Страница:
В Париже тамплиеры сначала обосновались в районе Сэн-Жерве. И лишь к концу 12 в. стали селиться в местечке, ныне известном как квартал Тампль. Именно здесь они построили довольно мощные укрепления, воздвигли дворец и сторожевую башню, столь прославившуюся впоследствии.
Кроме того, отважные воины на службе христианства, тамплиеры проявили себя отменными администраторами и, принимая многочисленные пожертвования, значительно округлили их путем умелых банковских операций. В конце концов они сосредоточили в своих руках богатства, которым люто завидовали все тогдашние короли.
Пришло время Филиппа Красивого
с его сильно отощавшей казной. Задумав поправить свои финансовые дела за счет тамплиеров, он обвинил тамплиеров во множестве надуманных преступлений, особенно в идолопоклонстве и колдовстве. Орден распустили, рыцарей побросали в темницы, пытали, и затем поуничтожали. А их добро попросту конфисковали на благо государства.
На этом за физическим отсутствием действующих лиц кончается история тамплиеров, но не квартала Тампль. Здесь потом размещалась резиденция Главного Парижского Приора. В истории с её зачастую трагическими мотивами, этот район Парижа вновь прославился в период Великой Французской революции. Именно в его сторожевую башню бросили 13 августа 1792 г. взятого под стражу Любовика XYI и членов его семьи. Там же, без сомнения, умер и молодой Людовик XYII. В 1808 г. эту башню, с которой было связано так много мрачных воспоминаний, сровняли с землей. А потом снесли и все укрепления тамплиеров, а землю пораздавали новым владельцам. Но и сегодня ещё там сохранилось немало безмолвных свидетелей прошлых веков — почерневшие стены, крытые входы, сводчатые подвалы.
Как и во всех других крупных сеньориальных строениях и монастырях средневековой эпохи, под зданиями в Тампле таилась целая разветвленная сеть подземных ходов, склепов и застенков, зачастую скрытых весьма глубоко в земле, но имевших потайные выходы на поверхность. Здесь-то, в этих ныне позабытых всеми подземельях, и устроил свое логово Желтаая Тень. Проникнуть туда можно было через подвальные помещения дома вблизи рынка, где торговали всевозможным тряпьем, и прозванного «пятачком Тампля». Минг приобрел это строение в собственность, что позволяло ему и сообщникам беспрепятственно и незаметно шнырять там повсюду.
Точнее, речь шла о доме зажиточного адвоката, построенном ещё при Наполеоне III, с облупившимся к настоящему времени из-за отсутствия надлежащего ухода фасадом. От былого величия сохранялись только построенные ещё раньше впечатляющие ворота с их древнеримскими статуями по бокам и ветхая дубовая дверь, украшенная покрытой патиной бронзой. Одна из её створок была приоткрыта, а рядом, прямо на тротуаре, прислонившись к основанию стены, дремал какой-то прескверно одетый бродяга. Боб, тщательно проинструктированный Таней Орлофф в отношении малейших деталей ради обеспечения успеха задуманного, подошел к дому уверенным шагом. Когда он поравнялся с клевавшим носом бродягой, тот живо вскинул голову. Моран увидел смуглое лицо с ярко синими глазами, казавшимися в полутьме белыми.
«Индиец, — тут же определил про себя Боб. — Вероятнее всего, дакоит…»
Он вполголоса произнес:
— Симла!
Это был сообщенный ему мисс Орлофф пароль.
На какое-то мгновение Боба охватило опасение, а не один ли это из тех дакоитов, с которыми ему раньше приходилось быть не в ладах, и не узнал ли тот его. Но все обошлось, поскольку уже стемнело, а небо понемногу затягивали тяжелые свинцовые тучи, предвестницы грозы. Услышав пароль, индиец кивнул головой в сторону двери, приглашая тем самым вновь прибывшего войти в дом.
Боб не заставил просить себя дважды. Проскользнув между створками, он оказался в широком коридоре, выложенном голубым камнем, по большей части растрескавшимся и расшатавшимся в гнездах. В глубине его ждала вторая дверь, на сей раз остекленная, хотя основная часть секций была давно повыбита. Она выводила во внутренний мощеный дворик, заросший сорняками. По ту сторону мерцал один-единственный огонек за третьей дверью, низкой и узкой, проделанной под двойным лестничным взлетом крыльца.
Боб по-прежнему уверенной походкой прошел коридором, пересек дворик и, нагнувшись, проник через неё на тесную площадку, откуда куда-то в подземелье вела винтовая лестница.
Моран уже несколько часов тому назад твердо решился на отчаянный поступок: добраться до Минга и несмотря на то, что ему претили такого рода действия, самолично пристрелить монстра во избежание новых преступлений и новых человеческих страданий. Поэтому он ни секунды не колеблясь, начал спускаться вниз по ступенькам, скупо освещенным несколькими тусклыми электрическими лампочками.
Прокрутившись витков на шесть, лестница вывела Боба в узкий также полусумрачный сводчатый коридор с разъеденными селитрой стенами. В глубине его виднелась ещё одна дверь, возле которой бодрствовал охранник.
Согнувшись в три погибели из-за слишком низких для его роста сводов, Боб быстро подошел к нему. Повторилась та же картина, что и наверху: после второго пароля — теперь им служило слово «Тимур» — его пропустили дальше. Переступив порог, Боб попал в довольно большое помещение, размером порядка 30х30 м, хотя, как и всюду здесь, с очень низким потолком. Поддерживавшие свод и вообще все это сооружение опоры, судя по состоянию камня и примитивной архитектуре, несомненно, восходили к эпохе тамплиеров. В центре зала, прислонившись спиной к одному из столбов, стоял человек. Высокого роста, чуть ли не гигант, худой с огромными ручищами, от которых чуть не лопались рукава его одеяния протестантского пастора. Лицо широкое и круглое, тщательно выбритый череп, выпуклый лоб, свидетельствовавший о неординарном уме. Желтая, слегка оливкового оттенка, кожа, выпирающие скулы, приплюснутый нос и раскосые глаза говорили о монголоидном происхождении. Внимание в первую очередь привлекали глаза — янтарного или золотистого цвета, — мало чем напоминающие человеческие, взгляд неподвижный, немигающий. То были глаза грозного и жуткого существа, месье Минга, человека, — впрочем, был ли он таковым, это ещё вопрос, — который объявил беспощадную тайную войну всей западной цивилизации и всем, кто разделял её ценности.
Моран, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от своего заклятого врага, окруженного вперемежку представителями всех рас — европейцами, азиатами, африканцами. Пожелай Боб приблизиться к нему сейчас, он не сумел бы сделать этого из-за плотного слоя людей, отделявших его от Минга. Стрелять же издалека он не хотел, опасаясь промахнуться или всего лишь ранить его. Моран решил выждать подходящий момент, когда он окажется на достаточной на его взгляд дистанции от Желтой Тени и поразит того прямо в лоб на тот случай, если его недруг носил бронежилет. После того, как он на все сто процентов убедится, что Минг повержен насмерть, Боб воспользуется суматохой и устремится к выходу, стреляя по любому, кто попытается перекрыть ему путь.
Дальнейшее развитие событий, однако, доказало со всей очевидностью справедливость старой пословицы: человек полагает, а бог располагает.
Прошло всего несколько минут, как он вошел в этот зал, один из тех, кто приглядывал за дверьми, уже быстро продвинулся к Мингу и что-то прошептал ему на ухо, показывая на Морана. Тотчас же монгол вытянул свою чудовищную руку в сторону Боба и рявкнул:
— Схватить этого человека!
«Ай!, — охнул про себя Моран. — Меня раскрыли гораздо раньше, чем я рассчитывал.»
Сунув руку под пиджак, Боб мгновенно извлек из-за пояса свой крупнокалиберный «кольт». Люди, стоявшие рядом, тут же боязливо отпрянули. Любой другой на месте Боба Морана, видимо, воспользовался бы этим обстоятельством, чтобы сигануть к выходу, но он пришел сюда как вершитель правосудия во имя всего человечества, что исключало с его стороны всякую попытку отступления.
Наоборот, взяв Минга на мушку, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние. Два помощника Желтой Тени попытались, было, воспрепятствовать ему, но были буквально сметены с пути — настолько стремительным, словно пушечное ядро, был его бросок. Теперь ничто и никто не отделяли его от Минга, чей пристальный взгляд схлестнулся с его. Всего несколько метров между ними, и пистолет, нацеленный прямо в могучий лоб противника! Оставалось лишь нажать на спусковой крючок, но в этот миг Боб с ужасом осознал, что не в силах оторвать глаз от монгола: его потрясающие золотистые зрачки явно обладали сверхчеловеческой силой внушения. Боб запоздало вспомнил, что ни при каких обстоятельствах не следовало смотреть на Желтую Тень в упор. Он уже как-то раз попался на этот трюк, и сейчас громадным усилием воли попытался отвести свой взгляд. Слишком поздно! Его словно пригвоздило к месту, и Боб чувствовал себя в роли птахи, загипнотизированной змеей. А ведь достаточно было лишь судорожно дернуть пальцем. Но даже этот, по сути ничтожнейший, жест ему был недоступен.
— Опустите руку! — скомандовал Минг.
И Боб вопреки яростному внутреннему сопротивлению подчинился окрику, как если бы воля монгола подменила его собственную.
— Выроните оружие! — последовал приказ.
На этот раз Моран в жестокой схватке с самим собой чуть не восстановил контроль за своими действиями. Но Желтая Тень уже шагнул к нему и правой рукой — идентичной той, искусственной, что в этот самый момент лежала взаперти в ящике Боба в его квартире — намертво сжал его запястье. Пронзительная боль, сравнимая с той, когда ломают кости, вынудила Морана выпустить оружие.
Небрежным взмахом кисти месье Минг сбил с Боба шляпу. И тут же узнал его. Но он настолько великолепно владел собой, что не подал и виду, что хотя бы в какой-то мере удивлен.
— Командан Моран! — всего лишь процедил он. — Так и думал, что рано или поздно мы встретимся вновь…
Обезоружив противника, Минг сознательно ослабил гипнотическое воздействие на Боба, который тут же обрел самоконтроль.
— Вы все время будете наталкиваться на меня, месье Минг, — спокойно парировал он.
Желтая Тень улыбнулся, но его глаза при этом оставались холодными, как льдинки.
— Ясно, что вы никогда не переменитесь, командан Моран, — насмешливо протянул он. — Вам так и не дано понять, что вы будете отставать от меня всегда на целый порядок. Не представляю, каким образом вам удалось сюда проникнуть, но, к несчастью для вас, я собрал здесь двадцать человек, а вы оказались двадцать первым. Следовательно, лишним. Стража пропустила вас, но тут же дала мне знать. Так что, как убедились сами, несмотря на всю ловкость и смелость, вам опять не удалось захватить меня врасплох…
Боб из всех сил старался не показать охватившую его досаду. Он уверовал в то, что полученные от Тани Орлофф сведения, позволяют без особого риска добраться до Желтой Тени. Но его планы расстроило не предусмотренное им, но продуманное Мингом, обстоятельство.
Моран испуганно, но с невольной долей восхищения взглянул на удивительного человека. Всего несколько дней тому назад он считал его погибшим, а тот в эту минуту возвышался перед ним — живее не бывает, да и более опасный, чем когда-либо.
Между тем, Желтая Опасность продолжал развивать свою мысль:
— Видите ли, командан Моран, от того, что я тут немного позабавился с вами, как кошка с мышкой, мое искреннее к вам уважение не убавилось. В то время, как самым эффективным в мире полицейским службам не удается причинить мне даже малейшее беспокойство, вы оказались единственным человеком, кто сумел создать угрозу для моей жизни и помешать достижению намеченных целей. Разве не из-за вас я когда-то едва не лишился сказочного богатства Голконды? А ведь вы выступали против меня и моих дакоитов в одиночку. Вот почему, командан Моран, мне представляется полезным ещё раз обстоятельно побеседовать с вами…
Не давая Морану времени отреагировать на это предложение, монгол резким голосом отдал на хинди какие-то распоряжения окружавшим Боба дакоитам. Те, не медля и не особенно утруждая себя благородным обхождением, стали проталкивать Морана в глубину зала. Там перед ним распахнули дверцу и швырнули в комнату уровнем пониже, комфортабельно оборудованную на восточный манер — в ней все было задрапировано тяжелыми тканями. В подвешенном к потолку медном фонаре с разноцветными стеклами посвечивала электрическая лампочка. Было очевидно, что единственный отсюда выход — это тот, через который его втолкнули, и его, естественно, тщательно охраняли.
