона, жаждущая выполнять его указания, вызвала у него в высшей степени положительные эмоции.
— Позвольте напомнить, что в соответствии с завещанием вашего отца состояние было разделено между вами и вашей сестрой. Но возникли непредвиденные обстоятельства. Акции, которые достались вашей сестре, резко упали в цене, в результате достаточно крупное состояние значительно уменьшилось.
Иона вдруг ощутила странное чувство, которое ей едва удалось скрыть. Примерно такие же чувства испытываешь, мчась по лестнице в темноту и вдруг наткнувшись на ступеньку, о существовании которой не подозревал. Это было чувство удивления и даже шока. Иона не подозревала и о том, что ее щеки внезапно покраснели и что это сразу же заметил мистер Сэндерсон.
— Ваша сестра, — продолжал адвокат, — хотела выяснить, не согласятся ли опекуны на продажу этих акций.
Дело в том, что она хотела бы купить дом, за аренду которого им сейчас приходится платить чудовищную сумму.
Конечно, опекуны могли бы дать согласие на покупку дома, но шаг этот требует очень тщательного рассмотрения, о чем я и уведомил вашу сестру.
— Мистер Сэндерсон, я в отчаянии, — сказала Иона. — Я и представить себе не могла ничего подобного… Я так долго отсутствовала, а моя сестра очень не любит писать письма. Мне нужно подумать, чем я могу ей помочь…
Адвокат одобрительно смотрел на нее. Румянец был ей к лицу, да и забота о сестре была очень приятна. Но нужно удержать эту симпатичную мисс от поспешных действий. Сняв очки, мистер Сэндерсон протер их крахмальным носовым платком и довольно криво снова нацепил на переносицу.
— Боюсь, моя дорогая мисс Иона, что вы не сможете сделать что-то существенное. После кончины вашего отца доли разделенного состояния казались вполне равноценными, но прошло уже почти двадцать лет. За это время, особенно за последние годы, многое изменилось — это очевидно. Я был совершенно уверен, что ваша сестра обсудила проблему с вами.
Иона покачала головой.
— Мы давно не виделись, а писать о таких вещах Аллегра ни за что бы не решилась. На следующей неделе я поеду к ней и тогда все наконец узнаю.
— Да-да. — Мистер Сэндерсон снова слегка нахмурился. — Но, пожалуйста, не поддавайтесь вашему великодушию. Как вам известно, вы не имеете право распоряжаться капиталом, а ваши опекуны не разрешат трансферта.
Фактически, это не в их власти. И не нужно расстраиваться. Доходы миссис Трент пока еще вполне приличны. — Адвокат улыбнулся. — Итак, вы собираетесь погостить на будущей неделе в «Доме для леди». Странное название, но с тайным смыслом. Как я понял со слов вашей сестры, этот особняк переходил по наследству к вдовам семьи Фолконер. Но последний мужчина из этого рода погиб на войне, не успев обзавестись семьей, и большая часть имущества уже распродана, и миссис Трент сказала мне, что у них есть возможность приобрести «Дом для леди» за весьма разумную цену. Конечно такой шаг необходимо как следует обдумать. Эти старые дома… — он покачал головой, — никогда толком не знаешь, насколько они обветшали. Если, например, прохудилась крыша, то на что он вообще нужен? К тому же водопровод часто преподносит неприятнейшие сюрпризы — знаю это по собственному опыту. Миссис Трент говорит, что там электрическое освещение. Однако из-за скверного состояния проводки в деревенских особняках часто случаются пожары. Я не могу советовать остальным опекунам санкционировать покупку, пока — тоже в качестве вашего опекуна — не удостоверюсь, что дому не грозит подобных бед.
— Я понимаю, — согласилась Иона, чувствуя, что не в силах продолжать разговор. Ощущение тревоги и подавленности не исчезало. Ей нужно было время, чтобы все осмыслить. Ионе стало казаться, что письма Аллегры были такими редкими из-за денежных проблем. Вряд ли это так, но сейчас с этим все равно не разобраться. Мистер Сэндерсон продолжал настаивать на том, чтобы Иона не связывала себя никакими обязательствами, но она едва его слышала. В кабинете вдруг стало невыносимо жарко.
