Страница:
Дарья Вербова
Счастливый браслет
1
Аня вышла из метро «Октябрьская» и направилась к Центральному дому художника. День еще был в полном разгаре, но девушка уже чувствовала себя уставшей: еще бы, с утра на ногах! К тому же на улице было слякотно и ветрено, и Аня, в надежде хоть немного согреться, зябко куталась в свое холодное, давно уже вышедшее из моды пальто.
Она думала о том, что утром ей удалось наспех проглотить лишь чашку кофе и хорошо бы теперь оказаться дома, ведь бабуля наверняка приготовила что-нибудь вкусненькое…
Можно, конечно, перехватить салат и горячее в буфете ЦДХ, но это дорого да и невкусно, так что лучше потерпеть. К тому же ее мучения скоро закончатся, осталось совсем чуть-чуть. Она только отдаст заказ, и свободна!
С утра Аня уже обошла несколько галерей, была в магазинчике в саду Эрмитаж, где ее знакомая продает недорогие самодельные украшения. В кошельке у девушки уже появились кое-какие деньги. Не бог весть сколько, но все же должно хватить на ближайший месяц. Может быть, даже удастся выгадать на новое пальто, при разумной экономии, конечно.
Аня взбежала по ступенькам широкого ЦДХовского крыльца, распахнула дверь, кивнула знакомой вахтерше, улыбнулась охраннику.
А вот и салон, где продают украшения. Аня остановилась перед стеклянной витриной, окинула ее взглядом, кивнула с довольным видом. Она не увидела ни ожерелья из золотистого бисера, ни целого гарнитура: браслета, колье и серег. Девушка и не рассчитывала, что эти довольно дорогие вещи так скоро найдут покупателя. Значит, ее художественное чутье снова оправдало себя.
Аня уже хотела было войти, но заметила сквозь стекло одинокого покупателя. Молодой человек рассматривал серебряные изделия. Аня знала — на планшете, который лежал перед мужчиной, были выставлены самые дорогие вещицы в магазине. Авторские работы знаменитых ювелиров. Аня с интересом присмотрелась к незнакомцу. Что и говорить, он был хорош! Девушка отметила его тонкий, но в то же время мужественный профиль, прекрасно очерченный, словно над ним поработал талантливый скульптор; залюбовалась густыми каштановыми волосами, зачесанными назад. Они были чуть волнистыми и, несмотря на великолепную укладку, все же казались непослушными. «Бабушка назвала бы их буйными кудрями», — подумала Аня и потихоньку улыбнулась своим мыслям. Мужчина был высок, широкоплеч, одет строго, но не без изящества. Аня, как и всякая другая женщина, сразу же определила, что костюм незнакомца явно сшит в дорогом ателье. Скорее всего так и было, но какие же запредельные деньги надо заплатить портному? На незнакомце не было верхней одежды, наверное, оставил в гардеробе хотя; почему в гардеробе, такие мужчины пешком не ходят, значит, где-то рядом припаркован автомобиль, такой же шикарный, как и его хозяин. Анна взглянула на сверкающие чистотой туфли мужчины и перевела взгляд на свои раскисшие сапожки.
Незнакомец тем временем выбрал понравившееся ему кольцо. Анна с интересом наблюдала, как вьется перед красавцем молоденькая продавщица, как блестят ее глаза, как она бережно упаковывает покупку, не переставая говорить любезности. Незнакомец смотрит на нее и улыбается снисходительно. Вот он уже расплатился и шагнул к выходу. Анна, опомнившись, в страхе быстро отступила в сторону от двери и отвернулась, как будто что-то увидела в витрине. Она слышала, как мужчина закрыл дверь, как удаляется от нее звук его шагов. Наконец она разрешила себе чуть обернуться. Незнакомец исчез. У Анны отлегло от сердца. «Авось не заметил», — подумала она, окинув взглядом свое отражение в большом зеркале. «Ну и растрепа!» Она покраснела, судорожно провела рукой по светло-русым волосам, поправила несколько прядей, выбившихся из тугого узла на затылке, вздохнула и вошла в салон.
Продавщица Лена, заметив Анну, сразу же мотнула головой:
— Видала!
— Кого? — деланно удивилась Анна.
— Ты что! Только что вышел от нас, ну, такой шикарный мэн в костюме. — Продавщица даже обиделась.
— Да, какой-то мужчина вышел сейчас, — согласилась Анна.
Какой-то… Ну, ты даешь! — возмутилась девушка. — Да он нам сейчас недельную выручку сделал! Все, могу закрываться и домой идти.
— Поздравляю… Подарок кому-то купил? — как можно равнодушнее спросила Анна.
— Да, сказал: покажите что-нибудь интересное, хочу очень близкому человеку сделать на день рождения подарок. — Продавщица многозначительно улыбнулась и продолжила: — Я, конечно, спросила: мужчине или женщине? Он ответил: женщине…
— Жене, наверное. — Анна пожала плечами.
— Жене! — продавщица фыркнула возмущенно. — Кольца-то нет!
— Ну, мало ли…
— Да, — мечтательно произнесла девушка, — такого бы зацепить…
— Такие — не про нас с тобой, — отрезала Анна.
— Ладно тебе! И помечтать нельзя, — обиделась девушка.
Анна примирительно улыбнулась:
— Иногда золушкам тоже везет, — подбодрила она Лену.
Та засмеялась и махнула рукой:
— Это в сказках…
— Тогда давай вернемся к реальности, — предложила Аня. — Я заказ принесла.
— Супер! — оживилась Лена. — Твои украшения почти все разобрали. Хозяйка довольна.
— Я знаю. — Аня бережно достала из сумки коробку со своими изделиями.
— О! Есть что-то новенькое, — обрадовалась продавщица.
— Одно и то же делать скучно, а вокруг так много красоты, — призналась Анна.
Девушки принялись вдвоем разбирать украшения. Лена записывала изделия в накладную, вешала на каждое ярлык, спрашивала у Анны цену, снова записывала, не переставая при этом охать, ахать и восхищаться. Когда с бумагами было покончено, Лена выдала Анне отчет о предыдущих продажах и конверт с деньгами.
— Хочу сделать тебе маленький подарок. — Анна улыбнулась и протянула Лене небольшую коробочку.
— Это мне? — Лена прижала подарок к груди.
— Ты открой, — предложила Анна.
Лена бережно извлекла из коробочки изящную подвеску, сделанную из тонких кожаных ленточек, унизанных бисером и разноцветными камешками.
— Какая красота! — Лена сразу надела украшение. Потянулась губами и звонко чмокнула Аню в щеку.
— Чем же отдариваться буду? — покачала головой девушка.
— Лен, перестань, ты и так столько для меня делаешь.
