Страница:
* * *
Он очнулся, привязанный к койке. Ремни обхватывали запястья и лодыжки, голова и тело были зафиксированы – Саня видел в кино, что раньше так обездвиживали буйных психов.Метрах в трех темнел матерчатый сводчатый потолок, перекрещивались металлические балки опор, с них свисали светильники. Саня скосил глаза, но ни других коек, ни людей не увидел – только стену, тоже матерчатую.
Было прохладно. Саня обнаружил, что он наг и никаким одеялом не прикрыт. В поле зрения вошла молодая женщина в плаще коричневой кожи. Голова у женщины была обрита, только-только отросла в короткий светлый ежик. Женщина смотрела на Саню без выражения, с отсутствующим выражением лица идиотки, из уголка рта тянулась ниточка слюны. Обошла его, встала в изголовье.
Саня почувствовал, как дурной волной накатывается ужас.
– Кто вы?
Неужели это его голос, такой хриплый и жалкий?
Вместо ответа женщина сунула Сане в зубы полоску кожи. «Чтобы язык не прокусил, – догадался Саня. – Что они делать собираются? Трепанацию? Электрошоком пытать? Но я ничего не знаю! Ни тайн, ни секретов – мне даже под пытками нечего им рассказать!»
Саня не видел, были в палатке люди, кроме него и безумной женщины, или нет. Может, совсем рядом лежит столь же беспомощная, перепуганная Юлька? Он слышал ее голос там, на песчаном берегу, не почудилось же! Значит, Юлька – в их руках. И долг Сани как мужа, как мужика, в конце концов, – выручить ее… Но пойди, повоюй, когда шевелить можешь только пальцами и зрачками!
Новое движение: мимо Сани к женщине прошел жрец в черной рясе, за ним, на почтительном расстоянии, – полный светловолосый парень в синем лабораторном халате, на вид – совершенно обычном. На голове у светловолосого поблескивал обруч со сверкающим камнем.
Саня их будто не интересовал.
Слева кто-то длинно всхлипнул. В этом простом повседневном звуке было столько тоски, отчаяния и безысходности, что Саня дернулся, пытаясь вырваться, заткнуть уши. Не получилось. Тогда он зажмурился.
Прошло несколько бесконечных мгновений. Саня лихорадочно перебирал воспоминания, ведь перед смертью положено «всю жизнь заново прожить», но почему-то в голову лезли дурные обрывки: как у врачей «выбивал» труп мертворожденного сына, писал заявление об уходе с работы, отключал телефон, когда из Питера звонили с соболезнованиями родители… Как плакала ночами Юля, а утром, злая, весь мир ненавидящая, завязывала волосы в «хвост» и отправлялась на пробежку: круг за кругом, круг за кругом по парку, несмотря на погоду.
И еще вспоминались рейды, миссии, осады, треп в тим-спике и чате, проблемы выбора копья получше, доспеха поинтересней. Сокланы. Они ведь – его друзья? Так почему Саня ни о ком из них не подумал с того момента, как отрубился комп, а за окном обнаружилось зеленое небо? Ведь многие живут в Москве.
Холодное прикосновение к голове. Скребут кожу, вроде, бреют. Прощай, «хвост»! Не открывать глаз. Держаться за воспоминания. Должно же быть что-то хорошее! Хотя бы перед смертью о добром подумать!
Юлька. Правый глаз – голубой, левый – ярко-зеленый. Сочные губы – у нее улыбчивый рот, – но в последние месяцы всё портит горестная гримаса.
Да почему же он опять о плохом? Саня впился зубами в кожаный кляп.
Что-то крепили к вискам, присоски, кажется. Зудела поцарапанная бритвой кожа. Саня раньше не знал такого страха: животного, рвущего все существо на части. Жить. Выжить. Пожалуйста. Что угодно забирайте. Кого угодно! Жить!
Это было как удар молнией прямо в мозг.
Глава 4
Поймать Горана
Град сыпал сплошной стеной, скрывая варханов от чужих глаз. Дамир держался левой обочины разбитой дороги. Асфальт местами раскрошился, местами – вздыбился. Брошенные здания стонали, завывали, щелкали уцелевшими дверьми, хлопали жестяными кровлями, будто пытались взлететь. Возле головы просвистел кусок шифера, врезался в стену и разломился пополам, – Дамир едва успел пригнуться.
Зармис крался впереди.
Возле пятнадцатого по счету сооружения Зармис остановился. Если раньше непогода помогала, то сейчас – наоборот. Из-за плохой видимости была непонятна расстановка сил противника. Дом-свечка, о котором говорил Камачек, высился впереди – темная махина посреди ледяного крошева.
– Ты обследуешь двухэтажные дома, я убираю дозорного, встречаемся у входа в подвал и действуем по обстоятельствам, – распорядился Дамир.
Зармис прищурился, накинул капюшон.
Дамир вдохнул-выдохнул и представил себя ветром, мечущимся в пустынных коридорах покинутых зданий. Вот он вырвался на свободу, понесся по улице, постучал в окно, швырнул горсть льдинок.
Я – ветер, я – лед, я – стихия, я неотличим от неё, она – большое, я – малое. Двигался он плавно, то замедляя, то ускоряя шаг, порывами, как ветер. Вот дом. Торчит посреди площади, будто единственный гнилой зуб во рту у старухи. Раньше это была каланча, сейчас верх обрушился, кладка стен раскрошилась. Середину дозорного пункта подлатали, за окном мерцал свет, из черной трубы вырывался и тотчас исчезал дым.
Дамир потянул на себя изъеденную ржавчиной дверь – заперта. Обошел дом, подтянулся, сел на подоконник, попытался открыть окно – не поддалось. Если разбить стекло, звон привлечет внимание…
Шифера вокруг дозорного пункта валялось с избытком. Дамир выбрал подходящий кусок, швырнул в окно и, накрывшись плащом, метнулся за нагромождение камней.
Сейчас он весь был – слух. Наверху крикнули. Значит, дозорный там не один. Или почудилось? Дамир достал из кармана осколок зеркала и поймал отражение разбитого окна. Распахнулась дверь – вывалился совершенно лысый верзила со скорчем, перекатился, прижался к стене. Противник оказался умней, чем ожидалось. Его прикрывал напарник, закутанный с головы до ног. Не найдя врага, они успокоились. Из-за двери высунул физиономию третий охранник, поманил напарников внутрь.
