Страница:
Вера Воронцова
Аэробус смерти
: роман /. – М.: Эксмо, 2010. – 288 с. – (Врачебные секреты).
ISBN 978-5-699-45827-1
ISBN 978-5-699-45827-1
Часть 1
Глава 1
– Вань, как ты думаешь, кто вон та старая толстая тетка? – Молоденькая, хорошенькая, очень высокая девушка с современной короткой стрижкой тыкала в бок своего соседа – парнишку-очкарика, уставившегося в раскрытую иностранную газету.
Аэробус, совершающий рейс Пекин – Москва, только что оторвался от земли, приближалась тошнотворная качка, в ожидании которой Ольгу – а именно так звали девушку – уже мутило. Загорелись таблички с надписями: «Пристегнуть ремни», «Не курить», и худенькая темноволосая стюардесса начала бойко объяснять, как пользоваться средствами спасения. На экране замелькали титры фильма, повествующего об авиакомпании – родном российском «Аэрофлоте»: красавицы стюардессы с дежурными улыбками встречают пассажиров на борту небесного лайнера, команда во главе с командиром приветливо кивает и машет руками, и вот уже самолет набирает скорость, леса и дома в иллюминаторе сменяются облаками, затем невероятно голубым и чистым небом – все в точности так, как происходило в действительности, даже стюардесса, старательно объясняющая пассажирам, что куда надевать и где дергать в случае катастрофы, была той же самой, что и на экране.
Еще в аэропорту с облегчением, но в то же время и с сожалением Ольга, а ныне известная топ-модель, поняла, что никто ее не узнает. Хотя как могло быть по-другому, если ее лицо, как и лица остальных, украшала маска – необходимая деталь туалета в разгар эпидемии птичьего гриппа.
Однако фиаско в аэропорту компенсировалось восхищенными взглядами, которыми одарили девушку все мужчины от пяти до ста пяти лет в самолете, когда маски были наконец сняты. Ольга обладала тем классическим типом красоты, который гипнотизирует независимо от моды, вкусов и национальности.
Коллекция ее поклонников уже пополнилась слегка растрепанным старичком, бросившим на нее взгляд поверх очков, сорванцом лет шести, жмущимся к матери, а также командой здоровых краснощеких не то баскетболистов, не то регбистов в полном составе во главе с тренером – все они метали в девушку весьма красноречивые взгляды.
Да, так было всегда – невинное восхищение во взглядах мешалось с вожделением; если юные и пожилые поклонники тихо и восторженно благоговели, довольствуясь эстетической стороной зрелища, то среди мужчин в расцвете лет не было таких, кто не реагировал бы чувственно. В направленных на нее взглядах всегда находилось несколько откровенно раздевающих. Не один мужчина мысленно уже уложил красотку в постель.
Ольга привыкла к этому, как и к тому, что преклонение мужчин уравновешивалось недовольством женщин. Вот и теперь вместе с поклонниками девушка обрела и несколько недоброжелательниц – среди них лидировали полная ярко раскрашенная дама с прической и манерами госчиновницы (именно ее девушка окрестила «толстой теткой»), ее соседка с прической и манерами слегка увядшей жрицы богемы, а также несколько развязных «лолиточек», чьи прически и манеры вообще не поддавались описанию. Последние явно не могли простить Ольге пленение ею команды регбистов.
И еще Ольга с сожалением обнаружила, что к недоброжелательницам присоединилась одна из стюардесс – светловолосая голубоглазая Барби российского образца, то есть размера на три пообъемнее американского стандарта, явная фаворитка и чемпионка местных конкурсов красоты. Она окинула Ольгу быстрым ревнивым взглядом, тут же поняла ее превосходство и недовольно поджала губы.
«Не видать мне добавки воды и сока!» – мысленно вздохнула Ольга, откинувшись в кресле.
Все это было знакомо и не очень приятно – сама она была гораздо проще и скромнее своей «роковой» внешности, и, как это ни покажется странным, красота хоть и кормила ее, но иногда откровенно тяготила, отделяя от окружающих, отправляя на недосягаемую высоту, где девушке приходилось пребывать в полном одиночестве.
Даже сейчас, в самолете, Ольга почувствовала себя одинокой. Это было как на подиуме: она – звезда, а все остальные – зрители.
Однако и звездам не чужды человеческие слабости – Ольга с трудом переносила качку, ее мутило, голова стала легкой и опасно кружилась. Чтобы хоть как-то отвлечься от изматывающей дурноты, она попыталась растормошить своего спутника.
– А? Что? – Юноша оторвался от газеты и посмотрел туда, куда показывала девушка.
– Да это игра такая, как ты не понимаешь! Посмотри же на ту тетку.
Видно было, что парня совершенно не интересует эта игра, что ему очень хочется дочитать газету, однако, тяжело вздохнув, он сдался:
– Ну почему же тетка? Вполне миловидная дама… И совсем не старая – я бы дал ей лет сорок… И уж никак не толстая, а очень даже ничего!
– Это она-то миловидная? Это она-то ничего? Да ну тебя, – обиженно буркнула девушка. – Всю игру испортил! Читай свою газету.
Ольга демонстративно отвернулась. Несколько минут она сидела и молча рассматривала других пассажиров, размышляя о мужском эгоизме и пытаясь унять поднимающуюся к горлу дурноту.
Салон экономкласса, вмещающий 200 пассажиров, был полупустым – это было рабочее время года, «мертвый сезон» для турфирм.
Люди занимали едва ли одну треть передней части салона, а хвостовая была абсолютно пустой – любой желающий мог бы свободно лечь на четыре спаренных кресла среднего ряда и комфортно проспать те долгие часы, которые им предстояло провести в полете. Это было бы весьма разумно, и, будь Ольга одна, она непременно так бы и поступила.
Она с сожалением поглядывала на пустые «кровати», удивляясь, почему остальные пассажиры предпочитают сидение лежанию.
Еще она удивлялась тому, что кто-то покупает билеты в бизнес-класс, хотя в полупустом экономе можно устроиться не хуже.
Но возможностью расположиться с полным комфортом воспользовалась лишь молодая усталая женщина, устроившая на креслах маленького сынишку. Шалун никак не хотел угомониться, он то и дело вскакивал, чтобы посмотреть в иллюминатор на величественную картину заката – такая бывает только на высоте десяти тысяч метров: ослепительное солнце, меняющее цвет от оранжевого к багровому, медленно катилось к горизонту с одной стороны самолета, в то время как с противоположной надвигался бархатный сумрак.
