Страница:
Топ-лузер не спорит, но все же просит прочитать и про остальные способы самоубийств.
А там еще интереснее. Наш ловкий судмеэксперт разбирает случай «застрелиться»:
Далее философствующий патологоанатом описывает перерезание вен и сонной артерии. Ну, тут с ним сложно не согласиться – способы действительно идиотские и скорее киношные, чем реальные. На экране смотрелось бы отлично: белый кафель, белая ванна, и вода в ней постепенно становится ярко-красной; опасная бритва выпадает из ослабевшей руки. Эффектно. Прямо для Толстого или Михалкова. Повреждение сонной артерии – тоже находка для киношников, растиражированная в тысячах фильмов. Кровь бьет фонтаном, забрызгивая стены, шторы (очень удачно, если и те, и другие светлых тонов), человек мечется, пытаясь зажать рану рукой, но тщетно…
Судмедэксперт делает вывод, что, скорее всего, такого человека спасут, но вследствие большой потери крови произойдет отмирание клеток коры головного мозга, отчего горе-самоубийца превратится, цитирую: «в дебила». Мы с Топ-лузером единогласно соглашаемся с доктором и читаем дальше.
Повешение.
«Популярный, но далеко не стопроцентный способ самоубийства», – таков скорый приговор интернетного патологоанатома. И, поскольку Топ-лузер интересовался ощущениями вешающегося, я зачитываю дословно:
– Достаточно. Повешение отменяем. Читай дальше. Что еще есть?
А еще есть попытки отравиться кухонным и угарным газом. На них мы не задерживаемся: по словам умудренного жизнью доктора, они не то что не дают никакой гарантии смерти, но и вообще редко когда приводят к летальному исходу. При отравлении кухонным газом взорваться гораздо проще, чем отравиться, а от угарного газа человек скорее всего получит «гипоксическое поражение головного мозга, результатом которого, очень вероятно, станет дебильность у суицидента».
Ну вот, снова дебильность… Ох и не любит наш доктор самоубийц.
Ну, самосожжение и сожжение себя концентрированными кислотами, мы отбросываем сразу, как слишком уж варварские. Людей, решившихся на это, действительно жаль – они и представить себе не могут на какой ад обрекают себя. Ад этот может длиться как несколько минут, так и всю оставшуюся несчастную жизнь.
Пьем пиво и читаем дальше. Утопление.
Мнение судмедэксперта по этому вопросу таково:
«Достаточно редко утопление выбирается как способ свести счеты с жизнью. Надо сказать, что утонуть случайно гораздо легче, чем специально».
Вот так, да? Слава богу, он не пишет, что на практике известно «немало случаев, когда утонувшие люди выбирались на берег после нескольких дней, проведенных под водой». Нет, говорит он следующее:
В конце своего эссе доктор пускается в длительные рассуждения о социальных последствиях самоубийств для родных и близких, для общества и для государства в целом. Государству вы таким не нравитесь, ибо оно хочет, чтобы люди честно, до пенсии трудились в конторе или на заводе, оплачивая своими налогами их благосостояние. А по выходу на пенсию вам предписывается быстренько умереть от какой-либо из приобретенных за годы честной работы болезней типа инфаркта, инсульта, рака и проч., – дабы не обременять государственный бюджет чрезмерными выплатами пенсий. Таким вы понравитесь государству и станете украшением любого гроба, патологоанатом подтвердит.
А можно не ждать до старости – есть способ ускорить процесс смерти, угодный государству. Например, можно отправить человека воевать за нефть или демократизацию в качестве пушечного мяса. Наш доктор ничего не имеет против вас, разорванного на моджахедской мине или с отрезанной головой. Это, безусловно, красиво и несет в себе положительные социальные последствия. А уж как семья обрадуется!
– Он опездол, – делает вывод Топ-лузер.
– Чувак, тебя очень расстроит, если ты будешь выглядеть некрасивым в гробу?
– Нет, мне это будет совершенно пофигу, – не задумываясь, отвечает Топ-лузер.
– Даже если у тебя не будет половины черепа? – пугаю я. – Даже если твой труп вздуется так, что не влезет в гроб?
– Похуй! Главное, чтобы после этого мне не надо было платить кредиты.
– Нет, чувак, тебе уже ничего не надо будет платить. По крайней мере, до этого пока не додумались.
– Отлично! Значит, двадцать шестой этаж…
Идея эта запала в душу Топ-лузеру, но лишь как веселая шутка, а не как план действий. Он обожал дешевые эффекты, и сцена на двадцать шестом этаже рисовалась ему красивым эстрадным номером.
Впоследствии Топ-лузер частенько повторял:
«А может, уже пора на двадцать шестой? Или пока рано?»
Глава 4
А там еще интереснее. Наш ловкий судмеэксперт разбирает случай «застрелиться»:
«Выстрел в голову еще не означает повреждения головного мозга и летального исхода. У некоторых лиц, не особо блещущих интеллектом, мозг может быть так спрятан в необъятных пространствах черепной коробки, что и из пулемета не попадешь. Реанимационные отделения НИИ Скорой помощи им. Н.В. Склифосовского и НИИ нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко завалены такими пострадавшими. И если летальный исход не наступает (что бывает часто), то тяжелые поражения головного мозга останутся на всю жизнь. К слову, во время войн подобных случаев были тысячи. До сих пор с осколками и пулями в голове доживают свою жизнь некоторые ветераны Великой Отечественной войны, многие из которых – тяжелые инвалиды».Вот так вот он ненавязчиво обосрал ветеранов войны, причислив их к лицам «не особо блещущим интеллектом».
Далее философствующий патологоанатом описывает перерезание вен и сонной артерии. Ну, тут с ним сложно не согласиться – способы действительно идиотские и скорее киношные, чем реальные. На экране смотрелось бы отлично: белый кафель, белая ванна, и вода в ней постепенно становится ярко-красной; опасная бритва выпадает из ослабевшей руки. Эффектно. Прямо для Толстого или Михалкова. Повреждение сонной артерии – тоже находка для киношников, растиражированная в тысячах фильмов. Кровь бьет фонтаном, забрызгивая стены, шторы (очень удачно, если и те, и другие светлых тонов), человек мечется, пытаясь зажать рану рукой, но тщетно…
Судмедэксперт делает вывод, что, скорее всего, такого человека спасут, но вследствие большой потери крови произойдет отмирание клеток коры головного мозга, отчего горе-самоубийца превратится, цитирую: «в дебила». Мы с Топ-лузером единогласно соглашаемся с доктором и читаем дальше.
Повешение.
«Популярный, но далеко не стопроцентный способ самоубийства», – таков скорый приговор интернетного патологоанатома. И, поскольку Топ-лузер интересовался ощущениями вешающегося, я зачитываю дословно:
«При повешении имеет место определенная последовательность нарушений функций жизненно важных систем организма. В течение первых двух-трех минут происходит задержка дыхания, отмечаются беспорядочные движения, беспокойство. После этого развивается синюшность лица и шеи, а также проявляется нарушение сознания по типу оглушения. В дальнейшем эти проявления усиливаются, и начинаются судороги. Нередко происходит непроизвольное выделение слюны, кала, мочи, спермы (у мужчин) и кристеллеровской слизистой пробки (у женщин). Отмечаются судорожные «вздохи», часто с широким открыванием рта. Далее наступает остановка дыхания, после которой сердечные сокращения продолжаются в течение нескольких минут. После утраты сознания развиваются конвульсии…»– Еще деталей? – спрашиваю я Топ-лузера.
– Достаточно. Повешение отменяем. Читай дальше. Что еще есть?
А еще есть попытки отравиться кухонным и угарным газом. На них мы не задерживаемся: по словам умудренного жизнью доктора, они не то что не дают никакой гарантии смерти, но и вообще редко когда приводят к летальному исходу. При отравлении кухонным газом взорваться гораздо проще, чем отравиться, а от угарного газа человек скорее всего получит «гипоксическое поражение головного мозга, результатом которого, очень вероятно, станет дебильность у суицидента».
Ну вот, снова дебильность… Ох и не любит наш доктор самоубийц.
Ну, самосожжение и сожжение себя концентрированными кислотами, мы отбросываем сразу, как слишком уж варварские. Людей, решившихся на это, действительно жаль – они и представить себе не могут на какой ад обрекают себя. Ад этот может длиться как несколько минут, так и всю оставшуюся несчастную жизнь.
Пьем пиво и читаем дальше. Утопление.
Мнение судмедэксперта по этому вопросу таково:
«Достаточно редко утопление выбирается как способ свести счеты с жизнью. Надо сказать, что утонуть случайно гораздо легче, чем специально».
Вот так, да? Слава богу, он не пишет, что на практике известно «немало случаев, когда утонувшие люди выбирались на берег после нескольких дней, проведенных под водой». Нет, говорит он следующее:
«При попытках утопиться вступают в действие рефлекторные механизмы, которые очень часто сводят эти попытки на нет». (А что, кирпичи на шею разве не привязывают? Или самоубийцы прыгают со спасательным кругом?)Эти механизмы всегда вступают действие: вешающийся человек тоже инстинктивно пытается выбраться из петли. Просто сделать это труднее, чем вылезти из водоема. Неудавшиеся же попытки утопления традиционно:
«оставляют тяжелые последствия этого необдуманного шага. (Опять дебильность!) Но даже если в некоторых случаях такая попытка удается, то необходимо знать, что далеко не всегда смерть при утоплении наступает быстро. Чаще процесс утопления продолжается пять-шесть минут и протекает очень характерно…». И так далее, и тому подобное…Естественно, судмедэксперт знает, что означает это «характерно», и с удовольствием расскажет вам. С цинизмом, присущим врачам вообще и патологоанатомам в особенности, он охотно и подробно описывает трупные окоченения, вздутия, пятна, помутневшие глаза и прочие посмертные явления, имеющие место на теле любого умершего или погибшего человека. Всё это сделано для усиления отталкивающего эффекта.
В конце своего эссе доктор пускается в длительные рассуждения о социальных последствиях самоубийств для родных и близких, для общества и для государства в целом. Государству вы таким не нравитесь, ибо оно хочет, чтобы люди честно, до пенсии трудились в конторе или на заводе, оплачивая своими налогами их благосостояние. А по выходу на пенсию вам предписывается быстренько умереть от какой-либо из приобретенных за годы честной работы болезней типа инфаркта, инсульта, рака и проч., – дабы не обременять государственный бюджет чрезмерными выплатами пенсий. Таким вы понравитесь государству и станете украшением любого гроба, патологоанатом подтвердит.
А можно не ждать до старости – есть способ ускорить процесс смерти, угодный государству. Например, можно отправить человека воевать за нефть или демократизацию в качестве пушечного мяса. Наш доктор ничего не имеет против вас, разорванного на моджахедской мине или с отрезанной головой. Это, безусловно, красиво и несет в себе положительные социальные последствия. А уж как семья обрадуется!
– Он опездол, – делает вывод Топ-лузер.
– Чувак, тебя очень расстроит, если ты будешь выглядеть некрасивым в гробу?
– Нет, мне это будет совершенно пофигу, – не задумываясь, отвечает Топ-лузер.
– Даже если у тебя не будет половины черепа? – пугаю я. – Даже если твой труп вздуется так, что не влезет в гроб?
– Похуй! Главное, чтобы после этого мне не надо было платить кредиты.
– Нет, чувак, тебе уже ничего не надо будет платить. По крайней мере, до этого пока не додумались.
– Отлично! Значит, двадцать шестой этаж…
Идея эта запала в душу Топ-лузеру, но лишь как веселая шутка, а не как план действий. Он обожал дешевые эффекты, и сцена на двадцать шестом этаже рисовалась ему красивым эстрадным номером.
Впоследствии Топ-лузер частенько повторял:
«А может, уже пора на двадцать шестой? Или пока рано?»
Глава 4
Старая песня
Суп оказался обжигающе вкусным, под него так хорошо пьётся ледяная загустевшая водка. Топ-лузер с наслаждением закурил после очередной комбинации холодного напитка и горячего блюда.
«Черт возьми, все-таки жизнь в чем-то очень приятная штука! – подумалось ему. – Самое интересное, что это складывается, всего лишь из таких мелочей как запотевшая рюмка водки, горячий суп и сигарета. Даже и умирать как-то не хочется…»
Топ-лузер не спеша докурил, в философской задумчивости разглядывая прибывающую в ресторан публику.
– Ну что, – произнес он, решительно затушив окурок, – пора? Жизнь ведь состоит не только из приятных моментов.
Взяв пачку сигарет с собой («выкурю еще одну напоследок»), Топ-лузер встал, попытался гордо расправить плечи… И вынужден был констатировать предательскую дрожь в коленках и учащенное сердцебиение. Можно, конечно, сесть, но в следующий раз встать будет еще труднее. Чтобы не передумать, он понесся на ватных ногах в сторону туалета.
Возле писсуаров никого не было. Топ-лузер рывком распахнул окно, сел на подоконник и достал сигарету. Но тут же понял, что все-таки он в туалете не один. Из какой-то кабинки донеслись громкое пускание газов и вздох облегчения. Топ-лузер не выдержал и громко, нервно захохотал:
– Нет, я не хочу, чтобы мой уход из жизни сопровождался подобными звуками! Это уж слишком.
Пердение не прекращалось. Топ-лузер фыркнул и подошел к кабинке. Помявшись, постучал в дверь со словами:
– Уважаемый, вы не могли бы заткнуться!
В ответ раздалась заливистая трель непотребных звуков, и голос облегченно произнес:
– This is nice…
Через две минуты из кабинки вышел уже знакомый нам иностранец и сказал, что он «really sorry[9]», и вообще он ничего такого не имел в виду. Заграничный гость быстро вымыл руки и удалился, продолжая виновато улыбаться.
Оставшись один, Топ-лузер вернулся к окну и снова сел спиной к городу. Он понимал, что надо торопиться, поскольку народу в ресторане прибывает и в любой момент сюда могут зайти.
«Ну что, это надо делать уже прямо сейчас? – спросил себя Топ-лузер. – Или все-таки выкурить последнюю сигаретку?»
Естественно, он выбрал сигарету и, не спеша, с расстановкой покурил. Но эти «последние сигаретки», имеют свойство заканчиваться слишком быстро. Артистичным щелчком Топ-лузер отправил окурок за окно, продолжая просто сидеть на подоконнике. Ничего не происходило… И тут зазвонил телефон…
Да, совсем как в плохой комедии: за секунду до финального трагического шага раздается телефонный звонок, приносящий спасение. Так и у Топ-лузера в кармане заиграл, завибрировал мобильник… Однако звонок этот не был похож на спасительный: высветившийся номер выглядел угрожающе.
«Странно, кто это? – подумал Топ-лузер, но все-таки решил ответить. – А хули мне терять-то?»
Он успел произнести только «алло», после чего рта открыть ему больше не дали. Из трубки посыпался отборный мат вперемешку с угрозами физической расправы. Это был Валдис.
«Чего он так раскричался? – грустно размышлял Топ-Лузер. – «и всего-то я ему должен тридцать евро или сорок, не помню… Подумаешь…»
– Ты думал, я тебя не найду? Думал, самый умный, да? – кроме мата в монологе Валдиса проскальзывали и адекватные фразы. – Думал, сменил номер телефона, и все, бля? Так просто? Да, бля?
– Валдис, когда ты закончишь ругаться, дай мне минуту для объяснений, – пытался вставить свои три копейки Топ-лузер.
– Каких еще объяснений?! Ты че, издеваешься?! Где мои бабки? – орал Валдис. – Бабки плюс проценты, бля! Плюс штрафные санкции, нах! Плюс пиздюлей тебе полагается! Ты знаешь сколько там уже натикало? Ты, походу, не въезжаешь, что тебе пиздец?!
Топ-лузер пытался придумать ту фразу, которая моментально заткнула бы фонтан ругательств. Валдис меж тем продолжал:
– Ты знаешь, сколько там натикало?!
– Ну сколько? Сколько?
– Там уже триста пятьдесят, нет, четыреста евро натикало!
– Ты их получишь! ОК? Все четыреста евро! – Топ-лузер, наконец, перехватил инициативу в разговоре. – Если я дам тебе пятьсот евро сегодня, тебя это устроит?
Валдис, похоже, выдохся. Из трубки доносилось лишь тяжелое сопение. Топ-лузер, воспользовавшись паузой, начал своё словоблудие:
– Валдис, послушай меня, пожалуйста! Я перед тобой очень виноват, я согласен, спорить не стану. Но я готов загладить свою вину любым образом, каким ты захочешь. Сегодня! Пойми, я не собирался тебя кидать, я действительно очень занятой человек, у меня помимо основной работы еще две! Ты можешь поверить, что я действительно не все успеваю и действительно не все могу помнить? Это специфика моего образа жизни, моей деятельности. Благодаря которой, кстати, я сейчас сижу в самом дорогом ресторане и пью самый дорогой коньяк, ем стейк за сороковник и посылаю настоящее французское шампанское за столик каким-то блядям.
– Где ты находишься?
– Валдис, дорогой, я сижу в ресторане на двадцать шестом этаже гостиницы «Рэдиссон», знаешь такую? И приглашаю тебя присоединиться ко мне.
– Короче…
– Короче, мое предложение такое: ты сейчас приходишь сюда, я тебе заказываю ужин и… что ты будешь пить? Коньяк? Водку?
– Че ты городишь, бля? У меня нет времени, понимаешь?! Мне бабки нужны.
– Валдис, я хочу тебе выставить прекрасный ужин. Такой ужин в таком ресторане ты никогда не ел и, при твоей жадности, никогда себе и не позволишь. А я проставляюсь! Мы посидим, поговорим как люди. Давай, ну! Сегодня ты получишь столько денег, сколько тебе надо, со всеми твоими процентами, штрафами и прочей хуйней… я дам тебе даже больше! Валдис, я хочу загладить мою вину перед тобой. Я сегодня устрою тебе небольшой праздник, хочешь? Ну почувствуй себя человеком!
– Короче…
– Короче, я тебе заказываю ужин, графин водки, икры, что там еще… Приходи! Ты где находишься?
– Я возле твоей бывшей квартиры на улице Свободы…
– Так это недалеко отсюда. Приходи, Валдис, я тебя жду на двадцать шестом этаже гостиницы «Рэдиссон». Все!
Топ-лузер положил трубку и довольный собой усмехнулся: «Сегодня ты получишь все с процентами, сучара!».
– Рановато еще, – произнес он вслух, закрывая окно в туалете. Затем вернулся в ресторан и уселся за свой столик.
«Не все подарки этому миру еще розданы».
Подозвав официантку, Топ-лузер заказал еще один графин водки, стейк и попросил красной икры, пояснив, что сейчас к нему подойдет бизнес-партнер и у них ожидается важный разговор. Линда стала перечислять блюда, куда входит красная икра, но Топ-лузер перебил ее:
– Нет-нет-нет! Мой партнер – человек простой, он всего этого не любит, – он обвел руками ресторан. – Дайте ему икры и белого хлеба. Захочет – сделает бутерброд, захочет – будет жрать ее ложками.
Валдис довольно быстро преодолел расстояние до гостиницы «Рэдиссон», хотя идти туда, честно говоря, ему не очень-то и хотелось, но Топ-лузер не оставлял выбора. Ругая себя за то, что поддался на уговоры этого в конец обнаглевшего типа, Валдис вошел в вестибюль.
После реновации и ребрендинга гостиницу «Рэдиссон» нельзя было узнать ни снаружи, ни внутри. Она превратилась в совершенно новый отель о четырех звездах, с соответствующим интерьером и сервисом. Валдис стушевался: он привык к заведениям попроще, все это великолепие немного смутило сельского жителя. Приди они в какой-нибудь трактир возле кольцевой дороги, Валдис знал бы, что делать с Топ-лузером. Здесь же, явно, все было по-другому.
Валдис в нерешительности потоптался по вестибюлю, пытаясь определить, где находятся лифты на тот самый двадцать шестой этаж. Тут и там стояли секьюрити в строгих черных костюмах, в темных очках и с наушником в одном ухе. По мнению Валдиса, выглядели охранники нелепо – казалось, они вот-вот рассмеются и спросят: «Ну как? Похоже на Джеймса Бонда?». Но те стояли с каменными лицами, без тени улыбки.
К растерявшемуся визитеру подошла учтивая девушка и осведомилась, чем она может помочь. Валдис совсем засмущался и принялся мямлить, что, мол, где-то здесь должен быть ресторан, вроде как на двадцать шестом этаже, и хорошо бы ему туда попасть. Девушка провела его к лифтам, которые оказались справа от ресепшена, за стеклянной дверью. Возле этой двери тоже стояли два охранника с проводками в ухе. Проходя мимо, Валдис с удивлением обнаружил, что один из охранников выше него ростом и шире в плечах, хотя Валдис был далеко не хрупкого телосложения. Наверху, у дверей ресторана гостя снова встретили люди в черном и смерили бесстрастным, но строгим взглядом.
«Зачем столько много охраны?» – недоумевал он.
При встрече с Топ-лузером Валдис собирался сразу же, без реплик, дать ему в морду и после этого поговорить с провинившимся должником в привычной для себя манере, то есть дать в морду еще несколько раз. Однако сейчас, пройдя весь строй многочисленных секъюрити, Валдис не знал как действовать. Возможно, в подобных заведениях, так себя вести не принято, а справиться со всеми охранниками сразу было явно выше его сил. Привыкшему всегда контролировать ситуацию Валдису эта растерянность очень не понравилась. Пришлось признать, что Топ-лузер снова его перехитрил.
В ресторане к этому времени набралось уже много людей; среди первых пытавшихся танцевать посетителей быстро сновали официантки.
Валдис был редкостным куркулем. Жмотом, каких поискать. Даже своим друзьям он одалживал деньги только под проценты и только под расписку. Хотя этих самых денег у него имелось в избытке. Земли за городской кольцевой дорогой, доставшиеся Валдису по наследству, после бурного роста цен на недвижимость вмиг сделали бывшего студента-агронома миллионером. Впрочем, деньги водились у него всегда, даже будучи учащимся сельхозакадемии и живя в общаге, Валдис прослыл довольно зажиточным ростовщиком. Как такое удавалось обычному советскому студенту, никто понять не мог, но почти все обитатели общежития, хоть несколько копеек, но были ему должны. Валдис обладал лишь одной слабостью, на которую никогда не жалел средств, – это водка. Пожирать водку он мог в огромных количествах, но и от собутыльников требовал того же. Эта слабость в один прекрасный день и свела его с человеком, чье отношение к деньгам являлось абсолютно противоположным.
Знакомство самого жадного человека с самым расточительным произошло в те скорбные времена, когда Топ-лузер был безработным. Причем, являясь таковым уже продолжительное время, он, как это часто бывает, забросил всяческие поиски работы и ушел в длительные, наслаивающиеся друг на друга запои. А когда не пил, то бесцельно шатался по городу, пытаясь заговорить со встречными девушками или заглядывая в витрины магазинов. Проживал Топ-лузер тогда практически в самом центре города, на улице Свободы, в малюсенькой квартире, активно осаждаемой кредиторами. А таковых, как вы, наверное, догадываетесь, было немало. На момент увольнения Топ-лузер собрал в своем в кредитном портфеле все имеющиеся на рынке предложения потребительских кредитов и кредитных карт от всех возможных банков и лизинговых компаний. Естественно, после прекращения ежемесячных платежей все они жаждали сатисфакции и постоянно разыскивали злостного неплательщика. Сам же неплательщик не горел желанием встречаться с кредиторами, а потому предпочитал не сидеть дома, а слоняться по улицам или торчать в барах – в надежде на халявную выпивку.
И вот в один из таких бессмысленных и пустых дней, придя домой, Топ-лузер почувствовал желание что-то изменить в своей жизни. Причем срочно. Самочувствие было сравнительно нормальным, и он решил вступить в трезвый контакт с обществом. Приводя в порядок разбросанные после недавнего визита кредиторов бумаги, Топ-лузер обнаружил письмо от этих самых кредиторов, но полученное несколько месяцев назад, когда все еще было хорошо. Письмо гласило:
Не прошло и недели после встречи с автором данного письма, точнее с представителями автора и Топ-лузер в деталях помнил тот визит, переросший в избиение.
«Я слишком расслабился, – подумал он. – Нужно срочно браться за ум…»
Когда выпадаешь из человеческого сообщества, точнее, из стандартных моделей поведения, то очень быстро оказываешься в вакууме, – это знает каждый, кто долгое время бывал без работы. Приятели вежливо обходят тебя стороной, девушки и вовсе избегают, впрочем, тебе самому за себя стыдно, и понятно, что сейчас лучше не видеть ни тех, ни других. По прошествии некоторого времени начинает казаться, что на всей планете существуешь только ты один, а все вокруг – это декорации и голограммы. Даже среди шумной толпы, слоняясь по городу, отчетливо понимаешь, что окружающие – мираж, и ни этих людей, ни этого города не существует в реальности. А если попытаться заговорить с кем-либо – он пройдет, не заметив тебя, а попытаешься дотронуться – рассыпется на молекулы.
От полной изоляции Топ-лузера спасали визиты матери, которой всё же удавалось время от времени застать отшельника дома. Мать приносила ему что-нибудь съестное; но старалась не давать сыну денег, зная, какая участь их ожидает. Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что не всегда выданные ему несколько монет Топ-лузер пропивал. Иногда он тратил их для похода в Интернет-клуб, который находился через дорогу. Там он якобы искал работу посредством интернета, но на самом же деле большую часть времени проводил на сайтах знакомств, где переписывался с чересчур доверчивыми девушками. Потенциальным подругам Топ-лузер рассказывал всяческие небылицы, в надежде затащить их в постель.
Но в тот день отверженный всеми безработный почувствовал себя особенно одиноким, брошенным и никому ненужным. Однако, Топ-лузер не был сентиментальной натурой и плакать не собирался. Скорее, рос в нем праведный гнев и непреодолимое желание отомстить обществу за то, что оно его не хочет.
Не желая сегодня пить, он пошёл в интернет-кафе и просидел там часа два. Топ-лузер рыскал по просторам всемирной сети в поисках работы и бесплатного секса. Не было ни того, ни другого. Устав наконец, он вышел из клуба и бесцельно побрел по улице. У Топ-лузера оставалось пять евро, выпрошенные в долг у приятеля, заезжавшего накануне. Для безработного сумма была не такая уж маленькая и как её потратить, он пока не решил. Пить, как мы уже упоминали, Топ-лузеру не хотелось; неплохо было бы заняться сексом, но с пятью латами в кармане, раздобыть секс довольно сложно. Побродив некоторое время по улицам и не найдя занятия на сегодня, одинокий странник неспешно возвращался домой. Уже подходя к своему кварталу, он обратил внимание на витрину мебельного магазина. Топ-лузера давно раздражал этот магазин, торгующий вычурной, уродливой мебелью по астрономическим ценам; он никогда не видел там ни одного покупателя. Витрина представляла собой несколько окон в отреставрированном довоенном здании, и в одном из этих окон стояло офисное кресло, сделанное из пластика ядовитого цвета, с каким-то безумным механизмом; стоило кресло более тысячи евро. В Топ-лузере проснулся классовый пролетарский гнев к столь дорогостоящей и бесполезной вещи.
«Вот суки!» – подумал он и вошел в магазин. В полумраке торгового зала виднелась кассовая стойка, с отделкой «под жесть», за которой скучала девушка-продавец. Не избалованная большим количеством посетителей, она даже вздрогнула, увидев, что кто-то заходит в магазин. Вошедший громко поздоровался и принялся не спеша, со знанием дела расхаживать среди образцов мебели. Магазин, похоже, занимал весь первый этаж, но из-за большого количества арок и перегородок трудно было определить истинные размеры торгового зала. После исследования дальних помещений выяснилось, что в магазине находится еще одна девушка – заспанная, с накинутым на плечи платком, она вышла из-за перегородки.
– Хорошая у вас мебель, – произнес Топ-лузер, меря магазин широкими шагами.
Продавщицы недоуменно переглянулись: то ли они ни разу не видели покупателя, то ли им, зарабатывающим по триста евро, казалось кощунственным покупать столь дорогие и нелепые вещи. Топ-лузер, не обращая внимания на их удивленные взгляды, продолжая дёргать ручки какой-то тумбочки, стоившей под две штуки. Девушки помогать ему не рвались, решив, наверное, что посетитель – просто зевака, который зашел в магазин от скуки и все равно ничего не купит. На их усталых лицах читалось: «Ну и когда ты отсюда уйдешь?»
Но вошедший в роль Топ-лузер уходить не торопился, – он искал самую дорогую и самую уродливую вещь в этом магазине. Несмотря на большой выбор товаров, претендующих на это гордое звание, выбрать победителя удалось не сразу. В конце концов им стала кровать, сделанная из железных пластин, уголков и полос. Стоило это чудо мебельного искусства более трех с половиной тысяч евро и поражало своей несуразностью.
«Отлично! То, что надо», – подумал Топ-лузер и накинулся на зевающий персонал:
– Скажите, у вас только одна такая кровать имеется?
«Черт возьми, все-таки жизнь в чем-то очень приятная штука! – подумалось ему. – Самое интересное, что это складывается, всего лишь из таких мелочей как запотевшая рюмка водки, горячий суп и сигарета. Даже и умирать как-то не хочется…»
Топ-лузер не спеша докурил, в философской задумчивости разглядывая прибывающую в ресторан публику.
– Ну что, – произнес он, решительно затушив окурок, – пора? Жизнь ведь состоит не только из приятных моментов.
Взяв пачку сигарет с собой («выкурю еще одну напоследок»), Топ-лузер встал, попытался гордо расправить плечи… И вынужден был констатировать предательскую дрожь в коленках и учащенное сердцебиение. Можно, конечно, сесть, но в следующий раз встать будет еще труднее. Чтобы не передумать, он понесся на ватных ногах в сторону туалета.
Возле писсуаров никого не было. Топ-лузер рывком распахнул окно, сел на подоконник и достал сигарету. Но тут же понял, что все-таки он в туалете не один. Из какой-то кабинки донеслись громкое пускание газов и вздох облегчения. Топ-лузер не выдержал и громко, нервно захохотал:
– Нет, я не хочу, чтобы мой уход из жизни сопровождался подобными звуками! Это уж слишком.
Пердение не прекращалось. Топ-лузер фыркнул и подошел к кабинке. Помявшись, постучал в дверь со словами:
– Уважаемый, вы не могли бы заткнуться!
В ответ раздалась заливистая трель непотребных звуков, и голос облегченно произнес:
– This is nice…
Через две минуты из кабинки вышел уже знакомый нам иностранец и сказал, что он «really sorry[9]», и вообще он ничего такого не имел в виду. Заграничный гость быстро вымыл руки и удалился, продолжая виновато улыбаться.
Оставшись один, Топ-лузер вернулся к окну и снова сел спиной к городу. Он понимал, что надо торопиться, поскольку народу в ресторане прибывает и в любой момент сюда могут зайти.
«Ну что, это надо делать уже прямо сейчас? – спросил себя Топ-лузер. – Или все-таки выкурить последнюю сигаретку?»
Естественно, он выбрал сигарету и, не спеша, с расстановкой покурил. Но эти «последние сигаретки», имеют свойство заканчиваться слишком быстро. Артистичным щелчком Топ-лузер отправил окурок за окно, продолжая просто сидеть на подоконнике. Ничего не происходило… И тут зазвонил телефон…
Да, совсем как в плохой комедии: за секунду до финального трагического шага раздается телефонный звонок, приносящий спасение. Так и у Топ-лузера в кармане заиграл, завибрировал мобильник… Однако звонок этот не был похож на спасительный: высветившийся номер выглядел угрожающе.
«Странно, кто это? – подумал Топ-лузер, но все-таки решил ответить. – А хули мне терять-то?»
Он успел произнести только «алло», после чего рта открыть ему больше не дали. Из трубки посыпался отборный мат вперемешку с угрозами физической расправы. Это был Валдис.
«Чего он так раскричался? – грустно размышлял Топ-Лузер. – «и всего-то я ему должен тридцать евро или сорок, не помню… Подумаешь…»
– Ты думал, я тебя не найду? Думал, самый умный, да? – кроме мата в монологе Валдиса проскальзывали и адекватные фразы. – Думал, сменил номер телефона, и все, бля? Так просто? Да, бля?
– Валдис, когда ты закончишь ругаться, дай мне минуту для объяснений, – пытался вставить свои три копейки Топ-лузер.
– Каких еще объяснений?! Ты че, издеваешься?! Где мои бабки? – орал Валдис. – Бабки плюс проценты, бля! Плюс штрафные санкции, нах! Плюс пиздюлей тебе полагается! Ты знаешь сколько там уже натикало? Ты, походу, не въезжаешь, что тебе пиздец?!
Топ-лузер пытался придумать ту фразу, которая моментально заткнула бы фонтан ругательств. Валдис меж тем продолжал:
– Ты знаешь, сколько там натикало?!
– Ну сколько? Сколько?
– Там уже триста пятьдесят, нет, четыреста евро натикало!
– Ты их получишь! ОК? Все четыреста евро! – Топ-лузер, наконец, перехватил инициативу в разговоре. – Если я дам тебе пятьсот евро сегодня, тебя это устроит?
Валдис, похоже, выдохся. Из трубки доносилось лишь тяжелое сопение. Топ-лузер, воспользовавшись паузой, начал своё словоблудие:
– Валдис, послушай меня, пожалуйста! Я перед тобой очень виноват, я согласен, спорить не стану. Но я готов загладить свою вину любым образом, каким ты захочешь. Сегодня! Пойми, я не собирался тебя кидать, я действительно очень занятой человек, у меня помимо основной работы еще две! Ты можешь поверить, что я действительно не все успеваю и действительно не все могу помнить? Это специфика моего образа жизни, моей деятельности. Благодаря которой, кстати, я сейчас сижу в самом дорогом ресторане и пью самый дорогой коньяк, ем стейк за сороковник и посылаю настоящее французское шампанское за столик каким-то блядям.
– Где ты находишься?
– Валдис, дорогой, я сижу в ресторане на двадцать шестом этаже гостиницы «Рэдиссон», знаешь такую? И приглашаю тебя присоединиться ко мне.
– Короче…
– Короче, мое предложение такое: ты сейчас приходишь сюда, я тебе заказываю ужин и… что ты будешь пить? Коньяк? Водку?
– Че ты городишь, бля? У меня нет времени, понимаешь?! Мне бабки нужны.
– Валдис, я хочу тебе выставить прекрасный ужин. Такой ужин в таком ресторане ты никогда не ел и, при твоей жадности, никогда себе и не позволишь. А я проставляюсь! Мы посидим, поговорим как люди. Давай, ну! Сегодня ты получишь столько денег, сколько тебе надо, со всеми твоими процентами, штрафами и прочей хуйней… я дам тебе даже больше! Валдис, я хочу загладить мою вину перед тобой. Я сегодня устрою тебе небольшой праздник, хочешь? Ну почувствуй себя человеком!
– Короче…
– Короче, я тебе заказываю ужин, графин водки, икры, что там еще… Приходи! Ты где находишься?
– Я возле твоей бывшей квартиры на улице Свободы…
– Так это недалеко отсюда. Приходи, Валдис, я тебя жду на двадцать шестом этаже гостиницы «Рэдиссон». Все!
Топ-лузер положил трубку и довольный собой усмехнулся: «Сегодня ты получишь все с процентами, сучара!».
– Рановато еще, – произнес он вслух, закрывая окно в туалете. Затем вернулся в ресторан и уселся за свой столик.
«Не все подарки этому миру еще розданы».
Подозвав официантку, Топ-лузер заказал еще один графин водки, стейк и попросил красной икры, пояснив, что сейчас к нему подойдет бизнес-партнер и у них ожидается важный разговор. Линда стала перечислять блюда, куда входит красная икра, но Топ-лузер перебил ее:
– Нет-нет-нет! Мой партнер – человек простой, он всего этого не любит, – он обвел руками ресторан. – Дайте ему икры и белого хлеба. Захочет – сделает бутерброд, захочет – будет жрать ее ложками.
Валдис довольно быстро преодолел расстояние до гостиницы «Рэдиссон», хотя идти туда, честно говоря, ему не очень-то и хотелось, но Топ-лузер не оставлял выбора. Ругая себя за то, что поддался на уговоры этого в конец обнаглевшего типа, Валдис вошел в вестибюль.
После реновации и ребрендинга гостиницу «Рэдиссон» нельзя было узнать ни снаружи, ни внутри. Она превратилась в совершенно новый отель о четырех звездах, с соответствующим интерьером и сервисом. Валдис стушевался: он привык к заведениям попроще, все это великолепие немного смутило сельского жителя. Приди они в какой-нибудь трактир возле кольцевой дороги, Валдис знал бы, что делать с Топ-лузером. Здесь же, явно, все было по-другому.
Валдис в нерешительности потоптался по вестибюлю, пытаясь определить, где находятся лифты на тот самый двадцать шестой этаж. Тут и там стояли секьюрити в строгих черных костюмах, в темных очках и с наушником в одном ухе. По мнению Валдиса, выглядели охранники нелепо – казалось, они вот-вот рассмеются и спросят: «Ну как? Похоже на Джеймса Бонда?». Но те стояли с каменными лицами, без тени улыбки.
К растерявшемуся визитеру подошла учтивая девушка и осведомилась, чем она может помочь. Валдис совсем засмущался и принялся мямлить, что, мол, где-то здесь должен быть ресторан, вроде как на двадцать шестом этаже, и хорошо бы ему туда попасть. Девушка провела его к лифтам, которые оказались справа от ресепшена, за стеклянной дверью. Возле этой двери тоже стояли два охранника с проводками в ухе. Проходя мимо, Валдис с удивлением обнаружил, что один из охранников выше него ростом и шире в плечах, хотя Валдис был далеко не хрупкого телосложения. Наверху, у дверей ресторана гостя снова встретили люди в черном и смерили бесстрастным, но строгим взглядом.
«Зачем столько много охраны?» – недоумевал он.
При встрече с Топ-лузером Валдис собирался сразу же, без реплик, дать ему в морду и после этого поговорить с провинившимся должником в привычной для себя манере, то есть дать в морду еще несколько раз. Однако сейчас, пройдя весь строй многочисленных секъюрити, Валдис не знал как действовать. Возможно, в подобных заведениях, так себя вести не принято, а справиться со всеми охранниками сразу было явно выше его сил. Привыкшему всегда контролировать ситуацию Валдису эта растерянность очень не понравилась. Пришлось признать, что Топ-лузер снова его перехитрил.
В ресторане к этому времени набралось уже много людей; среди первых пытавшихся танцевать посетителей быстро сновали официантки.
Валдис был редкостным куркулем. Жмотом, каких поискать. Даже своим друзьям он одалживал деньги только под проценты и только под расписку. Хотя этих самых денег у него имелось в избытке. Земли за городской кольцевой дорогой, доставшиеся Валдису по наследству, после бурного роста цен на недвижимость вмиг сделали бывшего студента-агронома миллионером. Впрочем, деньги водились у него всегда, даже будучи учащимся сельхозакадемии и живя в общаге, Валдис прослыл довольно зажиточным ростовщиком. Как такое удавалось обычному советскому студенту, никто понять не мог, но почти все обитатели общежития, хоть несколько копеек, но были ему должны. Валдис обладал лишь одной слабостью, на которую никогда не жалел средств, – это водка. Пожирать водку он мог в огромных количествах, но и от собутыльников требовал того же. Эта слабость в один прекрасный день и свела его с человеком, чье отношение к деньгам являлось абсолютно противоположным.
Знакомство самого жадного человека с самым расточительным произошло в те скорбные времена, когда Топ-лузер был безработным. Причем, являясь таковым уже продолжительное время, он, как это часто бывает, забросил всяческие поиски работы и ушел в длительные, наслаивающиеся друг на друга запои. А когда не пил, то бесцельно шатался по городу, пытаясь заговорить со встречными девушками или заглядывая в витрины магазинов. Проживал Топ-лузер тогда практически в самом центре города, на улице Свободы, в малюсенькой квартире, активно осаждаемой кредиторами. А таковых, как вы, наверное, догадываетесь, было немало. На момент увольнения Топ-лузер собрал в своем в кредитном портфеле все имеющиеся на рынке предложения потребительских кредитов и кредитных карт от всех возможных банков и лизинговых компаний. Естественно, после прекращения ежемесячных платежей все они жаждали сатисфакции и постоянно разыскивали злостного неплательщика. Сам же неплательщик не горел желанием встречаться с кредиторами, а потому предпочитал не сидеть дома, а слоняться по улицам или торчать в барах – в надежде на халявную выпивку.
И вот в один из таких бессмысленных и пустых дней, придя домой, Топ-лузер почувствовал желание что-то изменить в своей жизни. Причем срочно. Самочувствие было сравнительно нормальным, и он решил вступить в трезвый контакт с обществом. Приводя в порядок разбросанные после недавнего визита кредиторов бумаги, Топ-лузер обнаружил письмо от этих самых кредиторов, но полученное несколько месяцев назад, когда все еще было хорошо. Письмо гласило:
«С искренним уважением компания «N-сервис» выражает Вам свою благодарность за то, что вы являетесь нашим клиентом и доверяете нам в таком важном вопросе, как кредитование.Он аж прослезился, читая эти строки: «Суки! Лживые суки! Когда все нормально, то для них большая честь и уважение, а как только человек теряет работу…»
Руководство «N-сервис» считает Вас одним из лучших клиентов и выделяет в особую категорию своих партнеров.
Высоко оценивая наше сотрудничество, мы разработали программу по обслуживанию особых клиентов…» и т. д.
Не прошло и недели после встречи с автором данного письма, точнее с представителями автора и Топ-лузер в деталях помнил тот визит, переросший в избиение.
«Я слишком расслабился, – подумал он. – Нужно срочно браться за ум…»
Когда выпадаешь из человеческого сообщества, точнее, из стандартных моделей поведения, то очень быстро оказываешься в вакууме, – это знает каждый, кто долгое время бывал без работы. Приятели вежливо обходят тебя стороной, девушки и вовсе избегают, впрочем, тебе самому за себя стыдно, и понятно, что сейчас лучше не видеть ни тех, ни других. По прошествии некоторого времени начинает казаться, что на всей планете существуешь только ты один, а все вокруг – это декорации и голограммы. Даже среди шумной толпы, слоняясь по городу, отчетливо понимаешь, что окружающие – мираж, и ни этих людей, ни этого города не существует в реальности. А если попытаться заговорить с кем-либо – он пройдет, не заметив тебя, а попытаешься дотронуться – рассыпется на молекулы.
От полной изоляции Топ-лузера спасали визиты матери, которой всё же удавалось время от времени застать отшельника дома. Мать приносила ему что-нибудь съестное; но старалась не давать сыну денег, зная, какая участь их ожидает. Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что не всегда выданные ему несколько монет Топ-лузер пропивал. Иногда он тратил их для похода в Интернет-клуб, который находился через дорогу. Там он якобы искал работу посредством интернета, но на самом же деле большую часть времени проводил на сайтах знакомств, где переписывался с чересчур доверчивыми девушками. Потенциальным подругам Топ-лузер рассказывал всяческие небылицы, в надежде затащить их в постель.
Но в тот день отверженный всеми безработный почувствовал себя особенно одиноким, брошенным и никому ненужным. Однако, Топ-лузер не был сентиментальной натурой и плакать не собирался. Скорее, рос в нем праведный гнев и непреодолимое желание отомстить обществу за то, что оно его не хочет.
Не желая сегодня пить, он пошёл в интернет-кафе и просидел там часа два. Топ-лузер рыскал по просторам всемирной сети в поисках работы и бесплатного секса. Не было ни того, ни другого. Устав наконец, он вышел из клуба и бесцельно побрел по улице. У Топ-лузера оставалось пять евро, выпрошенные в долг у приятеля, заезжавшего накануне. Для безработного сумма была не такая уж маленькая и как её потратить, он пока не решил. Пить, как мы уже упоминали, Топ-лузеру не хотелось; неплохо было бы заняться сексом, но с пятью латами в кармане, раздобыть секс довольно сложно. Побродив некоторое время по улицам и не найдя занятия на сегодня, одинокий странник неспешно возвращался домой. Уже подходя к своему кварталу, он обратил внимание на витрину мебельного магазина. Топ-лузера давно раздражал этот магазин, торгующий вычурной, уродливой мебелью по астрономическим ценам; он никогда не видел там ни одного покупателя. Витрина представляла собой несколько окон в отреставрированном довоенном здании, и в одном из этих окон стояло офисное кресло, сделанное из пластика ядовитого цвета, с каким-то безумным механизмом; стоило кресло более тысячи евро. В Топ-лузере проснулся классовый пролетарский гнев к столь дорогостоящей и бесполезной вещи.
«Вот суки!» – подумал он и вошел в магазин. В полумраке торгового зала виднелась кассовая стойка, с отделкой «под жесть», за которой скучала девушка-продавец. Не избалованная большим количеством посетителей, она даже вздрогнула, увидев, что кто-то заходит в магазин. Вошедший громко поздоровался и принялся не спеша, со знанием дела расхаживать среди образцов мебели. Магазин, похоже, занимал весь первый этаж, но из-за большого количества арок и перегородок трудно было определить истинные размеры торгового зала. После исследования дальних помещений выяснилось, что в магазине находится еще одна девушка – заспанная, с накинутым на плечи платком, она вышла из-за перегородки.
– Хорошая у вас мебель, – произнес Топ-лузер, меря магазин широкими шагами.
Продавщицы недоуменно переглянулись: то ли они ни разу не видели покупателя, то ли им, зарабатывающим по триста евро, казалось кощунственным покупать столь дорогие и нелепые вещи. Топ-лузер, не обращая внимания на их удивленные взгляды, продолжая дёргать ручки какой-то тумбочки, стоившей под две штуки. Девушки помогать ему не рвались, решив, наверное, что посетитель – просто зевака, который зашел в магазин от скуки и все равно ничего не купит. На их усталых лицах читалось: «Ну и когда ты отсюда уйдешь?»
Но вошедший в роль Топ-лузер уходить не торопился, – он искал самую дорогую и самую уродливую вещь в этом магазине. Несмотря на большой выбор товаров, претендующих на это гордое звание, выбрать победителя удалось не сразу. В конце концов им стала кровать, сделанная из железных пластин, уголков и полос. Стоило это чудо мебельного искусства более трех с половиной тысяч евро и поражало своей несуразностью.
«Отлично! То, что надо», – подумал Топ-лузер и накинулся на зевающий персонал:
– Скажите, у вас только одна такая кровать имеется?