— Обещаю не делать ничего второпях, — сказала Иона.
Адвокат кивнул, и его очки повисли на шнурке.
— Никаких поспешных действий ни в чем, мисс Иона, — предупредил он, несколько раз моргнув. — Проблема нуждается в очень тщательном рассмотрении.
Глава 6
Иона смотрела в окошко такси. Вот он, Рейдон. Она была слегка разочарована тем, что никто не встретил ее на станции, но тому могло найтись полдюжины причин. Они с Аллегрой мало в чем походили друг на друга, но одна общая черта у них безусловно имелась: железнодорожное расписание было абсолютно недоступно их интеллекту. Вряд ли она сообщила Аллегре не правильное время прибытия поезда, но вдруг… Еще более вероятным было то, что Аллегра прочитала цифры не в том порядке. Да и вообще о встрече на станции они не договаривались. Уложив свои чемоданы в такси и узнав, что до Блика две с половиной мили, Иона начала обозревать пейзаж.
Первое, что попалось ей на глаза, была огромная афиша на щите, украшающем станционную площадь:
НА БУДУЩЕЙ НЕДЕЛЕ
ЗНАМЕНИТОЕ РЕВЮ ФЕРРИНГТОНА
С УЧАСТИЕМ ВЕЛИКОГО ПРОСПЕРО
УНИКАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ УВИДЕТЬ
УНИКАЛЬНЫЙ АТТРАКЦИОН
Яркая черно-желтая афиша скрылась из виду. С площади они выехали в обычный провинциальный городок, выглядевший не лучшим образом в этот пасмурный январский день. До заката оставалось еще около часа, но свет был крайне скудным, и казалось, что темнота может настичь за любым углом на любой из полудюжины мрачных улочек.
Постепенно дома становились все меньше, а расстояние между ними увеличивалось. Местность обретала все более сельский облик. Вскоре они свернули вправо на узкую дорогу, тянущуюся между высокими живыми изгородями, все вверх и вверх.
Одолев крутой подъем, машина пересекла шоссе и начала спускаться в деревню Блик. Широкая улица с коттеджами, окруженными садами, которые весной и летом утопали в цветах, радовала глаз даже теперь, под этим серым пасмурным небом. Церковь с невысокой колокольней окружала изгородь из затейливо подстриженного остролиста.
Несмотря на свое мрачное название[1], деревня выглядела тихой и уютной, а стройные прямые деревья явно не желали гнуться под пронизывающим ветром.
— Есть старое предание о китайском мандарине, которое уже в зубах навязло, но тем не менее поднимает интересную моральную проблему. Если, нажав кнопку, вы лишаете жизни абсолютно неизвестную вам личность и при этом знаете, что можете облагодетельствовать этим поступком три четверти человечества, является ли это оправданием вышеупомянутого поступка?
— А откуда вам известно, что это облагодетельствует три четверти человечества? — В скучающем голосе мистера Северна, который звучал гораздо ближе, мелькнула насмешка.
— На этот счет, — заявил профессор, — приходится гипотетизиррровать.
Последнее слово прозвучало с величественным раскатистым "р". Иона усомнилась, что такое слово существует, однако впоследствии обнаружила его в словаре. Но в тот момент оно явилось лишь частицей того состояния, при котором сновидения и реальность сливаются воедино. Heсмотря на то что под ногами Ионы был лишь жесткий пол, лодыжка перестала болеть.
— Ну, — снова заговорил мистер Северн, — три четверти человечества — слишком крупный масштаб, поэтому я уверен, что нажимающего на кнопку интересует лишь один представитель человеческой расы — он сам. Собирается ли он облагодетельствовать себя, а главное, выйти сухим из воды? По-моему, это куда более интересная проблема.
Профессор Макфейл с этим не согласился, отрицая «своекорррыстие», и заявил, что для более корректного вывода проблему следует «деперсонализиррровать». В этот момент Иона задремала снова. Бархатный баритон профессора и раскатистое шотландское "р" действовали на нее усыпляюще.
Проснувшись уже по-настоящему, Иона почувствовала, что прошло немало времени. Она выпрямилась, снова ощутив поддерживающую ее руку.