Аня лишь несколько месяцев назад решилась попробовать продать свои работы. Ее бабушка — замечательная мастерица по бисероплетению, научила внучку основам мастерства, а дальше Анна проявила буйную фантазию. Она изобретала немыслимой красоты и сложности украшения, начала использовать помимо традиционного бисера натуральные камни, кожу, фетр, ракушки. Поначалу делала украшения для себя и подруг. Но потом знакомый художник, бабушкин старинный знакомый, посоветовал ей попробовать заработать на продаже изделий и порекомендовал несколько салонов, специализирующихся на подобных вещицах. Аня помнила, как она с замиранием сердца почти каждый день приходила в ЦДХ и смотрела на свои работы, выставленные на витрине. И с какой радостью и немножко с недоумением рассматривала первые заработанные деньги. Что и говорить: ее вещицы стали заметным подспорьем для семьи. Бабушкиной пенсии не хватало ни на что, стипендия — это просто копейки. Родители Анны, в прошлом геологи, всю свою молодость провели в экспедициях, а потом осели в Новосибирске, да так там и остались. Они хотели забрать Аню у бабушки, но девочка не прижилась в чужом для нее городе; так и вернулась в Москву. Блестяще окончила школу и в тот же год самостоятельно поступила в университет. Родители, конечно, помогали, чем могли, но им и самим приходилось туго. Зная об этом, Аня решила отказаться от помощи. Пришло время зарабатывать самостоятельно, но, конечно, денег катастрофически не хватало.
Подчас Аня чувствовала себя белой вороной на фоне разодетых университетских приятельниц. Те легко швыряли деньгами, разъезжали на собственных автомобилях и вели активную клубную жизнь. Аня не ходила даже на вечеринки: ей не хотелось выглядеть хуже других, да и просто посидеть в кафе не получалось. Их с бабушкой бюджет был расписан до копейки; и, если Анне удавалось немного сэкономить, она покупала себе недорогую ткань и, вдвоем с бабушкой, изобретала практичный костюм, удобное платье, брюки или юбку. Бабушка когда-то работала театральной портнихой, шила костюмы к спектаклям, создавала какие-то немыслимые шляпки, но особенной ее страстью были украшения. Она обучила внучку всему, что знала и умела. Анна оказалась способной ученицей.
Приятно бежать домой, когда в кошельке есть деньги. Бабушка обрадуется. Вечером они будут сидеть в большой комнате за круглым столом, пить чай с абрикосовым вареньем, есть шоколад и мечтать. Они любят вот так побыть вдвоем…
Ах, как приятно мечтать, когда за окнами наступают ранние зимние сумерки, а над столом уютно светит лампа под старинным абажуром, и бабушка разливает свежезаваренный чай в чашки из тонкого фарфора, чудом сохранившиеся от прежних времен…
Анна едва не проехала свою станцию, успела выскользнуть из закрывающихся дверей вагона. Настроение ее заметно улучшилось, она торопливо шагала по улице и тихонько напевала. Мокрый снег и ветер больше не волновали ее; вспоминался почему-то красивый незнакомец, заслонивший собой все события минувшего дня. Анна представила себе, как он идет на свидание по раскисшему снегу в своих блестящих туфлях; он спешит, встречный ветер треплет шелковистые волосы, раздувает полы пальто; но незнакомец не обращает внимания на ветер, он старательно прикрывает рукой пунцовые розы, яркими пятнами лежащие на его груди… Вот он сворачивает с улицы во двор, подходит к подъезду, открывает дверь, а в подъезде темно, перегорела лампочка, он спотыкается о какие-то коробки, наконец поднимается по лестнице и звонит, дверь открывается…
— Привет, бабуль, — улыбнулась Аня.
— А, вот и моя красавица вернулась! — обрадовалась бабушка. — Входи, входи скорее. Ой, ноги совсем мокрые.
— Ничего, — засмеялась Аня.
— Да уж, я вижу, что ты в хорошем настроении. Ну, сейчас тебя покормлю, давай пока иди, переоденься.
Она направилась было на кухню, но обернулась и сказала:
— Да, Лола звонила.
— Спасибо, бабуль, сейчас я ей перезвоню.
Анна зашла в свою комнату, сбросила одежду и накинула домашний халатик. На столе лежали недавно законченные украшения: колье, серьги и браслет — подарок, который Анна сделала ко дню рождения подруги. Это был маленький шедевр, которым Анна могла гордиться — тонкая сетка из зеленого бисера с искусно вплетенными кусочками природного малахита, под цвет глаз Лолы.
С Лолой Аня познакомилась еще на вступительных экзаменах. Яркая, рыжеволосая, с зелеными глазами красавица Лола сразу бросалась в глаза. Всегда безупречно выглядевшая, словно над ней ежедневно трудилась группа стилистов, Лола блистала в кругу студенток. Аня никак не ожидала, что такая девушка изберет себе в подруги именно ее. Но так получилось, что на первом экзамене Лола оказалась рядом, она что-то спросила, и Аня ответила. Из аудитории девушки вышли вместе. Лола поблагодарила за помощь, Аня смутилась. Перед сдачей следующего экзамена Лола сама подошла к Ане, поздоровалась, девушки поболтали и пошли сдавать вместе, в одной пятерке.
Потом обменялись телефонами.
Лола искренне обрадовалась, узнав, что Аня поступила. Сама-то она стала бы учиться в любом случае: как-то она сказала, что не знает, зачем нужно сдавать экзамены, если заплачены такие деньги…
После зачисления Лола уехала отдыхать. Но в сентябре появилась загоревшая и веселая. Она благосклонно кивнула Ане, познакомила ее с несколькими своими приятельницами и молодыми людьми, предложила держаться вместе.
Приятельницы поглядывали на Аню свысока, молодые люди отворачивались со скучающими лицами. Аня это заметила. Она вообще все подмечала, не обижалась, нет, принимала как должное. Еще бы, рядом с Лолой Аня казалась себе просто дурнушкой. К тому же она не могла себе позволить ничего из того, что было у Лолы и ее приятелей. Она старалась быть подальше от их компании, находила разные предлоги, чтоб поскорее убежать домой после занятий. Еще на первом курсе Лола все-таки вытащила подругу на вечеринку, устроенную студентами в каком-то клубе. Сначала Лола не отпускала от себя Анну, представляла ее всем своим знакомым, тащила танцевать, уговорила выпить шампанского. Но потом забыла о ней, и Анна просидела весь вечер в углу. В конце концов она потихоньку улизнула, не простившись. Дома проплакала в подушку всю ночь, а утром дала себе слово больше никогда не посещать вечеринок.
