– Да, без Жеки, как ни крути, никак, – протянул директор.
– Выходит, никак.
– А ну-ка, погоди, – Перетятькин снова нагнулся к груди Дятла, потянулся рукой к человечку.
– Нет, сердца моего не трожь. – Дятел вскочил со стула. – Не знаю, что там у тебя за способность, но руки попрошу не распускать.
– Голубчик, да ради бога! – всплеснул руками директор.
Он подумал, как хорошо было бы щелкнуть этого человечка по носу. И увидел, как тот сморщился и потер нос. Дятел же с беспокойством обвел взглядом комнату и сказал, что уже поздно и пора уходить. Все равно без Жеки дальше обсуждать бесполезно. Он обесточил магнит, выключил свет и торопливо вышел из комнаты. Нестор Анатольевич шел следом и улыбался. Он ощущал свое предназначение.
Приблизительно через год в городе появились рекламные щиты со стариком Эйнштейном. За этот год трудами безжалостного Жеки удалось выяснить, как правильно обращаться с магнитом. Управление сверхспособностями оказалось непростым делом. Если, к примеру, сунуть в магнит человека в здравом уме и твердой памяти, то что-то проявится, но ненадолго, через несколько недель все пройдет. И будет это что-то делом простым, чем-то таким, чего обычно ожидают люди друг от друга. Скажем, рисовать начнет человек, стихи писать. Жека усилил таким образом свои гипнотические возможности, но сам же обнаружил, что со временем они ослабевают. Оттого и хотел через месяц провести повторную стимуляцию.
Хуже было, если подопытный находился в измененном состоянии сознания: как следует выпивши или под наркотической «балдой». Тут следовало ожидать и абсолютной памяти, и общения с иными мирами, и такого, что произошло с Перетятькиным и Дятлом. Эти сверхспособности были совершенно непредсказуемы.
Все тот же Жека открыл способ проявлять способности по его, Жекиному, желанию. Для этого он вводил человека в гипнотический транс, внушал, что тот, скажем, сильный математик. После чего отключал сознание подопытного вовсе и совал того в магнит. И это работало. Такие способности держались долго, но все равно затухали, и нужно было повторять сеансы. Особенно радовало экспериментаторов, что внушение иррациональных способностей не приводило к появлению таковых. Внушение способности летать не приводило к левитации подопытного. Желание летать вкупе с уверенностью, что это возможно, у подопытного оставалось, но он не взлетал. А если прыгал с высоты, то бился о землю.
О роли магнита в процессе овладения способностями клиенты не догадывались, ибо помещаемые туда в бессознательном состоянии не имели возможности составить полное впечатление. Поэтому думали, что все дело в Жеке, в его магнетическом взгляде, повелительном голосе, уверенном жесте и, конечно, в его чудодейственных таблетках. «Методика, друзья, все решает методика!» – частенько говаривал Перетятькин в общении со значительными людьми города Н. О роли этой не догадывались и навещавшие институт коллеги-ученые из самых разных городов и стран. Магнит теперь стоял в подвале, ключи были только у причастных к его тайне.
За те два года, что действовал проект «Поиск гения», случилось только два прокола. Один благодаря пронырливости Паляницына, а другой – из-за банальной человеческой халатности.
Паляницын не верил в чудеса. Поэтому не верил ни в силу гипноза, ни в силу медикаментов, ни в какие-то там особенные способности Жеки. Он твердо был убежден, что самое главное от него скрывают и это должно быть чем-то железным, хотя бы кувалдой, которой лупят клиента по темечку.
Попытка Жеки внушить Паляницыну обратное успеха не имела. Паляницын не верил в гипноз, потому что гипнозу не поддавался. Даже Жекиному. Он отследил возню с переноской магнита. Так как магнит был сплошь из железа, Паляницын совершенно уверился, что докопался до самой сути. После чего закинул Перетятькину пару крючков. Раз, совершенно мимоходом, как бы невзначай поинтересовался, а чего бы металл, что сгружен в подвале, не сдать в лом, зачем добро пропадает, тем более что магнит на балансе института не числится, а он, Паляницын, и людей знает, которые и купят, и самовывоз организуют. В другой раз сообщил, что люди из «универа» хотели бы забрать свое добро. Наверное, собаки, – прозорливо предположил полковник, – тоже в металлолом наметили. Денежки нынче всем нужны. Наука без прибыли теперь никому не нужна», – веско рассудил он.