– Сережа, закрой иллюминатор, солнце в глаза!
Мать с улыбкой следила за неугомонным сынишкой. Но тот не слушался – он бойко скакал по зеленой, слегка потертой обивке кресел, поднимая тучу пыли, которая прямым светящимся столбом, словно самолет стоял, а не мчался со скоростью около 900 км/ч, крутилась в прощальных солнечных лучах.
Все восемь кресел Ольгиного ряда были заняты – сама она сидела в центральном ряду, справа расположился Иван (так звали парнишку в очках), а ближние к иллюминаторам кресла оккупировали краснощекие подростки-спортсмены.
Рассердившись на Ивана, Ольга повернулась к соседу слева – это был мужчина средних лет, приятной наружности, с благородной сединой на висках и мужественными морщинами на загорелом лице. Глаза его пронзительно и весело смотрели на девушку поверх «Коммерсанта», который он, едва лишь его соседка повернулась к нему, тут же сложил и засунул в кармашек кресла перед собой.
– Познакомимся? – без особых околичностей предложил сосед и протянул руку. – Аркадий.
– Ольга. – Девушка ощутила пожатие крепкой ладони.
Аркадий, к удивлению Ольги, не спешил отпускать ее руку, а, наоборот, завладел ею, как своей собственностью. Она попыталась освободиться, и – бесполезно, новый знакомый бесцеремонно перевернул ее ладошку вверх и принялся внимательно изучать.
– Так… линия жизни необычайно глубока и длинна. С такой проживете до двухсот лет! Если, конечно, будете хорошей девочкой.
– Вы что, умеете гадать по руке? – удивленно спросила Ольга. Она почувствовала, как Иван напрягся и замер, и потому теперь не спешила освобождаться от назойливого, явно флиртующего незнакомца – надо же ей было как-то отомстить этому Ваньке за безразличие к ней!
– Да, и не только… А вот линия ума у вас коротковата…
– Что-о?!
– Для того чтобы стать Эйнштейном… но для такой красивой девушки это ведь и необязательно, не правда ли? Зато вот уж линия сердца – просто образец совершенства! Что-что, а любить вы умеете… Честно говоря, первый раз вижу такую ровную, глубокую и длинную линию… Никаких дефектов, никаких пороков… Надо бы занести в мою картотеку… вы бы позволили?
– Картотеку? Какую картотеку?
– Видите ли, я коллекционирую особо интересные типы ладоней.
– Зачем вам это?
– Ладони – это мое хобби. Знаете, сколько их у меня? Около десяти тысяч. И есть очень даже интересные экземпляры! Политики, артисты… Кстати, а как у вас с линией успеха?
– Линия успеха? А где это? Я про такую даже и не слышала…
– Вот тут, отходит от холма Аполлона… Вот это да! Да вы, я вижу, тоже важная птица! Так-так-так… не иначе как фотомодель или актриса… И весьма известная! Я прав?
Девушка во все глаза уставилась на предсказателя.
– Да… А как вы… Неужели по ладони узнали?
– Я же вам говорю, хиромантия – мое хобби. Так я угадал?
– Угадали…
Иван несколько раз громко кашлянул, словно о чем-то предупреждая свою соседку, однако та отмахнулась от него. Новому знакомому удалось заинтриговать ее. Она теперь не только не стремилась вытянуть свою ладонь из рук соседа, но, наоборот, горела желанием продолжить гадание.
– А еще? Что еще вы мне можете сказать?
– Что еще? А вот что… Около года назад вы вышли замуж…
При этих словах лицо девушки омрачилось, словно от неприятного воспоминания.
– Но теперь… Нет, не может быть. Ваша ладонь говорит мне, что вы… что вы вдова… М-м-м… Я уверен, что рука не лжет, и все-таки надеюсь, что ошибаюсь.
– Нет, не ошибаетесь. – Ольга покачала головой. – Муж действительно умер… погиб. Во время свадебного путешествия.
– Примите мои соболезнования. – Аркадий мягко накрыл ладошку Ольги второй рукой.
– Спасибо. – Девушка вздохнула.
– Но… но тут я вижу, что вы пережили необыкновенное приключение. – Попутчик снова задержал Ольгину руку в своей. – И встретили интересного человека… Который помог вам пережить это сложное время.
– Да! Снова угадали! А как вы это делаете?
– Результат многолетнего самообразования и стажировки у лучших зарубежных специалистов. Кстати, я умею гадать не только по руке. – Ольгина ладонь была отпущена, однако внимание ее осталось целиком и полностью во власти необычного нового знакомого.
– А как еще? – Девушка была не на шутку заинтригована. Кто бы мог подумать, что скучный полет окажется таким интересным!
– Очень многими способами. Ну, например, мы могли бы с успехом поиграть в ту игру, которую вы пытались предложить своему спутнику. Извините, я случайно подслушал… А может, вы познакомите нас?
Ольга представила своих соседей друг другу. Иван был явно недоволен – не глядя на собеседника и не отрываясь от газеты, он нехотя протянул руку и едва слышно буркнул свое имя, после чего снова углубился в чтение.
– Ваш спутник – это и есть тот, кто помог вам? – шепнул Аркадий на ухо Ольге.
Девушка кивнула. Она снова была недовольна Иваном – по отношению к новому знакомому он вел себя явно некрасиво, можно было быть и полюбезнее! Это еще больше укрепило ее в желании досадить ему, и, видя, что это не нравится Ивану, она продолжала болтать с Аркадием. Она рассказала о том, что случилось с ней около года назад – это было действительно приключение, причем опасное.
Новый знакомый Ольги узнал, что ее муж погиб во время медового месяца, который молодые проводили в уединенном отеле в горах Италии. Как ни кощунственно это звучит, смерть мужа принесла девушке не только горе: лишь после свадьбы, уже в Италии, она узнала о том, что Юрий, крупный мафиози, привез ее в отель в качестве «живого товара», который собирался выгодно продать одному из собравшихся на сходку авторитетов. Иван, работавший в это время в гостинице, помог Ольге спастись и благополучно вернуться на родину. Пережитая вместе опасность сблизила их и стала основой для отношений. Почти год они были вместе, но Ольга все еще не могла разобраться ни в собственных чувствах, ни в чувствах Ивана.
Временами ей казалось, что он любит ее – например, когда Ваня принес ей радостное известие, что вместе с ней отправляется в Китай, на стажировку в Пекинский университет. Он выглядел счастливым, и Ольга ликовала – предстоящая длительная разлука, которая тяготила и пугала обоих, отменилась.
