Прежде всего – дети.
В этом государстве, где война велась постоянно и с ней неразрывно была связана смерть, увеличение рождаемости, даже если это означало перенаселение города, было одной из важных обязанностей всех. Как только женщина становилась беременной, она попадала под защиту бога Тескатлипоки. В «Кодексе Мендосы» есть целый рассказ в картинках о рождении, наречении именем, воспитании, наказании ребенка с подробностями пеленания и видами колыбелей. Когда рождался ребенок, его родители приводили в дом колдуна (тональпоулки) из своего местного храма. Колдун сверялся с гороскопом (тоналаматль), который был чем-то вроде книги судьбы и в развернутом виде имел в длину более 6 м. Необходимо было определить, родилось ли дитя под хорошим или под плохим знаком. Наречение именем было очень важно, и если обнаруживалось, что день несчастливый, то присвоение имени откладывали до более благоприятного момента – уклонение от беды само по себе является осуществлением доброго начала. «Что таится в имени?»
Для индейцев – все. Это символ, «титул» (на разговорном языке, распространенном на Среднем Западе в США). У многих первобытных людей было два имени: светское и личное. Личное имя было известно и использовалось только близкими членами семьи в связи с верой в то, что если его слишком часто произносить, то оно может потерять свою силу. Во время болезни знахарь использовал настоящее имя, чтобы призвать умирающего назад к жизни. Мальчиков называли по имени отца или деда, и обычно это были динамичные имена, вроде: Дымящийся Гребень (Чимальпопока), Обсидиановый Змей (Ицкоатль), Говорящий Орел (Куаутлатоа); девочек, которые всегда пробуждают поэтические чувства, награждали названиями цветов, звезд, птиц: Ибис (Атототль), Зеленый Цветок (Матлаль-шочитль) или Дождевой Цветок (Куиаушочитль).
Так как люди занимали разное социальное положение, не принадлежа к какому-либо классу, не было необходимости оставаться на невысокой ступени социальной лестницы, даже если человек на ней был рожден. В Перу государство существовало для Инки; у ацтеков государство развивалось на благо отдельного человека. Человек, как подчеркнул Вайян, «мог добиться положения благодаря своим собственным усилиям», но это положение его дети не наследовали автоматически, «если только они не зарабатывали его равноценной службой на благо племени». Это могло быть достигнуто различными путями: быть хорошим крестьянином, охотником, ремесленником или солдатом или даже торговцем; если человек отличался в какой-нибудь из этих сфер деятельности, то это возводило человека в ранг руководителя.
Некоторое образование давали мальчикам в школе клана, которая называлась тельпочкалли Каждый клан содержал несколько таких школ, каждой из которых руководил учитель тельпочтлатоке. Им был либо известный воин, либо старейшина. Здесь мальчики изучали мифологическую историю своего племени, обряды и, прежде всего, учились пользоваться боевым оружием. Без сомнения, вскоре учитель уже имел возможность отыскать среди них тех, кто демонстрировал сноровку в обращении с оружием, – существовал небольшой костяк профессиональных солдат, и молодого ацтека можно было склонить к этому занятию. Ремесленники и художники тоже пользовались уважением, или мальчик мог стать торговцем, за исключением того, что в этом роде деятельности существовала тенденция передавать ее от отца к сыну. Или, если мальчик проявлял мистические склонности, его могли послать в кальмекак (который испанцы приравнивали к монастырю), и там он мог изучить все сложности профессии жреца. В постоянно расширяющемся мире ацтеков многое было возможно.
В целом обучение ребенка оставалось в руках его родителей. Учение шло путем подражания. Можно проследить метод такого обучения в записанной с помощью картинок истории. Трехлетнему ребенку полагается половина кукурузной лепешки в день – лепешка имеет один фут (30 см с небольшим) в диаметре; в тринадцать лет мальчик съедает две такие большие лепешки в день. Мальчик копирует своего отца; сначала он носит маленький мешочек, подвешенный на шее, так как он должен быть сам себе тягловое животное; эта ноша ежемесячно увеличивается, пока, как и его отец, юноша не сможет носить груз весом шестьдесят фунтов (34 кг). Он ловит рыбу, сажает растения, выдалбливает каноэ; он собирает тростник, плетет петлатли, изготовляет сандалии, носит, ходит, бегает. Все это подробно записано при помощи слов и картинок.
Рис. 20. Жизнь начиналась и заканчивалась чтением гороскопа. При рождении человека старики сверялись с гороскопом (тоналаматль), чтобы определить счастливые и несчастливые дни в жизни новорожденного
Наказание детей не всегда было пропорционально проступку. Безусловно, дисциплина ацтекского ребенка не была бы одобрена нашим излишне робким обществом, создавшим «ребенка прогресса». За некоторые нарушения отец держал голову ребенка над дымом, за другие его руку кололи колючкой агавы до тех пор, пока не потечет кровь. Так как на этих рисунках мы видим, что отец говорит, увещевая ребенка, во время исполнения наказания (по завитку перед его лицом, который обозначает речь, мы видим, что он говорит), то мальчик получает урок. Конечно, это было не хуже несчастий Бенвенуто Челлини, которые он пережил в пятилетнем возрасте, когда ему показалось, что он видит ящерицу, сидящую на углях в огне: «Мой отец, который мгновенно понял, в чем дело… отвесил мне сильнейший удар в ухо, отчего я зарыдал и заорал изо всей мочи». Челлини успокоили слова отца: «Мой дорогой малыш, я бью тебя не за что-то плохое… а для того, чтобы ты запомнил… что ты видел саламандру».
Дочери были похожи на своих матерей; одежда была одинаковой. В шесть лет девочка учится прясть; в восемь она подметает полы и ест полторы лепешки в день; в тринадцать она сама печет лепешки, что и будет делать два раза в день всю свою оставшуюся жизнь.
