– Ну хорошо, – согласилась Равна. – Я согласна отдать пару тестирующих систем Тщательника на декаду-другую. Очень уж хочется узнать, есть за этой ложью отрицателей какой-то заговор или нет.
– Тогда посмотрим, какие я могу взять камеры.
Три элемента Резчицы вспрыгнули на насесты возле радиоалтаря. Она что-то про себя бормотала, не на стайном языке, но и не на самнорском – Резчица использовала персонификатор «Внеполосного» для создания звуковой замены обычному визуальному интерфейсу. Для стаи результат получался почти такой же удобный, как «тиара» Равны – хрупкий наголовный дисплей, который Равна опасалась носить повседневно.
Резчица прислушалась к гудкам и пискам «Внеполосного».
– Ох уж этот Тщательник. «Внеполосный» говорит, что мой дорогой советник по науке использует камеры не только для разработки твоего продукта. Гм-м. Ты слыхала когда-нибудь о «капельном конвертере масса-энергия»?
– Нет… но звучит опасно.
– Потому что и вправду опасно. – Резчица еще побурчала, очевидно, «проглядывая» определения. – Без адекватного контроля процесса «конверсия» обычно превращается в нечто, называемое «конверсионный поток». И это не одну цивилизацию загубило. К счастью для большинства других, очень трудно его создать раньше, чем будет осознана его опасность. – Она задала еще несколько запросов. – А, хорошо. Вот, последняя декада. Тщательник оставил проект, раз в жизни последовал здравому смыслу. – Пауза, потом почти человеческий смех. – Тщательник кипятком плеваться будет, если мы у него камеры заберем. Это будет забавно.
Советник по науке был одной из стай-отпрысков Резчицы. Они оказались ее собственными опасными экспериментами.
Равна изо всех сил постаралась мыслить без прямодушия:
– Я ручаюсь, что мы этот отвлекающий маневр сможем сохранить в секрете. Две или три из них могут официально «сломаться». – Очень немногие из местных понимали, что долговечно, а что нет. За много лет она сломала почти все свои наголовные дисплеи, кроме одного, а вот простые камеры могли бы выдержать и падение с двадцати метров. – Тщательнику не придется скрывать свое возмущение.
– Мне это нравится! – По лицам Резчицы пробежала рябью улыбка, и один из ее элементов на высоком насесте погладил Равну по голове. Королева высказала «Внеполосному» еще несколько фраз. – Ладно, берем три камеры. И подумаем, куда и как их лучше поставить.
– Это нужно сделать быстро. Разойдутся сведения, что мне сообщили. Если за этим кто-то стоит, он ведь начнет действовать сейчас, не дав нам собраться?
– Именно так.
Три камеры едва ли создадут систему наблюдения, как бы удачно их ни расставили. Равна решила впрямую спросить об остальных:
– А те три, что ты используешь для слежения за Свежевателем? Сейчас для нас самая большая угроза – люди.
– Нет, они останутся на месте. Если на самом деле существует заговор, то за ним стоит высококлассный заговорщик, а не твои наивные Дети. Самое коварное создание из ныне живущих – Свежеватель.
Прежний Свежеватель тоже был стаей-отпрыском Резчицы и самой смертоносной, если и не самой злонамеренной, из всех ее попыток создавать гениев.
– Но это же Свежеватель реформированный. Только двое из этой стаи происходят от тебя.
Резчица громко фыркнула:
– И что? Остальных трех выбрал прежний Свежеватель…
– Прошло десять лет.
– Мы сосуществуем. Три камеры, которые я скрыла в Старом замке, – они мне дают причину… нет, «доверять» – неточное слово. Относиться к нему толерантно.
Равна улыбнулась:
– Ты всегда жалуешься, что он знает, когда ты за ним наблюдаешь.
– Гм. Я подозреваю, что он знает. Подозревай его всегда, Равна, тогда не разочаруешься. Может быть… если бы я могла внедрить свои стаи в его замок, мы могли бы убрать камеры. Все равно свои живые глаза мне там нужны – Свежеватель должен остаться в верхней строке любого списка подозреваемых, и я не хочу отвлекать эти камеры на кого-либо, менее вероятного.
– Ну хорошо.
Исходный Свежеватель был жуткой тварью, сочетавшей в себе все крайности истории человечества. И Равна относилась бы к нему так же параноидально, как Резчица, если бы у нее не было своего особого источника информации. Этот источник – одна из очень немногих тайн, о которых она не говорила никому, даже Джоанне. И не собиралась ее раскрывать сейчас, чтобы выпросить у соправительницы три камеры.
Резчица ткнулась в стул Джоанны одним своим элементом и положила его лапу ей на руку.
– Ты разочарована?
– Да, прости. Слегка. Мы освободили три камеры, но целей наверняка больше.
– А я все равно буду следить за Свежевателем пуще прежнего.
На это Равна ничего не могла ответить, не раскрывая своего источника.
– Послушай, Равна. Помимо камер, я еще поставлю на эту работу некоторых моих агентов из внешних земель. Надо здесь докопаться до дна.
Резчица и правда хотела помочь. Она больше любой другой стаи, кроме разве что Тщательника, понимала, что движет Равной.
Женщина опустила руку, погладила ближайшее тело Резчицы. Это оказался Гвн – ну, так это имя звучало для человеческих ушей. Обычно имена элементов бывали просто кличками, полученными от псарей, и смысла не имели даже для Стальных Когтей. Маленький Гвн был возраста всего нескольких декад – необходимое дополнение для равновесия юности и старости в когерентной стае. Этот младенец был настолько еще юн, что с остальной Резчицей имел лишь общие ощущения. Еще Равна знала, что щенок этот не является биологическим потомком ни одного тела Резчицы или Странника. В контактах со Стальными Когтями щенки часто создавали проблему, особенно если стая за собой следила небрежно. Резчица о своей душе заботилась намного лучше, чем о душах своих дочерних стай. Она поддерживала постоянную цель уже около шестисот лет. Равна об этом могла не волноваться. Она гладила тонкую плотную шерстку щенка, и ей было приятно. Если в Резчице и была перемена, то лишь такая, которую она для себя сама замыслила.
Глава 07
– Тогда посмотрим, какие я могу взять камеры.