Перетятькину от этой вескости сделалось муторно. Он посовещался с Дятлом и Жекой. Решили частично ввести чекиста в курс дела. Но так, чтоб ему стало страшно, и не просто страшно, а очень страшно. Чтобы больше уж с этими разговорами не высовывался. А чтобы уж совсем наверняка, дать ему должность маркетингового директора в их ООО «ЦРК». «ЦРК» означало «Центр развития креатива».
Методом устрашения были избраны эксперименты Перетятькина по истреблению «тонкоэфирных паразитов». Паразитами Нестор Анатольевич называл зловредных человечков, которых он видел на всех, в том числе и на себе. Душами он именовать их напрочь отказывался. Паразиты эти не поддавались изгнанию из тела, кроме как путем умерщвления самого тела. То есть, если человек умирал, паразит сперва вился вокруг его тела, а потом, как правило на третий день, бесследно исчезал. Но если в тот самый магнит помещали умирающего, то после прекращения жизнедеятельности паразит удерживался на его теле, при этом с мертвецом происходили странные и страшные вещи. А паразит, видимый одному лишь Нестору Анатольевичу, корчился, словно от жестокой пытки.
Второй прокол на первый взгляд представляется совершенно безобидным. Случилось это под Новый год. Жека доставил для директорских экспериментов полуобмороженного бомжа и поместил в изолированный бокс. Ясное дело, никто из персонала, кроме двух доверенных санитаров, людей с уголовным прошлым, не должен был видеть этого кандидата в покойники. Эти двое обитали в самой «больничке» и находились под Жекиным гипнозом. Тот внушил им, что они в бегах, что объявления расклеены по всему городу, а статьи у них сплошь расстрельные.
Чтобы отметить праздник по всем правилам, была ими заначена трехлитровая бутыль медицинского спирту, правда, неполная, но литра два в ней точно было. Как только персонал «больнички» разъехался по домам, санитары начали готовиться к встрече Нового года. Третьим предложили стать тому самому бомжу, больше все равно никого не было. Бомж к этому времени уже оттаял и маялся похмельной тоской. Когда часы пробили полночь, санитары уже лежали под столом в причудливых позах. А бомж оказался крепок. Допив остатки спирта, он решил поискать еще. Ноги держали, а голова работала ровно настолько, чтобы дать команду рукам обшманать санитаров на предмет денег и других ценных вещей. Денег не оказалось, а из ценных вещей обнаружились только пачка сигарет да связка ключей. Проблевавшись, бомж пошел бродить по коридорам, подбирая к встречающимся дверям ключи из связки. Так он добрался до подвала и в конце концов попал в помещение с магнитом.
Той ночью магнит был включен. На цинковом столе головой в магнит лежал труп, испускавший бледно-зеленое свечение. Кончики пальцев правой руки мелко подрагивали. Бомж пощупал тело – холодный, значит, точно жмур. Ничтоже сумляшеся, он спихнул тело со стола, забрался на его место и сунул голову в гудящее кольцо соленоида. Ему было любопытно – чего это гудит. Гудело убаюкивающе. Он устроился поудобнее и заснул. Там его утром и обнаружил Жека. Уж где-где он ожидал найти пропавшего, но только не здесь. Но на это место указал по телефону Дятел, а он в таких вещах не ошибался.
Жека выключил прибор и растолкал бомжа. И услышал в ответ:
– Пошто, вражина, разбудил?
Короче говоря, бомж был уже не бомж. Откуда-то он знал, что он гуру Федор, духовидец и пророк. Шутки ради Жека решил понаблюдать его некоторое время, некоторое, потому что выпускать живым новоиспеченного гуру он не собирался. Санитарам же пришлось внушить, что они непьющие.
Пророчествовал гуру Федор много и охотно. Правда, все больше туманно, в духе Нострадамуса, но иногда поражал удивительно точными прогнозами. Наконец, Жека собрался было гуру Федора ликвидировать. Но санитары-уголовники любили футбол и перед каждым матчем остервенело спорили, кто победит и с каким счетом. Гуру Федор, услыхав раз их перемежаемую матом яростную беседу, неожиданно и веско изрек:
– То не важно! Спорт есть зло. Но ежели, олухи, надобно вам знать, то знайте: победят «канарейки» дважды успешно, но не без огорчения. «Матрасники» будут слезы лить.