Она боялась, что Лола обидится. Но подруга сделала вид, что ничего не произошло, а может, так оно и было. Анна не всегда могла понять ее.
Ане очень нравилось учиться в университете. Она любила приходить в старинное здание на Манежной площади, любила коридоры с высокими потолками, гулкие аудитории, запах книжной пыли в знаменитой библиотеке.
— Я дышу одним воздухом с Чеховым, — говорила Аня своей бабушке.
Когда заканчивались занятия, Анна потихоньку ото всех уходила в Александровский сад, садилась так, чтобы был виден Манеж и представляла себя бултаковской Маргаритой. «Вот на этой скамье у Нее было свидание с Мастером, а потом появился Азазелло… Закрывала глаза и ждала, что вот-вот рядом на скамейке появится рыжий Азазелло и станет соблазнять ее иностранцем и золотой коробкой с волшебным кремом. Но вместо Азазелло как-то в феврале к ней подсел худенький длинноволосый парень…
«Как понять, что уже пришло время любви? Большинство подружек уже давно познали все тайны и не забивают себе голову лишними сложностями», — думала Анна, пока хрупкий февральский ледок трескался под каблуками ее сапожек. «А с другой стороны, во времена моих родителей девушка, не вышедшая замуж к двадцати годам, считалась уже старой девой. И Маргарита вышла замуж в девятнадцать…»
Может, я не так красива, но тоже несчастна. И мне нужен Мастер. Или «иностранец», который вывел бы меня в высший свет. И без Лолки обошлась бы… Ведь прекрасно знаю, что я нужна ей только для того, чтобы одалживать конспекты и оттенять «ее неземную красоту». Ведь сама согласилась на роль дуэньи…»
— Вы прекрасны, как стая вечерних птиц, Что садится на этот город. Распахнувши дали своих ресниц, Вы во мне породили голод… — к сожалению, дальше еще не придумал, а потому умолкаю, пораженный вашей красотой и одиночеством, вас как зовут? Меня Питер. Но это не важно, вы можете меня звать, как вам захочется, если конечно, захочется.
Собеседник оказался очень разговорчивым молодым человеком. Он мало походил на Мастера разве, что на мастера после болезни и клиники. Потертые джинсы, видавшая виды кожаная куртка и спутанные длинные волосы дополняли портрет. Остального в наступающих сумерках было не разглядеть.
— Хотите, я почитаю вам стихи? — спросил Питер, присаживаясь на скамью рядом. — Нет, правда, как вас зовут?
— Анна.
— Ну зачем же так официально, Анечка? А впрочем, как вам будет угодно. Так хотите?
— Конечно, хочу. Каждая девушка любит, когда ей читают стихи, только становится прохладно, так что давайте пройдемся.
— С удовольствием. Так на чем мы остановились?
Питер повернулся и в отсветах фонаря стали видны выдающийся во всех отношениях нос и стекла очков а-ля Джон Леннон.
— На стихах, — проговорила Анна, и сама себе улыбнулась.
— Да, на стихах. — Питер встал и галантно протянул ей левую руку, правой отбрасывая волосы назад. — Так вот: «Земную жизнь пройдя до половины…»
— «Я оказался в сумрачном лесу» — как видите, я могу продолжить это стихотворение и без вас. И вам не стыдно? А я то думала, что вы и вправду поэт. Но это было бы и в самом деле исключением.
— Ну вы совсем не правы — я действительно поэт, только вот я совершенно не рассчитывал на подобное развитие событий. И у меня в голове все перемешалось. Не хотите ли пива?
Итак, он представился Питером, заявил себя поэтом и предложил Анне послушать его стихи. Анна постеснялась отказать поэту, хотя к тому моменту немного замерзла, поэтому и предложила пройтись.
Пива Анна не любила. А еще она не признавалась даже себе, что побаивалась молодых людей, постоянно пьющих даже слабоалкогольные напитки. Хотя практически все ее однокурсники и однокурсницы грешили по этой части:
— Нет, пива я не хочу.
— Ну извините, больше ничего нет, — Питер с помощью зажигалки открыл небольшую коричневую бутылку, и пробка, прочертив в воздухе дугу, шлепнулась в снег.
И город плыл сквозь зарево огней,
И небо отливало поволокой,
Вам не найти кого-нибудь верней
Меня…
— Очаровавшись фотой… Послушайте, Питер, вы со всеми девушками так разговариваете? Или я — это приятное исключение. Так вот, на будущее, прежде чем пичкать незнакомку плохими стихами, выясните, чем она занимается.
— И чем вы, Анна, занимаетесь? — спросил поэт, доставая из сумки очередную полувысыпавшуюся папиросу.
— Но ведь я вам намекала, когда цитировала Есенина. — Анна закашлялась. — Простите, но от ваших сигарет дым, как от горящего овина.
— От «Неопалимого», — с кривой усмешкой проговорил Питер.
— О! Вы читали Набокова, и, значит, одно из двух, либо вы не безнадежны, либо мы с вами коллеги по филологическому цеху, — предположила Анна.
— Второе верней. — Питер снял несуществующую шляпу, помахал ей в воздухе и раскланялся. — Позвольте представиться: студент четвертого курса лит-института, поэтический семинар. А вы где учитесь?
— МГУ, филфак.
— Ну, куда нам, с нашим свиным рылом, в ваш клан богатых и избранных…
Стихов он знал великое множество, он прямо-таки сыпал ими, как снежной крупой, которая, как назло, зарядила ближе к вечеру. Поэт, казалось, совсем не чувствовал холода, он только достал из кармана поношенной куртки черную вязаную шапочку, натянул ее на голову и продолжил читать. Они прошли от Александровского сада до храма Христа Спасителя и двинулись по Бульварному кольцу, миновали Гоголевский, Никитский, Тверской; поэт посинел, но читать не прекратил; он бесконечно курил страшно едкие сигареты, буквально прикуривал каждую следующую от окурка предыдущей. Анна замерзла, но прерывать поэта не решалась; на Страстном она робко предложила зайти куда-нибудь выпить чаю, Питер сделал вид, что не расслышал, а может быть, действительно был поглощен своей музой. Анне стало стыдно за свое бесчувствие, она набралась мужества и последовала за поэтом дальше. На Петровском ее мужество иссякло, на Рождественском дрожащим голосом она взмолилась о пощаде.
— Скоро будет метро, — пообещал Питер.
По Сретенскому Анна почти бежала, поэт едва поспевал за ней. Судя по всему, он тоже замерз, и предложил Анне поехать к нему в общежитие. Анна отнекивалась, поэт настаивал. Обещал горячий чай, вино и гениев.