— Вы проснулись? — осведомился голос мистера Северна.
Иона глубоко вздохнула.
— Да. Вы все время поддерживали меня — это очень любезно с вашей стороны. Не помню, чтобы я когда-нибудь так спала. Мне как будто дали снотворное.
Сказав это, она вдруг осознала, что, во-первых, дышать стало легче, во-вторых, свет, проникавший сквозь веерообразное окошко над дверью стал ярче, и в-третьих, его было достаточно, чтобы все разглядеть, а заодно заметить, что они остались вдвоем.
— А где профессор?
— Он ушел, как только рассеялся туман — около получаса назад.
— Но почему вы меня не разбудили? Мы бы ушли вместе.
— Думаю, он предпочитал удалиться в одиночестве.
Свет, падавший на ступеньки желтыми продолговатыми полосками, явно не был дневным. Он шел от уличного фонаря, расположенного неподалеку. Снаружи туман поднялся вверх, но было совсем темно.
— Сколько сейчас времени? — спросила Иона.
— Вероятно, около трех. Если не возражаете, я бы мог сходить за машиной. Она в гараже, примерно в четверти мили отсюда. Куда вас подвезти?
В самом деле, куда? После того падения с лестницы, Иона была совсем не уверена, что ей стоит отправляться в отель. Появиться среди ночи в испачканной рваной одежде и с грязным лицом — нет, это не лучший выход.
— Я подумала про отель, но потом передумала, — откровенно сказала она. — Понимаете, я упала с лестницы — тогда, очевидно, и подвернула лодыжку. Вряд ли стоит в таком виде появляться перед чинным ночным портье.
— Вы живете не в Лондоне?
— Нет, я приехала на день. Меня зовут Иона Мьюр.
— А меня — Джим Северн, хотя я, кажется, уже это сообщил.
— Да. Конечно, я могла бы поехать к Элизабет Тремейн или Джессике Тори, но предпочла бы этого не делать. Элизабет бог знает чего потом напридумывает, а Джессика целую неделю будет охать и ахать. Залы ожидания на вокзалах, их, кажется, запирают? В общем, все же придется ехать в отель.
— У меня есть квартира, а хозяйство ведет моя старая няня, — неуверенно сказал Джим. — В высшей степени достойная особа, даю голову на отсечение.
Иона рассмеялась.
— И что, по-вашему, она скажет, если вы явитесь в три часа ночи с незнакомой женщиной?
Глава 3
Странное это чувство — быть одной в пустом доме. Сидя на ступеньке лестницы, Иона пыталась привести в порядок лицо и волосы. В сумочке у нес были расческа, пудреница и бумажные салфетки, но на самом деле ее лицо нуждалось в горячей воде и мыле, а тот факт, что руки ее были измазаны в зеленой слизи, ни в коей мере не улучшал положение. Иона использовала все салфетки, но взглянув в зеркальце, была чрезвычайно удручена. Темные пятна под глазами были следствием блуждания в тумане и падения с лестницы, но общий зеленоватый оттенок возник, по-видимому, из-за того, что салфетки не удалили слизь, а только ее размазали. Расчесывая волосы, она думала, что похожа па несчастнейшее убогое привидение.
Иона надела шляпу, но тут же сняла ее. Ей казалось, что хуже выглядеть уже невозможно, но это было заблуждением — в шляпе можно. Когда она выходила из дому, шляпка смотрелась великолепно, но подобные… мм… аксессуары должны идеально гармонировать со всем прочим и, разумеется, с прической и макияжем. В данный момент Иона напоминала себе привидение, которое тяпнуло лишнего.
Запихнув шляпку в карман пальто, она стала ждать Джима Северна.
Теперь, оставив все попытки улучшить свой облик, она почувствовала, как сильно давит на нее тишина пустого дома. До сих пор она не испытывала подобных чувств, оставаясь одна в доме. Интересно почему? Дело было не в отсутствии мебели — диваны, столы, стулья и ковер на полу вряд ли создали бы ощущение безопасности. Если бы ступеньки покрывала ковровая дорожка, на них было бы не так жестко сидеть, но не более того. Даже если бы Иона знала, что достаточно пересечь холл и открыть дверь, чтобы очутиться в уютно обставленной комнате, это ничего бы не изменило. Ну почему ей так тревожно? Дверь заперта, и никто не может войти — ведь ключ лежит в кармане у Джима Северна. А в самом доме никого кроме нее нет.
