Вильмонт Екатерина Николаевна. Фальшивый папа

   – Э, да тут, похоже, просто любовь! – воскликнула Мотька.
   – Да погоди ты с любовью! – досадливо отмахнулся Митя. – А Иришка слабым таким голоском отвечает: «Нет, у нас ничего тут не сложилось и сложиться не может». А он: «Ты что же, от меня удрала в Москву?» – «Нет, просто я к отцу уехала, я здесь на курсах учусь, и вообще…» – «А меня ты видеть не хочешь?» – «Не хочу!» – «Это ты, детка моя, зря! Не советую так со мной разговаривать! Но это ты по молодости, не беда. Значит, сегодня, в пять часов жду тебя у старого цирка на Цветном бульваре. Если не придешь, пеняй на себя!» – Он засмеялся и повесил трубку. Я бегом на кухню, смотрю – Ирка вся белая…
   – А родители твои этот разговор слышали? – спросила я.
   – Да где там! Папа газету читал, а мама цветами на балконе занялась.
   – Итак, значит, сегодня без четверти пять встретимся на Цветном бульваре! – выпалил Костя.
   – Погоди, не спеши, надо все хорошенько обмозговать, – остудил его пыл Митя. – На Цветном бульваре не спрячешься…
   – Идея! – воскликнул Костя!
   – Какая?
   – Вот если бы ты мог уговорить свою Иришу сесть на строго определенную скамейку…
   – То что?..
   – Знаю! – закричала Мотька. – Ты туда «жучок» поставишь!
   – Вот именно!
   – Здорово! – обрадовался Митя. – Но как ее уговорить? Вдруг она не захочет, чтобы мы вмешивались?
   – Скорее всего! – заметила я.
   – Надо подумать. Тем более он назначил встречу у цирка, а не на самом бульваре. Может, он поведет ее куда-нибудь в кафе, а вовсе не на лавочку! Конечно, если бы она согласилась действовать с нами заодно… Нет, она не согласится! Давайте для начала ничего не будем ей говорить, а просто пойдем и проследим за ними, посмотрим, что он из себя представляет. И, конечно, сфотографируем его на всякий случай.
   – Да, для начала и это неплохо, – сказал Костя. – Мы ведь не знаем наверняка, что тут кроется какое-то преступление. Может, Матильда права, и это всего лишь любовная история. В телефонном разговоре на преступление в конце-то концов ничего не указывает.
   – Я понимаю, – задумчиво проговорил Митя, – но почему-то мне неспокойно.
   – Так что ты предлагаешь? – осведомился Костя.
   – Пока ничего.
   – Но ты согласен с нашим планом?
   – Вполне.
   – Тогда решено! – подвел итог Костя. – Встречаемся на Цветном бульваре без пятнадцати пять. Но тебе, Митяй, лучше держаться подальше. Не надо, чтобы твоя сестра тебя заметила. Если она поймет, что ты следишь за ней, она может еще сильнее зажаться.
   – Пожалуй, ты прав. Наверное, мне лучше дома посидеть.
   – Будешь на связи! – сказала я. – Трубочка у тебя, вторую мы возьмем.
   – Но ведь Ириша может и нас приметить, – вмешалась Мотька. – А после Митькиных рассказов о наших подвигах она испугается и еще, чего доброго, глупостей наделает.
   – Не думаю, – пожал плечами Костя. – Она нас так уж не разглядывала, тем более после звонка.
   – Да ты что! Разве на это можно полагаться! – закричала Матильда. – А вдруг у нее хорошая зрительная память?
   – Что ты предлагаешь? – резко спросил Костя.
   – Предлагаю немного изменить внешность! Я, например, переоденусь парнем, Аська в виде исключения юбку наденет, волосы распустит и издали уж точно никто ее не узнает! Дело проверенное!
   – Может, и мне юбку надеть? – ехидно поинтересовался Костя.
   – Нет, юбку не надо, – совершенно серьезно ответила Мотька, – а вот парик… Аська, найдешь для него паричок?
   – Еще бы! Представляешь, Костя, как тебе пойдет парик с рыжими кудрями!
   – Да ни за что на свете! Что я вам, манекен?
   – Глупости! – прикрикнула на него Мотька. – Раз интересы дела требуют, наденешь парик как миленький, а понадобится – и юбку! Подумаешь, какая цаца! Давай, Аська, тащи, что там у тебя есть!
   Так как мама у меня актриса, а дед – оперный певец, в кладовке у нас лежит много театрального барахла, которым мы с Матильдой иногда пользуемся в интересах следствия. Я принесла на выбор три парика. Один с рыжими кудрями, второй с брюнетистой короткой стрижкой, а третий с платиновыми длинными волосами.
   Митька так и покатился при виде этого реквизита.
   – Да, старик, сейчас ты будешь иметь вид!
   – Да ну вас! Не желаю я рядиться!
   – То есть как не желаешь! Давай хотя бы примерь! – разорялась Мотька.
   Под ее нажимом Костя нерешительно взял в руку черный парик, неумело напялил его на голову и подошел к зеркалу.
   – Ну уж нет, я в нем на какого-то психа похож!
   – Да, он тебе не идет! – констатировала Мотька. – Примерь рыжий!
   – Он же девчачий!
   – Ни фига! Сейчас и парни с такими кудрями ходят… Ой, как здорово!
   Действительно, с рыжими кудрями Костя совершенно преобразился.
   – Костя, это то, что надо! – воскликнула я. – Ты погоди, я сейчас!
   Я принесла ему папину кепку с длинным козырьком.
   – Вот, надень!
   Костя надвинул на лоб кепку и, кажется, понравился себе.
   – А что, так даже ничего!
   – Ну и компашка! – хохотал Митя. – Слушайте, тогда найдите и для меня чего-нибудь. Неохота одному дома сидеть, если уж такая хохма назревает!
   – Правильно! Сейчас мы тебя обработаем! – заверила его я. – Пересядь поближе к столу!
   – Зачем? – удивился Митя.
   – Я буду тебя гримировать!
   – Гримировать? – ужаснулся он.
   – Не бойся! – подбодрила его Матильда. – Она так тебя загримирует, что мама родная не узнает, не то что единокровная сестра!
   Я принесла из маминой комнаты коробку с гримом и пристально посмотрела на Митю. Костя вдруг согнулся пополам от хохота.
   – Ты чего? – спросила я.
   – Ты таким профессиональным взглядом Митяя смерила, умора! – сквозь смех проговорил Костя.
   Не обращая больше внимания на его хохот, я надела на Митю черный парик и слегка намазала лицо белилами.
   – Какой кошмар! – простонал Митька. – Я так никуда не пойду. Я похож на какого-то наркомана! Эпохи твоего любимого Северянина! Хотя бы парик сними! – потребовал он.
   Я сняла парик, перечесала Митины волосы по-другому и надела на него мамину беретку. Теперь он был похож на французского студента.
   – Ой, Митька, какой ты красивый! – закричала Мотька.
   – А по-моему, такой же, как всегда, только бледный как смерть. Чахотка в последней стадии! Но узнать меня можно запросто!
   – А давай, я тебе нос из гуммоза сделаю! – предложила я.
   – Ни за что!
   – Ой, я сейчас!
   Я бросилась опять в кладовку и нашла там мамину шляпу. Шляпа была мужской, но с довольно широкими полями. Одно время это было очень модно – женщинам носить мужские шляпы.
   – Вот, примерь!
   Митька надел шляпу, слегка заломив ее набекрень.
   – О, это то что надо, старик! – завопил Костя.
   В этой шляпе Митя смахивал на романтического разбойника.
   – Теперь еще надо длинный шарф на шею, – заявила Мотька.
   Глаз у нее был безошибочный. Действительно, в моем длинном красном шарфе, несколько раз обернутом вокруг шеи, Митя был неотразим и неузнаваем!
   – Годится! – сказал он, неотрывно глядя на себя в зеркало.
   – Ну хорошо, нас вы вырядили, а сами? – строго спросил Костя.
   – Не волнуйся, – успокоила его Мотька. – У нас есть опыт! Я только домой сбегаю!
   Пока Матильда бегала домой, я нашла у мамы длинную юбку в горошек, распустила волосы и начесала их так, что лица почти не было видно, и на всякий случай еще подкрасила губы. А вскоре вернулась Матильда в уже опробованном мальчишеском наряде – джинсовый костюм, тельняшка и кепка, надвинутая на лоб.