Щелкнула щеколда.
Покидать убежище Дамир не спешил и сидел, сжавшись, пока не окоченели руки. Тогда он поднялся и все так же плавно скользнул к окну. Прижался к стене, заглянул в помещение. Опершись о подоконник, повстанец что-то ковырял ножом. Дамир шагнул, фирменным своим ударом подрезал ему запястья и рассек горло. Из руки парня выпала недоделанная статуэтка, девушка-птица, и со стуком покатилась по полу. Дамир прислушался: сверху доносились голоса, тонущие в вое ветра.
Внимание Дамира привлек посторонний звук.
В закутке у лестницы кто-то выбивал дробь зубами. Дамир двинулся туда. В тени, вжавшись спиной в стену, стоял парнишка, видно, с Сайдона: волосы бесцветные, кожа бледная, почти прозрачная, правую половину лица от брови до подбородка закрывает темное родимое пятно. Парень быстро глянул на Дамира и тут же отвел глаза, качнулся, рухнул на колени, лбом – в пол, руки простер вперед, к стопам берсера.
– Н-не… – донеслось еле слышно, – н-не уб-бивай! Н-не…
Дамир ударил его ногой в висок. Повстанец всхлипнул и затих – как знал Дамир, надолго, если не навсегда.
Незваный гость отправился наверх. Охранники беседовали. Лысый громила стоял, опершись на подоконник, его напарник интенсивно жестикулировал.
В ладони Дамира легли рукояти метательных ножей.
Бесшумно двигаясь к повстанцам, Дамир медленно занес руку, рассчитал траекторию полета ножей. Р-раз! Один вошел в висок лысого, другой погрузился в шею его товарища. Повстанцы даже пикнуть не успели.
Дозорные сняты.
Дамир выбежал на улицу и направился к дому, где укрылся Горан: длинному, с обвалившейся штукатуркой и черными проемами окон. Ничего примечательного. Здесь не стационарная сходка – перевалочный пункт, который завтра-послезавтра законсервируют. Повстанцы думают, что они мастера конспирации, придется их разочаровать.
От стены шагнул человек – Дамир приготовился к бою, но узнал Зармиса.
– Там никого, – отчитался брат.
– Знаю, – проговорил Дамир. – Я захожу через черный ход, ты считай до трехсот и штурмуй главный. Основные силы они бросят на оборону, Горана попытаются вывести окольными путями, там я его и возьму.
Вход в подземелье обнаружился в соседнем здании.
Влажные ступени круто забирали вниз, со звоном падали капли. Дамир подождал, когда глаза привыкнут к темноте, выбрал угол сразу за поворотом и затаился. Разрядник он убрал за спину. В отличие от повстанцев Дамир отлично видел в темноте, и в подземелье у него было преимущество.
Безмолвие нарушил крик. Дамир напрягся, сжал эфесы мечей. По коридору зашлепали ноги, сколько повстанцев сюда бежало – не разобрать. И среди них должен быть Горан. Шаги все ближе, слышно сбивчивое дыхание. Луч фонарика отпечатался на стене впереди.
Благо, коридор здесь довольно широкий, трое повстанцев бежали впереди, двое – позади. На всех – капюшоны, лиц не видно. Мужчина с фонарем вырвался вперед. Ещё две секунды… Главное, не смотреть на свет, чтоб не ослепнуть ни на миг…. Шаг в сторону, выбросить руку, выбить фонарь.
Одновременно – раздавить фонарь и ножом – по горлу повстанца. Забулькал, зажал рану. Горячее брызнуло на руку. Уйти с линии атаки. Сдернуть капюшоны с двоих впереди бегущих. Снова уйти, теперь – преградить им дорогу. Седая шевелюра Горана. Его спутнику – по сонной артерии. Оттолкнуть Горана. Разобраться с теми, кто уже собрался повернуть назад, выхватить из рук Горана разрядник. Ударить. Схватить старика за шею, надавить на нужную точку.
Дамир перекинул Горана через плечо и бросился к выходу из подземелья. Горан был костляв и почти невесом.
На улице шелестел град, громыхали кровли, в рев непогоды вплетались возгласы повстанцев. Что происходило на площади у каланчи, Дамир не видел, он надеялся незаметно пробраться дворами. Выстрелов не слышно, значит, Зармис либо отступил к машине, либо погиб. Жаль! Но брат сложил голову как настоящий воин, отстаивая интересы клана. Теперь его имя выбьют на Камне славы.
Машина ждала на условленном месте, кряхтела и плевалась паром.
– Камачек! – окликнул Дамир и сгрузил бесчувственного Горана прямо на лед.
Капюшон откинулся, открыв скуластое лицо пленника, обтянутое желтоватой морщинистой кожей. Седые волосы слиплись от паутины и пота.
Но на зов высунулся Зармис – бледный, сам на себя не похожий. Дамир улыбнулся.
– Принимай груз! – Дамир протянул руки пленника Зармиру, тот ухватился, стиснул зубы. – Помогай, я ранен.
В паромобиле Горан очнулся. Секунду он соображал, где находится, а когда понял, дернулся, желая встать, и уткнулся носом в испачканный сажей пол. Потом оглядел ненавистных берсеров и сплюнул. Предателя Камачека повстанец не удостоил взглядом, а тот словно не замечал пленника.
Бедро Зармиса было перевязано, на белой ткани проступило кровавое пятно. Дамир не сдержал тревоги:
– Что с тобой?
– Ерунда со мной… Сам виноват, всерьез их не воспринимал. Кого ждем, а, Камачек? Может, ты хочешь на улицу, к своим друзьям?
Зафыркали поршни, машина тронулась, сначала медленно, потом – быстрее и быстрее. И вот несется стальная махина, все сметая на своем пути. Теперь терианцы не смогут её остановить.
Все складывалось благополучно: Горан умыкнут из-под носа повстанцев, дело за малым, откуда тогда это дурное предчувствие? Раньше интуиция никогда не подводила Дамира, но сейчас… Что может случиться сейчас?! И все-таки надо перестраховаться, вдруг старика хватит удар? Выуживай потом сведения из полудохлого мозга.
– Камачек, – позвал Дамир, но тот в грохоте двигателей не услышал, зато вскинул брови Зармис. – Заткни уши этому уроду, я буду добывать сведения.
Дамир подхватил Горана за подмышки, усадил, прислонив к стене машины, сам сел на корточки рядом и проговорил, пристально глядя в глаза:
– А сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь, о Забвении.
Смех Горана напоминал кудахтанье. Успокоившись, старик ответил:
– Я ничего не знаю.
Дамир схватил Горана за ворот, поднял рывком и поднёс к его лицу зажатый в руке инъектор:
– Тебе же хуже будет. Сейчас вколю вот это, и все выложишь.
Сыворотка правды иногда не действовала на людей с сильной волей, на такой случай были разработаны методы изощренных пыток, потому Дамир и вез повстанца в Наргелис.
– Я. Ничего. Не. Знаю, – уперся старик и посмотрел прямо в глаза Дамиру, страшным был его взгляд и яростным, но берсер выдержал, кивнул и ввел раствор в предплечье Горана.
– Повторяю: что тебе известно о Забвении?
И вдруг стена пятиэтажного дома с грохотом обрушилась. Пол паромобиля взметнулся вверх, Дамир вывалился из кресла, успел сгруппироваться, кувыркнулся и опустился на ноги. Дверь печи, которая оказалась вверху, распахнулась, осыпая пассажиров раскаленными углями. Выругавшись, Дамир стряхнул их с головы. Запахло паленым. Машину мотнуло, и Дамира припечатало к стене. Раненый в ногу Зармис корчился рядом. Горан ударился головой и потерял сознание. Камачек, похоже, подох. Глаза его закрылись, к мясистой нижней губе прилепилась древесная кора, а на груди тлело солидного размера полено.
Зармис откопал под бревнами разрядник и пополз к двери, щадя раненую ногу и приговаривая:
– Пожри их Бездна! Рано радовались!
Дамир вытащил из-под завала Горана, проверил пульс. Живой! Похлопал старика по щекам: Горан замычал. Неизвестно, сказал ли он после инъекции правду, поэтому нужно сохранить его жизнь. По идее, повстанцы попытаются убрать его в первую очередь, чтобы сведения про Забвение не попали к врагам.
Отыскав разрядник, Дамир метнулся ко второй двери, выглянул: чисто.
– Никого нет, – изрек Зармис. – Расслабься, просто стена обвалилась. Ветер сильный.
– Не верю я в такие совпадения.
Дамир пристально осмотрел окрестности: дорогу обступали такие же пятиэтажки. Впереди виднелись квадратные дома пониже. Он кожей чувствовал назойливое внимание: стоит высунуться, откроют огонь.
Место, где вверх колесами лежала машина, простреливалось и из пятиэтажки, и из кособоких двухэтажных домишек, и из зданий со стороны, которую осматривал Зармис. Невозможно поверить, что обвал случился сам собой в таком удобном для засады месте.
– Зармис, – позвал Дамир и сразу же продолжил: – Неизвестно, правду ли нам сказал Горан, но один из нас должен выжить любой ценой и передать сведения в клан. Понял меня?
– Понял. Я мельче, в меня попасть труднее. Передам. Но ты тоже не плошай. Если бы я был с повстанцами, то долбанул бы из магнитной пушки, чтобы похоронить информацию вместе с нами. Что-то они медлят.
– Мне тоже кажется это подозрительным. Вдруг нет у них никакой пушки… Хотя, обвалить стену они сумели, а прихлопнуть полудохлого врага почему-то не могут.
– Как говорит Максар, чтобы победить противника, нужно понять его, стать им.
За пеленой града мелькнул силуэт. Ещё и ещё один.
– Вижу их, – прошептал Дамир.
– Я тоже, – отозвался Зармис. – Нам нужно любой ценой пробиться к переправе.
– Иди сюда. Видишь бетонную плиту среди камней? Я бегу – ты прикрываешь, потом – меняемся. Дальше действуем по ситуации.
Дамир взвалил на плечо Горана.
– Ты что, его потащишь? – удивился Зармис. – Так – точно не уйдёшь.
– Рискну. По-моему, он нужен им живой. Если нет… значит, нет. Воспользуюсь им как щитом. Готов? На счёт «три» – пали. И раз, и два, и три!
Дамир бросился под град, мечась из стороны в сторону, то падая, то вскакивая, роняя стонущего Горана на камни. В Дамира стреляли. И могли попасть раза два. Стволов было минимум шесть. Значит, не хотели попадать!
Вот она, долгожданная плита. Дамир швырнул под неё Горана, устроился рядом и прошептал:
– Ваши стараются. Какой ты, оказывается, ценный старик!
Горан снова закудахтал, приводя Дамира в замешательство. Отсмеявшись, пленник сказал:
– Сейчас, вархан, я тебя сильно удивлю. Не знаю, зачем тебе это говорю… и все-таки. Это – не мои люди. Это – ваши люди. Они знали, что вы проедете тут со мной, и ждали. Пораскинь мозгами…
– Дами-и-ир! – заорал Зармис. – Прикрывай!
Дамир высунулся из убежища и открыл огонь. Бежавшие к паромобилю попадали, но снайперов, целившихся из оконных проемов, он сдерживать не мог. Зармис бросился вперед, но тут же рухнул ничком, да так и остался лежать. Дамир стиснул зубы и принялся отстреливать отползающих врагов. Из-за града невозможно было рассмотреть их лица и сказать, кто это: варханы, терианцы или кто-то ещё.
– Теперь мы в одной упряжке, вархан, – усмехнулся Горан, взбесив Дамира. – Ты убьешь меня, потом тебя подстрелят…
– Заткнись! – буркнул Дамир, снова выглянул: противники брали его в кольцо, но близко подходить не спешили, рассчитывали, что скоро он израсходует заряд и не сможет отстреливаться.
Хлоп! Рядом с ухом о бетон чиркнула игла. Парализатор! Старик прав. Аккуратно, почти нежно Дамир положил руку на седой затылок, второй зафиксировал подбородок. Старик смотрел без ненависти, его глаза улыбались.