Это ощущение своего предназначения было источником социального поведения ацтеков. Оно основывалось на древних традициях, продиктованных привычкой, продолжалось благодаря обычаю и родительской власти. Что сделано, то сделано; что не сделано, то нет. Достоинством ацтеков, прежде всего, было то, что вкладывали в это слово и древние римляне. Ум древнего римлянина имел установки крестьянина-солдата, и, хотя все это далеко по времени и расстоянию, то, что было сказано о положительных чертах римского крестьянина-солдата, можно повторить и в адрес ацтеков: «Беспрестанный труд – это жребий крестьянина, так как времена года не ждут… Капризы погоды и мор могут обмануть его ожидания; он должен пойти на компромисс и быть терпеливым… Повседневная однообразная работа составляет его жизнь… жизнь полей – это его жизнь… Для него знания, полученные из опыта, стоят больше, чем умозрительная теория. Его достоинствами являются честность и бережливость, предусмотрительность и терпение, трудолюбие, выносливость и мужество, уверенность в своих силах, простота и смирение перед тем, что сильнее его».
Поля: мильпа
Налоги в пользу государства
Ткачество – женское искусство
В этом государстве, где война велась постоянно и с ней неразрывно была связана смерть, увеличение рождаемости, даже если это означало перенаселение города, было одной из важных обязанностей всех. Как только женщина становилась беременной, она попадала под защиту бога Тескатлипоки. В «Кодексе Мендосы» есть целый рассказ в картинках о рождении, наречении именем, воспитании, наказании ребенка с подробностями пеленания и видами колыбелей. Когда рождался ребенок, его родители приводили в дом колдуна (тональпоулки) из своего местного храма. Колдун сверялся с гороскопом (тоналаматль), который был чем-то вроде книги судьбы и в развернутом виде имел в длину более 6 м. Необходимо было определить, родилось ли дитя под хорошим или под плохим знаком. Наречение именем было очень важно, и если обнаруживалось, что день несчастливый, то присвоение имени откладывали до более благоприятного момента – уклонение от беды само по себе является осуществлением доброго начала. «Что таится в имени?»
Для индейцев – все. Это символ, «титул» (на разговорном языке, распространенном на Среднем Западе в США). У многих первобытных людей было два имени: светское и личное. Личное имя было известно и использовалось только близкими членами семьи в связи с верой в то, что если его слишком часто произносить, то оно может потерять свою силу. Во время болезни знахарь использовал настоящее имя, чтобы призвать умирающего назад к жизни. Мальчиков называли по имени отца или деда, и обычно это были динамичные имена, вроде: Дымящийся Гребень (Чимальпопока), Обсидиановый Змей (Ицкоатль), Говорящий Орел (Куаутлатоа); девочек, которые всегда пробуждают поэтические чувства, награждали названиями цветов, звезд, птиц: Ибис (Атототль), Зеленый Цветок (Матлаль-шочитль) или Дождевой Цветок (Куиаушочитль).
Так как люди занимали разное социальное положение, не принадлежа к какому-либо классу, не было необходимости оставаться на невысокой ступени социальной лестницы, даже если человек на ней был рожден. В Перу государство существовало для Инки; у ацтеков государство развивалось на благо отдельного человека. Человек, как подчеркнул Вайян, «мог добиться положения благодаря своим собственным усилиям», но это положение его дети не наследовали автоматически, «если только они не зарабатывали его равноценной службой на благо племени». Это могло быть достигнуто различными путями: быть хорошим крестьянином, охотником, ремесленником или солдатом или даже торговцем; если человек отличался в какой-нибудь из этих сфер деятельности, то это возводило человека в ранг руководителя.
Некоторое образование давали мальчикам в школе клана, которая называлась тельпочкалли Каждый клан содержал несколько таких школ, каждой из которых руководил учитель тельпочтлатоке. Им был либо известный воин, либо старейшина. Здесь мальчики изучали мифологическую историю своего племени, обряды и, прежде всего, учились пользоваться боевым оружием. Без сомнения, вскоре учитель уже имел возможность отыскать среди них тех, кто демонстрировал сноровку в обращении с оружием, – существовал небольшой костяк профессиональных солдат, и молодого ацтека можно было склонить к этому занятию. Ремесленники и художники тоже пользовались уважением, или мальчик мог стать торговцем, за исключением того, что в этом роде деятельности существовала тенденция передавать ее от отца к сыну. Или, если мальчик проявлял мистические склонности, его могли послать в кальмекак (который испанцы приравнивали к монастырю), и там он мог изучить все сложности профессии жреца. В постоянно расширяющемся мире ацтеков многое было возможно.
В целом обучение ребенка оставалось в руках его родителей. Учение шло путем подражания. Можно проследить метод такого обучения в записанной с помощью картинок истории. Трехлетнему ребенку полагается половина кукурузной лепешки в день – лепешка имеет один фут (30 см с небольшим) в диаметре; в тринадцать лет мальчик съедает две такие большие лепешки в день. Мальчик копирует своего отца; сначала он носит маленький мешочек, подвешенный на шее, так как он должен быть сам себе тягловое животное; эта ноша ежемесячно увеличивается, пока, как и его отец, юноша не сможет носить груз весом шестьдесят фунтов (34 кг). Он ловит рыбу, сажает растения, выдалбливает каноэ; он собирает тростник, плетет петлатли, изготовляет сандалии, носит, ходит, бегает. Все это подробно записано при помощи слов и картинок.
Рис. 20. Жизнь начиналась и заканчивалась чтением гороскопа. При рождении человека старики сверялись с гороскопом (тоналаматль), чтобы определить счастливые и несчастливые дни в жизни новорожденного
Наказание детей не всегда было пропорционально проступку. Безусловно, дисциплина ацтекского ребенка не была бы одобрена нашим излишне робким обществом, создавшим «ребенка прогресса». За некоторые нарушения отец держал голову ребенка над дымом, за другие его руку кололи колючкой агавы до тех пор, пока не потечет кровь. Так как на этих рисунках мы видим, что отец говорит, увещевая ребенка, во время исполнения наказания (по завитку перед его лицом, который обозначает речь, мы видим, что он говорит), то мальчик получает урок. Конечно, это было не хуже несчастий Бенвенуто Челлини, которые он пережил в пятилетнем возрасте, когда ему показалось, что он видит ящерицу, сидящую на углях в огне: «Мой отец, который мгновенно понял, в чем дело… отвесил мне сильнейший удар в ухо, отчего я зарыдал и заорал изо всей мочи». Челлини успокоили слова отца: «Мой дорогой малыш, я бью тебя не за что-то плохое… а для того, чтобы ты запомнил… что ты видел саламандру».
Дочери были похожи на своих матерей; одежда была одинаковой. В шесть лет девочка учится прясть; в восемь она подметает полы и ест полторы лепешки в день; в тринадцать она сама печет лепешки, что и будет делать два раза в день всю свою оставшуюся жизнь.
Это ощущение своего предназначения было источником социального поведения ацтеков. Оно основывалось на древних традициях, продиктованных привычкой, продолжалось благодаря обычаю и родительской власти. Что сделано, то сделано; что не сделано, то нет. Достоинством ацтеков, прежде всего, было то, что вкладывали в это слово и древние римляне. Ум древнего римлянина имел установки крестьянина-солдата, и, хотя все это далеко по времени и расстоянию, то, что было сказано о положительных чертах римского крестьянина-солдата, можно повторить и в адрес ацтеков: «Беспрестанный труд – это жребий крестьянина, так как времена года не ждут… Капризы погоды и мор могут обмануть его ожидания; он должен пойти на компромисс и быть терпеливым… Повседневная однообразная работа составляет его жизнь… жизнь полей – это его жизнь… Для него знания, полученные из опыта, стоят больше, чем умозрительная теория. Его достоинствами являются честность и бережливость, предусмотрительность и терпение, трудолюбие, выносливость и мужество, уверенность в своих силах, простота и смирение перед тем, что сильнее его».
Поля: мильпа
Жизнь ацтеков вращалась вокруг кукурузного поля, мильпы. И неспроста. Ни одна другая цивилизация, оставившая свои следы на дороге времени, не основывала в такой степени свою жизнь на использовании одного-единственного растения так, как индейцы зависели от кукурузы (сентли). Еще до 3000 года до н. э. цивилизации Ближнего Востока – шумерская, египетская – выращивали такие стручковые растения, как бобы, горох, чечевицу, вику, высокое содержание протеина в которых упрощало их хранение в условиях полупустыни. Что касается зерновых культур, таких как пшеница, «этот самый важный злак, произрастающий не в тропиках»[9], то ее выращивали в Индии со времен мезолита. «Пшеница, ячмень, рожь, просо, могар» – все они входили в состав пищи и лежали в основе экономики всех народов, которые процветали в зоне «Благодатного полумесяца». И тем не менее ни одна из упомянутых выше цивилизаций не зависела исключительно от одного растения, как цивилизации Мексики и Юкатана.
Рис. 21. Египтяне изготавливают хлеб, фреска в Фивах, датируемая 1900 годом до н. э. Зерно перетирают в каменной ступе и пекут пресный хлеб на плоской печи. Выпеченный хлеб представлен на рисунке в виде двух кружков
Египтянам, к примеру, согласно папирусу Харриса (XX династия, около 1200 до н. э.), были известны свыше тридцати сортов хлеба – у ацтеков был один. Пища египтян была разнообразной: горох, чечевица, арбузы, артишоки, салат-латук, цикорий, редис, лук, чеснок, лук-порей. У них были жиры, как растительные, так и животные, – у ацтеков не было никаких. Египтяне употребляли в пищу говядину, мед, финики, а также молоко, сыр и даже масло, которые были неизвестны ацтекам вплоть до 1525 года. В таких условиях желудок заставлял человека принимать окружающую его среду как неизменную. Именно из кухни вышли на белый свет многие технические приспособления и процессы, например печь, духовка, консервирование, сбраживание, способы перемалывания. Самостоятельные кухонные изобретения можно легко распознать, сравнивая египетских женщин, делающих пресный хлеб, как показано на настенных рисунках в Фивах (около 1900 года до н. э.), с ацтекским способом выпекания кукурузных лепешек в 1520 году н. э.
Кукуруза сделала возможной оседлую жизнь в Мексике. Так как у людей здесь была только одна зерновая культура, то вполне понятно, почему она играла такую огромную роль в обрядах и в обыденной жизни. По вопросу происхождения этой зерновой культуры среди ботаников нет единого мнения. И хотя некоторые генетики считают, что самое большое разнообразие ее видов появилось в Мексике, эта точка зрения ставится под сомнение. Некоторые предлагают считать местом, откуда распространилась эта культура, Парагвай, другие оспаривают это утверждение. В настоящее время «имеющиеся данные указывают на то, что первые виды кукурузы распространились во всех направлениях из неизвестного центра». В начале XX века с легкостью утверждалось, что маис (карибское название этой зерновой культуры) развился из растения теосинте, которое большинством считалось предком кукурузы – так же как дикорастущая трава была предком пшеницы. В настоящее время теорию ботаников опровергают находки, указывающие на гибрид между каким-то видом трипсакума и маисом (и теосинте, и трипсакум будут скрещены с маисом). А один из наших великих географов, которого нелегко вынудить принять идею о контактах с Азией, заявил – чтобы все еще больше усложнить, – что происхождение маиса «нельзя даже с уверенностью отнести к Новому Свету до тех пор, пока остаются неразрешенными некоторые вопросы, касающиеся Юго– Восточной Азии». Откуда бы ни началось распространение маиса, хорошо сформировавшиеся початки кукурузы длиной 5 см были найдены в могилах на пустынном побережье Перу и были датированы (при помощи радиоуглеродного анализа) 2500 годом до н. э. Так как следует начинать с начала, как это делала Алиса в Стране чудес, мы можем начать с этой даты и позволить тем, кто хочет, проследовать по запутанному следу маиса. Отправной пункт находится в библиографии.