Три элемента Резчицы вспрыгнули на насесты возле радиоалтаря. Она что-то про себя бормотала, не на стайном языке, но и не на самнорском – Резчица использовала персонификатор «Внеполосного» для создания звуковой замены обычному визуальному интерфейсу. Для стаи результат получался почти такой же удобный, как «тиара» Равны – хрупкий наголовный дисплей, который Равна опасалась носить повседневно.
Резчица прислушалась к гудкам и пискам «Внеполосного».
– Ох уж этот Тщательник. «Внеполосный» говорит, что мой дорогой советник по науке использует камеры не только для разработки твоего продукта. Гм-м. Ты слыхала когда-нибудь о «капельном конвертере масса-энергия»?
– Нет… но звучит опасно.
– Потому что и вправду опасно. – Резчица еще побурчала, очевидно, «проглядывая» определения. – Без адекватного контроля процесса «конверсия» обычно превращается в нечто, называемое «конверсионный поток». И это не одну цивилизацию загубило. К счастью для большинства других, очень трудно его создать раньше, чем будет осознана его опасность. – Она задала еще несколько запросов. – А, хорошо. Вот, последняя декада. Тщательник оставил проект, раз в жизни последовал здравому смыслу. – Пауза, потом почти человеческий смех. – Тщательник кипятком плеваться будет, если мы у него камеры заберем. Это будет забавно.
Советник по науке был одной из стай-отпрысков Резчицы. Они оказались ее собственными опасными экспериментами.
Равна изо всех сил постаралась мыслить без прямодушия:
– Я ручаюсь, что мы этот отвлекающий маневр сможем сохранить в секрете. Две или три из них могут официально «сломаться». – Очень немногие из местных понимали, что долговечно, а что нет. За много лет она сломала почти все свои наголовные дисплеи, кроме одного, а вот простые камеры могли бы выдержать и падение с двадцати метров. – Тщательнику не придется скрывать свое возмущение.
– Мне это нравится! – По лицам Резчицы пробежала рябью улыбка, и один из ее элементов на высоком насесте погладил Равну по голове. Королева высказала «Внеполосному» еще несколько фраз. – Ладно, берем три камеры. И подумаем, куда и как их лучше поставить.
– Это нужно сделать быстро. Разойдутся сведения, что мне сообщили. Если за этим кто-то стоит, он ведь начнет действовать сейчас, не дав нам собраться?
– Именно так.
Три камеры едва ли создадут систему наблюдения, как бы удачно их ни расставили. Равна решила впрямую спросить об остальных:
– А те три, что ты используешь для слежения за Свежевателем? Сейчас для нас самая большая угроза – люди.
– Нет, они останутся на месте. Если на самом деле существует заговор, то за ним стоит высококлассный заговорщик, а не твои наивные Дети. Самое коварное создание из ныне живущих – Свежеватель.
Прежний Свежеватель тоже был стаей-отпрыском Резчицы и самой смертоносной, если и не самой злонамеренной, из всех ее попыток создавать гениев.
– Но это же Свежеватель реформированный. Только двое из этой стаи происходят от тебя.
Резчица громко фыркнула:
– И что? Остальных трех выбрал прежний Свежеватель…
– Прошло десять лет.
– Мы сосуществуем. Три камеры, которые я скрыла в Старом замке, – они мне дают причину… нет, «доверять» – неточное слово. Относиться к нему толерантно.
Равна улыбнулась:
– Ты всегда жалуешься, что он знает, когда ты за ним наблюдаешь.
– Гм. Я подозреваю, что он знает. Подозревай его всегда, Равна, тогда не разочаруешься. Может быть… если бы я могла внедрить свои стаи в его замок, мы могли бы убрать камеры. Все равно свои живые глаза мне там нужны – Свежеватель должен остаться в верхней строке любого списка подозреваемых, и я не хочу отвлекать эти камеры на кого-либо, менее вероятного.
– Ну хорошо.
Исходный Свежеватель был жуткой тварью, сочетавшей в себе все крайности истории человечества. И Равна относилась бы к нему так же параноидально, как Резчица, если бы у нее не было своего особого источника информации. Этот источник – одна из очень немногих тайн, о которых она не говорила никому, даже Джоанне. И не собиралась ее раскрывать сейчас, чтобы выпросить у соправительницы три камеры.
Резчица ткнулась в стул Джоанны одним своим элементом и положила его лапу ей на руку.
– Ты разочарована?
– Да, прости. Слегка. Мы освободили три камеры, но целей наверняка больше.
– А я все равно буду следить за Свежевателем пуще прежнего.
На это Равна ничего не могла ответить, не раскрывая своего источника.
– Послушай, Равна. Помимо камер, я еще поставлю на эту работу некоторых моих агентов из внешних земель. Надо здесь докопаться до дна.
Резчица и правда хотела помочь. Она больше любой другой стаи, кроме разве что Тщательника, понимала, что движет Равной.
Женщина опустила руку, погладила ближайшее тело Резчицы. Это оказался Гвн – ну, так это имя звучало для человеческих ушей. Обычно имена элементов бывали просто кличками, полученными от псарей, и смысла не имели даже для Стальных Когтей. Маленький Гвн был возраста всего нескольких декад – необходимое дополнение для равновесия юности и старости в когерентной стае. Этот младенец был настолько еще юн, что с остальной Резчицей имел лишь общие ощущения. Еще Равна знала, что щенок этот не является биологическим потомком ни одного тела Резчицы или Странника. В контактах со Стальными Когтями щенки часто создавали проблему, особенно если стая за собой следила небрежно. Резчица о своей душе заботилась намного лучше, чем о душах своих дочерних стай. Она поддерживала постоянную цель уже около шестисот лет. Равна об этом могла не волноваться. Она гладила тонкую плотную шерстку щенка, и ей было приятно. Если в Резчице и была перемена, то лишь такая, которую она для себя сама замыслила.
Глава 07
Тщательник был вне себя.
– Это возмутительно! – Шесть его тел сбились в кучу, и два залезли на их плечевые лямки, чтобы морды были на уровне лица Равны. – Их украли! Это предательство, и я этого не потерплю!
Равна только что прибыла в каменоломни Восточной Стороны. Наверху, над штольнями, казалось, что все тихо, никто не кричит «в укрытие!», не подает сигналов, не слышно взрывов. Самое время провести милый разговор с советником по науке.
Двинувшись вниз по открытой лестнице, она помахала людям, которые помогали советнику в работе. Они ответили вполне радостно. Может быть, Тщательник не так уж сердит.