Хрустнули позвонки. Горан принял смерть как настоящий воин – с усмешкой на устах. Если бы все повстанцы были такими, берсерам пришлось бы несладко. Дамир схватил разрядник, пальнул для острастки, накинул капюшон и бросился туда, откуда они приехали, в сторону, противоположную переправе. Он последний в Наргелисе, а может, и во всей Териане, кто знал тайну Забвения!
– Не стрелять! Только парализатор! – донеслось вслед. – Приказано брать живым!
Ветер хлестал по лицу. Дамир метался от дома к дому, позади лаяли псы и кричали люди. Он был травимым зверем, одним против всех, и цель у него – выжить любой ценой, обогнать, опередить загонщиков.
В руку впилась иголка, застряла в плотной ткани. Дамир прижался к стене дома, из окна которого стреляли. Похоже, здесь – последняя засада, но у врага обученные псы, это осложняет задачу: невозможно спрятаться и переждать. Будь здесь ещё пять-шесть варханов, они взяли бы пленника и выяснили, кто же слил информацию и кому. Об операции знали братья Дамира – Ильмар и Зармис. Но Зармис – здесь… Неужели предатель – Ильмар?!
Из оконного проема высунулся враг, Дамир выстрелил и разворотил ему голову. Бросился дальше. Повернул в проулок, огляделся и ринулся на восток, к переправе. Через два часа наступление карательного отряда… Отсидеться – не вариант. К тому же повстанцы тут каждый угол знают, а Дамир – чужак.
Иголка впилась в капюшон возле самой щеки. Хорошо, что ветер и град сносят легкие иглы. Погода по-прежнему выручает. Стреляли спереди. Значит, там противник. Дамир схватил лист обледенелой фанеры и побежал, держа её щитом перед собой. Враг больше себя не проявлял.
Похолодало, грязь начала застывать. Дамир продолжал бежать, ему было жарко. Попасть в плен – наивысший позор. Если игла парализатора достигнет цели, он обязан покончить с собой. В свист ветра влился монотонный механический звук, Дамир обернулся: то взбираясь на груды камней, то исчезая, катили низкие четырехколесные машины.
Пожри их Бездна! Как подготовились! Понимают, что править бал будет тот, в чьих руках Забвение. Поворот. Ещё поворот.
Круговорот проваленных крыш, выбитых окон, раззявленных пастей подъездов. Огромная площадь, мощенная брусчаткой. Безголовый памятник простирает руки к небу. Голова с отколотым носом валяется рядом. Она размером с Дамира.
Здесь дороги расчищены, уйти от погони будет сложнее. Из-за поворота показались горбатые спины псов. Прибавить шаг!
Как ни быстр вархан – псы быстрее. Они все ближе, уже слышно их потявкивание. Выхватив мечи, Дамир развернулся и полоснул по животу прыгнувшего пса. Клацнув челюстями, зверь завизжал и, обезумев, завертелся и начал рвать вывалившиеся внутренности. Завоняло гнилью. Вторая тварь упала с перебитым позвоночником, третьей Дамир отсек голову. Лед окрасился алым.
Из-за поворота вырулили машины. Пока их было три, в каждой – водитель и два стрелка. Теперь Дамир сообразил, что это – местные бандиты, которых нанял кто-то из варханов.
На бегу отбиваясь от новых псов, Дамир прорывался к огромному зданию с колоннами и покосившимся шпилем. Он не хотел умирать. Даже берсеру нравится жизнь.
Очутившись в помещении, перегородил псам дорогу сорванной с петель дверью и помчался по отделанному мрамором коридору, выпрыгнул в окно и припустил по заваленной хламом улице. Псы тявкали вдалеке, но стоит им взять след, и они спустя минуту будут тут.
До переправы ещё далеко.
Псы лаяли всё ближе. Дамир повернул, уперся в тупик. Юркнул в первый попавшийся дом, выпрыгнул во дворик, поросший колючим кустарником, продрался вперед, нырнул во второй дом, выскочил в проулок.
Сердце зачастило, глаза заливал пот, к тому же все сильнее болела прокушенная одним из псов нога. Не время останавливаться!
Берсер заскочил в очередную хибару. С ноги текла кровь. Оставляя красный след, он бежал дальше. Снова неподалеку загудели моторы, залаяли псы.
Дамир споткнулся, упал. Ощупал рану, поднял окровавленную руку. «Если не наложить жгут, умру от кровопотери». В ботинке было горячо, хлюпало. Но стоит замешкаться – разорвут. Превозмогая слабость, он брел дальше, не глядя под ноги. И тут невнимательность сыграла с беглецом злую шутку: он провалился в дыру и едва успел ухватиться за сыпучий край. Подтянуться, ещё подтянуться…
Но пальцы не выдержали и разжались.
Даже во время падения, зная, что разобьется, Дамир не жалел, что рискнул. Но как обидно, что никто не сможет о нем рассказать…
Очнулся он от холода. Все тело ломило. Далеко вверху кружились три светлых пятна, вокруг было темно. Кое-как Дамир поднялся и побрел во мрак. Он ничего не соображал, знал только, что нужно выбраться.
Тошнило. Земля вырывалась из-под ног. Пару раз Дамир останавливался, и его выворачивало наизнанку. Правая нога жутко болела – пришлось отключить боль и больше нагружать левую, порванную псом. Под ногами хлюпала вода. Воняло сыростью и тленом. Нельзя умирать так бесславно в месте, где раньше текло дерьмо терианцев!
В глазах темнеет. Остановиться. Схватиться за скользкую стену. Нельзя ложиться. Тогда – смерть. Ещё несколько шагов! Путь казался Дамиру бесконечным, но наконец впереди он увидел ступени, пополз вверх, вывалился в подвал дома, поднялся, доковылял до дверного проема, вылез на улицу.
Ветер не стих, но прекратился град. Совсем близко рокотала река. Небо было буро-красным, исчерченным зеленоватыми, золотыми, розовыми вспышками. Двухэтажные здания то надвигались, грозя раздавить, то отскакивали. Далеко впереди – о чудо! – над крышами маячили сваи моста. Переправа! Неужели удалось добраться?
Каждый шаг давался с трудом, словно Дамир продирался сквозь болотную жижу. Когда закончились силы, встал на четвереньки и пополз. С каждой минутой мир делался все темнее. Когда сумрак окутал его полностью, Дамир собрал все силы и крикнул, надеясь, что охрана переправы не дремлет.
– Как вы и просили, – обратился один из тёмников к сутулому седому вархану в белом, хозяину лаборатории. – Вот берсер, преданный нашему народу. Травмы с жизнью несовместимые, можете убедиться сами.
– Спасибо, все свободны, – проговорил старик, подождал, когда удалятся помощники, приподнял веко умирающего и добавил: – Достойные должны жить вечно. Правда, уже в другом теле. Как тебя зовут?
– Дамир, – шепнул берсер и устало закрыл глаза.
Словно из ниоткуда возник ассистент, разложил инструменты на стерильном столе, открыл пухлую тетрадь и написал: «Дамир бер’Грон», почесал карандашом в затылке и проставил дату, время. Поднялся. Шагнул к стеклянному шкафу, где хранились ячейки с носителями, похожими на длинные бирюзовые кристаллы. Вернулся к записям и добавил: «ячейка № 33».
Тем временем сутулый сбрил волосы впавшего в беспамятство вархана, поместил его голову под колпак, прилепил электроды к коже, отошел и защелкал тумблерами. Тело берсера выгнулось дугой, он широко распахнул глаза, моргнул и обмяк. По его голове, как зеленые змейки, блуждали молнии. Ассистент вложил в протянутую ладонь сутулого кристалл и отвернулся – никак не мог свыкнуться с мыслью, что сейчас сознание перепишут на носитель. Каково это – быть запертым там? Есть ли жизнь после смерти?
Когда все кончилось, ассистент отсоединил кристалл от клемм, поместил в ячейку № 33 и проговорил:
– Не повезло тебе, Дамир бер’Грон. А может, наоборот, повезло?
Зармис крался впереди.
Возле пятнадцатого по счету сооружения Зармис остановился. Если раньше непогода помогала, то сейчас – наоборот. Из-за плохой видимости была непонятна расстановка сил противника. Дом-свечка, о котором говорил Камачек, высился впереди – темная махина посреди ледяного крошева.
– Ты обследуешь двухэтажные дома, я убираю дозорного, встречаемся у входа в подвал и действуем по обстоятельствам, – распорядился Дамир.
Зармис прищурился, накинул капюшон.
Дамир вдохнул-выдохнул и представил себя ветром, мечущимся в пустынных коридорах покинутых зданий. Вот он вырвался на свободу, понесся по улице, постучал в окно, швырнул горсть льдинок.
Я – ветер, я – лед, я – стихия, я неотличим от неё, она – большое, я – малое. Двигался он плавно, то замедляя, то ускоряя шаг, порывами, как ветер. Вот дом. Торчит посреди площади, будто единственный гнилой зуб во рту у старухи. Раньше это была каланча, сейчас верх обрушился, кладка стен раскрошилась. Середину дозорного пункта подлатали, за окном мерцал свет, из черной трубы вырывался и тотчас исчезал дым.
Дамир потянул на себя изъеденную ржавчиной дверь – заперта. Обошел дом, подтянулся, сел на подоконник, попытался открыть окно – не поддалось. Если разбить стекло, звон привлечет внимание…
Шифера вокруг дозорного пункта валялось с избытком. Дамир выбрал подходящий кусок, швырнул в окно и, накрывшись плащом, метнулся за нагромождение камней.
Сейчас он весь был – слух. Наверху крикнули. Значит, дозорный там не один. Или почудилось? Дамир достал из кармана осколок зеркала и поймал отражение разбитого окна. Распахнулась дверь – вывалился совершенно лысый верзила со скорчем, перекатился, прижался к стене. Противник оказался умней, чем ожидалось. Его прикрывал напарник, закутанный с головы до ног. Не найдя врага, они успокоились. Из-за двери высунул физиономию третий охранник, поманил напарников внутрь.
Щелкнула щеколда.
Покидать убежище Дамир не спешил и сидел, сжавшись, пока не окоченели руки. Тогда он поднялся и все так же плавно скользнул к окну. Прижался к стене, заглянул в помещение. Опершись о подоконник, повстанец что-то ковырял ножом. Дамир шагнул, фирменным своим ударом подрезал ему запястья и рассек горло. Из руки парня выпала недоделанная статуэтка, девушка-птица, и со стуком покатилась по полу. Дамир прислушался: сверху доносились голоса, тонущие в вое ветра.
Внимание Дамира привлек посторонний звук.
В закутке у лестницы кто-то выбивал дробь зубами. Дамир двинулся туда. В тени, вжавшись спиной в стену, стоял парнишка, видно, с Сайдона: волосы бесцветные, кожа бледная, почти прозрачная, правую половину лица от брови до подбородка закрывает темное родимое пятно. Парень быстро глянул на Дамира и тут же отвел глаза, качнулся, рухнул на колени, лбом – в пол, руки простер вперед, к стопам берсера.
– Н-не… – донеслось еле слышно, – н-не уб-бивай! Н-не…
Дамир ударил его ногой в висок. Повстанец всхлипнул и затих – как знал Дамир, надолго, если не навсегда.
Незваный гость отправился наверх. Охранники беседовали. Лысый громила стоял, опершись на подоконник, его напарник интенсивно жестикулировал.
В ладони Дамира легли рукояти метательных ножей.
Бесшумно двигаясь к повстанцам, Дамир медленно занес руку, рассчитал траекторию полета ножей. Р-раз! Один вошел в висок лысого, другой погрузился в шею его товарища. Повстанцы даже пикнуть не успели.
Дозорные сняты.
Дамир выбежал на улицу и направился к дому, где укрылся Горан: длинному, с обвалившейся штукатуркой и черными проемами окон. Ничего примечательного. Здесь не стационарная сходка – перевалочный пункт, который завтра-послезавтра законсервируют. Повстанцы думают, что они мастера конспирации, придется их разочаровать.
От стены шагнул человек – Дамир приготовился к бою, но узнал Зармиса.
– Там никого, – отчитался брат.
– Знаю, – проговорил Дамир. – Я захожу через черный ход, ты считай до трехсот и штурмуй главный. Основные силы они бросят на оборону, Горана попытаются вывести окольными путями, там я его и возьму.
Вход в подземелье обнаружился в соседнем здании.