Никого. Но зато здесь были безмолвие, пустота и холод. Казалось, тишина начинает вибрировать, словно кто-то на нее давит, и вот-вот треснет надвое. Усилием воли Иона взяла себя в руки. Это ощущение было, по крайней мере, знакомым с детства, когда она лежала в темной комнате старого дома и ждала, что реальный мир расколется, впустив все ужасы детского воображения — тонкие скользящие тени, которые строят тебе во мраке страшные рожи.
Воображение у нее по-прежнему было буйным, но теперь Иона научилась его контролировать — могла заставить прекратить разные фокусы и переключить на что-нибудь другое. На то, о чем приятно думать не в темном пустом доме, а в уютно освещенной комнате возле теплого камина. Например, о девушке, которая случайно попала не в тот дом и наткнулась на что-то, чего ей не следовало знать…
Когда ключ Джима Северна повернулся в замке, мысли Ионы витали уже далеко.
На улице было холодно. Туман почти рассеялся, и хорошо были видны фонари. Иона поначалу шагала очень осторожно, но лодыжка не болела. Иона смотрела на Джима Северна. Она знала, что он высокого роста — тогда на улице в тумане его голос доносился сверху, теперь же выяснилось, что он к тому же весьма недурен собой, хотя и не роковой красавец. Жаль, что ей не удалось ничего сделать со своим лицом. Первое впечатление — это очень важно…
Джим Северн видел перед собой девушку в порванной шубе темные волосы, сильно растрепавшиеся, обрамляли очень бледное лицо. Он уже знал, что у нее удивительный голос, не похожий на другие девичьи голоса. Когда Джим услышал этот голос в тумане, он сразу пленил его воображение. Посмотрев на ее утомленное лицо, Джим испугался, что она снова упадет в обморок. Потом он обратил внимание на ее забавные брови, похожие на маленькие изогнутые крылышки. При свете фонарей ее глаза казались черными.
После продвижения ощупью в сплошном тумане мягкое покачивание в салоне машины напоминало Ионе прекрасный сон, в котором не нужно напрягать усталые ноги и волноваться о том, что будет дальше. Быть может, впереди ее ожидают горячий кофе и ванна.
Но когда они поднимались в лифте на третий этаж, в блаженные мечты вторглись воспоминания о старой няне Джима Северна. Едва ли чьей бы то ни было нянюшке понравится, если ее питомец появится среди ночи с какой-то девицей.
Джим открыл дверь своим ключом, и они вошли в маленький освещенный холл. Иона страстно желала, чтобы сон у няни оказался крепкий.
Но эти надежды были тщетными. Из двери слева выплыла фигура в стеганом халате из синего шелка. У нее были розовые щеки и пышные седые волосы, убранные на ночь под крепкую коричневую сетку. Блестящие голубые глаза будто бы рассматривали Иону через увеличительное стекло.
— Это мисс Мьюр, няня, — поспешно представил ее Джим Северн. — Мы застряли в тумане. Боюсь, что она повредила ногу. Комната Барбары готова?
Взгляд голубых глаз переместился на него.
— Она всегда готова, с первого же дня, как мы переехали сюда. — Няня снова посмотрела на Иону. — Добрый вечер, мисс Мьюр. — В ее голосе ощущался холодок.
— Няня, я понимаю, что это все ужасно, — заговорила Иона, — но я упала со ступенек, и мистер Северн был так добр… Можно мне умыться?
То ли жалобно дрожащий голос Ионы, то ли ее честные глаза подействовали на няню, но атмосфера заметно потеплела. Старушка сумела распознать леди даже в особе с зеленой слизью на изможденном лице, и сразу поняла, что гостье необходимы горячая ванна, горячее питье и теплая постель.
Покуда она все это готовила, Джим Северн отправился ставить машину в гараж.
Няня распахнула дверь ванной.
