Страница:
– Но этого не может быть, - Вентдарр растерянно переводил взгляд от командора к пленнику. - Неужели люди смогли выработать какое-то противодействие психоматрицам или иммунитет к методам генной инженерии, а мы про это даже не догадываемся?
– Иммунитет - вряд ли, - возразил Марраша'атах. - Анализы образцов его тела не дают нам повода предположить подобное, даже наоборот: все опыты с отдельно взятыми тканями показали превосходный результат, но как только мы пытаемся проделать то же самое со всем организмом - вот тут и происходит что-то странное, чего мы пока не можем объяснить.
Вентдарр глубоко задумался, рассеяно расчесывая когтями шерсть у основания ушей. К чему-чему, а к такому повороты событий он не был готов, но в то же время прекрасно понимал, как может заинтересоваться подобным Руал.
– Что ж, - после короткого раздумья произнес Эмиссар, - я полагаю, что с этим должен разобраться Имперский Научный Совет. Через семь дней я отбуду с Тагар Дусит и тогда заберу с собой этого человек, командор. А сейчас я хочу посмотреть результаты генетических анализов, рапорты нового еашш-руала и архивы крепости за последние три года. Я думаю, они подтвердят, что инцидент с Кунна'а Хенса - это не более чем преступная неосторожность бывшего еашш-руала. К счастью для себя, он принял почетную смерть на поле битвы и избавил себя от позора Имперского суда. Вы согласны со мною?
– Абсолютно, Эмиссар, - ничего другого не оставалось Марраша'атах, кроме как согласиться. То, что Эмиссар собирается изучить все, что произошло на Тагар Дусит, ему даже очень не понравилось, но, с другой стороны, сейчас выбирать не приходилось.
– Вот и прекрасно, - отвернувшись, Вентдарр медленно поплыл прочь от камеры, вслед за ним последовал Марраша'атах; статис-поле в полном безмолвии приняло прежний вид. - Я немедленно составлю свой отчет и направлю его Руалу, если вы не возражаете, командор?
– Несомненно, Эмиссар, - ответил Марраша'атах. - Все как вы скажете!
И Эмиссар, летящий немного впереди, не мог видеть, как озабоченное выражение исчезло с лица командора Тагар Дусит, а на его место пришла суровая решительность. Начальник тайной разведки Империи оглянулся на тающую во тьме статис-камеры и невесело усмехнулся.
"Кажется, человек, вскоре тебе придется послужить Империи - хочешь ты того или нет!".
Боевая база "Гетман Хмельницкий", возвращавшаяся к границе после сражения у системы Скай-орб, сектор Дакота, 2384.18.4, 7:12, посадочный ангар.
Скинув шлем с головы, Жанна со стоном потерла ноющие виски. Пара техников в сторонке, делая вид, что не замечают смертельно измученной девушки, тихо разговаривали, обсуждая иссекшие борта ее "Ворона" длинные полосы. Еще двенадцать потрепанных истребителей плавно опускались на поверхность ангара: тактическая группа "Красный орел" вернулась после изнуряющей пятичасовой схватки с двукратно превосходящими силами Империи. И пусть потери были небольшими: четыре пилота (к тому же не с "Гетмана Хмельницкий"), радости по поводу победы Жанна не испытывала.
– Анджел, - длинная тень упала на нее. Еще не видя говорившего, девушка по характерному произношению узнала серигуанина.
– Что тебе, Паладин? - хмуро и безразлично произнесла она, подавляя желание заехать кулаком по броне "Ворона" - ничего, кроме разбитых в кровь пальцев, это не принесет. Серигуанин, стоящий за ее спиной, никак не отреагировал на грубое обращение. Когда он, наконец, заговорил, Анджел показалось, что в его голосе прозвучала не обида или злость, а сочувствие:
– Командор хочет видеть тебя в своем офисе, как только ты приведешь себя в порядок.
– Зачем? - стоя к Паладину спиной, Жанна смотрела через весь ангар на Бабая, который весело переругивался с техниками. Рядом с ним Маньяк что-то возбужденно рассказывал сержанту, размахивая руками. Почему-то это повседневная картина, вместо того, чтобы успокоить, только еще сильнее разозлила девушку.
– Мне он не сказал, - Жанна, все ж повернувшаяся к серигуанину, встретила спокойным взглядом его серых глаз. Игра в молчаливые гляделки продолжалась секунд десять: девушка сдалась первой.
– Можешь сказать, что я приду, - буркнула она и сама поразилась блеклому и невыразительному звучанию собственных слов: скорее, они подошли бы старой карге, нежели ей. Скрипнув зубами, Жанна отшвырнула в сторону полетный шлем и направилась к выходу из ангара, намеренно игнорируя серигуанина.
Бабай, наблюдавший диалог девушки с Паладином, попрощался с техниками, и приблизился к серигуанину:
– Опять она не в духе?
– Ей тяжело, - ответил Паладин, разглядывая носки своих ботинок. - Мы все в последнее время немного нервничаем.
– Но мы не бросаемся на людей при первой возможности, - конечно, Маньяк не упустил случая кинуть камень в огород Анджел. Паладин подумал при этом о том, как эти двое вообще уживались на сравнительно небольшой базе: Жанна, с ее сильным и порывистым характером, и Маньяк, вечно несогласный с любым, кто пробовал посягнуть на его авторитет (или, когда ему казалось, что на него посягают).
– Адам, успокойся! - недовольно нахмурившись, Шонт подобрал лежащий у его ног шлем Анджел. - Паладин, ты лучше скажи - зачем Крепыш вызывает ее?
– Не знаю, - повторил Паладин. - Полагаю, командор хочет сделать ее маленькое внушение по поводу поведения.
– И, наверно, отстранит от полетов, - вставил Маньяк, обиженный, что никто не разделяет его точку зрения.
– Адам, сказано же - умолкни! - огрызнулся Шонт. - А вообще, шел бы ты в раздевалку, все равно тебе тут нечего делать, кроме как языком молоть.
Пробурчав под нос нелестные характеристики Жанне, Маньяк фыркнул и побрел к выходу, на ходу пиная опорные стойки стоящих истребителей. Бабай устало утер лоб, всем видом показывая: "наконец-то", и осторожно коснулся плеча серигуанина.
– Паладин, ты не сердись на Адама. Он как всегда: что-то ляпнет невпопад, а потом…
– Я знаю, - вздохнул Паладин и запрокинул голову, расслабляя мышцы шеи. - Просто у всех был… тяжелый день.
– Ну, так давай отдохнем! - рассмеялся Бабай и хлопнул его по спине. -
Перед вылетом я слышал, что транспортник с запасом церерианского пива успешно прибыл, так что пошли в бар и проверим так ли это, а?
– Действительно, неплохая мысль! - одними глазами улыбнулся серигуанин.
Он в последний раз оглянулся на побитый истребитель Анджел, над которым уже колдовала группа техников. - Давай проверим!
Боевая база "Гетман Хмельницкий" перед прыжком к границе сектора Дакота, кабинет командора Фарбаха, 8:24 того же дня.
Дочитав последние строки досье, Фарбах поднял глаза на вытянувшуюся перед ним Жанну, смотрящую в громадный иллюминатор за его спиной. Вернее не в иллюминатор, а прозрачную стену, выполненную из сверхпрочной пластмассы, способной быть одновременно и прозрачной, и отразить один-два прямых удара из плазмоизлучателей любого космолета. В данный момент там смотреть было не на что, кроме звезд и тяжелого крейсера поддержки "Авангард", но взгляд девушки не отрывался от окна с того мига, как она преступила порог.
– Садитесь, капитан! - достав из позолоченного портсигара тонкую сигару, Фарбах закурил и кивнул на тонкую папку на столе:
– Вы в курсе, капитан Констильон, что это такое?
– Медицинское досье, сэр?
– Часть медицинского досье. Тут результаты психологической экспертизы, которую вы прошли неделю назад по моему требованию. Здесь есть один абзац, который я хочу вам прочитать… одну минутку, ага, вот он:
"…Капитал Жанна Констильон в последнее время проявляет все признаки глубокой депрессии, результатом чего стали постоянные конфликты с экипажем и пилотами. Стали характерными нервные срывы, бессонница, появилась рассеянность. Отмечено общее ухудшение физического состояния до пятнадцати процентов от нормы. Наши рекомендации…"
– Ну, и далее - выводы комиссии, - аккуратно сложив досье, командор присоединил его к маленькой стопке бумаг на краю стола. - Вы хотите что-либо сказать в связи с этим, капитан?
– Нет, сэр, - не выдержав осуждающего взгляда командора, опустила голову Жанна. - Я полностью согласна с выводами медицинской комиссии.
– Тогда, капитан, скажите, как бы вы поступили на моем месте в подобной ситуации?
– Я бы отстранила такого пилота от полетов, - глухо произнося эти слова, она ожидала, что внутри хоть что-то отзовется, но почти без удивления поняла, что ничего подобного не будет. Даже ее голос не дрожал, словно она говорила про человека, не имеющего к ней ни малейшего отношения. Помолчав, она добавила:
– Или перевела его в группу наземной поддержки, сэр.
– И какой же будет ваш выбор? - холодно поинтересовался Фарбах, поигрывая карандашом.
– Простите, сэр?
– Вы назвали два варианта, как мне стоит поступить, - злая ирония в его голосе бичом хлестала по ней. - Что же вы из них выбираете: отстранение от полетов или перевод из эскадрона "Черные Дьяволы" в подразделение наземной поддержки?
– Я не знаю, сэр, - не смея поднять глаз от пола, выдавила из пересохшего горла Жанна. - Вам… вам виднее, командор.
– Оставьте это нытье, капитан! - неожиданно рявкнул Фарбах, с силой ударив кулаком по столу. Оторопев от неожиданности, девушка уставилась на вскочившего из-за стола командора. - Вы посмотрите на себя со стороны и послушайте это… этот скулеж! Может, вы забыли, где находитесь, а? Может, вам напомнить, что это не пансион благородных девиц, а военный корабль, находящийся в боевом режиме на самом опасном участке фронта? Или вы забыли, что от вас зависит не только ваша собственная жизнь, но и жизни десятков других? Здесь всем тяжело, все теряли друзей и товарищей, но что будет, если и остальные примутся стенать на несправедливости жизни, ходя по базе с постными лицами? Кто тогда будет воевать с килрачами - техники и навигаторы, что ли? Скажите мне капитан, кто?!!
Словно повернув некий выключатель в себе, командор замолчал, остановившись у обзорного окна спиной к оцепеневшей - и порядком напуганной - Жанне.
– Медики рекомендовали отстранить вас от полетов, по крайней мере, на месяц и отправить на реабилитационный курс психотерапии. Но я принял другое решение: вы отправитесь в систему Хоган на планету Сенай в Порт-сити. "Гетман Хмельницкий" будет отсутствовать в течение полутора-двух месяцев, а до этого вы будете выполнять специальное поручение, никак не связанное с боевыми миссиями. Вам ясно?
Подавленная Жанна ничего не ответила, только едва заметно кивнула: такого разговора она ждала давно, но чтобы Фарбах так разозлился!..
– Хорошо, - выбрав, среди лежащих на столе папок одну с оранжевой полосой на обложке, Фарбах небрежно перебросил ее девушке. - Это ваше задание, маршрут, а так же краткое описание и технические данные системы и планеты. Вы стартуете завтра в семнадцать часов двадцать минут, после того, как мы выйдем на границу системы. Еще вопросы есть?
– Я лечу одна, сэр?
Фарбах опустился в кресло, делая длинную затяжку. Выпустив кольцо дыма, он кивнул на папку в ее руках:
– Там все сказано, но коль вы спрашиваете, то, пожалуйста, - вашими напарниками будут майор Шонт и лейтенант Паладин. Это вас устраивает?
– Да, сэр, однако я…
– Это приказ, капитан Констильон! - резко оборвал ее Фарбах. - И обсуждению не подлежит! Вы стартуете завтра ровно в пять двадцать вечера, и с вами летят Паладин и Шонт! И больше я не хочу возвращаться к этой теме, капитан!
– Так точно, сэр, - сникла девушка.
– Прекрасно. В таком случае, на сегодня все. Вы свободны, капитан!
– Да, сэр, - поднявшись на ноги, тихо ответила Жанна. Отдав честь, она шагнула было к двери, но ее остановил голос командора, в котором уже не было жестких и холодных ноток:
– Жанна, я могу понять твои чувства и твое состояние, но прошу - соберись. Ты прекрасный пилот, один из лучших у нас, и я не хочу тебя терять из-за такой ерунды, как стресс и депрессия. Мне нужно, что бы ты поняла - это - не наказание и не прогулочная миссия. Это очень важная операция, от которой зависят жизни очень многих наших ребят. И Жанна… - голос Фарбаха упал почти до шепота.
– Сэр? - не поворачиваясь, спросила девушка: она не хотела, чтобы командор видел ее полные слез глаза.
– Не подведи меня, Жанна!
Глава 6.
– Иммунитет - вряд ли, - возразил Марраша'атах. - Анализы образцов его тела не дают нам повода предположить подобное, даже наоборот: все опыты с отдельно взятыми тканями показали превосходный результат, но как только мы пытаемся проделать то же самое со всем организмом - вот тут и происходит что-то странное, чего мы пока не можем объяснить.
Вентдарр глубоко задумался, рассеяно расчесывая когтями шерсть у основания ушей. К чему-чему, а к такому повороты событий он не был готов, но в то же время прекрасно понимал, как может заинтересоваться подобным Руал.
– Что ж, - после короткого раздумья произнес Эмиссар, - я полагаю, что с этим должен разобраться Имперский Научный Совет. Через семь дней я отбуду с Тагар Дусит и тогда заберу с собой этого человек, командор. А сейчас я хочу посмотреть результаты генетических анализов, рапорты нового еашш-руала и архивы крепости за последние три года. Я думаю, они подтвердят, что инцидент с Кунна'а Хенса - это не более чем преступная неосторожность бывшего еашш-руала. К счастью для себя, он принял почетную смерть на поле битвы и избавил себя от позора Имперского суда. Вы согласны со мною?
– Абсолютно, Эмиссар, - ничего другого не оставалось Марраша'атах, кроме как согласиться. То, что Эмиссар собирается изучить все, что произошло на Тагар Дусит, ему даже очень не понравилось, но, с другой стороны, сейчас выбирать не приходилось.
– Вот и прекрасно, - отвернувшись, Вентдарр медленно поплыл прочь от камеры, вслед за ним последовал Марраша'атах; статис-поле в полном безмолвии приняло прежний вид. - Я немедленно составлю свой отчет и направлю его Руалу, если вы не возражаете, командор?
– Несомненно, Эмиссар, - ответил Марраша'атах. - Все как вы скажете!
И Эмиссар, летящий немного впереди, не мог видеть, как озабоченное выражение исчезло с лица командора Тагар Дусит, а на его место пришла суровая решительность. Начальник тайной разведки Империи оглянулся на тающую во тьме статис-камеры и невесело усмехнулся.
"Кажется, человек, вскоре тебе придется послужить Империи - хочешь ты того или нет!".
Боевая база "Гетман Хмельницкий", возвращавшаяся к границе после сражения у системы Скай-орб, сектор Дакота, 2384.18.4, 7:12, посадочный ангар.
Скинув шлем с головы, Жанна со стоном потерла ноющие виски. Пара техников в сторонке, делая вид, что не замечают смертельно измученной девушки, тихо разговаривали, обсуждая иссекшие борта ее "Ворона" длинные полосы. Еще двенадцать потрепанных истребителей плавно опускались на поверхность ангара: тактическая группа "Красный орел" вернулась после изнуряющей пятичасовой схватки с двукратно превосходящими силами Империи. И пусть потери были небольшими: четыре пилота (к тому же не с "Гетмана Хмельницкий"), радости по поводу победы Жанна не испытывала.
– Анджел, - длинная тень упала на нее. Еще не видя говорившего, девушка по характерному произношению узнала серигуанина.
– Что тебе, Паладин? - хмуро и безразлично произнесла она, подавляя желание заехать кулаком по броне "Ворона" - ничего, кроме разбитых в кровь пальцев, это не принесет. Серигуанин, стоящий за ее спиной, никак не отреагировал на грубое обращение. Когда он, наконец, заговорил, Анджел показалось, что в его голосе прозвучала не обида или злость, а сочувствие:
– Командор хочет видеть тебя в своем офисе, как только ты приведешь себя в порядок.
– Зачем? - стоя к Паладину спиной, Жанна смотрела через весь ангар на Бабая, который весело переругивался с техниками. Рядом с ним Маньяк что-то возбужденно рассказывал сержанту, размахивая руками. Почему-то это повседневная картина, вместо того, чтобы успокоить, только еще сильнее разозлила девушку.
– Мне он не сказал, - Жанна, все ж повернувшаяся к серигуанину, встретила спокойным взглядом его серых глаз. Игра в молчаливые гляделки продолжалась секунд десять: девушка сдалась первой.
– Можешь сказать, что я приду, - буркнула она и сама поразилась блеклому и невыразительному звучанию собственных слов: скорее, они подошли бы старой карге, нежели ей. Скрипнув зубами, Жанна отшвырнула в сторону полетный шлем и направилась к выходу из ангара, намеренно игнорируя серигуанина.
Бабай, наблюдавший диалог девушки с Паладином, попрощался с техниками, и приблизился к серигуанину:
– Опять она не в духе?
– Ей тяжело, - ответил Паладин, разглядывая носки своих ботинок. - Мы все в последнее время немного нервничаем.
– Но мы не бросаемся на людей при первой возможности, - конечно, Маньяк не упустил случая кинуть камень в огород Анджел. Паладин подумал при этом о том, как эти двое вообще уживались на сравнительно небольшой базе: Жанна, с ее сильным и порывистым характером, и Маньяк, вечно несогласный с любым, кто пробовал посягнуть на его авторитет (или, когда ему казалось, что на него посягают).
– Адам, успокойся! - недовольно нахмурившись, Шонт подобрал лежащий у его ног шлем Анджел. - Паладин, ты лучше скажи - зачем Крепыш вызывает ее?
– Не знаю, - повторил Паладин. - Полагаю, командор хочет сделать ее маленькое внушение по поводу поведения.
– И, наверно, отстранит от полетов, - вставил Маньяк, обиженный, что никто не разделяет его точку зрения.
– Адам, сказано же - умолкни! - огрызнулся Шонт. - А вообще, шел бы ты в раздевалку, все равно тебе тут нечего делать, кроме как языком молоть.
Пробурчав под нос нелестные характеристики Жанне, Маньяк фыркнул и побрел к выходу, на ходу пиная опорные стойки стоящих истребителей. Бабай устало утер лоб, всем видом показывая: "наконец-то", и осторожно коснулся плеча серигуанина.
– Паладин, ты не сердись на Адама. Он как всегда: что-то ляпнет невпопад, а потом…
– Я знаю, - вздохнул Паладин и запрокинул голову, расслабляя мышцы шеи. - Просто у всех был… тяжелый день.
– Ну, так давай отдохнем! - рассмеялся Бабай и хлопнул его по спине. -
Перед вылетом я слышал, что транспортник с запасом церерианского пива успешно прибыл, так что пошли в бар и проверим так ли это, а?
– Действительно, неплохая мысль! - одними глазами улыбнулся серигуанин.
Он в последний раз оглянулся на побитый истребитель Анджел, над которым уже колдовала группа техников. - Давай проверим!
Боевая база "Гетман Хмельницкий" перед прыжком к границе сектора Дакота, кабинет командора Фарбаха, 8:24 того же дня.
Дочитав последние строки досье, Фарбах поднял глаза на вытянувшуюся перед ним Жанну, смотрящую в громадный иллюминатор за его спиной. Вернее не в иллюминатор, а прозрачную стену, выполненную из сверхпрочной пластмассы, способной быть одновременно и прозрачной, и отразить один-два прямых удара из плазмоизлучателей любого космолета. В данный момент там смотреть было не на что, кроме звезд и тяжелого крейсера поддержки "Авангард", но взгляд девушки не отрывался от окна с того мига, как она преступила порог.
– Садитесь, капитан! - достав из позолоченного портсигара тонкую сигару, Фарбах закурил и кивнул на тонкую папку на столе:
– Вы в курсе, капитан Констильон, что это такое?
– Медицинское досье, сэр?
– Часть медицинского досье. Тут результаты психологической экспертизы, которую вы прошли неделю назад по моему требованию. Здесь есть один абзац, который я хочу вам прочитать… одну минутку, ага, вот он:
"…Капитал Жанна Констильон в последнее время проявляет все признаки глубокой депрессии, результатом чего стали постоянные конфликты с экипажем и пилотами. Стали характерными нервные срывы, бессонница, появилась рассеянность. Отмечено общее ухудшение физического состояния до пятнадцати процентов от нормы. Наши рекомендации…"
– Ну, и далее - выводы комиссии, - аккуратно сложив досье, командор присоединил его к маленькой стопке бумаг на краю стола. - Вы хотите что-либо сказать в связи с этим, капитан?
– Нет, сэр, - не выдержав осуждающего взгляда командора, опустила голову Жанна. - Я полностью согласна с выводами медицинской комиссии.
– Тогда, капитан, скажите, как бы вы поступили на моем месте в подобной ситуации?
– Я бы отстранила такого пилота от полетов, - глухо произнося эти слова, она ожидала, что внутри хоть что-то отзовется, но почти без удивления поняла, что ничего подобного не будет. Даже ее голос не дрожал, словно она говорила про человека, не имеющего к ней ни малейшего отношения. Помолчав, она добавила:
– Или перевела его в группу наземной поддержки, сэр.
– И какой же будет ваш выбор? - холодно поинтересовался Фарбах, поигрывая карандашом.
– Простите, сэр?
– Вы назвали два варианта, как мне стоит поступить, - злая ирония в его голосе бичом хлестала по ней. - Что же вы из них выбираете: отстранение от полетов или перевод из эскадрона "Черные Дьяволы" в подразделение наземной поддержки?
– Я не знаю, сэр, - не смея поднять глаз от пола, выдавила из пересохшего горла Жанна. - Вам… вам виднее, командор.
– Оставьте это нытье, капитан! - неожиданно рявкнул Фарбах, с силой ударив кулаком по столу. Оторопев от неожиданности, девушка уставилась на вскочившего из-за стола командора. - Вы посмотрите на себя со стороны и послушайте это… этот скулеж! Может, вы забыли, где находитесь, а? Может, вам напомнить, что это не пансион благородных девиц, а военный корабль, находящийся в боевом режиме на самом опасном участке фронта? Или вы забыли, что от вас зависит не только ваша собственная жизнь, но и жизни десятков других? Здесь всем тяжело, все теряли друзей и товарищей, но что будет, если и остальные примутся стенать на несправедливости жизни, ходя по базе с постными лицами? Кто тогда будет воевать с килрачами - техники и навигаторы, что ли? Скажите мне капитан, кто?!!
Словно повернув некий выключатель в себе, командор замолчал, остановившись у обзорного окна спиной к оцепеневшей - и порядком напуганной - Жанне.
– Медики рекомендовали отстранить вас от полетов, по крайней мере, на месяц и отправить на реабилитационный курс психотерапии. Но я принял другое решение: вы отправитесь в систему Хоган на планету Сенай в Порт-сити. "Гетман Хмельницкий" будет отсутствовать в течение полутора-двух месяцев, а до этого вы будете выполнять специальное поручение, никак не связанное с боевыми миссиями. Вам ясно?
Подавленная Жанна ничего не ответила, только едва заметно кивнула: такого разговора она ждала давно, но чтобы Фарбах так разозлился!..
– Хорошо, - выбрав, среди лежащих на столе папок одну с оранжевой полосой на обложке, Фарбах небрежно перебросил ее девушке. - Это ваше задание, маршрут, а так же краткое описание и технические данные системы и планеты. Вы стартуете завтра в семнадцать часов двадцать минут, после того, как мы выйдем на границу системы. Еще вопросы есть?
– Я лечу одна, сэр?
Фарбах опустился в кресло, делая длинную затяжку. Выпустив кольцо дыма, он кивнул на папку в ее руках:
– Там все сказано, но коль вы спрашиваете, то, пожалуйста, - вашими напарниками будут майор Шонт и лейтенант Паладин. Это вас устраивает?
– Да, сэр, однако я…
– Это приказ, капитан Констильон! - резко оборвал ее Фарбах. - И обсуждению не подлежит! Вы стартуете завтра ровно в пять двадцать вечера, и с вами летят Паладин и Шонт! И больше я не хочу возвращаться к этой теме, капитан!
– Так точно, сэр, - сникла девушка.
– Прекрасно. В таком случае, на сегодня все. Вы свободны, капитан!
– Да, сэр, - поднявшись на ноги, тихо ответила Жанна. Отдав честь, она шагнула было к двери, но ее остановил голос командора, в котором уже не было жестких и холодных ноток:
– Жанна, я могу понять твои чувства и твое состояние, но прошу - соберись. Ты прекрасный пилот, один из лучших у нас, и я не хочу тебя терять из-за такой ерунды, как стресс и депрессия. Мне нужно, что бы ты поняла - это - не наказание и не прогулочная миссия. Это очень важная операция, от которой зависят жизни очень многих наших ребят. И Жанна… - голос Фарбаха упал почти до шепота.
– Сэр? - не поворачиваясь, спросила девушка: она не хотела, чтобы командор видел ее полные слез глаза.
– Не подведи меня, Жанна!
Глава 6.
Военная крепость Тагар Дусит, малый коммуникационный зал.
2384.18.4, 10:11.
Их было двое, но лишь один присутствовал в плоти. Голографический проектор создавал полное впечатление присутствия килрача на Тагар Дусит, хотя на самом деле их разделяли сотни парсек.
Собеседник Марраша'атаха носил вишнево-красный мундир, свободную накидку и узкий серебряный обруч вокруг головы, чуть ниже ушей; традиционный кинжал в простых ножнах и объемистый пакет в специальном кармане на бедре довершали его экипировку. На левой стороне груди, там, где был вышит герб Империи, примостился сложный узор черных линий, полуовалов и дуг - знак тушд-руала, высшего военного звания Империи Килрач.
Килрач, присутствовавший на Тагар Дусит в виде голограммы, не отличался высоким ростом - около двух метров, не более. Однако фигура поражала соразмерностью форм, мощные бугры мускулов говорили про незаурядную силу, а спокойный, открытый взгляд изумрудных глаз - про уравновешенный характер и уверенность в себе. И хоть килрачу, который достиг таких высот, было чуть больше двадцати трех зорас'стрийских лет, Марраша'атах хорошо знал, что титулы тушд-руала и Х'хиара заслуженно принадлежат Тахарансья-рантья.
– …Вентдарр очень упрям, командор. Но у него несколько иная миссия, и факты, про которые вы говорите, он не будет искать. Иное дело - дома, на Зорас'стриа…
– Именно! - подхватил командор. - Эмиссар ничего не подозревает, но аналитики Имперского Совета или Внутреннего Круга Империи быстро все поймут. Прямых улик у них, естественно, не будет, но мы с вами, Х'хиар, слишком часто использовали официальные каналы, и Руал обязательно поинтересуется с чего бы это Х'хиар так часто болтает с начальником разведки Империи.
Фигура тушд-руала на фронте Килрач-Альянс печально покачала головой. Марраша'атах с сочувствием подумал, что понимает чувства молодого Х'хиара: уже второй год он вел свою собственную игру, здесь, на фронте Килрач-Конфедерация, стремясь остановить войну с людьми, прекратить кровавый конфликт, истощавший обе стороны. И старый командор Тагар Дусит искренне помогал сыну Руала, помогал, чтобы искупить свою страшную вину, искупить перед совестью и Ушедшими, к которым ему рано или поздно придется идти!
Тахарансья-рантья, словно прочитав мысли командора, вздохнул и раздраженно клацнул клыками:
– Подумать только, до чего мы дошли! Начальник разведки Империи и Х'хиар прячутся, играют в заговорщиков - и все ради того, чтобы остановить войну с людьми, спасая тем самым тысячи и тысячи жизней. А теперь еще и это!.. Ушедшие уготовили нам тяжелый путь.
– Если бы ваш отец, Руал, согласился…
– Нет, Марраша'атах, это бессмысленно! Руал не изменит официальной политике Империи: война до победы, без договоров, союзов или перемирий! Тут нужно действовать осторожнее, на грани предательства и саботажа; нужно превратить войну с людьми на настолько невыгодную Империи, чтобы Совет Кланов и Руал не откинули сходу предложение про мирные переговоры с Конфедерацией. Жаль, что Рилл-саррат и его сын полностью разделяют позицию Руала, - с сожалением добавил килрач. - Если бы я заручился их поддержкой - было бы проще!
Некоторое время они молчали, каждый размышляя про свое. Наконец, Марраша'атах, чувствовавший, что беседа повернула куда-то не туда, кашлянул, привлекая внимание Тахарансья-рантья:
– Х'хиар, мы говорили про Эмиссара…
– Да-да, говорили… - Тахарансья-рантья еще раз вздохнул. - Что ж, выбора у нас нет: то, что он нашел, не должно попасть на Зорас'стриа - можете действовать на свое усмотрение, командор. Думаю, вы имеете…
– Имею! - быстро сказал Марраша'атах; почему-то командору не хотелось, чтобы Х'хиар произносил этих слов. - Я думаю использовать пленного с Кунна'а Хенса!
И снова в коммуникационном зале повисла тишина: оба килрача прекрасно понимали, на что их толкает необходимость сохранить в тайне свое сотрудничество. Не ради себя - ради Родины!..
– А что нового на Зорас'стриа? - главное было сказано, и толочь воду в ступе не желал ни один, ни другой. - Я так понимаю, вас зачем-то срочно отозвали с фронта в Имперский дворец?
– Заболел Руал, - коротко бросил Х'хиар, но в этих простых словах Марраша'атах отчетливо прочитал тревогу и беспокойство сына за здоровье и благополучие отца. - Боль в голове, общая слабость - врачи так и не смогли мне объяснить, что с ним такое! В конце концов, все списали на переутомление; когда я прилетел - он практически выздоровел.
– Странно, почему ж тогда в общеимперской сети ничего нет про болезнь Руала; даже по нашим каналам я про это не слышал? - искренне удивился командор.
– Это все Та'ах-сартар! Зачем - не знаю, но он лично привез медиков, обеспечил очень жестокий уровень безопасности; про болезнь Руала не всем известно даже в самом дворце, не говоря уж про Совет Кланов. Такое впечатление…
– Такое впечатление, что он знал про болезнь Руала раньше, чем тот заболел! - тихо сказал Марраша'атах, но Тахарансья-рантья лишь отмахнулся: - Мы, по-моему, начинаем искать врагов там, где их нет, командор. С Руалом все в порядке, Та'ах-сартар уже вернулся на фронт Килрач-Конгломерат, - так что не будем лишний раз забивать себе головы пустяками. Решайте проблему с Эмиссаром, а я на Зорас'стриа прослежу, чтобы никто не начал повторное расследование. Позже, когда все успокоится, пришлите мне отчет - буду его с нетерпением ждать. Удачи, Марраша'атах!
Негромкий гудок оборвался звонким ударом; голограмма Х'хиара померкла и растаяла.
Командор Тагар Дусит остался один!
Система Хоган, орбита планеты Сенай, научно исследовательская станция "Манта-75", центральная оранжерея. 2384.18.4, 22:13.
– Паладин?
Оглянувшись, серигуанин кинул короткий взгляд на стоящую у входа в оранжерею Жанну. Легкое платье небесного цвета, красиво обрамляющее ее фигуру, было несколько неожиданно видеть после привычной строгой униформы Конфедерации, но сегодня на станции был праздник - у старшей лаборантки справляли двадцать третий день рождения и все позволили себе немного расслабиться. Критически осмотрев девушку с ног до головы, Паладин вернулся к изучению огромного фиолетового цветка, бережно касаясь тремя руками лепестков.
– Знаешь, Жанна, - мечтательно произнес он, - ты думала про то, как мы поздно, иногда, познаем мир и его красоту?
Недоуменно склонив голову, Жанна шагнула вперед.
– Поздно? - вообще-то, она хотела поговорить совсем про другое, но и торопиться ей было некуда. - Что ты имеешь в виду?
Изящным жестом Паладин растрепал листья вокруг себя; несколько лепестков сорванных порывом ветра, кружась, упали на покрытую гравием дорожку.
– Вот это! - его серые глаза, словно два фонарика, блеснули в тени. - Все вокруг нас!
Шагнув в сторону, он указал на бесчисленную звездную россыпь за стеклом оранжереи. Отпущенный цветок закачался на упругом стебле, источая сладковатый аромат.
– Мы, серигуане, давно поклоняемся звездам. Еще до войны с Таргоном, еще до того момента, когда мы впервые вышли в космос, у нас была такая примета - если начать путешествовать в безоблачную ночь, то это принесет тебе удачу в пути. Потом мы направились к звездам, стремясь достичь того, что было на протяжении многих лет святыней для нашего народа - и наше желание превратилось в язву, едва не погубившую нас самих. Ты когда-нибудь слышала о нашей планете…? - звук, изданный серигуанином, Жанна едва ли смогла бы воспроизвести, но догадалась, что это всего-лишь название планете на его родном языке.
– Нет, - не задумываясь, ответила девушка, - не слышала. А мне следовало?
– Вряд ли, - пожал узкими плечами серигуанин. - Скорее всего, в Конфедерации о ней мало знают вообще. Но, - он плавно развел руки в сложном жесте, смысл которого Жанна истолковать не смогла, - у вас была такая планета - Годдах-2, правильно?
– Ну да, была. Паладин, я, может, чего-то не понимаю, но причем здесь Годдах-2?
Паладин вздохнул и достал что-то из нагрудного кармана, передавая Жанне. Тонкая стереофотография, на странной и непривычной бумаге легла на ее ладонь. Безумное буйство красок на ней резало глаза, но Жанна быстро поняла, что это снимок одного из городов Серигуана, снятый на фоне заходящего светила. К самым границам города подступала полоса леса, а высокие и прекрасные здания, казалось, построенные из хрусталя, были усыпаны морем разноцветных цветов.
– Это мой родной город на главной планете системы, - ровный голос Паладина прорезало нечто, доселе Жанной не слышимое: печаль и грусть, смешанные с застарелой болью. - Там я родился, и там прошли первые десятилетия моей жизни. Потом, под конец Первой Звездной Войны, мои родители отправили меня на обучение на Сс'сильориа, нашу главную систему. А через два года один из отрядов Таргона атаковал мою родную планету.
Порывшись в том же кармане, он достал вторую фотографию и протянул Жанне со словами:
– Это снял я, когда прилетел туда через неделю после атаки Таргона.
Девушка бросила один единственный взгляд на снимок и с сочувствием посмотрела на Паладина. Его слова о Годдахе-2 стали теперь полностью понятны для нее.
– Паладин, это… это ужасно! Твои родители, они…
– Они были там и там остались навсегда, - закончил он. Все эмоции исчезли из голоса, и он вновь был прежним Паладином: холодным, вечно корректным и невозмутимо спокойным. - Я много лет думал, что нет ничего красивее родной планеты и родного города, но сегодня я увидел этот цветок! Он напомнил мне о тех цветах, что росли когда-то там. И о том, что все в мире имеет свою внутреннюю красоту и гармонию; нужно только уметь найти и разглядеть ее. Может, именно по этому мой народ и вступил в Великую Войну: чтобы не дать килрачам нарушить эту гармонию. Мы не хотим, чтобы однажды повторилось что-либо подобное, - кивнув на фотографии в руке Жанны, он осторожно снял с плеча ее руку.
Вновь его тонкие пальцы бережно приподняли венчик цветка, словно какую-то драгоценность. Свет отразился от десятков лепестков, как от призм и на мгновение Жанне показалось, что между рук серигуанина вспыхнула маленькая фиолетовая звезда, испускающая пронзительные лучи света. Вспыхнула и тут же пропала.
– Мы тоже не хотим повторения Халис-3 или Годдаха, - произнесла Жанна, неловко мусоля края фотографий. - Но кроме этого мы не хотим терять людей в этой войне. Если бы была хоть какая-то надежда на мирный договор с килрачами, мы бы ухватились за него руками и ногами, но, увы…
– "…терять людей…", - тихо повторил Паладин. - Ты снова вспоминаешь Джеймса и Роджера?
– Бывает, - не стала отпираться девушка.
– Это заметно. Ты нервничаешь, споришь попусту, без причин раздражаешься…
– И про это я хотела с тобой поговорить, - быстро вставила Жанна. - Понимаешь, там, на "Гетмане Хмельницком" я немного была не в себе и наговорила тебе кучу глупостей. Я хотела бы принести тебе свои извинения за случившиеся, если позволишь!
Запрокинув голову, Паладин замер в такой позе, словно прислушиваясь к чему-то недоступному для других. Затем легкая улыбка коснулась его губ и глаз:
– Ты напрасно волнуешься по этому поводу Жанна. Я не обиделся на тебя за те слова: как я говорил Шонту - нам всем тяжело. Иногда, чтобы не потерять разум, необходимо сделать нечто подобное, "выпустить пар", как вы сами говорите. Но если тебе от этого станет легче: я принимаю твои извинения, - церемонно поклонившись, Паладин коснулся рукой сначала лба, потом губ и, наконец - сердца. - Этого достаточно?
– Вполне, Сенул'лаапис Яо'орит, - с сердца Жанны словно свалился громоздкий камень, и полегчало на душе. С трудом выговорив сложное имя серигуанина, она улыбкой попыталась извиниться за произношение.
– Знаешь, когда я узнала о том, что кроме Бабая ты будешь моим напарником, я просила командора дать мне кого-то другого. А сейчас я думаю: "как хорошо, что он это не сделал". Я действительно рада, что ты здесь, Паладин.
– Взаимно, - улыбнулся Паладин. Любовно проведя всеми руками над цветком, он повернулся к девушке. - Ну что, пойдем к остальным. Если не ошибаюсь, то там начинается вечеринка, не так ли?
– Да, ты прав, - рассмеявшись, Жанна подхватила его под локоть. - Пошли, повеселимся!
Сектор Дакота, система ТТ-32 вблизи аванпоста килрачей Аа'асиай, боевая база "Гетман Хмельницкий", зал совещаний. 2384.20.4, 10:00.
– Внимание, пилоты! - громко произнес Фарбах, поднимаясь на свою трибуну перед собравшимися. Экран позади него вспыхнул молочно-белым светом и потемнел, обрисовав схему ближайшей звездной системы с красной точкой у края - Аа'асиай, один из двух оставшихся у килрачей в секторе аванпостов, занозой сидела в теле Конфедерации.
– Как вы все прекрасно знаете, мы получили от Военного Совета приказ ликвидировать угрозу нашим силам со стороны аванпоста килрачей в данном регионе, - услышав одобрительный гул, он улыбнулся одними уголками губ. - Значение этой операции все понимают, и я не стану отвлекаться на пояснения. Крайний срок, на протяжении которого мы должны покончить с Аа'асиай - двадцать второе число, то есть через два дня. Соединения командующего Этвуда и командующего Элой шесть часов назад прибыли на означенную позицию и готовы к отвлекающей атаке на силы противника. Наша же задача - нанести удар по Аа'асиай и разрушить аванпост!
2384.18.4, 10:11.
Их было двое, но лишь один присутствовал в плоти. Голографический проектор создавал полное впечатление присутствия килрача на Тагар Дусит, хотя на самом деле их разделяли сотни парсек.
Собеседник Марраша'атаха носил вишнево-красный мундир, свободную накидку и узкий серебряный обруч вокруг головы, чуть ниже ушей; традиционный кинжал в простых ножнах и объемистый пакет в специальном кармане на бедре довершали его экипировку. На левой стороне груди, там, где был вышит герб Империи, примостился сложный узор черных линий, полуовалов и дуг - знак тушд-руала, высшего военного звания Империи Килрач.
Килрач, присутствовавший на Тагар Дусит в виде голограммы, не отличался высоким ростом - около двух метров, не более. Однако фигура поражала соразмерностью форм, мощные бугры мускулов говорили про незаурядную силу, а спокойный, открытый взгляд изумрудных глаз - про уравновешенный характер и уверенность в себе. И хоть килрачу, который достиг таких высот, было чуть больше двадцати трех зорас'стрийских лет, Марраша'атах хорошо знал, что титулы тушд-руала и Х'хиара заслуженно принадлежат Тахарансья-рантья.
– …Вентдарр очень упрям, командор. Но у него несколько иная миссия, и факты, про которые вы говорите, он не будет искать. Иное дело - дома, на Зорас'стриа…
– Именно! - подхватил командор. - Эмиссар ничего не подозревает, но аналитики Имперского Совета или Внутреннего Круга Империи быстро все поймут. Прямых улик у них, естественно, не будет, но мы с вами, Х'хиар, слишком часто использовали официальные каналы, и Руал обязательно поинтересуется с чего бы это Х'хиар так часто болтает с начальником разведки Империи.
Фигура тушд-руала на фронте Килрач-Альянс печально покачала головой. Марраша'атах с сочувствием подумал, что понимает чувства молодого Х'хиара: уже второй год он вел свою собственную игру, здесь, на фронте Килрач-Конфедерация, стремясь остановить войну с людьми, прекратить кровавый конфликт, истощавший обе стороны. И старый командор Тагар Дусит искренне помогал сыну Руала, помогал, чтобы искупить свою страшную вину, искупить перед совестью и Ушедшими, к которым ему рано или поздно придется идти!
Тахарансья-рантья, словно прочитав мысли командора, вздохнул и раздраженно клацнул клыками:
– Подумать только, до чего мы дошли! Начальник разведки Империи и Х'хиар прячутся, играют в заговорщиков - и все ради того, чтобы остановить войну с людьми, спасая тем самым тысячи и тысячи жизней. А теперь еще и это!.. Ушедшие уготовили нам тяжелый путь.
– Если бы ваш отец, Руал, согласился…
– Нет, Марраша'атах, это бессмысленно! Руал не изменит официальной политике Империи: война до победы, без договоров, союзов или перемирий! Тут нужно действовать осторожнее, на грани предательства и саботажа; нужно превратить войну с людьми на настолько невыгодную Империи, чтобы Совет Кланов и Руал не откинули сходу предложение про мирные переговоры с Конфедерацией. Жаль, что Рилл-саррат и его сын полностью разделяют позицию Руала, - с сожалением добавил килрач. - Если бы я заручился их поддержкой - было бы проще!
Некоторое время они молчали, каждый размышляя про свое. Наконец, Марраша'атах, чувствовавший, что беседа повернула куда-то не туда, кашлянул, привлекая внимание Тахарансья-рантья:
– Х'хиар, мы говорили про Эмиссара…
– Да-да, говорили… - Тахарансья-рантья еще раз вздохнул. - Что ж, выбора у нас нет: то, что он нашел, не должно попасть на Зорас'стриа - можете действовать на свое усмотрение, командор. Думаю, вы имеете…
– Имею! - быстро сказал Марраша'атах; почему-то командору не хотелось, чтобы Х'хиар произносил этих слов. - Я думаю использовать пленного с Кунна'а Хенса!
И снова в коммуникационном зале повисла тишина: оба килрача прекрасно понимали, на что их толкает необходимость сохранить в тайне свое сотрудничество. Не ради себя - ради Родины!..
– А что нового на Зорас'стриа? - главное было сказано, и толочь воду в ступе не желал ни один, ни другой. - Я так понимаю, вас зачем-то срочно отозвали с фронта в Имперский дворец?
– Заболел Руал, - коротко бросил Х'хиар, но в этих простых словах Марраша'атах отчетливо прочитал тревогу и беспокойство сына за здоровье и благополучие отца. - Боль в голове, общая слабость - врачи так и не смогли мне объяснить, что с ним такое! В конце концов, все списали на переутомление; когда я прилетел - он практически выздоровел.
– Странно, почему ж тогда в общеимперской сети ничего нет про болезнь Руала; даже по нашим каналам я про это не слышал? - искренне удивился командор.
– Это все Та'ах-сартар! Зачем - не знаю, но он лично привез медиков, обеспечил очень жестокий уровень безопасности; про болезнь Руала не всем известно даже в самом дворце, не говоря уж про Совет Кланов. Такое впечатление…
– Такое впечатление, что он знал про болезнь Руала раньше, чем тот заболел! - тихо сказал Марраша'атах, но Тахарансья-рантья лишь отмахнулся: - Мы, по-моему, начинаем искать врагов там, где их нет, командор. С Руалом все в порядке, Та'ах-сартар уже вернулся на фронт Килрач-Конгломерат, - так что не будем лишний раз забивать себе головы пустяками. Решайте проблему с Эмиссаром, а я на Зорас'стриа прослежу, чтобы никто не начал повторное расследование. Позже, когда все успокоится, пришлите мне отчет - буду его с нетерпением ждать. Удачи, Марраша'атах!
Негромкий гудок оборвался звонким ударом; голограмма Х'хиара померкла и растаяла.
Командор Тагар Дусит остался один!
Система Хоган, орбита планеты Сенай, научно исследовательская станция "Манта-75", центральная оранжерея. 2384.18.4, 22:13.
– Паладин?
Оглянувшись, серигуанин кинул короткий взгляд на стоящую у входа в оранжерею Жанну. Легкое платье небесного цвета, красиво обрамляющее ее фигуру, было несколько неожиданно видеть после привычной строгой униформы Конфедерации, но сегодня на станции был праздник - у старшей лаборантки справляли двадцать третий день рождения и все позволили себе немного расслабиться. Критически осмотрев девушку с ног до головы, Паладин вернулся к изучению огромного фиолетового цветка, бережно касаясь тремя руками лепестков.
– Знаешь, Жанна, - мечтательно произнес он, - ты думала про то, как мы поздно, иногда, познаем мир и его красоту?
Недоуменно склонив голову, Жанна шагнула вперед.
– Поздно? - вообще-то, она хотела поговорить совсем про другое, но и торопиться ей было некуда. - Что ты имеешь в виду?
Изящным жестом Паладин растрепал листья вокруг себя; несколько лепестков сорванных порывом ветра, кружась, упали на покрытую гравием дорожку.
– Вот это! - его серые глаза, словно два фонарика, блеснули в тени. - Все вокруг нас!
Шагнув в сторону, он указал на бесчисленную звездную россыпь за стеклом оранжереи. Отпущенный цветок закачался на упругом стебле, источая сладковатый аромат.
– Мы, серигуане, давно поклоняемся звездам. Еще до войны с Таргоном, еще до того момента, когда мы впервые вышли в космос, у нас была такая примета - если начать путешествовать в безоблачную ночь, то это принесет тебе удачу в пути. Потом мы направились к звездам, стремясь достичь того, что было на протяжении многих лет святыней для нашего народа - и наше желание превратилось в язву, едва не погубившую нас самих. Ты когда-нибудь слышала о нашей планете…? - звук, изданный серигуанином, Жанна едва ли смогла бы воспроизвести, но догадалась, что это всего-лишь название планете на его родном языке.
– Нет, - не задумываясь, ответила девушка, - не слышала. А мне следовало?
– Вряд ли, - пожал узкими плечами серигуанин. - Скорее всего, в Конфедерации о ней мало знают вообще. Но, - он плавно развел руки в сложном жесте, смысл которого Жанна истолковать не смогла, - у вас была такая планета - Годдах-2, правильно?
– Ну да, была. Паладин, я, может, чего-то не понимаю, но причем здесь Годдах-2?
Паладин вздохнул и достал что-то из нагрудного кармана, передавая Жанне. Тонкая стереофотография, на странной и непривычной бумаге легла на ее ладонь. Безумное буйство красок на ней резало глаза, но Жанна быстро поняла, что это снимок одного из городов Серигуана, снятый на фоне заходящего светила. К самым границам города подступала полоса леса, а высокие и прекрасные здания, казалось, построенные из хрусталя, были усыпаны морем разноцветных цветов.
– Это мой родной город на главной планете системы, - ровный голос Паладина прорезало нечто, доселе Жанной не слышимое: печаль и грусть, смешанные с застарелой болью. - Там я родился, и там прошли первые десятилетия моей жизни. Потом, под конец Первой Звездной Войны, мои родители отправили меня на обучение на Сс'сильориа, нашу главную систему. А через два года один из отрядов Таргона атаковал мою родную планету.
Порывшись в том же кармане, он достал вторую фотографию и протянул Жанне со словами:
– Это снял я, когда прилетел туда через неделю после атаки Таргона.
Девушка бросила один единственный взгляд на снимок и с сочувствием посмотрела на Паладина. Его слова о Годдахе-2 стали теперь полностью понятны для нее.
– Паладин, это… это ужасно! Твои родители, они…
– Они были там и там остались навсегда, - закончил он. Все эмоции исчезли из голоса, и он вновь был прежним Паладином: холодным, вечно корректным и невозмутимо спокойным. - Я много лет думал, что нет ничего красивее родной планеты и родного города, но сегодня я увидел этот цветок! Он напомнил мне о тех цветах, что росли когда-то там. И о том, что все в мире имеет свою внутреннюю красоту и гармонию; нужно только уметь найти и разглядеть ее. Может, именно по этому мой народ и вступил в Великую Войну: чтобы не дать килрачам нарушить эту гармонию. Мы не хотим, чтобы однажды повторилось что-либо подобное, - кивнув на фотографии в руке Жанны, он осторожно снял с плеча ее руку.
Вновь его тонкие пальцы бережно приподняли венчик цветка, словно какую-то драгоценность. Свет отразился от десятков лепестков, как от призм и на мгновение Жанне показалось, что между рук серигуанина вспыхнула маленькая фиолетовая звезда, испускающая пронзительные лучи света. Вспыхнула и тут же пропала.
– Мы тоже не хотим повторения Халис-3 или Годдаха, - произнесла Жанна, неловко мусоля края фотографий. - Но кроме этого мы не хотим терять людей в этой войне. Если бы была хоть какая-то надежда на мирный договор с килрачами, мы бы ухватились за него руками и ногами, но, увы…
– "…терять людей…", - тихо повторил Паладин. - Ты снова вспоминаешь Джеймса и Роджера?
– Бывает, - не стала отпираться девушка.
– Это заметно. Ты нервничаешь, споришь попусту, без причин раздражаешься…
– И про это я хотела с тобой поговорить, - быстро вставила Жанна. - Понимаешь, там, на "Гетмане Хмельницком" я немного была не в себе и наговорила тебе кучу глупостей. Я хотела бы принести тебе свои извинения за случившиеся, если позволишь!
Запрокинув голову, Паладин замер в такой позе, словно прислушиваясь к чему-то недоступному для других. Затем легкая улыбка коснулась его губ и глаз:
– Ты напрасно волнуешься по этому поводу Жанна. Я не обиделся на тебя за те слова: как я говорил Шонту - нам всем тяжело. Иногда, чтобы не потерять разум, необходимо сделать нечто подобное, "выпустить пар", как вы сами говорите. Но если тебе от этого станет легче: я принимаю твои извинения, - церемонно поклонившись, Паладин коснулся рукой сначала лба, потом губ и, наконец - сердца. - Этого достаточно?
– Вполне, Сенул'лаапис Яо'орит, - с сердца Жанны словно свалился громоздкий камень, и полегчало на душе. С трудом выговорив сложное имя серигуанина, она улыбкой попыталась извиниться за произношение.
– Знаешь, когда я узнала о том, что кроме Бабая ты будешь моим напарником, я просила командора дать мне кого-то другого. А сейчас я думаю: "как хорошо, что он это не сделал". Я действительно рада, что ты здесь, Паладин.
– Взаимно, - улыбнулся Паладин. Любовно проведя всеми руками над цветком, он повернулся к девушке. - Ну что, пойдем к остальным. Если не ошибаюсь, то там начинается вечеринка, не так ли?
– Да, ты прав, - рассмеявшись, Жанна подхватила его под локоть. - Пошли, повеселимся!
Сектор Дакота, система ТТ-32 вблизи аванпоста килрачей Аа'асиай, боевая база "Гетман Хмельницкий", зал совещаний. 2384.20.4, 10:00.
– Внимание, пилоты! - громко произнес Фарбах, поднимаясь на свою трибуну перед собравшимися. Экран позади него вспыхнул молочно-белым светом и потемнел, обрисовав схему ближайшей звездной системы с красной точкой у края - Аа'асиай, один из двух оставшихся у килрачей в секторе аванпостов, занозой сидела в теле Конфедерации.
– Как вы все прекрасно знаете, мы получили от Военного Совета приказ ликвидировать угрозу нашим силам со стороны аванпоста килрачей в данном регионе, - услышав одобрительный гул, он улыбнулся одними уголками губ. - Значение этой операции все понимают, и я не стану отвлекаться на пояснения. Крайний срок, на протяжении которого мы должны покончить с Аа'асиай - двадцать второе число, то есть через два дня. Соединения командующего Этвуда и командующего Элой шесть часов назад прибыли на означенную позицию и готовы к отвлекающей атаке на силы противника. Наша же задача - нанести удар по Аа'асиай и разрушить аванпост!