Страница:
Просторный зал освещали призрачные блики уличных фонарей. Все пространство комнаты заполняли столики и прилавки, между которыми оставались лишь узкие проходы. Он напрягал зрение, пытаясь рассмотреть помещение.
Пахло чем-то знакомым. Да, это тот самый отвратительный запах стерильности. Он напомнил ему оставленные киборгами бункеры. Когда его команда подрывников спускалась в подземные логова машин, в нос ударяла такая же вонь химических препаратов. Где-то монотонно гудели кондиционеры, но сквозь их обманчиво успокаивающее жужжание его тренированный слух уловил эхо осторожных шагов. Он здесь не один!
Риз поспешил дальше, не разбирая дороги. Главное — оторваться от преследования. Беглого взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять: он находится среди россыпи сказочных сокровищ. Блестящие поверхности предметов, разноцветье красок.
Его занесло в универсальный магазин.
Тесный коридорчик привел его к стойкам с одеждой. Здесь, под прикрытием длиннополых пальто и плащей, он, затаив дыхание, прислушался. Кровь молотом стучала в висках. Он чувствовал присутствие враждебной силы где-то рядом. Вот оно! Трое, считая себя незамеченными, бесшумно окружали его.
Он обвел комнату цепким взглядом, не упуская ни единой мелочи. Мозг интенсивно работал в поисках выхода. Северную стену помещения занимала громадная витрина с видом на улицу. Сплошная. Как ее открыть? Мимо витрины проползла полицейская машина и скрылась вдалеке.
Маскировка! Риз потянулся и снял с кронштейна, висевшего у него над головой, первый попавшийся плащ. Набросил его на себя, и только теперь до него дошло, как он продрог. Крадущиеся шаги становились все ближе. Луч карманного фонарика упал на соседний ряд кронштейнов. Бежать!
Легче бесплотной тени, стараясь не выдать себя ни шорохом, ни скрипом, Риз выскользнул из-за вешалок и по-пластунски пополз к витрине, в которой бессмысленно улыбались манекены в элегантных нарядах. Прижался к стеклу, ощупывая каждый дюйм поверхности. Как-то ведь она должна открываться! Наверху экспозицию украшала яркая бумажная лента с надписью «Мода 1984». Он у цели!
Полицейская машина возвращалась, луч прожектора вновь задержался на витрине. «Здесь оставаться нельзя», — решил Риз и начал отступать в глубину торгового зала. Отовсюду ему слышался сдавленный шепот, приглушенные шаги окружали его. Возле обувного прилавка он заставил себя остановиться. Где же преследователи? Кажется, все стихло. «Повезло», — подумал Риз. Он взял пару ботинок, приложил к своим подошвам. Малы. Попробуем еще одну пару. Слишком тесны. А эти в самый раз.
В ту минуту, когда Риз, оторвавшись от погони, примерял обувь, впереди опять замелькали огни фонарей. Где спрятаться? Чуть поодаль он заметил кабинку с раздвинутыми шторками и надписью «Фото на паспорт». Риз прыгнул в нее, плотно задернул занавески и, усевшись на стул, зашнуровал ботинки.
С незапамятных времен любой пехотинец знает азбучную истину: удобная обувь для солдата так же важна, как и хорошее оружие. Риз пошевелил пальцами в зашнурованных ботинках, приноравливаясь к обновке. Ботинки легкие, ничего не весят. Подошва тонкая. Для проселочной дороги или в лесу не годятся, а в городе — лучше не придумаешь. Сидели хорошо. Сбоку надпись «Нике». Что бы это значило? Единственным известным ему предметом с подобным названием была старинная модель баллистической ракеты.
Тонкий, прыгающий лучик пробился в щель между занавеской и полом. Дрогнул и пропал. До слуха Риза донесся слабый шорох, фонарем посветили где-то рядом. Неразборчивое перешептывание смолкло, шаги удалялись. Риз выглянул из кабинки. Путь свободен.
Перед ним поднималась металлическая лента отключенного эскалатора. Перескакивая через ступени. Риз взлетел на второй этаж. Хозяйственные товары. Женское белье.
У юго-восточной стены он нашел то, что искал. Аварийный выход! Дверь закрыта, раму опоясывает проволока — примитивная система сигнализации. Табличка на двери предупреждала, что пользоваться выходом можно только в чрезвычайной ситуации. Может, пронесет? Риз отодвинул засов, и дверь распахнулась, не издав ни звука. Сигнализация либо отключена, либо выведена из строя перегрузкой всей местной сети во время хронопортации.
Пристроившись на площадке запасного выхода, он окинул взглядом улицу. Оказывается, он стоял прямо над пустой полицейской машиной с выключенными огнями.
По-кошачьи бесшумно Риз спрыгнул на асфальт и согнулся, прячась за машиной. Привычка к самодисциплине заставила его еще раз произвести разведку на местности. Улица пуста. За углом кто-то есть. На всякий случай он потянул на себя дверцу машины. Невероятно, но она даже не была заперта. «Раззявы! Все на свете позабыли — так торопились меня сцапать». Он сел за руль. Ключей в замке зажигания не было. А машина ему сейчас очень нужна.
Посмотрим, чем тут можно разжиться. Главное, это, конечно, «ремингтон-850». Глаза Риза возбужденно заблестели. В его время этот вид оружия уже представлял интерес лишь как памятник отдаленной эпохи. А здесь у них весь антиквариат как новенький.
Он снял оружие с подставки и спрятал под плащом. Незаметно со стороны и всегда под рукой. Оно будет ему другом.
Риз торопливым шагом отошел от машины и повернул за угол. Теперь можно расслабиться. Три с половиной минуты назад он был беззащитнее новорожденного младенца. Сейчас одет, вооружен и нисколько не отличается от любого другого прохожего. Нужно подумать еще о деньгах, продуктах и машине. Время у него пока есть.
Черт побери! Он все-таки прорвался сюда. Сердце радостно забилось от пьянящего сознания, что он, несмотря ни на что, жив. И готов к решающей схватке. Риз прищурился, смахнув с лица капли дождя и рассмотрел изумительный довоенный пейзаж, открывшийся его взгляду. Он стоял на пересечении Шестой улицы и улицы Олив. Площадь через дорогу называлась Першинг-сквер. Неужели он родился в какой-нибудь миле отсюда? В детстве он здесь играл. Но и его детские воспоминания не сохранили ничего похожего на эту нарядную улицу, застроенную пяти— и шестиэтажными домами, обрамленную зеленой каймой парка, залитую светом.
Он перебирал в памяти недавние события. Не то что недавние, а промелькнувшие всего десять-пятнадцать минут назад. В его измерении. Пятнадцать минут назад он шагал по глубокому подземному бункеру, возглавляя отряд взрывников.
Позади еще рвались мощные снаряды. Его ребята каленым железом выжигали это гиблое место. Камня на камне не оставляли. Хмельная радость победы кружила им головы. Люди, одолевшие роботов, ощутили свое монолитное единство и готовы были идти до конца.
Там на него все это и свалилось.
Джон, казалось, был совершенно спокоен. По нему никогда ничего не скажешь. Иначе не был бы он Джоном Коннором. Он шел рядом с Кайлом Ризом, положив сильную руку на плечо юноши и, стараясь перекричать грохот залпов, кратко излагал суть задания. Джон сам решил отправить на задание Риза.
Риз не успел опомниться, как его подвели к группе техников, колдовавших над приборами. Риз проворно сбросил форму, оружие передал товарищу. Специалисты облепили его, точно муравьи. Одни записывали его биоритмы, другие брали пробы и делали экспресс-анализы, третьи накачивали медикаментами. Джон отошел в сторону, но глаз с Риза не спускал.
Дальше события понеслись с головокружительной быстротой. Тело Риза покрыли толстым слоем сероватого желе, увеличивающего проводимость. От тошнотворного запаха препарата Риз едва не задохнулся. Его провели в тесную камеру, где он должен был остаться один. Техники вышли. Джон последний раз встретился взглядом с Ризом. Выражение, появившееся на лице генерала, поразило юношу. Так генерал смотрел на него лишь однажды, когда зачитывал приказ о переводе Риза из 132-ой части в особое разведывательное подразделение, находившееся под личным командованием его, Джона Коннора.
Риз оглянулся на своих ребят. И все. Его залил слепящий свет, раздирающая боль пронзила тело. Он очнулся на холодном тротуаре Лос-Анджелеса.
И вот он стоит под дождем, отыскивая в предрассветном тумане Першинг-сквер, и испытывает одиночество, какого не испытал за всю свою недолгую жизнь.
Неясное волнение охватило его. На этих улицах он бывал прежде. Мальчишкой. Но никогда не видел их такими. Отправляясь в прошлое, Риз был готов к встрече с родным городом, но не знал, какой она будет, эта встреча.
«Не распускаться! — приказал он себе. — Никаких эмоций».
Он отсек все, что не касалось его задания. Воспоминания, тревоги, посторонние мысли — под замок. Он вернется к ним позже. В данную минуту его должно интересовать лишь выполнение задания. В поисках телефона-автомата Риз прошел вдоль длинного многоквартирного дома. Увидел в будке телефонный справочник, открыл его на букве "К" и принялся листать страницы. Палец, резво пробегавший одну строчку за другой, замер возле имени «Сара Дж.Коннор».
Ее подруга и соседка по квартире относилась к другому типу. По счастью, Джинджер и Сару объединяло гораздо больше, чем разделяло: бьющая через край энергия, любовь к простому, без затей, досугу. Временами Сара проявляла в своих вкусах и привычках гораздо больше строгости, чем Джинджер. Иной раз трудно было угадать, кто из них старше, хотя Джинджер было двадцать четыре, а Саре всего девятнадцать.
Сара задержалась у запасного входа в подъезд. Кто-то открыл дверь и подпер ее камнем. «Что за люди, — недовольно подумала Сара, — ключ лишний раз повернуть лень».
