— Да ну? А как же?..
— Говорит: не сошлись характерами. Да и вообще, говорит, небо там — зеленого цвета. Вроде должно успокаивать, ан нет — раздражает! Чужое небо… Ностальгия, одним словом.
— Кстати, я в той истории с энфернцами, кроме всей ерунды, связанной с непрогнозируемым поведением отдельных персонажей, когда в логику событий вмешивались так называемые чувства…
— Почему не прогнозируемого? Очень даже прогнозируемого. Просто чувства не подпадают под юрисдикцию следователей.
— … не понял одной детали…
Боа скептически ухмыльнулся, но О'Хара невозмутимо гнул свое:
— … одной единственной: где находится Энферн и, собственно, как туда попадают, ну и самое главное — как попадают оттуда?
— Ну, как раз это достаточно просто, — самодовольно хихикнул Боа. — Наше пространство, отделенно от пространства, где находится родная планета энфернцев, границей, искривленной в четвертом измерении, причем таким образом, что пространство Энферна образует с нашим пространством единое пространство в темпорально-пространственном…
— Стоп! — О'Хара мрачно зыркнул на удивленно умолкшего Боа. — Для меня это слишком сложно: два пространства, разделенные границей, образуют в итоге единое пространство… По-моему, здесь сокрыт какой-то парадокс.
— Хоть жизнь и полна как скрытых, так и бесстыдно обнаженных парадоксов, но в данном случае все просто…
— Достаточно! Я сформулирую вопрос несколько иначе. Энфернцы могут снова попасть на Фикус?
— Конечно. Они же многомерные, и передвижение в четвертом линейном измерении для них так же естественно, как для нас в трех первых.
— Ясно!
— Вот видишь, я же говорил, что все просто. А вот почему энфернцы проникли к нам только один-единственный раз, или как получилось, что Юл Элбрайн…
— Ну, это все… литература, — О'Хара лениво откинулся в плетеном кресле и хозяйским взглядом окинул свои владения. Кресла и столик, за которым сидели приятели стояли на веранде и окрестности хорошо просматривались. Вдали, на краю огурцового поля, стоял ракетный катер, на котором прилетел Боа.
— Наш спор так и остался открытым, — Боа невесело усмехнулся. — Ты все по-прежнему считаешь, что литература к жизни не имеет ни малейшего отношения?
— Большинство шедевров, которые ты причисляешь к литературе, страдают алогичностью, особенно в мотивации поведения персонажей. А в жизни все проще и банальней.
— По-моему, я где-то уже это слышал, — Боа пристально посмотрел на О'Хару, но тот демонстративно зевнул и невозмутимо закончил:
— В общем, протокол или, на худой конец, научная статья — это я понимаю. А вся прочая романтическая шелуха, которую вы стыдливо называете искусством… Короче, во всем должна проглядывать конкретная польза.
«Вот упрямый О'Сел! — восхищенно подумал Боа. — И случай с энфернцами его ничему не научил.»
— Но ведь миром правят чувства!
— И это — Самый Большой его Недостаток, — хмыкнул О'Хара.
Боа с сомнением покачал головой и встал:
— Спасибо за гостеприимство. Огурцы у тебя и правда достойные, но у меня всю жизнь были другие интересы. И, надеюсь, они мне не изменят, как и я им.
— Каждый в конце концов находит ту экологическую нишу, которую ему уготовила судьба. Если успеет, конечно, или, если он энфернец и время поиска у него практически не ограничено, то — если захочет.
— Удивительная смесь фатализма, оптимизма, энферизма и голого практицизма, то бишь материализма. А ты сам-то уверен, что нашел Свою Нишу?
— Вполне! — спокойно сказал О'Хара, с заметным наслаждением созерцая бескрайнее поле, засаженное огурцами.
— А Элбрайн завербовался добровольцем в экспедицию на «Мечту Идиота», ну помнишь, на которую не смогли высадиться три подряд экспедиции трансгалактического союза.
— Вольному воля, или, как сказал бы мифический папа Шила Шайена, каждый роет себе могилку по росту и по другим, одному ему ведомым, морально-этическим соображениям.
— А ты сам не жалеешь? Тайны? Расследования? Бластеры? Герои и негодяи? Жизнь!!!
— А я, по-твоему, не живу, что ли? Вон у меня огурцов сколько! Только крутись, поворачивайся. Поливай, подстригай, удобряй. Тут волей-неволей живой будешь! Захочешь, не помрешь. Одного навоза, знаешь, сколько разбросать надо?!
— Да-да, конечно! — Боа стал поспешно прощаться, стараясь не встречаться взглядом с О'Харой. — До свидания, Юджин!
Боа побрел к катеру, тихо ворча себе под нос:
— Совсем сдал старик. А ведь сколько всего еще осталось непонятного и таинственного… Эти энфернцы, будь они неладны! Неужели они и на самом деле такие, какими их можно вообразить по слухам? И живут вечно? И регенерируют? Хотя нет. Ор-Кар-Рау-то вроде не регенерировал. А Элбрайн, старый черт, молчит, будто воды в рот набрал и проглотить боится — удовольствие растягивает. И что за формулировка: не сошлись характерами? Что у них там произошло, на самом-то деле? А где этот, как его… Скримл, кажется? Хотя… Есть у меня одна нестандартная идейка… Только вот достаточно ли она безумна, чтобы быть верной? А может… В последний раз? Даже не раз, а так, разочек. А?
О'Хара, мудро и многозначительно улыбаясь, смотрел вслед удаляющемуся Боа Этуалю и кивал головой, словно больной слон, которому вместо ведра отрубей вдруг предложили ведро шампанского.
Когда ракетный катер Боа стартовал, О'Хара тут же прекратил улыбаться и поспешно вошел в дом.
Одну из стен в доме занимал огромный пульт трансгалактической связи.
О'Хара набрал свой личный код, и тотчас на экране появилось лицо дежурного полицейского на Фикусе.
— Я О'Хара, — интригующе сообщил О'Хара и подождал результата, но не дождался — полицейский был невозмутим, как сама богиня правосудия.
— Я — О'Хара! — повторил огурцевод несколько более настойчиво.
— Какой О'Хара? — наконец откликнулся полицейский, непринужденно почесываясь.
— Что значит какой? — начиная «закипать», просопел О'Хара. — Вы что, новенький?
— В каком смысле? — не сдавался полицейский.
— В таком самом: что недавно начали, но вам уже надоело!!!
— Что надоело?
— Это место работы, черт возьми! Я О'Хара!!!
— Какой?..
— Тот самый!!! — прорычал О'Хара, чуть не упершись лбом в экран.
— Тот самый?!! — с неподдельным ужасом переспросил полицейский и заметно побледнел.
— Доложите инспектору Лару, что Юл Элбрайн снова на Фикусе и уже завербовался в экспедицию к «Мечте Идиота».
— Чьей мечте? — пролепетал полицейский.
— Твоей!!! — окончательно взбеленился О'Хара. — Немедленно соедини меня с инспектором Ларом!
Полицейский позеленел, но, может, это был какой-нибудь дефект трансгалактической связи, а потом на экране возник инспектор Лар, во всей красе, скаля великолепные лошадиные зубы.
«Везет же некоторым», — мрачно подумал О'Хара, подергивая себя за роскошный, похожий на сизую грушу, нос.
— Здравствуй, Юджин! — сказал Лар, не переставая улыбаться.
— Привет. Я вот по какому поводу…
— Знаю-знаю. На Фикусе объявился Юл Элбрайн. С ним уже беседовал наш сотрудник.
— И?
— И ничего.
— Как ничего?
— Совсем.
— А кольцо у него есть?
— Многогранное такое?
— Да. С буковками F на гранях.
— Есть.
— Вот видишь! А ты говоришь: совсем ничего, — удовлетворенно пробурчал О'Хара. — А чем он объясняет свое возвращение?
— А ничем.
— Опять ничем?!!
— Ну не то чтобы уж совсем ничем… Говорит, в общем, что это не наше… э… дело. А еще говорит, что не сошлись, мол, характерами.
— Ну это не мотив, — хмыкнул О'Хара.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал седеющей головой кентавр. — Тебе, Юджин, как человеку холостому, этого не понять. А вот я думаю…
— Можешь своими мыслями по этому поводу поделиться с Боа Этуалем: это по его части, а к делу это отношения не имеет.
— Как знать, — ухмыльнулся инспектор Лар.
— Короче, на Фикусе сейчас формируется экспедиция к «Мечте Идиота»…
— Куда? — осторожно уточнил уточнил инспектор Лар.
— Туда, куда я сказал, — жестко отрезал О'Хара. — К той самой планете у созвездия «Девушка с веслом», галактики С-16, к той самой планете, на которую не смогли высадиться три подряд экспедиции трансгалактического союза. Ну, если помнишь, что-то там произошло, связанное с рассинхронизацией темпоральных корпускул окружающего пространственно-временного континуума и мгновений существования самого мира Мечты Идиота, или с антипсихополями аборигенов, аннигилирующих при соприкосновении с обычными психополями. Правда, по другой теории, все дело в эффекте Бутылки Клейна в пространственно-временном континууме, вроде как у Фикуса с Энферном, только не внутри, а снаружи, э-э-э… Короче, мне необходимы две вакансии в списочном составе.
— Организуем, — ухмыльнулся Лар. — А для кого, собственно?
— Собственно, для меня.
— Но…
— Заявишь меня, как советника по упорядочению интеллектуальных контактов от трансгалактического союза.
— Понятно. А вторая?
— Есть тут один гуманитарий-любитель. Специалист по психо…
— Ты имеешь в виду Боа Этуаля?
— Его-его, болезного. Я думаю, он сам будет добиваться места в экспедиции. Ты просто поспособствуй его романтическим порывам, чтобы они не угасли под безжалостным холодным ветром реальной действительности. В конце концов, как сказал бы по такому случаю папа Шила Шайена: история нас, конечно, рассудит, но помочь ей это сделать наша первоочередная задача, ибо белые и иные пятна не столько украшают автобиографию народных героев, сколько заставляет задуматься об их прошлом, с соответствующими оргвыводами в настоящем. В общем, пора уже в этой истории поставить все точки, пока она не успела это сделать на нас!
— Здорово! — восхищенно крякнул инспектор Лар. — Мне иногда кажется, что легендарный папа Шайена — это ты, Юджин.
— Есть вопрос, по которому нас можно легко различить — по кардинальному расхождению взглядов на жизнь. И я докажу, что практика — это критерий истины, а все прочее — романтические мыльные пузыри. Все эти загадки и тайны — это всего лишь вопросы, на которые нужно найти ответы. И я их найду!
— Вполне возможно, — задумчиво прищурился инспектор Лар, — только вот стоит ли лишать мир тайн и загадок?
— Высылай за мной катер! — решительно рыкнул О'Хара. — Чужое там небо у Энферна или что ни на есть родимое? Разберемся! Лично у меня уже есть пара вполне логичных гипотез по этому поводу. Да! Не забудь прислать человека, который будет ухаживать за огурцами во время моего отсутствия.
— Слушаюсь, комиссар! — отчеканил инспектор Лар, и О'Хара явственно услышал, как лязгнули подкованные копыта. — Катер будет через час!
А в это время катер Боа Этуаля швартовался в космопорте Фикуса. Сам Боа, перепоручив столь ответственнейшее дело автопилоту, думал, безучастно глядя в пространство:
«Это последняя авантюра, в которую я позволю себе влипнуть. Раскручу Элбрайна, напишу еще один роман и, как бы сказал папа Шила: пора бы подумать о душе и о белых тапочках, да плюнуть потом на все. Может, как раз в этом и будет долгожданная для некоторых конкретная польза!!!»
Ну, а косвенный виновник всей этой истории Юл Элбрайн ни о чем таком особенном не думал. Он готовился в полет к Мечте Идиота, и лишь изредка, прищурившись, поглядывал на блеклое голубое небо Фикуса и улыбался, спокойно, но тем не менее очень загадочно.
И лишь по ночам Юлу Элбрайну снилось чужое небо Энферна. И тогда Юл был готов бежать куда угодно, хоть к Мечте Идиота. Но разве от себя далеко убежишь…
Ну, а днем непоказное небо Фикуса приносило временное успокоение, и Элбрайн снова улыбался.
К тому же впереди его ждала любимая робота, а, значит, старый космический волк был еще нужен и не сброшен окончательно с хребта норовистой кобылицы по кличке «Жизнь».
В общем, жизнь продолжалась. Какая-никакая, а все-таки Жизнь.
Нет, правда?!
Клянусь своим хвостом!!!
— Говорит: не сошлись характерами. Да и вообще, говорит, небо там — зеленого цвета. Вроде должно успокаивать, ан нет — раздражает! Чужое небо… Ностальгия, одним словом.
— Кстати, я в той истории с энфернцами, кроме всей ерунды, связанной с непрогнозируемым поведением отдельных персонажей, когда в логику событий вмешивались так называемые чувства…
— Почему не прогнозируемого? Очень даже прогнозируемого. Просто чувства не подпадают под юрисдикцию следователей.
— … не понял одной детали…
Боа скептически ухмыльнулся, но О'Хара невозмутимо гнул свое:
— … одной единственной: где находится Энферн и, собственно, как туда попадают, ну и самое главное — как попадают оттуда?
— Ну, как раз это достаточно просто, — самодовольно хихикнул Боа. — Наше пространство, отделенно от пространства, где находится родная планета энфернцев, границей, искривленной в четвертом измерении, причем таким образом, что пространство Энферна образует с нашим пространством единое пространство в темпорально-пространственном…
— Стоп! — О'Хара мрачно зыркнул на удивленно умолкшего Боа. — Для меня это слишком сложно: два пространства, разделенные границей, образуют в итоге единое пространство… По-моему, здесь сокрыт какой-то парадокс.
— Хоть жизнь и полна как скрытых, так и бесстыдно обнаженных парадоксов, но в данном случае все просто…
— Достаточно! Я сформулирую вопрос несколько иначе. Энфернцы могут снова попасть на Фикус?
— Конечно. Они же многомерные, и передвижение в четвертом линейном измерении для них так же естественно, как для нас в трех первых.
— Ясно!
— Вот видишь, я же говорил, что все просто. А вот почему энфернцы проникли к нам только один-единственный раз, или как получилось, что Юл Элбрайн…
— Ну, это все… литература, — О'Хара лениво откинулся в плетеном кресле и хозяйским взглядом окинул свои владения. Кресла и столик, за которым сидели приятели стояли на веранде и окрестности хорошо просматривались. Вдали, на краю огурцового поля, стоял ракетный катер, на котором прилетел Боа.
— Наш спор так и остался открытым, — Боа невесело усмехнулся. — Ты все по-прежнему считаешь, что литература к жизни не имеет ни малейшего отношения?
— Большинство шедевров, которые ты причисляешь к литературе, страдают алогичностью, особенно в мотивации поведения персонажей. А в жизни все проще и банальней.
— По-моему, я где-то уже это слышал, — Боа пристально посмотрел на О'Хару, но тот демонстративно зевнул и невозмутимо закончил:
— В общем, протокол или, на худой конец, научная статья — это я понимаю. А вся прочая романтическая шелуха, которую вы стыдливо называете искусством… Короче, во всем должна проглядывать конкретная польза.
«Вот упрямый О'Сел! — восхищенно подумал Боа. — И случай с энфернцами его ничему не научил.»
— Но ведь миром правят чувства!
— И это — Самый Большой его Недостаток, — хмыкнул О'Хара.
Боа с сомнением покачал головой и встал:
— Спасибо за гостеприимство. Огурцы у тебя и правда достойные, но у меня всю жизнь были другие интересы. И, надеюсь, они мне не изменят, как и я им.
— Каждый в конце концов находит ту экологическую нишу, которую ему уготовила судьба. Если успеет, конечно, или, если он энфернец и время поиска у него практически не ограничено, то — если захочет.
— Удивительная смесь фатализма, оптимизма, энферизма и голого практицизма, то бишь материализма. А ты сам-то уверен, что нашел Свою Нишу?
— Вполне! — спокойно сказал О'Хара, с заметным наслаждением созерцая бескрайнее поле, засаженное огурцами.
— А Элбрайн завербовался добровольцем в экспедицию на «Мечту Идиота», ну помнишь, на которую не смогли высадиться три подряд экспедиции трансгалактического союза.
— Вольному воля, или, как сказал бы мифический папа Шила Шайена, каждый роет себе могилку по росту и по другим, одному ему ведомым, морально-этическим соображениям.
— А ты сам не жалеешь? Тайны? Расследования? Бластеры? Герои и негодяи? Жизнь!!!
— А я, по-твоему, не живу, что ли? Вон у меня огурцов сколько! Только крутись, поворачивайся. Поливай, подстригай, удобряй. Тут волей-неволей живой будешь! Захочешь, не помрешь. Одного навоза, знаешь, сколько разбросать надо?!
— Да-да, конечно! — Боа стал поспешно прощаться, стараясь не встречаться взглядом с О'Харой. — До свидания, Юджин!
Боа побрел к катеру, тихо ворча себе под нос:
— Совсем сдал старик. А ведь сколько всего еще осталось непонятного и таинственного… Эти энфернцы, будь они неладны! Неужели они и на самом деле такие, какими их можно вообразить по слухам? И живут вечно? И регенерируют? Хотя нет. Ор-Кар-Рау-то вроде не регенерировал. А Элбрайн, старый черт, молчит, будто воды в рот набрал и проглотить боится — удовольствие растягивает. И что за формулировка: не сошлись характерами? Что у них там произошло, на самом-то деле? А где этот, как его… Скримл, кажется? Хотя… Есть у меня одна нестандартная идейка… Только вот достаточно ли она безумна, чтобы быть верной? А может… В последний раз? Даже не раз, а так, разочек. А?
О'Хара, мудро и многозначительно улыбаясь, смотрел вслед удаляющемуся Боа Этуалю и кивал головой, словно больной слон, которому вместо ведра отрубей вдруг предложили ведро шампанского.
Когда ракетный катер Боа стартовал, О'Хара тут же прекратил улыбаться и поспешно вошел в дом.
Одну из стен в доме занимал огромный пульт трансгалактической связи.
О'Хара набрал свой личный код, и тотчас на экране появилось лицо дежурного полицейского на Фикусе.
— Я О'Хара, — интригующе сообщил О'Хара и подождал результата, но не дождался — полицейский был невозмутим, как сама богиня правосудия.
— Я — О'Хара! — повторил огурцевод несколько более настойчиво.
— Какой О'Хара? — наконец откликнулся полицейский, непринужденно почесываясь.
— Что значит какой? — начиная «закипать», просопел О'Хара. — Вы что, новенький?
— В каком смысле? — не сдавался полицейский.
— В таком самом: что недавно начали, но вам уже надоело!!!
— Что надоело?
— Это место работы, черт возьми! Я О'Хара!!!
— Какой?..
— Тот самый!!! — прорычал О'Хара, чуть не упершись лбом в экран.
— Тот самый?!! — с неподдельным ужасом переспросил полицейский и заметно побледнел.
— Доложите инспектору Лару, что Юл Элбрайн снова на Фикусе и уже завербовался в экспедицию к «Мечте Идиота».
— Чьей мечте? — пролепетал полицейский.
— Твоей!!! — окончательно взбеленился О'Хара. — Немедленно соедини меня с инспектором Ларом!
Полицейский позеленел, но, может, это был какой-нибудь дефект трансгалактической связи, а потом на экране возник инспектор Лар, во всей красе, скаля великолепные лошадиные зубы.
«Везет же некоторым», — мрачно подумал О'Хара, подергивая себя за роскошный, похожий на сизую грушу, нос.
— Здравствуй, Юджин! — сказал Лар, не переставая улыбаться.
— Привет. Я вот по какому поводу…
— Знаю-знаю. На Фикусе объявился Юл Элбрайн. С ним уже беседовал наш сотрудник.
— И?
— И ничего.
— Как ничего?
— Совсем.
— А кольцо у него есть?
— Многогранное такое?
— Да. С буковками F на гранях.
— Есть.
— Вот видишь! А ты говоришь: совсем ничего, — удовлетворенно пробурчал О'Хара. — А чем он объясняет свое возвращение?
— А ничем.
— Опять ничем?!!
— Ну не то чтобы уж совсем ничем… Говорит, в общем, что это не наше… э… дело. А еще говорит, что не сошлись, мол, характерами.
— Ну это не мотив, — хмыкнул О'Хара.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал седеющей головой кентавр. — Тебе, Юджин, как человеку холостому, этого не понять. А вот я думаю…
— Можешь своими мыслями по этому поводу поделиться с Боа Этуалем: это по его части, а к делу это отношения не имеет.
— Как знать, — ухмыльнулся инспектор Лар.