— Ты знаешь, — Питер почему-то перешел на «ты», видимо, совместное блуждание по морозу сближает, — Сере-га — он гений, — бормотал поэт, — вот я ему скажу, он тебе почитает. Васъка тоже гений, уже печатался. Он тебе подарит сборник со своими стихами. Илюха — это вообще сила. — Он потрясал в воздухе сухим кулаком.
— Петя, я не могу, правда, завтра вставать рано, занятия с утра, бабушка будет волноваться, — стуча зубами, оправдывалась Анна.
— Ты много теряешь, — настаивал Питер.
— Мне очень жаль, но я вынуждена отказаться.
— А если это любовь?
Они наконец подошли к метро.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещала она.
— Я позвоню.
— Хорошо. — Аня поспешно продиктовала поэту номер телефона.
Потом она жалела об этом, надо было сказать, что телефона нет, или соврать что-нибудь. Но Аня врать не умела.
Питер еще долго преследовал ее своими звонками, и между ними происходили долгие мучительные объяснения.
С тех пор Аня стала осмотрительнее, прогулки по Александровскому саду пришлось прекратить, хотя она часто тосковала по своим любимым местам.
Правда, у нее была Лола. Ей Анна прощала все. Лола всегда держалась чуть свысока, но ведь так и должно было быть. Она — красавица, дочь богатых родителей, окружена поклонниками, многочисленными приятелями и приятельницами. Она и Аня — словно девушки с разных планет. Конечно, Лоле трудно понять подругу, но ведь она пытается. За годы учебы девушки ни разу не поссорились, а это кое-что да значит. К тому же Лола познакомила Аню со своей мамой, и сама с удовольствием приходит в гости к подруге, любит поболтать с бабушкой, с восторгом рассматривает старые альбомы, восхищается библиотекой, собранной дедом. Аня любит, когда Лола приходит в гости. Раньше она думала, что бабушка тоже в восторге от ее подруги. Но бабушка как-то обмолвилась:
— Бог с ней, какая-то она слишком… Аня даже растерялась:
— Как это — слишком?
— Ее слишком много, — пояснила бабушка.
— Что ты, бабуль, она такая красавица! — воскликнула Аня.
Бабушка покачала головой и улыбнулась грустно:
— Ах, Анюта, цены ты себе не знаешь… Настоящая красавица — ты.
— Я? — удивилась Аня. — Вот уж не вижу ничего красивого.
— Дай срок, найдется тот, кто увидит, — загадочно пообещала бабушка.
Аня не придавала бабушкиным словам особенного значения; всем известно, для родителей нет никого красивее детей. Но все-таки было приятно слушать, когда бабушка расхваливала свою любимицу. Тайком, когда никто не мог ее видеть, Анна становилась перед зеркалом, смотрела на себя, поворачиваясь так и эдак. Она распускала свои густые светлые волосы, разводила руки, приподнимала край платья, чтобы увидеть — стройные ли у нее ноги. Щурила глаза или широко распахивала их, улыбалась, хмурилась, строила рожицы отражению. Иногда она себе нравилась, но потом приходила в университет, смотрела на уверенных в себе студенток, общалась с Лолой и понимала, что она гадкий утенок. Только у Андерсена утенок вырос в прекрасного лебедя, а ей, видимо, так и придется остаться уткой.
Вот если бы она могла надеяться, что сегодняшний незнакомец когда-нибудь снова появится в ее жизни! О, тогда бы она знала, зачем живет. Тогда было бы намного легче сносить насмешки сокурсниц, тогда она ни за что не стала бы общаться с другими молодыми людьми. Она бы ждала! Она умеет ждать, только никто не знает об этом. Ожидание она посвятила бы ему — своему прекрасному принцу. Она была бы совсем одна, замкнутая в своем мире, среди книг, музыки и ожидания. Как будто во сне. А потом он пришел бы и разбудил ее. Потому что иначе и быть не могло. Как там в сказке: принц преодолел все преграды, совершил кучу подвигов, добрался до замка, взбежал по лестнице в самую высокую башню, где много лет спала принцесса, ожидавшая его поцелуя.
Аня представила, как незнакомец заходит в ее квартиру, идет в ее комнату, где она спит, потому что еще очень рано. Он опускается на колени, наклоняется к ней, она чувствует его дыхание; и вот — их губы соприкасаются. Как чудесно!
— Как чудесно! — запела Анна и закружилась по комнате.
Вот только завтра Лола празднует день рождения, и Ане никак не отвертеться от посещения супермодного клуба. Если бы она могла просто поздравить подругу и потихоньку уйти… Аня еще раз взглянула на украшение, бисер вспыхивал зелеными искорками, словно много-много светлячков собрались вместе, чтобы протанцевать мазурку. Лоле должно понравиться. Когда она узнала о том, что работы Ани продаются в нескольких известных салонах, то непременно захотела, чтобы подруга сделала для нее какую-нибудь вещицу.
Ах, она совсем забыла, ведь надо же позвонить Лоле!
— Анюта, за стол! — позвала бабушка.
— Иду, бабуль…
Аня торопливо набрала номер подруги. Голос Лолы не спутаешь ни с кем:
— Аня-а, — пропела Лола. — Где ты пропадаешь?
— Привет, Лол, бегала по делам, только пришла, — быстро ответила Аня.
— У тебя мобильник отключен, — возмутилась подруга, — я же просила тебя!
— Извини, — торопливо перебила ее Аня, — совсем из головы вон.
— Ты что, забыла?
— Нет, конечно. Как я могла, — успокоила ее Аня.
— Надеюсь, завтра ты отложишь свои дела и сможешь прийти пораньше, — все еще обиженно спросила подруга.
— Пораньше? Зачем? — удивилась Аня.
— О, это сюрприз.
Аня тяжело вздохнула. Она-то надеялась избежать сюрпризов.
— Я тебе отвечаю, ты будешь в восторге, — пообещала Лола.
— Во сколько? — обреченно спросила Анна.
— Собираемся у меня в пять.
— Хорошо, — послушно согласилась Аня.
В трубке послышались короткие гудки. Аня положила ее и пошла на кухню.
Она думала о том, что утром ей удалось наспех проглотить лишь чашку кофе и хорошо бы теперь оказаться дома, ведь бабуля наверняка приготовила что-нибудь вкусненькое…
Можно, конечно, перехватить салат и горячее в буфете ЦДХ, но это дорого да и невкусно, так что лучше потерпеть. К тому же ее мучения скоро закончатся, осталось совсем чуть-чуть. Она только отдаст заказ, и свободна!
С утра Аня уже обошла несколько галерей, была в магазинчике в саду Эрмитаж, где ее знакомая продает недорогие самодельные украшения. В кошельке у девушки уже появились кое-какие деньги. Не бог весть сколько, но все же должно хватить на ближайший месяц. Может быть, даже удастся выгадать на новое пальто, при разумной экономии, конечно.