— У нас нет перебоев с горячей водой — этим немногие могут похвастаться. Вот ваше полотенце, мисс, сейчас принесу ночную рубашку, халат и туфли мисс Барбары. Э-э, дорогая, у вас все чулки порвались — тут, по-видимому, уже ничего не исправишь. И шубку вы порвали, но ее мы подлатаем. Мех легко рвется, но и чинится легко.
Вскоре няня вернулась, держа в руках цветастый халат, алые шлепанцы и отделанную шитьем ночную сорочку.
— Ну, голубушка, ванна готова. Воду можете не экономить, но не очень задерживайтесь, ведь мистеру Джиму тоже нужно освежиться. В этом кувшинчике ароматическая соль, мисс Барбара добавляет ее в воду.
Ванна, потом горячий кофе и, наконец, мягкая постель — все это казалось райским блаженством. Няня укрыла Иону одеялом, словно трехлетнюю девочку, распахнула окно и выключила свет, и она сразу же погрузилась в крепкий сон без сновидений.
Глава 4
В восемь часов няня принесла Ионе чаю и рассказала ей про мисс Барбару, которая уже лет десять была леди Каррадайн — для всех, кроме няни. Лед был растоплен окончательно.
— Сэр Хамфри — очень милый джентльмен. Мисс Барбара говорит, что он отличный хозяин, поместье у них как картинка. У них двое чудесных деток — мальчику восемь с половиной и девочке — пять. Я не могла оставить мистера Джима без присмотра, поэтому присоветовала им нанять мою племянницу. А когда мисс Барбара наезжает в Лондон, то может даже не предупреждать нас — ее комната всегда готова. У нее есть свой ключ, так что она может прибыть в любое время, как ей удобно.
Иона в душе порадовалась, что Барбаре не пришло в голову «прибыть» сегодня, скажем, в четыре часа утра и наткнуться на незнакомую девицу, разлегшуюся в ее кровати.
Няня продолжала говорить. К тому времени как Иона оделась, натянув пару чулок Барбары вместо испорченных своих, она уже знала, что Джим Северн работает в старой и почтенной архитектурной фирме, которой руководят два его дяди. Один из них скоро отойдет от дел, и тогда мистер Джим займет его место.
— Отец мистера Джима и мисс Барбары умер, когда они были еще совсем маленькими. Мать их снова вышла замуж, но тоже долго не прожила, так что они росли сиротами.
Иона слушала, одновременно думая о своем. Прежде всего нужно позвонить в Уэйнтри и успокоить Норрис, которая наверняка в ярости из-за того, что она не пришла ночевать, никого не предупредив. Конечно, это следовало сделать раньше — не среди ночи, но хотя бы на рассвете, который в это время года начинался где-то без четверти восемь.
Норрис была горничной кузины Элинор и домашним тираном с сорокалетним стажем. Она тут же стала распекать Иону, как пятилетнюю девочку.
— Уйти на всю ночь и даже не позвонить! Если мисс Элинор заболеет от волнения, то лишь благодаря некоторым эгоисткам, у которых ветер в голове!
Иона тяжко вздохнула. Она знала Норрис с пяти лет и прекрасно помнила, что когда та в дурном настроении, остается только повторять одно и то же, пока это не дойдет до ее ушей.
— Послушайте, Норри…
— И не называйте меня Норри, мисс Иона! Я не из тех, кому можно заморочить голову!
— Послушайте, Норрис! Был туман — понимаете? Ту-ман!
— Вам незачем произносить слова по слогам!
— Загляните в утренние газеты! Там пишут, что такого тумана не было давным-давно. Я упала со ступенек, ушибла ногу. До телефона мне удалось добраться только в половине четвертого, и я решила не звонить до утра.
— Я бы тоже не стала будить весь дом среди ночи!
— Норри, вы ведь ничего не сказали кузине Элинор, правда?.. Так я и думала. Ей совсем нельзя волноваться.
На другом конце провода послышалось громкое фырканье.
— А кто был бы виноват, если бы она разнервничалась? Скажите мне спасибо, что мисс Элинор сейчас не сходит с ума от беспокойства! Она уверена, что я сейчас подаю вам чай!