   – Да, если нас не заберут в дурдом, то твоя сестра, Митька, нас нипочем не узнает.
   – Кажется, да, – признался Митя.
   – Можно идти на дело! – заметила Мотька.

Глава IV
АЛЬБОМ

   На Цветной бульвар мы отправились пешком, благо не очень далеко. К тому же мы хотели по дороге немного привыкнуть к своим ролям, так сказать, обжиться в них. Лучше всех с задачей справлялась Мотька, недаром мама говорит, что она прирожденная актриса. Поэтому мы решили, что рядом с Иришей будет именно она. Уж, конечно, Ирише будет не до какого-то мальчонки, который крутится рядом. А мы станем наблюдать с бульвара, так все-таки безопаснее. Мотьку мы снабдили фотоаппаратом, а сами вооружились биноклем. Наконец-то он нам по-настоящему пригодится.
   – Внимание! Ирка! – прошептал Митя.
   Мы трое прилипли к бульварной ограде. К сожалению, машины и автобусы мешали нам вести наблюдение. Но вот она поднялась по ступенькам цирка. Вид у нее был понурый и ужасно одинокий. Она как-то пугливо вглядывалась в прохожих. Мотьку мы не видели, но можно было не сомневаться, что она нашла удобное местечко. И вдруг к Ирине подошел какой-то мужчина.
   – Что-то на романтического героя не похож, – заметил Митя.
   – Да уж! – поддержал его Костя. – Хотя у женщин странные вкусы!
   Действительно, он был малорослый, толстый и почти лысый.
   Он что-то сказал Ирише, а та быстро ответила ему и покачала головой. Мужчина тут же отошел. Это явно был прохожий, который спрашивал что-то у Ириши. Я с облегчением вздохнула. Встреча с таким типом, на мой взгляд, могла означать только что-то криминальное, о любви тут не могло быть и речи.
   – Смотрите, еще один! – сказал Костя.
   По ступенькам поднимался мужчина высокого роста, с копной то ли белокурых, то ли полуседых волос. Лица его мы не видели. Ириша пока не замечала его, но вот он ее окликнул, она обернулась, по-видимому, хотела броситься к нему, но сдержалась и осталась стоять на месте. Он подошел к ней, обнял, потом отстранил от себя, отвел ее волосы со лба и пристально на нее посмотрел. У Ириши же был вид кролика, застывшего в ужасе перед удавом. И вдруг я увидела, как над ними, у дверей цирка, мелькнула Мотька и быстро сфотографировала парочку. Молодчина! Они ничего не заметили.
   – Костя, дай бинокль на минутку!
   Он протянул мне бинокль. Ириша с незнакомцем оказались передо мной как на ладони. Ириша была бледна, а мужчина повернулся в профиль. Очень привлекательное лицо! Он взял ее под руку, и они стали спускаться по ступенькам. Вот они исчезли из виду – их загородил троллейбус, а когда он проехал, я их не увидела. Куда же они могли деваться? И тут же я заметила, как через проезжую часть несется Мотька.
   Мы бросились ей навстречу.
   – Куда они делись? – быстро спросил Костя.
   – Сели в такси!
   – Ах, черт! Вот незадача! – проворчал Митя. – Ты их успела щелкнуть?
   – Четыре раза!
   – И на том спасибо!
   – А о чем говорили, не слышала?
   – Нет, я же не могла к ним подобраться. Но, по-моему, это все-таки любовь!
   – Если бы нормальная любовь, она бы не боялась! – справедливо заметил Костя. – Я думаю, твоя сестра, Митяй, влюбилась в преступника. В этом-то все и дело. Отсюда страх. Может, она не его боится, а за него.
   – Нет, если бы она за него боялась, то не бегала бы от телефонных звонков, а сама ему названивала, как он там! – заявила Мотька.
   – Вам, девчонкам, виднее, – снисходительно заметил Костя.
   – Так что будем делать? – спросила я. – Беремся за расследование?
   – Беремся! – в один голос воскликнули все.
   – Посидим? – предложила Мотька. – Погода уж больно хорошая, неохота домой.
   Мы уселись на скамейке.
   – Мить, ты что, волнуешься? – спросила я.
   – Если честно, очень волнуюсь.
   – Не стоит! Я на всякий случай номер такси запомнила! – скромно проговорила Мотька.
   – Вот умница! – закричал Костя.
   – Да, на худой конец это все-таки зацепка, и номер телефона есть, – пробормотал Митя.
   – Ребята, у меня идея! – сказала я.
   – Какая?
   – Нам надо срочно сделать альбом.
   – Какой альбом? – удивились все.
   – Альбом наших достижений!
   – Зачем?
   – Как наглядное пособие. Понимаете, когда Митька рассказывает своей сестре про наши дела, она не очень-то ему и верит, что вполне естественно. А вот когда она возьмет в руки альбом…
   – А в альбоме-то что будет? – с любопытством закричала Мотька.
   – Как что? Фотографии. Не обязательно, чтобы все было правдой, просто он должен выглядеть посолиднее.
   – Знаешь, Аська, в этом что-то есть, – задумчиво проговорил Костя. – Вроде ловли на живца. Мне твоя идея определенно нравится. Что у нас есть из подлинных материалов?
   – Есть фотография Ненормы, Вальчика, Мокрой Курицы, благодарность от милиции…
   – Жидковато, – насмешливо заметил Митя. – И все в одну кучу – и жертвы, и преступники.
   – Да какое это имеет значение! – воскликнула Мотька. – Она что, проверять будет? Наклеим любые фотокарточки вперемешку с настоящими, а благодарность от милиции все прикроет, она-то самая настоящая. Главное – убедить Иришу довериться нам. Все остальное – неважно!
   – Ты права, – поддержал Мотьку Митя. – И надо этим заняться сейчас же, чтобы сегодня, когда она вернется… если вернется…
   – Да ты что, старик! Не смей даже думать так! – набросился на него Костя. – Правильно, давайте сейчас же возьмемся за альбом. И, кстати, надо бы нам еще завести настоящий дневник или журнал для наших дел. Очень может пригодиться в дальнейшем. А пока – пошли к Аське. У тебя чистая тетрадь найдется?
   – Найдется, даже чистый альбом есть! Пошли скорее!
   Через четверть часа мы уже сидели за столом у нас на кухне. Я принесла альбом для рисования и клей, достала тщательно спрятанную от родителей благодарность милиции и коробку со старыми фотографиями.
   – Так, – сказал Костя, – на первую страницу наклеим благодарность. Это сразу должно убедить ее, что мы – люди серьезные! Мотька, а твоя благодарность где?
   – Как где? Тут же. Дома я не могу ее держать, мама вечно делает генеральную уборку и обязательно на нее напорется, поэтому я держу ее у Аськи.
   – Ах да, вот они обе! А вообще-то, Митяй, глупо получается – благодарность девчонкам, а мы вроде сбоку припека!
   – Но ведь так оно и было! – напомнил Митя.
   – А не переименовать ли нам наше сыскное бюро? Подумаешь, «Квартет», даже как-то неприлично – проказница мартышка, осел, козел да косолапый мишка! Предлагаю отныне новое название – «Матриархат».
   – Легко же ты сдаешь мужские позиции, старичок! – засмеялся Митя. – Нет, я не согласен, мы еще скажем свое слово!
   – Да, как же, с этими девчонками скажешь, – шутливо проворчал Костя, разглядывая фотографии из коробки. – Ась, а это кто?
   – Это дедушка в молодости.
   – Он что, был моряком? – удивился Костя.
   – Да нет, это он в роли комиссара в какой-то революционной опере.
   – Кошмар! Революционная опера! Вперед, мои матросики! На штурм чего-нибудь! – дурным голосом запел Костя. – Предлагаю наклеить эту фотку в альбом. У твоего дедушки вид тут здорово лихой. Вполне сойдет за главаря банды, ты уж не обижайся, Аська.
   – Дурак! – закричала Мотька, обожающая моего деда. – Игорь Васильич – великий артист, а ты…
   – Да ладно тебе, я пошутил!
   Через полчаса альбом был готов. Кроме подлинных фотографий, мы наклеили туда еще пять из коробки, это были карточки каких-то дальних родственников, которых я даже не знала. Ничего, для Ириши сойдет.

Глава V
СТЕПАН ИЛИ ВИТАЛИЙ?

   В воскресенье утром мы с Митей опять встретились во время собачьей прогулки в сквере.
   – Ну как? – первым делом спросила я. – Она вернулась?
   – Вернулась, и даже не поздно, – ответил Митя без особого пыла.
   – А альбом?
   – Я ей его дал. Но реакции никакой. Проглядела и вернула мне. Похоже, мы зря старались.
   – А в каком настроении она вернулась?
   – В лирическом, – проворчал Митя.
   – Значит, это любовь и нам тут делать нечего?
   – Похоже на то. Но все равно у меня нехорошие предчувствия.
   – Предчувствия вроде бы не твой жанр, – удивилась я.
   – Вообще-то да, но сейчас никак не могу отделаться от ощущения, что Иришка в беде.
   – Значит, продолжим расследование. Понаблюдаем за девушкой. Кстати, ты не в курсе, какие у нее сегодня планы?
   – Не знаю, я выходил, она еще спала. Как что-нибудь выясню, я с тобой свяжусь.
 
   Когда я вернулась, мама уже встала и ждала меня с завтраком.
   – Аська, не хочешь пойти сегодня в Большой?
   – На что?
   – На «Ромео и Джульетту».
   – Хочу! Конечно, хочу!
   – С Митей пойдешь или с Мотей? – не без ехидства спросила мама.
   – С Мотей, мама, с Мотей! Ты же знаешь, как она на театре помешана. А Митя к балету равнодушен. Сейчас же позвоню ей.
   – Да погоди, дай людям поспать в воскресенье!
   – Они в это время не спят! Мотька с тетей Сашей уже небось квартиру драят.
   – Ох, и нам бы не мешало как следует уборкой заняться, но времени нет ни на что! Если бы не Липа, и ты была бы беспризорницей, и квартира бы грязью заросла, – горестно вздохнула мама. – Тебе хорошо, скоро школа кончится, будешь жить на даче, дышать свежим воздухом…
   – И помирать с тоски, – докончила я мамину фразу.
   – А хочешь, я с Сашей поговорю, чтобы Матильда с тобой там пожила месячишко?
   – Еще бы! Но только тетя Саша не разрешит. Она же на лето всегда Мотьку в деревню отправляет.
   – А вдруг?
   – Попробуй! – обрадовалась я. Если Мотька со мной поедет, это будет совсем другая жизнь. С Мотькой не соскучишься и на необитаемом острове. – Попробуй, мамочка! Давай сейчас же позвоним!
   – Давай!
   Я набрала номер. К телефону подошла Матильда.
   – Мотька, у меня билеты на «Ромео» в Большой! Пошли?
   – А то! Тетя Тата достала?
   – Конечно! Слушай, Моть, тетя Саша в каком настроении?
   – А что? Против театра она возражать не будет.
   – Нет, дело не в театре! Понимаешь, мама предлагает тебе пожить месяц у нас на даче.
   – Понятно, – вздохнула Мотька, – как всегда – безнадега. Даже и говорить не стоит.
   – А вдруг ей надоело сопротивляться? Позови ее, мама попробует уломать.
   – Позову, конечно, но это вряд ли… Мама! Тебя к телефону! – крикнула Мотька. – Наталья Игоревна! Иди скорее!
   Я передала трубку маме.
   – Добрый день, Саша! Сашенька, я хочу просить вас об одолжении! Нельзя ли, чтобы Мотя пожила недельки две-три у нас на даче. Аська одна ни в какую ехать не соглашается, а Липе необходим свежий воздух, у нее что-то с бронхами… Но вы же знаете, если Аська останется в городе, то и Липа будет ее тут караулить. А так девочки поживут на даче, на свежем воздухе… Саша, но ведь в деревню Мотя может поехать на месяц позже, что тут дурного?
   «Ох и хитрюга моя мама! Сперва две-три недели, теперь месяц! Только бы тетя Саша согласилась!»
   – Вы серьезно? А что, мне эта идея нравится! И Липа отдохнет, и Аська новых впечатлений наберется.
   О чем это они? Какие новые впечатления?
   – Да, конечно, обещаю! Вот и отлично! Я знала, что мы всегда с вами договоримся!.. Да, разумеется! Я очень рада. Будьте здоровы… Да, конечно, непременно созвонимся, время еще есть! Всего вам доброго!
   Мама повесила трубку и с торжеством взглянула на меня.
   – Все в порядке! Поедет с тобой Мотька на дачу!
   – А что ты такое ей пообещала?
   – Пообещала в августе отпустить тебя с Мотькой к ним в деревню.
   – В деревню? Ура! Мотька говорит, что там полно грибов!
   – Значит, ты рада? – не без удивления спросила мама.
   – Еще бы! Я давно хотела побывать в настоящей деревне!
   – Вот и отлично, – проговорила мама уже несколько рассеянно – это значит, что сейчас она скажет: мне пора в театр.
   – Мне пора в театр! Помоешь сама посуду?
   – Конечно! Мама, какая же ты молодчина! Просто великий дипломат!
   – Не зря же меня твой дедушка в детстве звал «мадам Коллонтай». Я всегда любого могла в чем угодно убедить, если мне это было нужно. Теперь-то уж я не та… Но кое-что иногда мне удается. Ну все, я побежала! До вечера. После театра – сразу домой, никаких гулянок! Пока!
   И мама унеслась.
   Через десять минут мне позвонила Мотька.
   – Аська, твоя мама просто гений! Как ей это удалось?
   – Сама не знаю, но это здорово!
   – А ты вправду поедешь со мной в деревню?
   – Поеду, а почему бы и нет?
   – Кайф!
   В театр мы решили пойти пешком, уж больно хорошие дни стоят – солнечные и не слишком жаркие. Мотька, нарядная, хорошенькая, зашла за мной в пять часов.
   – От Митьки никаких известий? – спросила она.
   – Нет, я только утром его видела на сквере. Ириша еще спала, когда он уходил, а вчера вернулась, как он выразился, «в лирическом настроении».
   – Давай на всякий случай звякнем ему, – предложила Матильда.
   – Давай!
   Но к телефону подошел Митин отец и сказал, что Митя уехал к бабушке.
   – Ну и отлично! Хоть нормально в театр сходим, как люди! – обрадовалась Мотька. – Надеюсь, в этот раз никто никому бомбу не подложит!
   – Да, и таможни в Большом театре нет, контрабандисты там только в «Кармен» водятся, а в «Ромео и Джульетте», слава Богу, одна любовь. Это по твоей части, Матильда! – веселилась я.
   – Да, до утра можно жить спокойно, – подхватила Матильда. – Утром выяснится, что там с Людкой, а насчет Ириши я, понятное дело, маху дала.
   – В каком смысле? – не поняла я.
   – Но это же ясно – любовь у нее, и все дела. Сама же говоришь, она вернулась вчера в лирическом настроении.
   – Это не я говорю, а Митя.
   – Какая разница! Ладно, пошли, а то пешком не успеем.
   Без двадцати семь мы уже были у Большого театра. Хорошо, можно не спеша зайти в буфет, выпить холодной водички, купить программку и найти свои места в амфитеатре. Только мы уселись и стали разглядывать нарядную публику, как вдруг Мотька шепнула:
   – Ох, чертобесие! Нигде покоя нет!
   – Ты про что?
   – Разуй глаза-то! Видишь?
   – Ничего не вижу.
   – Да вон там, слева, нет, еще левее! Ага! Увидела?
   – Увидела!
   Там, куда показывала Матильда, в проходе между рядами, стояла Ириша со своим то ли белокурым, то ли седым кавалером. Она была очень нарядная, красивая и, кажется, здорово влюбленная в своего спутника, который сейчас был в элегантных темных очках.
   – Что будем делать? – быстро спросила Мотька.
   – А что нам делать? Спектакль будем смотреть!
   – Это и козе понятно! Подходить, здороваться-знакомиться будем? Это ведь недурной шанс!
   – А надо? Зачем мы будем ему глаза мозолить? По-моему, лучше держаться от них подальше, а после спектакля на всякий случай проследить…
   – Ага! Они опять сядут в тачку и прости-прощай!
   – Так что ты предлагаешь?
   – В антракте понаблюдать за ними, подобраться поближе, послушать, о чем говорить будут…
   – А если она нас заметит?
   – По-моему, она сейчас и мамонта бы не заметила, не то что нас! Ну, а если все-таки узнает, подойдем, поздороваемся, как воспитанные девочки.
   – А вдруг она начнет ему наши детективные подвиги расписывать?
   – Жди, дожидайся! – расхохоталась Мотька. – В лучшем случае она нам кивнет. Не до нас ей, подруга.