Страница:
А он, глупый, продолжает реветь и совать в рот всякую дрянь. Тогда я сам беру его соску и сую ему в рот. Только после этого он успокаивается.
– Я в твои годы, – объясняю я Лёхе, – не ревел почем зря. Потому что был один на всем белом свете. А тебе хорошо, потому что ты вдвоем.
А он на все мои разговоры всё агу да агу, а потом взял и заговорил. Только «ры» не выговаривал. Ну никак. Потому что сразу же родился вредным.
И много ещё чего полезного Лёха получил от меня с самого рождения, но никакой благодарности от него не дождёшься, а одни только приставания, щипки и дразнилки. А теперь, когда появился у нас мотоцикл, я еще должен следить, чтобы Лёха правильно на него садился и ездил.
Я бы не стал рассказывать вам о своей горькой доле, если бы не встречал других таких же мальчишек, как я, которым достаются одни шишки, а их младшим братьям шоколадные конфеты и прочие полезные вещи. Я думаю, что когда такие же мальчишки, как я, прочитают мою книжку, – если какой-нибудь дядя, который печатает книжки, напечатает и мою, – то им станет жить легче. А если еще и младшие их братья прочитают, и папы с мамами, и дедушки с бабушками, и все они поймут, как неправильно себя ведут, то жизнь станет для всех нас, старших братьев, просто замечательной.
Глава 7
Глава 8
– Я в твои годы, – объясняю я Лёхе, – не ревел почем зря. Потому что был один на всем белом свете. А тебе хорошо, потому что ты вдвоем.
А он на все мои разговоры всё агу да агу, а потом взял и заговорил. Только «ры» не выговаривал. Ну никак. Потому что сразу же родился вредным.
И много ещё чего полезного Лёха получил от меня с самого рождения, но никакой благодарности от него не дождёшься, а одни только приставания, щипки и дразнилки. А теперь, когда появился у нас мотоцикл, я еще должен следить, чтобы Лёха правильно на него садился и ездил.
Я бы не стал рассказывать вам о своей горькой доле, если бы не встречал других таких же мальчишек, как я, которым достаются одни шишки, а их младшим братьям шоколадные конфеты и прочие полезные вещи. Я думаю, что когда такие же мальчишки, как я, прочитают мою книжку, – если какой-нибудь дядя, который печатает книжки, напечатает и мою, – то им станет жить легче. А если еще и младшие их братья прочитают, и папы с мамами, и дедушки с бабушками, и все они поймут, как неправильно себя ведут, то жизнь станет для всех нас, старших братьев, просто замечательной.
Глава 7
Мотоклуб – это много людей и собака
Вот и лето кончилось, и надо опять ехать в Москву, ходить на плавание, на гимнастику, в подготовительную группу. А теперь ещё и ездить в мотоклуб.
Что такое мотоклуб, я тогда не знал, а теперь знаю: это такой дом, в котором стоят мотоциклы для детей и взрослых, а возле входа сидит на цепи большая-пребольшая, лохматая-прелохматая и злющая-презлющая собака, которую называют волкодавом, которая хрипло лает и щелкает зубами. Эта собака охраняет мотоклуб, чтобы никто не украл наш мотик, который папа поставил внутри. И другие мотики тоже.
Но сперва в мотоклуб надо записаться, тогда собака не будет хрипло лаять и щёлкать зубами.
Все, кто записан в мотоклуб, приходят сюда, надевают на себя всякие штуки, чтобы не поцарапаться, если упадёшь. Потом они садятся на свои мотики и гоняют по такой плохой дороге с разными специальными кочками, каких я нигде еще не видел. По этой дороге и пешком-то ходить тяжело и неудобно, а уж на велике и подавно не проедешь. Тем более что она ужасно грязная после дождя. А мотоциклисты гоняют по ней для того, чтобы узнать, кто кого обгонит. Из-под колес летит грязь и песок, все пачкаются так, что их потом приходится стирать. Но ни мамы, ни папы их за это не ругают.
