Страница:
Вильгельм Шульц
Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются!
Я ругаю Бога, из-за которого я не умру никогда.
Мигель де Серрано
От автора
Меньше двух лет прошло с того момента, когда в Европе воцарился мир. Однако мир этот иллюзорен. Германия побеждена. Но победа эта не кажется полной. Зачастую победители в качестве трофеев получили только груды покореженного ржавого металла. Многие технологии III Рейха так и остались скрытыми от союзников. А они нужны, как воздух, как хлеб. Война вот-вот может вспыхнуть с новой силой. И кто в ней будет друг, а кто враг, пока предсказать трудно. Ледовая база III Рейха, Новая Швабия – последний оплот империи, затерянный во льдах Антарктиды. Туда вывезены лучшие специалисты, ценнейшие архивы и магические реликвии. Там оказываются, как правило, те, кому нечего терять, кто уже никак не сможет рассчитывать на снисхождение и когда-то в будущем, возможно, вписаться в новую жизнь Европы. Среди них ас-подводник Хельмут Ройтер со своей преданной командой. Это настоящие морские волки, прошедшие суровую школу войны и не менее суровую подготовку для работы по сверхсекретной программе «Ипсилон» – системе многоцелевого назначения, способной перемещать объекты в пространстве и, возможно, даже во времени. Новая Швабия успешно отбивает атаку адмирала Бэрда, но вечно во льдах жить невозможно. Армия без четкой боевой задачи, партия без фюрера – это кратчайший путь к мятежу. И разрушить единство защитников последнего оплота арийской цивилизации жаждут многие спецслужбы мира. В новой войне, которая вот-вот может вспыхнуть, каждому нужны союзники. Для Ройтера главный враг – Британия. Именно с ней он сражался 6 лет на море, именно с ней у него счеты – погибшие друзья и пропавшая без вести семья. Но это не так однозначно для многих его бывших соратников. На ледовой базе идет брожение. Слишком много авторитетов и слишком велика ответственность, а фюрер погиб, и его преемник Карл Дёниц не намерен больше играть в политику. Критическая масса копится и в конце концов взрывается мятежом. Когда нет фюрера – каждый сам себе фюрер, и каждый отстаивает свою правду. Кто-то намерен взять реванш, кто-то понимает, что это уже невозможно и приведет к окончательному уничтожению немецкого народа, а может быть и всей континентальной Европы. Мятеж подавлен, так и не успев начаться, его итоги – провал операции высадки в Европе и потеря опытно-боевой установки «Ипсилон». Однако горстке путчистов, сумевших захватить часть архивов Анненербе и секреты «Ипсилона», удается бежать. Лидер беглецов – Хельмут Ройтер вновь готов принять неравный бой с целым миром, в котором уже нет баз, нет мудрых командиров и харизматических фюреров, а есть только опасности, враги, жажда мести и собственное представление о чести.
Глава 1
Начальник отдела «Ф»
17. И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа;
18. потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.
Екклесиаст, гл. 1
Февраль 47-го года в Москве выдался очень снежным. С небес бесконечной чередой валили крупные хлопья похожие на гагачий пух. Казалось, город превращается в один огромный сугроб. Если трамвайные пути еще как-то расчищали техникой, то пешеходам приходилось совсем неважно. Дворники ограничивались лишь проделыванием узких проходов среди громоздящихся почти на высоту первого этажа белых холмов. Город кутался в снежное пуховое одеяло как больной в горячке. Равнодушен к окружающим, да и к своей собственной судьбе.
Из окна кабинета начальника отдела «Ф» НКВД СССР открывался вид на бесконечные крыши, покрытые снежными шапками, которые, если бы не поблескивали стальным светом в лучах полной луны, напоминали пейзаж туркестанской пустыни.