«Ну, вот, — мрачно резюмировал про себя ситуацию Моран, — опять увяз по уши. Может, это, наконец, отобьет у меня охоту щекотать хищнику подбородок, тем более, если им является месье Минг. Остается только дожидаться своей участи…»
Томиться пришлось недолго. Не прошло и нескольких минут, как Желтая Тень сам спустился в подвал.
Глава 7
Кроме того, отважные воины на службе христианства, тамплиеры проявили себя отменными администраторами и, принимая многочисленные пожертвования, значительно округлили их путем умелых банковских операций. В конце концов они сосредоточили в своих руках богатства, которым люто завидовали все тогдашние короли.
Пришло время Филиппа Красивого
с его сильно отощавшей казной. Задумав поправить свои финансовые дела за счет тамплиеров, он обвинил тамплиеров во множестве надуманных преступлений, особенно в идолопоклонстве и колдовстве. Орден распустили, рыцарей побросали в темницы, пытали, и затем поуничтожали. А их добро попросту конфисковали на благо государства.
На этом за физическим отсутствием действующих лиц кончается история тамплиеров, но не квартала Тампль. Здесь потом размещалась резиденция Главного Парижского Приора. В истории с её зачастую трагическими мотивами, этот район Парижа вновь прославился в период Великой Французской революции. Именно в его сторожевую башню бросили 13 августа 1792 г. взятого под стражу Любовика XYI и членов его семьи. Там же, без сомнения, умер и молодой Людовик XYII. В 1808 г. эту башню, с которой было связано так много мрачных воспоминаний, сровняли с землей. А потом снесли и все укрепления тамплиеров, а землю пораздавали новым владельцам. Но и сегодня ещё там сохранилось немало безмолвных свидетелей прошлых веков — почерневшие стены, крытые входы, сводчатые подвалы.
Как и во всех других крупных сеньориальных строениях и монастырях средневековой эпохи, под зданиями в Тампле таилась целая разветвленная сеть подземных ходов, склепов и застенков, зачастую скрытых весьма глубоко в земле, но имевших потайные выходы на поверхность. Здесь-то, в этих ныне позабытых всеми подземельях, и устроил свое логово Желтаая Тень. Проникнуть туда можно было через подвальные помещения дома вблизи рынка, где торговали всевозможным тряпьем, и прозванного «пятачком Тампля». Минг приобрел это строение в собственность, что позволяло ему и сообщникам беспрепятственно и незаметно шнырять там повсюду.
Точнее, речь шла о доме зажиточного адвоката, построенном ещё при Наполеоне III, с облупившимся к настоящему времени из-за отсутствия надлежащего ухода фасадом. От былого величия сохранялись только построенные ещё раньше впечатляющие ворота с их древнеримскими статуями по бокам и ветхая дубовая дверь, украшенная покрытой патиной бронзой. Одна из её створок была приоткрыта, а рядом, прямо на тротуаре, прислонившись к основанию стены, дремал какой-то прескверно одетый бродяга. Боб, тщательно проинструктированный Таней Орлофф в отношении малейших деталей ради обеспечения успеха задуманного, подошел к дому уверенным шагом. Когда он поравнялся с клевавшим носом бродягой, тот живо вскинул голову. Моран увидел смуглое лицо с ярко синими глазами, казавшимися в полутьме белыми.
«Индиец, — тут же определил про себя Боб. — Вероятнее всего, дакоит…»
Он вполголоса произнес:
— Симла!
Это был сообщенный ему мисс Орлофф пароль.
На какое-то мгновение Боба охватило опасение, а не один ли это из тех дакоитов, с которыми ему раньше приходилось быть не в ладах, и не узнал ли тот его. Но все обошлось, поскольку уже стемнело, а небо понемногу затягивали тяжелые свинцовые тучи, предвестницы грозы. Услышав пароль, индиец кивнул головой в сторону двери, приглашая тем самым вновь прибывшего войти в дом.
Боб не заставил просить себя дважды. Проскользнув между створками, он оказался в широком коридоре, выложенном голубым камнем, по большей части растрескавшимся и расшатавшимся в гнездах. В глубине его ждала вторая дверь, на сей раз остекленная, хотя основная часть секций была давно повыбита. Она выводила во внутренний мощеный дворик, заросший сорняками. По ту сторону мерцал один-единственный огонек за третьей дверью, низкой и узкой, проделанной под двойным лестничным взлетом крыльца.
Боб по-прежнему уверенной походкой прошел коридором, пересек дворик и, нагнувшись, проник через неё на тесную площадку, откуда куда-то в подземелье вела винтовая лестница.
Моран уже несколько часов тому назад твердо решился на отчаянный поступок: добраться до Минга и несмотря на то, что ему претили такого рода действия, самолично пристрелить монстра во избежание новых преступлений и новых человеческих страданий. Поэтому он ни секунды не колеблясь, начал спускаться вниз по ступенькам, скупо освещенным несколькими тусклыми электрическими лампочками.
Прокрутившись витков на шесть, лестница вывела Боба в узкий также полусумрачный сводчатый коридор с разъеденными селитрой стенами. В глубине его виднелась ещё одна дверь, возле которой бодрствовал охранник.
Согнувшись в три погибели из-за слишком низких для его роста сводов, Боб быстро подошел к нему. Повторилась та же картина, что и наверху: после второго пароля — теперь им служило слово «Тимур» — его пропустили дальше. Переступив порог, Боб попал в довольно большое помещение, размером порядка 30х30 м, хотя, как и всюду здесь, с очень низким потолком. Поддерживавшие свод и вообще все это сооружение опоры, судя по состоянию камня и примитивной архитектуре, несомненно, восходили к эпохе тамплиеров. В центре зала, прислонившись спиной к одному из столбов, стоял человек. Высокого роста, чуть ли не гигант, худой с огромными ручищами, от которых чуть не лопались рукава его одеяния протестантского пастора. Лицо широкое и круглое, тщательно выбритый череп, выпуклый лоб, свидетельствовавший о неординарном уме. Желтая, слегка оливкового оттенка, кожа, выпирающие скулы, приплюснутый нос и раскосые глаза говорили о монголоидном происхождении. Внимание в первую очередь привлекали глаза — янтарного или золотистого цвета, — мало чем напоминающие человеческие, взгляд неподвижный, немигающий. То были глаза грозного и жуткого существа, месье Минга, человека, — впрочем, был ли он таковым, это ещё вопрос, — который объявил беспощадную тайную войну всей западной цивилизации и всем, кто разделял её ценности.
Моран, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от своего заклятого врага, окруженного вперемежку представителями всех рас — европейцами, азиатами, африканцами. Пожелай Боб приблизиться к нему сейчас, он не сумел бы сделать этого из-за плотного слоя людей, отделявших его от Минга. Стрелять же издалека он не хотел, опасаясь промахнуться или всего лишь ранить его. Моран решил выждать подходящий момент, когда он окажется на достаточной на его взгляд дистанции от Желтой Тени и поразит того прямо в лоб на тот случай, если его недруг носил бронежилет. После того, как он на все сто процентов убедится, что Минг повержен насмерть, Боб воспользуется суматохой и устремится к выходу, стреляя по любому, кто попытается перекрыть ему путь.
Дальнейшее развитие событий, однако, доказало со всей очевидностью справедливость старой пословицы: человек полагает, а бог располагает.
Прошло всего несколько минут, как он вошел в этот зал, один из тех, кто приглядывал за дверьми, уже быстро продвинулся к Мингу и что-то прошептал ему на ухо, показывая на Морана. Тотчас же монгол вытянул свою чудовищную руку в сторону Боба и рявкнул:
— Схватить этого человека!
«Ай!, — охнул про себя Моран. — Меня раскрыли гораздо раньше, чем я рассчитывал.»
Сунув руку под пиджак, Боб мгновенно извлек из-за пояса свой крупнокалиберный «кольт». Люди, стоявшие рядом, тут же боязливо отпрянули. Любой другой на месте Боба Морана, видимо, воспользовался бы этим обстоятельством, чтобы сигануть к выходу, но он пришел сюда как вершитель правосудия во имя всего человечества, что исключало с его стороны всякую попытку отступления.
Наоборот, взяв Минга на мушку, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние. Два помощника Желтой Тени попытались, было, воспрепятствовать ему, но были буквально сметены с пути — настолько стремительным, словно пушечное ядро, был его бросок. Теперь ничто и никто не отделяли его от Минга, чей пристальный взгляд схлестнулся с его. Всего несколько метров между ними, и пистолет, нацеленный прямо в могучий лоб противника! Оставалось лишь нажать на спусковой крючок, но в этот миг Боб с ужасом осознал, что не в силах оторвать глаз от монгола: его потрясающие золотистые зрачки явно обладали сверхчеловеческой силой внушения. Боб запоздало вспомнил, что ни при каких обстоятельствах не следовало смотреть на Желтую Тень в упор. Он уже как-то раз попался на этот трюк, и сейчас громадным усилием воли попытался отвести свой взгляд. Слишком поздно! Его словно пригвоздило к месту, и Боб чувствовал себя в роли птахи, загипнотизированной змеей. А ведь достаточно было лишь судорожно дернуть пальцем. Но даже этот, по сути ничтожнейший, жест ему был недоступен.
— Опустите руку! — скомандовал Минг.
И Боб вопреки яростному внутреннему сопротивлению подчинился окрику, как если бы воля монгола подменила его собственную.
— Выроните оружие! — последовал приказ.
На этот раз Моран в жестокой схватке с самим собой чуть не восстановил контроль за своими действиями. Но Желтая Тень уже шагнул к нему и правой рукой — идентичной той, искусственной, что в этот самый момент лежала взаперти в ящике Боба в его квартире — намертво сжал его запястье. Пронзительная боль, сравнимая с той, когда ломают кости, вынудила Морана выпустить оружие.
Небрежным взмахом кисти месье Минг сбил с Боба шляпу. И тут же узнал его. Но он настолько великолепно владел собой, что не подал и виду, что хотя бы в какой-то мере удивлен.
— Командан Моран! — всего лишь процедил он. — Так и думал, что рано или поздно мы встретимся вновь…
Обезоружив противника, Минг сознательно ослабил гипнотическое воздействие на Боба, который тут же обрел самоконтроль.
— Вы все время будете наталкиваться на меня, месье Минг, — спокойно парировал он.
Желтая Тень улыбнулся, но его глаза при этом оставались холодными, как льдинки.
— Ясно, что вы никогда не переменитесь, командан Моран, — насмешливо протянул он. — Вам так и не дано понять, что вы будете отставать от меня всегда на целый порядок. Не представляю, каким образом вам удалось сюда проникнуть, но, к несчастью для вас, я собрал здесь двадцать человек, а вы оказались двадцать первым. Следовательно, лишним. Стража пропустила вас, но тут же дала мне знать. Так что, как убедились сами, несмотря на всю ловкость и смелость, вам опять не удалось захватить меня врасплох…
Боб из всех сил старался не показать охватившую его досаду. Он уверовал в то, что полученные от Тани Орлофф сведения, позволяют без особого риска добраться до Желтой Тени. Но его планы расстроило не предусмотренное им, но продуманное Мингом, обстоятельство.
Моран испуганно, но с невольной долей восхищения взглянул на удивительного человека. Всего несколько дней тому назад он считал его погибшим, а тот в эту минуту возвышался перед ним — живее не бывает, да и более опасный, чем когда-либо.
Между тем, Желтая Опасность продолжал развивать свою мысль:
— Видите ли, командан Моран, от того, что я тут немного позабавился с вами, как кошка с мышкой, мое искреннее к вам уважение не убавилось. В то время, как самым эффективным в мире полицейским службам не удается причинить мне даже малейшее беспокойство, вы оказались единственным человеком, кто сумел создать угрозу для моей жизни и помешать достижению намеченных целей. Разве не из-за вас я когда-то едва не лишился сказочного богатства Голконды? А ведь вы выступали против меня и моих дакоитов в одиночку. Вот почему, командан Моран, мне представляется полезным ещё раз обстоятельно побеседовать с вами…
Не давая Морану времени отреагировать на это предложение, монгол резким голосом отдал на хинди какие-то распоряжения окружавшим Боба дакоитам. Те, не медля и не особенно утруждая себя благородным обхождением, стали проталкивать Морана в глубину зала. Там перед ним распахнули дверцу и швырнули в комнату уровнем пониже, комфортабельно оборудованную на восточный манер — в ней все было задрапировано тяжелыми тканями. В подвешенном к потолку медном фонаре с разноцветными стеклами посвечивала электрическая лампочка. Было очевидно, что единственный отсюда выход — это тот, через который его втолкнули, и его, естественно, тщательно охраняли.
«Ну, вот, — мрачно резюмировал про себя ситуацию Моран, — опять увяз по уши. Может, это, наконец, отобьет у меня охоту щекотать хищнику подбородок, тем более, если им является месье Минг. Остается только дожидаться своей участи…»
Томиться пришлось недолго. Не прошло и нескольких минут, как Желтая Тень сам спустился в подвал.
Глава 7
Месье Минг удобно расположился на низком диванчике с обилием подушечек и какое-то время рассматривал Морана своими золотистыми зрачками. Потом небрежно махнул рукой в сторону деревянной табуретки, инкрустированной слоновой костью и перламутром.
— Садитесь, командан Моран…
Боб повиновался; надолго повисло тяжелое молчание. Все это время Боб раздумывал, а не броситься ли ему на монгола и попытаться все же выполнить поставленную им самим перед собой задачу. Минг, конечно, мог бы кликнуть стражу. Но не это соображение удерживало Морана. Он осознавал, что без оружия, в схватке голыми руками, ему не одолеть Желтую Опасность. Месье Минг помимо геркулесовой силы прекрасно разбирался в тонкостях рукопашного боя. К тому же, эти глаза с мощнейшим гипнотическим потенциалом… Боб Моран однажды уже пытался пойти этим путем, но при всем своем мужестве и недюжинных бойцовских качествах в конечном счете оказался побежденным.
Желтая Тень заговорил.
— Должно быть, я кажусь вам неким привидением, командан Моран…
Боб отрицательно мотнул головой.
— В чертовщину я не верю, месье Минг.
Монгол улыбнулся только ему присущим, крайне необычным образом — глаза в этом процессе никоим образом не участвовали.
— Все равно, — настаивал он. — После того, как вы лично видели, что я погиб в карьерах Данвика, известие о том, что я цел и невредим, должно было произвести на вас сильнейшее впечатление.
Поскольку Боб не соизволил ответить на эту тираду, месье Минг продолжил:
— И все же вы правы, что не верите в привидения, во всяком случае применительно ко мне. Видите ли, командан Моран, я давно уже предусмотрел вариант, когда в один прекрасный день, спасаясь от слишком плотно насевших врагов, мне будет крайне выгодно исчезнуть, причем так, чтобы все считали меня реально погибшим. Помнится, как-то раз я вам уже говорил, что считаюсь не только выдающимся ученым, но и чрезвычайно талантливым хирургом. Так вот, в своей штаб-квартире на Дальнем Востоке я понаделал в этих целях кучу двойников. Сначала были специально подобранные люди сходного со мной морфологического типа. Затем я проделал над ними необходимые для придания сходства хирургические операции, вплоть до татуировки на роговице глаз, чтобы обеспечить золотистый оттенок. Излишне говорить, что у всех двойников в этих же целях были отрублены правые кисти рук.
Узнав через агентуру, что ваш друг направляется вместе с вами в Данвик, я принял соответствующие меры. Не теряя времени на выяснение обстоятельств, позволивших вам обнаружить мое убежище, я подставил своего двойника в тот домишко, что находился в глубине карьера. Мой человек знал, что обречен на смерть, но поскольку был из числа тех фанатиков, которые видят во мне инкарнацию последнего монгольского императора, царствовавшего над Китаем, то слепо пошел на самопожертвование. У него была искусственная рука, полностью идентичная моей, и когда вы добрались до него, он превосходно сыграл роль. Ваш друг тогда пристрелил его из револьвера, но прежде чем испустить последний вздох, двойник успел включить устройство для взрыва шахт, чтобы скрыть под обломками мое пристанище. Это также входило составной частью в мой план, ибо важно было не допустить обнаружения трупа моего дубля. Иначе при тщательном медицинском освидетельствовании были бы, без сомнения, обнаружены следы различных пластических операций, и в этот случае вся моя инсценировка пошла бы прахом. А для продолжения тайной деятельности мне крайне выгодно было выдать себя за погибшего. Вы с вашим другом сумели все же ускользнуть из-под обвала, под который оказалась погребена большая часть карьеров Данвика. И все же, сами того не подозревая, вы сослужили мне хорошую службу. Вы прихватили тогда в качестве трофея механическую руку, которую считали принадлежавшей мне. На деле же это тоже был дубликат. Впрочем, к тому времени такого рода протезы уже устарели…
С этими словами месье Минг медленно поднял правую кисть, то есть ту, что была искусственной, и стал шевелить пальцами, демонстрируя такую точность движений и гибкость, которые ни в чем не уступали естественной руке.
— Вы наверняка, — журчал Желтая Тень, — воспринимаете её как равноценную прежней, которая приводилась в действие с помощью нервов и мускулов. Но эта в корне отлична от прежней, так как подчиняется непосредственно моей воле. Поясню. Как вы, конечно, знаете, при возникновении желания произвести какое-то движение, мозг подает соответствующую команду мускулам, посылая им электрические сигналы, названные «нервными импульсами». Мускулы реагируют на них и сжимаются, развивая электрический потенциал, зависящий от силы и характера востребованного действия. Я же нашел способ передавать нервный импульс через простой проводок, непосредственно вживленный в искусственную кисть, то есть минуя всю моторную часть механизма работы руки. Это позволило добиться потрясающих результатов. Так, например, стало возможным подавать команды даже в тех случаях, когда протез не пристегнут к моей кисти…
— Теперь понятно, на каком принципе функционировала та стальная перчатка, которая охраняла вход в ваше убежище в Сэнт-Уане, — заметил вскользь Моран.
И тут же прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее. Изощренный ум Минга, разумеется, молниеносно отреагировал на эту реплику и тут же соделал необходимые логические выводы.