Влажные ступени круто забирали вниз, со звоном падали капли. Дамир подождал, когда глаза привыкнут к темноте, выбрал угол сразу за поворотом и затаился. Разрядник он убрал за спину. В отличие от повстанцев Дамир отлично видел в темноте, и в подземелье у него было преимущество.
Безмолвие нарушил крик. Дамир напрягся, сжал эфесы мечей. По коридору зашлепали ноги, сколько повстанцев сюда бежало – не разобрать. И среди них должен быть Горан. Шаги все ближе, слышно сбивчивое дыхание. Луч фонарика отпечатался на стене впереди.
Благо, коридор здесь довольно широкий, трое повстанцев бежали впереди, двое – позади. На всех – капюшоны, лиц не видно. Мужчина с фонарем вырвался вперед. Ещё две секунды… Главное, не смотреть на свет, чтоб не ослепнуть ни на миг…. Шаг в сторону, выбросить руку, выбить фонарь.
Одновременно – раздавить фонарь и ножом – по горлу повстанца. Забулькал, зажал рану. Горячее брызнуло на руку. Уйти с линии атаки. Сдернуть капюшоны с двоих впереди бегущих. Снова уйти, теперь – преградить им дорогу. Седая шевелюра Горана. Его спутнику – по сонной артерии. Оттолкнуть Горана. Разобраться с теми, кто уже собрался повернуть назад, выхватить из рук Горана разрядник. Ударить. Схватить старика за шею, надавить на нужную точку.
Дамир перекинул Горана через плечо и бросился к выходу из подземелья. Горан был костляв и почти невесом.
На улице шелестел град, громыхали кровли, в рев непогоды вплетались возгласы повстанцев. Что происходило на площади у каланчи, Дамир не видел, он надеялся незаметно пробраться дворами. Выстрелов не слышно, значит, Зармис либо отступил к машине, либо погиб. Жаль! Но брат сложил голову как настоящий воин, отстаивая интересы клана. Теперь его имя выбьют на Камне славы.
Машина ждала на условленном месте, кряхтела и плевалась паром.
– Камачек! – окликнул Дамир и сгрузил бесчувственного Горана прямо на лед.
Капюшон откинулся, открыв скуластое лицо пленника, обтянутое желтоватой морщинистой кожей. Седые волосы слиплись от паутины и пота.
Но на зов высунулся Зармис – бледный, сам на себя не похожий. Дамир улыбнулся.
– Принимай груз! – Дамир протянул руки пленника Зармиру, тот ухватился, стиснул зубы. – Помогай, я ранен.
В паромобиле Горан очнулся. Секунду он соображал, где находится, а когда понял, дернулся, желая встать, и уткнулся носом в испачканный сажей пол. Потом оглядел ненавистных берсеров и сплюнул. Предателя Камачека повстанец не удостоил взглядом, а тот словно не замечал пленника.
Бедро Зармиса было перевязано, на белой ткани проступило кровавое пятно. Дамир не сдержал тревоги:
– Что с тобой?
– Ерунда со мной… Сам виноват, всерьез их не воспринимал. Кого ждем, а, Камачек? Может, ты хочешь на улицу, к своим друзьям?
Зафыркали поршни, машина тронулась, сначала медленно, потом – быстрее и быстрее. И вот несется стальная махина, все сметая на своем пути. Теперь терианцы не смогут её остановить.
Все складывалось благополучно: Горан умыкнут из-под носа повстанцев, дело за малым, откуда тогда это дурное предчувствие? Раньше интуиция никогда не подводила Дамира, но сейчас… Что может случиться сейчас?! И все-таки надо перестраховаться, вдруг старика хватит удар? Выуживай потом сведения из полудохлого мозга.
– Камачек, – позвал Дамир, но тот в грохоте двигателей не услышал, зато вскинул брови Зармис. – Заткни уши этому уроду, я буду добывать сведения.
Дамир подхватил Горана за подмышки, усадил, прислонив к стене машины, сам сел на корточки рядом и проговорил, пристально глядя в глаза:
– А сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь, о Забвении.
Смех Горана напоминал кудахтанье. Успокоившись, старик ответил:
– Я ничего не знаю.
Дамир схватил Горана за ворот, поднял рывком и поднёс к его лицу зажатый в руке инъектор:
– Тебе же хуже будет. Сейчас вколю вот это, и все выложишь.
Сыворотка правды иногда не действовала на людей с сильной волей, на такой случай были разработаны методы изощренных пыток, потому Дамир и вез повстанца в Наргелис.
– Я. Ничего. Не. Знаю, – уперся старик и посмотрел прямо в глаза Дамиру, страшным был его взгляд и яростным, но берсер выдержал, кивнул и ввел раствор в предплечье Горана.
– Повторяю: что тебе известно о Забвении?
* * *
Дамир отлично ориентировался в брошенном городе и без труда находил нужные повороты. До «официальной» переправы осталось минут пятнадцать езды. С каждой секундой настроение приунывшего было Зармиса улучшалось. Он принялся насвистывать себе под нос. Дамир его воодушевления не разделял. Оставив Горана, он засел за пушкой и из бойницы следил за дорогой. Дамиру казалось, что на них наведен ствол разрядника и палец невидимого врага палец лежит на спусковом крючке. Секунда – и оба брата будут валяться с развороченными грудными клетками.И вдруг стена пятиэтажного дома с грохотом обрушилась. Пол паромобиля взметнулся вверх, Дамир вывалился из кресла, успел сгруппироваться, кувыркнулся и опустился на ноги. Дверь печи, которая оказалась вверху, распахнулась, осыпая пассажиров раскаленными углями. Выругавшись, Дамир стряхнул их с головы. Запахло паленым. Машину мотнуло, и Дамира припечатало к стене. Раненый в ногу Зармис корчился рядом. Горан ударился головой и потерял сознание. Камачек, похоже, подох. Глаза его закрылись, к мясистой нижней губе прилепилась древесная кора, а на груди тлело солидного размера полено.
Зармис откопал под бревнами разрядник и пополз к двери, щадя раненую ногу и приговаривая:
– Пожри их Бездна! Рано радовались!
Дамир вытащил из-под завала Горана, проверил пульс. Живой! Похлопал старика по щекам: Горан замычал. Неизвестно, сказал ли он после инъекции правду, поэтому нужно сохранить его жизнь. По идее, повстанцы попытаются убрать его в первую очередь, чтобы сведения про Забвение не попали к врагам.
Отыскав разрядник, Дамир метнулся ко второй двери, выглянул: чисто.
– Никого нет, – изрек Зармис. – Расслабься, просто стена обвалилась. Ветер сильный.
– Не верю я в такие совпадения.
Дамир пристально осмотрел окрестности: дорогу обступали такие же пятиэтажки. Впереди виднелись квадратные дома пониже. Он кожей чувствовал назойливое внимание: стоит высунуться, откроют огонь.
Место, где вверх колесами лежала машина, простреливалось и из пятиэтажки, и из кособоких двухэтажных домишек, и из зданий со стороны, которую осматривал Зармис. Невозможно поверить, что обвал случился сам собой в таком удобном для засады месте.
– Зармис, – позвал Дамир и сразу же продолжил: – Неизвестно, правду ли нам сказал Горан, но один из нас должен выжить любой ценой и передать сведения в клан. Понял меня?
– Понял. Я мельче, в меня попасть труднее. Передам. Но ты тоже не плошай. Если бы я был с повстанцами, то долбанул бы из магнитной пушки, чтобы похоронить информацию вместе с нами. Что-то они медлят.
– Мне тоже кажется это подозрительным. Вдруг нет у них никакой пушки… Хотя, обвалить стену они сумели, а прихлопнуть полудохлого врага почему-то не могут.
– Как говорит Максар, чтобы победить противника, нужно понять его, стать им.
За пеленой града мелькнул силуэт. Ещё и ещё один.
– Вижу их, – прошептал Дамир.
– Я тоже, – отозвался Зармис. – Нам нужно любой ценой пробиться к переправе.
– Иди сюда. Видишь бетонную плиту среди камней? Я бегу – ты прикрываешь, потом – меняемся. Дальше действуем по ситуации.
Дамир взвалил на плечо Горана.
– Ты что, его потащишь? – удивился Зармис. – Так – точно не уйдёшь.
– Рискну. По-моему, он нужен им живой. Если нет… значит, нет. Воспользуюсь им как щитом. Готов? На счёт «три» – пали. И раз, и два, и три!
Дамир бросился под град, мечась из стороны в сторону, то падая, то вскакивая, роняя стонущего Горана на камни. В Дамира стреляли. И могли попасть раза два. Стволов было минимум шесть. Значит, не хотели попадать!
Вот она, долгожданная плита. Дамир швырнул под неё Горана, устроился рядом и прошептал:
– Ваши стараются. Какой ты, оказывается, ценный старик!
Горан снова закудахтал, приводя Дамира в замешательство. Отсмеявшись, пленник сказал:
– Сейчас, вархан, я тебя сильно удивлю. Не знаю, зачем тебе это говорю… и все-таки. Это – не мои люди. Это – ваши люди. Они знали, что вы проедете тут со мной, и ждали. Пораскинь мозгами…
– Дами-и-ир! – заорал Зармис. – Прикрывай!
Дамир высунулся из убежища и открыл огонь. Бежавшие к паромобилю попадали, но снайперов, целившихся из оконных проемов, он сдерживать не мог. Зармис бросился вперед, но тут же рухнул ничком, да так и остался лежать. Дамир стиснул зубы и принялся отстреливать отползающих врагов. Из-за града невозможно было рассмотреть их лица и сказать, кто это: варханы, терианцы или кто-то ещё.
– Теперь мы в одной упряжке, вархан, – усмехнулся Горан, взбесив Дамира. – Ты убьешь меня, потом тебя подстрелят…
– Заткнись! – буркнул Дамир, снова выглянул: противники брали его в кольцо, но близко подходить не спешили, рассчитывали, что скоро он израсходует заряд и не сможет отстреливаться.
Хлоп! Рядом с ухом о бетон чиркнула игла. Парализатор! Старик прав. Аккуратно, почти нежно Дамир положил руку на седой затылок, второй зафиксировал подбородок. Старик смотрел без ненависти, его глаза улыбались.
Хрустнули позвонки. Горан принял смерть как настоящий воин – с усмешкой на устах. Если бы все повстанцы были такими, берсерам пришлось бы несладко. Дамир схватил разрядник, пальнул для острастки, накинул капюшон и бросился туда, откуда они приехали, в сторону, противоположную переправе. Он последний в Наргелисе, а может, и во всей Териане, кто знал тайну Забвения!
– Не стрелять! Только парализатор! – донеслось вслед. – Приказано брать живым!
Ветер хлестал по лицу. Дамир метался от дома к дому, позади лаяли псы и кричали люди. Он был травимым зверем, одним против всех, и цель у него – выжить любой ценой, обогнать, опередить загонщиков.
В руку впилась иголка, застряла в плотной ткани. Дамир прижался к стене дома, из окна которого стреляли. Похоже, здесь – последняя засада, но у врага обученные псы, это осложняет задачу: невозможно спрятаться и переждать. Будь здесь ещё пять-шесть варханов, они взяли бы пленника и выяснили, кто же слил информацию и кому. Об операции знали братья Дамира – Ильмар и Зармис. Но Зармис – здесь… Неужели предатель – Ильмар?!
Из оконного проема высунулся враг, Дамир выстрелил и разворотил ему голову. Бросился дальше. Повернул в проулок, огляделся и ринулся на восток, к переправе. Через два часа наступление карательного отряда… Отсидеться – не вариант. К тому же повстанцы тут каждый угол знают, а Дамир – чужак.
Иголка впилась в капюшон возле самой щеки. Хорошо, что ветер и град сносят легкие иглы. Погода по-прежнему выручает. Стреляли спереди. Значит, там противник. Дамир схватил лист обледенелой фанеры и побежал, держа её щитом перед собой. Враг больше себя не проявлял.
Похолодало, грязь начала застывать. Дамир продолжал бежать, ему было жарко. Попасть в плен – наивысший позор. Если игла парализатора достигнет цели, он обязан покончить с собой. В свист ветра влился монотонный механический звук, Дамир обернулся: то взбираясь на груды камней, то исчезая, катили низкие четырехколесные машины.
Пожри их Бездна! Как подготовились! Понимают, что править бал будет тот, в чьих руках Забвение. Поворот. Ещё поворот.
Круговорот проваленных крыш, выбитых окон, раззявленных пастей подъездов. Огромная площадь, мощенная брусчаткой. Безголовый памятник простирает руки к небу. Голова с отколотым носом валяется рядом. Она размером с Дамира.
Здесь дороги расчищены, уйти от погони будет сложнее. Из-за поворота показались горбатые спины псов. Прибавить шаг!
Как ни быстр вархан – псы быстрее. Они все ближе, уже слышно их потявкивание. Выхватив мечи, Дамир развернулся и полоснул по животу прыгнувшего пса. Клацнув челюстями, зверь завизжал и, обезумев, завертелся и начал рвать вывалившиеся внутренности. Завоняло гнилью. Вторая тварь упала с перебитым позвоночником, третьей Дамир отсек голову. Лед окрасился алым.
Из-за поворота вырулили машины. Пока их было три, в каждой – водитель и два стрелка. Теперь Дамир сообразил, что это – местные бандиты, которых нанял кто-то из варханов.
На бегу отбиваясь от новых псов, Дамир прорывался к огромному зданию с колоннами и покосившимся шпилем. Он не хотел умирать. Даже берсеру нравится жизнь.
Очутившись в помещении, перегородил псам дорогу сорванной с петель дверью и помчался по отделанному мрамором коридору, выпрыгнул в окно и припустил по заваленной хламом улице. Псы тявкали вдалеке, но стоит им взять след, и они спустя минуту будут тут.
До переправы ещё далеко.
Псы лаяли всё ближе. Дамир повернул, уперся в тупик. Юркнул в первый попавшийся дом, выпрыгнул во дворик, поросший колючим кустарником, продрался вперед, нырнул во второй дом, выскочил в проулок.
Сердце зачастило, глаза заливал пот, к тому же все сильнее болела прокушенная одним из псов нога. Не время останавливаться!
Берсер заскочил в очередную хибару. С ноги текла кровь. Оставляя красный след, он бежал дальше. Снова неподалеку загудели моторы, залаяли псы.
Дамир споткнулся, упал. Ощупал рану, поднял окровавленную руку. «Если не наложить жгут, умру от кровопотери». В ботинке было горячо, хлюпало. Но стоит замешкаться – разорвут. Превозмогая слабость, он брел дальше, не глядя под ноги. И тут невнимательность сыграла с беглецом злую шутку: он провалился в дыру и едва успел ухватиться за сыпучий край. Подтянуться, ещё подтянуться…
Но пальцы не выдержали и разжались.
Даже во время падения, зная, что разобьется, Дамир не жалел, что рискнул. Но как обидно, что никто не сможет о нем рассказать…
Очнулся он от холода. Все тело ломило. Далеко вверху кружились три светлых пятна, вокруг было темно. Кое-как Дамир поднялся и побрел во мрак. Он ничего не соображал, знал только, что нужно выбраться.
Тошнило. Земля вырывалась из-под ног. Пару раз Дамир останавливался, и его выворачивало наизнанку. Правая нога жутко болела – пришлось отключить боль и больше нагружать левую, порванную псом. Под ногами хлюпала вода. Воняло сыростью и тленом. Нельзя умирать так бесславно в месте, где раньше текло дерьмо терианцев!
В глазах темнеет. Остановиться. Схватиться за скользкую стену. Нельзя ложиться. Тогда – смерть. Ещё несколько шагов! Путь казался Дамиру бесконечным, но наконец впереди он увидел ступени, пополз вверх, вывалился в подвал дома, поднялся, доковылял до дверного проема, вылез на улицу.
Ветер не стих, но прекратился град. Совсем близко рокотала река. Небо было буро-красным, исчерченным зеленоватыми, золотыми, розовыми вспышками. Двухэтажные здания то надвигались, грозя раздавить, то отскакивали. Далеко впереди – о чудо! – над крышами маячили сваи моста. Переправа! Неужели удалось добраться?
Каждый шаг давался с трудом, словно Дамир продирался сквозь болотную жижу. Когда закончились силы, встал на четвереньки и пополз. С каждой минутой мир делался все темнее. Когда сумрак окутал его полностью, Дамир собрал все силы и крикнул, надеясь, что охрана переправы не дремлет.
* * *
По скупо освещенному коридору двое тёмников толкали каталку, на ней лежал окровавленный вархан в рванье. Отворили дверь и очутились в светлом зале. Возле стены стояли три койки, похожие на саркофаги. Над койкой, у изголовья, располагался стальной колпак, от которого нити проводов тянулись к квадрату, усеянному кнопками и тумблерами.– Как вы и просили, – обратился один из тёмников к сутулому седому вархану в белом, хозяину лаборатории. – Вот берсер, преданный нашему народу. Травмы с жизнью несовместимые, можете убедиться сами.
– Спасибо, все свободны, – проговорил старик, подождал, когда удалятся помощники, приподнял веко умирающего и добавил: – Достойные должны жить вечно. Правда, уже в другом теле. Как тебя зовут?
– Дамир, – шепнул берсер и устало закрыл глаза.
Словно из ниоткуда возник ассистент, разложил инструменты на стерильном столе, открыл пухлую тетрадь и написал: «Дамир бер’Грон», почесал карандашом в затылке и проставил дату, время. Поднялся. Шагнул к стеклянному шкафу, где хранились ячейки с носителями, похожими на длинные бирюзовые кристаллы. Вернулся к записям и добавил: «ячейка № 33».
Тем временем сутулый сбрил волосы впавшего в беспамятство вархана, поместил его голову под колпак, прилепил электроды к коже, отошел и защелкал тумблерами. Тело берсера выгнулось дугой, он широко распахнул глаза, моргнул и обмяк. По его голове, как зеленые змейки, блуждали молнии. Ассистент вложил в протянутую ладонь сутулого кристалл и отвернулся – никак не мог свыкнуться с мыслью, что сейчас сознание перепишут на носитель. Каково это – быть запертым там? Есть ли жизнь после смерти?
Когда все кончилось, ассистент отсоединил кристалл от клемм, поместил в ячейку № 33 и проговорил:
– Не повезло тебе, Дамир бер’Грон. А может, наоборот, повезло?