Но иногда Иван замыкался в себе, становился скучным и непонятным – и тогда Ольге казалось, что он тяготится ею и не может перешагнуть через разделявшие их различия.
А они действительно были очень разными – энергичная Ольга, типичный «человек дела», часто и сама не могла понять Ивана, олицетворявшего собой созерцательный тип, предпочитавшего, не напрягаясь особенно, жить скромно и быть счастливым среди своих книг и языков. Она не понимала, как можно, вместо того чтобы попытаться заработать, провести полдня с книгой и при этом жаловаться на вечную нехватку денег. При этом она чувствовала, насколько Иван образованнее, умнее и глубже ее. Диссонанс подтачивал их отношения, разъедал то хорошее, что зародилось между ними тогда, в Италии.
Но отношения эти, однако, не прерывались, а находились в некотором неустойчивом равновесии.
И вот теперь, когда им предстояло провести вместе, бок о бок, чуть ли не полсуток, Иван опять, как назло, впал в дурное расположение духа.
А Ольга так рассчитывала поставить наконец все точки над «i»!
Аэробус, совершающий рейс Пекин – Москва, только что оторвался от земли, приближалась тошнотворная качка, в ожидании которой Ольгу – а именно так звали девушку – уже мутило. Загорелись таблички с надписями: «Пристегнуть ремни», «Не курить», и худенькая темноволосая стюардесса начала бойко объяснять, как пользоваться средствами спасения. На экране замелькали титры фильма, повествующего об авиакомпании – родном российском «Аэрофлоте»: красавицы стюардессы с дежурными улыбками встречают пассажиров на борту небесного лайнера, команда во главе с командиром приветливо кивает и машет руками, и вот уже самолет набирает скорость, леса и дома в иллюминаторе сменяются облаками, затем невероятно голубым и чистым небом – все в точности так, как происходило в действительности, даже стюардесса, старательно объясняющая пассажирам, что куда надевать и где дергать в случае катастрофы, была той же самой, что и на экране.
Еще в аэропорту с облегчением, но в то же время и с сожалением Ольга, а ныне известная топ-модель, поняла, что никто ее не узнает. Хотя как могло быть по-другому, если ее лицо, как и лица остальных, украшала маска – необходимая деталь туалета в разгар эпидемии птичьего гриппа.
Однако фиаско в аэропорту компенсировалось восхищенными взглядами, которыми одарили девушку все мужчины от пяти до ста пяти лет в самолете, когда маски были наконец сняты. Ольга обладала тем классическим типом красоты, который гипнотизирует независимо от моды, вкусов и национальности.
Коллекция ее поклонников уже пополнилась слегка растрепанным старичком, бросившим на нее взгляд поверх очков, сорванцом лет шести, жмущимся к матери, а также командой здоровых краснощеких не то баскетболистов, не то регбистов в полном составе во главе с тренером – все они метали в девушку весьма красноречивые взгляды.
Да, так было всегда – невинное восхищение во взглядах мешалось с вожделением; если юные и пожилые поклонники тихо и восторженно благоговели, довольствуясь эстетической стороной зрелища, то среди мужчин в расцвете лет не было таких, кто не реагировал бы чувственно. В направленных на нее взглядах всегда находилось несколько откровенно раздевающих. Не один мужчина мысленно уже уложил красотку в постель.
Ольга привыкла к этому, как и к тому, что преклонение мужчин уравновешивалось недовольством женщин. Вот и теперь вместе с поклонниками девушка обрела и несколько недоброжелательниц – среди них лидировали полная ярко раскрашенная дама с прической и манерами госчиновницы (именно ее девушка окрестила «толстой теткой»), ее соседка с прической и манерами слегка увядшей жрицы богемы, а также несколько развязных «лолиточек», чьи прически и манеры вообще не поддавались описанию. Последние явно не могли простить Ольге пленение ею команды регбистов.
И еще Ольга с сожалением обнаружила, что к недоброжелательницам присоединилась одна из стюардесс – светловолосая голубоглазая Барби российского образца, то есть размера на три пообъемнее американского стандарта, явная фаворитка и чемпионка местных конкурсов красоты. Она окинула Ольгу быстрым ревнивым взглядом, тут же поняла ее превосходство и недовольно поджала губы.
«Не видать мне добавки воды и сока!» – мысленно вздохнула Ольга, откинувшись в кресле.
Все это было знакомо и не очень приятно – сама она была гораздо проще и скромнее своей «роковой» внешности, и, как это ни покажется странным, красота хоть и кормила ее, но иногда откровенно тяготила, отделяя от окружающих, отправляя на недосягаемую высоту, где девушке приходилось пребывать в полном одиночестве.
Даже сейчас, в самолете, Ольга почувствовала себя одинокой. Это было как на подиуме: она – звезда, а все остальные – зрители.
Однако и звездам не чужды человеческие слабости – Ольга с трудом переносила качку, ее мутило, голова стала легкой и опасно кружилась. Чтобы хоть как-то отвлечься от изматывающей дурноты, она попыталась растормошить своего спутника.
– А? Что? – Юноша оторвался от газеты и посмотрел туда, куда показывала девушка.
– Да это игра такая, как ты не понимаешь! Посмотри же на ту тетку.
Видно было, что парня совершенно не интересует эта игра, что ему очень хочется дочитать газету, однако, тяжело вздохнув, он сдался:
– Ну почему же тетка? Вполне миловидная дама… И совсем не старая – я бы дал ей лет сорок… И уж никак не толстая, а очень даже ничего!
– Это она-то миловидная? Это она-то ничего? Да ну тебя, – обиженно буркнула девушка. – Всю игру испортил! Читай свою газету.
Ольга демонстративно отвернулась. Несколько минут она сидела и молча рассматривала других пассажиров, размышляя о мужском эгоизме и пытаясь унять поднимающуюся к горлу дурноту.
Салон экономкласса, вмещающий 200 пассажиров, был полупустым – это было рабочее время года, «мертвый сезон» для турфирм.
Люди занимали едва ли одну треть передней части салона, а хвостовая была абсолютно пустой – любой желающий мог бы свободно лечь на четыре спаренных кресла среднего ряда и комфортно проспать те долгие часы, которые им предстояло провести в полете. Это было бы весьма разумно, и, будь Ольга одна, она непременно так бы и поступила.
Она с сожалением поглядывала на пустые «кровати», удивляясь, почему остальные пассажиры предпочитают сидение лежанию.