Аня взбежала по ступенькам широкого ЦДХовского крыльца, распахнула дверь, кивнула знакомой вахтерше, улыбнулась охраннику.
А вот и салон, где продают украшения. Аня остановилась перед стеклянной витриной, окинула ее взглядом, кивнула с довольным видом. Она не увидела ни ожерелья из золотистого бисера, ни целого гарнитура: браслета, колье и серег. Девушка и не рассчитывала, что эти довольно дорогие вещи так скоро найдут покупателя. Значит, ее художественное чутье снова оправдало себя.
Аня уже хотела было войти, но заметила сквозь стекло одинокого покупателя. Молодой человек рассматривал серебряные изделия. Аня знала — на планшете, который лежал перед мужчиной, были выставлены самые дорогие вещицы в магазине. Авторские работы знаменитых ювелиров. Аня с интересом присмотрелась к незнакомцу. Что и говорить, он был хорош! Девушка отметила его тонкий, но в то же время мужественный профиль, прекрасно очерченный, словно над ним поработал талантливый скульптор; залюбовалась густыми каштановыми волосами, зачесанными назад. Они были чуть волнистыми и, несмотря на великолепную укладку, все же казались непослушными. «Бабушка назвала бы их буйными кудрями», — подумала Аня и потихоньку улыбнулась своим мыслям. Мужчина был высок, широкоплеч, одет строго, но не без изящества. Аня, как и всякая другая женщина, сразу же определила, что костюм незнакомца явно сшит в дорогом ателье. Скорее всего так и было, но какие же запредельные деньги надо заплатить портному? На незнакомце не было верхней одежды, наверное, оставил в гардеробе хотя; почему в гардеробе, такие мужчины пешком не ходят, значит, где-то рядом припаркован автомобиль, такой же шикарный, как и его хозяин. Анна взглянула на сверкающие чистотой туфли мужчины и перевела взгляд на свои раскисшие сапожки.
Незнакомец тем временем выбрал понравившееся ему кольцо. Анна с интересом наблюдала, как вьется перед красавцем молоденькая продавщица, как блестят ее глаза, как она бережно упаковывает покупку, не переставая говорить любезности. Незнакомец смотрит на нее и улыбается снисходительно. Вот он уже расплатился и шагнул к выходу. Анна, опомнившись, в страхе быстро отступила в сторону от двери и отвернулась, как будто что-то увидела в витрине. Она слышала, как мужчина закрыл дверь, как удаляется от нее звук его шагов. Наконец она разрешила себе чуть обернуться. Незнакомец исчез. У Анны отлегло от сердца. «Авось не заметил», — подумала она, окинув взглядом свое отражение в большом зеркале. «Ну и растрепа!» Она покраснела, судорожно провела рукой по светло-русым волосам, поправила несколько прядей, выбившихся из тугого узла на затылке, вздохнула и вошла в салон.
Продавщица Лена, заметив Анну, сразу же мотнула головой:
— Видала!
— Кого? — деланно удивилась Анна.
— Ты что! Только что вышел от нас, ну, такой шикарный мэн в костюме. — Продавщица даже обиделась.
— Да, какой-то мужчина вышел сейчас, — согласилась Анна.
Какой-то… Ну, ты даешь! — возмутилась девушка. — Да он нам сейчас недельную выручку сделал! Все, могу закрываться и домой идти.
— Поздравляю… Подарок кому-то купил? — как можно равнодушнее спросила Анна.
— Да, сказал: покажите что-нибудь интересное, хочу очень близкому человеку сделать на день рождения подарок. — Продавщица многозначительно улыбнулась и продолжила: — Я, конечно, спросила: мужчине или женщине? Он ответил: женщине…
— Жене, наверное. — Анна пожала плечами.
— Жене! — продавщица фыркнула возмущенно. — Кольца-то нет!
— Ну, мало ли…
— Да, — мечтательно произнесла девушка, — такого бы зацепить…
— Такие — не про нас с тобой, — отрезала Анна.
— Ладно тебе! И помечтать нельзя, — обиделась девушка.
Анна примирительно улыбнулась:
— Иногда золушкам тоже везет, — подбодрила она Лену.
Та засмеялась и махнула рукой:
— Это в сказках…
— Тогда давай вернемся к реальности, — предложила Аня. — Я заказ принесла.
— Супер! — оживилась Лена. — Твои украшения почти все разобрали. Хозяйка довольна.
— Я знаю. — Аня бережно достала из сумки коробку со своими изделиями.
— О! Есть что-то новенькое, — обрадовалась продавщица.
— Одно и то же делать скучно, а вокруг так много красоты, — призналась Анна.
Девушки принялись вдвоем разбирать украшения. Лена записывала изделия в накладную, вешала на каждое ярлык, спрашивала у Анны цену, снова записывала, не переставая при этом охать, ахать и восхищаться. Когда с бумагами было покончено, Лена выдала Анне отчет о предыдущих продажах и конверт с деньгами.
— Хочу сделать тебе маленький подарок. — Анна улыбнулась и протянула Лене небольшую коробочку.
— Это мне? — Лена прижала подарок к груди.
— Ты открой, — предложила Анна.
Лена бережно извлекла из коробочки изящную подвеску, сделанную из тонких кожаных ленточек, унизанных бисером и разноцветными камешками.
— Какая красота! — Лена сразу надела украшение. Потянулась губами и звонко чмокнула Аню в щеку.
— Чем же отдариваться буду? — покачала головой девушка.
— Лен, перестань, ты и так столько для меня делаешь.
Аня лишь несколько месяцев назад решилась попробовать продать свои работы. Ее бабушка — замечательная мастерица по бисероплетению, научила внучку основам мастерства, а дальше Анна проявила буйную фантазию. Она изобретала немыслимой красоты и сложности украшения, начала использовать помимо традиционного бисера натуральные камни, кожу, фетр, ракушки. Поначалу делала украшения для себя и подруг. Но потом знакомый художник, бабушкин старинный знакомый, посоветовал ей попробовать заработать на продаже изделий и порекомендовал несколько салонов, специализирующихся на подобных вещицах. Аня помнила, как она с замиранием сердца почти каждый день приходила в ЦДХ и смотрела на свои работы, выставленные на витрине. И с какой радостью и немножко с недоумением рассматривала первые заработанные деньги. Что и говорить: ее вещицы стали заметным подспорьем для семьи. Бабушкиной пенсии не хватало ни на что, стипендия — это просто копейки. Родители Анны, в прошлом геологи, всю свою молодость провели в экспедициях, а потом осели в Новосибирске, да так там и остались. Они хотели забрать Аню у бабушки, но девочка не прижилась в чужом для нее городе; так и вернулась в Москву. Блестяще окончила школу и в тот же год самостоятельно поступила в университет. Родители, конечно, помогали, чем могли, но им и самим приходилось туго. Зная об этом, Аня решила отказаться от помощи. Пришло время зарабатывать самостоятельно, но, конечно, денег катастрофически не хватало.