Возделывание почвы оставалось неизменным уже три тысячи лет. То, что верно для техники земледелия у ацтеков, верно и для всех других племен в этих краях. Поля мильпас находились на расстоянии от 3 до 25 км от жилищ. Если на земле рос лес, то в предыдущий год деревья на ней были срублены каменными топорами. Кустарник и деревья сжигали, и зола превращалась в почву; большие деревья оставляли гнить и со временем превращаться в перегной. Землю переворачивали и подготавливали для посева при помощи палки-копалки (коа). Март был месяцем посевной. Зерна кукурузы бросали в отверстия в земле глубиной 10–12 см. В зонах умеренного климата одновременно с кукурузой сеяли бобы и растения из семейства тыквенных. Так как кукуруза росла быстрее, то ее стебли служили опорой для вьющихся плетей этих растений. Апрель приносил дожди, и если боги задерживали желанный дождь, то люди приносили жертву Тлалоку, богу дождя. Из восемнадцати месяцев года ацтеков почти каждому соответствовали свои обряды и танцы, связанные с ростом и уборкой кукурузы. Кукуруза созревала в июле, тогда и устраивали праздник в честь богини молодой кукурузы (см. раздел «Праздничные дни»). В августе дождь, о котором просили в апреле, нужно было не допустить; ацтекам приходилось так или иначе умилостивлять богов, чтобы они не посылали дождь, который испортил бы урожай. И следовало еще одно жертвоприношение, на этот раз зрелой женщине, олицетворявшей богиню зрелой кукурузы.
Какой урожай в результате получал индеец? Исследования, проведенные среди майя, могут быть приблизительно применимы и к ацтекам, хотя сельское хозяйство майя в более жарком климате давало несколько больший урожай. Один акр (4046,86 м2) давал 20 бушелей обмолоченной кукурузы. Один бушель (35,24 л) составлял 56 фунтов (25,4 кг), что случайно почти совпадает с величиной «груза», который мужчина мог нести на своей спине. Средний размер поля на Юкатане составлял 10 акров (т. е. 40,5 тыс. м2, или 4 с небольшим гектара), и немного меньше был средний размер поля на территории ацтеков, где земли не хватало. Ежегодно оно давало ацтекской семье урожай, равный 200 бушелям кукурузы (5080 кг). Чтобы расчистить, засеять, прополоть и собрать урожай с этой земли с помощью жены и, скажем, четверых детей, ацтекскому крестьянину приходилось тратить около 200 дней. На этом же самом поле он также сажал бобы, кабачки, тыквы, повышая урожайность поля и продуктивность своего двухсотдневного труда. Так как среднее потребление кукурузы в виде лепешек составляет полтора фунта (0,68 кг) в день на человека, то семья потребляла лишь одну треть произведенной продукции, или 3380 фунтов (153 кг) в год против 11 200 фунтов (5080 кг) всего собранного урожая, что делало возможным пустить излишек на обмен, продажу и различные налоги. Имея в запасе еще 165 неиспользованных дней в году (если только его не призывали идти воевать), ацтек мог использовать их, занимаясь ремеслами: плести циновки, делать сандалии из волокон агавы, изготовлять каноэ, оружие и т. д. Все это он обменивал на нужные ему вещи на рынках.
Рис. 22. Мать учит ацтекскую девочку печь кукурузные лепешки. Она перетирает зерна в каменной ступе. Круг перед ней изображает приспособление для выпекания, кумаль. На стене висят испеченные лепешки. Из «Кодекса Мендосы»
Кукуруза была «основой». Что еще? Бобы (этль) выращивали на том же самом поле, используя стебли кукурузы в качестве опор, а также тыквы и кабачки, все вида Cucurbita; между ними сажали их изогнутую разновидность (айоте).
У ацтеков не было другого «основного продукта питания», картофеля, которым в первобытные времена кормилась половина Южной Америки. В качестве выращиваемой культуры картофель не был известен в Мексике, пока его не привезли сюда испанцы. Сначала картофель был завезен в Испанию и появился в Европе как продукт питания для бедных; в 1565 году сэр Джон Хокинс привез его в Англию. И только потом картофель возвратился в Америку. В Мексике он появился в качестве «европейской пищи», и в настоящее время картофель в Мексике выращивают только на продажу, для людей, занимающих высокое положение в обществе. Таким образом, и в Мексике, и где-либо в Северной Америке картофель стали выращивать только после Конкисты. Это любопытно, так как клубневое растение solanus распространено вплоть до реки Колорадо, расположенной значительно севернее. Когда у ацтеков появился картофель, у них не было даже названия для него. Они называли его пелон-камоти, «перуанский сладкий картофель». Как станет ясно чуть позже, между Перу и Мексикой никогда не было прямых связей до появления белого человека.
У ацтеков был сладкий картофель камоти, который рос в более теплых долинах, расположенных ниже чем 1800 м над уровнем моря. Клубневое растение ипомеа является одним из представителей большого семейства, насчитывающего свыше ста видов, распространенных по всему миру. У китайцев был ямс, родом из Старого Света, который они называли шу. Этот ямс (Dioscorea) встречается по всей Полинезии, вплоть до Новой Зеландии, где его старательно выращивали маори. Но с точки зрения ботаники нельзя приравнивать камоти к ямсу; это разные растения, хотя их и постоянно путают в Соединенных Штатах. Мало европейцев знакомы с тем или с другим, так что, когда Тур Хейердал, пытаясь внести неверную поправку в антропологию, назидательно писал: «В V веке Тики привез… перуанский сладкий картофель в Новую Зеландию», он продемонстрировал свою неосведомленность в области ботаники.
Рис. 23. Хранилище для снятого урожая кукурузы ацтеков. Справа женщина убирает на хранение кукурузные зерна в большой глиняный сосуд, другая женщина держит тамале, все еще популярную еду, несмотря на прошедшие три тысячи лет
Ацтеки культивировали почти все растения, названия которых привычны нам сейчас: томаты (томатль) выращивали на временно не использующихся полях, там, где не бывало заморозков; жгучий перец (чили), все разновидности стручкового перца росли рядом с томатлем, студенистые плоды которого ценились как пища для детей и больных. Различные виды амарантов, которые они называли уаутли, выращивали для того, чтобы делать из них плоские лепешки. Ананасы, родиной которых были более теплые края от Панамы до Бразилии, появились в Мексике, будучи завезенными, возможно, с островов Вест-Индии, произрастали вплоть до Халиско на высоте до 1800 м над уровнем моря. Когда могли, ацтеки выращивали их. Очень наблюдательный путешественник иезуит Хосе де Акоста попробовал их в Мехико в 1565 году и нашел, что они «свежие, сочные и легкие для пищеварения, а в жару хорошо восстанавливают силы». Кортес послал один ананас в Испанию «нашему императору Карлу… стоило немалого труда и забот доставить его так далеко… и все же он так и не попробовал его».
Авокадо – мексиканское слово ауакатль превратилось в ауакате, авокадо – ацтеки выращивали в своих более теплых долинах. «Жвачное» дерево чикль-сапотль дошло до нас, не изменив ни названия, ни плодов. Шоколад (чоколатль), и напиток, и слово, пришел к нам от мексиканского крестьянина, который выращивал это дерево, если его земли располагались в низменных и теплых краях. Эти деревья хорошо росли на Тихоокеанском побережье вплоть до Тепика (штат Неярит) на севере. Везде шоколад был важным элементом местной культуры. Он был обожаем ацтеками, которые подслащивали его диким медом, ароматизировали ванилью, смешивали с ачиотлем. Монтесума пил его большими глотками из кубков, сделанных из чистого золота: «некий напиток, приготовленный из какао… подавали… с большим почтением».
Подготовка и обработка кукурузного поля мильпа были коллективными. Члены клана помогали друг другу, и, когда крестьянин-солдат уходил воевать, его поля обрабатывали другие сородичи. Несмотря на то что число выращиваемых растений кажется впечатляющим, сельское хозяйство ацтеков не было таким развитым, как у инков.
Ацтеки не делали сложные террасы, как это делали в Андах; они не делали грунт искусственно, за исключением их уловки с чинампа.. У них не было никаких удобрений, кроме своих собственных испражнений, тогда как у инков было птичье гуано и потроха лам. Орошение развивалось по воле случая, будучи связанным с природой края. Избыток дождевой воды нельзя было использовать так, как в Перу. Приемы ирригации, неотделимые от развитого сельского хозяйства, были в жалком состоянии. Зависимость ацтеков от дождя являлась «причиной» их бесконечной озабоченности тем, чтобы умилостивить богов, и причиной ведения войн с целью получения большей дани и захвата людей для принесения в жертву; с помощью жертвоприношений можно было уговорить бога дождя пролить на землю удерживаемую им влагу. Так как расположение бога дождя можно было удерживать, только питая его человеческими сердцами, а их можно было получить, беря в бою пленных, то долгий мир был бедствием. Безопасность таилась только в бесконечной войне.
Это был кошмар.
Рис. 21. Египтяне изготавливают хлеб, фреска в Фивах, датируемая 1900 годом до н. э. Зерно перетирают в каменной ступе и пекут пресный хлеб на плоской печи. Выпеченный хлеб представлен на рисунке в виде двух кружков
Египтянам, к примеру, согласно папирусу Харриса (XX династия, около 1200 до н. э.), были известны свыше тридцати сортов хлеба – у ацтеков был один. Пища египтян была разнообразной: горох, чечевица, арбузы, артишоки, салат-латук, цикорий, редис, лук, чеснок, лук-порей. У них были жиры, как растительные, так и животные, – у ацтеков не было никаких. Египтяне употребляли в пищу говядину, мед, финики, а также молоко, сыр и даже масло, которые были неизвестны ацтекам вплоть до 1525 года. В таких условиях желудок заставлял человека принимать окружающую его среду как неизменную. Именно из кухни вышли на белый свет многие технические приспособления и процессы, например печь, духовка, консервирование, сбраживание, способы перемалывания. Самостоятельные кухонные изобретения можно легко распознать, сравнивая египетских женщин, делающих пресный хлеб, как показано на настенных рисунках в Фивах (около 1900 года до н. э.), с ацтекским способом выпекания кукурузных лепешек в 1520 году н. э.
Кукуруза сделала возможной оседлую жизнь в Мексике. Так как у людей здесь была только одна зерновая культура, то вполне понятно, почему она играла такую огромную роль в обрядах и в обыденной жизни. По вопросу происхождения этой зерновой культуры среди ботаников нет единого мнения. И хотя некоторые генетики считают, что самое большое разнообразие ее видов появилось в Мексике, эта точка зрения ставится под сомнение. Некоторые предлагают считать местом, откуда распространилась эта культура, Парагвай, другие оспаривают это утверждение. В настоящее время «имеющиеся данные указывают на то, что первые виды кукурузы распространились во всех направлениях из неизвестного центра». В начале XX века с легкостью утверждалось, что маис (карибское название этой зерновой культуры) развился из растения теосинте, которое большинством считалось предком кукурузы – так же как дикорастущая трава была предком пшеницы. В настоящее время теорию ботаников опровергают находки, указывающие на гибрид между каким-то видом трипсакума и маисом (и теосинте, и трипсакум будут скрещены с маисом). А один из наших великих географов, которого нелегко вынудить принять идею о контактах с Азией, заявил – чтобы все еще больше усложнить, – что происхождение маиса «нельзя даже с уверенностью отнести к Новому Свету до тех пор, пока остаются неразрешенными некоторые вопросы, касающиеся Юго– Восточной Азии». Откуда бы ни началось распространение маиса, хорошо сформировавшиеся початки кукурузы длиной 5 см были найдены в могилах на пустынном побережье Перу и были датированы (при помощи радиоуглеродного анализа) 2500 годом до н. э. Так как следует начинать с начала, как это делала Алиса в Стране чудес, мы можем начать с этой даты и позволить тем, кто хочет, проследовать по запутанному следу маиса. Отправной пункт находится в библиографии.
Возделывание почвы оставалось неизменным уже три тысячи лет. То, что верно для техники земледелия у ацтеков, верно и для всех других племен в этих краях. Поля мильпас находились на расстоянии от 3 до 25 км от жилищ. Если на земле рос лес, то в предыдущий год деревья на ней были срублены каменными топорами. Кустарник и деревья сжигали, и зола превращалась в почву; большие деревья оставляли гнить и со временем превращаться в перегной. Землю переворачивали и подготавливали для посева при помощи палки-копалки (коа). Март был месяцем посевной. Зерна кукурузы бросали в отверстия в земле глубиной 10–12 см. В зонах умеренного климата одновременно с кукурузой сеяли бобы и растения из семейства тыквенных. Так как кукуруза росла быстрее, то ее стебли служили опорой для вьющихся плетей этих растений. Апрель приносил дожди, и если боги задерживали желанный дождь, то люди приносили жертву Тлалоку, богу дождя. Из восемнадцати месяцев года ацтеков почти каждому соответствовали свои обряды и танцы, связанные с ростом и уборкой кукурузы. Кукуруза созревала в июле, тогда и устраивали праздник в честь богини молодой кукурузы (см. раздел «Праздничные дни»). В августе дождь, о котором просили в апреле, нужно было не допустить; ацтекам приходилось так или иначе умилостивлять богов, чтобы они не посылали дождь, который испортил бы урожай. И следовало еще одно жертвоприношение, на этот раз зрелой женщине, олицетворявшей богиню зрелой кукурузы.
Какой урожай в результате получал индеец? Исследования, проведенные среди майя, могут быть приблизительно применимы и к ацтекам, хотя сельское хозяйство майя в более жарком климате давало несколько больший урожай. Один акр (4046,86 м2) давал 20 бушелей обмолоченной кукурузы. Один бушель (35,24 л) составлял 56 фунтов (25,4 кг), что случайно почти совпадает с величиной «груза», который мужчина мог нести на своей спине. Средний размер поля на Юкатане составлял 10 акров (т. е. 40,5 тыс. м2, или 4 с небольшим гектара), и немного меньше был средний размер поля на территории ацтеков, где земли не хватало. Ежегодно оно давало ацтекской семье урожай, равный 200 бушелям кукурузы (5080 кг). Чтобы расчистить, засеять, прополоть и собрать урожай с этой земли с помощью жены и, скажем, четверых детей, ацтекскому крестьянину приходилось тратить около 200 дней. На этом же самом поле он также сажал бобы, кабачки, тыквы, повышая урожайность поля и продуктивность своего двухсотдневного труда. Так как среднее потребление кукурузы в виде лепешек составляет полтора фунта (0,68 кг) в день на человека, то семья потребляла лишь одну треть произведенной продукции, или 3380 фунтов (153 кг) в год против 11 200 фунтов (5080 кг) всего собранного урожая, что делало возможным пустить излишек на обмен, продажу и различные налоги. Имея в запасе еще 165 неиспользованных дней в году (если только его не призывали идти воевать), ацтек мог использовать их, занимаясь ремеслами: плести циновки, делать сандалии из волокон агавы, изготовлять каноэ, оружие и т. д. Все это он обменивал на нужные ему вещи на рынках.
Рис. 22. Мать учит ацтекскую девочку печь кукурузные лепешки. Она перетирает зерна в каменной ступе. Круг перед ней изображает приспособление для выпекания, кумаль. На стене висят испеченные лепешки. Из «Кодекса Мендосы»
Кукуруза была «основой». Что еще? Бобы (этль) выращивали на том же самом поле, используя стебли кукурузы в качестве опор, а также тыквы и кабачки, все вида Cucurbita; между ними сажали их изогнутую разновидность (айоте).
У ацтеков не было другого «основного продукта питания», картофеля, которым в первобытные времена кормилась половина Южной Америки. В качестве выращиваемой культуры картофель не был известен в Мексике, пока его не привезли сюда испанцы. Сначала картофель был завезен в Испанию и появился в Европе как продукт питания для бедных; в 1565 году сэр Джон Хокинс привез его в Англию. И только потом картофель возвратился в Америку. В Мексике он появился в качестве «европейской пищи», и в настоящее время картофель в Мексике выращивают только на продажу, для людей, занимающих высокое положение в обществе. Таким образом, и в Мексике, и где-либо в Северной Америке картофель стали выращивать только после Конкисты. Это любопытно, так как клубневое растение solanus распространено вплоть до реки Колорадо, расположенной значительно севернее. Когда у ацтеков появился картофель, у них не было даже названия для него. Они называли его пелон-камоти, «перуанский сладкий картофель». Как станет ясно чуть позже, между Перу и Мексикой никогда не было прямых связей до появления белого человека.
У ацтеков был сладкий картофель камоти, который рос в более теплых долинах, расположенных ниже чем 1800 м над уровнем моря. Клубневое растение ипомеа является одним из представителей большого семейства, насчитывающего свыше ста видов, распространенных по всему миру. У китайцев был ямс, родом из Старого Света, который они называли шу. Этот ямс (Dioscorea) встречается по всей Полинезии, вплоть до Новой Зеландии, где его старательно выращивали маори. Но с точки зрения ботаники нельзя приравнивать камоти к ямсу; это разные растения, хотя их и постоянно путают в Соединенных Штатах. Мало европейцев знакомы с тем или с другим, так что, когда Тур Хейердал, пытаясь внести неверную поправку в антропологию, назидательно писал: «В V веке Тики привез… перуанский сладкий картофель в Новую Зеландию», он продемонстрировал свою неосведомленность в области ботаники.
Рис. 23. Хранилище для снятого урожая кукурузы ацтеков. Справа женщина убирает на хранение кукурузные зерна в большой глиняный сосуд, другая женщина держит тамале, все еще популярную еду, несмотря на прошедшие три тысячи лет
Ацтеки культивировали почти все растения, названия которых привычны нам сейчас: томаты (томатль) выращивали на временно не использующихся полях, там, где не бывало заморозков; жгучий перец (чили), все разновидности стручкового перца росли рядом с томатлем, студенистые плоды которого ценились как пища для детей и больных. Различные виды амарантов, которые они называли уаутли, выращивали для того, чтобы делать из них плоские лепешки. Ананасы, родиной которых были более теплые края от Панамы до Бразилии, появились в Мексике, будучи завезенными, возможно, с островов Вест-Индии, произрастали вплоть до Халиско на высоте до 1800 м над уровнем моря. Когда могли, ацтеки выращивали их. Очень наблюдательный путешественник иезуит Хосе де Акоста попробовал их в Мехико в 1565 году и нашел, что они «свежие, сочные и легкие для пищеварения, а в жару хорошо восстанавливают силы». Кортес послал один ананас в Испанию «нашему императору Карлу… стоило немалого труда и забот доставить его так далеко… и все же он так и не попробовал его».
Авокадо – мексиканское слово ауакатль превратилось в ауакате, авокадо – ацтеки выращивали в своих более теплых долинах. «Жвачное» дерево чикль-сапотль дошло до нас, не изменив ни названия, ни плодов. Шоколад (чоколатль), и напиток, и слово, пришел к нам от мексиканского крестьянина, который выращивал это дерево, если его земли располагались в низменных и теплых краях. Эти деревья хорошо росли на Тихоокеанском побережье вплоть до Тепика (штат Неярит) на севере. Везде шоколад был важным элементом местной культуры. Он был обожаем ацтеками, которые подслащивали его диким медом, ароматизировали ванилью, смешивали с ачиотлем. Монтесума пил его большими глотками из кубков, сделанных из чистого золота: «некий напиток, приготовленный из какао… подавали… с большим почтением».
Подготовка и обработка кукурузного поля мильпа были коллективными. Члены клана помогали друг другу, и, когда крестьянин-солдат уходил воевать, его поля обрабатывали другие сородичи. Несмотря на то что число выращиваемых растений кажется впечатляющим, сельское хозяйство ацтеков не было таким развитым, как у инков.
Ацтеки не делали сложные террасы, как это делали в Андах; они не делали грунт искусственно, за исключением их уловки с чинампа.. У них не было никаких удобрений, кроме своих собственных испражнений, тогда как у инков было птичье гуано и потроха лам. Орошение развивалось по воле случая, будучи связанным с природой края. Избыток дождевой воды нельзя было использовать так, как в Перу. Приемы ирригации, неотделимые от развитого сельского хозяйства, были в жалком состоянии. Зависимость ацтеков от дождя являлась «причиной» их бесконечной озабоченности тем, чтобы умилостивить богов, и причиной ведения войн с целью получения большей дани и захвата людей для принесения в жертву; с помощью жертвоприношений можно было уговорить бога дождя пролить на землю удерживаемую им влагу. Так как расположение бога дождя можно было удерживать, только питая его человеческими сердцами, а их можно было получить, беря в бою пленных, то долгий мир был бедствием. Безопасность таилась только в бесконечной войне.
Это был кошмар.
Налоги в пользу государства
Даже в таком безденежном обществе, как общество ацтеков, за все, к сожалению, надо было платить; налоги и смерть для простого ацтека– масеуалли были неизбежны. В Вавилоне были придуманы деньги, этот символ, который упростил жизнь во всем мире. Но из-за географической изоляции ни одна американская цивилизация в доисторические времена не знала денег (если исключить используемые в качестве средства платежа зерна какао. «Какао – это плод, который по размеру меньше миндаля, – рассказывает нам Хосе де Акоста. – Они используют зерна какаю вместо денег: за пять зерен какао они покупают одно, за тридцать зерен – другое, а за сотню – третье, не споря… Из них они делают напиток, который они называют шоколадом».
Налоги, как бы ни обстояли дела с деньгами в виде какао, платили все работающие, а их размер, по-видимому, определялся внутри клана. «Совет племени делил землю между кланами, и люди, возглавлявшие каждый клан, в свою очередь выделяли свою долю каждому главе семьи по закону и справедливости». Также оставлялись земли для главы храмовых служащих, для военных нужд и для выплаты податей. Другие части этой земли, которой распоряжался клан, обрабатывались сообща, а урожай (кукуруза, бобы или волокна агавы) шел в уплату налогов в главный совет племени – на нужды религии, армии, «царя» и его многочисленных и не платящих налогов приближенных (жрецов, военачальников, ремесленников, наложниц, служащих королевского птичника), а также на инженерные работы в самом Мехико-Теночтитлане и за его пределами и на все другие государственные атрибуты, так хорошо знакомые нам в настоящее время.
В добавление к продуктам питания, которые посылались в центральные хранилища и записывались в учетных книгах учетчиком податей, члены клана должны были участвовать в строительных работах по возведению общественных зданий – под руководством строителей-архитекторов, которые были освобождены от уплаты налогов, прокладывали сточные канавы, строили акведуки и дороги. «Царь» ацтеков также имел земли, которые обрабатывались кланами по очереди; урожай с них также шел в казенные хранилища.
«Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты», – написал Ансельм Брийят-Саварен в своей работе «Психология хорошего вкуса», написанной в Коннектикуте в то время, пока ученый ждал, когда догорит Французская революция. Этот афоризм мог быть применим ко всем теократиям эпохи неолита, особенно к ацтекской. Храмовые города в Америке часто сравнивают с храмовыми городами Шумера. В первобытных обществах все были крестьянами, так как «в гипотетической чистой экономике неолита не было профессионалов, работающих полный рабочий день». С развитием сельского хозяйства стали появляться излишки продукции, и при храмах возникли зернохранилища – как в Шумере, так и в Америке. Так как человек стал полностью зависеть от сельского хозяйства, а солнце и дождь были порождением богов, которые «были собственниками» земли, возделываемой людьми, первые плоды «десятины», выражаясь христианским языком, отдавали храму на содержание сонма жрецов, выступавших в роли посредников между богами и людьми. Эти излишки шли на возвеличивание храма, обеспечение интересов класса жрецов и в обмен на ввозимое сырье, нехватка которого у них ощущалась. Для управления всем этим возникал храмовый город и появлялись специалисты: ремесленники, управляющие, клерки (тлакуило), которые записывали доходы и расходы. Такие древние храмовые отчеты есть в древнейших клинописных текстах Шумера (3500 до н. э.). А их аналоги в Мексике представляли собой – пока не были уничтожены – самые старые записи ацтеков.
Очевидно, что представители правящего класса не потребляли лично все то, что потоком шло в Мехико-Теночтитлан. Излишки шли на то, чтобы расплатиться со специалистами. Их также хранили для общего пользования во время неурожаев. Необходимость вести отчетность, по мнению некоторых археологов, была одним из факторов, приведших к изобретению письменности.
То, что инки, также создавшие государство, основанное на податях, придумали только кипу, а не письменность, остается одной из загадок истории.
Налоги, как бы ни обстояли дела с деньгами в виде какао, платили все работающие, а их размер, по-видимому, определялся внутри клана. «Совет племени делил землю между кланами, и люди, возглавлявшие каждый клан, в свою очередь выделяли свою долю каждому главе семьи по закону и справедливости». Также оставлялись земли для главы храмовых служащих, для военных нужд и для выплаты податей. Другие части этой земли, которой распоряжался клан, обрабатывались сообща, а урожай (кукуруза, бобы или волокна агавы) шел в уплату налогов в главный совет племени – на нужды религии, армии, «царя» и его многочисленных и не платящих налогов приближенных (жрецов, военачальников, ремесленников, наложниц, служащих королевского птичника), а также на инженерные работы в самом Мехико-Теночтитлане и за его пределами и на все другие государственные атрибуты, так хорошо знакомые нам в настоящее время.
В добавление к продуктам питания, которые посылались в центральные хранилища и записывались в учетных книгах учетчиком податей, члены клана должны были участвовать в строительных работах по возведению общественных зданий – под руководством строителей-архитекторов, которые были освобождены от уплаты налогов, прокладывали сточные канавы, строили акведуки и дороги. «Царь» ацтеков также имел земли, которые обрабатывались кланами по очереди; урожай с них также шел в казенные хранилища.
«Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты», – написал Ансельм Брийят-Саварен в своей работе «Психология хорошего вкуса», написанной в Коннектикуте в то время, пока ученый ждал, когда догорит Французская революция. Этот афоризм мог быть применим ко всем теократиям эпохи неолита, особенно к ацтекской. Храмовые города в Америке часто сравнивают с храмовыми городами Шумера. В первобытных обществах все были крестьянами, так как «в гипотетической чистой экономике неолита не было профессионалов, работающих полный рабочий день». С развитием сельского хозяйства стали появляться излишки продукции, и при храмах возникли зернохранилища – как в Шумере, так и в Америке. Так как человек стал полностью зависеть от сельского хозяйства, а солнце и дождь были порождением богов, которые «были собственниками» земли, возделываемой людьми, первые плоды «десятины», выражаясь христианским языком, отдавали храму на содержание сонма жрецов, выступавших в роли посредников между богами и людьми. Эти излишки шли на возвеличивание храма, обеспечение интересов класса жрецов и в обмен на ввозимое сырье, нехватка которого у них ощущалась. Для управления всем этим возникал храмовый город и появлялись специалисты: ремесленники, управляющие, клерки (тлакуило), которые записывали доходы и расходы. Такие древние храмовые отчеты есть в древнейших клинописных текстах Шумера (3500 до н. э.). А их аналоги в Мексике представляли собой – пока не были уничтожены – самые старые записи ацтеков.
Очевидно, что представители правящего класса не потребляли лично все то, что потоком шло в Мехико-Теночтитлан. Излишки шли на то, чтобы расплатиться со специалистами. Их также хранили для общего пользования во время неурожаев. Необходимость вести отчетность, по мнению некоторых археологов, была одним из факторов, приведших к изобретению письменности.
То, что инки, также создавшие государство, основанное на податях, придумали только кипу, а не письменность, остается одной из загадок истории.
Ткачество – женское искусство
Ткачество было одним из занятий, которое принадлежало исключительно женщине.
Она собирала волокна, подготавливала их, пряла, красила, а затем ткала; в это мужчины не вмешивались. Иногда не замечают тот факт, что в этом необычном мире, где каждый в той или иной степени был ремесленником, безымянные общинные ткачи-ремесленники все были женщинами. Их искусство было недолговечным. Ни одно из миллиона вытканных изделий не уцелело, и все, что мы знаем об узорах ацтеков, дошло до нас благодаря книге податей или было нарисовано на керамике и фресках.
Ткацкий станок ацтеков был прост. Этот тип известен – с небольшими вариациями – на территории обеих Америк. Две деревянные рейки прикрепляются каждая к краю основы ткани, чтобы ткань тянулась до желаемой длины. Нижняя рейка прикрепляется к поясу ткача спереди при помощи ремня, обхватывающего человека за поясницу, а верхняя привязывается к столбу или дереву. Основа ткани имела в ширину три фута. Ткань получали при помощи челнока, снующего между нитями натянутой пряжи: так просто. И тем не менее на этих ткацких станках были произведены, если можно доверять восторгам конкистадоров, прекраснейшие ткани, которые они когда-либо видели. «Их было восемь, этих девиц, – писал Берналь Диас, – и все восемь были одеты в богатые национальные одежды с великолепными орнаментами…»
Она собирала волокна, подготавливала их, пряла, красила, а затем ткала; в это мужчины не вмешивались. Иногда не замечают тот факт, что в этом необычном мире, где каждый в той или иной степени был ремесленником, безымянные общинные ткачи-ремесленники все были женщинами. Их искусство было недолговечным. Ни одно из миллиона вытканных изделий не уцелело, и все, что мы знаем об узорах ацтеков, дошло до нас благодаря книге податей или было нарисовано на керамике и фресках.
Ткацкий станок ацтеков был прост. Этот тип известен – с небольшими вариациями – на территории обеих Америк. Две деревянные рейки прикрепляются каждая к краю основы ткани, чтобы ткань тянулась до желаемой длины. Нижняя рейка прикрепляется к поясу ткача спереди при помощи ремня, обхватывающего человека за поясницу, а верхняя привязывается к столбу или дереву. Основа ткани имела в ширину три фута. Ткань получали при помощи челнока, снующего между нитями натянутой пряжи: так просто. И тем не менее на этих ткацких станках были произведены, если можно доверять восторгам конкистадоров, прекраснейшие ткани, которые они когда-либо видели. «Их было восемь, этих девиц, – писал Берналь Диас, – и все восемь были одеты в богатые национальные одежды с великолепными орнаментами…»