Играть должны были итальянские команды «Лечо» и «Ювентус». «Ювентус», бывший в лидерах, вопреки здравому смыслу проиграл со счетом два-один. Санитары, не обратившие сперва внимания на предсказание, к окончанию игры сообразили, что «канарейки» это «Лечо», «матрасники» – игроки «Ювентуса» в полосатых черно-белых майках. И решились на разговор с Жекой, чтобы взял их в долю, когда будет ставить на спортивном тотализаторе, потому что дело верное. Жеку ни футбол, ни тотализатор не интересовали. Но футболом интересовался Нестор Анатольевич с тех пор, как на него вышли люди Хозяина. И когда Жека в качестве анекдота рассказал ему случай с санитарами и гуру, Перетятькин сладко улыбнулся и сказал:
– Федора, Евгений, я тебе не отдам, уж не обессудь. Спорт может быть и зло, но нам сейчас необходим спорт. Знаешь, как Хозяин нервничает перед игрой? А мы его, когда надо, успокоим. И вообще, свой пророк нам не помешает.
Жека пожал плечами – не помешает, так не помешает. Так в ООО «ЦРК» появился еще и отдел прогностики. Отдел оказался прибыльным.
А тайну гуру Федора пришлось Хозяину раскрыть. Не верил он ни в какую научную прогностику, а просто потребовал предъявить ему «того самого человека». Привезли гуру Федора, тот огладил бороду, благожелательно на Хозяина глянул и сказал:
– Большому кораблю – большое плавание. Знаю, чаешь чемпионства. Так укрепись! Не избегнуть тебе этого бремени.
Чем моментально расположил Хозяина к себе.
Потом Хозяин заинтересовался проектом «Поиск гения», вызвал Перетятькина, с пристрастием расспросил о возможностях методики в смысле радикального повышения спортивных успехов и о рисках для здоровья футболистов. Директор ИПК заверил, что методика многократно опробована и совершенно безвредна. «Сделаем ваших орлов гениями футбола, Александр Владимирович», – заверил он Хозяина и попросил пару месяцев на подготовку, чтобы все уже было наверняка.
– Выходит, никак.
– А ну-ка, погоди, – Перетятькин снова нагнулся к груди Дятла, потянулся рукой к человечку.
– Нет, сердца моего не трожь. – Дятел вскочил со стула. – Не знаю, что там у тебя за способность, но руки попрошу не распускать.
– Голубчик, да ради бога! – всплеснул руками директор.
Он подумал, как хорошо было бы щелкнуть этого человечка по носу. И увидел, как тот сморщился и потер нос. Дятел же с беспокойством обвел взглядом комнату и сказал, что уже поздно и пора уходить. Все равно без Жеки дальше обсуждать бесполезно. Он обесточил магнит, выключил свет и торопливо вышел из комнаты. Нестор Анатольевич шел следом и улыбался. Он ощущал свое предназначение.
Приблизительно через год в городе появились рекламные щиты со стариком Эйнштейном. За этот год трудами безжалостного Жеки удалось выяснить, как правильно обращаться с магнитом. Управление сверхспособностями оказалось непростым делом. Если, к примеру, сунуть в магнит человека в здравом уме и твердой памяти, то что-то проявится, но ненадолго, через несколько недель все пройдет. И будет это что-то делом простым, чем-то таким, чего обычно ожидают люди друг от друга. Скажем, рисовать начнет человек, стихи писать. Жека усилил таким образом свои гипнотические возможности, но сам же обнаружил, что со временем они ослабевают. Оттого и хотел через месяц провести повторную стимуляцию.
Хуже было, если подопытный находился в измененном состоянии сознания: как следует выпивши или под наркотической «балдой». Тут следовало ожидать и абсолютной памяти, и общения с иными мирами, и такого, что произошло с Перетятькиным и Дятлом. Эти сверхспособности были совершенно непредсказуемы.
Все тот же Жека открыл способ проявлять способности по его, Жекиному, желанию. Для этого он вводил человека в гипнотический транс, внушал, что тот, скажем, сильный математик. После чего отключал сознание подопытного вовсе и совал того в магнит. И это работало. Такие способности держались долго, но все равно затухали, и нужно было повторять сеансы. Особенно радовало экспериментаторов, что внушение иррациональных способностей не приводило к появлению таковых. Внушение способности летать не приводило к левитации подопытного. Желание летать вкупе с уверенностью, что это возможно, у подопытного оставалось, но он не взлетал. А если прыгал с высоты, то бился о землю.
О роли магнита в процессе овладения способностями клиенты не догадывались, ибо помещаемые туда в бессознательном состоянии не имели возможности составить полное впечатление. Поэтому думали, что все дело в Жеке, в его магнетическом взгляде, повелительном голосе, уверенном жесте и, конечно, в его чудодейственных таблетках. «Методика, друзья, все решает методика!» – частенько говаривал Перетятькин в общении со значительными людьми города Н. О роли этой не догадывались и навещавшие институт коллеги-ученые из самых разных городов и стран. Магнит теперь стоял в подвале, ключи были только у причастных к его тайне.
За те два года, что действовал проект «Поиск гения», случилось только два прокола. Один благодаря пронырливости Паляницына, а другой – из-за банальной человеческой халатности.
Паляницын не верил в чудеса. Поэтому не верил ни в силу гипноза, ни в силу медикаментов, ни в какие-то там особенные способности Жеки. Он твердо был убежден, что самое главное от него скрывают и это должно быть чем-то железным, хотя бы кувалдой, которой лупят клиента по темечку.
Попытка Жеки внушить Паляницыну обратное успеха не имела. Паляницын не верил в гипноз, потому что гипнозу не поддавался. Даже Жекиному. Он отследил возню с переноской магнита. Так как магнит был сплошь из железа, Паляницын совершенно уверился, что докопался до самой сути. После чего закинул Перетятькину пару крючков. Раз, совершенно мимоходом, как бы невзначай поинтересовался, а чего бы металл, что сгружен в подвале, не сдать в лом, зачем добро пропадает, тем более что магнит на балансе института не числится, а он, Паляницын, и людей знает, которые и купят, и самовывоз организуют. В другой раз сообщил, что люди из «универа» хотели бы забрать свое добро. Наверное, собаки, – прозорливо предположил полковник, – тоже в металлолом наметили. Денежки нынче всем нужны. Наука без прибыли теперь никому не нужна», – веско рассудил он.
Перетятькину от этой вескости сделалось муторно. Он посовещался с Дятлом и Жекой. Решили частично ввести чекиста в курс дела. Но так, чтоб ему стало страшно, и не просто страшно, а очень страшно. Чтобы больше уж с этими разговорами не высовывался. А чтобы уж совсем наверняка, дать ему должность маркетингового директора в их ООО «ЦРК». «ЦРК» означало «Центр развития креатива».
Методом устрашения были избраны эксперименты Перетятькина по истреблению «тонкоэфирных паразитов». Паразитами Нестор Анатольевич называл зловредных человечков, которых он видел на всех, в том числе и на себе. Душами он именовать их напрочь отказывался. Паразиты эти не поддавались изгнанию из тела, кроме как путем умерщвления самого тела. То есть, если человек умирал, паразит сперва вился вокруг его тела, а потом, как правило на третий день, бесследно исчезал. Но если в тот самый магнит помещали умирающего, то после прекращения жизнедеятельности паразит удерживался на его теле, при этом с мертвецом происходили странные и страшные вещи. А паразит, видимый одному лишь Нестору Анатольевичу, корчился, словно от жестокой пытки.
Второй прокол на первый взгляд представляется совершенно безобидным. Случилось это под Новый год. Жека доставил для директорских экспериментов полуобмороженного бомжа и поместил в изолированный бокс. Ясное дело, никто из персонала, кроме двух доверенных санитаров, людей с уголовным прошлым, не должен был видеть этого кандидата в покойники. Эти двое обитали в самой «больничке» и находились под Жекиным гипнозом. Тот внушил им, что они в бегах, что объявления расклеены по всему городу, а статьи у них сплошь расстрельные.
Чтобы отметить праздник по всем правилам, была ими заначена трехлитровая бутыль медицинского спирту, правда, неполная, но литра два в ней точно было. Как только персонал «больнички» разъехался по домам, санитары начали готовиться к встрече Нового года. Третьим предложили стать тому самому бомжу, больше все равно никого не было. Бомж к этому времени уже оттаял и маялся похмельной тоской. Когда часы пробили полночь, санитары уже лежали под столом в причудливых позах. А бомж оказался крепок. Допив остатки спирта, он решил поискать еще. Ноги держали, а голова работала ровно настолько, чтобы дать команду рукам обшманать санитаров на предмет денег и других ценных вещей. Денег не оказалось, а из ценных вещей обнаружились только пачка сигарет да связка ключей. Проблевавшись, бомж пошел бродить по коридорам, подбирая к встречающимся дверям ключи из связки. Так он добрался до подвала и в конце концов попал в помещение с магнитом.
Той ночью магнит был включен. На цинковом столе головой в магнит лежал труп, испускавший бледно-зеленое свечение. Кончики пальцев правой руки мелко подрагивали. Бомж пощупал тело – холодный, значит, точно жмур. Ничтоже сумляшеся, он спихнул тело со стола, забрался на его место и сунул голову в гудящее кольцо соленоида. Ему было любопытно – чего это гудит. Гудело убаюкивающе. Он устроился поудобнее и заснул. Там его утром и обнаружил Жека. Уж где-где он ожидал найти пропавшего, но только не здесь. Но на это место указал по телефону Дятел, а он в таких вещах не ошибался.
Жека выключил прибор и растолкал бомжа. И услышал в ответ:
– Пошто, вражина, разбудил?
Короче говоря, бомж был уже не бомж. Откуда-то он знал, что он гуру Федор, духовидец и пророк. Шутки ради Жека решил понаблюдать его некоторое время, некоторое, потому что выпускать живым новоиспеченного гуру он не собирался. Санитарам же пришлось внушить, что они непьющие.
Пророчествовал гуру Федор много и охотно. Правда, все больше туманно, в духе Нострадамуса, но иногда поражал удивительно точными прогнозами. Наконец, Жека собрался было гуру Федора ликвидировать. Но санитары-уголовники любили футбол и перед каждым матчем остервенело спорили, кто победит и с каким счетом. Гуру Федор, услыхав раз их перемежаемую матом яростную беседу, неожиданно и веско изрек:
– То не важно! Спорт есть зло. Но ежели, олухи, надобно вам знать, то знайте: победят «канарейки» дважды успешно, но не без огорчения. «Матрасники» будут слезы лить.
Играть должны были итальянские команды «Лечо» и «Ювентус». «Ювентус», бывший в лидерах, вопреки здравому смыслу проиграл со счетом два-один. Санитары, не обратившие сперва внимания на предсказание, к окончанию игры сообразили, что «канарейки» это «Лечо», «матрасники» – игроки «Ювентуса» в полосатых черно-белых майках. И решились на разговор с Жекой, чтобы взял их в долю, когда будет ставить на спортивном тотализаторе, потому что дело верное. Жеку ни футбол, ни тотализатор не интересовали. Но футболом интересовался Нестор Анатольевич с тех пор, как на него вышли люди Хозяина. И когда Жека в качестве анекдота рассказал ему случай с санитарами и гуру, Перетятькин сладко улыбнулся и сказал:
– Федора, Евгений, я тебе не отдам, уж не обессудь. Спорт может быть и зло, но нам сейчас необходим спорт. Знаешь, как Хозяин нервничает перед игрой? А мы его, когда надо, успокоим. И вообще, свой пророк нам не помешает.
Жека пожал плечами – не помешает, так не помешает. Так в ООО «ЦРК» появился еще и отдел прогностики. Отдел оказался прибыльным.
А тайну гуру Федора пришлось Хозяину раскрыть. Не верил он ни в какую научную прогностику, а просто потребовал предъявить ему «того самого человека». Привезли гуру Федора, тот огладил бороду, благожелательно на Хозяина глянул и сказал:
– Большому кораблю – большое плавание. Знаю, чаешь чемпионства. Так укрепись! Не избегнуть тебе этого бремени.
Чем моментально расположил Хозяина к себе.
Потом Хозяин заинтересовался проектом «Поиск гения», вызвал Перетятькина, с пристрастием расспросил о возможностях методики в смысле радикального повышения спортивных успехов и о рисках для здоровья футболистов. Директор ИПК заверил, что методика многократно опробована и совершенно безвредна. «Сделаем ваших орлов гениями футбола, Александр Владимирович», – заверил он Хозяина и попросил пару месяцев на подготовку, чтобы все уже было наверняка.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента