Чтобы полностью насладиться редкостными впечатлениями, какие доставляет езда на собаках, поезжайте одни (но с такими собаками, которых вы знаете и которые вас знают). Чтобы ехать быстро и с полной отдачей сил, поезжайте одни; при групповой поездке скорость не превышает скорости самых медленных нарт.
   Для длительного рейда вроде перехода через ледяную пустыню Гренландии, мне кажется, лучше всего такой состав отряда, как при нашем переходе в 1936 году: четыре человека, трое нарт; количество собак различно в зависимости от расстояния. Тогда один из участников — запасной и помогает другим в случае нужды или идет впереди, чтобы разведать трассу, определить направление и т. д. К знаниям, умениям и психологической устойчивости участника путешествия на собачьей упряжке через такую ледяную пустыню, как Гренландия, предъявляются те же требования, что и при всякой другой поездке, точно так же как для хождения на лыжах по этому ровному плато нужно не больше профессиональных умений, чем для обычного хождения на лыжах по пересеченной местности.
   Если же маршрут пролегает по холмам, припаю, фьордам, обнаженным участкам земли или по леднику (что имеет место в большинстве случаев), необходимы весьма многообразные знания. Нужно уметь определять, достаточно ли прочен лед, чтобы выдержать вес нарт и ваш вес с учетом того, на лыжах вы или нет. Толщина льда в верховье фьорда и в его устье различна: из-за притока с земли пресной воды лед в верховье отличается от льда в устье, образовавшегося из соленой морской воды. Весной надо уметь «почуять», где находится лед, подточенный снизу течением или подтаявший сверху от солнечных лучей, отраженных торосами (обычно это бывает у оконечности мыса). Надо знать еще многое, о чем я охотно рассказал бы, но это заставило бы пуститься в подробности, конечно, интересные, но чересчур пространные для этой книги.
Вы правите собаками
   Любой человек, имеющий шоферские права, может сесть за руль автомашины, будь то «ситроен», «роллс-ройс» или «ягуар». В зависимости от того, каковы у него рефлексы, насколько он осторожен, есть у него опыт или нет, он не попадет в аварию и будет водить машину более или менее долго.
   Совсем иначе обстоит дело, когда правишь собаками, запряженными в нарты. В этом случае к человеческим качествам предъявляется больше требований.
   Во-первых, следует иметь крепкое здоровье и быть очень выносливым. Ездить на собаках — это не значит спокойно сидеть на нартах и покрикивать псам на понятном им языке: «Вперед, направо, налево, стой!» При езде на собаках приходится часто на ходу спрыгивать с нарт, хвататься на лету за их задок, удерживаться, балансируя, на их полозьях, тормозить резким толчком ноги, откидываться всем корпусом назад или в сторону, чтобы удержать нарты в равновесии при спуске. А иногда надо толкать или тянуть их вместе с собаками, приподнимать резким рывком.
   Хотя соответствующие физические данные и важны, к ним нужно добавить и другие, приобрести которые куда труднее.
   Владеть бичом, делая точные и ловкие движения им, притом рассчитанные на психологию собак, так же трудно, как ловить рыбу спиннингом. Быть может, после целого года тренировки вы приобретете ловкость и точность. Но если вы не имеете понятия об умственных способностях собак вообще, не знаете каждую свою собаку в отдельности, то вам придется иметь дело с проблемами, которые встанут перед вами в самый неподходящий момент, и вы почувствуете себя совершенно беспомощными лицом к лицу с ними.
   Есть существенная разница между психологическими особенностями каюра — мастера своего дела и просто хорошего каюра. Эту разницу можно сравнить с разницей между инструктором лыжного спорта, чье педагогическое умение заключается в советах «Делай, как я!», и таким инструктором, который анализирует ваши ошибки и промахи, объясняет ясно, точно, что вы должны делать.
   Хороший каюр должен обладать следующими психологическими качествами: во-первых, терпением, во-вторых, терпением, в-третьих, терпением, в-четвертых, спокойным характером, в-пятых, спокойным характером, в-шестых, спокойным характером.
   Остальное (по линии психологии) — дело опыта, который необходимо приобрести: подавать команды как можно реже — лишь в случае, если без них не обойтись и если они могут быть сразу выполнены; никогда не орать, командовать вполголоса; не ласкать собак на промежуточных остановках, ни на кратких, ни на длительных, и приберегать излияния нежных чувств до окончания дневного пробега.