Она вышла к почтовым ящикам. Встреченная утренним солнцем, она вдыхала запах влажной травы. Ночью бушевала гроза. Как здорово будет сегодня прокатиться на мотоцикле! Ослепительная голубизна неба напомнила Саре о колечке с бирюзой, которое она получила в подарок от своего первого мальчика. В школе. Как его звали? Чарли. Как бы там ни было, кольцо она сохранила. Оно лежало вместе с другими мелочами, напоминавшими ей о тех немногих людях, отношениями с которыми она дорожила.
В тихом Пальмовом квартале издавна жили бок о бок белые и черные, евреи и протестанты. Возраст жителей тоже был самый разный. Район прилегал к центральной части Лос-Анджелеса, неподалеку от него находились и такие небезызвестные места, как Беверли-Хиллз, Санта-Моника, Калвер-Сити. Этот конгломерат национальностей, рас и вероисповеданий являл собой такую оригинальную демографическую картину, что у чиновников во время избирательной кампании голова шла кругом. Район был плотно застроен многоэтажками, и припаркованные у тротуаров машины вечно теснились бампер к бамперу. Одной из причин, по которой Сара снимала комнату в этом доме, было наличие подземного гаража.
Она открыла свой ящик. Из него выпали два счета, письмо от матери и какая-то корреспонденция для Джинджер.
Пока что ее что-то не забрасывают настойчивыми признаниями отвергнутые состоятельные поклонники. Переживем. Особенно сегодня. Тем более вечером у нее свидание, которого она ждала всю неделю. Она еще не знала, что запомнит этот вечер до конца своих дней. «Никаких воздушных замков, — одернула она себя. — Он, конечно, не прекрасный принц. Ничего в нем особенного нет. Зато у него билеты на концерт Джулиана Леннона в спорткомплексе Баул».
Сара погрузилась в мечтания. История, в которой она была главной героиней, начиналась с романтической встречи и переходила в страстный роман.
По дорожке к дому трусцой бежала Джинджер Вентура. Она ворвалась в мир фантазий Сары и безжалостно разрушила его. Реальность была для Джинджер куда привлекательнее, чем всякие там бредни.
Высокая спортивная брюнетка, она чуть запыхалась, но энергии у нее не убавилось. Болтая с Сарой, Джинджер продолжала свой бег на месте. Она подпрыгивала, длинные черные волосы мотались по плечам. В наушниках, с которыми она никогда не расставалась, гремела мелодия Брюса Спрингстина. Лента на голове взмокла от пота. Сара была уверена: если бы сейчас потребовалась исполнительница главной роли для программы «Чудо-женщина», при условии, что у Джинджер обнаружится капелька артистических способностей, лучшей кандидатуры не сыскать. Еще бы: сильная, гибкая, спортивного склада, пяти футов и семи дюймов ростом, настоящая амазонка Джинджер и минуты не была без движения. В руках у нее все горело, вокруг все вертелось и ходило ходуном. На улице на Джинджер все обращали внимание. От нее словно исходили жаркие токи энергии и неиссякаемого оптимизма.
— Для меня есть что-нибудь? — выдохнула она.
Сара протянула ей конверты. Брови Джинджер изумленно взлетели, когда она прочитала надпись на одном.
— Господи! Сегодня все решится.
И, подхватив Сару под руку, Джинджер потащила ее в квартиру, на ходу выбив ногой камень, державший дверь запасного входа.
— Что случилось? — тревожно спросила Сара.
— Мои анализы!
— Какие анализы?
— На беременность, глупышка. Разве я не говорила тебе?
Сара остановилась на пороге.
— Да ты что, Джинджер? Конечно, нет.
— Забыла, значит, — легкомысленно отозвалась Джинджер, входя в гостиную.
Тихо ахая, Сара нашаривала за спиной дверную ручку.
— Но ты же предохраняешься. Как это могло случиться?
Джинджер надорвала конверт.
— Ты же меня знаешь. Таблетки я органически не перевариваю. Все остальное эффективно на восемьдесят процентов, двадцать — риска. У меня была задержка в прошлом месяце, ну вот…
Сара не сводила с конверта потрясенного взгляда.
— Какой результат?
Джинджер постаралась разрядить напряжение легкомысленной шуткой:
— Ставлю пять долларов, что все в порядке.
— Не тяни, Джинджер, читай скорее.
— Ладно уж, — проговорила Джинджер с самым небрежным и независимым видом, за которым, однако, не могла скрыть испуганного ожидания.
Джинджер вынула из конверта листок бумаги, пробежала его глазами. Лицо ее приняло выражение покорной обреченности.
— Какое имя выберем? Может быть, просто Мэтт-младший?
У Сары все оборвалось внутри.
— Нет, Джинджер… О, Господи! Ну как же ты?.. Что же теперь делать?..
— Чего нибудь выпить. — Джинджер скорчила гримасу и бросила смятое письмо на стол.
Джинджер поднялась и направилась в кухню с видом каторжника, которому предстоит осилить последнюю милю.