Равна не успела спуститься и до половины стены, как услышала возмущенные крики советника по науке. У входа в лабораторию ее опередили двое помощников советника, проскользнув почти вплотную.
Сейчас она сидела с этим психом у него в кабинете. Ей и в голову прийти не могло, что он так разозлится. Кстати, никогда ни одна стая так резко не напускалась на нее с криком. Она попятилась к открытой двери, загораживаясь от щелкающих челюстей.
– Это временно, Тщательник! Тебе скоро твои камеры вернут.
По крайней мере она на это надеялась. Если отобрать эти камеры у Тщательника слишком надолго, у самой Равны тоже программа работ застопорится.
Хорошая сторона тут была та, что Тщательник ей голову не откусил. А плохая – что стая продолжала на нее наседать и перестала говорить по-самнорски. Слышались рваные и резкие звуки – вероятно, ругань. Вдруг старейшее из тел Тщательника, которое с белой головой, замолчало. Через полсекунды воцарилось пораженное молчание – как преувеличенная пауза комедианта.
– Камеры? – Громкость снизилась на несколько децибел. – Ты про те три видеокамеры, которые сегодня официально отказали, когда пришли громилы Резчицы и забрали их?
– Д-да.
Хотелось надеяться, что мир за пределами кабинета Тщательника не догадался о смысле этого обмена и государственные тайны не были разглашены в припадке раздражения.
Тщательник слез с себя, покружился минуту, кидая злые взгляды. Он в бюрократических играх был полным дураком, зато в своем деле был гением и настоящим инженером. Пока его удавалось направлять в нужную сторону и не давать слишком завидовать чужим льготам, ему цены не было.
– Честно, Тщательник, – продолжала Равна тихим убедительным голосом. – Ситуация вынуждает. И как только сможем, мы тебе эти камеры вернем. Я знаю – уж точно не хуже тебя, – насколько они важны.
Советник по науке продолжал сердито рысить по комнате, но голос у него был ровный:
– В этом я не сомневаюсь. Это единственная причина, по которой я согласился с конфискацией и с легендой, которую должен передать работникам. – Несколько раз щелкнули челюсти, но не в сторону Равны. – Но боюсь, мы говорим о разных вещах. Видеокамеры были законно конфискованы вашими высочествами с некоторыми объяснениями. Следовательно, ни ты, ни Резчица не имеете отношения к исчезновению радиоплащей?
– Что? Нет! – Плащи были бы практически бесполезны для наблюдения, к тому же их ношение опасно. – Тщательник, мы никогда об этом даже не думали.
– Значит, я был прав. Где-то предательство.
– Как могли плащи исчезнуть? Ты же их держал в своем частном хранилище?
– Я их вынул из хранилища, когда агенты королевы ушли с моими камерами. У меня была идея, как их использовать… на самом деле разумная идея: способ, как их носить, не доводя себя до смерти. Понимаешь, может быть, если бы я не весь их надел и не накрывая плеч, то… – Тщательник встряхнулся, не давая мысли увлечь себя в сторону. – Но это не важно. Важно то, что я выложил плащи на опытном производстве, они были готовы к применению. Я все еще кипел по поводу конфискации, и помимо того много было отвлекающих моментов. Давай-ка я подумаю…
Тщательник сдвинул все головы вместе – типичная картина сосредоточенности для Стальных Когтей.
– Да. Ты знаешь, как у нас организовано опытное производство.
Длинные ряды простых деревянных скамей. Сотни стендов для опытов, на каждом простая комбинация реагентов, все рассчитано планирующими программами «Внеполосного» путем сопоставления реальных ресурсов Стальных Когтей с собственными архивными данными. В некоторых помещениях часами не бывало ни человека, ни стаи, а потом автоматика звездолета выдавала шквал беспроводных запросов к приемникам из диспетчерской. Помощники Тщательника проходили указанным маршрутом, некоторые эксперименты убирая полностью, другие перенося на новые стенды, некоторые подставляя под камеры прямого наблюдения «Внеполосного».
– Я был один с радиоплащами, увлеченный своей новой идеей. – Все головы Тщательника посмотрели вверх. – Да! И тут появились эти клоуны из тропиканского дурдома.
– Они вошли туда, где эксперименты?
– Нет. Такое случалось, но сейчас мы их не пускаем дальше зоны для посетителей. Ага. Я от них отделывался отбросами вроде неподключенных проводных телефонов… в общем, мне пришлось выйти говорить с их «послом». – Тщательник сошелся вместе. – Вот ручаюсь, в этом дело! Мне пришлось выйти из комнаты почти на пятнадцать минут. Вот не надо было с этим типом вежливость разводить. Надо ли нам в самом деле с ними так церемониться? Не отвечай, и так ясно.
Но сегодня они были громче, и их было больше обычного, – продолжал Тщательник, – целая банда, раскрашенная по-разгильдяйски, то есть по-своему. – Отчасти Тщательник подался к двери, перегоняя собственные мысли. – Шантрапа. Пока они отвлекали моих работников, один из них наверняка плащи слизнул! Черт побери! Пойдем скорее!
И он весь вывалился за дверь, Белоголовый последним. Стая застучала когтями к наружной лестнице, испуская во все стороны звуки тревоги.
За другой стаей Равне, быть может, трудно было бы угнаться, но у Белоголового был артрит, а Тщательник не совсем потерял головы – стая старалась не опережать старика.
А еще Тщательник кричал по-самнорски:
– Остановите тропиканцев! Остановите их!
Охрана наверху выходной лестницы уже опустила ворота.
Пока Равна и Тщательник бежали по террасе каменоломни, он все время что-то по-самнорски бормотал. Результирующее сквернословие слагалось из переводов стайных ругательств и нехороших самнорских слов:
– Сучьи порождения! Надо было понять, что это всеми гребаные тропиканцы. Я слишком протестовал насчет камер и проморгал, дубина. Решил, что Резчица снова меня нагрела.
Впереди раздались крики:
– Мы их взяли!
Стаи и люди в каменоломне не были вооружены, но стали барьером вокруг… вокруг кого-то.
Тщательник проскользнул сквозь толпу мыслезвуков, Равна сразу за ним. Посол Божидар и его компания еще были в каменоломне. Они осматривали самые зрелищные участки лабораторий, где долгое скучное планирование и утомительные опыты наконец-то приводили к чудесам.
Между хозяевами и подозреваемыми ворами осталось открытое пространство. Божидар и его компания столпились возле летающей машины Тщательника, «Взгляд Сверху». Это было не антигравитационное судно, а нечто, на взгляд Равны, более странное: воздушный винт и корзина, подвешенная под остроконечным шаром.
Тщательник помотался секунду перед толпой, что-то булькая на языке Стальных Когтей. Равна без помощи «Внеполосного» эту речь понять не могла. Вроде бы он просил всех перестать вопить на высоких частотах. В холодном сухом воздухе – таком, как здесь и сейчас, – такие звуки летят на приличное количество метров, и если все стаи одновременно начинают суетиться и орать, им становится очень трудно думать.
Равна шагнула было к тропиканцам, но передумала. Эти Стальные Когти выглядели испуганными и нервными, смотрели расширенными глазами. И стояли плотно, тесно прижатые к корзине экипажа воздушной лодки. Самозваный «посол» был единственной четко определенной группой, но острая сталь виднелась на передней лапе не у одной особи. Пусть эти ребята без тесной ментальной связи, но они достаточно побыли на севере, чтобы усвоить местные обычаи.
Тщательник заорал на самнорском и на местном. По-самнорски: «Кто-нибудь видел, что замышляют эти мерзавцы?»
Часть его тел глядела на лодку, и вдруг до Равны дошло, что тропиканцы действительно могли бы еще секунда – и улететь!
Вперед вышел пятнадцатилетний подросток Дел Ронсндот.
– Я… я им показывал «Взгляд Сверху». Я думал, им позволено.
– Все нормально, Дел, – сказала Равна. Такие экскурсии были предусмотрены.
– Они попросили показать им лодку? – спросил Тщательник.
– Да, сударь. Все посетители хотят ее видеть. Когда мы научимся, может быть, сможем их катать.
Он глянул на тропиканцев и вроде бы понял, что такая щедрость не будет допущена.
– Они просили взять на борт кого-нибудь из их стай?
От двух тропиканцев донесся громкий аккорд, а потом человеческий голос:
– Мастер Тщательник, если вы подозреваете злой умысел, то вам следует обратиться ко мне непосредственно.
И посол шагнул вперед. Он принял имя Божидар и был теперь обширен. Частично он восходил к дате образования посольства и зачастую менял состав. Так же часто он вел себя как клуб синглетов, любящих покрасоваться и себя показать. Одет он был в разномастные куртки, некоторые вполне элегантные. И трудно было при виде этого хвастуна и позера не улыбаться. Равна, не забывайся. Помнишь бабочек-солдафонов? Она достаточно видела иных рас, чтобы понимать, как обманчива бывает внешность.
Тщательник так разозлился, что потерял осторожность и послал два своих тела вперед, вторгаясь в личное пространство посла.
– Что ж, справедливо, господин посол. Так куда вы девали мои радиоплащи?
Два тела клацнули зубами в сторону Божидара, и хотя их противники были в трех метрах от них, жест очень напоминал тыканье пальцем в грудь у людей.
Божидар остался спокоен.
– А, я про эти плащи слыхал. Но ведь они наверняка могут быть найдены? – Он показал одной мордой в сторону Холма Звездолета. – А я ваших драгоценных плащей не видел с той прекрасной демонстрации в Последний Закат Весны. – Он раздвинулся в стороны. – Какие у вас, северян, прекрасные праздники! Для нас весна – это просто дождей больше…
– Молчать! – Тщательник повернул одну голову к своим помощникам, людям и стаям. – Привести сюда солдат с длинными пиками. Поставим этих воров на допрос.
Тропиканцы бросились на Тщательника, блестя сталью на когтях. В любой битве они были обречены на поражение, но двум передовым телам Тщательника глотки распорют.
Равна шагнула вперед и вскинула руки жестом, которого стаи в большинстве своем боялись.
– Стойте! – крикнула она во все горло. – Никто никого допрашивать не будет. Либо мы уважаем ваше посольство, либо выкинем вас всех к чертям из Домена.
Тщательник подался назад, бурча про себя.
Посол выделился из толпы – явно для сохранения ясности мысли. Он издал тихое ворчание, и остальные чуть успокоились. Головы Божидара качнулись в сторону Равны.
– Вот так прямолинейно и притом – как это сказать? – исполнено здравого смысла. Я благодарен, ваше высочество. Я пришел сюда, рассчитывая на приятную и дружелюбную экскурсию. Но она хотя бы не станет кровавой баней.
– Не очень на это рассчитывай, – буркнул Тщательник.
Равна опустила руки и наклонилась вперед, чтобы глаза были на одном уровне с глазами Божидара.
– Наши радиоплащи исчезли не более часа назад, господин посол. Так насколько вы заинтересованы в сохранении здесь вашего посольства? Согласны ли вы и ваши спутники на обыск?
Она показала рукой на толпу тропиканцев с их подозрительно многочисленными карманами.
Головы посла взметнулись вверх – очевидно, жест отрицания.
– Возможно, вопрос следует ставить так: насколько Домен заинтересован в продолжении торговли с тропиками?
В прошлом торговля с тропиками сводилась к почти непризнаваемому молчаливому бартеру, где предложение и ответ растягивались на годы случайных кораблекрушений. «Тропическое посольство» возникло как благотворительная организация для уцелевших синглетов, не посольство, а издевательская шутка. Но шутка начала свою жизнь всерьез и теперь получила, быть может, некоторое влияние на юге.
Равна скрестила на груди руки и посмотрела на посла в упор. Поразительно, какое действие оказывает на некоторые стаи беззвучный взгляд двуногого.
Что бы ни было тому причиной, но посол пожал плечами:
– Да ладно. Естественно, нам нечего скрывать.
Равна вздохнула про себя с облегчением. Теперь только узнать, кто на самом деле совершил кражу. Она обернулась к толпе у себя за спиной. С десяток человек стояли, возвышаясь над толпой стай. А позади всех…
– Привет, Невил! Ты давно здесь?
Жених Джоанны быстро вышел вперед, и пара его друзей за ним.
– Только пришел. Я был наверху каменоломни и вдруг увидел, что тут все озверели. – Он остановился возле Равны, все еще тяжело дыша. – Последние слова я слышал. Хотите обыскать этих друзей?
– Да, – закивал Тщательник. – Вы, люди, можете подойти близко, не смущая наших деликатных гостей. – Он саркастически ткнул мордой в сторону тропиканцев, но этому жесту не хватало воодушевления. – Я уверен был, что это они, – буркнул он про себя.
Невил присел, чтобы разговор был менее публичен – ни один человек не умеет направлять шепот так хорошо, как стая. Равна придвинулась ближе.
– Божидар слишком как-то легко сдался, – сказал Невил. – Ты уверена, что вся его свита здесь?
Тщательник сделал большие глаза, вскинул голову, посмотрел на тропиканцев долгим взглядом.
– Их так трудно сосчитать… – Он посмотрел еще раз. – Господний Хор, Невил! Ты думаешь, они отщепили новую стаю?
Равна посмотрела на гостей. Тропиканцы всегда выглядели странновато со своей клочковатой шерстью, раскрашенными телами и разнотипной одеждой. Сейчас, уже не прижатые к летающей лодке, они разделились на какие-то подобия стай, в основном четверки. Если они пришли сюда с дополнительными элементами, а потом отщепили их в отдельную стаю… Такого типа игра с душами сбивала стаи Домена с толку и оставляла в недоумении.
Тщательник разглядывал тропиканцев, переводя взгляды с одного на другого.
– Не знаю, сколько их пришло, но… посмотри на раскраску. Тебе не кажется, что в тех двух стаях в конце есть пропуски? Тропиканцы! Извращениям их конца нет.
Вполне возможно, что Божидар и слышал каждое слово, но, так или иначе, он стал терять терпение:
– Я сказал, ваше высочество: мы согласны на обыск. Выполните уже эту унизительную процедуру, если нетрудно!
– Одну минуту, господин посол. – Равна поднялась, прервав тесное совещание с Невилом и Тщательником. – Я понятия не имею, Тщательник. Эти цветные росписи совершенно ничего мне не говорят.
Жаль, что Странника здесь нет. Он знает, что могут с собой делать тропиканцы.
Невил обернулся, помахал рукой одному из своих друзей, подзывая вперед. И прошептал:
– Тут Били кое-что видел странное, когда мы были наверху каменоломни.
Били Ингва присел рядом и кивнул:
– Ага. Какая-то пятерка затаилась вокруг лебедок. И карманы у нее были набиты. Когда я попытался присмотреться, она рванула вся к причалу. И что интереснее всего – похоже, у них у всех на шкуре были синие полосы, как краска вот у этих ребят, только их стерли.
Тщательник затрубил торжествующе:
– Я знал!
И он завертелся в возбуждении. Еще секунда – и полетят приказы во все стороны.
Невил встал, посмотрел на Равну:
– Ваше высочество?
Да, – поняла Равна. – Время проявить власть соправительницы.
И она сдерживающим жестом положила руку на одну из голов Тщательника:
– Прошу вашего терпения, господин советник по науке. – Она встала и обернулась к толпе, которая неуверенно клубилась по залу: – Внимание! Внимание! – В классе такая интонация помогала, и здесь тоже, слава богу, помогла! – Мы сейчас проведем обыск, на который только что согласился господин посол. Как посоветовал Тщательник, личный обыск пусть проведут люди. – Кто именно? Она вдруг еще сильнее обрадовалась появлению Невила. Он с Детьми в хороших отношениях и прирожденный лидер. – Под руководством Невила Стортхерте. – И Невилу, в сторону: – Джоанна здесь?
– К сожалению, она сегодня на материке.
– Ладно. Обыщите наших гостей.
Невил кивнул и стал собирать команду. Равна посмотрела на Божидара:
– Господин посол, мы очень скоро вас освободим.
Лидер тропиканцев широко улыбнулся:
– Отлично.
Совершенно очевидно, он никак не опасался, что будет доказана его вина.
Тщательник досадливо пританцовывал, булькающие аккорды прерывали шипящий самнорский шепот.
– Все это бесполезно! Надо было позвонить на причал, объявить тревогу на всем острове и с «Внеполосным» связаться.
А еще нужно было бы наблюдение с воздуха. Равна посмотрела на летающую лодку, бывшую фоном для всей этой конфронтации.
– «Взгляд Сверху» может взлететь? – Она показала на воздушный шар. – И есть у него на борту рация?
– Что? Нет, рации нет, но двигатель заряжен… гм, гррм. Да! – Он стал выкрикивать приказания наземным командам, мешая аккорды с самнорской речью, разной громкости и в разные стороны. Равне удалось уловить следующее: – Позвоните Резчице! Невил, свою деятельность отодвинь от «Взгляда»! Я ему сейчас работу дам. – И тихо, на ухо Равне: – Корабль полностью готов к полету. Интересно, знал ли об этом вон тот дерьмоголовый?
Он побежал к плетеной корзине, а двое его помощников подошли к ней с другой стороны и стали работать с газовыми клапанами, споря с Тщательником о каких-то деталях.
Люди Невила и тропиканцы отодвинулись на двадцать метров. Подозреваемые угрюмо снимали навесные карманы и куртки. Ага, затейливая раскраска украшала почти всю голую кожу. Некоторые из тропиканцев с любопытством разглядывали воздушный корабль, но деятельность Тщательника их никак не волновала.
Один из ассистентов Тщательника прибежал со свободной лабораторной рацией. Ближайший элемент Тщательника взял коробку и передал остальным, чтобы погрузили. Потом Тщательник остановился, будто забыл что-то очень важное.
– Эх, если бы Джоанна здесь была. С комбинированным экипажем куда лучше получается. – Имелось в виду, с человеком и стаей. – Невил! – крикнул он.
Равна встала ногой на край корзины:
– Нормально, я тебе помогу не хуже всякого другого.
Пожалуй, это было правдой: она несколько раз летала вместе с Тщательником. Кроме того, ей не хотелось здесь оставаться и критиковать действия Невила.
А Невил Сторхерте направился к ним. На секунду Равна подумала, что он будет возражать. Но мальчик – нет, взрослый человек, всего на восемь лет ее моложе – всегда восхвалял ее незаменимые организационные умения. На этот раз, кажется, он понял, что ему уже дали работу, и время пошло. Поколебавшись, он помахал рукой:
– Ладно. Доброй охоты!
Она помахала в ответ, потом загнала остальные тела Тщательника вверх, в узкую корзину лодки.
– Это возмутительно! – Шесть его тел сбились в кучу, и два залезли на их плечевые лямки, чтобы морды были на уровне лица Равны. – Их украли! Это предательство, и я этого не потерплю!
Равна только что прибыла в каменоломни Восточной Стороны. Наверху, над штольнями, казалось, что все тихо, никто не кричит «в укрытие!», не подает сигналов, не слышно взрывов. Самое время провести милый разговор с советником по науке.
