Страница:
Дезинтеграцию католической и протестантской церквей, по его мнению, лучше всего было начать изнутри, для чего он создал в управлении службы безопасности специальную секцию, в которую вошли бывшие священнослужители, отлученные от церкви по различным причинам. Секцию эту возглавил бывший секретарь кардинала Фаульхабера. Однако его план использования ренегатов в борьбе с церковью оказался неудачным. Ослепленные ненавистью, «отставные» священнослужители наделали массу элементарных тактических ошибок, которые, по сути дела, сорвали выполнение плана Гейдриха. Вместо того чтобы вызвать у народа чувство неприязни к католическим священникам и самой церкви, они поколебали доверие к правящей системе в Германии и правительственной политике.
Тогда Гейдрих разработал другой план, рассчитанный на многие годы, который ставил под угрозу само существование христианской церкви в Германии. Его идея заключалась в том, чтобы направить в ряды священнослужителей молодежь, насквозь пропитанную духом национал-социализма, и, когда она займет в церковной иерархии ключевые позиции, приступить к дезинтеграции самой церкви.
Гейдрих рассчитывал не просто внедрить молодых нацистов в число священнослужителей, а пропустить их через духовные семинарии, дабы те овладели всеми церковными премудростями и обрели статус посвященных в духовный сан. Поскольку кандидаты на выполнение этой дьявольской задумки должны были обладать способностью к перевоплощению, особым менталитетом и самодисциплиной, Гейдрих лично приступил к отбору подходящих лиц из числа членов организации гитлеровской молодежи. Их он намеревался отправить на учебу в духовные семинарии и теологические колледжи не только в самой Германии, но и за рубежом. План проникновения в протестантскую церковь был разработан им по такому же принципу. Гейдрих полагал, что лет через пятнадцать– двадцать его эмиссары смогут занять в обеих церквях такие позиции, с которых смогут начать свою разрушительную деятельность.
Небезынтересно, что Гитлер проявил к этим планам мало интереса. Когда Гейдрих в интересах ускорения выполнения своего плана испросил разрешение об освобождении отобранных кандидатов от военной службы, фюрер ему отказал. Тем не менее, Гейдрих от своей идеи не отказался, решив только отложить ее исполнение на послевоенный период, а пока стал внедрять своих агентов во все церковные организации, в результате чего получил полную картину происходящего в церкви. Ему удалось насадить своих информаторов во все церковные эшелоны, так что в Германии не было ни одной епархии, где не было бы по меньшей мере одного его агента и причем на достаточно хороших позициях. Его агенты работали в аппарате папского нунция в Берлине, да и в самом Ватикане. Таким образом, Гейдрих получал постоянную детализированную информацию из наиболее важных духовных заведений и епископатов.
Смерть Гейдриха освободила церковь Германии от наиболее опасного противника. Его же преемник Кальтенбруннер относился к церкви совсем иначе. Он хотя и был далек от христианских догм и придерживался церковных канонов, но не обладал ненавистью к ней Гейдриха. И очень скоро он ликвидировал весь антицерковный аппарат, созданный его предшественником.
Кальтенбруннер, как известно, заключил с церковью мир и закончил свою жизнь, исповедовавшись и получив церковное причастие.
То ли исходя из международной политической целесообразности, то ли учитывая гуманитарные принципы, принятые в Европе, национал-социалистское правительство на первых порах не имело намерений решить еврейскую проблему путем физического уничтожения[33].
Эмиграции евреев тогда никто не препятствовал: первая волна массовой эмиграции пришлась на период прихода нацистов к власти, за ней последовала вторая – во время присоединения Австрии к рейху в 1938 году. Гейдрих пришел к выводу, что эти две волны эмиграции никем не планировались и были плохо организованы. Учитывая высокий выездной налог, эмигрировать без всякой задержки могли только богатые евреи, остальные же, за исключением тех, кто получал помощь от каких-либо организаций или родственников за границей, были вынуждены оставаться в стране. Гейдрих выдвинул идею, чтобы богатые евреи оплачивали государственный налог и эмигрантские взносы за определенное число бедных евреев, пропорционально имеющимся у них средствам.
Осуществлением такого вида эмиграции и занималась «центральная организация по еврейской эмиграции» в целях увеличения числа выезжающих. Те, кто намеревался эмигрировать, имели возможность оформления всех необходимых документов, получения железнодорожных или авиабилетов при соблюдении соответствующих формальностей. Имущество же они должны были оставить, передав, как правило, государству. В результате таких мер, по плану Гейдриха, Германия и протекторат Богемии и Моравии должны были быть очищены от евреев до конца 1941 года. Начавшаяся война нарушила было эти намерения, однако после оккупации Франции у Гейдриха возникла идея воспользоваться старым планом Наполеона о сселении всех евреев на остров Мадагаскар; он обратился к Гитлеру за разрешением послать своих представителей во Францию для обсуждения этого вопроса с правительством Виши. Из-за усугубления войны плану этому сбыться было не суждено.