Подчас Аня чувствовала себя белой вороной на фоне разодетых университетских приятельниц. Те легко швыряли деньгами, разъезжали на собственных автомобилях и вели активную клубную жизнь. Аня не ходила даже на вечеринки: ей не хотелось выглядеть хуже других, да и просто посидеть в кафе не получалось. Их с бабушкой бюджет был расписан до копейки; и, если Анне удавалось немного сэкономить, она покупала себе недорогую ткань и, вдвоем с бабушкой, изобретала практичный костюм, удобное платье, брюки или юбку. Бабушка когда-то работала театральной портнихой, шила костюмы к спектаклям, создавала какие-то немыслимые шляпки, но особенной ее страстью были украшения. Она обучила внучку всему, что знала и умела. Анна оказалась способной ученицей.
Приятно бежать домой, когда в кошельке есть деньги. Бабушка обрадуется. Вечером они будут сидеть в большой комнате за круглым столом, пить чай с абрикосовым вареньем, есть шоколад и мечтать. Они любят вот так побыть вдвоем…
Ах, как приятно мечтать, когда за окнами наступают ранние зимние сумерки, а над столом уютно светит лампа под старинным абажуром, и бабушка разливает свежезаваренный чай в чашки из тонкого фарфора, чудом сохранившиеся от прежних времен…
Анна едва не проехала свою станцию, успела выскользнуть из закрывающихся дверей вагона. Настроение ее заметно улучшилось, она торопливо шагала по улице и тихонько напевала. Мокрый снег и ветер больше не волновали ее; вспоминался почему-то красивый незнакомец, заслонивший собой все события минувшего дня. Анна представила себе, как он идет на свидание по раскисшему снегу в своих блестящих туфлях; он спешит, встречный ветер треплет шелковистые волосы, раздувает полы пальто; но незнакомец не обращает внимания на ветер, он старательно прикрывает рукой пунцовые розы, яркими пятнами лежащие на его груди… Вот он сворачивает с улицы во двор, подходит к подъезду, открывает дверь, а в подъезде темно, перегорела лампочка, он спотыкается о какие-то коробки, наконец поднимается по лестнице и звонит, дверь открывается…
— Привет, бабуль, — улыбнулась Аня.
— А, вот и моя красавица вернулась! — обрадовалась бабушка. — Входи, входи скорее. Ой, ноги совсем мокрые.
— Ничего, — засмеялась Аня.
— Да уж, я вижу, что ты в хорошем настроении. Ну, сейчас тебя покормлю, давай пока иди, переоденься.
Она направилась было на кухню, но обернулась и сказала:
— Да, Лола звонила.
— Спасибо, бабуль, сейчас я ей перезвоню.
Анна зашла в свою комнату, сбросила одежду и накинула домашний халатик. На столе лежали недавно законченные украшения: колье, серьги и браслет — подарок, который Анна сделала ко дню рождения подруги. Это был маленький шедевр, которым Анна могла гордиться — тонкая сетка из зеленого бисера с искусно вплетенными кусочками природного малахита, под цвет глаз Лолы.
С Лолой Аня познакомилась еще на вступительных экзаменах. Яркая, рыжеволосая, с зелеными глазами красавица Лола сразу бросалась в глаза. Всегда безупречно выглядевшая, словно над ней ежедневно трудилась группа стилистов, Лола блистала в кругу студенток. Аня никак не ожидала, что такая девушка изберет себе в подруги именно ее. Но так получилось, что на первом экзамене Лола оказалась рядом, она что-то спросила, и Аня ответила. Из аудитории девушки вышли вместе. Лола поблагодарила за помощь, Аня смутилась. Перед сдачей следующего экзамена Лола сама подошла к Ане, поздоровалась, девушки поболтали и пошли сдавать вместе, в одной пятерке.
Потом обменялись телефонами.
Лола искренне обрадовалась, узнав, что Аня поступила. Сама-то она стала бы учиться в любом случае: как-то она сказала, что не знает, зачем нужно сдавать экзамены, если заплачены такие деньги…
После зачисления Лола уехала отдыхать. Но в сентябре появилась загоревшая и веселая. Она благосклонно кивнула Ане, познакомила ее с несколькими своими приятельницами и молодыми людьми, предложила держаться вместе.
Приятельницы поглядывали на Аню свысока, молодые люди отворачивались со скучающими лицами. Аня это заметила. Она вообще все подмечала, не обижалась, нет, принимала как должное. Еще бы, рядом с Лолой Аня казалась себе просто дурнушкой. К тому же она не могла себе позволить ничего из того, что было у Лолы и ее приятелей. Она старалась быть подальше от их компании, находила разные предлоги, чтоб поскорее убежать домой после занятий. Еще на первом курсе Лола все-таки вытащила подругу на вечеринку, устроенную студентами в каком-то клубе. Сначала Лола не отпускала от себя Анну, представляла ее всем своим знакомым, тащила танцевать, уговорила выпить шампанского. Но потом забыла о ней, и Анна просидела весь вечер в углу. В конце концов она потихоньку улизнула, не простившись. Дома проплакала в подушку всю ночь, а утром дала себе слово больше никогда не посещать вечеринок.
Она боялась, что Лола обидится. Но подруга сделала вид, что ничего не произошло, а может, так оно и было. Анна не всегда могла понять ее.
Ане очень нравилось учиться в университете. Она любила приходить в старинное здание на Манежной площади, любила коридоры с высокими потолками, гулкие аудитории, запах книжной пыли в знаменитой библиотеке.
— Я дышу одним воздухом с Чеховым, — говорила Аня своей бабушке.
Когда заканчивались занятия, Анна потихоньку ото всех уходила в Александровский сад, садилась так, чтобы был виден Манеж и представляла себя бултаковской Маргаритой. «Вот на этой скамье у Нее было свидание с Мастером, а потом появился Азазелло… Закрывала глаза и ждала, что вот-вот рядом на скамейке появится рыжий Азазелло и станет соблазнять ее иностранцем и золотой коробкой с волшебным кремом. Но вместо Азазелло как-то в феврале к ней подсел худенький длинноволосый парень…
«Как понять, что уже пришло время любви? Большинство подружек уже давно познали все тайны и не забивают себе голову лишними сложностями», — думала Анна, пока хрупкий февральский ледок трескался под каблуками ее сапожек. «А с другой стороны, во времена моих родителей девушка, не вышедшая замуж к двадцати годам, считалась уже старой девой. И Маргарита вышла замуж в девятнадцать…»
Может, я не так красива, но тоже несчастна. И мне нужен Мастер. Или «иностранец», который вывел бы меня в высший свет. И без Лолки обошлась бы… Ведь прекрасно знаю, что я нужна ей только для того, чтобы одалживать конспекты и оттенять «ее неземную красоту». Ведь сама согласилась на роль дуэньи…»
— Вы прекрасны, как стая вечерних птиц, Что садится на этот город. Распахнувши дали своих ресниц, Вы во мне породили голод… — к сожалению, дальше еще не придумал, а потому умолкаю, пораженный вашей красотой и одиночеством, вас как зовут? Меня Питер. Но это не важно, вы можете меня звать, как вам захочется, если конечно, захочется.
Собеседник оказался очень разговорчивым молодым человеком. Он мало походил на Мастера разве, что на мастера после болезни и клиники. Потертые джинсы, видавшая виды кожаная куртка и спутанные длинные волосы дополняли портрет. Остального в наступающих сумерках было не разглядеть.
— Хотите, я почитаю вам стихи? — спросил Питер, присаживаясь на скамью рядом. — Нет, правда, как вас зовут?
— Анна.
— Ну зачем же так официально, Анечка? А впрочем, как вам будет угодно. Так хотите?
— Конечно, хочу. Каждая девушка любит, когда ей читают стихи, только становится прохладно, так что давайте пройдемся.
— С удовольствием. Так на чем мы остановились?
Питер повернулся и в отсветах фонаря стали видны выдающийся во всех отношениях нос и стекла очков а-ля Джон Леннон.
— На стихах, — проговорила Анна, и сама себе улыбнулась.
— Да, на стихах. — Питер встал и галантно протянул ей левую руку, правой отбрасывая волосы назад. — Так вот: «Земную жизнь пройдя до половины…»
— «Я оказался в сумрачном лесу» — как видите, я могу продолжить это стихотворение и без вас. И вам не стыдно? А я то думала, что вы и вправду поэт. Но это было бы и в самом деле исключением.
— Ну вы совсем не правы — я действительно поэт, только вот я совершенно не рассчитывал на подобное развитие событий. И у меня в голове все перемешалось. Не хотите ли пива?
Итак, он представился Питером, заявил себя поэтом и предложил Анне послушать его стихи. Анна постеснялась отказать поэту, хотя к тому моменту немного замерзла, поэтому и предложила пройтись.
Пива Анна не любила. А еще она не признавалась даже себе, что побаивалась молодых людей, постоянно пьющих даже слабоалкогольные напитки. Хотя практически все ее однокурсники и однокурсницы грешили по этой части:
— Нет, пива я не хочу.
— Ну извините, больше ничего нет, — Питер с помощью зажигалки открыл небольшую коричневую бутылку, и пробка, прочертив в воздухе дугу, шлепнулась в снег.
И город плыл сквозь зарево огней,
И небо отливало поволокой,
Вам не найти кого-нибудь верней
Меня…
— Очаровавшись фотой… Послушайте, Питер, вы со всеми девушками так разговариваете? Или я — это приятное исключение. Так вот, на будущее, прежде чем пичкать незнакомку плохими стихами, выясните, чем она занимается.
— И чем вы, Анна, занимаетесь? — спросил поэт, доставая из сумки очередную полувысыпавшуюся папиросу.
— Но ведь я вам намекала, когда цитировала Есенина. — Анна закашлялась. — Простите, но от ваших сигарет дым, как от горящего овина.
— От «Неопалимого», — с кривой усмешкой проговорил Питер.
— О! Вы читали Набокова, и, значит, одно из двух, либо вы не безнадежны, либо мы с вами коллеги по филологическому цеху, — предположила Анна.
— Второе верней. — Питер снял несуществующую шляпу, помахал ей в воздухе и раскланялся. — Позвольте представиться: студент четвертого курса лит-института, поэтический семинар. А вы где учитесь?
— МГУ, филфак.
— Ну, куда нам, с нашим свиным рылом, в ваш клан богатых и избранных…
Стихов он знал великое множество, он прямо-таки сыпал ими, как снежной крупой, которая, как назло, зарядила ближе к вечеру. Поэт, казалось, совсем не чувствовал холода, он только достал из кармана поношенной куртки черную вязаную шапочку, натянул ее на голову и продолжил читать. Они прошли от Александровского сада до храма Христа Спасителя и двинулись по Бульварному кольцу, миновали Гоголевский, Никитский, Тверской; поэт посинел, но читать не прекратил; он бесконечно курил страшно едкие сигареты, буквально прикуривал каждую следующую от окурка предыдущей. Анна замерзла, но прерывать поэта не решалась; на Страстном она робко предложила зайти куда-нибудь выпить чаю, Питер сделал вид, что не расслышал, а может быть, действительно был поглощен своей музой. Анне стало стыдно за свое бесчувствие, она набралась мужества и последовала за поэтом дальше. На Петровском ее мужество иссякло, на Рождественском дрожащим голосом она взмолилась о пощаде.
— Скоро будет метро, — пообещал Питер.
По Сретенскому Анна почти бежала, поэт едва поспевал за ней. Судя по всему, он тоже замерз, и предложил Анне поехать к нему в общежитие. Анна отнекивалась, поэт настаивал. Обещал горячий чай, вино и гениев.
— Ты знаешь, — Питер почему-то перешел на «ты», видимо, совместное блуждание по морозу сближает, — Сере-га — он гений, — бормотал поэт, — вот я ему скажу, он тебе почитает. Васъка тоже гений, уже печатался. Он тебе подарит сборник со своими стихами. Илюха — это вообще сила. — Он потрясал в воздухе сухим кулаком.
— Петя, я не могу, правда, завтра вставать рано, занятия с утра, бабушка будет волноваться, — стуча зубами, оправдывалась Анна.
— Ты много теряешь, — настаивал Питер.
— Мне очень жаль, но я вынуждена отказаться.
— А если это любовь?
Они наконец подошли к метро.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещала она.
— Я позвоню.
— Хорошо. — Аня поспешно продиктовала поэту номер телефона.
Потом она жалела об этом, надо было сказать, что телефона нет, или соврать что-нибудь. Но Аня врать не умела.
Питер еще долго преследовал ее своими звонками, и между ними происходили долгие мучительные объяснения.
С тех пор Аня стала осмотрительнее, прогулки по Александровскому саду пришлось прекратить, хотя она часто тосковала по своим любимым местам.
