Видар Гарм. Чужое небо Энферна

   — Это — Скримл, — сказал Элбрайн, открыл глаза и посмотрел по сторонам. — А впрочем, возможно, он мне тоже померещился.
   О'Хара сардонически ухмыльнулся, склонил голову набок и спокойно объявил:
   — А ведь вы, Юл Элбрайн, энфернец.
   — А почему не альдебаранец? По-моему, это мне больше подходит.
   — Ваше нежелание отвечать на выдвинутое обвинение…
   — Вы перестарались и слишком далеко его выдвинули. С таким же успехом я могу вернуть его вам.
   — Вы ускользаете от ответа! — зловеще ухмыльнулся О'Хара. — Итак, вы — энфернец?!
   — Чушь!!! Простительная, ну разве что лишь дендроиду!
   О'Хара от неожиданности вздрогнул и чуть не выстрелил на новый голос, внезапно ворвавшийся в напряженный диалог…
   У кирпичной стены, перекрывавшей дальнейший путь в недра пещеры, театрально оскалив свои столь замечательные, что невольно возникало подозрение в их искусственном происхождении, зубы, стоял, независимо скрестив на груди верхние конечности, Несравненный Шил Шайен.
   — Чепуха! Любого энфернца можно легко опознать по кольцу необычной формы…
   — Такому? — криво усмехнулся Элбрайн, протягивая вперед левую руку, на безымянном пальце которой в иссякающем свете фонаря достаточно явственно блеснуло кольцо необычной многогранной формы. На каждой грани отчетливо была видна закорючка, напоминающая букву "F".
   — Я бы советовал вам не сильно дергаться, Элбрайн, — угрожающе прошипел О'Хара.
   — Даже мой папа не нашел бы, что еще такого этакого можно изречь в данной ситуации, — обескуражено пробормотал Шил.
   Но тут прямо в центре кирпичной стены показалась половина кентавра. Задняя, собственно лошадиная, часть осталась сокрыта в стене, от чего сержант Лар стал похож на обыкновенного, правда вооруженного бластером, сатира.
   О'Хара скептически хмыкнул. А тем временем из стены спиной вперед вывалился Великий, хоть и совершенно невзрачный на вид Писатель-романист — Надежда всей Фикусианской Литературы, он же для лиц более близких и знающих — Боа Этуаль.
   — Юджин! Не делай глупостей, — сдавленно просопел Боа, мучительно пытаясь развернуться лицом к собеседнику. — Я все понял. И сейчас тебе объясню… детально.
   — Не надо мне ни детально, ни летально! — раздраженно «хрюкнул» О'Хара. — А общий пейзаж я и так достаточно хорошо вижу. ПОСЛЕДНИЙ раз спрашиваю: Юл Элбрайн, вы ЭНФЕРНЕЦ?
   — Последний раз отвечаю — НЕТ.
   — Тогда по законам жанра энфернцем должен оказаться… ты, Боа!!!
   — Я — писатель!
   — Это еще доказать надо. А вообще-то, одно другому не помеха!
   — Ты дашь мне хоть слово вставить?!! — вдруг «взорвался» Боа Этуаль, устремив на невозмутимо деловитого О'Хару «пылающий» взор, от которого человек с более тонкой шкурой уже давно стал бы дымиться.
   — Я думаю, что опять смогу внести некоторую ясность в этот вопрос, — раздался спокойный, даже немного безразличный голос.
   Но тем ни менее в голосе было нечто такое, что заставило всех развернуться и посмотреть на говорившего.
   — Дело в том, — невозмутимо продолжал великолепно выглядевший Ор-Кар-Рау, из-за спины которого выглядывал огромный и плешивый венерианин, — дело в том, что из всех присутствующих энфернец только один. И этим энфернцем, — холодно усмехнулся блистательный доктор права, — буду, конечно, я! Но мне кажется, что большая часть присутствующих об этом и так неплохо осведомлена. Я думаю, что об этом догадывается даже всеми заочно обожаемый папа эрудит. Не так ли?
   — Вот у папы и спросите! — вяло огрызнулся Шил Шайен, завороженно глядя на тень, отбрасываемую энфернцем. Посмотреть было на что. Уж лучше бы он ее не отбрасывал вовсе.
   О'Хара проследил за направлением взгляда Шайена и даже хрюкнул задумчиво, излив в этом звуке сложный конгломерат чувств, подстать внешнему облику энфернца, который то ли забыл подкорректировать восприятие тени, то ли попросту плюнул на ненужную теперь конспирацию.
   — А ведь я тебе обещал, что мы встретимся! Я знал!!! — взревел вдруг краснолицый толстяк, мирно топтавшийся за спиной энфернца, словно внезапно почувствовал, что давно уже стоит на раскаленной сковороде, а подошвы ботинок наконец сгорели. — Это я — Ир Шир!!!
   А чтобы ни у кого не возникло по этому поводу излишних сомнений краснолицый выхватил бластер и выстрелил в Юла Элбрайна.
   Почти одновременно О'Хара выстрелил в энфернца, а сержант Лар, так и на выйдя окончательно из стены, в толстяка Ир Шира.
   «Идиотская полицейская привычка — сначала стрелять, а потом начинать выяснять, что же все-таки хотел сказать собеседник», — О'Хара вновь ожесточенно хрюкнул, а энфернец театрально захохотал.
   Хотя стрелков разделяло всего шагов пятнадцать и промахнуться было практически невозможно, но цели, как ни странно, достиг только выстрел сержанта Лара. Толстяк как-то сразу потерял форму, словно надувная пластиковая игрушка, из которой выпустили часть воздуха, и боком неловко стал заваливаться на невредимого энфернца.
   Юл Элбрайн, тоже целый и невредимый, осуждающе покачал головой, глядя, как медленно «стекленеют» глаза толстяка-венерианина.
   В голове у Юла надоедливо кружилась одна и та же дурацкая фраза: «Он слишком много знал!» — почерпнутая, очевидно, из романов Боа Этуаля.
   Загадочные кольца необычной многогранной формы, с выгравированной на каждой грани закорючкой в форме буквы "F" и у Юла, и у энфернца легко поглотили весь заряд, выпущенный из бластеров и предназначавшийся хозяевам колец, а сами лишь начали светиться, но остались холодными на ощупь.

22

   — Ах, мы теперь с колечком!!! — взревел энфернец, сбрасывая ненужный теперь внушаемый внешний облик вместе с ранее исступленно, но искусно поддерживаемым имиджем профессионально корректного адвоката. — Нас облагодетельствовали! Мы теперь гордые, поскольку думаем, что неуязвимы!!!
   Сержант Лар на всякий случай снова выстрелил в расходившегося энфернца, но с тем же результатом.
   — Мы теперь окольцованы! — не унимался адвокат. — Мы теперь…
   — Ведите себя достойно, Ор-Кар-Рау, — глухим сдавленным голосом перебил Юл Элбрайн, стараясь не смотреть на беснующегося энфернца. — Будьте же в конце концов мужчиной!
   — Ах, ты еще и издеваешься, жалкий трехмерок?!! — Ор-Кар-Рау напыжился, ощетинившись многочисленными манипуляторами, по его коже забегали разноцветные огоньки, а внутри что-то угрожающе загудело. — Считай, что тебя уже нет, темпоральный обмылок!
   — Я же просил: не хамить! — хрипло выдавил Юл, сжимая кулаки и упрямо наклоняясь вперед, словно собираясь боднуть распоясавшегося адвоката.
   — У тебя удивительная способность постоянно наживать себе врагов, — послышался где-то рядом возбужденный шепот Шайена. — Даже мой папа…
   — Осторожней, Элбрайн! — рыкнул О'Хара.
   Энфернец издал какой-то уже совершенно нечленораздельный звук. Вокруг его несуразного организма явственно обозначился мертвенно синий полупрозрачный кокон и, в свою очередь набычившись, энфернец медленно двинулся к Элбрайну, раскачиваясь и злобно ухая при каждом шаге.
   Боа Этуаля, на мгновение замешкавшегося на пути энфернца, кокон лишь вскользь коснулся, но в том месте, где это произошло, волосы Боа тут же поседели, а кожа сморщилась, словно само время провело по ним безжалостной рукой.
   О'Хара взревел, как раненый бык, сержант Лар встал на дыбы, Боа вскрикнул, Шил…
   И вдруг стало тихо.
   Даже энфернец застыл неподвижно, лишь его кокон возбужденно пульсировал.
   — Это ты во всем виновата! — прозвучал хриплый лающий голос энфернца.
   — В чем? В том, что вкус неволи был для меня всегда горек?
   — Как сказал бы мой папа, — зашептал на ухо Элбрайну Шайен, — слушай, а это мне не мерещится?
   Элбрайн хмуро пожал плечами, не отрывая широко распахнутых глаз от вновь материализовавшегося видения.
   О'Хара переглянулся с сержантом Ларом, потом посмотрел на Боа Этуаля. Боа почему-то покраснел, судорожно вздохнул и невыразительно промямлил:
   — Я ожидал нечто подобное, хотя, конечно, действительность превосходит все мыслимые ожидания.
   — Зачем он тебе? — раздраженно рявкнул Ор-Кар-Рау.
   — Он вел себя необычно.
   Юл Элбрайн, все еще находясь в состоянии завороженного созерцания, не в силах был отвести глаза, зато Боа и Шил в этот момент почти одновременно посмотрели на Элбрайна и синхронно вздохнули.
   О'Хара опять вопросительно глянул на сержанта Лара, но тот только пожал могучими плечами.
   — Ха! Необычно, — глухо процедил энфернец. — Все они ведут себя… одинаково. Но даже если… то все необычное — скоро надоедает… К тому же они совершенно не умеют обращаться… со временем!
   — А вот тут ты как раз ошибаешься. Как правило, да — не умеют. Но иногда… им удается в одно мгновение вместить целую жизнь.
   — Это по бедности, — презрительно фыркнул энфернец. — Если у них вся жизнь укладывается в мое одно мгновение… тут волей неволей будешь тужиться и искать заменители.
   — Сам ты натуральный… кожзаменитель! — неожиданно вмешался Шайен, оскалившись, словно собирался фотографироваться для рекламы зубной пасты.
   — Умолкни, трехмернотемпоральный лишенец!
   — Зато у меня спинной мозг…
   — Умолкни!!! Не то я сотру вас всех в молекулярную пыль! — взбеленился энфернец, и его кокон ощетинился разноцветными протуберанцами.
   О'Хара впервые почувствовал себя неуверенно, разглядывая, как оказалось, столь бесполезный бластер.
   А тут еще погас фонарь.
   Вся пещера погрузилась в нервный полумрак, подсвеченный жутковатым фейерверком энфернца и ярким светом трех колец, пылающих холодным белым огнем.
   — Значит, ты решила окончательно? — рявкнул энфернец, и языки протуберанцев плотоядно всколыхнулись.
   — Не кричи. Ты становишься смешон.
   — Ах, смешон!!!
   — И нелеп.
   — И все из-за… из-за… этого… трехмерного… недомерка?
   — Ты же знаешь, что все это лишь следствие, а причина… Все началось ведь гораздо раньше…
   — Мне плевать, когда это началось, мне плевать, когда это кончится, мне плевать даже на то, что это вообще случилось, но… ты только посмотри на их рожи!!! Фикусианцы! Как навозные жуки, копошащиеся в своих закомплексованных трехмерных душонках, не владеющие не то что экстрасенсорным восприятием, но даже до конца не осознавшие собственное сенсорное… Слепые котята, беспомощно барахтающиеся в море абстрактных символов, которыми они подменяют суть явлений, принимая это барахтанье за мышление, а трактовку абстракций за Истину… А посмотри на дела их рук, на их города, на природу, что их окружает, на их дурацкое небо, цветом напоминающее бессмысленный взгляд идиота!!! Нелепые существа в нелепом мире! Даже то, что они называют любовью, это всего лишь…
   — Ну, хватит! — неожиданно громко сказал Юл Элбрайн. — Для того, чтобы нас понять, надо хоть на время попытаться стать нами. И не только внешне.
   — Ой, как красиво звучит, — ернически расшаркиваясь, засюсюкал энфернец. — Я прямо заплачу сейчас от умиления!
   — Не паясничайте, — сухо сказал Элбрайн. — Для того, чтобы плакать — тоже надо быть нами.
   — Боже, какой эгоцентризм! Что же, если я скромный представитель иной цивилизации, то я не могу иметь даже представления о вашей системе чувств и…
   — Представления — да, чувства — нет! — жестко отрезал Элбрайн. — Особенно если учесть личность этого… представителя.
   — Ну, хватит!!! — зарычал энфернец. — Вы мне все надоели и в конце концов — окончательно! Я вас уничтожу… всех!
   — Как говорил мой папа, — встрепенулся Шайен, — сначала почисти зубы, а уж потом демонстрируй их потенциальному противнику.
   — … и с тебя первого начну! — взвизгнул энфернец, резко поворачиваясь к Шилу лицом, и, прежде чем кто-то успел хоть что-нибудь сообразить, от кокона энфернца отделился огромный протуберанец и ударил Шайену в грудь…
   Тотчас О'Хара и сержант Лар одновременно выстрелили в энфернца из своих бластеров.
   Еще один протуберанец, став автономным, метнулся в ту сторону, где стоял Юл Элбрайн, но кольцо вобрало огонь в себя, став еще ярче и холодней.
   А невредимый энфернец залился истерическим смехом. С его кокона один за одним беспорядочно стали срываться протуберанцы, сея вокруг разрушение и смерть…
   Материализованное видение попыталось укрыть всех своим коконом, почти таким же как у бесновавшегося Ор-Кар-Рау…
   Но слишком велика была площадь и количество действующих лиц…
   Защитный кокон истончился и был не в состоянии удерживать атакующие его протуберанцы.
   Вот уже сержант Лар заметался, силясь сбить пламя, охватившее его массивную фигуру…
   А О'Хара все стрелял из бесполезного бластера…
   И в этот момент Юл Элбрайн поднял с пола пещеры обыкновенный камень и швырнул его в энфернца.
   Энфернец истошно завизжал, его смертоносный кокон сжался, раздался хлопок… и Ор-Кар-Рау пропал, вместе с коконом, протуберанцами и камнем, столь внезапно обрушившимся на его драгоценный организм.
   Зато воздух в пещере как-то по особенному сгустился и стал слабо флюоресцировать. Угасли все языки пламени, зажженные лютовавшим энфернцем, но почему-то стал работать фонарь О'Хары. Частично регенерировала даже кожа на опаленной спине сержанта Лара, и восстановился первоначальный цвет волос Боа Этуаля.
   В напряженно повисшей тишине неожиданно резко прозвучал хриплый голос Боа:
   — По-моему, это темпоральный коллапс.
   И лишь Шил Шайен остался лежать. И сквозь зиявшую на его груди рану, странно бескровную, как в плохом учебном фильме по медицине, было хорошо видно небольшое отчаянно и неравномерно пульсирующее сердце.
   — Сделай же что-нибудь, ты ведь можешь, — выдавил Юл Элбрайн, стараясь не смотреть на пульсирующий комок.
   — Слишком поздно, — эхом откликнулось видение. — Я могу только убрать боль.
   — Не надо, — криво улыбнулся Шайен пересохшими растрескавшимися губами.
   — Не понимаю… — растерянно прошептало видение.
   — Вот и мой папа всегда говорил: с тобой, Шил, невозможно вести интеллектуальные беседы — все время возникает такое ощущение, будто пытаешься усидеть на двух разругавшихся напрочь кентаврах…
   — Трепло, — мягко шепнул Элбрайн, опускаясь подле Шила на колени.
   — И еще какое! — слабо откликнулся Шайен, мучительно пытаясь улыбнуться, но в это время, хорошо видимый через дыру в груди, жалкий комок дернулся последний раз и затих.
   Боа судорожно всхлипнул и отвернулся, а О'Хара с тоской подумал, что и у него уже не так много осталось впереди: прав, наверное, проклятый энфернец — слишком неумело подчас мы обращаемся с тем нелепо коротеньким промежутком времени, именуемым, очевидно по недоразумению, жизнью. Но понимать это начинаешь-таки, отмахав большую и, похоже, лучшую половину, по дороге с удручающе одностороннем движением…
   А жаль!
   — Ну что же, — безжизненно сказал Юл Элбрайн, — теперь меня здесь уже точно ничего не держит.
   — Тогда прощайся, — печально кивнуло видение, — а там… видно будет.
   — Прощайте.
   — Нет, погодите! — противным голосом сказал О'Хара и воинственно набычился.
   — Ах, оставьте, инспектор! — отозвался новый голос.
   — А ты кто такой? — рявкнул О'Хара, стремительно обернувшись.
   — Я — Скримл. — Маленький венерианин с независимым видом прошлепал мимо опешившего О'Хары и, встав рядом с Элбрайном, мрачно буркнул:
   — Я с вами.
   — Элбрайн, вернитесь! Одумайтесь!!! — взревел О'Хара. — Пока не поздно!!! Ведь…
   Но Юл Элбрайн, взяв за руку Скримла, спокойно шагнул следом за удивительным созданьем, одновременно в глубине души все-таки с ужасом понимая, что это только мираж, только образ, внушенный то ли магическим многогранным кольцом, то ли вообще выдуманный от начала до конца… самим собой.
   Юл Элбрайн старательно гнал это понимание, но из глубин подсознания оно вновь и вновь прорастало ядовитым цветком сомнения.
   И это было самое страшное.
   Но была и призрачная надежда, которая под влиянием веры, обещала перерасти в… А может…
   Кирпичная стена, перегораживающая пещеру, податливо расступилась и необыкновенная троица исчезла в ее бездонных ненасытных недрах. Еще мгновение сквозь кирпичную кладку каким-то неведомым способом пробивался свет двух колец, но постепенно и он сошел на нет.

23

   — Что вы думаете обо всем об этом, сержант? — вяло спросил О'Хара, безучастно наблюдая, как под потолком пещеры мечется электронный шпион, словно пес, потерявший хозяина.
   — Я по должности думать не обязан, — так же вяло огрызнулся кентавр, пряча бесполезный бластер в кобуру.
   — А все-таки интересно, — не обращая внимания на излишнее служебное рвение подчиненного, проворчал О'Хара, — откуда взялся тот первый энфернец, покойный. Он-то каким боком имеет отношение к данной истории?
   — Самым непосредственным, — спокойно сказал Боа Этуаль. — Это был все тот же Ор-Кар-Рау. Просто во время темпорального коллапса его труп отбросило в прошлое.
   — То есть исход всей истории был предрешен?
   — Только для Ор-Кар-Рау. Сам узел проблем, при всем многообразии развязок, для Ор-Кар-Рау предвещал только один исход. Что касается других действующих лиц — такого строгого детерминизма скорей всего не было. Хотя…
   — Ну, это из области твоих романов! — фыркнул О'Хара. — Кстати, о каких узлах ты говоришь?
   — О самых банальных, — обиделся Боа, — которые есть в любом романе: Любовный Треугольник, Судьба Героя, Судьба Полуположительного Друга Героя, Раскаявшегося Отрицательного Героя, Судьбы Второстепенных Персонажей…
   — Насчет второстепенных: кого ты имеешь в виду, конкретно? — мигом насторожился О'Хара.
   — Себя! — смело заявил Боа.
   — То есть ты хочешь сказать…
   — Да, я хочу сказать, что логика жизни до смешного часто совпадает с логикой самых банальных романов, а иногда даже переплевывает ее, по части отсутствия всякой логики.
   — Это игра слов?
   — Если бы только слов! Глянь на Шайена.
   Все молча посмотрели на нелепо скорчившегося маленького смешного ящера.
   — Черт, — буркнул О'Хара. — Надо бы известить его папу.
   — Инкубаторские они, — вздохнул Боа. — Отцы значатся лишь формально, по записи на бирках, выдаваемых по выходу из инкубатора. Отец, мать и инкубатор. Все, кроме инкубатора — формально.