Когда после начала войны с Россией Гейдрих понял, что Гитлер принял решение о физическом уничтожении евреев, он обратил свой гений на изыскание средств и возможностей для выполнения этого чудовищного решения. Именно он предложил схему «окончательного решения еврейской проблемы» – мастерское воплощение виртуозного обмана и камуфляжа, и именно он разработал чудовищный механизм, используя который «совершенно незаметно» обрекал на смерть миллионы людей. Вся эта процедура была настолько скрытой, что до ушей немецкого народа доходили лишь отдельные слухи о массовом уничтожении евреев, в которые по большей части и не верили. Даже люди, благодаря занимаемому ими положению имевшие обычно возможность быть в курсе происходивших событий, оставались в неведении в течение ряда лет о механизме уничтожения людей.
Первоначально специальные подразделения полиции безопасности осуществляли массовую экзекуцию на Восточном театре военных действий. Бывший гауляйтер[34] Вены Одило Глобочник, назначенный шефом города Люблина (Польша), один только истребил тысячи евреев. Поднятая этой резней волна ужаса и негодования потрясла устои режима. Тогда Гейдрих лично уговорил Гитлера отказаться от «зверских методов», заменив их тихим, лично им разработанным механизмом уничтожения.
Основной принцип этой системы заключался в том, что евреи должны были уничтожать евреев же. В этом заключался нюанс, присущий Гейдриху. Так что вся работа на первой стадии уничтожения проводилась евреями под надзором нескольких полицейских из состава подразделений безопасности. В ходе дальнейшей практики стали уничтожаться и сами нежелательные свидетели творившегося беспредела. Гейдрих учел опыт Древнего Египта, когда рабочие, строившие надгробный памятник фараону, умерщвлялись по его же приказу после окончания строительства, в результате чего примененные при возведении саркофага секреты уходили вместе с ними в могилу. Еврейские национальные комитеты в Берлине, Вене, Праге, Франкфурте-на-Одере и многие другие почти во всех крупных городах Европы должны были решать, кто из их единоверцев подлежал направлению в польские гетто. Очень немногие знали, что после прибытия на место назначения этих людей ждало еще одно – и на этот раз последнее – перемещение в лагеря смерти Освенцим и Майданек.
Запущенная Гейдрихом машина продолжала функционировать еще долгое время после его смерти. Даже план «еврейской эмиграции из Венгрии», согласованный правительствами Германии и Венгрии весной 1944 года, нес на себе отпечаток метода Гейдриха.
Была достигнута официальная договоренность, что венгерские евреи должны быть депортированы в польские гетто. Чтобы не дать евреям из Будапешта возможность бежать из города и скрыться в деревнях, депортация началась с провинций. Выполнение плана было возложено на венгерскую жандармерию, но отбор лиц, подлежавших депортации, осуществлялся еврейским советом старейшин.
Ежедневно в Польшу отправлялись два поезда с двумя тысячами евреев в каждом. Ничего не подозревавшие евреи не имели ни малейшего представления об ужасной участи, им уготованной. Без всякого сопротивления они спокойно шли колоннами к назначенным железнодорожным станциям и усаживались в ожидавшие их поезда. Жандармов, следивших за порядком, было совсем мало, так что бежать по дороге можно было бы довольно просто. В Карпатской Украине, где находились крупнейшие еврейские колонии, в труднодоступных горах и лесах беглецы могли бы скрываться месяцами. Но только очень немногие рискнули использовать последний шанс избежать смерти.
После окончания погрузки командование брал на себя офицер немецкой полиции, который ничего не знал о дальнейших планах в отношении пассажиров. Он получал письменное предписание сопровождать поезд со своей немногочисленной командой до одной из польских станций, а там передать живой груз ожидающим его представителям. Обычно поезд задерживался на этой станции недолго, и в права вступал новый эскорт. Колонна вновь прибывших исчезала в лесу, направляясь в Освенцим и Майданек, где людей ожидали мельницы смерти. Пустой состав отправлялся на следующую станцию, откуда следовал назад в Венгрию. Так что сопровождавшие его лица не имели ни малейшего представления о судьбе доставленных ими сюда несчастных, вынужденных спешно покинуть свои дома людей.
Глава 3
Тогда Гейдрих разработал другой план, рассчитанный на многие годы, который ставил под угрозу само существование христианской церкви в Германии. Его идея заключалась в том, чтобы направить в ряды священнослужителей молодежь, насквозь пропитанную духом национал-социализма, и, когда она займет в церковной иерархии ключевые позиции, приступить к дезинтеграции самой церкви.
Гейдрих рассчитывал не просто внедрить молодых нацистов в число священнослужителей, а пропустить их через духовные семинарии, дабы те овладели всеми церковными премудростями и обрели статус посвященных в духовный сан. Поскольку кандидаты на выполнение этой дьявольской задумки должны были обладать способностью к перевоплощению, особым менталитетом и самодисциплиной, Гейдрих лично приступил к отбору подходящих лиц из числа членов организации гитлеровской молодежи. Их он намеревался отправить на учебу в духовные семинарии и теологические колледжи не только в самой Германии, но и за рубежом. План проникновения в протестантскую церковь был разработан им по такому же принципу. Гейдрих полагал, что лет через пятнадцать– двадцать его эмиссары смогут занять в обеих церквях такие позиции, с которых смогут начать свою разрушительную деятельность.