Еще она удивлялась тому, что кто-то покупает билеты в бизнес-класс, хотя в полупустом экономе можно устроиться не хуже.
Но возможностью расположиться с полным комфортом воспользовалась лишь молодая усталая женщина, устроившая на креслах маленького сынишку. Шалун никак не хотел угомониться, он то и дело вскакивал, чтобы посмотреть в иллюминатор на величественную картину заката – такая бывает только на высоте десяти тысяч метров: ослепительное солнце, меняющее цвет от оранжевого к багровому, медленно катилось к горизонту с одной стороны самолета, в то время как с противоположной надвигался бархатный сумрак.
– Сережа, закрой иллюминатор, солнце в глаза!
Мать с улыбкой следила за неугомонным сынишкой. Но тот не слушался – он бойко скакал по зеленой, слегка потертой обивке кресел, поднимая тучу пыли, которая прямым светящимся столбом, словно самолет стоял, а не мчался со скоростью около 900 км/ч, крутилась в прощальных солнечных лучах.
Все восемь кресел Ольгиного ряда были заняты – сама она сидела в центральном ряду, справа расположился Иван (так звали парнишку в очках), а ближние к иллюминаторам кресла оккупировали краснощекие подростки-спортсмены.
Рассердившись на Ивана, Ольга повернулась к соседу слева – это был мужчина средних лет, приятной наружности, с благородной сединой на висках и мужественными морщинами на загорелом лице. Глаза его пронзительно и весело смотрели на девушку поверх «Коммерсанта», который он, едва лишь его соседка повернулась к нему, тут же сложил и засунул в кармашек кресла перед собой.
– Познакомимся? – без особых околичностей предложил сосед и протянул руку. – Аркадий.
– Ольга. – Девушка ощутила пожатие крепкой ладони.
Аркадий, к удивлению Ольги, не спешил отпускать ее руку, а, наоборот, завладел ею, как своей собственностью. Она попыталась освободиться, и – бесполезно, новый знакомый бесцеремонно перевернул ее ладошку вверх и принялся внимательно изучать.
– Так… линия жизни необычайно глубока и длинна. С такой проживете до двухсот лет! Если, конечно, будете хорошей девочкой.
– Вы что, умеете гадать по руке? – удивленно спросила Ольга. Она почувствовала, как Иван напрягся и замер, и потому теперь не спешила освобождаться от назойливого, явно флиртующего незнакомца – надо же ей было как-то отомстить этому Ваньке за безразличие к ней!
– Да, и не только… А вот линия ума у вас коротковата…
– Что-о?!
– Для того чтобы стать Эйнштейном… но для такой красивой девушки это ведь и необязательно, не правда ли? Зато вот уж линия сердца – просто образец совершенства! Что-что, а любить вы умеете… Честно говоря, первый раз вижу такую ровную, глубокую и длинную линию… Никаких дефектов, никаких пороков… Надо бы занести в мою картотеку… вы бы позволили?
– Картотеку? Какую картотеку?
– Видите ли, я коллекционирую особо интересные типы ладоней.
– Зачем вам это?
– Ладони – это мое хобби. Знаете, сколько их у меня? Около десяти тысяч. И есть очень даже интересные экземпляры! Политики, артисты… Кстати, а как у вас с линией успеха?
– Линия успеха? А где это? Я про такую даже и не слышала…
– Вот тут, отходит от холма Аполлона… Вот это да! Да вы, я вижу, тоже важная птица! Так-так-так… не иначе как фотомодель или актриса… И весьма известная! Я прав?
Девушка во все глаза уставилась на предсказателя.
– Да… А как вы… Неужели по ладони узнали?
– Я же вам говорю, хиромантия – мое хобби. Так я угадал?
– Угадали…
Иван несколько раз громко кашлянул, словно о чем-то предупреждая свою соседку, однако та отмахнулась от него. Новому знакомому удалось заинтриговать ее. Она теперь не только не стремилась вытянуть свою ладонь из рук соседа, но, наоборот, горела желанием продолжить гадание.
– А еще? Что еще вы мне можете сказать?
– Что еще? А вот что… Около года назад вы вышли замуж…
При этих словах лицо девушки омрачилось, словно от неприятного воспоминания.
– Но теперь… Нет, не может быть. Ваша ладонь говорит мне, что вы… что вы вдова… М-м-м… Я уверен, что рука не лжет, и все-таки надеюсь, что ошибаюсь.
– Нет, не ошибаетесь. – Ольга покачала головой. – Муж действительно умер… погиб. Во время свадебного путешествия.
– Примите мои соболезнования. – Аркадий мягко накрыл ладошку Ольги второй рукой.
– Спасибо. – Девушка вздохнула.
– Но… но тут я вижу, что вы пережили необыкновенное приключение. – Попутчик снова задержал Ольгину руку в своей. – И встретили интересного человека… Который помог вам пережить это сложное время.
– Да! Снова угадали! А как вы это делаете?
– Результат многолетнего самообразования и стажировки у лучших зарубежных специалистов. Кстати, я умею гадать не только по руке. – Ольгина ладонь была отпущена, однако внимание ее осталось целиком и полностью во власти необычного нового знакомого.
– А как еще? – Девушка была не на шутку заинтригована. Кто бы мог подумать, что скучный полет окажется таким интересным!
– Очень многими способами. Ну, например, мы могли бы с успехом поиграть в ту игру, которую вы пытались предложить своему спутнику. Извините, я случайно подслушал… А может, вы познакомите нас?
Ольга представила своих соседей друг другу. Иван был явно недоволен – не глядя на собеседника и не отрываясь от газеты, он нехотя протянул руку и едва слышно буркнул свое имя, после чего снова углубился в чтение.
– Ваш спутник – это и есть тот, кто помог вам? – шепнул Аркадий на ухо Ольге.
Девушка кивнула. Она снова была недовольна Иваном – по отношению к новому знакомому он вел себя явно некрасиво, можно было быть и полюбезнее! Это еще больше укрепило ее в желании досадить ему, и, видя, что это не нравится Ивану, она продолжала болтать с Аркадием. Она рассказала о том, что случилось с ней около года назад – это было действительно приключение, причем опасное.