Иона, облегченно вздохнув, положила трубку и занялась своим лицом. Ни одна женщина никогда не допустит, чтобы ее запомнили в образе зеленого привидения, плывущего в тумане. Очевидно, Барбара не позволяла няне отставать от моды, ибо та одобрила цвет выбранной Ионой помады. Няня залатала дырку в ее шубе, а также почистила и выгладила коричневую юбку. Теперь можно было смело надевать шляпку.
На долю мужчин в непредвиденных обстоятельствах выпадает куда меньше переживаний и хлопот. За завтраком Джим Северн выглядел точно так же, как ночью при свете уличного фонаря. В какой-то момент их встреча за столом показалась Ионе даже более странной, чем ночное происшествие. Вчера в это же время они не знали о существовании друг друга, а всего шесть часов назад не имели ни малейшего понятия о том, как выглядит случайный знакомый (и, соответственно, знакомая). Теперь же они завтракали в квартире Джима Северна. Знала бы об этом Норри! Но даже Норри была бы довольна такой дуэньей, как старая няня. Иона засмеялась. Джим тут же отметил, какая у нее выразительная мимика и что глаза у нее совсем не темные, а серые с коричневыми крапинками.
Так как смеяться без причины было глупо, Иона рассказала Джиму про Норрис и кузину Элинор. После этого невольно зашла речь о ее поездке в Америку и о выступлениях.
— У вас замечательный голос. По-моему, он способен выразить все, что вы захотите. Вы продолжите свои речи и здесь?
— Я получила кое-какие предложения, но заболела кузина Элинор. А она не просто наша родственница, она нас вырастила.
— Нас?
— У меня есть сестра, Аллегра. У нее есть муж, Джеффри Трент. Собираюсь погостить у них на будущей неделе, а потом надо решить, что делать дальше. Кузине Элинор уже гораздо лучше.
Джим Северн нахмурился.
— Джеффри Трент Где я слышал это имя?.. Ну конечно — какой же я идиот!
Поднявшись, он вышел из комнаты и вернулся, держа в руке скомканный клочок бумаги.
— Должно быть, вы уронили его прошлой ночью. Я подобрал этот клочок на ступеньках дома, где мы с вами были.
Иона разгладила бумагу. Грязный клочок был оторван от края газеты. Она смогла разобрать написанные карандашом на полях слова только потому, что они были ей хорошо знакомы. На клочке было накарябано: Джеффри Трент и адрес — «Дом для леди», Блик.
Иона с изумлением уставилась на бумагу. Это был адрес Джеффри Трента, но как он мог попасть к Джиму Северну? Ее голос слегка дрогнул, когда она сказала:
— Я никогда не видела этого клочка раньше.
Глава 5
Входя в кабинет мистера Сэндерсона, Иона ощущала смутное сожаление по поводу того, что ночное приключение осталось позади и нужно возвращаться к обыденным заботам. Хотя в этом приключении было много неприятных моментов, сейчас оно казалось очень романтичным и увлекательным. Всегда любопытно очутиться на пороге новой дружбы и размышлять о том, к чему это может привести. Джим Северн явно хотел, чтобы они стали друзьями.
Иона обещала сходить с ним на ленч, как только вернется от Аллегры. Они с Джимом уже начали потихоньку изучать характер друг друга. Это все равно что войти в незнакомый дом и пытаться определить, каков его хозяин, каков сам дом — теплый и гостеприимный или же холодный и неуютный, и не слишком ли в нем много запертых дверей. Насколько Иона могла судить, «дом» Джима Северна был чистым и просторным. Она надеялась, что произвела па него такое же впечатление. Конечно у каждого имеются свои подвалы и чердаки…
В кабинете эти приятные размышления тут же отступили прочь. В обиталище Сэндерсона было тепло и вполне уютно, но едкий запах политуры почему-то ассоциировался с плесенью и мышами. Оно всегда выглядело одинаково, как и сам мистер Сэндерсон, высокий, тощий и донельзя официальный в этом строгом костюме и с этим воротничком, до такой степени немодным, что ему уже пора было снова входить в моду. Он все еще носил складные очки в стальной оправе — с тех пор как занял место в фирме «Сэндерсон, Сэндерсон, Хилдред и Сэндерсон» — и не видел причин, по которым ему следовало бы обзавестись более современной моделью в роговой оправе. Они едва держались на носу и каждый раз норовили свалиться, стоило их хозяину наклониться чуть ближе к рассматриваемому предмету. В данный момент мистер Сэндерсон посмотрел сквозь очки на Иону и сказал, что на нее, как всегда, приятно посмотреть.