«Может, хоть этот год будет урожайным…» – вздохнул генерал. В 46-м засуха уничтожила посевы, да и работать на полях особо было некому. Когда еще танкисты пересядут за рычаги тракторов. А сколько их лежит по лесам, по оврагам от Волги до Эльбы…
Только сейчас через пургу и пепел, через голод и кровь стала проступать, становиться явной цена победы. Но победы ли? Война еще не окончена. Побежден только один враг, а другие лишь стали сильнее и ждут удобного момента, чтобы вонзить кинжал в спину… Сколько атомных бомб успели за это время наклепать американцы? 10? 30? 50? Кто знает…
Русской столице удалось избежать серьезных разрушений. Осенью в город пришел саратовский газ, но на работе центрального отопления это еще не успело отразиться. Хорошо еще, что в здании НКВД – собственная котельная и уголь туда поставляли исправно.
Начальник отдела «Ф» Павел Судоплатов работал по ночам. Да практически весь командный аппарат Советов работал, подстраиваясь под режим Хозяина, как почтительно и с опаской окружение называло Сталина. Впрочем, почтительный трепет к вождю испытывали далеко не все. Были и такие, кто прятал под маской раболепия пламенную ненависть и ждал только момента, чтобы пустить в ход заранее отточенный кинжал. В Третьем Риме Цезарем было быть не менее опасно, чем в первом и втором. Начальник отдела «Ф» был верным оруженосцем русского Оттокара[1]. Но время еще не пришло, и кинжал был тщательно спрятан в складках плаща. А пока ангел не протрубил – идет обычная работа. Ничто не вызывает подозрений. И то, что сейчас здесь находился его подчиненный, полковник Лапшин, тоже вполне обычное дело.
Генерал просматривал личные дела новых рекомендованных сотрудников.
«Леонид Марченко, из казаков, родился в 1915 г. в станице Султан-Салы Азовской губернии (ныне поселок Ростовской обл.), окончил школу-восьмилетку, ФЗУ при судоремонтном заводе, по комсомольской путевке отправлен на Балтийский флот… Член ВКП(б) с 1939 года, младший политрук на подлодке № такой-то… участие в боях… Рекомендован в школу НКВД…»
– Все так, полковник, все так… Но вот смотрите, полковник: «Брат, Петр Марченко, пропал без вести в 42-м году…»
– Товарищ генерал, вы же сами понимаете, что это может означать все, что угодно. Мог геройски погибнуть, мог попасть в плен…
– Мог и сдаться врагу намеренно… Хотя… вы, пожалуй, правы. Мутит уже от дебилов с образцовыми анкетами…
– Потом, товарищ генерал, есть еще одно обстоятельство. Может, его придется внедрять, а это все же не арифметика.
– Смотрите, полковник, не слишком ли вы рискуете… Впрочем, решение – ваше. А как поживает наш друг «Серж»?
– «Серж» не вышел на связь. Меня это беспокоит. У них там была какая-то внутренняя военная активность…
– Значит, все-таки кишка тонка оказалась у фрицев атаковать?
– Видимо, произошел раскол. Путч разразился как раз в день операции. «Серж» вполне может быть и убит, и арестован.
– Да уж… борьба за власть… За власть над клочком безжизненной ледяной пустыни… – Генерал снова посмотрел в окно. Полковник перехватил его взгляд и понял.
– В Антарктиде сейчас лето. Навигация на объекте «Эльза» в самом разгаре.
– В голове все же не укладывается… Сейчас мы, пусть и неофициально, сотрудничаем с бывшим врагом. Вот вам и арифметика…
– Ну, от этих-то опасности нам особенной нет, а вот то, что они могут реально помочь против англичан с американцами… Вон «Серж» уже помог.
– Да, его бомбы пришлись нам как нельзя кстати. Жаль только, что документация по ним бесполезна, в серию пустить нельзя. Слишком уж далеко ушел Курчатов по американской дорожке. А два параллельных проекта мы просто не потянем. Американцы и те вон не тянут…
– Товарищ генерал, позвольте я подготовлю документы на представление «Сержа» к награде. Полагаю, он заслужил…
– К чему собираетесь представлять? – перебил генерал.