Двинувшись вниз по открытой лестнице, она помахала людям, которые помогали советнику в работе. Они ответили вполне радостно. Может быть, Тщательник не так уж сердит.
Равна не успела спуститься и до половины стены, как услышала возмущенные крики советника по науке. У входа в лабораторию ее опередили двое помощников советника, проскользнув почти вплотную.
Сейчас она сидела с этим психом у него в кабинете. Ей и в голову прийти не могло, что он так разозлится. Кстати, никогда ни одна стая так резко не напускалась на нее с криком. Она попятилась к открытой двери, загораживаясь от щелкающих челюстей.
– Это временно, Тщательник! Тебе скоро твои камеры вернут.
По крайней мере она на это надеялась. Если отобрать эти камеры у Тщательника слишком надолго, у самой Равны тоже программа работ застопорится.
Хорошая сторона тут была та, что Тщательник ей голову не откусил. А плохая – что стая продолжала на нее наседать и перестала говорить по-самнорски. Слышались рваные и резкие звуки – вероятно, ругань. Вдруг старейшее из тел Тщательника, которое с белой головой, замолчало. Через полсекунды воцарилось пораженное молчание – как преувеличенная пауза комедианта.
– Камеры? – Громкость снизилась на несколько децибел. – Ты про те три видеокамеры, которые сегодня официально отказали, когда пришли громилы Резчицы и забрали их?
– Д-да.
Хотелось надеяться, что мир за пределами кабинета Тщательника не догадался о смысле этого обмена и государственные тайны не были разглашены в припадке раздражения.
Тщательник слез с себя, покружился минуту, кидая злые взгляды. Он в бюрократических играх был полным дураком, зато в своем деле был гением и настоящим инженером. Пока его удавалось направлять в нужную сторону и не давать слишком завидовать чужим льготам, ему цены не было.
– Честно, Тщательник, – продолжала Равна тихим убедительным голосом. – Ситуация вынуждает. И как только сможем, мы тебе эти камеры вернем. Я знаю – уж точно не хуже тебя, – насколько они важны.
Советник по науке продолжал сердито рысить по комнате, но голос у него был ровный:
– В этом я не сомневаюсь. Это единственная причина, по которой я согласился с конфискацией и с легендой, которую должен передать работникам. – Несколько раз щелкнули челюсти, но не в сторону Равны. – Но боюсь, мы говорим о разных вещах. Видеокамеры были законно конфискованы вашими высочествами с некоторыми объяснениями. Следовательно, ни ты, ни Резчица не имеете отношения к исчезновению радиоплащей?
– Что? Нет! – Плащи были бы практически бесполезны для наблюдения, к тому же их ношение опасно. – Тщательник, мы никогда об этом даже не думали.
– Значит, я был прав. Где-то предательство.
– Как могли плащи исчезнуть? Ты же их держал в своем частном хранилище?
– Я их вынул из хранилища, когда агенты королевы ушли с моими камерами. У меня была идея, как их использовать… на самом деле разумная идея: способ, как их носить, не доводя себя до смерти. Понимаешь, может быть, если бы я не весь их надел и не накрывая плеч, то… – Тщательник встряхнулся, не давая мысли увлечь себя в сторону. – Но это не важно. Важно то, что я выложил плащи на опытном производстве, они были готовы к применению. Я все еще кипел по поводу конфискации, и помимо того много было отвлекающих моментов. Давай-ка я подумаю…
Тщательник сдвинул все головы вместе – типичная картина сосредоточенности для Стальных Когтей.
– Да. Ты знаешь, как у нас организовано опытное производство.
Длинные ряды простых деревянных скамей. Сотни стендов для опытов, на каждом простая комбинация реагентов, все рассчитано планирующими программами «Внеполосного» путем сопоставления реальных ресурсов Стальных Когтей с собственными архивными данными. В некоторых помещениях часами не бывало ни человека, ни стаи, а потом автоматика звездолета выдавала шквал беспроводных запросов к приемникам из диспетчерской. Помощники Тщательника проходили указанным маршрутом, некоторые эксперименты убирая полностью, другие перенося на новые стенды, некоторые подставляя под камеры прямого наблюдения «Внеполосного».
– Я был один с радиоплащами, увлеченный своей новой идеей. – Все головы Тщательника посмотрели вверх. – Да! И тут появились эти клоуны из тропиканского дурдома.
– Они вошли туда, где эксперименты?
– Нет. Такое случалось, но сейчас мы их не пускаем дальше зоны для посетителей. Ага. Я от них отделывался отбросами вроде неподключенных проводных телефонов… в общем, мне пришлось выйти говорить с их «послом». – Тщательник сошелся вместе. – Вот ручаюсь, в этом дело! Мне пришлось выйти из комнаты почти на пятнадцать минут. Вот не надо было с этим типом вежливость разводить. Надо ли нам в самом деле с ними так церемониться? Не отвечай, и так ясно.
Но сегодня они были громче, и их было больше обычного, – продолжал Тщательник, – целая банда, раскрашенная по-разгильдяйски, то есть по-своему. – Отчасти Тщательник подался к двери, перегоняя собственные мысли. – Шантрапа. Пока они отвлекали моих работников, один из них наверняка плащи слизнул! Черт побери! Пойдем скорее!
И он весь вывалился за дверь, Белоголовый последним. Стая застучала когтями к наружной лестнице, испуская во все стороны звуки тревоги.
За другой стаей Равне, быть может, трудно было бы угнаться, но у Белоголового был артрит, а Тщательник не совсем потерял головы – стая старалась не опережать старика.
А еще Тщательник кричал по-самнорски:
– Остановите тропиканцев! Остановите их!
Охрана наверху выходной лестницы уже опустила ворота.
Пока Равна и Тщательник бежали по террасе каменоломни, он все время что-то по-самнорски бормотал. Результирующее сквернословие слагалось из переводов стайных ругательств и нехороших самнорских слов:
– Сучьи порождения! Надо было понять, что это всеми гребаные тропиканцы. Я слишком протестовал насчет камер и проморгал, дубина. Решил, что Резчица снова меня нагрела.
Впереди раздались крики:
– Мы их взяли!
Стаи и люди в каменоломне не были вооружены, но стали барьером вокруг… вокруг кого-то.