Правда, у нее была Лола. Ей Анна прощала все. Лола всегда держалась чуть свысока, но ведь так и должно было быть. Она — красавица, дочь богатых родителей, окружена поклонниками, многочисленными приятелями и приятельницами. Она и Аня — словно девушки с разных планет. Конечно, Лоле трудно понять подругу, но ведь она пытается. За годы учебы девушки ни разу не поссорились, а это кое-что да значит. К тому же Лола познакомила Аню со своей мамой, и сама с удовольствием приходит в гости к подруге, любит поболтать с бабушкой, с восторгом рассматривает старые альбомы, восхищается библиотекой, собранной дедом. Аня любит, когда Лола приходит в гости. Раньше она думала, что бабушка тоже в восторге от ее подруги. Но бабушка как-то обмолвилась:
— Бог с ней, какая-то она слишком… Аня даже растерялась:
— Как это — слишком?
— Ее слишком много, — пояснила бабушка.
— Что ты, бабуль, она такая красавица! — воскликнула Аня.
Бабушка покачала головой и улыбнулась грустно:
— Ах, Анюта, цены ты себе не знаешь… Настоящая красавица — ты.
— Я? — удивилась Аня. — Вот уж не вижу ничего красивого.
— Дай срок, найдется тот, кто увидит, — загадочно пообещала бабушка.
Аня не придавала бабушкиным словам особенного значения; всем известно, для родителей нет никого красивее детей. Но все-таки было приятно слушать, когда бабушка расхваливала свою любимицу. Тайком, когда никто не мог ее видеть, Анна становилась перед зеркалом, смотрела на себя, поворачиваясь так и эдак. Она распускала свои густые светлые волосы, разводила руки, приподнимала край платья, чтобы увидеть — стройные ли у нее ноги. Щурила глаза или широко распахивала их, улыбалась, хмурилась, строила рожицы отражению. Иногда она себе нравилась, но потом приходила в университет, смотрела на уверенных в себе студенток, общалась с Лолой и понимала, что она гадкий утенок. Только у Андерсена утенок вырос в прекрасного лебедя, а ей, видимо, так и придется остаться уткой.
Вот если бы она могла надеяться, что сегодняшний незнакомец когда-нибудь снова появится в ее жизни! О, тогда бы она знала, зачем живет. Тогда было бы намного легче сносить насмешки сокурсниц, тогда она ни за что не стала бы общаться с другими молодыми людьми. Она бы ждала! Она умеет ждать, только никто не знает об этом. Ожидание она посвятила бы ему — своему прекрасному принцу. Она была бы совсем одна, замкнутая в своем мире, среди книг, музыки и ожидания. Как будто во сне. А потом он пришел бы и разбудил ее. Потому что иначе и быть не могло. Как там в сказке: принц преодолел все преграды, совершил кучу подвигов, добрался до замка, взбежал по лестнице в самую высокую башню, где много лет спала принцесса, ожидавшая его поцелуя.
Аня представила, как незнакомец заходит в ее квартиру, идет в ее комнату, где она спит, потому что еще очень рано. Он опускается на колени, наклоняется к ней, она чувствует его дыхание; и вот — их губы соприкасаются. Как чудесно!
— Как чудесно! — запела Анна и закружилась по комнате.
Вот только завтра Лола празднует день рождения, и Ане никак не отвертеться от посещения супермодного клуба. Если бы она могла просто поздравить подругу и потихоньку уйти… Аня еще раз взглянула на украшение, бисер вспыхивал зелеными искорками, словно много-много светлячков собрались вместе, чтобы протанцевать мазурку. Лоле должно понравиться. Когда она узнала о том, что работы Ани продаются в нескольких известных салонах, то непременно захотела, чтобы подруга сделала для нее какую-нибудь вещицу.
Ах, она совсем забыла, ведь надо же позвонить Лоле!
— Анюта, за стол! — позвала бабушка.
— Иду, бабуль…
Аня торопливо набрала номер подруги. Голос Лолы не спутаешь ни с кем:
— Аня-а, — пропела Лола. — Где ты пропадаешь?
— Привет, Лол, бегала по делам, только пришла, — быстро ответила Аня.
— У тебя мобильник отключен, — возмутилась подруга, — я же просила тебя!
— Извини, — торопливо перебила ее Аня, — совсем из головы вон.
— Ты что, забыла?
— Нет, конечно. Как я могла, — успокоила ее Аня.
— Надеюсь, завтра ты отложишь свои дела и сможешь прийти пораньше, — все еще обиженно спросила подруга.
— Пораньше? Зачем? — удивилась Аня.
— О, это сюрприз.
Аня тяжело вздохнула. Она-то надеялась избежать сюрпризов.
— Я тебе отвечаю, ты будешь в восторге, — пообещала Лола.
— Во сколько? — обреченно спросила Анна.
— Собираемся у меня в пять.
— Хорошо, — послушно согласилась Аня.
В трубке послышались короткие гудки. Аня положила ее и пошла на кухню.
2
Мать и дочь очень похожи. Обе высокие, с горделивой осанкой, длинноногие, зеленоглазые. Конечно, Лоле двадцать, а ее матери, Виолетте Матвеевне, — за сорок, но даже самые строгие знатоки женской красоты задумаются, кому из этих двух женщин отдать первенство. Лоле не хватает изысканности, она порывиста, порой даже вульгарна. С ней трудно поладить. Мать знает об этом, но все-таки пытается иногда наставлять Лолу.
Сейчас, когда Лола только что закончила говорить по телефону, Виолетта Матвеевна строго посмотрела на дочь.
— Никак не пойму, что связывает тебя с этой девушкой? — спросила она, пожав плечами.
Лола обернулась к матери.
— Аня тебе не нравится? — усмехнулась она.
— Почему же, она хорошая девушка, только…
— Ты хочешь сказать, не нашего круга, да? — уточнила дочь.
— Да при чем здесь круг! — Виолетта Матвеевна гордо выпрямила и без того прямую спину. — Я, знаешь ли, всегда была выше этих предрассудков! — отчеканила она.
Сейчас, когда Лола только что закончила говорить по телефону, Виолетта Матвеевна строго посмотрела на дочь.
— Никак не пойму, что связывает тебя с этой девушкой? — спросила она, пожав плечами.
Лола обернулась к матери.
— Аня тебе не нравится? — усмехнулась она.
— Почему же, она хорошая девушка, только…
— Ты хочешь сказать, не нашего круга, да? — уточнила дочь.
— Да при чем здесь круг! — Виолетта Матвеевна гордо выпрямила и без того прямую спину. — Я, знаешь ли, всегда была выше этих предрассудков! — отчеканила она.