Новый знакомый Ольги узнал, что ее муж погиб во время медового месяца, который молодые проводили в уединенном отеле в горах Италии. Как ни кощунственно это звучит, смерть мужа принесла девушке не только горе: лишь после свадьбы, уже в Италии, она узнала о том, что Юрий, крупный мафиози, привез ее в отель в качестве «живого товара», который собирался выгодно продать одному из собравшихся на сходку авторитетов. Иван, работавший в это время в гостинице, помог Ольге спастись и благополучно вернуться на родину. Пережитая вместе опасность сблизила их и стала основой для отношений. Почти год они были вместе, но Ольга все еще не могла разобраться ни в собственных чувствах, ни в чувствах Ивана.
Временами ей казалось, что он любит ее – например, когда Ваня принес ей радостное известие, что вместе с ней отправляется в Китай, на стажировку в Пекинский университет. Он выглядел счастливым, и Ольга ликовала – предстоящая длительная разлука, которая тяготила и пугала обоих, отменилась.
Но иногда Иван замыкался в себе, становился скучным и непонятным – и тогда Ольге казалось, что он тяготится ею и не может перешагнуть через разделявшие их различия.
А они действительно были очень разными – энергичная Ольга, типичный «человек дела», часто и сама не могла понять Ивана, олицетворявшего собой созерцательный тип, предпочитавшего, не напрягаясь особенно, жить скромно и быть счастливым среди своих книг и языков. Она не понимала, как можно, вместо того чтобы попытаться заработать, провести полдня с книгой и при этом жаловаться на вечную нехватку денег. При этом она чувствовала, насколько Иван образованнее, умнее и глубже ее. Диссонанс подтачивал их отношения, разъедал то хорошее, что зародилось между ними тогда, в Италии.
Но отношения эти, однако, не прерывались, а находились в некотором неустойчивом равновесии.
И вот теперь, когда им предстояло провести вместе, бок о бок, чуть ли не полсуток, Иван опять, как назло, впал в дурное расположение духа.
А Ольга так рассчитывала поставить наконец все точки над «i»!
Глава 2
«Что ж, если не Иван, то пусть будет кто-нибудь другой. Не скучать же одной весь рейс». Можно было, конечно, почитать, но Ольга не умела долго занимать себя чтением. Час, от силы полтора – а дальше ей наскучивало, хотелось уже не книжного, а живого человеческого общения. По этой же причине она не любила смотреть в полетах фильмы – сейчас как раз начали крутить один, и многие пассажиры, устроившись поудобнее, надели наушники, чтобы в полной мере насладиться перипетиями разыгрывавшегося на экране боевика.
Аркадия, похоже, фильм тоже не заинтересовал, и Ольга немедленно решила этим воспользоваться. Хочет Ванька или нет, а она будет болтать с соседом. Некоторым, кстати, совсем не помешает немного поревновать!
– А вы? Чем вы занимаетесь? – Теперь, когда ее новый знакомый знал о ней все, ей хотелось, в свою очередь, побольше узнать о нем.
– Я? Да так, всем понемножку. Учу, лечу, торгую…
– И чем же вы торгуете?
– Сложный вопрос, – засмеялся Аркадий. – Товар у меня – очень специфический. Я торгую… в общем, можно сказать, что я торгую грезами.
Несколько мгновений Ольга соображала, что бы это могло значить, а потом, догадавшись, воскликнула:
– Фильмы! Вы продаете фильмы, да?
– Вы очень догадливы! – рассмеялся ее спутник. – Да, именно так. Видеофильмы я тоже продаю.
– Пиратские?
– Ну зачем же так! Нет, конечно. У меня вполне легальная фирма… Кстати, мы производим и свои фильмы. Вот поэтому мне так интересно изучать человеческую натуру. Так что же, поиграем?
– Вы про мою игру? Давайте! Кого выберем для начала?
– Может быть, все-таки закончим с той толстой теткой?
– Спасибо вам! Хоть кто-то разделяет мои взгляды и видит очевидное – что она толстая и что она тетка! – Это был явный выпад в сторону Ивана, но тот никак не прореагировал, по крайней мере внешне.
– Но, кроме этого, я могу вам рассказать об этой даме и еще кое-что: судя по всему, она – работник налоговой инспекции с солидным стажем, а что касается семейного положения, то она уже бабушка, у нее есть маленькая внучка и друг, который, скорее всего, значительно моложе ее.
– Невероятно… Неужели правда? Но тогда вы просто ясновидящий! Нет, честно, а как же вы догадались?
– Это было совсем нетрудно. – Аркадий скромно потупил глаза.
– Нет, расскажите, расскажите! Это так интересно…
– Это и в самом деле нетрудно! – буркнул со своего места Иван. Сложив газету на коленях, он исподлобья разглядывал «толстую тетку». – Только тупица не догадался бы, что она работает в налоговых органах, если, конечно, вовремя обратить внимание на то, что она помогает своему соседу заполнять налоговую – именно налоговую, а не таможенную декларацию. Кто еще, кроме профессионала или опытного «пострадавшего», знает, как разобраться с этим документом! Для «пострадавшей» ее советы слишком профессиональны – я и сам, каюсь, немного подслушивал.
– Ну, что же, значит, я – та самая тупица, – недовольно бросила Ольга. Ей был неприятен тон Ивана и то, с какой легкостью он объяснил «ясновидение» Аркадия. Однако она тут же снова воспрянула. – Ну а насчет внучки и молодого друга? Об этом тоже легко догадаться?
– Да, в этом тоже нет ничего сложного. Для своего возраста, комплекции и служебного положения она слишком смело и по-молодежному одета, да и косметика ярковата. И еще – вон те шрамы около ушей, они тебе ни о чем не говорят?
– Как это – не говорят? Пластическая операция! – хмыкнула Ольга – в «прежней жизни» она была медсестрой.
– Вот-вот! Эта дама не так давно сделала подтяжку, чтобы выглядеть моложе. А что до внучки… Именно вы, Аркадий, помогли ей подержать дорожную сумку, когда она нежно прощалась с маленькой девочкой – конечно же, со своей внучкой… Так что грош цена таким догадкам. Это все равно что угадать, что вон тот парень с ноутбуком – компьютерный фанат, а вот этот, который так яростно чешется, вероятно, болен чесоткой.
– Так просто, – разочарованно протянула Ольга. Она чувствовала себя полной дурой, однако Иван тоже поступал неправильно: умничая и унижая Ольгу, он добился прямо противоположного – не восхищения, а недовольства и обиды.
Аркадий молчал, задумчиво глядя перед собой. Довольным выглядел только Иван – он с видом победителя раскрыл газету и снова уткнулся в нее.
– Ой! – Легкий укол в руку заставил Ольгу опустить глаза, и она с удивлением обнаружила присосавшегося к запястью маленького черного жучка.
– Что это? – Аркадий недоуменно уставился на странное насекомое, однако Ольга брезгливым щелчком отправила жучка на пол.
– Похоже на клеща, – объяснила она. – Они могут быть опасны. В Китае их очень много расплодилось, особенно в прошлом году.
– Клещ? Здесь, в самолете? А вы не ошибаетесь?
– Нет. Я этих ребят в большом количестве повидала… Редкая зараза! Такой если глубоко вопьется, его не оторвешь. С такой силой вцепляется, что иногда его даже вырезать приходится…
Ольга принялась высасывать кровь из ранки.
– Вы курите? – спросил у нее Аркадий, но девушка покачала головой.
– Бросила. К тому же здесь ведь нельзя курить.
– В том-то и дело. На регистрации так закрутился, что забыл подымить впрок. Мучения мои теперь воистину невыносимы! Поверьте, если бы не ваше милое общество, я бы давно уже умер… Но еще нескольких часов мне в любом случае не выдержать. Придется теперь пробираться в хвост и нарушать правила… Хотел пригласить и вас за компанию!
– Нарушать вместе? – усмехнулась Ольга. – А где вы собираетесь курить? В туалете?
– Другого выхода нет… Эх, вспомню детство! Сладкий запретный плод – курение в школьных туалетах…
Аркадий поднялся и стал пробираться по проходу.
Тележка с напитками остановилась возле кресла. Полненькая светловолосая стюардесса, та самая, что так ревниво отнеслась к Ольгиной красоте, пихнула стаканчик в руку пассажирки с такой нескрываемой злостью, что капли сока расплескались на новые джинсы.
– Ну-ну, Алена, потише… Спокойнее. Возьми себя в руки. – Рядом оказалась ее напарница, приятная темноволосая и темноглазая девушка – та, что демонстрировала средства спасения. – Если и дальше собираешься себе и другим нервы портить, значит, ты выбрала не ту специальность.
– Да нет, ничего страшного, – пробормотала Ольга, принимая от нее салфетку и стирая капли сока. – Это просто турбулентность.
Иван выпил свою колу, так и не оторвавшись от газеты.
Ольга все еще дулась на приятеля за его невнимание, когда на свое место вернулся Аркадий.
Аркадия, похоже, фильм тоже не заинтересовал, и Ольга немедленно решила этим воспользоваться. Хочет Ванька или нет, а она будет болтать с соседом. Некоторым, кстати, совсем не помешает немного поревновать!
– А вы? Чем вы занимаетесь? – Теперь, когда ее новый знакомый знал о ней все, ей хотелось, в свою очередь, побольше узнать о нем.
– Я? Да так, всем понемножку. Учу, лечу, торгую…
– И чем же вы торгуете?
– Сложный вопрос, – засмеялся Аркадий. – Товар у меня – очень специфический. Я торгую… в общем, можно сказать, что я торгую грезами.
Несколько мгновений Ольга соображала, что бы это могло значить, а потом, догадавшись, воскликнула:
– Фильмы! Вы продаете фильмы, да?
– Вы очень догадливы! – рассмеялся ее спутник. – Да, именно так. Видеофильмы я тоже продаю.
– Пиратские?
– Ну зачем же так! Нет, конечно. У меня вполне легальная фирма… Кстати, мы производим и свои фильмы. Вот поэтому мне так интересно изучать человеческую натуру. Так что же, поиграем?
– Вы про мою игру? Давайте! Кого выберем для начала?
– Может быть, все-таки закончим с той толстой теткой?
– Спасибо вам! Хоть кто-то разделяет мои взгляды и видит очевидное – что она толстая и что она тетка! – Это был явный выпад в сторону Ивана, но тот никак не прореагировал, по крайней мере внешне.
– Но, кроме этого, я могу вам рассказать об этой даме и еще кое-что: судя по всему, она – работник налоговой инспекции с солидным стажем, а что касается семейного положения, то она уже бабушка, у нее есть маленькая внучка и друг, который, скорее всего, значительно моложе ее.
– Невероятно… Неужели правда? Но тогда вы просто ясновидящий! Нет, честно, а как же вы догадались?
– Это было совсем нетрудно. – Аркадий скромно потупил глаза.
– Нет, расскажите, расскажите! Это так интересно…
– Это и в самом деле нетрудно! – буркнул со своего места Иван. Сложив газету на коленях, он исподлобья разглядывал «толстую тетку». – Только тупица не догадался бы, что она работает в налоговых органах, если, конечно, вовремя обратить внимание на то, что она помогает своему соседу заполнять налоговую – именно налоговую, а не таможенную декларацию. Кто еще, кроме профессионала или опытного «пострадавшего», знает, как разобраться с этим документом! Для «пострадавшей» ее советы слишком профессиональны – я и сам, каюсь, немного подслушивал.
– Ну, что же, значит, я – та самая тупица, – недовольно бросила Ольга. Ей был неприятен тон Ивана и то, с какой легкостью он объяснил «ясновидение» Аркадия. Однако она тут же снова воспрянула. – Ну а насчет внучки и молодого друга? Об этом тоже легко догадаться?
– Да, в этом тоже нет ничего сложного. Для своего возраста, комплекции и служебного положения она слишком смело и по-молодежному одета, да и косметика ярковата. И еще – вон те шрамы около ушей, они тебе ни о чем не говорят?
– Как это – не говорят? Пластическая операция! – хмыкнула Ольга – в «прежней жизни» она была медсестрой.
– Вот-вот! Эта дама не так давно сделала подтяжку, чтобы выглядеть моложе. А что до внучки… Именно вы, Аркадий, помогли ей подержать дорожную сумку, когда она нежно прощалась с маленькой девочкой – конечно же, со своей внучкой… Так что грош цена таким догадкам. Это все равно что угадать, что вон тот парень с ноутбуком – компьютерный фанат, а вот этот, который так яростно чешется, вероятно, болен чесоткой.
– Так просто, – разочарованно протянула Ольга. Она чувствовала себя полной дурой, однако Иван тоже поступал неправильно: умничая и унижая Ольгу, он добился прямо противоположного – не восхищения, а недовольства и обиды.
Аркадий молчал, задумчиво глядя перед собой. Довольным выглядел только Иван – он с видом победителя раскрыл газету и снова уткнулся в нее.
– Ой! – Легкий укол в руку заставил Ольгу опустить глаза, и она с удивлением обнаружила присосавшегося к запястью маленького черного жучка.