   — А как же?..
   — Так бывает в жизни, и не только у ящеров.
   — Тогда надо его просто похоронить, — О'Хара тяжело вздохнул и протянул руку, чтобы закрыть спокойные и уже подернутые пеленой отрешенности глаза Шайена. Но как только рука инспектора коснулась холодного тела, оно потеряло четкие очертания, а затем и вовсе исчезло. Вместе с телом Шайена исчезло и тело толстяка Ир Шира.
   — Ну, теперь, наверное, все. Пространственно-временные штучки, связанные с Энферном, закончились, — О'Хара поежился и вопросительно посмотрел на Боа.
   — Нет, я думаю, остался еще один штрих! — Боа оглянулся на кирпичную стену, и тот час из ее недр повалил весьма пестрый народ. Разношерстная компания с фонарями в многочисленных руках, весело галдя, высыпала в пещеру.
   — Ха! Да здесь уже ошиваются какие-то типы! — радостно возвестил толстый зеленый веганец, неэстетично тыча пальцем в сторону О'Хары.
   Толпа, вывалившая следом за ним из кирпичной стены, возбужденно загудела.
   — Надо бы его потыкать какой-нибудь палкой, — предложил паукообразный альдебаранец, тараща на О'Хару подслеповатые масленые глазки. — Может, он тоже из этих?
   — Я тебе потыкаю! — угрожающе просопел О'Хара.
   — Ты смотри, агрессивный!!! — восхитился веганец, плотоядно облизываясь. — Тогда его надо сначала обездвижить! И его дружков тоже.
   — Они принимают нас за энфернцев, — шепнул за спиной О'Хары Боа. — Это — те самые пропавшие энтузиасты…
   — Эй, братва!!! Они перешептываются! Окружай их, пока не они сбежали, как их частично нефункциональный дружок!
   — Энтузиасты, — мрачно хмыкнул О'Хара, заученным движением выхватывая бластер. — Сейчас я им этого самого энтузиазма поубавлю!!!
   Огненный луч выписал под потолком сверкающую букву Z, и на головы энтузиастов посыпались разноцветные обломки многочисленных сталактитов, а бедному веганцу прямо на темечко рухнул электронный шпион, который ненамного пережил своего хозяина.
   Энтузиасты проворно залегли.
   Но долго наслаждаться легкой победой О'Харе не пришлось: из злосчастной кирпичной стены вслед за энтузиастами стремительно выскочила группа полицейских с аннигиляторами наперевес, рассыпалась цепью и залегла, охватив полукругом пещеру.
   «Профессионалы!» — одобрительно подумал О'Хара.
   — Всем лечь! Руки за голову!!! При малейшем неповиновении аннигиляция!
   — Я инспектор О'Хара!!! — рявкнул О'Хара, но на всякий случай лег.
   — Лечь! Руки! Считаем до трех!!!
   — Дендроиды! — с чувством произнес О'Хара, покорно пристраивая руки на багровом загривке.
   — Коллеги, — сочувственно констатировал Боа, пытаясь преданно поймать взгляд О'Хары. Руки на голове определенно мешали.
   О'Хара фыркнул, но промолчал.
   — Но зато это, кажется, последнее событие, связанное с историей об энфернцах, — шепнул Боа. — Если, конечно, не считать моего будущего романа, который я назову: «Чужое небо Энферна».
   О'Хара снова фыркнул, но вновь промолчал.
   «Стареет инспектор», — сочувственно подумал сержант Лар, увлеченно разглядывая собственные передние копыта, в которые вынужден был уткнуться собственным же носом.
   — Предупреждаем! Малейшее резкое движение — аннигиляция! Руки из-за головы не убирать! А теперь, всем встать и марш на выход. А на свету мы разберемся, кто из вас инспектор, а кто дезинфектор.
   «Все, уволюсь! Ишь, какая смена растет. Удавиться от счастья можно. Да ну их всех к… энфернцам! Буду теперь разводить марсианские волосатые огурцы. Говорят, шерсть у них обалденная. Научусь вязать носки и горя знать не буду!» — О'Хара с трудом встал, стараясь держать руки на затылке и вместе со всеми направился к выходу из пещеры. На ходу он оглянулся, поискал глазами кирпичную стену и… не нашел. Только толстый слой красноватой пыли идеальной прямой перегораживал пещеру пополам. Но на той, ранее скрытой половине, ничего интересного не было.
   О'Хара лениво сплюнул и прибавил шаг, благо впереди забрезжил дневной свет, значит, до выхода оставалось не далеко. А там, на свету, мы еще разберемся, кто здесь инспектор, а кто пойдет простым патрульным. Ну, в общем, как сказал бы легендарный папа Шайена:
   — Каждый дендроид должен знать свое место, а то иначе жизнь будет такая, что волей-неволей, не мытьем, так катаньем… или другими словами: братья по разуму, из личного опыта, от души советую, в любой ситуации, ну прошу вас, заклинаю — не надо быть баобабом! И уж тем более не надо брать пример с энфернцев. Ведь жизнь такая своеобразная штука… Нет, правда!
   Клянусь… свои хвостом.

ЭПИЛОГ

   — Ну как?
   — Что как?
   — Шарф, естественно, — О'Хара победно зыркнул на Боа Этуаля и пригубил свою рюмку.
   — Шарф, как шарф, — рассеянно сказал Боа Этуаль, задумчиво разглядывая свое искаженное отражение на стенке рюмки.
   — Между прочим — я сам вязал, — обиделся О'Хара. — Из шерсти волосатых марсианских огурцов. Мне семена в прошлом году прислал один мой очень хороший знакомый — Одиссей.
   — Это тот, что работает где-то на конюшне? — отрешенно осведомился Боа, всецело поглощенный процессом самосозерцания.
   — Нет, тот — Геракл, а этот — Одиссей. Этот — агент трансгалактического союза… бывший.
   На слове «бывший» О'Хара слегка споткнулся, и Боа искоса глянул на инспектора… Бывшего инспектора.
   — А хочешь, я тебе носки свяжу? — поспешно сказал О'Хара. — Шерсть в этом году на огурцах уродилась отменная!
   — Спасибо.
   — Кстати, вино, что ты пьешь — это тоже из огурцов! — с подозрительным энтузиазмом объявил О'Хара.
   — Каких огурцов? — с отсутствующим видом спросил Боа.
   — Вестимо каких — марсианских!
   — Да, вот тебе и конкретная польза, — вздохнул Боа.
   — Ты это о чем? — подозрительно спросил О'Хара.
   — Да так, подумываю о новом романе, который наверное будет называться: «Из частной жизни… огурцов». Тьфу, черт! Не огурцов, конечно, а этих, как их, энфернцев! — Боа обвел рассеянным взором поля вокруг ранчо О'Хары, сплошь засаженные огурцами. Шерсть на них и вправду была отменная.
   — А говорят, что твой предыдущий роман, «Чужое небо Энферна», был встречен достаточно прохладно? — осторожно спросил О'Хара.
   — Что делать, основная масса читателей еще не готова принять литературу такого класса.
   — А некоторые наверняка все еще продолжают считать ЭТО не литературой…
   — Ты о чем? — рассеянно спросил Боа.
   — Да так, о личностном восприятии некоторых аспектов бытия, в связи с особенностями психологии взаимоотношений…
   «Во излагает!» — вяло восхитился Боа.
   — Нет, ты лучше посмотри, какие у меня огурцы!!! Красавцы! один в один! — встрепенулся О'Хара.
   — Д-а-а-а!!! — безразлично протянул Боа и неожиданно хитро прищурился. — А знаешь, кого я встретил на прошлой неделе у себя на Фикусе?
   — Опять какого-нибудь энфернца? — безразличным голосом спросил О'Хара, не спеша прихлебывая огурцовое вино.
   — Почти!
   — Что значит почти? Какую-то часть, что ли?
   — Нет зачем же часть? Целого! Только не совсем энфернца, а блудного героя космодесантника Юла Элбрайна, собственной персоной!