Виктор Баженов. Царский сплетник и дочь тьмы

   – Нет.
   – Ну вот, опять врешь, – расстроился юноша. – Кроме Янки и меня, в Великореченске об этом никто не знает. И как с тобой после этого иметь дела?
   – Да при чем тут Янка? Заходил к вам как-то на подворье, тебя дома не было, ну я и покопался в твоем мобильнике. Надо же знать, с кем имеешь дело. А там эсэмэска на имя Пересмешника.
   – Какой продвинутый в этом измерении Кощей, – удрученно вздохнул юноша. – Ну что, заказ на Пересмешника снимаем?
   – Да ясен хрен, снимаем. Янка за тебя меня живьем сожрет. Ты, кстати, с ней поаккуратней.
   – А что такое?
   – Да вроде бы ничего. Девка она хорошая, но родня у нее уж больно стервозная, – удрученно вздохнул Кощей. – Так что ты нашу лапушку зазря не обижай, а не то как ее бабка станет.
   – А что ее бабка?
   – Да ничего ее бабка, но знал бы ты, какая она ведьма-а-а…
   – Не от нее случаем в Рамодановск намылиться решил? – хмыкнул Виталик.
   – Догадливый. А с Библиями поспеши. Я тебе, так и быть, по-родственному хороший процент дам и тут по тройной цене закупать буду. Захочешь мамку с папкой навестить, на исторической родине оторваться, все условия обеспечу. Там, кстати, уже Велес обосновался. Круто развернулся, надо тебе сказать. Целый город себе отгрохал. И назвал его соответствующе.
   – Это как?
   – Лас… Вес…
   – Лас-Вегас, что ли?
   – Точно! Лас-Вегас.
   – Но Велес-то вроде бог скота.
   – Так к нему одни животные и идут. Человек, когда почует деньги, такой скотиной становится. В его Лас-Вегас все, как свиньи к кормушке, сбегаются, а он их доит.
   – Свиней?
   – Ага. Я тоже в ваш мир хочу. А то совсем там позабыли про богов древних. Надо напомнить. А ведь там лафа. Для меня как Санта-Клауса и Деда Мороза работа только раз в году. Добро буду творить направо и налево.
   – Бабам цветы, детям мороженое?
   – Не только. Я даже нефтяных магнатов вниманием не обойду.
   – И как ты их наградишь?
   – В носочек нефть налью и подожгу, когда они его наденут.
   – Круто! Ты будешь самый справедливый Дед Мороз.
   – Не сомневайся!
   – Верю. А теперь пустой треп в сторону. Спасибо за хлеб-соль, но мне пора. Пока ночь во дворе, надо еще ряд дел в городе успеть сделать.
   – А почему ночью?
   – Так я же теперь в Великореченске враг номер один.
   – Ну как же! Наслышан. Всю жизнь был я враг номер один, а теперь им стал ты. Опять меня обскакал! Нет, точно надо сваливать в Рамодановск. Кстати, может, расскажешь, чего ты с Надышкиным не поделил? Зачем так его подставил? Если хотел от него избавиться, то почему по-тихому не завалил? Как-то грязно ты на этот раз работал. Так грязно, что пришлось ударяться в бега.
   – Раз даже ты не понял ни хрена, значит, правильно я сделал, что ударился в бега, – удрученно вздохнул Виталик. – Это не я подставил, это меня подставили. Потому и пришлось уходить в подполье. Буду теперь бороться за отечество ударами в спину исподтишка.
   – Ах вот оно в чем дело-о-о… – протянул Кощей. – То-то я думаю, чем тебе Надышкин не угодил? Каким делам помешал? Нормальный вроде бы мужик. На Василису с царем-батюшкой не тявкает.
   – Ладно, лирику в сторону. Давай показывай, где у тебя тут выход. Говорю же, дел много.
   – Покажу, но глаза, извини, тебе придется завязать.
   – Это с какого перепугу?
   – О том, где находится мой замок, не должен знать никто, кроме, разумеется, родни.
   – Дед, не дури. Во-первых, сам признался, что он в моих землях, а во-вторых, я через Янку уже, почитай, родня.
   – Во-первых, в своих землях без моей подсказки ты мой замок хрен найдешь, а во-вторых, когда официально женишься на Янке, тогда и будешь мне родней.
   – Да как же я женюсь, если Василиса разрешения на свадьбу давать не хочет.
   – Да при чем здесь «не хочет»? – досадливо отмахнулся Кощей. – Она не может! Ой…
   Виталик тут же схватил деда за грудки.
   – Та-а-ак… а с этого момента поподробнее: почему не может?
   – Нет, ну чего пристал? – начал отбиваться Кощей. – Василиса разрешения не дает, у нее и спрашивай, я-то тут при чем?
   – Хорошо. Тогда другой вопрос: кто такой Ваня Леший и какую роль играет в вашем преферансе?
   – Ваня? – ахнул Кощей. – Леший? От ить, твою мать!!! Вот сволочь! Вот мало ему было, и сюда, зараза, влез! Так, все, свободен, – начал подталкивать к камину юношу бессмертный злодей. – Подробности потом узнаешь.
   – Когда потом?
   – Когда время придет.
   – Так, ты мой холоп, а потому я требую…
   Кощей щелкнул пальцами. С полки на пол спрыгнул изящный маленький ларец, размером с табакерку. Откинулась крышка, и оттуда выскочила пара маленьких человечков, которые в мгновение ока стали очень и очень большими.
   – А ты знаешь, как Санта-Клаус проникает в дома к спящим детишкам, чтобы подложить им в носочки подарки? – вкрадчиво спросил Кощей.
   Виталик покосился на горящий камин, в котором все еще жарился кабан на вертеле, и начал спадать с лица.
   – Э, дед, не вздумай!
   – Правильно. Через дымоходную трубу! Эй, двое из ларца одинаковы с лица, проводите гостя дорогого, – кивнул Кощей в сторону камина.
   Двое из ларца одинаковы с лица подхватили царского сплетника под ручки-ножки и начали его раскачивать, готовя к броску.
   – А-а-а!!! Не надо!!!
   – Раз! – начали отсчет двое из ларца.
   – Всех уволю! Премии лишу!
   – Два!
   – На конюшне выпорю, мерзавцы!
   – Три!
   – Э, я вам не Гарри Поттер. А-а-а!!!
   Бросок был точен. Тело Виталика влетело в камин и испарилось в снопе искр вместе с кабанчиком на вертеле.
   – Вот сволочь, закуску уволок, – расстроился Кощей, схватил со стола недопитую бутылку и прикончил ее прямо из горла. – А еще в родню набивается. Никому верить нельзя!

9

   Царский сплетник, с головы до ног облепленный золой, вылетел из камина в обнимку с кабаном, взметнув тучу пепла, и покатился по кафельному полу.
   – Твою мать! – отшвырнул он от себя недожаренную закуску Кощея. Было горячо.
   Кабанчик вместе с вертелом подкатился под ноги хмурого мужика с металлическим совком и каминными щипцами в руках.
   – Вам это включить в счет? – мрачно спросил мужик, воинственно поигрывая совком.
   – А в харю? – так же мрачно спросил Виталик.
   – Капитан! – обрадовался мужик и кинулся помогать шефу подняться. – Ну наконец-то! Вторую неделю ждем, когда ты к нам на огонек заглянешь.
   Это был Василий, лучший лингвист созданной царским сплетником конторы под названием ЦРУ. Плавая на пиратском корабле Эдварда Тича, он сумел освоить дополнительно четыре языка разношерстной команды джентльменов удачи и мог свободно общаться с немцами, франками, испанцами и итальянцами на их родных языках. Бритты были не в счет. На английском там общались меж собой все пираты, и, соответственно, им свободно владел весь костяк Царского Разведывательного Управления, возглавляемого Виталиком, единственным человеком в этой структуре, который владел только двумя языками: русским и матерным. Остальные буржуинские, как он говорил, языки ему не давались, из-за чего его в свое время чуть не вышибли с журфака.
   – Шеф, а почему не через дверь? – спросил Василий, отряхивая камзол Виталика от пепла и золы.
   – Чтоб не замели волки позорные… в смысле не заметили враги народа, – сердито буркнул юноша. – Ты что, еще не знаешь, что мы ушли в подполье?