– Ну… вообще-то его действия подпадают под статут Героя Советского Союза…
– Нет, это как-то уж слишком… Фашисту и героя… нет… Я даже не представляю, как я пойду с этими документами к Хозяину. Нет… – Генерал еще несколько раз повторил «нет», как будто прислушивался, насколько убедительно звучит его голос.
– Тогда, может быть, как иностранному гражданину – Красная Звезда? «За заслуги в укреплении обороноспособности…» Посмертно. Ведь если он погиб, то получается – от рук фашистов…
Судоплатов неопределенно кивнул.
– Готовьте документы, я посмотрю.
– Павел Анатольевич, – совсем тихо обратился Лапшин. Так обращаются, только когда речь идет о какой-то личной просьбе. – Курчатов близок к успеху?
– Довольно близок Думаю, в следующем году изделие может пойти в серию. Каждый месяц играет роль.
В эти дни в недрах управления «Ф» создавался новый секретный отдел, можно сказать – структура будущего. Это атом, это психические исследования, это реактивное оружие. И оттого, кто составит костяк этого управления, будет зависеть, возможно, исход будущей войны – войны, не похожей ни на одну из войн прошлого. Готовы ли мы к ней? Насколько мы освоили потенциал побежденного врага, которым он не успел воспользоваться? Насколько этот потенциал способен склонить чашу весов на сторону Советов в будущей битве с американцами?
Последние месяцы прекрасно работал агент «Серж», который сумел переправить 2 ядерных заряда из Новой Швабии – немецкой антарктической колонии. Эта колония готова была сражаться со всем миром вопреки здравому смыслу. Собственно, те, кто окопался в антарктических льдах, и не могли рассчитывать на снисхождение. Эсэсовцы, фанатики, отморозки – что им было терять? За 6 лет войны метрополия их вооружила до зубов, причем, видимо, планы фашистского руководства, которым не удалось осуществиться, предполагали, что именно Новая Швабия будет «Новым светом» будущего. Туда перевели многие секретные производства, подальше от англо-американских бомб и русских пушек
Буквально на следующий день после открытия советского посольства в Боливии[2] был установлен контакт с крупным нацистским деятелем. Агонизирующий Рейх хватался за соломинку. Сотрудникам в Боливии пришлось изрядно потрудиться. Могла ведь быть и провокация! Тем более что нацист действовал через посредника. Этот посредник практически слово в слово воспроизвел послание Геббельса Жукову, с той лишь разницей, что текст Геббельса стал известен двумя неделями позже. Дипломаты – не окопные солдаты и не армейские генералы. Возможность ими была немедленно оценена. С таким же успехом «Серж», такой оперативный псевдоним был присвоен высокопоставленному фашисту мог бы выйти и на союзников. Фашист оказался действительно ценным кадром. Он вскоре дал о себе знать через Швейцарию и Турцию и был готов торговаться. Ему было чем. Он был в курсе уранового проекта, сотрудничал с «Аненербе», был хорошо осведомлен о движении партийных средств. В довершение всего этот «Серж» был одним из руководителей таинственной эсэсовской группы ANZUR, занимавшейся оккультным оружием. Руна ANZUR/OSS на древнегерманском обозначала понятие «маг». От него ждали сведений по немецкой транспортной системе «Ипсилон». Над аналогичным проектом в СССР работала лаборатория профессора Олонецкого, но пока у них дело не дошло до инженерных решений. В теории же было все безмерно просто. Если мир имеет 4 измерения длина-ширина-высота + время, то, попадая в точку «О», оказываешься сразу во всех одновременно. Сильный электронный импульс теоретически способен «прожечь» в пространстве-времени дыру, через которую можно переместиться в любую точку, и не только в пространстве. Вот вам настоящее «чудо-оружие» – Щелк! И где-нибудь в Канзасе из пыльного облака появляются колонны ИСов. Щелк! И на рейде Нью-Йорка разворачивается наша эскадра… Война на чужой территории – это серьезный аргумент против атомной бомбы. Страшно подумать, если бы мы вступили в Восточную Пруссию на пару месяцев позже!
Но этот «Серж» был очень скользким типом. За все время сотрудничества он так и не обмолвился ни словом об «Ипсилоне», хотя вся остальная информация, поставляемая им, была самого высшего качества. Он был, вполне возможно, двойным, и даже тройным агентом, потому что и в англо-американские секреты он был также весьма глубоко посвящен. Отличный информатор, казалось иногда, он совершает невозможное, находится одновременно в разных концах мира, для него не составило видимого труда оказаться в Новой Швабии уже после падения Берлина. Но вот он пропал. Растворился в белом безмолвии льдов. А это означает – все с самого начала. Искать контакты, внедрять человека, да и удастся ли внедрить агента со стороны так глубоко? Вопросы, вопросы… и пока без ответов.
В ночь, когда февральский снег засыпал столицу победителей, и решалась судьба бывшего младшего политрука, а ныне – капитана НКВД, на другом конце мира в холодных водах Южной Атлантики боролась за жизнь горстка людей. Пара сотен моряков на трех небольших подводных кораблях. Им было не привыкать. Они умели сражаться. Еще совсем недавно их профессия состояла в том, чтобы топить корабли и суда союзников, и они делали это с высоким профессионализмом, с воодушевлением даже, можно сказать. Они знали и минуты славы, и горечь потерь. Но вот война проиграна. Проиграна не по их вине, но от этого не легче. Более того, проигран путч. Противостояние между бывшими боевыми товарищами, такими же волками папаши Дёница, лучшими бойцами СС и Люфтваффе. Но проигранный путч – это не конец. Это лишь начало! И никто иной, как фюрер, это доказал. А им пока что удалось уйти от пули и Ландсберга. Правда, пришлось бежать, бежать даже с Ultima Thule, последней земли Рейха во льдах Антарктиды – приют изгоев. Для всего мира они – нацисты, военные преступники, гнусные пираты. Их может вздернуть на рею любой британец. Сколь раз увидел, столь раз убил. Но и для нацистов они теперь – предатели и отступники. Ничего. Время все по местам расставит. Когда-нибудь в Гамбурге будет стоять памятник ему, командиру U-2413 – Хельмуту Ройтеру, человеку спасшему город от уничтожения. Бессмысленная самоубийственная атака, без сомнения, вызвала бы ядерный удар американцев, и тут не помог бы ни «Ипсилон», ни летающие диски.
А вот и один из них…
– Срочное погружение!!!
Кто-кто, а командир знал возможности этих игрушек. Сейчас он зайдет на атаку, и не дай бог в этот момент над водой окажутся топливные цистерны… Лют… Матерый волчище, ас из асов, кавалер Железного креста с мечами и бриллиантами… Он никогда ничего не делает наполовину… Никогда. Он не отпустит их так просто.
Удивительно, но «Ханебу» не стал атаковать. Он дважды прошелся над мятежниками и скрылся в сумеречном небе.
– Разведка…
Ну да. С выведенным из строя базовым блоком «Ипсилона» «Ханебу» эффективно атаковать не могут. Интересно, как же тогда Лют намерен расправиться с нами? А он намерен расправиться. Иначе зачем посылать разведку?
Ядерный заряд! Это же просто как трехпфенниговая монета! Самолет кидает его просто «по площади», и все! Ничего больше не надо! Их гарантированно накроют!
– Старпом, передайте на остальные лодки, пусть погружаются и меняют курс. Уйдем под кромку льда. Идти на максимальной глубине! Щупать дно эхолотом каждые полминуты.
Так., посчитаем… «Ханебу» сообщил координаты. Бомбардировщик, если только он уже не поднят в воздух, окажется здесь примерно через час… Если идти 18-узловым ходом, их лодка может даже выйдет из зоны поражения, это если мы угадаем направление сброса. Но что с двумя другими – они имеют скорость вдвое меньшую… Только под лед… Лед близко… лед нас спасет…
Да, теперь он один несет ответственность за этих людей. Теперь они его семья. Жена и сын исчезли из Потсдама за несколько дней до штурма Берлина. Кто-то вывез их раньше, чем он сам. Но кто и куда? Скоро два года о них ничего не известно. Ройтер не мог не верить своему командиру. Дёниц утверждал, что семья в безопасности в нейтральной стране. Но ведь и сведения Рейхспрезидента могли быть не точны. Он ведь не Бог… С некоторых пор Папа Карл ставил в тупик одного из лучших своих волков. Рейсхпрезидент отказался от побега. Предпочел добровольное заточение в Шпандау почетному праву возглавить правительство Рейха в изгнании. Он самоустранился, отказался продолжать войну.
Это предательство? Ройтер не мог поверить. Авторитет Папы был слитком высок. И Ройтер не нашел в себе сил пойти поперек его воли. Пусть будет мир, да, тот самый худой мир – хуже не бывает, – если Дениц так решил. Пусть Гамбург остается под сапогом англичан. Если альтернатива – атомный апокалипсис Хиросимы и Нагасаки, пусть будет так. В выборе смерть или рабство, получается, он, повинуясь приказу Папы сделал ставку на рабство. Хотя всегда делал ровно наоборот. Гросс-адмиралу, безусловно, виднее. Он принял свой крест за них за всех, и несет его достойно. Впервые в жизни Ройтер уклонился от сражения, он повернул оружие против своих товарищей, но не дал им совершить ошибку. Что это было? Может быть наступало время мудрости? Но мудрость приходила рука об руку с одиночеством.
Итак, единственное основание хоть как-то цепляться за жизнь у него – это ответственность перед двумя сотнями несчастных, которые почему-то поверили ему и пошли за ним. Он для них Бог, и отец. И сейчас от того кто из асов подводной войны кого перехитрит, будет зависеть, останутся ли эти люди живы.
Глава 2 Завещание Лорда Хейза
Утром познав истину, вечером можно умереть.
Конфуций
Подлейтенант Эдвард Хейз[3] не покрыл себя славой в морских сражениях прошедшей войны, хотя очень жаждал этого. Его минный тральщик «Блайт» (Blyth) был чернорабочим в великой битве. Очистка от мин фарватеров Хартпулла и Форт-о-Ферта была его вкладом в общую победу. И, наверное, этого было бы достаточно для честного офицера, он ведь тоже рисковал жизнью, и его работа была очень нужна, но Эдвард хотел большего. Хейзы принадлежали не просто к высшей аристократии, не просто к сливкам английского общества, его дед, Говард Хейз, был один из самых влиятельных людей во всей Британской империи. И уж отправить своего внука на более завидную службу ему бы не составило труда. Но старый Хейз не торопился. Более того, он однажды даже серьезно помешал карьере Эдварда, когда тот почти добился перевода на «Арк-Роял». Лорд тогда был чуть ли не при смерти – шутка ли? в 41-м ему было 86 (сейчас, получается, 92), – но история с переводом внука подняла его с постели. Казалось, он предвидит события и бережет Эдварда для более серьезной миссии[4]. Какой? Вот вопрос так вопрос! Война закончилась, закончилась блистательной победой Британии и где теперь молодому Хейзу добывать ордена? В Родезии? Но он моряк… А на морях, похоже, воцарилась эпоха мира, мира на долгие годы. Однако дедушка все-таки призвал к себе Эдварда. И случилось это все тем же февралем 47-го. В Хартпулл пришло письмо. Эдвард не удивился. Старый лорд уже по всем законам природы просто обязан был умереть, тем более что врачи приговорили его уже давно. Так что в этом письме не было бы ничего странного. Старик наконец-таки собрался в мир иной и посылает за родственниками. Но старый Хейз не торопился стать пассажиром на судне капитана Харона. Он был из той породы рыцарей Его Величества, которые никогда не сдаются, и неважно, сколь силен враг. Мозг старого Хейза, случалось, подергивался туманом, но бывали и ясные дни. В один из таких дней, что было несомненной удачей, Эдвард и посетил родовой замок Лорд сидел в оранжерее среди раскидистых монстер, укутавшись в теплый плед. Перед ним на изящном столике викторианского стиля стоял стакан шотландского односолодового виски. Пить лорд давно не пил. Но он любил запах, любил смотреть, как плавятся кусочки льда в стакане под действием горячей темной струи. Лорд, конечно же, не принимал бы эти запреты всерьез, но с некоторых пор он в полной мере стал ощущать дыхание смерти. Врачи диагностировали рак – опрокинь он этот стакан сейчас в себя – и дикая жгучая боль пронизывала бы все тело. Но в том, как таяли кусочки льда, было что-то жизнеутверждающее.
– Ты пришел, мой мальчик… – удовлетворенно прохрипел лорд.
Эдвард чувствовал невольный трепет при общении с дедом. Его с детства воспитывали в том духе, что это никакой не родственник, а слуга высоких государственных интересов, каким надлежит в свое время стать и ему. Идя к деду, Эдвард невольно вспоминал правила дворцового этикета. Даже вопрос о здоровье, столь естественный в этой ситуации, выглядел как часть протокола.
– Садись… – Лорд сделал повелительный жест, указывая на место рядом с ним. – Как проходит служба? Ладно, не отвечай, я знаю, что ты не удовлетворен. Молодость… Охота до подвигов и фанфар. Успеешь еще. Будут тебе фанфары. И очень скоро. Я стар. Дни мои сочтены. Я уже не могу биться, как в прежние годы. А битвы предстоят весьма серьезные.
– Но война окончена, дедушка?
– Не-е-ет… Война еще и не начиналась, – ухмыльнулся старик. – Что ты думаешь, этот Черчилль угомонится? Это ничтожество мнит себя новым Кромвелем. Ну что ж, во всяком случае, пышную панихиду в духе Кромвеля ему придется обеспечить. Что смотришь? Думаешь, я брежу? – Старик снова усмехнулся. – Мы проиграли ему Эдварда[5], влезли в войну, которой можно было бы избежать, но больше он не премьер. На Эттли можно положиться. Так что наступает время великих дел, дорогой мой. И ты нужен мне.
– Что я должен делать? – Младший Хейз не был уверен в том, что его дед сейчас находится в здравом уме и твердой памяти. Правила этикета не позволяли многого. Зато они позволяли слушать. Слушать и запоминать.
– Хороший вопрос. Вот письмо. – Старик тронул довольно толстый конверт, лежащий рядом с бокалом виски. Кусочки льда в нем уже приобрели закругленные края и стали меньше. – В этом пакете ты найдешь все, что нужно, в том числе рекомендательное письмо в нашу дипмиссию в Аргентине. Я позаботился о том, чтобы новая служба не показалась тебе скучной. Я бы хотел, чтобы ты отправился в путь немедленно. Не беспокойся за свой «Блайт». Тебе предстоит столкнуться с куда более серьезным оружием, чем эта никчемная калоша. Считай, что твой перевод уже состоялся. 1-й лорд уже в курсе[6].
Лорд сделал жест, который должен был означать «аудиенция окончена». Непослушные белые седые волосы старика никак не хотели лежать ровно, череп казался обтянутым чужой кожей, но впалые глаза горели, предвкушая битву и богатую добычу.
Эдвард запомнил этот взгляд, казалось, этот взгляд сверлил его спину, когда он шел по мраморным ступеням, когда удалялся по анфиладам замка и сходил вниз к машине. После исчезающего Кэрролловского Чеширского кота оставалась улыбка. После Хейза старшего – взгляд.
* * *
Сильный удар, как будто над баком разорвалась глубинная бомба, сотряс корпус подлодки. Как водится, палуба немедленно заполнилась битым стеклом. Ройтер едва удержался на ногах, ухватившись за воздушную магистраль. Подводники в таких случаях ждут следующего взрыва. Глубинные бомбы идут обычно сериями. Но тут взрыв был один. Волна прошла дрожью по всему корпусу лодки, и, казалось, все кончилось. Однако через полминуты произошло нечто, чего обычно не происходит. Подлодка подскочила, как надводный корабль на гигантской волне, и камнем пошла вниз. Вахтенный переложил рули, но, увы, это ничего не дало. Ничего не дало и максимальное увеличение хода. Аварийный свет замигал и погас. В темноте были слышны команды, отдающиеся почти шепотом. В железной капсуле воцарилась мертвая тишина. Никто не знал, что может случиться дальше.Лодка удиферентовалась сама. Глубина была неизвестна. Связь с двумя другими лодками потеряна. Оставалось только ждать. А это как раз было очень опасно делать В тишине раздавался сухой хруст, издаваемый трубкой Гейгера-Мюллера, которую главный алхимик U-2413, командир БЧ Карлевитц специально достал, понимая, что ядерной атаки не избежать. Несомненно, это был атомный заряд с базы 211. Их наказали за мятеж. Теперь Лют мог спокойно поставить два жирных креста напротив номера лодки Ройтера. После ядерной атаки невозможно выжить. Но мы все еще живы. А вот живы ли? Кто знает, как на самом деле там, на другом берегу Стикса? Может, для них ничего и не изменится, только валькирии должны прилететь. Или приплыть? Как выглядят валькирии, уносящие в Вальхаллу души подводников? Они точно не летают.
Прошло около часа. Валькирии не появлялись. Сколько раз за войну Ройтеру приходилось задаваться вопросом, не так ли должна выглядеть смерть? И всякий раз, когда его посещали подобные мысли, перед глазами разворачивалась одна и та же мизансцена. Он центральном посту, перед ним карта или перископ, за спиной – старший помощник Унтерхорст, рулевые по местам, из соседнего отсека доносятся шумы ремонта и шипение стравливаемого воздуха из поврежденных магистралей. Всегда полумрак, душный запах тавота, соляра вперемешку с запахом казармы. Удивительно непривлекательная картина, для того, чтобы составить смысл жизни, за который стоило бы цепляться. Как просто… – Просто закрыть глаза, просто отключиться и будь что будет! Не пошли бы к чертям все эти долбаные архивы, которые зачем-то погрузила на лодку несчастная обершрайбер Лутц? Лучше бы уж она была сотрудником пробирной палаты, или Рейхсбанка. Золото – это хотя бы понятно, что и как использовать, а тут штабеля каких-то ящиков, наверное, когда-то они были очень важны, это были секреты великой империи. А теперь? Империи нет и в помине, половина тех, на кого собран этот компромат, уже в ином мире. Военные тайны побежденной страны никому не интересны. Взять бы все это и вывалить за борт! Но для этого нужно хотя бы всплыть… Мысли начинали путаться. От духоты накатывала серая сонная волна. Бороться с ней было трудно. На мгновение Ройтер как будто провалился в темное ничто. Тьма, холодная липкая тьма вокруг. Пустота. Но нет, не пустота. Где-то в отдалении послышался как будто звон колокольчика. Этот звук был похож на звон «Асдика», но только куда более приятный и мелодичный. Хотя и «Асдик» сейчас покажется ангельским голосом. От него хоть понятно, чего ждать! Звон нарастал. И будто уже это не звон колокольчика, а женские голоса. Они пели. Пели на японском. Ройтер различил слова. Смутно пока, но все четче и четче. А, ну вот, собственно, и валькирии. А что удивительного? Когда экипаж проходил спецподготовку почти в течение года в Сурабайе, они в совершенстве ознакомились с японскими воинскими ритуалами. Так что не известно, кем их считает Вотан. Почему бы и не самураями? А таким ребятам, как они, посылают, не иначе, валькирий-камикадзе.