— И на вашу сестру, разумеется, тоже, хотя я не сказал бы, что она хорошо выглядит.
Иона с трудом удержалась, чтобы не выпалить слова, вертевшиеся у нее на языке: когда он видел ее сестру и зачем было устраивать такую тайну из приезда Аллегры в Лондон. Они могли бы сходить вместе на ленч, чтобы договориться о дате ее визита, вместо того чтобы вести долгую и нудную переписку.
— Аллегре всегда не по себе в Лондоне, она очень устает, — сказала Иона. — Я собираюсь погостить у нее на будущей неделе и надеюсь, что она будет лучше себя чувствовать.
Нахмуренное чело мистера Сэндерсона разгладилось.
— Это было бы замечательно для вас обеих. Заодно хорошенько все обсудите. Я уже предупредил ее, что проблема требует тщательного рассмотрения.
Иона понятия не имела, о чем идет речь, но намеревалась это выяснить.
— Да, безусловно, — кивнула она. — Но понимаете, мне не все ясно. Юридические тонкости всегда такие сложные… Я подумала, что вы сможете все мне объяснить.
Мистер Сэндерсон выглядел довольным. Он только что беседовал с двумя властными леди, которые пытались заставить его плясать под их дудку, и скромная Иона, жаждущая выполнять его указания, вызвала у него в высшей степени положительные эмоции.
— Позвольте напомнить, что в соответствии с завещанием вашего отца состояние было разделено между вами и вашей сестрой. Но возникли непредвиденные обстоятельства. Акции, которые достались вашей сестре, резко упали в цене, в результате достаточно крупное состояние значительно уменьшилось.
Иона вдруг ощутила странное чувство, которое ей едва удалось скрыть. Примерно такие же чувства испытываешь, мчась по лестнице в темноту и вдруг наткнувшись на ступеньку, о существовании которой не подозревал. Это было чувство удивления и даже шока. Иона не подозревала и о том, что ее щеки внезапно покраснели и что это сразу же заметил мистер Сэндерсон.
— Ваша сестра, — продолжал адвокат, — хотела выяснить, не согласятся ли опекуны на продажу этих акций.
Дело в том, что она хотела бы купить дом, за аренду которого им сейчас приходится платить чудовищную сумму.
Конечно, опекуны могли бы дать согласие на покупку дома, но шаг этот требует очень тщательного рассмотрения, о чем я и уведомил вашу сестру.
— Мистер Сэндерсон, я в отчаянии, — сказала Иона. — Я и представить себе не могла ничего подобного… Я так долго отсутствовала, а моя сестра очень не любит писать письма. Мне нужно подумать, чем я могу ей помочь…
Адвокат одобрительно смотрел на нее. Румянец был ей к лицу, да и забота о сестре была очень приятна. Но нужно удержать эту симпатичную мисс от поспешных действий. Сняв очки, мистер Сэндерсон протер их крахмальным носовым платком и довольно криво снова нацепил на переносицу.
— Боюсь, моя дорогая мисс Иона, что вы не сможете сделать что-то существенное. После кончины вашего отца доли разделенного состояния казались вполне равноценными, но прошло уже почти двадцать лет. За это время, особенно за последние годы, многое изменилось — это очевидно. Я был совершенно уверен, что ваша сестра обсудила проблему с вами.
Иона покачала головой.
— Мы давно не виделись, а писать о таких вещах Аллегра ни за что бы не решилась. На следующей неделе я поеду к ней и тогда все наконец узнаю.
— Да-да. — Мистер Сэндерсон снова слегка нахмурился. — Но, пожалуйста, не поддавайтесь вашему великодушию. Как вам известно, вы не имеете право распоряжаться капиталом, а ваши опекуны не разрешат трансферта.