— Короче, на Фикусе сейчас формируется экспедиция к «Мечте Идиота»…
— Куда? — осторожно уточнил уточнил инспектор Лар.
— Туда, куда я сказал, — жестко отрезал О'Хара. — К той самой планете у созвездия «Девушка с веслом», галактики С-16, к той самой планете, на которую не смогли высадиться три подряд экспедиции трансгалактического союза. Ну, если помнишь, что-то там произошло, связанное с рассинхронизацией темпоральных корпускул окружающего пространственно-временного континуума и мгновений существования самого мира Мечты Идиота, или с антипсихополями аборигенов, аннигилирующих при соприкосновении с обычными психополями. Правда, по другой теории, все дело в эффекте Бутылки Клейна в пространственно-временном континууме, вроде как у Фикуса с Энферном, только не внутри, а снаружи, э-э-э… Короче, мне необходимы две вакансии в списочном составе.
— Организуем, — ухмыльнулся Лар. — А для кого, собственно?
— Собственно, для меня.
— Но…
— Заявишь меня, как советника по упорядочению интеллектуальных контактов от трансгалактического союза.
— Понятно. А вторая?
— Есть тут один гуманитарий-любитель. Специалист по психо…
— Ты имеешь в виду Боа Этуаля?
— Его-его, болезного. Я думаю, он сам будет добиваться места в экспедиции. Ты просто поспособствуй его романтическим порывам, чтобы они не угасли под безжалостным холодным ветром реальной действительности. В конце концов, как сказал бы по такому случаю папа Шила Шайена: история нас, конечно, рассудит, но помочь ей это сделать наша первоочередная задача, ибо белые и иные пятна не столько украшают автобиографию народных героев, сколько заставляет задуматься об их прошлом, с соответствующими оргвыводами в настоящем. В общем, пора уже в этой истории поставить все точки, пока она не успела это сделать на нас!
— Здорово! — восхищенно крякнул инспектор Лар. — Мне иногда кажется, что легендарный папа Шайена — это ты, Юджин.
— Есть вопрос, по которому нас можно легко различить — по кардинальному расхождению взглядов на жизнь. И я докажу, что практика — это критерий истины, а все прочее — романтические мыльные пузыри. Все эти загадки и тайны — это всего лишь вопросы, на которые нужно найти ответы. И я их найду!
— Вполне возможно, — задумчиво прищурился инспектор Лар, — только вот стоит ли лишать мир тайн и загадок?
— Высылай за мной катер! — решительно рыкнул О'Хара. — Чужое там небо у Энферна или что ни на есть родимое? Разберемся! Лично у меня уже есть пара вполне логичных гипотез по этому поводу. Да! Не забудь прислать человека, который будет ухаживать за огурцами во время моего отсутствия.
— Слушаюсь, комиссар! — отчеканил инспектор Лар, и О'Хара явственно услышал, как лязгнули подкованные копыта. — Катер будет через час!
А в это время катер Боа Этуаля швартовался в космопорте Фикуса. Сам Боа, перепоручив столь ответственнейшее дело автопилоту, думал, безучастно глядя в пространство:
«Это последняя авантюра, в которую я позволю себе влипнуть. Раскручу Элбрайна, напишу еще один роман и, как бы сказал папа Шила: пора бы подумать о душе и о белых тапочках, да плюнуть потом на все. Может, как раз в этом и будет долгожданная для некоторых конкретная польза!!!»
Ну, а косвенный виновник всей этой истории Юл Элбрайн ни о чем таком особенном не думал. Он готовился в полет к Мечте Идиота, и лишь изредка, прищурившись, поглядывал на блеклое голубое небо Фикуса и улыбался, спокойно, но тем не менее очень загадочно.
И лишь по ночам Юлу Элбрайну снилось чужое небо Энферна. И тогда Юл был готов бежать куда угодно, хоть к Мечте Идиота. Но разве от себя далеко убежишь…
Ну, а днем непоказное небо Фикуса приносило временное успокоение, и Элбрайн снова улыбался.
К тому же впереди его ждала любимая робота, а, значит, старый космический волк был еще нужен и не сброшен окончательно с хребта норовистой кобылицы по кличке «Жизнь».
В общем, жизнь продолжалась. Какая-никакая, а все-таки Жизнь.
Нет, правда?!
Клянусь своим хвостом!!!