Тщательник проскользнул сквозь толпу мыслезвуков, Равна сразу за ним. Посол Божидар и его компания еще были в каменоломне. Они осматривали самые зрелищные участки лабораторий, где долгое скучное планирование и утомительные опыты наконец-то приводили к чудесам.
Между хозяевами и подозреваемыми ворами осталось открытое пространство. Божидар и его компания столпились возле летающей машины Тщательника, «Взгляд Сверху». Это было не антигравитационное судно, а нечто, на взгляд Равны, более странное: воздушный винт и корзина, подвешенная под остроконечным шаром.
Тщательник помотался секунду перед толпой, что-то булькая на языке Стальных Когтей. Равна без помощи «Внеполосного» эту речь понять не могла. Вроде бы он просил всех перестать вопить на высоких частотах. В холодном сухом воздухе – таком, как здесь и сейчас, – такие звуки летят на приличное количество метров, и если все стаи одновременно начинают суетиться и орать, им становится очень трудно думать.
Равна шагнула было к тропиканцам, но передумала. Эти Стальные Когти выглядели испуганными и нервными, смотрели расширенными глазами. И стояли плотно, тесно прижатые к корзине экипажа воздушной лодки. Самозваный «посол» был единственной четко определенной группой, но острая сталь виднелась на передней лапе не у одной особи. Пусть эти ребята без тесной ментальной связи, но они достаточно побыли на севере, чтобы усвоить местные обычаи.
Тщательник заорал на самнорском и на местном. По-самнорски: «Кто-нибудь видел, что замышляют эти мерзавцы?»
Часть его тел глядела на лодку, и вдруг до Равны дошло, что тропиканцы действительно могли бы еще секунда – и улететь!
Вперед вышел пятнадцатилетний подросток Дел Ронсндот.
– Я… я им показывал «Взгляд Сверху». Я думал, им позволено.
– Все нормально, Дел, – сказала Равна. Такие экскурсии были предусмотрены.
– Они попросили показать им лодку? – спросил Тщательник.
– Да, сударь. Все посетители хотят ее видеть. Когда мы научимся, может быть, сможем их катать.
Он глянул на тропиканцев и вроде бы понял, что такая щедрость не будет допущена.
– Они просили взять на борт кого-нибудь из их стай?
От двух тропиканцев донесся громкий аккорд, а потом человеческий голос:
– Мастер Тщательник, если вы подозреваете злой умысел, то вам следует обратиться ко мне непосредственно.
И посол шагнул вперед. Он принял имя Божидар и был теперь обширен. Частично он восходил к дате образования посольства и зачастую менял состав. Так же часто он вел себя как клуб синглетов, любящих покрасоваться и себя показать. Одет он был в разномастные куртки, некоторые вполне элегантные. И трудно было при виде этого хвастуна и позера не улыбаться. Равна, не забывайся. Помнишь бабочек-солдафонов? Она достаточно видела иных рас, чтобы понимать, как обманчива бывает внешность.
Тщательник так разозлился, что потерял осторожность и послал два своих тела вперед, вторгаясь в личное пространство посла.
– Что ж, справедливо, господин посол. Так куда вы девали мои радиоплащи?
Два тела клацнули зубами в сторону Божидара, и хотя их противники были в трех метрах от них, жест очень напоминал тыканье пальцем в грудь у людей.
Божидар остался спокоен.
– А, я про эти плащи слыхал. Но ведь они наверняка могут быть найдены? – Он показал одной мордой в сторону Холма Звездолета. – А я ваших драгоценных плащей не видел с той прекрасной демонстрации в Последний Закат Весны. – Он раздвинулся в стороны. – Какие у вас, северян, прекрасные праздники! Для нас весна – это просто дождей больше…
– Молчать! – Тщательник повернул одну голову к своим помощникам, людям и стаям. – Привести сюда солдат с длинными пиками. Поставим этих воров на допрос.
Тропиканцы бросились на Тщательника, блестя сталью на когтях. В любой битве они были обречены на поражение, но двум передовым телам Тщательника глотки распорют.
Равна шагнула вперед и вскинула руки жестом, которого стаи в большинстве своем боялись.
– Стойте! – крикнула она во все горло. – Никто никого допрашивать не будет. Либо мы уважаем ваше посольство, либо выкинем вас всех к чертям из Домена.
Тщательник подался назад, бурча про себя.
Посол выделился из толпы – явно для сохранения ясности мысли. Он издал тихое ворчание, и остальные чуть успокоились. Головы Божидара качнулись в сторону Равны.
– Вот так прямолинейно и притом – как это сказать? – исполнено здравого смысла. Я благодарен, ваше высочество. Я пришел сюда, рассчитывая на приятную и дружелюбную экскурсию. Но она хотя бы не станет кровавой баней.
– Не очень на это рассчитывай, – буркнул Тщательник.
Равна опустила руки и наклонилась вперед, чтобы глаза были на одном уровне с глазами Божидара.
– Наши радиоплащи исчезли не более часа назад, господин посол. Так насколько вы заинтересованы в сохранении здесь вашего посольства? Согласны ли вы и ваши спутники на обыск?
Она показала рукой на толпу тропиканцев с их подозрительно многочисленными карманами.
Головы посла взметнулись вверх – очевидно, жест отрицания.
– Возможно, вопрос следует ставить так: насколько Домен заинтересован в продолжении торговли с тропиками?
В прошлом торговля с тропиками сводилась к почти непризнаваемому молчаливому бартеру, где предложение и ответ растягивались на годы случайных кораблекрушений. «Тропическое посольство» возникло как благотворительная организация для уцелевших синглетов, не посольство, а издевательская шутка. Но шутка начала свою жизнь всерьез и теперь получила, быть может, некоторое влияние на юге.
Равна скрестила на груди руки и посмотрела на посла в упор. Поразительно, какое действие оказывает на некоторые стаи беззвучный взгляд двуногого.
Что бы ни было тому причиной, но посол пожал плечами:
– Да ладно. Естественно, нам нечего скрывать.
Равна вздохнула про себя с облегчением. Теперь только узнать, кто на самом деле совершил кражу. Она обернулась к толпе у себя за спиной. С десяток человек стояли, возвышаясь над толпой стай. А позади всех…
– Привет, Невил! Ты давно здесь?
Жених Джоанны быстро вышел вперед, и пара его друзей за ним.
– Только пришел. Я был наверху каменоломни и вдруг увидел, что тут все озверели. – Он остановился возле Равны, все еще тяжело дыша. – Последние слова я слышал. Хотите обыскать этих друзей?