Фактически, это не в их власти. И не нужно расстраиваться. Доходы миссис Трент пока еще вполне приличны. — Адвокат улыбнулся. — Итак, вы собираетесь погостить на будущей неделе в «Доме для леди». Странное название, но с тайным смыслом. Как я понял со слов вашей сестры, этот особняк переходил по наследству к вдовам семьи Фолконер. Но последний мужчина из этого рода погиб на войне, не успев обзавестись семьей, и большая часть имущества уже распродана, и миссис Трент сказала мне, что у них есть возможность приобрести «Дом для леди» за весьма разумную цену. Конечно такой шаг необходимо как следует обдумать. Эти старые дома… — он покачал головой, — никогда толком не знаешь, насколько они обветшали. Если, например, прохудилась крыша, то на что он вообще нужен? К тому же водопровод часто преподносит неприятнейшие сюрпризы — знаю это по собственному опыту. Миссис Трент говорит, что там электрическое освещение. Однако из-за скверного состояния проводки в деревенских особняках часто случаются пожары. Я не могу советовать остальным опекунам санкционировать покупку, пока — тоже в качестве вашего опекуна — не удостоверюсь, что дому не грозит подобных бед.
— Я понимаю, — согласилась Иона, чувствуя, что не в силах продолжать разговор. Ощущение тревоги и подавленности не исчезало. Ей нужно было время, чтобы все осмыслить. Ионе стало казаться, что письма Аллегры были такими редкими из-за денежных проблем. Вряд ли это так, но сейчас с этим все равно не разобраться. Мистер Сэндерсон продолжал настаивать на том, чтобы Иона не связывала себя никакими обязательствами, но она едва его слышала. В кабинете вдруг стало невыносимо жарко.
— Обещаю не делать ничего второпях, — сказала Иона.
Адвокат кивнул, и его очки повисли на шнурке.
— Никаких поспешных действий ни в чем, мисс Иона, — предупредил он, несколько раз моргнув. — Проблема нуждается в очень тщательном рассмотрении.
Глава 6
Иона смотрела в окошко такси. Вот он, Рейдон. Она была слегка разочарована тем, что никто не встретил ее на станции, но тому могло найтись полдюжины причин. Они с Аллегрой мало в чем походили друг на друга, но одна общая черта у них безусловно имелась: железнодорожное расписание было абсолютно недоступно их интеллекту. Вряд ли она сообщила Аллегре не правильное время прибытия поезда, но вдруг… Еще более вероятным было то, что Аллегра прочитала цифры не в том порядке. Да и вообще о встрече на станции они не договаривались. Уложив свои чемоданы в такси и узнав, что до Блика две с половиной мили, Иона начала обозревать пейзаж.
Первое, что попалось ей на глаза, была огромная афиша на щите, украшающем станционную площадь:
НА БУДУЩЕЙ НЕДЕЛЕ
ЗНАМЕНИТОЕ РЕВЮ ФЕРРИНГТОНА
С УЧАСТИЕМ ВЕЛИКОГО ПРОСПЕРО
УНИКАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ УВИДЕТЬ
УНИКАЛЬНЫЙ АТТРАКЦИОН
Яркая черно-желтая афиша скрылась из виду. С площади они выехали в обычный провинциальный городок, выглядевший не лучшим образом в этот пасмурный январский день. До заката оставалось еще около часа, но свет был крайне скудным, и казалось, что темнота может настичь за любым углом на любой из полудюжины мрачных улочек.
Постепенно дома становились все меньше, а расстояние между ними увеличивалось. Местность обретала все более сельский облик. Вскоре они свернули вправо на узкую дорогу, тянущуюся между высокими живыми изгородями, все вверх и вверх.
Одолев крутой подъем, машина пересекла шоссе и начала спускаться в деревню Блик. Широкая улица с коттеджами, окруженными садами, которые весной и летом утопали в цветах, радовала глаз даже теперь, под этим серым пасмурным небом. Церковь с невысокой колокольней окружала изгородь из затейливо подстриженного остролиста.
Несмотря на свое мрачное название[1], деревня выглядела тихой и уютной, а стройные прямые деревья явно не желали гнуться под пронизывающим ветром.