– Что это? – Аркадий недоуменно уставился на странное насекомое, однако Ольга брезгливым щелчком отправила жучка на пол.
– Похоже на клеща, – объяснила она. – Они могут быть опасны. В Китае их очень много расплодилось, особенно в прошлом году.
– Клещ? Здесь, в самолете? А вы не ошибаетесь?
– Нет. Я этих ребят в большом количестве повидала… Редкая зараза! Такой если глубоко вопьется, его не оторвешь. С такой силой вцепляется, что иногда его даже вырезать приходится…
Ольга принялась высасывать кровь из ранки.
– Вы курите? – спросил у нее Аркадий, но девушка покачала головой.
– Бросила. К тому же здесь ведь нельзя курить.
– В том-то и дело. На регистрации так закрутился, что забыл подымить впрок. Мучения мои теперь воистину невыносимы! Поверьте, если бы не ваше милое общество, я бы давно уже умер… Но еще нескольких часов мне в любом случае не выдержать. Придется теперь пробираться в хвост и нарушать правила… Хотел пригласить и вас за компанию!
– Нарушать вместе? – усмехнулась Ольга. – А где вы собираетесь курить? В туалете?
– Другого выхода нет… Эх, вспомню детство! Сладкий запретный плод – курение в школьных туалетах…
Аркадий поднялся и стал пробираться по проходу.
Тележка с напитками остановилась возле кресла. Полненькая светловолосая стюардесса, та самая, что так ревниво отнеслась к Ольгиной красоте, пихнула стаканчик в руку пассажирки с такой нескрываемой злостью, что капли сока расплескались на новые джинсы.
– Ну-ну, Алена, потише… Спокойнее. Возьми себя в руки. – Рядом оказалась ее напарница, приятная темноволосая и темноглазая девушка – та, что демонстрировала средства спасения. – Если и дальше собираешься себе и другим нервы портить, значит, ты выбрала не ту специальность.
– Да нет, ничего страшного, – пробормотала Ольга, принимая от нее салфетку и стирая капли сока. – Это просто турбулентность.
Иван выпил свою колу, так и не оторвавшись от газеты.
Ольга все еще дулась на приятеля за его невнимание, когда на свое место вернулся Аркадий.
Глава 3
– Не расстраивайтесь, – заговорщицки шепнул он, увидев хмурое лицо девушки. – Мы сейчас еще что-нибудь придумаем…
На выдумки новый знакомый действительно был неистощим.
Он вручил Ольге листок бумаги и ручку, после чего продиктовал замысловатую фразу: «На дощатой террасе веснушчатая Акулина Саввична под аккомпанемент виолончели исподтишка потчевала коллежского асессора Аполлинария Аполлоновича, восседавшего на оттоманке, винегретом, ветчиной и другими яствами».
– Это откуда-то из Гоголя, – объяснял Аркадий, пока Ольга, спотыкаясь на каждой букве, выводила заковыристую фразу. Та давалась с трудом, и в довершение всего она еще и уронила ручку. Аркадий долго ползал у ее ног с мобильником, делал он это так мило, а потом вернулся в свое кресло и принялся подсчитывать ошибки. Однако Ольга совершенно не обиделась, когда в ее «диктанте» обнаружилось целых десять штук.
– Это еще ничего, – прокомментировал результат Аркадий. – В этой забойной фразе все умудряются такого наворотить! Даже самые высокие чины… Хотя, конечно, это не самые образованные умы.
– А есть кто-нибудь, кто ни одной ошибки не сделал? – поинтересовалась Ольга.
– Есть. Но таких – мало. Кстати, ваш покорный слуга – один из них.
– Вы? Правда? Невероятно! А я-то, двоечница…
– Оленька, успокойтесь! Я вам продиктовал эту фразу не для того, чтобы вы комплексовали. Просто я хочу еще кое-что узнать о вас… Так… И о чем же нам говорит этот милый девичий почерк?
– О том, что его обладательница не писала уже лет сто.
– Ну, этим вы сейчас никого не удивите. Мы с одним моим приятелем, получив аттестат о среднем образовании, поспорили: он клялся, что никогда больше не возьмет в руки ни ручку, ни карандаш, ни какое-либо другое пишущее средство. А я утверждал, что это невозможно, что ему придется хотя бы расписываться в ведомостях о зарплате.
– И что?
– И ничего. Наш спор еще в силе! Потому что он его пока не проиграл. За все эти годы действительно так и не взял в руки пишущее средство!
– А как же с зарплатой?
– А он занялся частным бизнесом. То в ларьке торгует, то извоз. Отремонтировать может что угодно, построить тоже, да и в других областях крутится… Деньги идут «черным налом», ведомостей никаких нет, а значит, и подпись его нигде никому не нужна! Вот вам и обязательное школьное образование… Предвижу ваш вопрос – а как же он экзамены по правилам сдал и права получил, их же подписывать надо? Да очень просто! На экзамене по правилам этот хитрец свой листочек подсунул девчонке знакомой, она ему все расписала лучше, чем себе. Сердечки девичьи жалостливые. А когда права получал, он вот чего придумал – руку себе в гипс закатал, вроде перелом у него. А гаишник ему тоже жалостливый попался, подмахнул за него подпись на правах…
– Но это же бред какой-то! Зачем ему было так делать? Неужели из-за вашего спора?
– Видите ли, Оленька, здесь у него уже на принцип пошло. В школе он учился из рук вон плохо, перебивался с двоек на тройки, едва-едва переползал из класса в класс… И вот, получив наконец аттестат, задался целью доказать – себе ли, миру, – что все его мучения были напрасны, что он может прекрасно прожить и без этого многолетнего насилия над личностью, и, заметьте, не хуже других прожить, тех, что в отличниках числились! А наш спор – это только повод каждый раз при встречах эту проблему поднимать – о бесполезности обязательного образования. И вообще образования…
– А вы? Что вы сами об этом думаете?
– Вам это интересно? Странно… Я, вы знаете, хорошо учился, чуть было медаль не получил. Для меня эта проблема не так актуальна…
– Но ведь вы же можете найти какие-нибудь аргументы в свою пользу!
– Какие же?
– Ну, что вот вы хорошо учились и теперь преуспеваете!