– Да, – закивал Тщательник. – Вы, люди, можете подойти близко, не смущая наших деликатных гостей. – Он саркастически ткнул мордой в сторону тропиканцев, но этому жесту не хватало воодушевления. – Я уверен был, что это они, – буркнул он про себя.
Невил присел, чтобы разговор был менее публичен – ни один человек не умеет направлять шепот так хорошо, как стая. Равна придвинулась ближе.
– Божидар слишком как-то легко сдался, – сказал Невил. – Ты уверена, что вся его свита здесь?
Тщательник сделал большие глаза, вскинул голову, посмотрел на тропиканцев долгим взглядом.
– Их так трудно сосчитать… – Он посмотрел еще раз. – Господний Хор, Невил! Ты думаешь, они отщепили новую стаю?
Равна посмотрела на гостей. Тропиканцы всегда выглядели странновато со своей клочковатой шерстью, раскрашенными телами и разнотипной одеждой. Сейчас, уже не прижатые к летающей лодке, они разделились на какие-то подобия стай, в основном четверки. Если они пришли сюда с дополнительными элементами, а потом отщепили их в отдельную стаю… Такого типа игра с душами сбивала стаи Домена с толку и оставляла в недоумении.
Тщательник разглядывал тропиканцев, переводя взгляды с одного на другого.
– Не знаю, сколько их пришло, но… посмотри на раскраску. Тебе не кажется, что в тех двух стаях в конце есть пропуски? Тропиканцы! Извращениям их конца нет.
Вполне возможно, что Божидар и слышал каждое слово, но, так или иначе, он стал терять терпение:
– Я сказал, ваше высочество: мы согласны на обыск. Выполните уже эту унизительную процедуру, если нетрудно!
– Одну минуту, господин посол. – Равна поднялась, прервав тесное совещание с Невилом и Тщательником. – Я понятия не имею, Тщательник. Эти цветные росписи совершенно ничего мне не говорят.
Жаль, что Странника здесь нет. Он знает, что могут с собой делать тропиканцы.
Невил обернулся, помахал рукой одному из своих друзей, подзывая вперед. И прошептал:
– Тут Били кое-что видел странное, когда мы были наверху каменоломни.
Били Ингва присел рядом и кивнул:
– Ага. Какая-то пятерка затаилась вокруг лебедок. И карманы у нее были набиты. Когда я попытался присмотреться, она рванула вся к причалу. И что интереснее всего – похоже, у них у всех на шкуре были синие полосы, как краска вот у этих ребят, только их стерли.
Тщательник затрубил торжествующе:
– Я знал!
И он завертелся в возбуждении. Еще секунда – и полетят приказы во все стороны.
Невил встал, посмотрел на Равну:
– Ваше высочество?
Да, – поняла Равна. – Время проявить власть соправительницы.
И она сдерживающим жестом положила руку на одну из голов Тщательника:
– Прошу вашего терпения, господин советник по науке. – Она встала и обернулась к толпе, которая неуверенно клубилась по залу: – Внимание! Внимание! – В классе такая интонация помогала, и здесь тоже, слава богу, помогла! – Мы сейчас проведем обыск, на который только что согласился господин посол. Как посоветовал Тщательник, личный обыск пусть проведут люди. – Кто именно? Она вдруг еще сильнее обрадовалась появлению Невила. Он с Детьми в хороших отношениях и прирожденный лидер. – Под руководством Невила Стортхерте. – И Невилу, в сторону: – Джоанна здесь?
– К сожалению, она сегодня на материке.
– Ладно. Обыщите наших гостей.
Невил кивнул и стал собирать команду. Равна посмотрела на Божидара:
– Господин посол, мы очень скоро вас освободим.
Лидер тропиканцев широко улыбнулся:
– Отлично.
Совершенно очевидно, он никак не опасался, что будет доказана его вина.
Тщательник досадливо пританцовывал, булькающие аккорды прерывали шипящий самнорский шепот.
– Все это бесполезно! Надо было позвонить на причал, объявить тревогу на всем острове и с «Внеполосным» связаться.
А еще нужно было бы наблюдение с воздуха. Равна посмотрела на летающую лодку, бывшую фоном для всей этой конфронтации.
– «Взгляд Сверху» может взлететь? – Она показала на воздушный шар. – И есть у него на борту рация?
– Что? Нет, рации нет, но двигатель заряжен… гм, гррм. Да! – Он стал выкрикивать приказания наземным командам, мешая аккорды с самнорской речью, разной громкости и в разные стороны. Равне удалось уловить следующее: – Позвоните Резчице! Невил, свою деятельность отодвинь от «Взгляда»! Я ему сейчас работу дам. – И тихо, на ухо Равне: – Корабль полностью готов к полету. Интересно, знал ли об этом вон тот дерьмоголовый?
Он побежал к плетеной корзине, а двое его помощников подошли к ней с другой стороны и стали работать с газовыми клапанами, споря с Тщательником о каких-то деталях.
Люди Невила и тропиканцы отодвинулись на двадцать метров. Подозреваемые угрюмо снимали навесные карманы и куртки. Ага, затейливая раскраска украшала почти всю голую кожу. Некоторые из тропиканцев с любопытством разглядывали воздушный корабль, но деятельность Тщательника их никак не волновала.
Один из ассистентов Тщательника прибежал со свободной лабораторной рацией. Ближайший элемент Тщательника взял коробку и передал остальным, чтобы погрузили. Потом Тщательник остановился, будто забыл что-то очень важное.
– Эх, если бы Джоанна здесь была. С комбинированным экипажем куда лучше получается. – Имелось в виду, с человеком и стаей. – Невил! – крикнул он.
Равна встала ногой на край корзины:
– Нормально, я тебе помогу не хуже всякого другого.
Пожалуй, это было правдой: она несколько раз летала вместе с Тщательником. Кроме того, ей не хотелось здесь оставаться и критиковать действия Невила.
А Невил Сторхерте направился к ним. На секунду Равна подумала, что он будет возражать. Но мальчик – нет, взрослый человек, всего на восемь лет ее моложе – всегда восхвалял ее незаменимые организационные умения. На этот раз, кажется, он понял, что ему уже дали работу, и время пошло. Поколебавшись, он помахал рукой:
– Ладно. Доброй охоты!
Она помахала в ответ, потом загнала остальные тела Тщательника вверх, в узкую корзину лодки.