Небезынтересно, что Гитлер проявил к этим планам мало интереса. Когда Гейдрих в интересах ускорения выполнения своего плана испросил разрешение об освобождении отобранных кандидатов от военной службы, фюрер ему отказал. Тем не менее, Гейдрих от своей идеи не отказался, решив только отложить ее исполнение на послевоенный период, а пока стал внедрять своих агентов во все церковные организации, в результате чего получил полную картину происходящего в церкви. Ему удалось насадить своих информаторов во все церковные эшелоны, так что в Германии не было ни одной епархии, где не было бы по меньшей мере одного его агента и причем на достаточно хороших позициях. Его агенты работали в аппарате папского нунция в Берлине, да и в самом Ватикане. Таким образом, Гейдрих получал постоянную детализированную информацию из наиболее важных духовных заведений и епископатов.
Смерть Гейдриха освободила церковь Германии от наиболее опасного противника. Его же преемник Кальтенбруннер относился к церкви совсем иначе. Он хотя и был далек от христианских догм и придерживался церковных канонов, но не обладал ненавистью к ней Гейдриха. И очень скоро он ликвидировал весь антицерковный аппарат, созданный его предшественником.
Кальтенбруннер, как известно, заключил с церковью мир и закончил свою жизнь, исповедовавшись и получив церковное причастие.
ГЕЙДРИХ И ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС
В психологическом плане более или менее понятно, почему Гейдрих был одним из самых опасных врагов народа, от которого в известной степени сам же и произошел. Истребляя евреев, он пытался стереть то пятно, которое, как он полагал, оставили ему его предки. Консультативные советы по еврейским проблемам, созданные в службе безопасности и гестапо, действовали по его инструкциям. Им же лично была создана «центральная организация по еврейской эмиграции».То ли исходя из международной политической целесообразности, то ли учитывая гуманитарные принципы, принятые в Европе, национал-социалистское правительство на первых порах не имело намерений решить еврейскую проблему путем физического уничтожения[33].
Эмиграции евреев тогда никто не препятствовал: первая волна массовой эмиграции пришлась на период прихода нацистов к власти, за ней последовала вторая – во время присоединения Австрии к рейху в 1938 году. Гейдрих пришел к выводу, что эти две волны эмиграции никем не планировались и были плохо организованы. Учитывая высокий выездной налог, эмигрировать без всякой задержки могли только богатые евреи, остальные же, за исключением тех, кто получал помощь от каких-либо организаций или родственников за границей, были вынуждены оставаться в стране. Гейдрих выдвинул идею, чтобы богатые евреи оплачивали государственный налог и эмигрантские взносы за определенное число бедных евреев, пропорционально имеющимся у них средствам.
Осуществлением такого вида эмиграции и занималась «центральная организация по еврейской эмиграции» в целях увеличения числа выезжающих. Те, кто намеревался эмигрировать, имели возможность оформления всех необходимых документов, получения железнодорожных или авиабилетов при соблюдении соответствующих формальностей. Имущество же они должны были оставить, передав, как правило, государству. В результате таких мер, по плану Гейдриха, Германия и протекторат Богемии и Моравии должны были быть очищены от евреев до конца 1941 года. Начавшаяся война нарушила было эти намерения, однако после оккупации Франции у Гейдриха возникла идея воспользоваться старым планом Наполеона о сселении всех евреев на остров Мадагаскар; он обратился к Гитлеру за разрешением послать своих представителей во Францию для обсуждения этого вопроса с правительством Виши. Из-за усугубления войны плану этому сбыться было не суждено.
Когда после начала войны с Россией Гейдрих понял, что Гитлер принял решение о физическом уничтожении евреев, он обратил свой гений на изыскание средств и возможностей для выполнения этого чудовищного решения. Именно он предложил схему «окончательного решения еврейской проблемы» – мастерское воплощение виртуозного обмана и камуфляжа, и именно он разработал чудовищный механизм, используя который «совершенно незаметно» обрекал на смерть миллионы людей. Вся эта процедура была настолько скрытой, что до ушей немецкого народа доходили лишь отдельные слухи о массовом уничтожении евреев, в которые по большей части и не верили. Даже люди, благодаря занимаемому ими положению имевшие обычно возможность быть в курсе происходивших событий, оставались в неведении в течение ряда лет о механизме уничтожения людей.
Первоначально специальные подразделения полиции безопасности осуществляли массовую экзекуцию на Восточном театре военных действий. Бывший гауляйтер[34] Вены Одило Глобочник, назначенный шефом города Люблина (Польша), один только истребил тысячи евреев. Поднятая этой резней волна ужаса и негодования потрясла устои режима. Тогда Гейдрих лично уговорил Гитлера отказаться от «зверских методов», заменив их тихим, лично им разработанным механизмом уничтожения.
Основной принцип этой системы заключался в том, что евреи должны были уничтожать евреев же. В этом заключался нюанс, присущий Гейдриху. Так что вся работа на первой стадии уничтожения проводилась евреями под надзором нескольких полицейских из состава подразделений безопасности. В ходе дальнейшей практики стали уничтожаться и сами нежелательные свидетели творившегося беспредела. Гейдрих учел опыт Древнего Египта, когда рабочие, строившие надгробный памятник фараону, умерщвлялись по его же приказу после окончания строительства, в результате чего примененные при возведении саркофага секреты уходили вместе с ними в могилу. Еврейские национальные комитеты в Берлине, Вене, Праге, Франкфурте-на-Одере и многие другие почти во всех крупных городах Европы должны были решать, кто из их единоверцев подлежал направлению в польские гетто. Очень немногие знали, что после прибытия на место назначения этих людей ждало еще одно – и на этот раз последнее – перемещение в лагеря смерти Освенцим и Майданек.