– Видите ли, все не так однозначно… Преуспевать-то я преуспеваю, однако тот человек, о котором я вам рассказал, между прочим, мой начальник… Да ладно, что это мы все о серьезных материях. Давайте-ка лучше о вашем почерке. Итак, что же я могу вам сказать? Вы – девушка самостоятельная и решительная, уверенная в себе. Ага! Вот это интересно… Вы влюбчивы и сентиментальны, романтичны, чувственны и чувствительны. А вот этот росчерк – свидетельство яркой индивидуальности! Ну как? Все правильно?
– Правильно-то правильно, однако это же можно сказать и так, безо всякого почерка. – Семена сомнений, посеянные Иваном, все-таки дали свои всходы. Аркадий усмехнулся.
– Да, верно. Вас не проведешь!
– А знаете что… давайте проверим Ивана! Он же у нас полиглот. По крайней мере, называет себя так! А я думаю, если человек утверждает, что знает другие языки, уж своим родным он должен владеть безупречно. Вань! Слышишь? На вот бумагу, записывай…
– Не хочу! – резко бросил Иван. – Оставь меня в покое.
Он сложил газету, засунул ее в кармашек кресла и встал.
– Кажется, ваш спутник обиделся, – констатировал Аркадий, когда Иван ушел.
– Да ну его! – в сердцах воскликнула Ольга. – Медведь. Сколько знаю, никак не могу понять, чего ему надо.
– А давно вы его знаете?
На выдумки новый знакомый действительно был неистощим.
Он вручил Ольге листок бумаги и ручку, после чего продиктовал замысловатую фразу: «На дощатой террасе веснушчатая Акулина Саввична под аккомпанемент виолончели исподтишка потчевала коллежского асессора Аполлинария Аполлоновича, восседавшего на оттоманке, винегретом, ветчиной и другими яствами».
– Это откуда-то из Гоголя, – объяснял Аркадий, пока Ольга, спотыкаясь на каждой букве, выводила заковыристую фразу. Та давалась с трудом, и в довершение всего она еще и уронила ручку. Аркадий долго ползал у ее ног с мобильником, делал он это так мило, а потом вернулся в свое кресло и принялся подсчитывать ошибки. Однако Ольга совершенно не обиделась, когда в ее «диктанте» обнаружилось целых десять штук.
– Это еще ничего, – прокомментировал результат Аркадий. – В этой забойной фразе все умудряются такого наворотить! Даже самые высокие чины… Хотя, конечно, это не самые образованные умы.
– А есть кто-нибудь, кто ни одной ошибки не сделал? – поинтересовалась Ольга.
– Есть. Но таких – мало. Кстати, ваш покорный слуга – один из них.
– Вы? Правда? Невероятно! А я-то, двоечница…
– Оленька, успокойтесь! Я вам продиктовал эту фразу не для того, чтобы вы комплексовали. Просто я хочу еще кое-что узнать о вас… Так… И о чем же нам говорит этот милый девичий почерк?
– О том, что его обладательница не писала уже лет сто.
– Ну, этим вы сейчас никого не удивите. Мы с одним моим приятелем, получив аттестат о среднем образовании, поспорили: он клялся, что никогда больше не возьмет в руки ни ручку, ни карандаш, ни какое-либо другое пишущее средство. А я утверждал, что это невозможно, что ему придется хотя бы расписываться в ведомостях о зарплате.
– И что?
– И ничего. Наш спор еще в силе! Потому что он его пока не проиграл. За все эти годы действительно так и не взял в руки пишущее средство!
– А как же с зарплатой?
– А он занялся частным бизнесом. То в ларьке торгует, то извоз. Отремонтировать может что угодно, построить тоже, да и в других областях крутится… Деньги идут «черным налом», ведомостей никаких нет, а значит, и подпись его нигде никому не нужна! Вот вам и обязательное школьное образование… Предвижу ваш вопрос – а как же он экзамены по правилам сдал и права получил, их же подписывать надо? Да очень просто! На экзамене по правилам этот хитрец свой листочек подсунул девчонке знакомой, она ему все расписала лучше, чем себе. Сердечки девичьи жалостливые. А когда права получал, он вот чего придумал – руку себе в гипс закатал, вроде перелом у него. А гаишник ему тоже жалостливый попался, подмахнул за него подпись на правах…
– Но это же бред какой-то! Зачем ему было так делать? Неужели из-за вашего спора?
– Видите ли, Оленька, здесь у него уже на принцип пошло. В школе он учился из рук вон плохо, перебивался с двоек на тройки, едва-едва переползал из класса в класс… И вот, получив наконец аттестат, задался целью доказать – себе ли, миру, – что все его мучения были напрасны, что он может прекрасно прожить и без этого многолетнего насилия над личностью, и, заметьте, не хуже других прожить, тех, что в отличниках числились! А наш спор – это только повод каждый раз при встречах эту проблему поднимать – о бесполезности обязательного образования. И вообще образования…
– А вы? Что вы сами об этом думаете?
– Вам это интересно? Странно… Я, вы знаете, хорошо учился, чуть было медаль не получил. Для меня эта проблема не так актуальна…
– Но ведь вы же можете найти какие-нибудь аргументы в свою пользу!
– Какие же?
– Ну, что вот вы хорошо учились и теперь преуспеваете!
– Видите ли, все не так однозначно… Преуспевать-то я преуспеваю, однако тот человек, о котором я вам рассказал, между прочим, мой начальник… Да ладно, что это мы все о серьезных материях. Давайте-ка лучше о вашем почерке. Итак, что же я могу вам сказать? Вы – девушка самостоятельная и решительная, уверенная в себе. Ага! Вот это интересно… Вы влюбчивы и сентиментальны, романтичны, чувственны и чувствительны. А вот этот росчерк – свидетельство яркой индивидуальности! Ну как? Все правильно?
– Правильно-то правильно, однако это же можно сказать и так, безо всякого почерка. – Семена сомнений, посеянные Иваном, все-таки дали свои всходы. Аркадий усмехнулся.
– Да, верно. Вас не проведешь!
– А знаете что… давайте проверим Ивана! Он же у нас полиглот. По крайней мере, называет себя так! А я думаю, если человек утверждает, что знает другие языки, уж своим родным он должен владеть безупречно. Вань! Слышишь? На вот бумагу, записывай…
– Не хочу! – резко бросил Иван. – Оставь меня в покое.
Он сложил газету, засунул ее в кармашек кресла и встал.
– Кажется, ваш спутник обиделся, – констатировал Аркадий, когда Иван ушел.
– Да ну его! – в сердцах воскликнула Ольга. – Медведь. Сколько знаю, никак не могу понять, чего ему надо.
– А давно вы его знаете?