   Не балуйте псов, не потакайте им. Собаки как дети, быстро все понимают и, как дети, сумеют использовать ваши слабости.
   Повторяю: ездить на нартах вовсе не означает комфортабельно восседать на них и беззаботно предоставлять собакам везти вас.
   Я рассказал, как совершил с товарищами переезд на собаках через ледяную пустыню Гренландии. Теперь я выразился бы иначе: «перешел пешком, с собаками», потому что многие говорили нам: «Ах, это, наверное, было приятно!» А когда мы просили объяснить, как они представляют себе этот пятидесятидневный путь, они говорили о «прогулке» или «поездке», во время которой, очевидно, мы, укутавшись в теплые одежды, лежа на застланных мехами нартах, словно в люльке, катили, подобно русским боярам, на тройках зимой, как показывают в некоторых фильмах.
   Вот, к примеру, выдержки из моих записей 1936 года. Я вторично зимовал тогда с эскимосами на восточном берегу Гренландии, в Кангерсетоатсиаке (по-эскимосски в «не очень большом фьорде») на севере Ангмагссаликского района, единственный белый среди двадцати пяти человек. Наша хижина была построена на мыске у входа во фьорд. За нею были долины и озера. Мы ходили туда на лыжах, чтобы охотиться на куропаток или переправляться на другой конец фьорда к северо-западу от нашего островка. На этой лыжне я тренировал свои упряжки, когда лед фьорда делался непрочным. Однажды после обеда произошло вот что (даю запись от 26 ноября 1936 года):
   «Лыжня идет вниз между скалами от перевала до первого озерка. После довольно длинной крутой тропинки нарты выезжают на бугор, за которым крутой поворот. Слева — скала высотой свыше трех метров, справа — обрыв, до дна — метров двенадцать. Лыжня огибает скалу, потом спускается под прямым углом налево, в узкий проход, который нельзя прозевать: здесь нарты на полном ходу наклоняются направо, и тотчас же собаки тянут их налево, устремляясь в узкий проход. Значит, нужно как можно скорее перегнуться налево, налечь всей тяжестью тела на левый полоз нарт, чтобы они не перевернулись, и сразу же быстро откинуться, а то ударишься головой о скалу, нависшую в начале прохода.
   Совершая этот спуск впервые, я, как и все мои спутники-эскимосы, искусственно затруднил собакам бег, подвязав одну из передних лап каждой. На другой день, уже зная лыжню, я позволил им бежать свободно.
   Сегодня они взбежали на бугор галопом и одна за другой исчезали в проходе. Изо всех сил откидываюсь налево. Так, все в порядке! Нарты сохранили равновесие. Проезжаю бугор. Нарты слегка скособочились в сторону собак. Это ничем не грозит, так как сейчас нарты выпрямятся, и меня здорово тряхнет. Пытаюсь нагнуться еще больше внутрь кривой. Вот и ожидаемый толчок, но он так силен, что я слетаю с нарт не в силах удержаться. Нарты с размаха ударяются о скалу и останавливаются. Все постромки лопнули.
   Я быстро поднимаюсь, так как Кристиан — эскимос, мой спутник и друг — недалеко (он осторожен и надел своим собакам путы). По другую сторону прохода между скалами мои псы несутся вскачь одни по тропе, ведущей прямо к хижине. Остановить их невозможно, крики бесполезны. Случись такое на припае, положение было бы серьезным и даже опасным.
   Возвращаюсь на буксире нарт Кристиана».
Лагерь
   Чтобы войти в роль человека, решившего сделать привал, и сделать его в удобном месте, где можно найти хворост для огня и деревья для других надобностей, попробуйте при этом представить себе, что вы много часов бежали рядом с нартами; что иногда вы тянули или подталкивали их, помогая собакам; что вы доведены до изнеможения и что тридцатиградусный мороз с «легким, освежающим ветерком» обжигает вам грудь; что от дыхания намерзают сосульки на ваших бровях, ресницах, усах, давно небритых щеках и одежде. Вы остановились на ночлег до захода солнца, так как умны и знаете правила игры. Итак, вы решили сделать привал. Но прежде чем улечься отдыхать, вам придется провести несколько довольно неприятных часов. Ведь для того чтобы разбить хороший лагерь, нужно много времени и труда, а на морозе, на ветру терпеливо, медленно и основательно что-нибудь делать — значит обрекать себя на немалые страдания.
   Вот вы выбрали два дерева, между которыми можно натянуть палатку. Но прежде чем сделать это, надо хорошенько отряхнуть с деревьев снег, иначе, когда вы затопите печку, свалившиеся с веток пласты снега засыплют и печку, и палатку, и все остальное. Затем нужно с помощью лыжных палок разгрести слой чересчур рыхлого снега, лежащего на земле сверху, либо, если он слишком глубок, плотно его утрамбовать.
   Пока вы распрягаете собак, ваш спутник нарежет тонких веток и раскидает их по снегу, как теплоизолирующую подстилку для спальных мешков.
   Затем вы вместе ставите палатку. Боковые растяжки прикрепляют к кустам, если они есть, или к кольям, которые вы натешете и воткнете в снег параллельно бокам палатки. Если снег чересчур рыхлый, вы естественным способом оросите колья, чтобы они примерзли к снегу. Пока вы будете собирать и ставить колена труб для печки, ваш товарищ, снова вооружась топором, нарубит хворост и заготовит топливо: огонь в печке нужно разжечь как можно скорее.
   Надо иметь достаточно дров, чтобы хватило не только на ночь и на утро, но и на то, чтобы сварить пищу вам и собакам. Затопив печку, вы ставите на нее набитые снегом котелки, чтобы получить воду, и с этого момента все будет хорошо: сколько бы вам ни пришлось еще трудиться снаружи, на морозе, на ветру, в сгущающейся темноте, вы сможете заходить в палатку погреться. А ведь работа только начинается.
   Вы разведете неподалеку костер из длинных сучьев и, чтобы приготовить пищу для собак, повесите над ним котелок, набив снегом и положив нарезанную кусками рыбу.
   Когда вода закипит, добавите рис и жир. Через двадцать — двадцать пять минут снимете котелок с огня, чтобы варево остыло (собаки никогда не едят горячее, иногда — теплое, а большей частью — холодное). Теперь надо снова набить снегом и котелок, и обе алюминиевые кастрюли, так как из тающего снега, даже если его утрамбовать, получается очень мало воды. Если повезет и отыщется лед, вода будет скорее. А если очень сильно повезет, достанете воду из-подо льда речки или озера. Иногда достаточно выстрелить отвесно в поверхность льда, чтобы из дырки заструился ручеек.
   За это время ваш спутник подгребет снег к стенкам палатки, чтобы она прочнее держалась и ветер не проникал внутрь. Он нарежет зеленых веток и выстелет ими круглые ямки, вырытые им в снегу каблуками или с помощью лыжных палок. Это спальные места для собак, по одному на каждую. Он снимет с собак обувь, чтобы высушить ее у печки. Вы поможете ему, если у вас останется время, растереть собак в случае, когда пробег был длительным, проверить их лапы, удалить лед, намерзший между пальцами, заняться лечением ран. Вот тогда-то можно дать волю своей любви к псам и вознаградить себя за то, что вы воздерживались проявлять ее в пути.
   В палатке уже стало жарко, как в бане. С верхней веревки свисает все, что нужно просушить: рукавицы, собачьи мокасины, верхняя одежда дежурного повара, полотенца, носки. Все, что только можно повесить, мокрое или сухое, вешается на эту веревку или на стенки палатки.
   Когда снег в кастрюлях растает, дежурный повар бросает в них картофельные хлопья, сухой лук, суп в порошке. Все эти обезвоженные продукты разбухнут, мало-помалу принимая натуральные форму и объем, и, когда вода (присматривайте за тем, чтобы ее было достаточно!) закипит, они готовы к варке. Тогда кладут куски оленьего или тюленьего мяса, или зайца, или куропатки — словом, что найдется. После часа или полутора часов стряпни у каждого из вас будет наконец, чтобы наполнить желудок, по доброй миске «похлебки моей бабушки», которую вы обильно сдобрите солью (вы потеряли, потея в дороге, много соли), перцем и другими пряностями, если они у вас имеются. Вместе с галетами, разогретыми на печке, и чаем, долго настаивавшимся во второй кастрюле, это будет ваша главная трапеза за весь день. Если чувствуете потребность, добавьте в чай полстакана рома, пригоршню сахара и станете счастливейшим из людей. А если вы — старый волк, то не повредит и кусок масла, брошенный в чай.
   Если вы слишком устали и сон вам дороже пищи, то ограничьтесь одним котелком кипятка для чая и бросьте на сковородку два брикета (один для себя, другой для товарища) замороженной похлебки, сваренной раньше на досуге из фасоли, шпика, тертого сыра, масла и приправ, — нечто вроде густого супа, замороженного и нарубленного кусками по одному или полтора килограмма.
   Когда желудок будет полон и вам станет жарко, придется снова обуться и натянуть верхнюю одежду, так как пора кормить собак.
   Вот уже прошло около двух часов после того, как вы остановились на привал. Псы немного отдохнули, и пища будет ими лучше усвоена. Если вода имеется в пределах досягаемости, дайте им напиться, а если вы образцовый хозяин собаки и воды поблизости нет, то натопите и остудите им воды, так как вода для них лучше, чем снег.
   Пока ваш товарищ (или вы сами — почему бы и нет?) моет посуду (когда воды в обрез, с помощью снега) и наводит порядок, то есть убирает все разбросанное в палатке и вокруг нее, вы кормите собак. Это не такое уж легкое дело. В случае если вы заядлый собачник, то берите с собой столько мисок, сколько у вас собак, и каждая получит по полной миске еще теплой похлебки.
   Несомненно, ваши собаки будут в самой лучшей форме, если давать им вареную и теплую пищу, нечто вроде супа — и еда и питье в одно и то же время. Но в некоторых случаях это невозможно, например при путешествии, подобном переходу через ледяной купол Гренландии. При езде на небольшие расстояния достаточно брать сырую мороженую рыбу (два килограмма), лучше всего лосося — он жирнее и питательнее.
   На Аляске считают, что стряпать для собак экономичнее, чем везти сырой продукт, и это вовсе не с точки зрения стоимости еды, а с точки зрения того, сколько можно увезти ее на нартах. Так, пятьдесят килограммов рыбы плюс пятьдесят килограммов риса плюс двадцать пять килограммов жира, сваренные вместе, эквивалентны двумстам килограммам сушеной рыбы.
   Если ваши псы приучены к тому, что каждый получит свою порцию без борьбы за нее и без риска, что ее стащат, то они будут накормлены без спешки, рычания и драк. После этого каждая собака устроится на ночлег в своей ямке, выстланной ветками, причем долго будет возиться в ней и устраиваться удобнее, по своему вкусу.
   Если вы опытный каюр, то научите одного из псов стеречь нарты. Он один останется на свободе, если вы имеете обыкновение привязывать собак на ночь, ляжет на нарты, ничего на них не тронет и никому, кроме вас, не позволит подойти к ним.
   Так закончится день. Вы вернетесь с товарищем в палатку. Там тепло, на печке клокочет кастрюля с чаем, зажжете трубки и, помолчав, начнете рассказывать друг другу всякие истории…
За приключениями — с собаками или без них
   Ну а в наши дни, когда машины заменили животных?
   Если вы душой с теми, кто некогда покорял полюсы, вам станет жаль доброго старого времени, когда лишь собачья упряжка давала возможность охотиться, ездить друг к другу в гости, заниматься исследованиями. Вам станет жаль, что уже миновала та пора, когда каждый вечер, невзирая на усталость, подчас в разгар бурана, приходилось кормить собак и заботиться о них. Вы будете вспоминать характер и повадки всех псов, каких вы знали, будете говорить о них как о дорогих покойных друзьях.
   Если вам ближе по духу те пионеры, чьи достижения оказались возможными благодаря самолетам, большим и малым, вертолетам с обычными моторами или газотурбинными или, наконец, благодаря мотонартам, гусеничным и другим тракторам, хотя эти механические средства передвижения позволили отодвинуть сроки вашего отказа от активной деятельности, но тем не менее вы с грустью вспомните о собаках, которых больше нет, чьи верность и привязанность скрашивали трудности полярных путешествий.
   И вместе с тем вы должны признать, что дух приключений не исчез вместе с собаками, ибо этот дух никогда не умрет в сердцах людей, особенно в сердцах тех, кто верит в задуманное и живет мечтой о нем.

Послесловие

   «Друзья по риску» — пожалуй, нельзя сказать удачнее о ездовых собаках. В самом деле, верой и правдой служили они человеку в наиболее суровых частях нашей планеты, на Крайнем Севере и на Крайнем Юге, безропотно делили с ним тяготы, скромные будничные радости, иногда славу и, конечно, всегда риск. Не счесть тонн и километров, «освоенных» за тысячелетия лохматыми тружениками. Умелое их использование позволило совершить многие географические открытия и в Арктике, и в Антарктике, и много человеческих жизней было спасено в пургу, морозной полярной ночью преданными четвероногими друзьями — яркие примеры тому читатель нашел в этой книге. Не случайно собаки, упряжь, сани еще недавно по всему Заполярью были главной темой мужских разговоров, а хороший передовик, вожак, считался бесценным сокровищем. Теперь сюда пришла техника — самолет и вертолет, вездеход, трактор, мотонарты, и собачья упряжка сдает позиции. Книга Поля-Эмиля Виктора поэтому и гимн «друзьям по риску», и своего рода памятник им.
   Автор книги — известный французский исследователь и писатель — совершил несколько больших и трудных путешествий в полярные страны. О них-то, этих путешествиях, он и рассказывает здесь ярко и правдиво. Поль-Эмиль Виктор повествует о своих спутниках — европейцах и эскимосах и, конечно, о четвероногих помощниках, дает серию запоминающихся портретов собак и как бы раскрывает перед читателем внутренний мир великолепного Укиока, сентиментального Кранорсуака, коварной Арнатак, вспоминает случаи захватывающие, волнующие, иногда забавные. Так мог написать лишь человек, наделенный талантом тонкого наблюдателя и натуралиста. Автор не просто пишет о собаках — искренне разделяет с ними их радости и страдания. Поэтому-то каждый, кому не чужды тяга к путешествиям, любовь к природе и животным, тот, кто знает и любит собак, не останется равнодушным, прочтя эту книгу.
   Поль-Эмиль Виктор пользуется большой популярностью не только во Франции, но и далеко за ее пределами; немалую роль в этом играют его душевная щедрость и большое обаяние. Многие советские полярники лично знакомы с ним, были гостями в его не совсем обычном жилище, устроенном на старой барже. Они хорошо помнят тот живописный уголок Парижа, где причалена баржа, замечательную библиотеку, собранную гостеприимным хозяином, стены жилища, увешанные картинами и сувенирами из многих стран мира, столярный верстак, за который встает Поль-Эмиль в часы досуга, и, конечно, его самого — седовласого, спортивно подтянутого, его такт и проницательность, неиссякаемое чувство юмора.
   Поль-Эмиль Виктор — полярник по призванию. Еще в детстве он зачитывался описаниями путешествий в полярные страны и готовился сам стать полярным исследователем. Хорошо представляя себе, насколько широких знаний потребует от него избранная профессия, он заканчивает Инженерную школу в Лионе, а кроме того, становится дипломированным этнологом и филологом. В 1934 году Поль-Эмиль организует свою первую этнографическую экспедицию на восточное побережье Гренландии. Спустя два года он вновь на этом острове и вместе с тремя спутниками на собачьих упряжках пересекает Гренландский ледниковый щит, а зиму проводит вместе с эскимосами, ведет тот же образ жизни, что и коренные жители Гренландии. Во Францию Поль-Эмиль возвращается с большой коллекцией одежды и утвари эскимосов (сейчас ее можно увидеть в Антропологическом музее в Париже), с чувством глубокого уважения к народу, который не только сумел выжить в полярной пустыне, но и создал из того малого, что дает человеку здешняя природа, столь удивительные предметы материальной культуры.
   В 1938 и 1939 годах Виктор проводит свои исследования в Лапландии и одновременно разрабатывает план организации большой трансарктической экспедиции, мечтает о знакомстве с Советской Арктикой, с населяющими ее коренными жителями — ненцами, нганасанами, чукчами. Начавшаяся вторая мировая война помешала осуществлению задуманного плана. Поль-Эмиль Виктор назначается помощником военно-морского атташе Франции в Скандинавских странах, а после оккупации части своей родины гитлеровцами вступает в армию США и служит на Аляске — вначале инструктором по подготовке полярных подразделений военно-воздушных сил, а затем командует поисково-спасательной эскадрильей, действующей на севере Американского континента и на Алеутских островах.
   С 1947 года по поручению правительства Поль-Эмиль Виктор становится организатором и руководителем французских полярных экспедиций. К середине 1970-х годов им было снаряжено сорок таких экспедиций. В них приняли участие около двух тысяч человек; полевые партии преодолели за это время на тракторах, вездеходах и мотонартах, преимущественно в Антарктике, более трехсот тысяч километров, совершили важные географические открытия, собрали ценные научные материалы, опубликованные затем в сотнях статей и многих книгах. В последние годы Поля-Эмиля Виктора все больше привлекает литературный труд.
   В наши дни собачью упряжку сменяет механический транспорт. Ее все реже видишь теперь в Заполярье, а во многих промысловых поселках и на советском и на зарубежном Севере ездовых собак уже не встретишь вовсе. Содержание собак становится слишком дорогим, а отдача недостаточна, чтобы четвероногих помощников можно было использовать как тягловую силу на повседневных, будничных работах. Судите сами: каждой собаке нужно дать в сезон работы ежедневно килограмм мяса или два килограмма рыбы (либо соответствующее по калорийности количество пеммикана). Упряжка — она обычно состоит из десяти — двенадцати собак, — следовательно, съедает в день не меньше десяти килограммов мяса или двадцати килограммов рыбы. А в месяц? А в год? А какова же отдача? Предельная нагрузка на собаку составляет тридцать — сорок килограммов, на упряжку — триста — четыреста килограммов. Предельная скорость этих «рысаков» — около двадцати километров в час, средняя скорость по крайней мере вдвое меньше. Конечно, перевозка грузов и людей на вездеходе или мотонартах обходится дешевле. И тем не менее век упряжек вовсе не кончился!
   Немало охотников все-таки предпочитают использовать на Севере не мотонарты, а собак. Это транспортное средство не нуждается в запасных частях, в горючем, не выйдет из строя и не подведет в дальней поездке, как это случается с техникой. Кое-где пользуются упряжкой егеря, поскольку такой вид транспорта они считают самым пригодным для выслеживания браконьеров. Но не это самое главное. На наших глазах начинается новый этап в полярных путешествиях. Несмотря на то что попасть к полюсам Земли теперь можно относительно легко на самолете, сюда вновь организуются экспедиции «классического» типа. В 1964 году норвежец В. Стайб с пятью спутниками предпринял (правда, неудачную) попытку достижения Северного полюса с помощью упряжных собак. В 1968 году английские путешественники Уолли Херберт и трое его товарищей совершили трансарктический переход от северного побережья Аляски до Шпицбергена через Северный полюс, и транспортным средством в этой экспедиции были собаки. А через десять лет, в 1978 году, используя упряжку, осуществил свое удивительное путешествие по льдам Северного Ледовитого океана в одиночку японец Уэмура Наоми.
   Арктика, как и Антарктика, открывает перед путешественником возможность испытать свои силы — физические и духовные, выявить их пределы, удовлетворить свойственное человеческой натуре стремление к подвигу. Наверное, поэтому полярные страны манят к себе людей смелых, сильных, мужественных. Поэтому не кончается век экспедиций сюда «классического» типа, использующих как основное транспортное средство собачьи упряжки.
   Поль-Эмиль Виктор образно и ярко рассказал в этой книге о гонках упряжек на Аляске в прошлом. Ну а теперь, в наши дни, можно ли увидеть здесь заиндевевших каюров, толпы болельщиков у финиша гонок, такой же накал страстей? Оказывается, можно!
   Ежегодно в конце февраля, когда стоят самые сильные морозы и санный путь наиболее устойчив, в Анкоридже — крупнейшем городе Аляски — проходит «Пушной фестиваль». Он проводится с размахом, длится несколько дней и собирает уйму народа. На улицах в это время теснятся и сами горожане, и приезжие из иных частей Аляски, из других штатов, из Канады, даже из-за океана. В программе фестиваля хоккей и выступления танцоров — эскимосов и индейцев, меховые аукционы, избрание «мисс Аляски». Но главный «гвоздь», конечно, гонки собачьих упряжек. Это и спринтерские заезды на дистанцию в двадцать пять миль, и марафонские многодневные пробеги. О гонках много пишут местные газеты. Разгораются споры, и заключаются пари. Болельщики пытаются предугадать развитие событий. Шелестят банкноты. Худеют и толстеют бумажники.