Запущенная Гейдрихом машина продолжала функционировать еще долгое время после его смерти. Даже план «еврейской эмиграции из Венгрии», согласованный правительствами Германии и Венгрии весной 1944 года, нес на себе отпечаток метода Гейдриха.
Была достигнута официальная договоренность, что венгерские евреи должны быть депортированы в польские гетто. Чтобы не дать евреям из Будапешта возможность бежать из города и скрыться в деревнях, депортация началась с провинций. Выполнение плана было возложено на венгерскую жандармерию, но отбор лиц, подлежавших депортации, осуществлялся еврейским советом старейшин.
Ежедневно в Польшу отправлялись два поезда с двумя тысячами евреев в каждом. Ничего не подозревавшие евреи не имели ни малейшего представления об ужасной участи, им уготованной. Без всякого сопротивления они спокойно шли колоннами к назначенным железнодорожным станциям и усаживались в ожидавшие их поезда. Жандармов, следивших за порядком, было совсем мало, так что бежать по дороге можно было бы довольно просто. В Карпатской Украине, где находились крупнейшие еврейские колонии, в труднодоступных горах и лесах беглецы могли бы скрываться месяцами. Но только очень немногие рискнули использовать последний шанс избежать смерти.
После окончания погрузки командование брал на себя офицер немецкой полиции, который ничего не знал о дальнейших планах в отношении пассажиров. Он получал письменное предписание сопровождать поезд со своей немногочисленной командой до одной из польских станций, а там передать живой груз ожидающим его представителям. Обычно поезд задерживался на этой станции недолго, и в права вступал новый эскорт. Колонна вновь прибывших исчезала в лесу, направляясь в Освенцим и Майданек, где людей ожидали мельницы смерти. Пустой состав отправлялся на следующую станцию, откуда следовал назад в Венгрию. Так что сопровождавшие его лица не имели ни малейшего представления о судьбе доставленных ими сюда несчастных, вынужденных спешно покинуть свои дома людей.
Глава 3
ГЕНРИХ ГИММЛЕР
Верховным шефом немецкой разведки, по крайней мере номинально, был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
Как случилось, что этот человек, по своему менталитету, да и внешнему виду напоминавший рядового банковского клерка, поднялся так высоко, что считался самым близким и поистине необходимым соратником Гитлера, а в качестве шефа СС обладал такой властью, что стал вторым после фюрера лицом в рейхе?
Его восхождение наверх вызывает просто изумление. До прихода Гитлера к власти Генрих Гиммлер не числился в лидерах нацистов. Он был тогда в числе людей, находившихся на втором плане, и никто не воспринимал его всерьез. Более того, он считался человеком с романтическими причудами. Являясь членом военизированного добровольческого корпуса[35], принял участие в мюнхенском «пивном путче» 9 апреля 1923 года, после чего стал автоматически поддерживать национал-социалистов.
В течение некоторого времени являлся незаметным секретарем Грегора Штрассера[36] – шеф-организатора партии. Даже назначение Гиммлера в 1926 году рейхсфюрером СС не имело большого значения, поскольку в то время СС была не больше чем охранным подразделением, что и нашло отражение в самом ее названии. Задача ее заключалась в охране партийных лидеров на публичных собраниях и других мероприятиях общественного характера. Более того, до 30 июня 1934 года СС подчинялась начальнику штаба CA, и в 20-х годах никто и не предполагал ее стремительной экспансии.
Однажды даже Гиммлер был исключен из СС за чересчур милитаристские выпады. Дело в том, что он требовал от других того, чем не обладал сам. В частности, он не мог сравниться ни по своей физической подготовке, ни в атлетическом плане с верзилами – эсэсовцами, из-за плохого зрения плохо стрелял, а по слабости здоровья не мог совершать длительные марши с полной выкладкой. Именно поэтому, видимо, он и был самым настоящим педантом в военных вопросах суперпрусского пошиба. Неотесанные грубияны вроде Зеппа Дитриха, ставшего несколько позже командиром «лейбштандарта Адольф Гитлер», подтрунивали над ним прямо в лицо и делали его посмешищем перед товарищами. По сути дела, никто из числа «старых бойцов» не признавал его за авторитетную фигуру. Когда партия придет к власти, полагали они, его ожидает незначительный административный пост.
На вопрос, как же ему все же удалось выйти на самый верх, есть лишь один ответ, близкий к истине. На вершину власти его вознес Гейдрих, и именно он сделал из Гиммлера того, кем он стал. Гейдрих втайне вынашивал мысль выдвинуть этого неприметного, робкого и застенчивого человека с посредственным интеллектом на самый верх, чтобы потом, выждав удобный момент, спихнуть его и занять его место. Посредственная сущность Гиммлеpa оставалась скрытой от общественности, поскольку из-за неожиданной смерти Гейдриха тот не успел совершить последний шаг в соответствии с разработанным им планом. К тому же ко времени смерти Гейдриха Гиммлер достиг уже такого уровня, с которого дальнейшее продвижение шло уже автоматически, без учета его личных способностей. Для того чтобы рассмотреть истинную сущность Гиммлера, нужен был человек с интеллектом Гейдриха. Те же немногие, кто видел Гиммлера, как говорится, насквозь, были слишком слабы.
Именно Гейдрих обратил внимание Гиммлера на те возможности, которые заключала в себе должность рейхсфюрера СС. Он же разработал и предложил план, по которому СС с приходом нацистов к власти должна была установить в качестве первого своего шага контроль за всей полицейской системой государства, в результате чего получить реальную полицейскую власть. Ему же принадлежала идея трансформировать СС в элиту Третьего рейха. Вместе с тем им были предприняты шаги, направленные на то, чтобы не допустить возврата Гиммлера к идее насаждения в СС духа пруссачества. Вместо этого следовало осуществлять прогрессивное развитие СС. И Гейдриху удалось к моменту своей смерти заложить тот фундамент, на котором держалась и продолжала существовать СС.
Во всех отраслях промышленности, в административном аппарате и в партийной иерархии высшие офицеры СС занимали важнейшие позиции, оставаясь, естественно, в подчинении Гиммлера. Гейдрих разработал и успешно внедрил не только схему двойного подчинения, но и план превращения СС в «государство внутри государства». Однако Гиммлер не смог полностью воспользоваться теми возможностями, которые ему предоставлялись. Практика введения высоких чинов в СС и стремление занять все ключевые позиции в национал-социалистском государстве, с помощью чего Гейдрих намеревался подчинить нацистский режим СС, при Гиммлере превратились в ничего не значившее, формальное с оттенком почетности чинопроизводство, которое даже лица, удостоившиеся такого «почета», не воспринимали как нечто обязывающее. Такие личности, как Риббентроп[37] и Мартин Борман[38], например имевшие высокие эсэсовские звания (обергруппенфюреров СС), весьма удивились бы, если бы Гиммлер неожиданно, войдя в роль их начальника, попытался бы отдавать им распоряжения. Вне всякого сомнения, они всеми силами и средствами воспротивились бы такому его праву. Подобное никогда и не происходило, так как Гиммлер не предпринимал даже попыток оказать влияние на деятельность или воззрения высоких нацистских бонз, вроде бы и подчиненных ему. Даже генералы войск СС, военной формации самой организации, не слишком-то гнули головы перед своим верховным начальником. У них хватало других забот, и подчинялись они соответствующим командующим вермахта. Обычная же СС во время войны большой роли не играла.
Вследствие этого реальная власть Гиммлера не была столь всеобъемлющей, как это казалось со стороны. Со смертью Гейдриха экспансионистское развитие СС остановилось. Как и в ряде других вопросов, такая остановка была равнозначна отходу с занятых ранее позиций. Гейдрих конечно же не допустил бы такого развития событий и, даже имея в своих руках фиктивную власть, оказывал бы свое влияние на политику Третьего рейха. Гиммлер же все более и более впадал в состояние пассивной летаргии.
И в то же время считать Гиммлера вторым по влиянию человеком после Гитлера не является ошибкой. Ключевые позиции, которые он занимал – высший начальник и командир полицейских сил, шеф разведки, а позднее министр внутренних дел и командующий резервной армией (по сути дела, это была система контроля за комплектованием и оснащением вооруженных сил), – делали его таковым и давали возможность оказывать решающее влияние на формирование и ведение государственной политики. Тем не менее вышесказанное оставалось всего лишь потенциалом, поскольку Гиммлер почти не использовал свои права. Но он неукоснительно применял свою власть, получая указания от фюрера, считаясь в низшем звене партийной иерархии и широких народных массах арбитром и человеком, от которого зависели их жизнь или смерть. Он был неспособен возражать Гитлеру и выступать против его мнения – даже если какая-либо идея и приходила ему в голову.
Помимо прочего, Гиммлер обладал еще одной сильной позицией – лояльным отношением к нему фюрера. Понимал ли Гитлер, что на самом деле представлял его рейхсфюрер СС? Считал ли он его слабой и ничтожной личностью, каковым тот и был на самом деле? Скорее всего, Гитлер в течение длительного времени не смог увидеть бездарности и никчемности Гиммлера, поскольку ценил людей по своим меркам. Позднее он бы разглядел, что Гиммлер является просто куклой в руках Гейдриха, и стал бы привлекать последнего на свою сторону. По сути дела, то, что Гейдрих полностью превзошел бы Гиммлера в глазах фюрера и занял бы его место, было только вопросом времени. Скрытая борьба этих двух людей закончилась, однако, неожиданной смертью Гейдриха.
Второй Гейдрих на исторической сцене не появился: Кальтенбруннер не обладал ни энергией, ни инициативой Гейдриха, чтобы потеснить Гиммлера с занимаемых им привилегированных позиций, да у него и не было ни малейших намерений предпринимать что-либо.
Таким образом, Гиммлер сохранил свои позиции, а Гитлер не видел оснований для его смещения. Рейхсфюрер СС сумел стать необходимым Гитлеру и завоевал его личное доверие. В отличие от генералов, дипломатов, лидеров индустрии и многих членов партии, которые пытались на ранней стадии как-то воздействовать на диктаторские замашки фюрера, Гиммлер с самого начала следовал принципу никогда не возражать Гитлеру. Для него никакой план, предложенный фюрером, не казался невыполнимым. Когда кто-либо выступал с критикой решений Гитлера, Гиммлер ни разу никого из них не поддержал. До Гитлера не доходило, что за Гиммлером все время стоял Гейдрих и что ставшая потом ходовой фраза «Ничто не может быть невозможным» принадлежала не Гиммлеру. Но даже если бы Гитлер и осознал это, в его отношении к Гиммлеру мало бы что изменилось. А после смерти Гейдриха Гиммлер прекрасно справлялся с ролью человека, всегда говорящего «да». Гитлер, казалось, придавал мало значения различным теоретическим выкладкам, которые еще предстояло осуществить на практике, вполне удовлетворяясь тем, что не слышит упрямое «нет».
Гиммлер был не только слабым, малодушным и ничтожным человеком, в его характере отмечались еще и определенные патологические черты. Его ненависть к церкви носила вполне клинический характер, а его отвращение к ренегатам было просто болезненным. Гиммлер происходил из людей среднего класса, а его семья относилась к убежденным католикам. Отец был домашним учителем в баварской королевской семье, а дядя, весьма уважаемый среди родственников, был каноником придворной церкви. Когда Гиммлер стал обладать определенной властью, он понудил своего дядю уйти из церкви и использовал его опыт и знания в своей борьбе против христианства. Несчастный, получивший звание лейтенанта СС, не мог найти себе места в новом для него мире. После краха Германии он был интернирован, а потом направлен в Нюрнберг в качестве свидетеля обвинения на процессе трибунала. Там он и умер от разрыва сердца, успев, однако, примириться с церковью.
В детстве Гиммлер выступал в качестве церковного служки и, пока был жив отец, не осмеливался покинуть церковь, хотя и испытывал к ней отвращение и даже ненависть. Только после смерти отца он публично отрекся от церкви и стал выступать против христианства и, в частности, против католической церкви. Гиммлер считал, что христианство несет опасность для германцев, что союз Ватикана, международного еврейства и масонов преследует цель уничтожения германской нации в целом и национал-социалистского режима в частности. Специалист-психолог, несомненно, без особого труда сможет показать, что враждебность Гиммлера по отношению к католической церкви не имеет интеллектуальной основы, а является отражением его ненависти к собственному отцу.
Подобный, но более сложный характер носили его опасения по поводу масонства. Он был убежден, что масонские ложи являются источником серьезной угрозы для немецкого народа, в чем ему даже удалось постепенно убедить Гитлера. Не было ни одной операции, обернувшейся бедствием для рейха, ни одного происшествия, жертвой которого стал кто-либо из высокопоставленных нацистских чиновников, ни одной неожиданной смерти, которые Гиммлер тут же не приписал бы масонам. Он окружил себя «экспертами», которые лишь усиливали его масонофобию. В своих «Рекомендациях по вопросу о масонах» эта его идея фикс нашла полнейшее отражение. Сам же он в конце концов не решался выйти из здания гестапо без охраны, опасаясь, что на улице его ожидает масон с целью покушения на его жизнь.
Одновременно помешательство на культе германцев превратилось у Гиммлера в настоящую манию. Будучи бюрократом романтического склада, он с удовольствием, если бы только это было в его силах, возвратил бы весь немецкий народ или, по крайней мере, свою СС в эпоху древних германцев. Симптоматичным для него было распоряжение о возрождении древних германских символов, рун, архитектурного стиля и пропаганды странной, далеко не безобидной идеи о восстановлении биологической чистоты нордической расы в СС путем введения селекционного получения потомства. Если бы ему удалось осуществить задуманное, то возвратилась бы древняя германская религия, которая заменила бы ненавистное христианство.
Как случилось, что этот человек, по своему менталитету, да и внешнему виду напоминавший рядового банковского клерка, поднялся так высоко, что считался самым близким и поистине необходимым соратником Гитлера, а в качестве шефа СС обладал такой властью, что стал вторым после фюрера лицом в рейхе?
Его восхождение наверх вызывает просто изумление. До прихода Гитлера к власти Генрих Гиммлер не числился в лидерах нацистов. Он был тогда в числе людей, находившихся на втором плане, и никто не воспринимал его всерьез. Более того, он считался человеком с романтическими причудами. Являясь членом военизированного добровольческого корпуса[35], принял участие в мюнхенском «пивном путче» 9 апреля 1923 года, после чего стал автоматически поддерживать национал-социалистов.
В течение некоторого времени являлся незаметным секретарем Грегора Штрассера[36] – шеф-организатора партии. Даже назначение Гиммлера в 1926 году рейхсфюрером СС не имело большого значения, поскольку в то время СС была не больше чем охранным подразделением, что и нашло отражение в самом ее названии. Задача ее заключалась в охране партийных лидеров на публичных собраниях и других мероприятиях общественного характера. Более того, до 30 июня 1934 года СС подчинялась начальнику штаба CA, и в 20-х годах никто и не предполагал ее стремительной экспансии.
Однажды даже Гиммлер был исключен из СС за чересчур милитаристские выпады. Дело в том, что он требовал от других того, чем не обладал сам. В частности, он не мог сравниться ни по своей физической подготовке, ни в атлетическом плане с верзилами – эсэсовцами, из-за плохого зрения плохо стрелял, а по слабости здоровья не мог совершать длительные марши с полной выкладкой. Именно поэтому, видимо, он и был самым настоящим педантом в военных вопросах суперпрусского пошиба. Неотесанные грубияны вроде Зеппа Дитриха, ставшего несколько позже командиром «лейбштандарта Адольф Гитлер», подтрунивали над ним прямо в лицо и делали его посмешищем перед товарищами. По сути дела, никто из числа «старых бойцов» не признавал его за авторитетную фигуру. Когда партия придет к власти, полагали они, его ожидает незначительный административный пост.
На вопрос, как же ему все же удалось выйти на самый верх, есть лишь один ответ, близкий к истине. На вершину власти его вознес Гейдрих, и именно он сделал из Гиммлера того, кем он стал. Гейдрих втайне вынашивал мысль выдвинуть этого неприметного, робкого и застенчивого человека с посредственным интеллектом на самый верх, чтобы потом, выждав удобный момент, спихнуть его и занять его место. Посредственная сущность Гиммлеpa оставалась скрытой от общественности, поскольку из-за неожиданной смерти Гейдриха тот не успел совершить последний шаг в соответствии с разработанным им планом. К тому же ко времени смерти Гейдриха Гиммлер достиг уже такого уровня, с которого дальнейшее продвижение шло уже автоматически, без учета его личных способностей. Для того чтобы рассмотреть истинную сущность Гиммлера, нужен был человек с интеллектом Гейдриха. Те же немногие, кто видел Гиммлера, как говорится, насквозь, были слишком слабы.
Именно Гейдрих обратил внимание Гиммлера на те возможности, которые заключала в себе должность рейхсфюрера СС. Он же разработал и предложил план, по которому СС с приходом нацистов к власти должна была установить в качестве первого своего шага контроль за всей полицейской системой государства, в результате чего получить реальную полицейскую власть. Ему же принадлежала идея трансформировать СС в элиту Третьего рейха. Вместе с тем им были предприняты шаги, направленные на то, чтобы не допустить возврата Гиммлера к идее насаждения в СС духа пруссачества. Вместо этого следовало осуществлять прогрессивное развитие СС. И Гейдриху удалось к моменту своей смерти заложить тот фундамент, на котором держалась и продолжала существовать СС.
Во всех отраслях промышленности, в административном аппарате и в партийной иерархии высшие офицеры СС занимали важнейшие позиции, оставаясь, естественно, в подчинении Гиммлера. Гейдрих разработал и успешно внедрил не только схему двойного подчинения, но и план превращения СС в «государство внутри государства». Однако Гиммлер не смог полностью воспользоваться теми возможностями, которые ему предоставлялись. Практика введения высоких чинов в СС и стремление занять все ключевые позиции в национал-социалистском государстве, с помощью чего Гейдрих намеревался подчинить нацистский режим СС, при Гиммлере превратились в ничего не значившее, формальное с оттенком почетности чинопроизводство, которое даже лица, удостоившиеся такого «почета», не воспринимали как нечто обязывающее. Такие личности, как Риббентроп[37] и Мартин Борман[38], например имевшие высокие эсэсовские звания (обергруппенфюреров СС), весьма удивились бы, если бы Гиммлер неожиданно, войдя в роль их начальника, попытался бы отдавать им распоряжения. Вне всякого сомнения, они всеми силами и средствами воспротивились бы такому его праву. Подобное никогда и не происходило, так как Гиммлер не предпринимал даже попыток оказать влияние на деятельность или воззрения высоких нацистских бонз, вроде бы и подчиненных ему. Даже генералы войск СС, военной формации самой организации, не слишком-то гнули головы перед своим верховным начальником. У них хватало других забот, и подчинялись они соответствующим командующим вермахта. Обычная же СС во время войны большой роли не играла.
Вследствие этого реальная власть Гиммлера не была столь всеобъемлющей, как это казалось со стороны. Со смертью Гейдриха экспансионистское развитие СС остановилось. Как и в ряде других вопросов, такая остановка была равнозначна отходу с занятых ранее позиций. Гейдрих конечно же не допустил бы такого развития событий и, даже имея в своих руках фиктивную власть, оказывал бы свое влияние на политику Третьего рейха. Гиммлер же все более и более впадал в состояние пассивной летаргии.
И в то же время считать Гиммлера вторым по влиянию человеком после Гитлера не является ошибкой. Ключевые позиции, которые он занимал – высший начальник и командир полицейских сил, шеф разведки, а позднее министр внутренних дел и командующий резервной армией (по сути дела, это была система контроля за комплектованием и оснащением вооруженных сил), – делали его таковым и давали возможность оказывать решающее влияние на формирование и ведение государственной политики. Тем не менее вышесказанное оставалось всего лишь потенциалом, поскольку Гиммлер почти не использовал свои права. Но он неукоснительно применял свою власть, получая указания от фюрера, считаясь в низшем звене партийной иерархии и широких народных массах арбитром и человеком, от которого зависели их жизнь или смерть. Он был неспособен возражать Гитлеру и выступать против его мнения – даже если какая-либо идея и приходила ему в голову.
Помимо прочего, Гиммлер обладал еще одной сильной позицией – лояльным отношением к нему фюрера. Понимал ли Гитлер, что на самом деле представлял его рейхсфюрер СС? Считал ли он его слабой и ничтожной личностью, каковым тот и был на самом деле? Скорее всего, Гитлер в течение длительного времени не смог увидеть бездарности и никчемности Гиммлера, поскольку ценил людей по своим меркам. Позднее он бы разглядел, что Гиммлер является просто куклой в руках Гейдриха, и стал бы привлекать последнего на свою сторону. По сути дела, то, что Гейдрих полностью превзошел бы Гиммлера в глазах фюрера и занял бы его место, было только вопросом времени. Скрытая борьба этих двух людей закончилась, однако, неожиданной смертью Гейдриха.
Второй Гейдрих на исторической сцене не появился: Кальтенбруннер не обладал ни энергией, ни инициативой Гейдриха, чтобы потеснить Гиммлера с занимаемых им привилегированных позиций, да у него и не было ни малейших намерений предпринимать что-либо.
Таким образом, Гиммлер сохранил свои позиции, а Гитлер не видел оснований для его смещения. Рейхсфюрер СС сумел стать необходимым Гитлеру и завоевал его личное доверие. В отличие от генералов, дипломатов, лидеров индустрии и многих членов партии, которые пытались на ранней стадии как-то воздействовать на диктаторские замашки фюрера, Гиммлер с самого начала следовал принципу никогда не возражать Гитлеру. Для него никакой план, предложенный фюрером, не казался невыполнимым. Когда кто-либо выступал с критикой решений Гитлера, Гиммлер ни разу никого из них не поддержал. До Гитлера не доходило, что за Гиммлером все время стоял Гейдрих и что ставшая потом ходовой фраза «Ничто не может быть невозможным» принадлежала не Гиммлеру. Но даже если бы Гитлер и осознал это, в его отношении к Гиммлеру мало бы что изменилось. А после смерти Гейдриха Гиммлер прекрасно справлялся с ролью человека, всегда говорящего «да». Гитлер, казалось, придавал мало значения различным теоретическим выкладкам, которые еще предстояло осуществить на практике, вполне удовлетворяясь тем, что не слышит упрямое «нет».
Гиммлер был не только слабым, малодушным и ничтожным человеком, в его характере отмечались еще и определенные патологические черты. Его ненависть к церкви носила вполне клинический характер, а его отвращение к ренегатам было просто болезненным. Гиммлер происходил из людей среднего класса, а его семья относилась к убежденным католикам. Отец был домашним учителем в баварской королевской семье, а дядя, весьма уважаемый среди родственников, был каноником придворной церкви. Когда Гиммлер стал обладать определенной властью, он понудил своего дядю уйти из церкви и использовал его опыт и знания в своей борьбе против христианства. Несчастный, получивший звание лейтенанта СС, не мог найти себе места в новом для него мире. После краха Германии он был интернирован, а потом направлен в Нюрнберг в качестве свидетеля обвинения на процессе трибунала. Там он и умер от разрыва сердца, успев, однако, примириться с церковью.
В детстве Гиммлер выступал в качестве церковного служки и, пока был жив отец, не осмеливался покинуть церковь, хотя и испытывал к ней отвращение и даже ненависть. Только после смерти отца он публично отрекся от церкви и стал выступать против христианства и, в частности, против католической церкви. Гиммлер считал, что христианство несет опасность для германцев, что союз Ватикана, международного еврейства и масонов преследует цель уничтожения германской нации в целом и национал-социалистского режима в частности. Специалист-психолог, несомненно, без особого труда сможет показать, что враждебность Гиммлера по отношению к католической церкви не имеет интеллектуальной основы, а является отражением его ненависти к собственному отцу.
Подобный, но более сложный характер носили его опасения по поводу масонства. Он был убежден, что масонские ложи являются источником серьезной угрозы для немецкого народа, в чем ему даже удалось постепенно убедить Гитлера. Не было ни одной операции, обернувшейся бедствием для рейха, ни одного происшествия, жертвой которого стал кто-либо из высокопоставленных нацистских чиновников, ни одной неожиданной смерти, которые Гиммлер тут же не приписал бы масонам. Он окружил себя «экспертами», которые лишь усиливали его масонофобию. В своих «Рекомендациях по вопросу о масонах» эта его идея фикс нашла полнейшее отражение. Сам же он в конце концов не решался выйти из здания гестапо без охраны, опасаясь, что на улице его ожидает масон с целью покушения на его жизнь.
Одновременно помешательство на культе германцев превратилось у Гиммлера в настоящую манию. Будучи бюрократом романтического склада, он с удовольствием, если бы только это было в его силах, возвратил бы весь немецкий народ или, по крайней мере, свою СС в эпоху древних германцев. Симптоматичным для него было распоряжение о возрождении древних германских символов, рун, архитектурного стиля и пропаганды странной, далеко не безобидной идеи о восстановлении биологической чистоты нордической расы в СС путем введения селекционного получения потомства. Если бы ему удалось осуществить задуманное, то возвратилась бы древняя германская религия, которая заменила бы ненавистное христианство.