— Так, — протянул он, — значит, тот человек, что вчера расправился с моим ценнейшим роботом, были вы! Я наблюдал за вами через телекамеры, скрытно разбросанные там по всему помещению. Но вы так ловко изменили внешность, что я вас не признал, очевидно, из-за фальшивой бороды. К тому же, если у лучей Вуда и есть то преимущество, что они мало заметны, зато, видимо, страдает четкость изображения.
Желтая Тень замолчал, посматривая на своего пленника сурово, но и с интересом.
— Знаете что, — продолжил он спустя несколько секунд, — у меня все больше и больше крепнет убеждение, что вы, командан Моран, становитесь опасным для меня человеком. Вчера несколькими ударами топора вы уничтожили конструкцию, отнявшую у меня несколько недель на её создание… Говоря совсем уж откровенно, та стальная перчатка функционировала точно так же, как и эта моя кисть, с той лишь разницей, что благодаря новому изобретению, мне удалось добиться передачи ей нервного импульса не через провод, а непосредственно электромагнитными волнами, иначе говоря, достаточно было только «подумать» о каком-то действии, как мгновенно через мою руку, связанную браслетом и проводком с трансформатором-передатчиком, последний посылал соответствующую волну с наложенным на неё «приказом» стальной перчатке. Та, находясь вдали от меня, удивительно чутко и точно реагировала на указания, передвигаясь и совершая нужные действия. Ясное дело, это был пока ещё весьма скромный испытательный экземпляр. Вскоре я буду располагать гигантскими роботами, целой армией, которые будут издалека подчиняться только моей воле. Тем самым я приступлю к последней фазе завоевания мира. Пока я довольствуюсь тем, что лишь слегка подтачиваю его устои. Перед всеми теми людьми, что вы недавно видели в зале, поставлены вполне определенные цели: одни организуют всякого рода предсказателей и предсказательниц судеб, чтобы те повсюду сеяли смерть посредством самовнушения; вторые позаботятся о том, чтобы в пиво, минеральную воду, лимонад и тому подобные напитки добавлялись бы неразличимые, медленного действия, яды. Краски, обои также будут пропитываться ими. Среди моих последователей есть и профессиональные специалисты по обработке общественного мнения и распространению слухов. Например, директор одной крупной газеты, в задачу которого входит коварно внушить массам, что западная цивилизация порочна в самой своей основе и непременно вскоре рухнет. Подобной подрывной деятельностью я через несколько лет подготовлю широкие массы населения в Европе, Америке и даже в Азии и Африке к мысли о её неизбежном крахе. Тогда и грянет мой последний и решительный штурм с опорой на все имеющиеся в моем распоряжении научные возможности. И будьте уверены, командан, что я в состоянии довести эту битву до победного конца, поскольку мощь моя, опирающаяся на все тайные силы Древней Азии, безгранична. Возможно, вы ещё не ведаете об этом, но я нелегально возглавляю политическое движение, развертывающееся под этим именем, и оно в недалеком будущем сметет вашу гнусную западную цивилизацию, покончив с ней во всех точках земного шара, где ей удалось укорениться. Вам уготована участь быть свидетелем моего грядущего триумфа, командан Моран.
Боб вздрогнул.
— Что вы имеете в виду? — занервничал он.
— А то, — отозвался Минг, — что я вновь предлагаю вам влиться в ряды моих сторонников. Я уже говорил, что считал бы вас ценным для нас приобретением. Так что, присягните мне на верность, и я сделаю вас своим первым помощником. Прибыв в Париж, я скрылся под личиной бродячего фокусника, балаганщика с обезьяньим номером, чтобы иметь полную свободу действий. Этой ночью я вылетаю в Египет, где намерен провести важную и крупную операцию. Соглашайтесь на мое предложение, и вы не только спасете себе жизнь, но и с моим отъездом возглавите здесь, в Париже, мою организацию. Для полного вам доверия мне достаточно клятвы в верности, поскольку я отлично знаю, что вы человек, органически неспособный изменить данному слову.
— В этом вы правы, Минг, — хладнокровно ответил Моран. — Я действительно не смог бы нарушить свое обещание. Именно поэтому вы никогда не услышите от меня заверений в преданности вашему делу.
Желтая Тень и бровью не повел. Его лицо оставалось столь же бесстрастным, как если бы оно было вырезано из нефрита, а его глаза ни в чем не потеряли ту неподвижность, которая свойственна драгоценным камням.
— Значит, отказ, — лаконично подвел он итог.
Боб утвердительно кивнул головой.
— Да, я отклоняю ваше предложение, — твердо заявил он. — Вспомните, что в Лондоне вы уже говорили мне нечто похожее, и я в то время ответил вам точно так же: отрицательно. Мое отношение к вам с тех пор не претерпело никаких изменений. Согласись я — и у меня будет твердая уверенность, что я стал бы пособником самого Сатаны.
И опять Минг не выказал ни малейшего проявления чувств.
— Тем хуже для вас, командан Моран. Раз вы не со мной, то не будете и против. Ваш удел — смерть. Но вы умрете не банально, а так, чтобы это отвечало вашему уровню…
Монгол беззаботно встал, подошел к низкой мебели, открыл дверцу и довольно долго копался внутри. Когда он вернулся на прежнее место, то показал Морану, что держит в своей громадной пятерне пистолет и обойму. Его искусственная правая кисть сжимала электрический фонарик. Минг протянул все три предмета Морану.
— Возьмите. Я нарочно разрядил пистолет, чтобы не искушать вас немедленно им воспользоваться против меня. Все эти подвалы сообщаются с системой ходов и подземелий Парижа. Тут я вас и оставлю. Но можете не беспокоиться: гарантирую, что одиночество вам не грозит…
Минг прошел в глубину узкой комнаты, поднял одну из тяжелых драпировок и потянул за обнажившееся железное кольцо, вделанное в стену. Тотчас же вся эта часть комнаты повернулась вокруг оси, открыв широкий прямоугольный проход, куда-то, где царила абсолютная, без единого пятнышка света, темнота.
Желтая Опасность показал Морану на отверстие.
— Сюда, пожалуйста! — лаконично предложил он.
На мгновение Боба охватило жгучее желание пойти «ва-банк»: наброситься на своего смертельного врага, попытаться уничтожить его, а затем спасаться бегством. Но эта безрассудная идея тут же уступила место холодному расчету. Ясно, что Минг отнюдь не отдавал ему себя в руки. Малейший сигнал — и дакоиты мигом окажутся здесь и тут же продырявят его кинжалами. Уж лучше подождать. Если, как утверждал Минг, этот подвал действительно сообщается с системой подземных коммуникаций Парижа, то у него оставался, пусть маленький, но шанс, отыскать дорогу, поскольку в его распоряжении был электрический фонарик. Поэтому он взял его и проверил, нажав кнопку, полноценно ли тот действует. Затем, следуя любезному приглашению Минга, вступил в этот тайный ход, скорее всего, ровесник тамплиерам.
— Садитесь, командан Моран…
Боб повиновался; надолго повисло тяжелое молчание. Все это время Боб раздумывал, а не броситься ли ему на монгола и попытаться все же выполнить поставленную им самим перед собой задачу. Минг, конечно, мог бы кликнуть стражу. Но не это соображение удерживало Морана. Он осознавал, что без оружия, в схватке голыми руками, ему не одолеть Желтую Опасность. Месье Минг помимо геркулесовой силы прекрасно разбирался в тонкостях рукопашного боя. К тому же, эти глаза с мощнейшим гипнотическим потенциалом… Боб Моран однажды уже пытался пойти этим путем, но при всем своем мужестве и недюжинных бойцовских качествах в конечном счете оказался побежденным.
Желтая Тень заговорил.
— Должно быть, я кажусь вам неким привидением, командан Моран…
Боб отрицательно мотнул головой.
— В чертовщину я не верю, месье Минг.
Монгол улыбнулся только ему присущим, крайне необычным образом — глаза в этом процессе никоим образом не участвовали.
— Все равно, — настаивал он. — После того, как вы лично видели, что я погиб в карьерах Данвика, известие о том, что я цел и невредим, должно было произвести на вас сильнейшее впечатление.
Поскольку Боб не соизволил ответить на эту тираду, месье Минг продолжил:
— И все же вы правы, что не верите в привидения, во всяком случае применительно ко мне. Видите ли, командан Моран, я давно уже предусмотрел вариант, когда в один прекрасный день, спасаясь от слишком плотно насевших врагов, мне будет крайне выгодно исчезнуть, причем так, чтобы все считали меня реально погибшим. Помнится, как-то раз я вам уже говорил, что считаюсь не только выдающимся ученым, но и чрезвычайно талантливым хирургом. Так вот, в своей штаб-квартире на Дальнем Востоке я понаделал в этих целях кучу двойников. Сначала были специально подобранные люди сходного со мной морфологического типа. Затем я проделал над ними необходимые для придания сходства хирургические операции, вплоть до татуировки на роговице глаз, чтобы обеспечить золотистый оттенок. Излишне говорить, что у всех двойников в этих же целях были отрублены правые кисти рук.
Узнав через агентуру, что ваш друг направляется вместе с вами в Данвик, я принял соответствующие меры. Не теряя времени на выяснение обстоятельств, позволивших вам обнаружить мое убежище, я подставил своего двойника в тот домишко, что находился в глубине карьера. Мой человек знал, что обречен на смерть, но поскольку был из числа тех фанатиков, которые видят во мне инкарнацию последнего монгольского императора, царствовавшего над Китаем, то слепо пошел на самопожертвование. У него была искусственная рука, полностью идентичная моей, и когда вы добрались до него, он превосходно сыграл роль. Ваш друг тогда пристрелил его из револьвера, но прежде чем испустить последний вздох, двойник успел включить устройство для взрыва шахт, чтобы скрыть под обломками мое пристанище. Это также входило составной частью в мой план, ибо важно было не допустить обнаружения трупа моего дубля. Иначе при тщательном медицинском освидетельствовании были бы, без сомнения, обнаружены следы различных пластических операций, и в этот случае вся моя инсценировка пошла бы прахом. А для продолжения тайной деятельности мне крайне выгодно было выдать себя за погибшего. Вы с вашим другом сумели все же ускользнуть из-под обвала, под который оказалась погребена большая часть карьеров Данвика. И все же, сами того не подозревая, вы сослужили мне хорошую службу. Вы прихватили тогда в качестве трофея механическую руку, которую считали принадлежавшей мне. На деле же это тоже был дубликат. Впрочем, к тому времени такого рода протезы уже устарели…
С этими словами месье Минг медленно поднял правую кисть, то есть ту, что была искусственной, и стал шевелить пальцами, демонстрируя такую точность движений и гибкость, которые ни в чем не уступали естественной руке.
— Вы наверняка, — журчал Желтая Тень, — воспринимаете её как равноценную прежней, которая приводилась в действие с помощью нервов и мускулов. Но эта в корне отлична от прежней, так как подчиняется непосредственно моей воле. Поясню. Как вы, конечно, знаете, при возникновении желания произвести какое-то движение, мозг подает соответствующую команду мускулам, посылая им электрические сигналы, названные «нервными импульсами». Мускулы реагируют на них и сжимаются, развивая электрический потенциал, зависящий от силы и характера востребованного действия. Я же нашел способ передавать нервный импульс через простой проводок, непосредственно вживленный в искусственную кисть, то есть минуя всю моторную часть механизма работы руки. Это позволило добиться потрясающих результатов. Так, например, стало возможным подавать команды даже в тех случаях, когда протез не пристегнут к моей кисти…
— Теперь понятно, на каком принципе функционировала та стальная перчатка, которая охраняла вход в ваше убежище в Сэнт-Уане, — заметил вскользь Моран.
И тут же прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее. Изощренный ум Минга, разумеется, молниеносно отреагировал на эту реплику и тут же соделал необходимые логические выводы.
— Так, — протянул он, — значит, тот человек, что вчера расправился с моим ценнейшим роботом, были вы! Я наблюдал за вами через телекамеры, скрытно разбросанные там по всему помещению. Но вы так ловко изменили внешность, что я вас не признал, очевидно, из-за фальшивой бороды. К тому же, если у лучей Вуда и есть то преимущество, что они мало заметны, зато, видимо, страдает четкость изображения.
Желтая Тень замолчал, посматривая на своего пленника сурово, но и с интересом.
— Знаете что, — продолжил он спустя несколько секунд, — у меня все больше и больше крепнет убеждение, что вы, командан Моран, становитесь опасным для меня человеком. Вчера несколькими ударами топора вы уничтожили конструкцию, отнявшую у меня несколько недель на её создание… Говоря совсем уж откровенно, та стальная перчатка функционировала точно так же, как и эта моя кисть, с той лишь разницей, что благодаря новому изобретению, мне удалось добиться передачи ей нервного импульса не через провод, а непосредственно электромагнитными волнами, иначе говоря, достаточно было только «подумать» о каком-то действии, как мгновенно через мою руку, связанную браслетом и проводком с трансформатором-передатчиком, последний посылал соответствующую волну с наложенным на неё «приказом» стальной перчатке. Та, находясь вдали от меня, удивительно чутко и точно реагировала на указания, передвигаясь и совершая нужные действия. Ясное дело, это был пока ещё весьма скромный испытательный экземпляр. Вскоре я буду располагать гигантскими роботами, целой армией, которые будут издалека подчиняться только моей воле. Тем самым я приступлю к последней фазе завоевания мира. Пока я довольствуюсь тем, что лишь слегка подтачиваю его устои. Перед всеми теми людьми, что вы недавно видели в зале, поставлены вполне определенные цели: одни организуют всякого рода предсказателей и предсказательниц судеб, чтобы те повсюду сеяли смерть посредством самовнушения; вторые позаботятся о том, чтобы в пиво, минеральную воду, лимонад и тому подобные напитки добавлялись бы неразличимые, медленного действия, яды. Краски, обои также будут пропитываться ими. Среди моих последователей есть и профессиональные специалисты по обработке общественного мнения и распространению слухов. Например, директор одной крупной газеты, в задачу которого входит коварно внушить массам, что западная цивилизация порочна в самой своей основе и непременно вскоре рухнет. Подобной подрывной деятельностью я через несколько лет подготовлю широкие массы населения в Европе, Америке и даже в Азии и Африке к мысли о её неизбежном крахе. Тогда и грянет мой последний и решительный штурм с опорой на все имеющиеся в моем распоряжении научные возможности. И будьте уверены, командан, что я в состоянии довести эту битву до победного конца, поскольку мощь моя, опирающаяся на все тайные силы Древней Азии, безгранична. Возможно, вы ещё не ведаете об этом, но я нелегально возглавляю политическое движение, развертывающееся под этим именем, и оно в недалеком будущем сметет вашу гнусную западную цивилизацию, покончив с ней во всех точках земного шара, где ей удалось укорениться. Вам уготована участь быть свидетелем моего грядущего триумфа, командан Моран.
Боб вздрогнул.
— Что вы имеете в виду? — занервничал он.
— А то, — отозвался Минг, — что я вновь предлагаю вам влиться в ряды моих сторонников. Я уже говорил, что считал бы вас ценным для нас приобретением. Так что, присягните мне на верность, и я сделаю вас своим первым помощником. Прибыв в Париж, я скрылся под личиной бродячего фокусника, балаганщика с обезьяньим номером, чтобы иметь полную свободу действий. Этой ночью я вылетаю в Египет, где намерен провести важную и крупную операцию. Соглашайтесь на мое предложение, и вы не только спасете себе жизнь, но и с моим отъездом возглавите здесь, в Париже, мою организацию. Для полного вам доверия мне достаточно клятвы в верности, поскольку я отлично знаю, что вы человек, органически неспособный изменить данному слову.
— В этом вы правы, Минг, — хладнокровно ответил Моран. — Я действительно не смог бы нарушить свое обещание. Именно поэтому вы никогда не услышите от меня заверений в преданности вашему делу.
Желтая Тень и бровью не повел. Его лицо оставалось столь же бесстрастным, как если бы оно было вырезано из нефрита, а его глаза ни в чем не потеряли ту неподвижность, которая свойственна драгоценным камням.
— Значит, отказ, — лаконично подвел он итог.
Боб утвердительно кивнул головой.
— Да, я отклоняю ваше предложение, — твердо заявил он. — Вспомните, что в Лондоне вы уже говорили мне нечто похожее, и я в то время ответил вам точно так же: отрицательно. Мое отношение к вам с тех пор не претерпело никаких изменений. Согласись я — и у меня будет твердая уверенность, что я стал бы пособником самого Сатаны.
И опять Минг не выказал ни малейшего проявления чувств.
— Тем хуже для вас, командан Моран. Раз вы не со мной, то не будете и против. Ваш удел — смерть. Но вы умрете не банально, а так, чтобы это отвечало вашему уровню…
Монгол беззаботно встал, подошел к низкой мебели, открыл дверцу и довольно долго копался внутри. Когда он вернулся на прежнее место, то показал Морану, что держит в своей громадной пятерне пистолет и обойму. Его искусственная правая кисть сжимала электрический фонарик. Минг протянул все три предмета Морану.
— Возьмите. Я нарочно разрядил пистолет, чтобы не искушать вас немедленно им воспользоваться против меня. Все эти подвалы сообщаются с системой ходов и подземелий Парижа. Тут я вас и оставлю. Но можете не беспокоиться: гарантирую, что одиночество вам не грозит…
Минг прошел в глубину узкой комнаты, поднял одну из тяжелых драпировок и потянул за обнажившееся железное кольцо, вделанное в стену. Тотчас же вся эта часть комнаты повернулась вокруг оси, открыв широкий прямоугольный проход, куда-то, где царила абсолютная, без единого пятнышка света, темнота.
Желтая Опасность показал Морану на отверстие.
— Сюда, пожалуйста! — лаконично предложил он.
На мгновение Боба охватило жгучее желание пойти «ва-банк»: наброситься на своего смертельного врага, попытаться уничтожить его, а затем спасаться бегством. Но эта безрассудная идея тут же уступила место холодному расчету. Ясно, что Минг отнюдь не отдавал ему себя в руки. Малейший сигнал — и дакоиты мигом окажутся здесь и тут же продырявят его кинжалами. Уж лучше подождать. Если, как утверждал Минг, этот подвал действительно сообщается с системой подземных коммуникаций Парижа, то у него оставался, пусть маленький, но шанс, отыскать дорогу, поскольку в его распоряжении был электрический фонарик. Поэтому он взял его и проверил, нажав кнопку, полноценно ли тот действует. Затем, следуя любезному приглашению Минга, вступил в этот тайный ход, скорее всего, ровесник тамплиерам.