Дорога эта называется трассой и расположена она рядом с мотоклубом за высоким забором, чтобы туда не заехал кто-нибудь, кто не умеет ездить по таким трассам.
Сам забор сделан из больших гладких серых штук, сквозь которые ничего не видно, потому что получилась стена. Чтобы смотреть, как гоняют по трассе, надо залезать на крышу мотоклуба, куда ведёт железная лестница. Туда забираются все бабушки с дедушками, мамы с папами, разные другие дяди и тёти и всякие посторонние дети. Они смотрят сверху, кричат и хлопают в ладоши, хотя их никто не слышит, кроме самих себя, и фотографируют себе в альбом.
Сперва гоняются друг за другом самые маленькие, потом чуть побольше, потом ещё побольше, а потом уже дяди и тёти. Потом самый главный дядя помашет флажком – и гонки заканчиваются. Потом… потом все гонщики, большие и маленькие, становятся возле специальных ящиков, которые называются… по… по… вот забыл, как они называются… и все, кто приехал быстрее всех, становятся на эти ящики, им выдают медали, кубки, подарки и пожимают руки. А остальные сильно хлопают в ладоши, кричат «ура!» и фотографируют.
Вот что такое мотоклуб.
И однажды в воскресенье папа привёз в этот самый мотоклуб нас с Лёхой, с нашей мамой и мотиком, чтобы нам понравилось.
Была осень, почти все деревья пожелтели, на небе образовались такие же серые, как забор, облака – на них даже смотреть не хотелось, потому что всё равно ничего не видно: ни солнышка, ни неба. К тому же дул холодный ветер. Он то брызгался дождиком, то кидался мокрыми листьями. И хотя мы все стояли на крыше под навесом, ветер доставал нас и там.
Нам с Лёхой совсем не понравилось смотреть: и потому что ветер, и потому что дождик, и потому что одно и то же, и потому что долго. Потом дождик перестал, мы с Лёхой ещё немного посмотрели-посмотрели, как мальчишки на мотиках носятся по горкам и тарахтят, все такие грязные, что просто жуть, и пошли на другую сторону крыши смотреть, как на зеленом поле играют в футбол.
В футбол играть я умею. Лёха ещё не умеет, потому что маленький, а я умею. Да и чего там уметь? Нечего. Главное – посильнее ударить ногой по мячу, чтобы далеко вышло. Вот и всё. Однажды на даче я так сильно ударил по настоящему футбольному мячу, что упал на спину, а мяч ускакал куда-то в кусты, и мы еле-еле его там отыскали.
В любом деле есть главное, как говорит мой папа. И на мотике тоже есть главное – это сильно-пресильно жать на газ. Чем сильнее жмёшь, тем быстрее едешь и всех обгоняешь, кто оказался впереди. Ничего интересного. Поэтому мы с Лёхой, посмотрев на гонки, потом на футбол, потом на собаку, потом на всех остальных, сказали папе с мамой, чтобы он вёз нас поскорее к бабушке. Потому что бабушка обещала испечь нам торт, вкусный-превкусный, каких не бывает ни в одном магазине. Его даже папа ест целыми кусками. Такой удивительный торт получается у нашей бабушки.
А дедушка бабушкин торт не ест. Ну нисколечко. Даже не пробует. Просто удивительно. Я сперва подумал, что он совсем не любит торт, потому что бывают же такие удивительные дедушки, которые не любят торт. Но такие дедушки наверняка живут где-нибудь в лесу, где тортов не бывает. И однажды, когда на тарелке остался совсем маленький кусочек, я спросил у дедушки:
– Деда, ты совсем-совсем не любишь торт или понарошку?
– Совсем-совсем, – сказал дедушка. А потом добавил: – Радуйся: тебе больше достанется.
Я обрадовался и доел этот оставшийся кусочек, хотя он в меня еле-еле поместился. И подумал, как это хорошо, что в Лёху, папу и маму не поместился даже такой маленький кусочек. А наш кот Кузька, который зимой живёт у бабушки с дедушкой на перевоспитании, торт не ест тоже, а ест куриц и рыб в томатном соусе.
Когда мы уже ехали домой, потому что у бабушки не осталось ни торта, ни ещё чего-нибудь вкусненького, мама сказала:
– Ну какие из них гонщики! Давай запишем их в хоккей с шайбой. Популярная игра, хоккеистам вон какие деньги платят, глядишь, из наших тоже что-нибудь получится. Может даже, и что-нибудь хорошее. А не получится, пойдут в институт. Или на завод.
– Хорошо, давай запишем, – согласился папа. – Но Лёха для хоккея слишком маленький.
– Ничего, на коньках он уже стоять умеет, а там и подрастёт.
– Ладно, – сказал папа. – Всё равно надо будет покупать для них и защитный жилет, и наплечники, и щитки, и прочие вещи. А там пусть сами выбирают.
Мы с Лёхой выбрали хоккей. Но я тут же подумал-подумал, и спросил у папы:
– Пап, – спросил я. – А как же наш мотик? Он что, так и будет там ржаветь?
– Почему же? – удивился папа. – Будем иногда приезжать и кататься. Для разнообразия. Как, не возражаете?
– Я не возражаю! – тут же закричал Лёха. – Я как поеду, как газану, как обгоню всех-всех-всех, так сразу и получу все медали и подарки! Вот.
Он даже букву «ры» сумел при этом выговорить. И сам не заметил, как у него это выговаривание получилось. Зато заметила мама и сказала:
– Я теперь совсем ничего не понимаю, что им надо, что им можно, а что не надо и нельзя. Решайте сами.
А я подумал-подумал и тоже решил не возражать.
Так мы стали ходить еще и на хоккей, который был рядом с нашим домом, и ездить в мотоклуб, который далеко.
Что такое мотоклуб, я тогда не знал, а теперь знаю: это такой дом, в котором стоят мотоциклы для детей и взрослых, а возле входа сидит на цепи большая-пребольшая, лохматая-прелохматая и злющая-презлющая собака, которую называют волкодавом, которая хрипло лает и щелкает зубами. Эта собака охраняет мотоклуб, чтобы никто не украл наш мотик, который папа поставил внутри. И другие мотики тоже.
Но сперва в мотоклуб надо записаться, тогда собака не будет хрипло лаять и щёлкать зубами.
Все, кто записан в мотоклуб, приходят сюда, надевают на себя всякие штуки, чтобы не поцарапаться, если упадёшь. Потом они садятся на свои мотики и гоняют по такой плохой дороге с разными специальными кочками, каких я нигде еще не видел. По этой дороге и пешком-то ходить тяжело и неудобно, а уж на велике и подавно не проедешь. Тем более что она ужасно грязная после дождя. А мотоциклисты гоняют по ней для того, чтобы узнать, кто кого обгонит. Из-под колес летит грязь и песок, все пачкаются так, что их потом приходится стирать. Но ни мамы, ни папы их за это не ругают.
Дорога эта называется трассой и расположена она рядом с мотоклубом за высоким забором, чтобы туда не заехал кто-нибудь, кто не умеет ездить по таким трассам.
Сам забор сделан из больших гладких серых штук, сквозь которые ничего не видно, потому что получилась стена. Чтобы смотреть, как гоняют по трассе, надо залезать на крышу мотоклуба, куда ведёт железная лестница. Туда забираются все бабушки с дедушками, мамы с папами, разные другие дяди и тёти и всякие посторонние дети. Они смотрят сверху, кричат и хлопают в ладоши, хотя их никто не слышит, кроме самих себя, и фотографируют себе в альбом.
Сперва гоняются друг за другом самые маленькие, потом чуть побольше, потом ещё побольше, а потом уже дяди и тёти. Потом самый главный дядя помашет флажком – и гонки заканчиваются. Потом… потом все гонщики, большие и маленькие, становятся возле специальных ящиков, которые называются… по… по… вот забыл, как они называются… и все, кто приехал быстрее всех, становятся на эти ящики, им выдают медали, кубки, подарки и пожимают руки. А остальные сильно хлопают в ладоши, кричат «ура!» и фотографируют.
Вот что такое мотоклуб.
И однажды в воскресенье папа привёз в этот самый мотоклуб нас с Лёхой, с нашей мамой и мотиком, чтобы нам понравилось.
Была осень, почти все деревья пожелтели, на небе образовались такие же серые, как забор, облака – на них даже смотреть не хотелось, потому что всё равно ничего не видно: ни солнышка, ни неба. К тому же дул холодный ветер. Он то брызгался дождиком, то кидался мокрыми листьями. И хотя мы все стояли на крыше под навесом, ветер доставал нас и там.
Нам с Лёхой совсем не понравилось смотреть: и потому что ветер, и потому что дождик, и потому что одно и то же, и потому что долго. Потом дождик перестал, мы с Лёхой ещё немного посмотрели-посмотрели, как мальчишки на мотиках носятся по горкам и тарахтят, все такие грязные, что просто жуть, и пошли на другую сторону крыши смотреть, как на зеленом поле играют в футбол.
В футбол играть я умею. Лёха ещё не умеет, потому что маленький, а я умею. Да и чего там уметь? Нечего. Главное – посильнее ударить ногой по мячу, чтобы далеко вышло. Вот и всё. Однажды на даче я так сильно ударил по настоящему футбольному мячу, что упал на спину, а мяч ускакал куда-то в кусты, и мы еле-еле его там отыскали.
В любом деле есть главное, как говорит мой папа. И на мотике тоже есть главное – это сильно-пресильно жать на газ. Чем сильнее жмёшь, тем быстрее едешь и всех обгоняешь, кто оказался впереди. Ничего интересного. Поэтому мы с Лёхой, посмотрев на гонки, потом на футбол, потом на собаку, потом на всех остальных, сказали папе с мамой, чтобы он вёз нас поскорее к бабушке. Потому что бабушка обещала испечь нам торт, вкусный-превкусный, каких не бывает ни в одном магазине. Его даже папа ест целыми кусками. Такой удивительный торт получается у нашей бабушки.
А дедушка бабушкин торт не ест. Ну нисколечко. Даже не пробует. Просто удивительно. Я сперва подумал, что он совсем не любит торт, потому что бывают же такие удивительные дедушки, которые не любят торт. Но такие дедушки наверняка живут где-нибудь в лесу, где тортов не бывает. И однажды, когда на тарелке остался совсем маленький кусочек, я спросил у дедушки:
– Деда, ты совсем-совсем не любишь торт или понарошку?
– Совсем-совсем, – сказал дедушка. А потом добавил: – Радуйся: тебе больше достанется.
Я обрадовался и доел этот оставшийся кусочек, хотя он в меня еле-еле поместился. И подумал, как это хорошо, что в Лёху, папу и маму не поместился даже такой маленький кусочек. А наш кот Кузька, который зимой живёт у бабушки с дедушкой на перевоспитании, торт не ест тоже, а ест куриц и рыб в томатном соусе.
Когда мы уже ехали домой, потому что у бабушки не осталось ни торта, ни ещё чего-нибудь вкусненького, мама сказала:
– Ну какие из них гонщики! Давай запишем их в хоккей с шайбой. Популярная игра, хоккеистам вон какие деньги платят, глядишь, из наших тоже что-нибудь получится. Может даже, и что-нибудь хорошее. А не получится, пойдут в институт. Или на завод.
– Хорошо, давай запишем, – согласился папа. – Но Лёха для хоккея слишком маленький.
– Ничего, на коньках он уже стоять умеет, а там и подрастёт.
– Ладно, – сказал папа. – Всё равно надо будет покупать для них и защитный жилет, и наплечники, и щитки, и прочие вещи. А там пусть сами выбирают.
Мы с Лёхой выбрали хоккей. Но я тут же подумал-подумал, и спросил у папы:
– Пап, – спросил я. – А как же наш мотик? Он что, так и будет там ржаветь?
– Почему же? – удивился папа. – Будем иногда приезжать и кататься. Для разнообразия. Как, не возражаете?
– Я не возражаю! – тут же закричал Лёха. – Я как поеду, как газану, как обгоню всех-всех-всех, так сразу и получу все медали и подарки! Вот.
Он даже букву «ры» сумел при этом выговорить. И сам не заметил, как у него это выговаривание получилось. Зато заметила мама и сказала:
– Я теперь совсем ничего не понимаю, что им надо, что им можно, а что не надо и нельзя. Решайте сами.
А я подумал-подумал и тоже решил не возражать.
Так мы стали ходить еще и на хоккей, который был рядом с нашим домом, и ездить в мотоклуб, который далеко.
Глава 8
Шайба против мотика
На хоккее мы катались на коньках – сперва всё по кругу да по кругу. И просто так катались и с клюшкой. Долго у нас с Лёхой не получалось быстро ездить ни передом, ни задом. Потом понемногу стало получаться. И у других мальчишек тоже. Только эти мальчишки ничего про мотики не знали. Потому что у них другие папы с мамами, которые тоже не знают.
Уже зима наступила, а мы всё катаемся да катаемся. Но однажды тренер бросил на лёд шайбу и сказал, чтобы мы все вместе гнали её в ворота. А в какие, не сказал. И все побежали за шайбой, и я побежал тоже. Потом все побежали назад и чуть не уронили меня на лёд, потому что я ехал последним и едва успел отъехать в сторону. А Лёха не успел, и его уронили. Потом они опять побежали вперёд, а шайба скользила по льду впереди всех. Они без всякого толку бегали за шайбой то вперёд, то назад. И так мне надоела эта беготня, что я сел в сторонке и стал ждать, когда закончатся наши занятия.
А Лёха носился вместе со всеми, но он был самым маленьким и не поспевал за другими. К тому же его всё время толкали и роняли. Он оставался лежать посредине уроненным, все за это время успевали добежать до ворот и повернуть обратно. Лёха вставал на ноги, поднимал свою клюшку, поправлял шлём, чтобы лучше видеть, и видел, что шайба катится впереди всех прямо на него. Он кричал: «Шайбу! Шайбу!», кидался на эту шайбу, и его опять толкали и роняли.
Уже зима наступила, а мы всё катаемся да катаемся. Но однажды тренер бросил на лёд шайбу и сказал, чтобы мы все вместе гнали её в ворота. А в какие, не сказал. И все побежали за шайбой, и я побежал тоже. Потом все побежали назад и чуть не уронили меня на лёд, потому что я ехал последним и едва успел отъехать в сторону. А Лёха не успел, и его уронили. Потом они опять побежали вперёд, а шайба скользила по льду впереди всех. Они без всякого толку бегали за шайбой то вперёд, то назад. И так мне надоела эта беготня, что я сел в сторонке и стал ждать, когда закончатся наши занятия.
А Лёха носился вместе со всеми, но он был самым маленьким и не поспевал за другими. К тому же его всё время толкали и роняли. Он оставался лежать посредине уроненным, все за это время успевали добежать до ворот и повернуть обратно. Лёха вставал на ноги, поднимал свою клюшку, поправлял шлём, чтобы лучше видеть, и видел, что шайба катится впереди всех прямо на него. Он кричал: «Шайбу! Шайбу!», кидался на эту шайбу, и его опять толкали и роняли.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента