Страница:
За тот первый охотничий день мы поменяли несколько мест, и везде, в большей или меньшей степени, находили рыбу. На здоровенных карасей, небольших щук, сомов и сазанов не обращали внимания. Выстрела удостаивались лишь солидные сазаны, весом в шесть-восемь килограммов. Мне трудно было прекратить охоту, остановиться, но несравненно труднее было остановить Олега. Мы его чуть ли не силой вытащили из воды.
Для Михалыча, нашего «Деда», этот день был переломным. Он фактически впервые погрузился в своем новом снаряжении, которое не отличалось совершенством. В короткую, слишком мягкую дыхательную трубку то и дело попадала волжская водичка, которая, судя по продолжительному кашлю, не слишком нравилась начинающему охотнику. Не смотря на это, хаотичное барахтанье возле катера очень скоро стало похоже на плавание и охоту. Уже на второй день Михалыч стрелял щуку и сома, которые, впрочем, оказались проворнее охотника и, благополучно освободившись от стрелы, сбежали. А на третий день он уже с увлечением, без оглядки на наше плавсредство, охотился несколько часов, и вышел из воды со своей первой добычей – щукой. Взял он ее не без приключений. По невыясненной причине линь при выстреле оборвался, и щука исчезла в тростнике, унеся с собой стрелу. Охотник по мутному следу полез в кущи и нашел там свой первый трофей. Конечно, такое необычное начало охотничьей карьеры непременно запомнится навсегда.
Лично мне, увы, похвастаться нечем. За два дня я «чудесным» образом потерял подряд три(!) заряжалки. На первой охоте, подстреленный сазан, захлестнувшим палец линем, дернул и крутанул его так, что болел тот потом целую неделю. Другой сазан, будучи уже пробит стрелой, так ударил мне в маску, что ее, расплющенную на лице, я еле оторвал от себя. Не будь на мне этой мягкой защиты, точно нокаут получил бы. На второй день сделал всего два выстрела, хотя рыбы видел много, а в последний день вообще не стрелял. Все ждал монстра. Однако меня они, видимо, обходили стороной, а вот Олегу здорово повезло. На него вышел здоровенный сом, и охотник не подкачал: выстрелил своевременно и точно. На его призывы о помощи бросился наш молодой проводник из числа рыбинспекторов Геннадий. Он вторым ружьем еще раз прострелил сома, за что тот отомстил обидчику: ухватил его своей пастью за кисть и мелкими, но острыми зубами исполосовал кожу.
По случаю одержанного верха над сорокакилограммовым сомом над морем понесся продолжительный и оглушительный победный клич Олега. Полагаем, его и в Астрахани слышали…
На второй и третий день я больше держал в руках фотокамеру в боксе, нежели ружье. Подводный фотограф я пока никакой, да и техника у меня совсем не для подводной съемки, поэтому в результате многочасового плавания получилось совсем не много кадров удовлетворительного качества. Хотя, должен признать, фотоохота тоже захватывающее, интересное занятие.
Уезжали с острова мы уставшие, но довольные. Каждому из нас было, чем гордиться: Михалычу – первыми самостоятельными охотами и первой добытой рыбой, Олегу – победой над огромным сомом, а мне – тем, что в армию подводных охотников влилось еще два отличных мужика. Причем, не без моего участия…
Река Бельмо, Вайвида и другие
Называется, отдохнул!
Как я захромал
Для Михалыча, нашего «Деда», этот день был переломным. Он фактически впервые погрузился в своем новом снаряжении, которое не отличалось совершенством. В короткую, слишком мягкую дыхательную трубку то и дело попадала волжская водичка, которая, судя по продолжительному кашлю, не слишком нравилась начинающему охотнику. Не смотря на это, хаотичное барахтанье возле катера очень скоро стало похоже на плавание и охоту. Уже на второй день Михалыч стрелял щуку и сома, которые, впрочем, оказались проворнее охотника и, благополучно освободившись от стрелы, сбежали. А на третий день он уже с увлечением, без оглядки на наше плавсредство, охотился несколько часов, и вышел из воды со своей первой добычей – щукой. Взял он ее не без приключений. По невыясненной причине линь при выстреле оборвался, и щука исчезла в тростнике, унеся с собой стрелу. Охотник по мутному следу полез в кущи и нашел там свой первый трофей. Конечно, такое необычное начало охотничьей карьеры непременно запомнится навсегда.
Лично мне, увы, похвастаться нечем. За два дня я «чудесным» образом потерял подряд три(!) заряжалки. На первой охоте, подстреленный сазан, захлестнувшим палец линем, дернул и крутанул его так, что болел тот потом целую неделю. Другой сазан, будучи уже пробит стрелой, так ударил мне в маску, что ее, расплющенную на лице, я еле оторвал от себя. Не будь на мне этой мягкой защиты, точно нокаут получил бы. На второй день сделал всего два выстрела, хотя рыбы видел много, а в последний день вообще не стрелял. Все ждал монстра. Однако меня они, видимо, обходили стороной, а вот Олегу здорово повезло. На него вышел здоровенный сом, и охотник не подкачал: выстрелил своевременно и точно. На его призывы о помощи бросился наш молодой проводник из числа рыбинспекторов Геннадий. Он вторым ружьем еще раз прострелил сома, за что тот отомстил обидчику: ухватил его своей пастью за кисть и мелкими, но острыми зубами исполосовал кожу.
По случаю одержанного верха над сорокакилограммовым сомом над морем понесся продолжительный и оглушительный победный клич Олега. Полагаем, его и в Астрахани слышали…
На второй и третий день я больше держал в руках фотокамеру в боксе, нежели ружье. Подводный фотограф я пока никакой, да и техника у меня совсем не для подводной съемки, поэтому в результате многочасового плавания получилось совсем не много кадров удовлетворительного качества. Хотя, должен признать, фотоохота тоже захватывающее, интересное занятие.
Уезжали с острова мы уставшие, но довольные. Каждому из нас было, чем гордиться: Михалычу – первыми самостоятельными охотами и первой добытой рыбой, Олегу – победой над огромным сомом, а мне – тем, что в армию подводных охотников влилось еще два отличных мужика. Причем, не без моего участия…
Река Бельмо, Вайвида и другие
Люди, далекие от нашего увлечения, зачастую думают, что стоит им взять в руки удочку или подводное ружье, как вот она – добыча: «щука с руку» или во-о-т такой «лещ со сковороду». Увы, нам их приходится разочаровывать. А заодно и объяснять давно известную истину, мол, «без труда не вытащить рыбку из пруда». Именно такая трудовая рыбалка у меня состоялась в первой половине августа 2006 года. Даром, что забрался я в этот раз «к черту на рога» – труднодоступные притоки Подкаменной Тунгуски, что в Красноярском крае, в самый центр бескрайней Сибири.
Я опускаю тот факт, что путешествие мое, начавшись в столице, пролегло через Алтай, в частности через жемчужину горного Алтая Телецкое озеро и, на 70% питающую его реку, Чулышман. Естественно и в озере, и в реке я охотился и рыбачил. Но это отдельная история.
Целью главного путешествия мои красноярские друзья называли реку Вельмо – один из левых притоков Подкаменной Тунгуски, которая собрав всю воду с огромной территории, отдает ее Енисею. Впоследствии оказалось, что Вельмо – лишь отправная точка, а мы успешно и безуспешно пробивались по воде как в ее притоки, так и в притоки ее притоков. Но и до Вельмо путь был не простой: на своем микроавтобусе пришлось проехать от Красноярска 400 километров по асфальтированным дорогам до Енисейска, на пароме переправиться через Енисей и еще 400 километров по изрядно разбитой большегрузными машинами щебеночной дороге. Этот последний участок занял у нас 12 часов непрерывной езды, и тяжело дался не только машине, но и нашим внутренностям.
В поселке Вельмо, в дополнение к собственной надувной лодке, арендовали местную «пирогу» – эдакое восьмиметровое, деревянное, обитое снизу металлом, плавсредство, очень удобное для плавания по мелким и быстрым рекам. На пирогу сложили почти весь наш груз, плюс 300 литров бензина. Водная часть путешествия началась под моросящим дождем, который, не прекращаясь, шел с вечера предыдущего дня. Мы ничуть не сомневались, что дождь в дорогу – к удаче…
Мне с Евгением, находящимся в надувной лодке под водометным, сорокосильным мотором, повезло больше, чем нашим друзьям. Если пирога и проходила перекаты и мели, то винт их «Меркурия» часто цеплял дно. А оно каменное. Шесты помогали не всегда, приходилось им выпрыгивать в воду и толкать это длинное деревянное чудище. Пока трое наших друзей выбивались из сил, мы, легко и быстро преодолев какое-то расстояние, останавливались у заманчивой ямки после переката и мочили свои блесны. Получалось не по-товарищески, но помочь им мы ничем не могли. Хорошо еще, что такая рыбалка не была слишком успешной: поймали первого ленка, первого хариуса, пару ельцов и несколько окуней.
Анализ столь бедного улова привел к следующим выводам. Вода в Вельмо оказалась очень теплой, что совсем не нравится таким холодолюбивым рыбам, как таймень, ленок и хариус. По утверждениям местных рыбаков, да и по собственному уже не малому опыту – вся эта рыба в теплое время держится в самых верховьях рек. Порой, в ручьях. А вниз она начнет скатываться в сентябре, когда воды в реках и ручьях прибавится, и она станет много холоднее. Народная мудрость на этот счет гласит: «Хорошо было до нас и будет после нас…» Не лучшим образом на рыбные запасы реки сказывалось наличие большого поселка Вельмо на ее берегу и солидный прессинг приезжих рыболовов.
Вверх по Вельмо таким образом мы прошли 110 километров до ее притока Вайвида. Кое как протащили пирогу по Вайвиде десяток километров и достигли уже ее притока Вайвида-ткан. По этой речушке поднялись, буквально, три сотни метров и сдались. Не было больше ни сил, ни времени – очередной день пути подошел к концу, и только остатки полярного дня позволяли засветло установить лагерь. Пристроились мы на узкой, галечной косе, за спиной у нас была непролазная тайга, а в метре от входа в палатку ледяная вода горно-таежной реки. Если бы мы растянули тамбур перед входом, то колышки пришлось забивать уже в воде.
Вайвида-ткан нам сразу же понравилась тем, что вода в ней была намного холоднее, нежели в Вельмо и Вайвиде. Значит рыба могла остаться и вблизи устья, а не только в верховьях. Кстати, длина этого притока четвертого порядка по навигатору больше сотни километров. К тому же ее нижние участки были относительно глубокими: некоторые ямки достигали 3-4 метров. И в этот раз наши рыбацкие ожидания оправдались.
Если на Полярном Урале для ловли крупного окуня, хариуса и даже тайменя с успехом применяют силиконовые виброхвосты, то в ящиках красноярских рыболовов их почему-то нет вовсе. Блесны и «мыши» – их основные приманки. Блесны – преимущественно медные и латунные вертушки. Я ловил на белую вертушку и тоже не безуспешно. Основной рыбой в наших уловах был, конечно, хариус. Отдельные экземпляры дотягивали до килограмма, что, как я понял, для тех мест размеры практически предельные. В месте впадения нашей реки в Вайвиду без устали клевал средний и мелкий хариус. Андрей и Костя сначала ловили на спиннинги хариусов покрупнее, а потом помельче на «кораблик». Наловив ведро рыбы, остановились.
Ленок попадался реже, но и габариты его посолиднее. Нам достались особи до полутора килограммов, хотя в воде видели и вдвое больших. Этот лосось еще сильнее хариуса, вываживать его на спиннинг – огромное удовольствие. А какие шикарные свечки делает, аж сердце замирает! А, уж, насколько красивы эти рыбы может оценить только рыболов из европейского центра, у которого в уловах, в основном, плотва да ерши.
В первый же чисто рыболовный день на Вайвиде-ткан попытали счастья и подводные охотники. Таких в нашей команде было двое: я, уже имевший опыт охоты в быстрых реках, и Евгений – абсолютный новичок в этом виде любительского рыболовства. Для него почти все было в новинку, как по части снаряжения и оружия, так и по технике охоты в подобных условиях. Со всем этим он с честью справился, и на второй день уже добыл свою первую рыбу – ленка и двух небольших хариусов. Вот было радости! Победный клич долго разносился по окрестной тайге.
Охотились мы, конечно, сплавляясь по течению. Перед этим на водомете поднимались вверх километров на 20. Дорогу лодке преграждали, поваленные в реку, ели и кедры. Иногда между берегом и макушкой дерева в воде оставалось не больше полутора метров, и в эту щель надо было вписаться на полном ходу. Однажды острый камень вспорол днище лодки на длину около метра. Пришлось аварийно выбрасываться на берег и ремонтироваться. Благо для такого случая все было.
Я уже не раз убеждался, что одновременная по месту и времени подводная охота и традиционное рыболовство приводят к интересным и полезным, в первую очередь для обычных рыболовов, выводам. Так было и в этот раз.
Мои друзья – спиннингисты по началу, например, утверждали, что, «если хариус или ленок в данном месте есть, то он непременно «хапнет». И действительно, на любом перспективном месте первый же заброс давал результат, второй – тоже. Но, если уж хватки прекратились, то потом сколько не кидай – поклевок нет. Складывается полное ощущение, что, стоявшую тут рыбу, просто выловили и пора идти дальше. На самом деле, наблюдая все это из-под воды, мы часто убеждались, что рыба тут еще есть, но либо она напугана своими подругами-неудачницами, оказавшимися в садке, либо им совершенно безразлична данная приманка. Может быть еще и третий вариант – она просто сыта, но мы не мало поймали ленков, у которых в желудке уже была мышка или две. К слову сказать, на искусственную мышь ленок клевал даже днем.
Хариусы при встрече с подводным охотником вели себя по-разному. Крупные особи заметно спокойней, чем средние и мелкие. Они чаще встречались поодиночке, устраиваясь под деревом или на дне галечной, достаточно глубокой ямки. Мелкие же почти всегда в стае (так у них больше шансов избежать пасти крупного хищника), и очень часто в ямке под самым перекатом или порогом. Мелкие и средние ленки могут создать свою стайку в 3-5 голов, а могут быть вместе с такого же размера хариусами. Килограммовых и больших ленков я встречал только по одному, и изредка парой. Этот хищник почти всегда в движении, не суетится, но и держится на почтительном расстоянии от охотника.
Как за хариусами, так и за ленками мы отметили большую привязанность к избранному месту. Обычно это – наиболее глубокое место реки, но с обязательным течением или противотечением и желательно с деревом возле дна. Я по три раза подряд возвращался и проплывал одну и ту же ямку, каждый раз стрелял (часто безуспешно!) в одних и тех же рыбин. Хариусы разбегались, обходя меня слева и справа, и вскоре вновь возвращались в полюбившуюся чем-то ямку.
Кроме ленков и хариусов очень редко попадались небольшие окуни, добыл я в этой речке одного налима и пару щук. Одна вполне достойная – на 3,5 килограмма. Тем, кто скажет «Фу – щука…» могу возразить. Щука, обитающая в холодной, горной реке, и, питающаяся почти исключительно рыбой семейства лососевых, очень даже вкусная. Не следует ее равнять с нашей равнинной родственницей, как по силе сопротивления на крючке, так и по гастрономическим качествам.
Подводная охота в быстрой реке с каменистым дном предъявляет к снаряжению и оружию особые требования. Холодная вода заставляет облачаться в более теплый гидрокостюм. Я по всей стране таскаться с тяжелым грузовым поясом (для более толстого и теплого гидрокостюма требуется больше свинца), был в стареньком, уже тонком костюме и поэтому здорово замерзал. А плавал по три-четыре часа за заплыв.
Наконечники наших стрел имели каленые вставки, но и они не выдерживали прямых ударов в камни. В результате я потерял два одинарных наконечника, и у одной стрелы откололась резьба. Охотиться же с трезубым или другим многозубым наконечником совсем нельзя. При стрельбе с большой дистанции не хватало мощности ружья донести до цели такую стрелу, а, окажись рыбина рядом, то такой наконечник просто ее рубил. Если ленок или хариус после выстрела остаются на стреле, то могут порвать себя и сойти. Поэтому линь следует ставить подлиннее, чтобы рыба оставалась на нем, а не на стреле. С линя рыба, даже такая сильная, практически не срывается.
Два полных дня рыбацкого счастья подарила нам Вайвида-ткан, но беспокойные души молодых рыболовов требовали перемен. Да и мне очень хотелось побывать в других, неизведанных еще речушках, благо горючее для наших моторов еще оставалось. И утром очередного дня мы отправились на поиски нового рыбного Эльдорадо.
Целый день пробивались по Вайвиде вверх, прошли около 40 километров и повернули назад: для нашей пироги подъем был слишком трудным, да и вода за бортом была недостаточно холодная и прозрачная. На другой день вернулись в Вельмо, спустились до ее притока Енгида и пытались подняться по ней вверх. Пошли только на надувнушке и водомете, но речка эта оказалась в это время и для нее непроходимой. С десяток, а то и больше перекатов протащили лодку на руках, но не видя особых перемен, сдались и повернули обратно.
Уже в нижнем течении Енгиды я покинул лодку и поплыл на ластах. В первом же глубоком омуте нашел налимов. Взял несколько штук весом около полутора килограммов каждый. Тех, что были меньше – не трогал, а потом и вовсе перестал их стрелять. Охота на налимов спортивного интереса не представляет, но смотреть на солидную рыбину, уютно разместившуюся среди камней на шестиметровой глубине – уже кайф. В двух местах встречал большие стаи мелкого и среднего хариуса, обозначал их местонахождение для своих надводных рыболовов, что находились в лодке, и плыл дальше. Еще встретил трех сигов, чуть меньше килограмма весом.
На том наша рыбалка и завершилась. Еще одна, последняя ночевка в палатках, костер несколько больше обычного в честь прощания с рекой и тайгой, и долгий обратный путь в цивилизацию.
P.S. Я уже третий год гоняюсь за тайменем, и все неудачно. Два года на реках Полярного Урала и теперь вот на притоках Подкаменной Тунгуски. Но ничего – когда-нибудь он мне все-таки попадется!
Я опускаю тот факт, что путешествие мое, начавшись в столице, пролегло через Алтай, в частности через жемчужину горного Алтая Телецкое озеро и, на 70% питающую его реку, Чулышман. Естественно и в озере, и в реке я охотился и рыбачил. Но это отдельная история.
Целью главного путешествия мои красноярские друзья называли реку Вельмо – один из левых притоков Подкаменной Тунгуски, которая собрав всю воду с огромной территории, отдает ее Енисею. Впоследствии оказалось, что Вельмо – лишь отправная точка, а мы успешно и безуспешно пробивались по воде как в ее притоки, так и в притоки ее притоков. Но и до Вельмо путь был не простой: на своем микроавтобусе пришлось проехать от Красноярска 400 километров по асфальтированным дорогам до Енисейска, на пароме переправиться через Енисей и еще 400 километров по изрядно разбитой большегрузными машинами щебеночной дороге. Этот последний участок занял у нас 12 часов непрерывной езды, и тяжело дался не только машине, но и нашим внутренностям.
В поселке Вельмо, в дополнение к собственной надувной лодке, арендовали местную «пирогу» – эдакое восьмиметровое, деревянное, обитое снизу металлом, плавсредство, очень удобное для плавания по мелким и быстрым рекам. На пирогу сложили почти весь наш груз, плюс 300 литров бензина. Водная часть путешествия началась под моросящим дождем, который, не прекращаясь, шел с вечера предыдущего дня. Мы ничуть не сомневались, что дождь в дорогу – к удаче…
Мне с Евгением, находящимся в надувной лодке под водометным, сорокосильным мотором, повезло больше, чем нашим друзьям. Если пирога и проходила перекаты и мели, то винт их «Меркурия» часто цеплял дно. А оно каменное. Шесты помогали не всегда, приходилось им выпрыгивать в воду и толкать это длинное деревянное чудище. Пока трое наших друзей выбивались из сил, мы, легко и быстро преодолев какое-то расстояние, останавливались у заманчивой ямки после переката и мочили свои блесны. Получалось не по-товарищески, но помочь им мы ничем не могли. Хорошо еще, что такая рыбалка не была слишком успешной: поймали первого ленка, первого хариуса, пару ельцов и несколько окуней.
Анализ столь бедного улова привел к следующим выводам. Вода в Вельмо оказалась очень теплой, что совсем не нравится таким холодолюбивым рыбам, как таймень, ленок и хариус. По утверждениям местных рыбаков, да и по собственному уже не малому опыту – вся эта рыба в теплое время держится в самых верховьях рек. Порой, в ручьях. А вниз она начнет скатываться в сентябре, когда воды в реках и ручьях прибавится, и она станет много холоднее. Народная мудрость на этот счет гласит: «Хорошо было до нас и будет после нас…» Не лучшим образом на рыбные запасы реки сказывалось наличие большого поселка Вельмо на ее берегу и солидный прессинг приезжих рыболовов.
Вверх по Вельмо таким образом мы прошли 110 километров до ее притока Вайвида. Кое как протащили пирогу по Вайвиде десяток километров и достигли уже ее притока Вайвида-ткан. По этой речушке поднялись, буквально, три сотни метров и сдались. Не было больше ни сил, ни времени – очередной день пути подошел к концу, и только остатки полярного дня позволяли засветло установить лагерь. Пристроились мы на узкой, галечной косе, за спиной у нас была непролазная тайга, а в метре от входа в палатку ледяная вода горно-таежной реки. Если бы мы растянули тамбур перед входом, то колышки пришлось забивать уже в воде.
Вайвида-ткан нам сразу же понравилась тем, что вода в ней была намного холоднее, нежели в Вельмо и Вайвиде. Значит рыба могла остаться и вблизи устья, а не только в верховьях. Кстати, длина этого притока четвертого порядка по навигатору больше сотни километров. К тому же ее нижние участки были относительно глубокими: некоторые ямки достигали 3-4 метров. И в этот раз наши рыбацкие ожидания оправдались.
Если на Полярном Урале для ловли крупного окуня, хариуса и даже тайменя с успехом применяют силиконовые виброхвосты, то в ящиках красноярских рыболовов их почему-то нет вовсе. Блесны и «мыши» – их основные приманки. Блесны – преимущественно медные и латунные вертушки. Я ловил на белую вертушку и тоже не безуспешно. Основной рыбой в наших уловах был, конечно, хариус. Отдельные экземпляры дотягивали до килограмма, что, как я понял, для тех мест размеры практически предельные. В месте впадения нашей реки в Вайвиду без устали клевал средний и мелкий хариус. Андрей и Костя сначала ловили на спиннинги хариусов покрупнее, а потом помельче на «кораблик». Наловив ведро рыбы, остановились.
Ленок попадался реже, но и габариты его посолиднее. Нам достались особи до полутора килограммов, хотя в воде видели и вдвое больших. Этот лосось еще сильнее хариуса, вываживать его на спиннинг – огромное удовольствие. А какие шикарные свечки делает, аж сердце замирает! А, уж, насколько красивы эти рыбы может оценить только рыболов из европейского центра, у которого в уловах, в основном, плотва да ерши.
В первый же чисто рыболовный день на Вайвиде-ткан попытали счастья и подводные охотники. Таких в нашей команде было двое: я, уже имевший опыт охоты в быстрых реках, и Евгений – абсолютный новичок в этом виде любительского рыболовства. Для него почти все было в новинку, как по части снаряжения и оружия, так и по технике охоты в подобных условиях. Со всем этим он с честью справился, и на второй день уже добыл свою первую рыбу – ленка и двух небольших хариусов. Вот было радости! Победный клич долго разносился по окрестной тайге.
Охотились мы, конечно, сплавляясь по течению. Перед этим на водомете поднимались вверх километров на 20. Дорогу лодке преграждали, поваленные в реку, ели и кедры. Иногда между берегом и макушкой дерева в воде оставалось не больше полутора метров, и в эту щель надо было вписаться на полном ходу. Однажды острый камень вспорол днище лодки на длину около метра. Пришлось аварийно выбрасываться на берег и ремонтироваться. Благо для такого случая все было.
Я уже не раз убеждался, что одновременная по месту и времени подводная охота и традиционное рыболовство приводят к интересным и полезным, в первую очередь для обычных рыболовов, выводам. Так было и в этот раз.
Мои друзья – спиннингисты по началу, например, утверждали, что, «если хариус или ленок в данном месте есть, то он непременно «хапнет». И действительно, на любом перспективном месте первый же заброс давал результат, второй – тоже. Но, если уж хватки прекратились, то потом сколько не кидай – поклевок нет. Складывается полное ощущение, что, стоявшую тут рыбу, просто выловили и пора идти дальше. На самом деле, наблюдая все это из-под воды, мы часто убеждались, что рыба тут еще есть, но либо она напугана своими подругами-неудачницами, оказавшимися в садке, либо им совершенно безразлична данная приманка. Может быть еще и третий вариант – она просто сыта, но мы не мало поймали ленков, у которых в желудке уже была мышка или две. К слову сказать, на искусственную мышь ленок клевал даже днем.
Хариусы при встрече с подводным охотником вели себя по-разному. Крупные особи заметно спокойней, чем средние и мелкие. Они чаще встречались поодиночке, устраиваясь под деревом или на дне галечной, достаточно глубокой ямки. Мелкие же почти всегда в стае (так у них больше шансов избежать пасти крупного хищника), и очень часто в ямке под самым перекатом или порогом. Мелкие и средние ленки могут создать свою стайку в 3-5 голов, а могут быть вместе с такого же размера хариусами. Килограммовых и больших ленков я встречал только по одному, и изредка парой. Этот хищник почти всегда в движении, не суетится, но и держится на почтительном расстоянии от охотника.
Как за хариусами, так и за ленками мы отметили большую привязанность к избранному месту. Обычно это – наиболее глубокое место реки, но с обязательным течением или противотечением и желательно с деревом возле дна. Я по три раза подряд возвращался и проплывал одну и ту же ямку, каждый раз стрелял (часто безуспешно!) в одних и тех же рыбин. Хариусы разбегались, обходя меня слева и справа, и вскоре вновь возвращались в полюбившуюся чем-то ямку.
Кроме ленков и хариусов очень редко попадались небольшие окуни, добыл я в этой речке одного налима и пару щук. Одна вполне достойная – на 3,5 килограмма. Тем, кто скажет «Фу – щука…» могу возразить. Щука, обитающая в холодной, горной реке, и, питающаяся почти исключительно рыбой семейства лососевых, очень даже вкусная. Не следует ее равнять с нашей равнинной родственницей, как по силе сопротивления на крючке, так и по гастрономическим качествам.
Подводная охота в быстрой реке с каменистым дном предъявляет к снаряжению и оружию особые требования. Холодная вода заставляет облачаться в более теплый гидрокостюм. Я по всей стране таскаться с тяжелым грузовым поясом (для более толстого и теплого гидрокостюма требуется больше свинца), был в стареньком, уже тонком костюме и поэтому здорово замерзал. А плавал по три-четыре часа за заплыв.
Наконечники наших стрел имели каленые вставки, но и они не выдерживали прямых ударов в камни. В результате я потерял два одинарных наконечника, и у одной стрелы откололась резьба. Охотиться же с трезубым или другим многозубым наконечником совсем нельзя. При стрельбе с большой дистанции не хватало мощности ружья донести до цели такую стрелу, а, окажись рыбина рядом, то такой наконечник просто ее рубил. Если ленок или хариус после выстрела остаются на стреле, то могут порвать себя и сойти. Поэтому линь следует ставить подлиннее, чтобы рыба оставалась на нем, а не на стреле. С линя рыба, даже такая сильная, практически не срывается.
Два полных дня рыбацкого счастья подарила нам Вайвида-ткан, но беспокойные души молодых рыболовов требовали перемен. Да и мне очень хотелось побывать в других, неизведанных еще речушках, благо горючее для наших моторов еще оставалось. И утром очередного дня мы отправились на поиски нового рыбного Эльдорадо.
Целый день пробивались по Вайвиде вверх, прошли около 40 километров и повернули назад: для нашей пироги подъем был слишком трудным, да и вода за бортом была недостаточно холодная и прозрачная. На другой день вернулись в Вельмо, спустились до ее притока Енгида и пытались подняться по ней вверх. Пошли только на надувнушке и водомете, но речка эта оказалась в это время и для нее непроходимой. С десяток, а то и больше перекатов протащили лодку на руках, но не видя особых перемен, сдались и повернули обратно.
Уже в нижнем течении Енгиды я покинул лодку и поплыл на ластах. В первом же глубоком омуте нашел налимов. Взял несколько штук весом около полутора килограммов каждый. Тех, что были меньше – не трогал, а потом и вовсе перестал их стрелять. Охота на налимов спортивного интереса не представляет, но смотреть на солидную рыбину, уютно разместившуюся среди камней на шестиметровой глубине – уже кайф. В двух местах встречал большие стаи мелкого и среднего хариуса, обозначал их местонахождение для своих надводных рыболовов, что находились в лодке, и плыл дальше. Еще встретил трех сигов, чуть меньше килограмма весом.
На том наша рыбалка и завершилась. Еще одна, последняя ночевка в палатках, костер несколько больше обычного в честь прощания с рекой и тайгой, и долгий обратный путь в цивилизацию.
P.S. Я уже третий год гоняюсь за тайменем, и все неудачно. Два года на реках Полярного Урала и теперь вот на притоках Подкаменной Тунгуски. Но ничего – когда-нибудь он мне все-таки попадется!
Называется, отдохнул!
Всем известно, что охота и рыбалка – это увлечение людей, желающих отдохнуть на природе. Отдых этот, порой, очень активный, физически трудный, но зато психологически мы отдыхаем всегда, напрочь забывая о житейских и служебных проблемах и неурядицах. Ну, если и не всегда, то почти всегда…
К той памятной охоте в арсенале Андрея уже были десятки крупных сазанов, амуров, толстолобиков и сомов. «Крупные» – это рыбины по 6-8 килограммов весом, а сомы и того больше. Однако "-плох тот солдат, который не хочет стать генералом», и плох тот охотник, который не желает добыть монстра. И, главное, многим охотникам такое счастье выпадает, а Андрей еще только мечтал. И, вот настал все же этот «счастливый» день.
Все складывалось отлично: и вода прозрачная, и солнышко ласковое, и ветер не шумит, не гонит волну. Попалась щучка, потом стайка карасей, но охотник на мелочь не разменивается и плывет дальше. Вот, среди очень густых камышей образовалась полянка, где можно было легко проплыть охотнику. Полянка маленькая, всего-то с малогабаритную, городскую квартиру. Только Андрей вплыл в нее, как сразу же увидел ЕГО.
Про рыбу таких габаритов говорят «как свинья», «как бревно» или просто «чудище». Почти под охотником лежал сазан, который поражал, прежде всего, своей толщиной: он был не тоньше самого охотника. В эту широченную спину и направил Андрей свое ружье. Выстрел…и монстр так ломанулся, что выбил куст камыша из грунта, а в мягкой водной растительности образовался широкий и мутный проход. Поток воды не только положил траву, но и ощутимо ударил самого стрелка, который находился от рыбины в полутора метрах. Стрела же осталась там, где встретилась с сазаном, не пробив его чешую и не причинив ему ни малейшего вреда. Ружье, которым без проблем добывались сазаны до восьми кило, оказалось бессильным перед броней такого гиганта.
Дрожащими руками Андрей поднял стрелу и перезарядил ружье. Он был в сильнейшем расстройстве от такой неудачи, и последними словами клял свое оружие. Но оставалась надежда найти все же беглеца, и сделать что-то. Только, вот, что именно? Впрочем, сначала его еще надо было найти.
Стоило Андрею проплыть метра три, как вновь он оказался над точно таким же гигантом. Выглядел сазан также: такая же спинища, такой же пепельный отлив чешуи, только повернут к охотнику он был иначе. И прежде, чем сообразить «что, да как», палец уже давил на спусковой крючок ружья. И так же, как в первый раз, стрела не причинила никакого вреда рыбе, на сей раз не уперевшись, а скользнув по дальней, крутой половине спины. Этот гигант даже не очень-то и испугался – просто уплыл с места событий, где его потревожили, и не дали спокойно отдохнуть.
Андрей был на грани. На грани срыва от такого нервного потрясения. Тяжелее всего было от сознания, что упущен шанс, что такой встречи, такой желанной встречи, уже никогда может не быть!! Обида и боль переполнили охотника настолько, что туманилось сознание, и противно сосало под ложечкой.
Третьего (!) монстра Андрей увидел, еще не выплыв за пределы этой волшебной полянки. Находясь в подавленном состоянии, он уже наперед знал, чем закончится и эта встреча. И был прав на все сто. С той лишь разницей, что на наконечнике стрелы осталась нанизанной одна здоровенная чешуйка.
Не предпринимая больше попыток найти «своих» сазанов, охотник ринулся к берегу. Он старался не смотреть на дно, боясь вновь увидеть вожделенный, но недосягаемый трофей. Выбравшись из воды напротив своего походного лагеря, он бросил на землю ставшее бесполезным и таким ненавистным ружье, и, извергая потоки почти бессвязной брани на всех и вся, потребовал самое мощное ружье. Получив то, что хотел, уже через минуту он плыл к заветной полянке. Охотника переполняло желание скорее «им» отомстить, и хоть чуточку вернуть себе душевное равновесие. Но, увы. То был явно не его день. Еще не менее двух часов несчастный охотник рыскал по лиману, но тщетно. Сазаны-гиганты скрылись, словно их и не было вовсе.
На берег Андрей вышел, когда начинало смеркаться. Измотанный физически и опустошенный морально, он был теперь абсолютно спокоен. Настолько спокоен, что пугал этим своих друзей. Ему явно требовался серьезный отдых…
P.S. Через пару дней после той охоты Андрей ходил по рыбному рынку и прикладывал к выставленным на продажу огромным сазанам ту самую чешуйку, что осталась у него на стреле. Чешуя у 15-килограммовых, бронзовых красавцев была явно меньше…
К той памятной охоте в арсенале Андрея уже были десятки крупных сазанов, амуров, толстолобиков и сомов. «Крупные» – это рыбины по 6-8 килограммов весом, а сомы и того больше. Однако "-плох тот солдат, который не хочет стать генералом», и плох тот охотник, который не желает добыть монстра. И, главное, многим охотникам такое счастье выпадает, а Андрей еще только мечтал. И, вот настал все же этот «счастливый» день.
Все складывалось отлично: и вода прозрачная, и солнышко ласковое, и ветер не шумит, не гонит волну. Попалась щучка, потом стайка карасей, но охотник на мелочь не разменивается и плывет дальше. Вот, среди очень густых камышей образовалась полянка, где можно было легко проплыть охотнику. Полянка маленькая, всего-то с малогабаритную, городскую квартиру. Только Андрей вплыл в нее, как сразу же увидел ЕГО.
Про рыбу таких габаритов говорят «как свинья», «как бревно» или просто «чудище». Почти под охотником лежал сазан, который поражал, прежде всего, своей толщиной: он был не тоньше самого охотника. В эту широченную спину и направил Андрей свое ружье. Выстрел…и монстр так ломанулся, что выбил куст камыша из грунта, а в мягкой водной растительности образовался широкий и мутный проход. Поток воды не только положил траву, но и ощутимо ударил самого стрелка, который находился от рыбины в полутора метрах. Стрела же осталась там, где встретилась с сазаном, не пробив его чешую и не причинив ему ни малейшего вреда. Ружье, которым без проблем добывались сазаны до восьми кило, оказалось бессильным перед броней такого гиганта.
Дрожащими руками Андрей поднял стрелу и перезарядил ружье. Он был в сильнейшем расстройстве от такой неудачи, и последними словами клял свое оружие. Но оставалась надежда найти все же беглеца, и сделать что-то. Только, вот, что именно? Впрочем, сначала его еще надо было найти.
Стоило Андрею проплыть метра три, как вновь он оказался над точно таким же гигантом. Выглядел сазан также: такая же спинища, такой же пепельный отлив чешуи, только повернут к охотнику он был иначе. И прежде, чем сообразить «что, да как», палец уже давил на спусковой крючок ружья. И так же, как в первый раз, стрела не причинила никакого вреда рыбе, на сей раз не уперевшись, а скользнув по дальней, крутой половине спины. Этот гигант даже не очень-то и испугался – просто уплыл с места событий, где его потревожили, и не дали спокойно отдохнуть.
Андрей был на грани. На грани срыва от такого нервного потрясения. Тяжелее всего было от сознания, что упущен шанс, что такой встречи, такой желанной встречи, уже никогда может не быть!! Обида и боль переполнили охотника настолько, что туманилось сознание, и противно сосало под ложечкой.
Третьего (!) монстра Андрей увидел, еще не выплыв за пределы этой волшебной полянки. Находясь в подавленном состоянии, он уже наперед знал, чем закончится и эта встреча. И был прав на все сто. С той лишь разницей, что на наконечнике стрелы осталась нанизанной одна здоровенная чешуйка.
Не предпринимая больше попыток найти «своих» сазанов, охотник ринулся к берегу. Он старался не смотреть на дно, боясь вновь увидеть вожделенный, но недосягаемый трофей. Выбравшись из воды напротив своего походного лагеря, он бросил на землю ставшее бесполезным и таким ненавистным ружье, и, извергая потоки почти бессвязной брани на всех и вся, потребовал самое мощное ружье. Получив то, что хотел, уже через минуту он плыл к заветной полянке. Охотника переполняло желание скорее «им» отомстить, и хоть чуточку вернуть себе душевное равновесие. Но, увы. То был явно не его день. Еще не менее двух часов несчастный охотник рыскал по лиману, но тщетно. Сазаны-гиганты скрылись, словно их и не было вовсе.
На берег Андрей вышел, когда начинало смеркаться. Измотанный физически и опустошенный морально, он был теперь абсолютно спокоен. Настолько спокоен, что пугал этим своих друзей. Ему явно требовался серьезный отдых…
P.S. Через пару дней после той охоты Андрей ходил по рыбному рынку и прикладывал к выставленным на продажу огромным сазанам ту самую чешуйку, что осталась у него на стреле. Чешуя у 15-килограммовых, бронзовых красавцев была явно меньше…
Как я захромал
То, что подводная охота, как любое плавание, оказывает на человека благотворное физическое воздействие – неоспоримый, давно известный факт. Однако многое зависит от самого человека. Например, если он «без тормозов», то есть чересчур азартен, то вполне может и пострадать от своего хобби. Вот и со мной приключилась на прошлой охоте такая неприятная история: я то ли потянул, то ли перетрудил связки под коленями, да так, что натуральным образом охромел. Нет, не на всю оставшуюся жизнь, но неделю ходил, словно на протезах…
Этот год и так-то выдался очень сырым, а к середине осени обычные для этого времени дожди ни одного дня не пропускали. Наша «Нива» надрывалась, но упорно лезла через лужи и жижу к заветным охотничьим местам. За пару километров до любимой лесной поляны на берегу реки дорогу нам перегородил ручей, больше похожий на небольшую речку. Пришлось остановиться и лагерь разбить прямо на незащищенной поляне. Впрочем, это нас не смутило, так как и тент от дождя у нас есть, и хорошая палатка, короче все то, что позволит после охоты нормально отдохнуть. Плохо только, что хорошие завалы в реке, где мы рассчитывали найти сома или сазана, находились вниз по течению. И довольно далеко.
Обычно в такое время я охочусь уже в сухом гидрокостюме. В нем очень комфортно одеваться и раздеваться, с гарантией не замерзнешь, но глубоко нырять и лазить по завалам лучше, конечно, в мокром. Прозрачность воды оказалась вполне приличная – метра три с половиной, и глубины для такой узкой реки тоже не малые: по руслу до 7, а в омутах до 12 метров. Понятное дело, мы с сыном были в мокрых гидрокостюмах. И, хотя не поленились подогреть воду и наводили пену чуть ли не на кипятке, все равно процедура натягивания гидрокостюмов проходила в сопровождении наших воплей и повизгиваний.
Володя поплыл ближе к середине реки, рассчитывая на жерехов, лещей и сазанов, а я прижался к правому берегу и осматривал подмоины за корнями прибрежных деревьев, кусты и завалы, больше надеясь отыскать «черненького». Если же вблизи берега попадались хорошие заросли еще не полегшей водной растительности, то я и туда заглядывал. В густых зарослях рдеста обнаружил лежащую на дне, слегка припорошенную илом, щуку. Она и стала моей первой добычей. В другом месте столкнулся с голавлем, у которого на носу было что-то светлое, должно быть какая-то болячка. Когда же я оказался к нему поближе, то понял, что ошибся: изо рта у голавля торчал кусочек тела и хвост маленькой рыбки. Тоже охотник! Я мысленно поздравил коллегу с удачей и не стал в него стрелять, хоть и была такая возможность.
На завалах и подводных кустах висело много уже отмершей, принесенной течением травы. Это делало их еще более темными и малодоступными. Очередное поваленное дерево было почти сплошь завешено такими бурыми космами. Я заглянул в них с одной стороны, с другой, и в небольшом прогале обнаружил нечто, чуть-чуть отличающееся от общего фона. По трем признакам это вполне могло быть частью сомовьего тела. Во-первых, верхняя кромка очень прямая, как раз, как у сома в хвостовой части, во-вторых, цвет серый, не такой, как у ствола дерева, и уж очень это «нечто» было гладким, без бугров и изъянов. Пока рассматривал все это и соображал, понял, что воздуха для возможной борьбы уже не хватит. Всплыл, вдохнул пару раз и опять вниз.
Удивительное дело: на все «сто» я и после второго нырка не был уверен, что передо мною сом. Уж, казалось бы, с каких только ракурсов их не видел, в каких только условиях и местах не встречал, и всегда точно знал, что вижу сома. По крайней мере, никогда вместо рыбы не палил по пням, бревнам или автомобильным скатам. Правду говорят: «Век – живи, век – учись!» И все-таки я выстрелил, причем так, как бы стрелял именно в хвостовую часть сома, то есть на уровне позвоночника. И… не ошибся! Последовавший мощный рывок, треск ломающихся ветвей, завеса мути и рвущееся из рук ружье – все говорило о попадании в рыбу, во-первых, и, во-вторых, в рыбу очень приличных размеров.
Всплыл я с одной стороны дерева, а моя добыча рвалась с другой. Снова ныряю, и вслепую, по натянутому гарпун-линю пробираюсь на сторону сома, благо путь мне преграждали лишь тоненькие ветки. Тут, на чистой воде увидел, наконец, своего противника во всей его красе, убедился, что выстрел оказался правильным, и сорваться ему не удастся. Дальнейшее – как всегда. Через пять минут я уже плыл дальше, а сом (18,5 кг) был плотно притянут башкой к моему грузовому поясу.
Проплыв еще метров 500, подошел к самому любимому своему завалу. Это грандиозное подводное сооружение, основу которого составляют два необхватных дерева, занимает большую площадь и тянется с шестиметровой глубины до поверхности. К сожалению, тщательный осмотр завала положительных результатов не дал. Обогнув нагромождение веток и крышу из отмершей травы и листьев, я начал подниматься вверх по течению, ныряя и заглядывая под те самые два ствола. И вот, за дальним из них увидел голову сома. Он лежал на дне, а я был вниз головой, видел его в узком промежутке между деревом и дном, поэтому стрелять из такого положения было крайне неудобно. Да и стрела под таким острым углом наверняка соскользнула бы с твердой, плоской башки рыбины (у меня уже такое бывало). Сом лежал «крепко», поэтому я тихонько всплыл, переместился влево так, чтобы оказаться над целью и тихонько стал погружаться.
Этот год и так-то выдался очень сырым, а к середине осени обычные для этого времени дожди ни одного дня не пропускали. Наша «Нива» надрывалась, но упорно лезла через лужи и жижу к заветным охотничьим местам. За пару километров до любимой лесной поляны на берегу реки дорогу нам перегородил ручей, больше похожий на небольшую речку. Пришлось остановиться и лагерь разбить прямо на незащищенной поляне. Впрочем, это нас не смутило, так как и тент от дождя у нас есть, и хорошая палатка, короче все то, что позволит после охоты нормально отдохнуть. Плохо только, что хорошие завалы в реке, где мы рассчитывали найти сома или сазана, находились вниз по течению. И довольно далеко.
Обычно в такое время я охочусь уже в сухом гидрокостюме. В нем очень комфортно одеваться и раздеваться, с гарантией не замерзнешь, но глубоко нырять и лазить по завалам лучше, конечно, в мокром. Прозрачность воды оказалась вполне приличная – метра три с половиной, и глубины для такой узкой реки тоже не малые: по руслу до 7, а в омутах до 12 метров. Понятное дело, мы с сыном были в мокрых гидрокостюмах. И, хотя не поленились подогреть воду и наводили пену чуть ли не на кипятке, все равно процедура натягивания гидрокостюмов проходила в сопровождении наших воплей и повизгиваний.
Володя поплыл ближе к середине реки, рассчитывая на жерехов, лещей и сазанов, а я прижался к правому берегу и осматривал подмоины за корнями прибрежных деревьев, кусты и завалы, больше надеясь отыскать «черненького». Если же вблизи берега попадались хорошие заросли еще не полегшей водной растительности, то я и туда заглядывал. В густых зарослях рдеста обнаружил лежащую на дне, слегка припорошенную илом, щуку. Она и стала моей первой добычей. В другом месте столкнулся с голавлем, у которого на носу было что-то светлое, должно быть какая-то болячка. Когда же я оказался к нему поближе, то понял, что ошибся: изо рта у голавля торчал кусочек тела и хвост маленькой рыбки. Тоже охотник! Я мысленно поздравил коллегу с удачей и не стал в него стрелять, хоть и была такая возможность.
На завалах и подводных кустах висело много уже отмершей, принесенной течением травы. Это делало их еще более темными и малодоступными. Очередное поваленное дерево было почти сплошь завешено такими бурыми космами. Я заглянул в них с одной стороны, с другой, и в небольшом прогале обнаружил нечто, чуть-чуть отличающееся от общего фона. По трем признакам это вполне могло быть частью сомовьего тела. Во-первых, верхняя кромка очень прямая, как раз, как у сома в хвостовой части, во-вторых, цвет серый, не такой, как у ствола дерева, и уж очень это «нечто» было гладким, без бугров и изъянов. Пока рассматривал все это и соображал, понял, что воздуха для возможной борьбы уже не хватит. Всплыл, вдохнул пару раз и опять вниз.
Удивительное дело: на все «сто» я и после второго нырка не был уверен, что передо мною сом. Уж, казалось бы, с каких только ракурсов их не видел, в каких только условиях и местах не встречал, и всегда точно знал, что вижу сома. По крайней мере, никогда вместо рыбы не палил по пням, бревнам или автомобильным скатам. Правду говорят: «Век – живи, век – учись!» И все-таки я выстрелил, причем так, как бы стрелял именно в хвостовую часть сома, то есть на уровне позвоночника. И… не ошибся! Последовавший мощный рывок, треск ломающихся ветвей, завеса мути и рвущееся из рук ружье – все говорило о попадании в рыбу, во-первых, и, во-вторых, в рыбу очень приличных размеров.
Всплыл я с одной стороны дерева, а моя добыча рвалась с другой. Снова ныряю, и вслепую, по натянутому гарпун-линю пробираюсь на сторону сома, благо путь мне преграждали лишь тоненькие ветки. Тут, на чистой воде увидел, наконец, своего противника во всей его красе, убедился, что выстрел оказался правильным, и сорваться ему не удастся. Дальнейшее – как всегда. Через пять минут я уже плыл дальше, а сом (18,5 кг) был плотно притянут башкой к моему грузовому поясу.
Проплыв еще метров 500, подошел к самому любимому своему завалу. Это грандиозное подводное сооружение, основу которого составляют два необхватных дерева, занимает большую площадь и тянется с шестиметровой глубины до поверхности. К сожалению, тщательный осмотр завала положительных результатов не дал. Обогнув нагромождение веток и крышу из отмершей травы и листьев, я начал подниматься вверх по течению, ныряя и заглядывая под те самые два ствола. И вот, за дальним из них увидел голову сома. Он лежал на дне, а я был вниз головой, видел его в узком промежутке между деревом и дном, поэтому стрелять из такого положения было крайне неудобно. Да и стрела под таким острым углом наверняка соскользнула бы с твердой, плоской башки рыбины (у меня уже такое бывало). Сом лежал «крепко», поэтому я тихонько всплыл, переместился влево так, чтобы оказаться над целью и тихонько стал погружаться.