Страница:
Однако военные условия Версальского договора, прописанные самым подробным образом, все-таки нарушались или обходились: так, ряд офицеров проходили обучение в летных или танковых училищах России. Кавалерия была вооружена запрещенными легкими автоматами. Часть транспортных войск обучалась в качестве артиллеристов. В неспокойные мятежные 1923–1924 годы сила армии расширилась на 5 процентов, то есть на 5000 человек. Некоторые же добровольческие соединения, как, например, «Черная армия», наоборот, были распущены Зектом после провального путча в Кюстрине. Вместе с тем на польской границе делались приготовления для мобилизации добровольческой прифронтовой охраны из местного населения. Было лишь ограничено количество оружия и снаряжения для этих сил, составленного из оставшегося после Первой мировой войны и спасенного от уничтожения после капитуляции. Это оружие позже настолько устарело, что, когда началось перевооружение, его нельзя уже было использовать. По своему характеру эта прифронтовая охрана представляла собой необученную милицию. Ее ценность была больше моральной, чем фактической, ибо члены ее в то же время защищали свои дома и кров. Все эти меры не были предприняты армией по ее собственной инициативе, но имели действенное одобрение со стороны кабинета министров рейха и прусского правительства. А необходимые деньги предоставлял рейхстаг.
Мобилизация 100-тысячной армии первый раз подготавливалась в 1930 году. Устройство тогдашней Лиги Наций не могло предотвратить вооруженного столкновения, а потому пехотные дивизии следовало увеличить втрое, чтобы армия включала бы двадцать одну пехотную и три кавалерийские дивизии. Для укомплектования солдаты набирались из тех военнослужащих, что были освобождены после двенадцатилетней службы. Вместе с теми, кому было дано «особое освобождение», эти люди насчитывали к 1933 году 150 000 человек. Вдобавок имелось еще большое количество участников Первой мировой войны. Впрочем, эти люди не были подсчитаны. При этом они не обучались военному делу со времен войны. Из-за нехватки оружия можно было снабдить лишь сражающиеся войска; число пушек в батареях приходилось сокращать. Военно-воздушных сил просто не существовало.
Таким образом, личный состав и вооружение армии в Веймарской республике оставались почти полностью внутри узких пределов, установленных Версальским договором. Эта ситуация изменилась при Гитлере. Прежде чем подробно обсуждать перевооружение, необходимо вспомнить, что разоружение, которое было потребовано в Версале и затем проводилось в Германии в соответствии с мирным договором, должно быть частью общего плана разоружения армий в Европе. Однако такого разоружения не последовало. Среди наших непосредственных соседей у Франции в мирное время было 600 000 вооруженных солдат, а потенциальная армия во время войны могла иметь 1 500 000. Чехословакия и Польша обе оценивали свои войска в 600 000 человек в мирное время, и это число могло возрасти до 1 000 000 в случае войны. Легко можно понять мотивы требования Германии либо начать общее разоружение, либо позволить немецкой армии обрести паритет. Осенью 1932 года было принято решение: позволить Германии иметь армию из 250 000 человек. Между тем дело не продвинулось дальше окончательного соглашения. В октябре 1933 года Гитлер объявил, что Германия выходит из Лиги Наций, потому что там нет никакого прогресса во всеобщем разоружении. Он сделал это, не проконсультировавшись с армейским руководством, которое, вероятно, посоветовало бы ему не совершать такой шаг.
В 1934 году началось перевооружение армии и создание люфтваффе. Вначале эти меры проводились тайно, то есть о них не объявляли официально. Однако помешать другим странам узнать о том, что происходит, было совершенно невозможно. Все эти разговоры о «тайном» вооружении Германии – чистый блеф. При современных средствах транспорта и связи такие широкие меры не могут оставаться «тайными».
Армия прежде всего заложила основу двадцати четырех дивизий и начала механизацию части кавалерии. Армейский директорат счел, что увеличение войск втрое будет тем максимумом, который возможен при имеющихся в наличии кадрах. Однако Гитлер пошел дальше и 16 марта 1935 года предпринял решительный шаг, вновь объявив введение всеобщего призыва, а также заявил, что в будущем окончательная сила армии будет насчитывать тридцать шесть дивизий. Люфтваффе должны были создаваться заново, в качестве третьего компонента вермахта. Началось поспешное и вследствие этого нескоординированное построение армии. Армейский директорат боялся, что из-за чрезмерной спешки основа армии будет разрушена. Все нужно было делать под высочайшим давлением. Ни строительство казарм, ни, что еще более важно, обучение новых офицеров невозможно было проводить размеренно и планомерно. Высшее командование армии считало, что будет мудрее заполнить существующий костяк двадцати четырех дивизий, чем создавать новые дивизии, раздирая на части уже существующие подразделения.
Гитлер отверг это предложение. Количество должно идти перед качеством. И таким же образом он отверг предложения Верховного командования о сохранении австрийской армией, после того как она войдет в состав германской, старых австрийских традиций, для чего Генеральный штаб счел вполне допустимым позволить австрийской армии некоторую независимость, такую, какой обладала баварская армия до 1918 года. Вместо этого с ними обращались как с остальной частью германской армии. Австрийская армия была распущена, как таковая, и преобразована в два армейских корпуса, а позднее в шесть дивизий. Из-за того, что их размещали в самых разных регионах, использовали их как мобильные войска еще в сентябре 1938 года, а также из-за прочих сложностей австрийские солдаты так и не смогли устроиться на местах вплоть до начала войны. Поэтому их успехи на всех фронтах во время войны нужно ценить особенно высоко.
Осенью 1937 года армия уже имела сорок два боевых соединения; после включения Австрии и Судетской области сила ее возросла до пятидесяти двух действующих дивизий. Они состояли из тридцати пяти пехотных, трех горных, четырех моторизованных, пяти танковых и четырех легких дивизий, вместе с одной кавалерийской бригадой. Даже если принять во внимание то, что в мирное время каждая дивизия в среднем состояла только из половины или трети штатных батальонов и батарей, можно увидеть, что требования армии были чрезмерными. К 1937 году сила армии увеличилась в четыре раза. Каждый полк и батарея должны были разделяться по крайней мере дважды в год, чтобы из их частей могли быть сформированы новые объединения. Такое множественное расчленение нанесло серьезный ущерб не только спаянности армии, но также ее обучению. Недостаток инструкторов усиливал сложности. По этой причине было возможно разрешить даже в мирное время некоторую степень импровизации, которая обычно проявлялась лишь на первых этапах войны.
Приток резервистов поначалу был крайне мал. Это отчасти объясняется тем, что после 1920 года существенно снизилась рождаемость, а отчасти введением уже в 1936 году двухлетнего срока службы.
Особенно поражает то, что за столь короткое время было создано огромное количество механизированных и моторизированных дивизий. Движущей силой армии был созданный в то время инспекторат транспорта, начальником штаба которого являлся Гудериан. Независимо от этого Гитлер поощрял настрой в пользу развития моторов тем, что строил автобаны, учреждал заводы «Фольксваген», а также в значительной степени подталкивал производство автомобилей. Фрич также выступал за моторизацию части армии, но, как и Бек, он считал первой необходимостью сначала обрести опыт, прежде чем окончательно решать насчет экипировки оснащения и числа мобильных дивизий, которые были желательны. Для начала сочли необходимым иметь в виду лимит, определяемый наличием топлива. Между тем военный министр рейха, который в то время поддавался громадному влиянию Гитлера, полностью пренебрег этими мерами предосторожности.
Построение танковых войск происходило под очевидным влиянием британского генерала Фуллера и военного писателя Лиддела Харта. Вначале были созданы большие соединения для оперативного использования, в то время как более мелкие подразделения для тактических целей были привязаны в начале Второй мировой войны к пехоте, позже их поглотили танковые дивизии. Большие соединения были трех типов. Прежде всего это танковые дивизии. Перед ними стояли задачи – совершать прорыв или нападение на фланги или тылы врага. Затем, из-за опасений, что сил пехоты будет недостаточно, чтобы воспользоваться первоначальным успехом, также были сформированы моторизованные дивизии с сильными пехотными подразделениями. И наконец, некоторые легкие дивизии были образованы как третий тип, чтобы взять на себя задачи существовавшей ранее армейской кавалерии. Чуть позже перед началом войны они были преобразованы в танковые дивизии. Первые два типа мобильных дивизий сохранялись до конца войны.
Помимо больших формирований необходимо было значительное число специальных войск. Старая 100-тысячная армия не нуждалась в таких «армейских войсках», без которых не может существовать современная армия, и поэтому было необходимо построить их с нуля. Они состояли из тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, саперов, железнодорожных войск, связистов, транспортных и мототранспортных войск. Когда разразилась война, эти силы только стали развиваться, и, поскольку они не могли быть правильно укомплектованы во время войны, германская армия испытывала серьезный дефицит в таких специализированных войсках вплоть до 1945 года. Особенно отставало развитие инженерных войск.
Реконструкция армии мирного времени должна была закончиться в 1943 году. Внутренняя структура армии не могла быть создана до этого времени, также не было возможности раньше обеспечить материальные и кадровые резервы, которые были необходимы для полного подключения вооруженных сил в случае войны. Кроме того, постоянно делались предупреждения, что армия не будет готова к этой дате. Несомненно, Гитлер думал, что такой прогноз слишком пессимистичен. Его отношения с армейским руководством и особенно с Генеральным штабом ухудшались по нарастающей. Он не желал или не мог понять, почему армия вместо того, чтобы использовать наилучший шанс, предоставленный ей, добровольно желала ограничить себя. Помимо тревоги армии за ее качество Генеральный штаб опирался на утверждение, что никакая война не угрожает рейху в ближайшем будущем и что поэтому нет ни малейшей необходимости в такой крайней спешке. Более того, Бек тревожился, может, лишь интуитивно, что слишком быстро увеличивающаяся в численном отношении армия может привести политических лидеров к ложным выводам. Вероятно, это его ощущение имело под собой основания. С другой стороны, будет неправильно из этого замечания делать вывод о том, что строительство армии было «саботировано» Генеральным штабом, наоборот стремившимся как можно лучше укрепить армию.
Внешняя картина армии, какой она представала, в частности на маневрах и грандиозных берлинских парадах, была отличной и, несомненно, оказывала разлагающее влияние. Впрочем, блестящий фасад не мог скрыть от любого немецкого опытного наблюдателя тяжелую врожденную слабость. Обширный и быстрый рост перенапряг организм. Из 4000 офицеров (действовавших) в 1933 году 450 были врачами и ветеринарами. Из 3500 офицеров Генерального штаба 500 были освобождены и направлены во вновь сформированные люфтваффе, так что оставалось 3000 действующих офицеров, в большинстве кадровых и около 1000 офицеров полиции, которые образовали ядро активного офицерского корпуса, численность которого к началу войны возросла до 30 000. Более 2500 офицеров были новобранцами или ушедшими в отставку демобилизованными солдатами, которые завершили службу в 1919–1920 годах. Таким образом, только один из каждого шестого армейского офицера был хорошо обученным профессиональным солдатом. Несмотря на весь их энтузиазм в отношении к военной службы, несмотря на их рвение и опыт Первой мировой войны, которым обладали старшие по возрасту, они не могли за столь короткое время дать другим пяти шестым знания и опыт, которые сами набирали годами тщательного обучения. Ситуация среди штабных офицеров была аналогичной. Если существовала нехватка офицеров для того, чтобы поднять общий стандарт подготовки активных войск, то еще труднее было найти командиров подразделений, которые должны были быть созданы в случае войны и которые значительно превосходили по численности таковые подразделения мирной армии. Разумеется, офицеры резерва все время обучались, однако интенсивная подготовка резервистов была невозможна. Не было времени и на то, чтобы упорядочить военные знания у тех людей, которые участвовали в Первой мировой войне, а ведь без их службы нельзя было обойтись в случае другой войны. Пригодная к войне армия не может быть создана путем импровизации. На тщательную подготовку нужно время и методичность работы. Ни того ни другого не было. Иногда возникало чувство, что Гитлер, упивавшийся числом, применял к армии стандарты партии. Хуже того, армия сильно страдала, даже в мирное время, из-за увеличения подразделений СС, которое пошло ускоренным темпом начиная с 1936 года. Из-за оппозиции к учреждению этих банд Генеральный штаб армии вызвал к себе длительную ненависть Гитлера.
Учитывая многочисленные трудности, при которых создавалась армия, тем более ошеломляющими были ее успехи, которых она достигла в первые годы войны. Среди прочего их следует приписать обладанию армией и люфтваффе лучшего и более современного оборудования, чем было у врага.
Планы развертывания
Судетский кризис
Мобилизация 100-тысячной армии первый раз подготавливалась в 1930 году. Устройство тогдашней Лиги Наций не могло предотвратить вооруженного столкновения, а потому пехотные дивизии следовало увеличить втрое, чтобы армия включала бы двадцать одну пехотную и три кавалерийские дивизии. Для укомплектования солдаты набирались из тех военнослужащих, что были освобождены после двенадцатилетней службы. Вместе с теми, кому было дано «особое освобождение», эти люди насчитывали к 1933 году 150 000 человек. Вдобавок имелось еще большое количество участников Первой мировой войны. Впрочем, эти люди не были подсчитаны. При этом они не обучались военному делу со времен войны. Из-за нехватки оружия можно было снабдить лишь сражающиеся войска; число пушек в батареях приходилось сокращать. Военно-воздушных сил просто не существовало.
Таким образом, личный состав и вооружение армии в Веймарской республике оставались почти полностью внутри узких пределов, установленных Версальским договором. Эта ситуация изменилась при Гитлере. Прежде чем подробно обсуждать перевооружение, необходимо вспомнить, что разоружение, которое было потребовано в Версале и затем проводилось в Германии в соответствии с мирным договором, должно быть частью общего плана разоружения армий в Европе. Однако такого разоружения не последовало. Среди наших непосредственных соседей у Франции в мирное время было 600 000 вооруженных солдат, а потенциальная армия во время войны могла иметь 1 500 000. Чехословакия и Польша обе оценивали свои войска в 600 000 человек в мирное время, и это число могло возрасти до 1 000 000 в случае войны. Легко можно понять мотивы требования Германии либо начать общее разоружение, либо позволить немецкой армии обрести паритет. Осенью 1932 года было принято решение: позволить Германии иметь армию из 250 000 человек. Между тем дело не продвинулось дальше окончательного соглашения. В октябре 1933 года Гитлер объявил, что Германия выходит из Лиги Наций, потому что там нет никакого прогресса во всеобщем разоружении. Он сделал это, не проконсультировавшись с армейским руководством, которое, вероятно, посоветовало бы ему не совершать такой шаг.
В 1934 году началось перевооружение армии и создание люфтваффе. Вначале эти меры проводились тайно, то есть о них не объявляли официально. Однако помешать другим странам узнать о том, что происходит, было совершенно невозможно. Все эти разговоры о «тайном» вооружении Германии – чистый блеф. При современных средствах транспорта и связи такие широкие меры не могут оставаться «тайными».
Армия прежде всего заложила основу двадцати четырех дивизий и начала механизацию части кавалерии. Армейский директорат счел, что увеличение войск втрое будет тем максимумом, который возможен при имеющихся в наличии кадрах. Однако Гитлер пошел дальше и 16 марта 1935 года предпринял решительный шаг, вновь объявив введение всеобщего призыва, а также заявил, что в будущем окончательная сила армии будет насчитывать тридцать шесть дивизий. Люфтваффе должны были создаваться заново, в качестве третьего компонента вермахта. Началось поспешное и вследствие этого нескоординированное построение армии. Армейский директорат боялся, что из-за чрезмерной спешки основа армии будет разрушена. Все нужно было делать под высочайшим давлением. Ни строительство казарм, ни, что еще более важно, обучение новых офицеров невозможно было проводить размеренно и планомерно. Высшее командование армии считало, что будет мудрее заполнить существующий костяк двадцати четырех дивизий, чем создавать новые дивизии, раздирая на части уже существующие подразделения.
Гитлер отверг это предложение. Количество должно идти перед качеством. И таким же образом он отверг предложения Верховного командования о сохранении австрийской армией, после того как она войдет в состав германской, старых австрийских традиций, для чего Генеральный штаб счел вполне допустимым позволить австрийской армии некоторую независимость, такую, какой обладала баварская армия до 1918 года. Вместо этого с ними обращались как с остальной частью германской армии. Австрийская армия была распущена, как таковая, и преобразована в два армейских корпуса, а позднее в шесть дивизий. Из-за того, что их размещали в самых разных регионах, использовали их как мобильные войска еще в сентябре 1938 года, а также из-за прочих сложностей австрийские солдаты так и не смогли устроиться на местах вплоть до начала войны. Поэтому их успехи на всех фронтах во время войны нужно ценить особенно высоко.
Осенью 1937 года армия уже имела сорок два боевых соединения; после включения Австрии и Судетской области сила ее возросла до пятидесяти двух действующих дивизий. Они состояли из тридцати пяти пехотных, трех горных, четырех моторизованных, пяти танковых и четырех легких дивизий, вместе с одной кавалерийской бригадой. Даже если принять во внимание то, что в мирное время каждая дивизия в среднем состояла только из половины или трети штатных батальонов и батарей, можно увидеть, что требования армии были чрезмерными. К 1937 году сила армии увеличилась в четыре раза. Каждый полк и батарея должны были разделяться по крайней мере дважды в год, чтобы из их частей могли быть сформированы новые объединения. Такое множественное расчленение нанесло серьезный ущерб не только спаянности армии, но также ее обучению. Недостаток инструкторов усиливал сложности. По этой причине было возможно разрешить даже в мирное время некоторую степень импровизации, которая обычно проявлялась лишь на первых этапах войны.
Приток резервистов поначалу был крайне мал. Это отчасти объясняется тем, что после 1920 года существенно снизилась рождаемость, а отчасти введением уже в 1936 году двухлетнего срока службы.
Особенно поражает то, что за столь короткое время было создано огромное количество механизированных и моторизированных дивизий. Движущей силой армии был созданный в то время инспекторат транспорта, начальником штаба которого являлся Гудериан. Независимо от этого Гитлер поощрял настрой в пользу развития моторов тем, что строил автобаны, учреждал заводы «Фольксваген», а также в значительной степени подталкивал производство автомобилей. Фрич также выступал за моторизацию части армии, но, как и Бек, он считал первой необходимостью сначала обрести опыт, прежде чем окончательно решать насчет экипировки оснащения и числа мобильных дивизий, которые были желательны. Для начала сочли необходимым иметь в виду лимит, определяемый наличием топлива. Между тем военный министр рейха, который в то время поддавался громадному влиянию Гитлера, полностью пренебрег этими мерами предосторожности.
Построение танковых войск происходило под очевидным влиянием британского генерала Фуллера и военного писателя Лиддела Харта. Вначале были созданы большие соединения для оперативного использования, в то время как более мелкие подразделения для тактических целей были привязаны в начале Второй мировой войны к пехоте, позже их поглотили танковые дивизии. Большие соединения были трех типов. Прежде всего это танковые дивизии. Перед ними стояли задачи – совершать прорыв или нападение на фланги или тылы врага. Затем, из-за опасений, что сил пехоты будет недостаточно, чтобы воспользоваться первоначальным успехом, также были сформированы моторизованные дивизии с сильными пехотными подразделениями. И наконец, некоторые легкие дивизии были образованы как третий тип, чтобы взять на себя задачи существовавшей ранее армейской кавалерии. Чуть позже перед началом войны они были преобразованы в танковые дивизии. Первые два типа мобильных дивизий сохранялись до конца войны.
Помимо больших формирований необходимо было значительное число специальных войск. Старая 100-тысячная армия не нуждалась в таких «армейских войсках», без которых не может существовать современная армия, и поэтому было необходимо построить их с нуля. Они состояли из тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, саперов, железнодорожных войск, связистов, транспортных и мототранспортных войск. Когда разразилась война, эти силы только стали развиваться, и, поскольку они не могли быть правильно укомплектованы во время войны, германская армия испытывала серьезный дефицит в таких специализированных войсках вплоть до 1945 года. Особенно отставало развитие инженерных войск.
Реконструкция армии мирного времени должна была закончиться в 1943 году. Внутренняя структура армии не могла быть создана до этого времени, также не было возможности раньше обеспечить материальные и кадровые резервы, которые были необходимы для полного подключения вооруженных сил в случае войны. Кроме того, постоянно делались предупреждения, что армия не будет готова к этой дате. Несомненно, Гитлер думал, что такой прогноз слишком пессимистичен. Его отношения с армейским руководством и особенно с Генеральным штабом ухудшались по нарастающей. Он не желал или не мог понять, почему армия вместо того, чтобы использовать наилучший шанс, предоставленный ей, добровольно желала ограничить себя. Помимо тревоги армии за ее качество Генеральный штаб опирался на утверждение, что никакая война не угрожает рейху в ближайшем будущем и что поэтому нет ни малейшей необходимости в такой крайней спешке. Более того, Бек тревожился, может, лишь интуитивно, что слишком быстро увеличивающаяся в численном отношении армия может привести политических лидеров к ложным выводам. Вероятно, это его ощущение имело под собой основания. С другой стороны, будет неправильно из этого замечания делать вывод о том, что строительство армии было «саботировано» Генеральным штабом, наоборот стремившимся как можно лучше укрепить армию.
Внешняя картина армии, какой она представала, в частности на маневрах и грандиозных берлинских парадах, была отличной и, несомненно, оказывала разлагающее влияние. Впрочем, блестящий фасад не мог скрыть от любого немецкого опытного наблюдателя тяжелую врожденную слабость. Обширный и быстрый рост перенапряг организм. Из 4000 офицеров (действовавших) в 1933 году 450 были врачами и ветеринарами. Из 3500 офицеров Генерального штаба 500 были освобождены и направлены во вновь сформированные люфтваффе, так что оставалось 3000 действующих офицеров, в большинстве кадровых и около 1000 офицеров полиции, которые образовали ядро активного офицерского корпуса, численность которого к началу войны возросла до 30 000. Более 2500 офицеров были новобранцами или ушедшими в отставку демобилизованными солдатами, которые завершили службу в 1919–1920 годах. Таким образом, только один из каждого шестого армейского офицера был хорошо обученным профессиональным солдатом. Несмотря на весь их энтузиазм в отношении к военной службы, несмотря на их рвение и опыт Первой мировой войны, которым обладали старшие по возрасту, они не могли за столь короткое время дать другим пяти шестым знания и опыт, которые сами набирали годами тщательного обучения. Ситуация среди штабных офицеров была аналогичной. Если существовала нехватка офицеров для того, чтобы поднять общий стандарт подготовки активных войск, то еще труднее было найти командиров подразделений, которые должны были быть созданы в случае войны и которые значительно превосходили по численности таковые подразделения мирной армии. Разумеется, офицеры резерва все время обучались, однако интенсивная подготовка резервистов была невозможна. Не было времени и на то, чтобы упорядочить военные знания у тех людей, которые участвовали в Первой мировой войне, а ведь без их службы нельзя было обойтись в случае другой войны. Пригодная к войне армия не может быть создана путем импровизации. На тщательную подготовку нужно время и методичность работы. Ни того ни другого не было. Иногда возникало чувство, что Гитлер, упивавшийся числом, применял к армии стандарты партии. Хуже того, армия сильно страдала, даже в мирное время, из-за увеличения подразделений СС, которое пошло ускоренным темпом начиная с 1936 года. Из-за оппозиции к учреждению этих банд Генеральный штаб армии вызвал к себе длительную ненависть Гитлера.
Учитывая многочисленные трудности, при которых создавалась армия, тем более ошеломляющими были ее успехи, которых она достигла в первые годы войны. Среди прочего их следует приписать обладанию армией и люфтваффе лучшего и более современного оборудования, чем было у врага.
Планы развертывания
В каждой стране обязанность Генерального штаба – в мирное время вести подготовку к лучшему распределению и первоначальному использованию вооруженных сил на случай войны. Приказы, в которых отражаются такие планы, проходили в Германии под названием «Aufmarschanweisungen», то есть инструкции по развертыванию. Они регулировали группы армии на фронтах, где существовала угроза, и определяли первые цели сражений, если разовьется конфликт с предполагаемым противником или противниками. Существовало два варианта таких инструкций в соответствии с оборонительным и наступательным развертыванием. Распределение сил зависит среди прочего от вероятного противника, его силы и намерений, от количества прилегающих соседних стран и отношений с ними. Последние можно разделить на дружественные, возможно нейтральные и возможно враждебные государства.
После Первой мировой войны никаких планов развертывания Германия не имела. Войска, имеющиеся в наличии после 1920 года, были слишком незначительны, чтобы закрыть любую из границ. Между тем осенью 1935 года после интервала в более чем двадцать лет был разработан новый план развертывания. Развертывание, изложенное в нем, позднее было названо «Красным планом». Это был чисто оборонительный план, созданный для сопротивления атаке со стороны Франции всей массой армии. Границы Польши и Чехословакии, одновременное вступление в войну которых ожидалось, но прогресс казался сомнительным, должны были защищать милицейские дивизии и фронтовая охрана (двенадцать человек на километр). На Западе было особенно трудно до весны 1936 года в связи с тем, что ни одному германскому солдату не разрешалось вступать в «демилитаризованную зону», которая начиналась в пятидесяти километрах на восток от Рейна, поэтому до реоккупации Рейнской области никто не защищал берег реки, а саму реку охраняли лишь три полицейских полка. В 1937–1938 годах сопротивление могло начаться уже на самой границе, где до этого нападавший мог преодолеть всю территорию, не встретив ответного сопротивления. Успешная оборона западной границы была уже вне вопроса, хотя сила, имевшаяся в наличии, была также мала, а укрепления, о которых мы поговорим позже, были не закончены.
Развертывание 1914 года было так называемым «строгим жестким развертыванием». Все войска должны были быть сосредоточены на предварительно определенных объектах в соответствии с планом, подготовленным до мельчайших деталей. Никакого изменения не допускалось. Хорошо известно, сколь драматичным было столкновение между кайзером и начальником Генерального штаба, когда первый потребовал, чтобы главный центр тяжести армии был перемещен с Запада на Восток. Серьезные военные трудности в то же время возникли в Австро-Венгрии. Сначала балканское развертывание началось против Сербии, а когда оно началось, остановить его уже было невозможно, хотя эти войска были нужны на русском фронте. «Красный план» был более гибким. Он принимал решения лишь по передвижению и целям назначения части армии, в то время как более мощные силы были собраны в мобилизационных центрах, чтобы их можно было отправить в том или ином направлении по мере необходимости. Для обороны Западный фронт был разделен на три армейских сектора. Безопасность польской и чехословацкой границ подпадала под другое армейское командование. На границы, которые с уверенностью можно было признать нейтральными, а именно: Дания, Нидерланды, Бельгия, Швейцария и Австрия, должна была быть выставлена фронтовая пограничная наблюдательная служба. Плотность ее составляла от четырех до шести человек на километр.
Здесь следует отметить, что никакого развертывания против Австрии даже не готовилось. Через день после объявления о референдуме в Австрии Бек и его заместитель Манштейн были вызваны к Гитлеру. Браухич находился вне Берлина, в официальной командировке. Гитлер сообщил генералам, что этот референдум, по его мнению, будет проходить под давлением партии и что настоящую волю австрийского народа он выражать не будет. Следовательно, он намеревается решить вопрос аншлюса, вступив в Австрию. Гитлер рассчитывал на то, что австрийский народ будет радостно приветствовать германские войска – что на самом деле и произошло позднее. Его лишь тревожит отношение Италии[12].
Западные войска, сказал он, не поставят под сомнение моральное право аншлюса. Бек ответил, что никакой подготовки к вторжению в Австрию не готовилось и что, следовательно, потребуется импровизация. Он предложил, чтобы были мобилизованы два баварских корпуса вместе с одной танковой дивизией и одной дивизией люфтваффе. Разумеется, никакой частичной мобилизации для политических целей не готовилось. Поскольку Гитлер хотел вступить за день до референдума и поскольку войскам понадобилось бы по крайней мере девяносто шесть часов, чтобы подготовиться и подойти к границе, окончательный приказ правительства рейха должен был быть издан за определенное время. На самом деле приказ был вручен Генеральному штабу в тот же день. Следовательно, Генеральный штаб в первый раз услышал о предполагаемых мерах только за пять часов до получения приказа.
До осени 1937 года «Красный план» оставался единственным. Каждый год его пересматривали и расширяли, принимая в расчет вновь сформированные или формирующиеся подразделения. (Сразу после начала войны это развертывание случайно сохраняло свою оборонительную направленность[13].)
Шла специальная подготовка плана для провинции Восточной Пруссии, которая была отрезана Польским коридором. Армейский корпус, расположенный там, должен был сформировать независимую армию с задачей обороны провинции от нападения со стороны либо Польши, либо Литвы. В случае, если обе страны оставались бы нейтральными, в рейх морем должны были быть переведены несколько дивизий.
Осенью 1937 года для армии был разработан второй план развертывания (без Восточной Пруссии). В соответствии с недавней информацией считалось возможным, что в случае войны на два фронта против Франции и Чехословакии последняя бросит свои вооруженные силы на раннем этапе конфликта и два союзника попытаются объединить свои армии в направлении к Нюрнбергу. Это могло отрезать Южную Германию. Более того, сконцентрированное нападение такого рода будет угрожать тылам германской западной армии и сделает невозможным для последней защищаться против французской атаки. Эта угроза будет усилена из-за направления главной мощи армии в первые минуты против чехословацкой армии, а когда она будет побеждена, все имеющиеся в наличии дивизии смогут сражаться с французами. Мобильная чехословацкая армия, по оценкам, состояла из тридцати двух дивизий и нескольких кавалерийских бригад. В то же время Германия, забрав восемь дивизий из Восточной Пруссии, не могла в 1937 году организовать более тридцати четырех действующих дивизий, да и они не были полностью укомплектованы. Никакого численного преимущества, таким образом, быть не могло, поэтому операция, такая как планировалась, была весьма рискованной. В то время как главные германские силы сражались бы с юго-восточным врагом, вся область к западу от Рейна, которую могли оборонять лишь резервисты и подразделения ландвера, могла быть утеряна и перейти к врагу, если бы французская армия на самом деле преуспела, перебираясь через реку. Из-за неважных перспектив такого частичного наступления в отношении к целому плану обороны Генеральный штаб армии испытывал недоверие, и по этой причине «Зеленый план» был разработан для нескольких авторитетных командующих на предмет изучения. Думаю, что ни Бек, ни какой-либо иной здравомыслящий офицер Генерального штаба не считал, что реализация такого плана возможна в ближайшее время. Однако тут события повернулись вопреки ожиданиям.
После Первой мировой войны никаких планов развертывания Германия не имела. Войска, имеющиеся в наличии после 1920 года, были слишком незначительны, чтобы закрыть любую из границ. Между тем осенью 1935 года после интервала в более чем двадцать лет был разработан новый план развертывания. Развертывание, изложенное в нем, позднее было названо «Красным планом». Это был чисто оборонительный план, созданный для сопротивления атаке со стороны Франции всей массой армии. Границы Польши и Чехословакии, одновременное вступление в войну которых ожидалось, но прогресс казался сомнительным, должны были защищать милицейские дивизии и фронтовая охрана (двенадцать человек на километр). На Западе было особенно трудно до весны 1936 года в связи с тем, что ни одному германскому солдату не разрешалось вступать в «демилитаризованную зону», которая начиналась в пятидесяти километрах на восток от Рейна, поэтому до реоккупации Рейнской области никто не защищал берег реки, а саму реку охраняли лишь три полицейских полка. В 1937–1938 годах сопротивление могло начаться уже на самой границе, где до этого нападавший мог преодолеть всю территорию, не встретив ответного сопротивления. Успешная оборона западной границы была уже вне вопроса, хотя сила, имевшаяся в наличии, была также мала, а укрепления, о которых мы поговорим позже, были не закончены.
Развертывание 1914 года было так называемым «строгим жестким развертыванием». Все войска должны были быть сосредоточены на предварительно определенных объектах в соответствии с планом, подготовленным до мельчайших деталей. Никакого изменения не допускалось. Хорошо известно, сколь драматичным было столкновение между кайзером и начальником Генерального штаба, когда первый потребовал, чтобы главный центр тяжести армии был перемещен с Запада на Восток. Серьезные военные трудности в то же время возникли в Австро-Венгрии. Сначала балканское развертывание началось против Сербии, а когда оно началось, остановить его уже было невозможно, хотя эти войска были нужны на русском фронте. «Красный план» был более гибким. Он принимал решения лишь по передвижению и целям назначения части армии, в то время как более мощные силы были собраны в мобилизационных центрах, чтобы их можно было отправить в том или ином направлении по мере необходимости. Для обороны Западный фронт был разделен на три армейских сектора. Безопасность польской и чехословацкой границ подпадала под другое армейское командование. На границы, которые с уверенностью можно было признать нейтральными, а именно: Дания, Нидерланды, Бельгия, Швейцария и Австрия, должна была быть выставлена фронтовая пограничная наблюдательная служба. Плотность ее составляла от четырех до шести человек на километр.
Здесь следует отметить, что никакого развертывания против Австрии даже не готовилось. Через день после объявления о референдуме в Австрии Бек и его заместитель Манштейн были вызваны к Гитлеру. Браухич находился вне Берлина, в официальной командировке. Гитлер сообщил генералам, что этот референдум, по его мнению, будет проходить под давлением партии и что настоящую волю австрийского народа он выражать не будет. Следовательно, он намеревается решить вопрос аншлюса, вступив в Австрию. Гитлер рассчитывал на то, что австрийский народ будет радостно приветствовать германские войска – что на самом деле и произошло позднее. Его лишь тревожит отношение Италии[12].
Западные войска, сказал он, не поставят под сомнение моральное право аншлюса. Бек ответил, что никакой подготовки к вторжению в Австрию не готовилось и что, следовательно, потребуется импровизация. Он предложил, чтобы были мобилизованы два баварских корпуса вместе с одной танковой дивизией и одной дивизией люфтваффе. Разумеется, никакой частичной мобилизации для политических целей не готовилось. Поскольку Гитлер хотел вступить за день до референдума и поскольку войскам понадобилось бы по крайней мере девяносто шесть часов, чтобы подготовиться и подойти к границе, окончательный приказ правительства рейха должен был быть издан за определенное время. На самом деле приказ был вручен Генеральному штабу в тот же день. Следовательно, Генеральный штаб в первый раз услышал о предполагаемых мерах только за пять часов до получения приказа.
До осени 1937 года «Красный план» оставался единственным. Каждый год его пересматривали и расширяли, принимая в расчет вновь сформированные или формирующиеся подразделения. (Сразу после начала войны это развертывание случайно сохраняло свою оборонительную направленность[13].)
Шла специальная подготовка плана для провинции Восточной Пруссии, которая была отрезана Польским коридором. Армейский корпус, расположенный там, должен был сформировать независимую армию с задачей обороны провинции от нападения со стороны либо Польши, либо Литвы. В случае, если обе страны оставались бы нейтральными, в рейх морем должны были быть переведены несколько дивизий.
Осенью 1937 года для армии был разработан второй план развертывания (без Восточной Пруссии). В соответствии с недавней информацией считалось возможным, что в случае войны на два фронта против Франции и Чехословакии последняя бросит свои вооруженные силы на раннем этапе конфликта и два союзника попытаются объединить свои армии в направлении к Нюрнбергу. Это могло отрезать Южную Германию. Более того, сконцентрированное нападение такого рода будет угрожать тылам германской западной армии и сделает невозможным для последней защищаться против французской атаки. Эта угроза будет усилена из-за направления главной мощи армии в первые минуты против чехословацкой армии, а когда она будет побеждена, все имеющиеся в наличии дивизии смогут сражаться с французами. Мобильная чехословацкая армия, по оценкам, состояла из тридцати двух дивизий и нескольких кавалерийских бригад. В то же время Германия, забрав восемь дивизий из Восточной Пруссии, не могла в 1937 году организовать более тридцати четырех действующих дивизий, да и они не были полностью укомплектованы. Никакого численного преимущества, таким образом, быть не могло, поэтому операция, такая как планировалась, была весьма рискованной. В то время как главные германские силы сражались бы с юго-восточным врагом, вся область к западу от Рейна, которую могли оборонять лишь резервисты и подразделения ландвера, могла быть утеряна и перейти к врагу, если бы французская армия на самом деле преуспела, перебираясь через реку. Из-за неважных перспектив такого частичного наступления в отношении к целому плану обороны Генеральный штаб армии испытывал недоверие, и по этой причине «Зеленый план» был разработан для нескольких авторитетных командующих на предмет изучения. Думаю, что ни Бек, ни какой-либо иной здравомыслящий офицер Генерального штаба не считал, что реализация такого плана возможна в ближайшее время. Однако тут события повернулись вопреки ожиданиям.
Судетский кризис
Весна 1938 года принесла Верховному командованию армии громадный сюрприз. Политика Гитлера неуклонно вела к конфликту с Чехословакией. С точки зрения Генерального штаба, советов которого по военно-политическому аспекту проекта никто не спрашивал, события развивались следующим образом.
После реоккупации Рейнской области весной 1936 года армия начала возводить приграничные укрепления между Мозелем и Рейном и вдоль Верхнего Рейна, что являлось убедительным доказательством их чисто оборонительных намерений. Инспекторат фортификаций, имея целью определить тактически благоприятные и рациональные планы, реально нанес делу чувствительный ущерб. Фортификационные инженеры очень въедливы и, как большинство специалистов, упрямы. Обычные споры возникают между техниками и тактиками. Никто не торопился, поэтому произошла существенная задержка с началом работ. Более того, не хватало необходимой стали. Информационная записка начальника Генерального штаба Бека в 1937 году подтвердила следующее поразительное заявление: «Фюрер распределил запасы стали. Фортификация не была упомянута». Весной 1938 года Гитлер неожиданно потребовал немедленный рапорт о том, как продвигаются работы по строительству укреплений на Западе, и, естественно, выплыло наружу, что работы только начались. Когда инспекторат, в ответ на вопрос Гитлера о предполагаемой дате завершения, ответил: «Около 1948 года», Гитлер потерял терпение. Он переложил ответственность за строительство всего Западного вала на «Организацию Тодта». Тодт пообещал, что стена будет закончена осенью 1938 года, то есть в течение шести месяцев. Сталь, цемент и рабочие теперь были в его распоряжении в неограниченных количествах.
В мае 1938 года Верховное командование вермахта приказало армии и люфтваффе быть готовыми к сентябрю того же года победить чехословацкую армию. Это означало, что «Зеленый план», который до сих пор считался лишь учебником для вспомогательной операции, должен быть разработан заново и передан всем полномочным лицам.
Начальник Генерального штаба сразу же начал сопротивляться. Бек был убежден, что нападение немцев на Чехословакию вынудит Францию выполнять свои обязательства по договору и что Англия не останется в стороне и не будет бездействовать. Такое нападение может привести к европейской войне, если не к мировой, и Бек понимал, что Германия в таком испытании потеряет всю свою мощь. Правда, что со времен аншлюса Австрии стратегическая позиция Германии в отношении Чехословакии улучшилась, а также сила нашей армии увеличилась за счет австрийских дивизий, поэтому теперь можно было говорить о легком численном превосходстве. Однако это увеличение было ничтожным по сравнению с весьма сильными приграничными чешскими укреплениями, которые местами были сопоставимы с линией Мажино. Следовательно, нападение, скорее всего, могло бы дорого обойтись армии. По мнению Бека, такое предприятие могло закончиться широкомасштабным провалом. По поводу конференции с большим числом офицеров Генерального штаба он выразил свое мнение в довольно крепких выражениях. В июне он отправил через Браухича меморандум Гитлеру, в котором трезво анализировал последствия, к которым, по его мнению, могло привести нападение на Чехословакию. Гитлер пришел в ярость оттого, что начальник его Генерального штаба так откровенно противоречил его планам и таким образом – неизбежно – вступал на запретную почву политики. Даже когда меморандуму Бека не удалось убедить фюрера, Бек все же не прекратил своих попыток. А тем временем Гитлер объявил 28 сентября 1938 года предполагаемой датой нападения. Несмотря на то что эта дата, как предполагалось, держалась в «строгом» секрете и, таким образом, не могла быть разглашена Генеральному штабу, все носильщики и берлинские поденщицы знали об этом. Очевидно, план распространялся вокруг какими-то «доносчиками» из канцелярии. Поскольку Гитлер, как понимали, не любил читать меморандумы, но увлекался статистикой и графическими представлениями и презентациями, попытка повлиять на него теперь была предпринята под таким углом. Столы, множество разноцветных диаграмм и так далее были отправлены ему (при этом он не допустил к себе Бека), чтобы разъяснить ему, что превосходства над чешскими силами недостаточно, да и оно иллюзорно, что все военные приготовления не могут оставаться тайными и что прочие государства вскоре обнаружат план, что не хватает танков и снаряжения и т. д. Однако все было тщетно. Эти усилия послужили лишь тому, что Гитлер еще больше разъярился против Бека и Генерального штаба.
После реоккупации Рейнской области весной 1936 года армия начала возводить приграничные укрепления между Мозелем и Рейном и вдоль Верхнего Рейна, что являлось убедительным доказательством их чисто оборонительных намерений. Инспекторат фортификаций, имея целью определить тактически благоприятные и рациональные планы, реально нанес делу чувствительный ущерб. Фортификационные инженеры очень въедливы и, как большинство специалистов, упрямы. Обычные споры возникают между техниками и тактиками. Никто не торопился, поэтому произошла существенная задержка с началом работ. Более того, не хватало необходимой стали. Информационная записка начальника Генерального штаба Бека в 1937 году подтвердила следующее поразительное заявление: «Фюрер распределил запасы стали. Фортификация не была упомянута». Весной 1938 года Гитлер неожиданно потребовал немедленный рапорт о том, как продвигаются работы по строительству укреплений на Западе, и, естественно, выплыло наружу, что работы только начались. Когда инспекторат, в ответ на вопрос Гитлера о предполагаемой дате завершения, ответил: «Около 1948 года», Гитлер потерял терпение. Он переложил ответственность за строительство всего Западного вала на «Организацию Тодта». Тодт пообещал, что стена будет закончена осенью 1938 года, то есть в течение шести месяцев. Сталь, цемент и рабочие теперь были в его распоряжении в неограниченных количествах.
В мае 1938 года Верховное командование вермахта приказало армии и люфтваффе быть готовыми к сентябрю того же года победить чехословацкую армию. Это означало, что «Зеленый план», который до сих пор считался лишь учебником для вспомогательной операции, должен быть разработан заново и передан всем полномочным лицам.
Начальник Генерального штаба сразу же начал сопротивляться. Бек был убежден, что нападение немцев на Чехословакию вынудит Францию выполнять свои обязательства по договору и что Англия не останется в стороне и не будет бездействовать. Такое нападение может привести к европейской войне, если не к мировой, и Бек понимал, что Германия в таком испытании потеряет всю свою мощь. Правда, что со времен аншлюса Австрии стратегическая позиция Германии в отношении Чехословакии улучшилась, а также сила нашей армии увеличилась за счет австрийских дивизий, поэтому теперь можно было говорить о легком численном превосходстве. Однако это увеличение было ничтожным по сравнению с весьма сильными приграничными чешскими укреплениями, которые местами были сопоставимы с линией Мажино. Следовательно, нападение, скорее всего, могло бы дорого обойтись армии. По мнению Бека, такое предприятие могло закончиться широкомасштабным провалом. По поводу конференции с большим числом офицеров Генерального штаба он выразил свое мнение в довольно крепких выражениях. В июне он отправил через Браухича меморандум Гитлеру, в котором трезво анализировал последствия, к которым, по его мнению, могло привести нападение на Чехословакию. Гитлер пришел в ярость оттого, что начальник его Генерального штаба так откровенно противоречил его планам и таким образом – неизбежно – вступал на запретную почву политики. Даже когда меморандуму Бека не удалось убедить фюрера, Бек все же не прекратил своих попыток. А тем временем Гитлер объявил 28 сентября 1938 года предполагаемой датой нападения. Несмотря на то что эта дата, как предполагалось, держалась в «строгом» секрете и, таким образом, не могла быть разглашена Генеральному штабу, все носильщики и берлинские поденщицы знали об этом. Очевидно, план распространялся вокруг какими-то «доносчиками» из канцелярии. Поскольку Гитлер, как понимали, не любил читать меморандумы, но увлекался статистикой и графическими представлениями и презентациями, попытка повлиять на него теперь была предпринята под таким углом. Столы, множество разноцветных диаграмм и так далее были отправлены ему (при этом он не допустил к себе Бека), чтобы разъяснить ему, что превосходства над чешскими силами недостаточно, да и оно иллюзорно, что все военные приготовления не могут оставаться тайными и что прочие государства вскоре обнаружат план, что не хватает танков и снаряжения и т. д. Однако все было тщетно. Эти усилия послужили лишь тому, что Гитлер еще больше разъярился против Бека и Генерального штаба.