   Виталик начал озираться. Предусмотрительный Кощей вышвырнул его через камин в служебную секцию банного комплекса, где тусовался лишь обслуживающий персонал.
   – Официально нам об этом еще не сообщали.
   – Понятно. Клиентов в термах много?
   – Уже нет. Полчаса назад последние ушли.
   – Слава богу. Так, мне надо привести себя в порядок. Пока я буду мыться, добудь мне свежую одежду, парик, грим и прочее.
   – Под кого будешь косить, шеф?
   – Под иноземного купца.
   – Понял.
   Виталик прошел в предбанник, скинул пришедший в полную негодность камзол, забрался в душевую и начал с наслаждением плескаться под горячей водой. Закончив водные процедуры, царский сплетник вернулся в предбанник, где его уже ждал управляющий термами с чистым комплектом одежды в руках.
   – Пошли за мной, – сказал Василий, как только Виталик закончил туалет.
   Управляющий провел царского сплетника в комнату, в которой было все для маскировки. Такой гримерной мог бы позавидовать любой приличный театр!
   Виталик опустился в кресло, устало откинулся на спинку, полюбовался на свою утомленную физиономию в зеркале, взял с подзеркальника фальшивые усы и начал прилаживать их к губе.
   – Докладывай, что нового.
   – Федот со стрельцами часа два назад сюда наведывался.
   – Косточки попарить захотел?
   – Не-а, тебя искал. Всех клиентов мне, зараза, распугал. Ты бы его приструнил, шеф, как из опалы выйдешь.
   – Обязательно. Как только, так сразу. – Царский сплетник полюбовался на свое отражение в зеркале, пошевелил накладными усами и начал подбирать себе бороду.
   – Кстати, я не понял, шеф, а чем тебе Надышкин не угодил? Сегодня бояре в парилке только об этом и судачили.
   – И ты туда же, – тяжко вздохнул Виталик. – Давай по делу. Федот никого из наших не пытался арестовать?
   – По-моему, была у него такая мысль. Уж больно подозрительно он нас пожирал глазами. Но я его обломал.
   – Как?
   – Стрелки на Вилли перевел. Типа он хозяин баньки, мы его верные холопы, и ежели есть претензии к немецкому послу, то мы тут ни при чем. Ну, Федот мужик неглупый, ему дипломатический скандал ни к чему. Короче, ушел несолоно хлебавши. Так что прикрытие у нас железное. В случае чего, пусть Вилли под белы рученьки берут, а мы все подпишем.
   – В смысле?
   – В смысле каторга ему обеспечена. Лет сто пятьдесят отмотает от звонка до звонка.
   – Стоп, а при чем здесь Вилли? – нахмурился царский сплетник. – Какая каторга? За что?
   – Да хоть за что! – пожал плечами управляющий. – Не тебе же срок мотать. А компромата на него мы огромный воз и маленькую тележку нарыли. Он здесь уже столько раз зависал и под шнапс такое нашим фрейлейн-массажисткам выдавал, что на три пожизненные и пять вышек хватит.
   – Нахватались вы от меня словечек нехороших, – недовольно пробурчал Виталик, подергал за бороду. Держалась вроде крепко. – Нет здесь пожизненной. Тут все гораздо проще: либо реальный срок, либо сразу плаха. Что еще хорошего скажешь? Меня в первую очередь интересуют непонятки всякие, странности. Есть что-то в этом роде?
   – Странностей хватает. После того как ты шемаханскую царицу завалил, Гордон практически завязал, сюда носа не кажет.
   – Василисина работа, – хмыкнул юноша.
   – Мы так и поняли. Так вот, его номера с тех пор стали нарасхват. По десять золотых за ночь для бояр идут.
   – Не слишком круто?
   – Нормально. Все хотят хоть ненадолго царями себя почувствовать. Сервис мы им соответствующий обеспечиваем и, как ты приказывал, все пишем. На каждого составлено досье, никто не отвертится. Полдумы хоть сейчас можно сажать, а вторую половину сразу на кол. Так что они, считай, уже наши. Жаль, Гордон перестал наведываться, а то мы и на него бы компромат собрали.
   – Вася, меня здесь не было всего пару недель, а ты уже тут напридумывал себе черт знает что! Я не собираюсь устраивать дворцовый переворот. Меня, конечно, радуют ваши профессиональные успехи на ниве филерской работы, но давай по делу. Какие странности заметил?
   – Перечисляю. Как раз две последние недели всех бояр от царского номера как бабушка отшептала.
   – Они что, пустуют? – удивился юноша, пристраивая на голову парик.
   – Нет, не пустуют. В них начал ошиваться Дон.
   Виталик насторожился.
   – Ты же говорил: в бане посторонних нет. Дон сейчас здесь?
   – Нет, вот именно сейчас его тут нет, а раньше каждую ночь здесь зависал. Дальше рассказывать?
   – Рассказывай.
   – Вел Дон себя очень странно. Платил щедро. Двадцать золотых за ночь сам предложил, но девочек при этом не заказывал, наших ребят внутрь не пускал. Даже столик накрывали его люди. А неделю назад стала дивчина появляться. Лицом молоденькая, симпатичная. Рыженькая такая. Почти как наш Левша. Такое солнышко издалека увидишь. Ее прямо у входа люди Дона встречали и в царские номера провожали. А вот что там у них дальше в номерах происходило, мы в упор не знаем. Пытаемся, конечно, собрать на Дона компромат, но это сложно. Вот думаю, может, под статью о развращении несовершеннолетних его подвести? Ты в думе такой закон еще не протащил?
   – Вася, ты опух? Ничего вам больше рассказывать не буду. Здесь не Рамодановск. Здесь бояре по иноземному образцу уже право первой ночи применяют. Порют девок направо и налево. Единственное иноземное новшество, которое им пришлось по душе. Да здесь девчонок в пятнадцать лет уже замуж отдают! Какое развращение несовершеннолетних, Вася?
   – Жаль, а то бы хорошо статья катила.
   – В чем странность, говори, не отвлекайся. Ну, зависает Дон, девчонку ему водят, странность в чем?
   – В том, что она сюда заходит, а обратно нет.
   – В смысле? – опешил сплетник.
   – В смысле Дон со своими людьми царский номер покидает, а девчонки при них нет. Мы потом во время уборки там все обыскивали, нет девчонки. Всю голову себе сломали. Гриня вообще додумался до того, что они там сатанинские обряды проводят и девчонок с косточками съедают.
   – Девчонок? Так они каждый раз разные приходили?
   – В том-то и дело, что нет! Одна и та же приходила.
   – Н-да-с… версия Грини не прокатит. Птица Феникс обычно из огня возрождается, но чтоб девчонка возрождалась из дерьма… Нет, Вася, они ее точно не съедали. Тут что-то еще. Жаль, что фрейлейн-массаж они к себе не подпускают. Близко к царским номерам подобраться не удалось?
   – Два дня назад удалось, – успокоил сплетника Василий. – Забрался я ночью на крышу и стал подслушивать возле каминной трубы. Ты не поверишь, кэп, я ничего не понял! Ни охов там, ни ахов, как с подопечными мадам Нюры. Только голоса, но как там говорят! Перед этой девкой Дон и его люди на задних лапках ходят, а она отчитывает их, как холопов нерадивых.
   – Да не тяни ты, Вася! О чем речь вели?
   – А я знаю? Один раз только по-русски назвали госпожой. А так язык непонятный. Есть в нем что-то и от бриттов, и от немцев, и от испанцев с итальянцами, от франков что-то прилепилось, а смысл ускользает. Может, дымоход звуки искажал…
   – Так, подожди.
   Виталик задумался. В лингвистике он был, конечно, лох, но кое-что из академического курса помнил. В каком языке есть что-то от одного, другого, третьего? Кажется, в эсперанто. Может, они говорили на эсперанто? Да ну, что за ересь?! Эсперанто в XIX веке придумали. Не катит! Так, конкретно, в каких языках могут быть испанские, итальянские, французские слова? Скорее всего, в итало-романской подгруппе. Да, точно, в этой компании и корсиканский язык, и сицилийский, ну и итальянский – самые подходящие для мафиози! Дон – он ведь из Италии… Царский сплетник мысленно погладил себя по головке, выдавшей ему такой результат. Прелестно! Так что, к нему прибыл ревизор?
   Тихий стук в дверь заставил сплетника встрепенуться. Он показал Василию глазами на дверь, намекая: разберись. Управляющий кивнул, выскочил из гримерной, тихонько с кем-то пошушукался и через минуту вернулся обратно с еще одним сотрудником ЦРУ. Это был Николай. Ему сегодня выпало ночное дежурство.
   Увидев Виталика в купеческом наряде, Николай восторженно ухнул:
   – Ну, кэп! Если бы Вася меня заранее не предупредил, ни за что бы тебя не опознал.
   – У тебя есть что для меня? – оборвал его восторги юноша.
   – Есть. Я сегодня на охране на входе стою. И тут, понимаешь, такое дело. Приперся только что какой-то купец заморский. Я думал, как обычно, номер снять, девочек заказать, попариться, а он начал меня умолять, чтобы я его с тобой свел. Ну, я отбрыкиваться начал. Объясняю, что тебя тут нет, но он ничего слушать не хочет. Утверждает, что ты здесь и ему надо срочно с тобой переговорить. Достал так, что я Васю решил подключить. Ему как управляющему веры больше, а тут оказалось, что купец прав: ты и правда здесь.
   – Он один? – спросил сплетник.
   – Один.
   – Вооружен?
   – Только мешком, – усмехнулся Николай. – Большой мешок и, по-моему, тяжелый.
   Царский сплетник поднялся, одернул кафтан, окинул свое отражение в зеркале придирчивым взглядом.
   – Чую, по делу пришел. Вася, я на время твой кабинет займу, – сказал он. – Проводите его туда минут через пять. Потолкуем.

10

   Виталик сразу понял, кто перед ним, как только распахнулась дверь и на пороге управляющего банным комплексом застыла худощавая фигура иноземного купца с мешком на плече. Опять нестерпимо зачесалась грудь, татуировка лотоса начала нагреваться, и перед мысленным взором сплетника появился образ разгневанной многорукой богини.
   «Нет, ну ты что, у Гордона мало развлекалась?» – рассердился он.
   «Мало, – откликнулась Кали. – Ты же, гад, троих там завалил, а мне ни одного не дал прибить!»
   «Зато похихикала. Брысь отсюда. Он мне живой для разговора нужен».
   «Ну, ты наха-а-ал… – восхитилась Кали, и гнев ее начал утихать. – Так разговаривать с богиней! Ладно, пусть поживет пока…»
   Грудь перестало жечь, и на мгновение перед мысленным взором юноши вместо многорукой Кали мелькнул образ ласково улыбающейся сплетнику Парвати. Мелькнул и исчез.
   – Ну, что столбом стоишь, сын ночи? – грозно спросил Виталик застывшего на пороге гостя. – Заходи, поговорим.
   – Спасибо, господин.
   Вампир скинул с плеча мешок, склонился в угодливом поклоне, робко переступил порог и осторожно приблизился к столу, волоча мешок за собой.
   – Что у тебя там? – кивнул на мешок царский сплетник.
   Вампир вытряхнул из мешка мутного мужичка, бессмысленно моргающего глазками.
   – Да вот, типа в гости пришел.
   – Хитер, – усмехнулся Виталик. – Типа раз не по делу, а в гости зашел, то клыки сразу рвать не будут. Ладно, садитесь, гости, – кивнул юноша на стулья.
   Вампир поспешил исполнить приказание, а мужичок так и остался сидеть на полу рядом с мешком.
   – А ты чего? – нахмурился сплетник. – Не положено на Руси гостям в мешке сидеть. Садись за стол!
   Мужичок покосился на вампира. Тот кивнул, и мужичок перебрался на стул. Виталик достал из бара три кубка и литровую бутылку медовухи.
   – Мне нельзя, – заволновался вампир.
   – Тогда он выпьет.
   Сплетник разлил на двоих. Глаза мужичка загорелись. Он сцапал со стола свой кубок, торопливо чокнулся с хозяином, плеснул содержимое емкости в глотку и занюхал медовуху рукавом. Виталик усмехнулся, опорожнил свой кубок, откинулся на спинку кресла.