Сара проводила ее потрясенным взглядом. Ерунда какая-то. Чтобы Джинджер, разумная, практичная Джинджер, вляпалась в такую историю? Джинджер, у которой продуман каждый шаг. Быть этого не может! Она же…
Неясное подозрение толкнуло Сару к столу. Она расправила скомканный листок и впилась в него взглядом.
Вот уж с кем не соскучишься!
Сара покачала головой, злясь на себя за то, что подруге так легко удалось ее провести.
Она влетела на кухню, кипя праведным гневом.
— Очень остроумно, Джинджер.
Джинджер выскочила из-за холодильника, окатив Сару холодными брызгами минералки, бутылку которой она только что открыла. Сара взвизгнула от неожиданности и замахала руками.
— Какое свинство! — негодующе начала Сара и не удержалась от смеха. — Не знаю, как только эти фокусы сходят тебе с рук.
Джинджер подмигнула ей.
— Могу объяснить. Тебе самой это нравится, малышка.
— Зараза!
Сара согнала с лица улыбку, нахмурилась.
— Ты же с самого начала знала, что ничего нет.
— Еще бы. У меня с тринадцати лет все по расписанию.
— Так. И зачем нужно было проделывать это со мной?
— Ты все воспринимаешь чересчур серьезно.
— Ох, смотри, как бы я сама тебя не удивила. И очень скоро.
— Это будет просто потрясающе.
Сару начинал выводить из себя покровительственный тон Джинджер, в котором звучало: «Я подшучиваю над тобой и не собираюсь этого скрывать. С наивными дурочками иначе нельзя». Сара безнадежно покачала головой. Джинджер искренне полагала, что учить Сару жизни — ее крест и святая обязанность. Приблизительно такого же мнения придерживалась и мать Сары. Но ни та, ни другая не отдавали себе отчета в том, что малышке Саре уже не нужны поучения. Она уверенно стояла на ногах: работала, училась, да еще ухитрялась каждый месяц откладывать по нескольку долларов. Она была довольна своим существованием.
У нее были свои проблемы. Обыкновенные житейские и вполне решаемые проблемы. Как у всех остальных. Кроме Джинджер, пожалуй. Если правда, что в судьбе человека чередуются темные и светлые полосы, то Джинджер на всех парах пролетала свои черные полосы и застревала на светлых. Иногда Сара задумывалась: а приходилось ли ей когда-нибудь страдать?
— Послушай, Джин, — не очень уверенно начала она не зная, как лучше спросить об этом. — Если бы результат подтвердился, как бы ты поступила?
— Сообщила Мэтту и словила бы не слабый кайф, глядя на его рожу.
В те редкие мгновения, что Сара по-настоящему задумывалась о материнстве, эта перспектива ее не радовала. Она вспоминала собственное детство. После смерти отца мать старалась заменить девочке обоих родителей. Однако сочетать отцовскую суровость с материнской лаской, строгость с мелким попустительством, опеку с требовательностью оказалось столь же невозможным, как осуществление кругосветного плавания на плоту с бамбуковым шестом. Ничего хорошего из этого определенно не вышло Свои личные возможности Сара оценивала не столь высоко, чтобы лепить другого человека но своему образу и подобию.
А Джинджер она сказала:
— Нам хватило бы одного ребенка на двоих. Я бы ходила к вам в гости.
Джинджер похлопала ее по колену.
— Не говори глупостей. Из тебя получится хорошая мать.
— Я могу и подождать с этим.
«Я способна любить по-настоящему, — думала Сара. — Только бы встретить верного человека, который сам умеет любить».
Но мужчины, на которых можно положиться, попадаются в жизни столь же часто, как киоски с прохладительными напитками в центре Аравийской пустыни. Небольшой круг друзей, вместе с которыми она росла, с годами распался. Кто уехал учиться, кто обзавелся семьей. Нужно было обрастать новыми связями. Но все как-то не складывалось. Случайные встречи в колледже. Знакомства по телефону. Те, кто нравился ей, были уже заняты или просто не обращали на нее внимания.
Джинджер с довольной улыбкой наблюдала за подружкой, которая опять ушла в себя. Сара славная девчонка. Может быть, даже чересчур. Джинджер казалось порой, что невероятная наивность Сары своего рода щит, которым та ограждает себя от реальности. Джинджер считала необходимым время от времени встряхивать Сару своими шуточками, вытаскивать ее из мира иллюзий, в котором свойственно замыкаться подобному типу людей, больше размышляющих о том, какова должна быть действительность, нежели о том, какова она на самом деле. Слов нет, ей тоже иногда хотелось обнять подругу, поговорить с ней по душам, но вместо этого Джинджер прибегала к своим приемчикам «шоковой терапии» наподобие этого, с письмом из клиники, что так удачно сработал сейчас.
— Боюсь, я наступила на Пагсли, — тревожно произнесла Джинджер, изучая подметки своих кроссовок.
Сара, вздрогнув, бросила быстрый взгляд в дальний угол комнаты, где в пластиковом террариуме, точно доисторический ящер за стеклом музейной витрины, замерла зеленая игуана. В немигающих глазах ящерицы читалось холодное превосходство. Красавица Пагсли длиной в три фута перешла в наследство Саре от ее последнего друга, и, надо сказать, взаимная привязанность и доверие, установившиеся между Пагсли и Сарой, были гораздо сильнее тех чувств, что связывали девушку с прежним хозяином ящерицы.
Сара, упершись руками в бока, повернулась к подруге, всем своим видом давая понять, что ту ждет возмездие, Джинджер азартно подмигнула ей:
— Как я тебя раскочегарила?
— Умри, Вентура!
Сара с отчаянным воплем кинулась на Джинджер.
Настойчивый писк домофона прервал их возню. Джинджер высвободилась и нажала кнопку микрофона.
— Нам денежный перевод или хорошие новости? — с интересом осведомилась она.
Из переговорного устройства донесся едва слышный ответ:
— А как насчет секса?
Джинджер лукаво сощурилась и выдала:
— Просто мечтаю. Заждалась. Раздеться можешь за дверью, если хочешь.
За дверью Мэтт Бьюкенен раздеваться не собирался, тем более, что одежды на нем был самый минимум — майка и шорты, выставлявшие на обозрение великолепную, мускулистую фигуру тяжеловеса. При этом Мэтт вовсе не корчил из себя супермена, как другие качки. Не пыжился и не кичился своими бицепсами. Ничего такого. Трудно поверить, но парень, которому под силу отжать грузовик, отличался самым тихим покладистым нравом из всех знакомых Саре мужчин.
Сара собирала учебники в своей комнате, когда в гостиной жалобно заскрипела кушетка, на которую что-то обрушилось. Сара подхватила сумку и вышла к ним.
В гостиной стоял полный содом. Джинджер, брошенная на спину и прижатая могучими ручищами Мэтта, верещала:
— Ха! Счет три-два! — торжествующе провозгласила она, вырываясь.
Ей удалось расцепить его мертвую хватку, заведя назад указательный палец Мэтта, и даже положить его на лопатки.
— Сара, иди же сюда! Помоги мне справиться с этим чудовищем!
— Извините, но с меня сегодня достаточно, — ответила Сара, присаживаясь на край кушетки, чтобы собрать длинные каштановые волосы в конский хвост и перетянуть его резинкой.
А Джинджер и Мэтт уже обнимались. Смотрели они друг на друга с такой нежностью, какая бывает во взглядах влюбленных, когда их никто не видит. В глазах Мэтта, устремленных на Джинджер, светилась такая беззаветная, щенячья преданность, что Сара на мгновение позавидовала подруге. Сама она была не избалована поклонниками. Конечно, были ребята, которым она нравилась. И даже очень. Но никто еще не смотрел на нее так. Она знала, что однажды ее полюбят. Страстно и безоглядно. Может быть, это случится сегодня?
Они все вместе спустились в гараж. Мэтт обнял обеих девушек, шутливо прижимая их к себе.
Сара подошла к своему мотоциклу.
— Заехать за тобой после работы?
Джинджер кивнула.
— Сходим вечером вместе в пиццерию?
Сара попыталась ответить как можно небрежнее:
— Очень жаль, сегодня не могу. Я занята.
Но голос выдал ее волнение.
Мэтт легонько ущипнул ее.
— Ну ты даешь, Сара.
— Не выдумывай, Мэтт. Ничего особенного. Парень как парень. На работе познакомилась.
— Это тот, который на черном «порше»? — допытывалась Джинджер. Ей все надо было знать сразу.
Мэтт обнял Сару за плечи и отвел в сторону.
— Тебе что-то нужно? — спросил он.
Она смутилась.
— Ты о чем?
— Ну, деньги там. На всякий случай. Чтобы ты чувствовала себя свободнее. Может, ты сама захочешь его отшить. Мы же о нем понятия не имеем. Что он за тип? Куда он тебя собирается тащить?
Сара вымученно улыбнулась и сняла руку Мэтта со своего плеча.
— Большое спасибо, папочка. Не первый раз иду на свидание.
Смутный внутренний голос, который она легкомысленно называла «наша маленькая Сара», напомнил ей, что Мэтт суется в ее дела не из любопытства, а потому, что он и Джинджер тревожатся за нее. Вообще-то «маленькая Сара» часто оказывалась права. Иногда Сара слушалась своего внутреннего голоса, чаще же ей хотелось отделаться от него.
— Я уже сама могу постоять за себя, — с улыбкой добавила она.
Мэтт наклонился и легонько щелкнул ее по носу.
— Допустим. А если он все-таки позволит себе лишнее?
Сара сделала выпад и с силой пихнула Мэтта в его твердокаменный живот. Для Мэтта это было ощущение, сравнимое с комариным укусом. Театрально шатаясь, он схватился за живот и принялся изображать страдания. Джинджер, для которой в основном и был предназначен этот спектакль, не обращая на него внимания, чмокнула Сару в щеку.
— До вечера.
Сара вскочила на свою «Хонду» и включила зажигание. Двигатель в сто двадцать пять кубических сантиметров недовольно зарычал. Сара оглянулась, чтобы помахать им на прощанье.
— Пока, Сара! — крикнул Мэтт, вытягиваясь на цыпочках в балетном па.
«Шут гороховый», — с нежностью подумала она. Еще раз помахав рукой Мэтту и Джинджер, Сара прибавила газу и погнала мотоцикл по бетонной дорожке навстречу весеннему солнцу, согревавшему город.
Она не заметила ничего необычного. Предчувствие не подсказывало ей, что в этот день навсегда оборвется ее прежняя беззаботная жизнь.
Пахло чем-то знакомым. Да, это тот самый отвратительный запах стерильности. Он напомнил ему оставленные киборгами бункеры. Когда его команда подрывников спускалась в подземные логова машин, в нос ударяла такая же вонь химических препаратов. Где-то монотонно гудели кондиционеры, но сквозь их обманчиво успокаивающее жужжание его тренированный слух уловил эхо осторожных шагов. Он здесь не один!
Риз поспешил дальше, не разбирая дороги. Главное — оторваться от преследования. Беглого взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять: он находится среди россыпи сказочных сокровищ. Блестящие поверхности предметов, разноцветье красок.
Его занесло в универсальный магазин.
Тесный коридорчик привел его к стойкам с одеждой. Здесь, под прикрытием длиннополых пальто и плащей, он, затаив дыхание, прислушался. Кровь молотом стучала в висках. Он чувствовал присутствие враждебной силы где-то рядом. Вот оно! Трое, считая себя незамеченными, бесшумно окружали его.
Он обвел комнату цепким взглядом, не упуская ни единой мелочи. Мозг интенсивно работал в поисках выхода. Северную стену помещения занимала громадная витрина с видом на улицу. Сплошная. Как ее открыть? Мимо витрины проползла полицейская машина и скрылась вдалеке.
Маскировка! Риз потянулся и снял с кронштейна, висевшего у него над головой, первый попавшийся плащ. Набросил его на себя, и только теперь до него дошло, как он продрог. Крадущиеся шаги становились все ближе. Луч карманного фонарика упал на соседний ряд кронштейнов. Бежать!
Легче бесплотной тени, стараясь не выдать себя ни шорохом, ни скрипом, Риз выскользнул из-за вешалок и по-пластунски пополз к витрине, в которой бессмысленно улыбались манекены в элегантных нарядах. Прижался к стеклу, ощупывая каждый дюйм поверхности. Как-то ведь она должна открываться! Наверху экспозицию украшала яркая бумажная лента с надписью «Мода 1984». Он у цели!
Полицейская машина возвращалась, луч прожектора вновь задержался на витрине. «Здесь оставаться нельзя», — решил Риз и начал отступать в глубину торгового зала. Отовсюду ему слышался сдавленный шепот, приглушенные шаги окружали его. Возле обувного прилавка он заставил себя остановиться. Где же преследователи? Кажется, все стихло. «Повезло», — подумал Риз. Он взял пару ботинок, приложил к своим подошвам. Малы. Попробуем еще одну пару. Слишком тесны. А эти в самый раз.
В ту минуту, когда Риз, оторвавшись от погони, примерял обувь, впереди опять замелькали огни фонарей. Где спрятаться? Чуть поодаль он заметил кабинку с раздвинутыми шторками и надписью «Фото на паспорт». Риз прыгнул в нее, плотно задернул занавески и, усевшись на стул, зашнуровал ботинки.
С незапамятных времен любой пехотинец знает азбучную истину: удобная обувь для солдата так же важна, как и хорошее оружие. Риз пошевелил пальцами в зашнурованных ботинках, приноравливаясь к обновке. Ботинки легкие, ничего не весят. Подошва тонкая. Для проселочной дороги или в лесу не годятся, а в городе — лучше не придумаешь. Сидели хорошо. Сбоку надпись «Нике». Что бы это значило? Единственным известным ему предметом с подобным названием была старинная модель баллистической ракеты.
Тонкий, прыгающий лучик пробился в щель между занавеской и полом. Дрогнул и пропал. До слуха Риза донесся слабый шорох, фонарем посветили где-то рядом. Неразборчивое перешептывание смолкло, шаги удалялись. Риз выглянул из кабинки. Путь свободен.
Перед ним поднималась металлическая лента отключенного эскалатора. Перескакивая через ступени. Риз взлетел на второй этаж. Хозяйственные товары. Женское белье.
У юго-восточной стены он нашел то, что искал. Аварийный выход! Дверь закрыта, раму опоясывает проволока — примитивная система сигнализации. Табличка на двери предупреждала, что пользоваться выходом можно только в чрезвычайной ситуации. Может, пронесет? Риз отодвинул засов, и дверь распахнулась, не издав ни звука. Сигнализация либо отключена, либо выведена из строя перегрузкой всей местной сети во время хронопортации.
Пристроившись на площадке запасного выхода, он окинул взглядом улицу. Оказывается, он стоял прямо над пустой полицейской машиной с выключенными огнями.
По-кошачьи бесшумно Риз спрыгнул на асфальт и согнулся, прячась за машиной. Привычка к самодисциплине заставила его еще раз произвести разведку на местности. Улица пуста. За углом кто-то есть. На всякий случай он потянул на себя дверцу машины. Невероятно, но она даже не была заперта. «Раззявы! Все на свете позабыли — так торопились меня сцапать». Он сел за руль. Ключей в замке зажигания не было. А машина ему сейчас очень нужна.
Посмотрим, чем тут можно разжиться. Главное, это, конечно, «ремингтон-850». Глаза Риза возбужденно заблестели. В его время этот вид оружия уже представлял интерес лишь как памятник отдаленной эпохи. А здесь у них весь антиквариат как новенький.
Он снял оружие с подставки и спрятал под плащом. Незаметно со стороны и всегда под рукой. Оно будет ему другом.
Риз торопливым шагом отошел от машины и повернул за угол. Теперь можно расслабиться. Три с половиной минуты назад он был беззащитнее новорожденного младенца. Сейчас одет, вооружен и нисколько не отличается от любого другого прохожего. Нужно подумать еще о деньгах, продуктах и машине. Время у него пока есть.
Черт побери! Он все-таки прорвался сюда. Сердце радостно забилось от пьянящего сознания, что он, несмотря ни на что, жив. И готов к решающей схватке. Риз прищурился, смахнув с лица капли дождя и рассмотрел изумительный довоенный пейзаж, открывшийся его взгляду. Он стоял на пересечении Шестой улицы и улицы Олив. Площадь через дорогу называлась Першинг-сквер. Неужели он родился в какой-нибудь миле отсюда? В детстве он здесь играл. Но и его детские воспоминания не сохранили ничего похожего на эту нарядную улицу, застроенную пяти— и шестиэтажными домами, обрамленную зеленой каймой парка, залитую светом.
Он перебирал в памяти недавние события. Не то что недавние, а промелькнувшие всего десять-пятнадцать минут назад. В его измерении. Пятнадцать минут назад он шагал по глубокому подземному бункеру, возглавляя отряд взрывников.
Позади еще рвались мощные снаряды. Его ребята каленым железом выжигали это гиблое место. Камня на камне не оставляли. Хмельная радость победы кружила им головы. Люди, одолевшие роботов, ощутили свое монолитное единство и готовы были идти до конца.
Там на него все это и свалилось.
Джон, казалось, был совершенно спокоен. По нему никогда ничего не скажешь. Иначе не был бы он Джоном Коннором. Он шел рядом с Кайлом Ризом, положив сильную руку на плечо юноши и, стараясь перекричать грохот залпов, кратко излагал суть задания. Джон сам решил отправить на задание Риза.
Риз не успел опомниться, как его подвели к группе техников, колдовавших над приборами. Риз проворно сбросил форму, оружие передал товарищу. Специалисты облепили его, точно муравьи. Одни записывали его биоритмы, другие брали пробы и делали экспресс-анализы, третьи накачивали медикаментами. Джон отошел в сторону, но глаз с Риза не спускал.
Дальше события понеслись с головокружительной быстротой. Тело Риза покрыли толстым слоем сероватого желе, увеличивающего проводимость. От тошнотворного запаха препарата Риз едва не задохнулся. Его провели в тесную камеру, где он должен был остаться один. Техники вышли. Джон последний раз встретился взглядом с Ризом. Выражение, появившееся на лице генерала, поразило юношу. Так генерал смотрел на него лишь однажды, когда зачитывал приказ о переводе Риза из 132-ой части в особое разведывательное подразделение, находившееся под личным командованием его, Джона Коннора.
Риз оглянулся на своих ребят. И все. Его залил слепящий свет, раздирающая боль пронзила тело. Он очнулся на холодном тротуаре Лос-Анджелеса.
И вот он стоит под дождем, отыскивая в предрассветном тумане Першинг-сквер, и испытывает одиночество, какого не испытал за всю свою недолгую жизнь.
Неясное волнение охватило его. На этих улицах он бывал прежде. Мальчишкой. Но никогда не видел их такими. Отправляясь в прошлое, Риз был готов к встрече с родным городом, но не знал, какой она будет, эта встреча.
«Не распускаться! — приказал он себе. — Никаких эмоций».
Он отсек все, что не касалось его задания. Воспоминания, тревоги, посторонние мысли — под замок. Он вернется к ним позже. В данную минуту его должно интересовать лишь выполнение задания. В поисках телефона-автомата Риз прошел вдоль длинного многоквартирного дома. Увидел в будке телефонный справочник, открыл его на букве "К" и принялся листать страницы. Палец, резво пробегавший одну строчку за другой, замер возле имени «Сара Дж.Коннор».
ПАЛЬМОВЫЙ КВАРТАЛ, ЖАСМИНОВАЯ УЛИЦА, ДОМ 656, 8:28 УТРА
Сара Дженет Коннор вышла из своей квартиры на втором этаже. Вечером она забыла посмотреть почту, а на подругу, вместе с которой снимала комнату, в этом деле полагаться нельзя. В чем другом — да, а на почту ей наплевать. Сара привыкла каждый день заглядывать в ящик, хотя письма ей приходили не часто. А что тут удивительного — ведь она сама никому не писала. Вот счета приходят регулярно. К ним она относилась ревностно и более чем серьезно. В начале каждого месяца снимала небольшие суммы со своего скромного банковского счета и расплачивалась по квитанциям. В оставшиеся до конца месяца недели ей приходилось поддерживать режим жесткой экономии, но она предпочитала жить с сознанием выполненного долга.Ее подруга и соседка по квартире относилась к другому типу. По счастью, Джинджер и Сару объединяло гораздо больше, чем разделяло: бьющая через край энергия, любовь к простому, без затей, досугу. Временами Сара проявляла в своих вкусах и привычках гораздо больше строгости, чем Джинджер. Иной раз трудно было угадать, кто из них старше, хотя Джинджер было двадцать четыре, а Саре всего девятнадцать.
Сара задержалась у запасного входа в подъезд. Кто-то открыл дверь и подпер ее камнем. «Что за люди, — недовольно подумала Сара, — ключ лишний раз повернуть лень».
Она вышла к почтовым ящикам. Встреченная утренним солнцем, она вдыхала запах влажной травы. Ночью бушевала гроза. Как здорово будет сегодня прокатиться на мотоцикле! Ослепительная голубизна неба напомнила Саре о колечке с бирюзой, которое она получила в подарок от своего первого мальчика. В школе. Как его звали? Чарли. Как бы там ни было, кольцо она сохранила. Оно лежало вместе с другими мелочами, напоминавшими ей о тех немногих людях, отношениями с которыми она дорожила.
В тихом Пальмовом квартале издавна жили бок о бок белые и черные, евреи и протестанты. Возраст жителей тоже был самый разный. Район прилегал к центральной части Лос-Анджелеса, неподалеку от него находились и такие небезызвестные места, как Беверли-Хиллз, Санта-Моника, Калвер-Сити. Этот конгломерат национальностей, рас и вероисповеданий являл собой такую оригинальную демографическую картину, что у чиновников во время избирательной кампании голова шла кругом. Район был плотно застроен многоэтажками, и припаркованные у тротуаров машины вечно теснились бампер к бамперу. Одной из причин, по которой Сара снимала комнату в этом доме, было наличие подземного гаража.
Она открыла свой ящик. Из него выпали два счета, письмо от матери и какая-то корреспонденция для Джинджер.
Пока что ее что-то не забрасывают настойчивыми признаниями отвергнутые состоятельные поклонники. Переживем. Особенно сегодня. Тем более вечером у нее свидание, которого она ждала всю неделю. Она еще не знала, что запомнит этот вечер до конца своих дней. «Никаких воздушных замков, — одернула она себя. — Он, конечно, не прекрасный принц. Ничего в нем особенного нет. Зато у него билеты на концерт Джулиана Леннона в спорткомплексе Баул».
Сара погрузилась в мечтания. История, в которой она была главной героиней, начиналась с романтической встречи и переходила в страстный роман.
По дорожке к дому трусцой бежала Джинджер Вентура. Она ворвалась в мир фантазий Сары и безжалостно разрушила его. Реальность была для Джинджер куда привлекательнее, чем всякие там бредни.
Высокая спортивная брюнетка, она чуть запыхалась, но энергии у нее не убавилось. Болтая с Сарой, Джинджер продолжала свой бег на месте. Она подпрыгивала, длинные черные волосы мотались по плечам. В наушниках, с которыми она никогда не расставалась, гремела мелодия Брюса Спрингстина. Лента на голове взмокла от пота. Сара была уверена: если бы сейчас потребовалась исполнительница главной роли для программы «Чудо-женщина», при условии, что у Джинджер обнаружится капелька артистических способностей, лучшей кандидатуры не сыскать. Еще бы: сильная, гибкая, спортивного склада, пяти футов и семи дюймов ростом, настоящая амазонка Джинджер и минуты не была без движения. В руках у нее все горело, вокруг все вертелось и ходило ходуном. На улице на Джинджер все обращали внимание. От нее словно исходили жаркие токи энергии и неиссякаемого оптимизма.
— Для меня есть что-нибудь? — выдохнула она.
Сара протянула ей конверты. Брови Джинджер изумленно взлетели, когда она прочитала надпись на одном.
— Господи! Сегодня все решится.
И, подхватив Сару под руку, Джинджер потащила ее в квартиру, на ходу выбив ногой камень, державший дверь запасного входа.
— Что случилось? — тревожно спросила Сара.
— Мои анализы!
— Какие анализы?
— На беременность, глупышка. Разве я не говорила тебе?
Сара остановилась на пороге.
— Да ты что, Джинджер? Конечно, нет.
— Забыла, значит, — легкомысленно отозвалась Джинджер, входя в гостиную.
Тихо ахая, Сара нашаривала за спиной дверную ручку.
— Но ты же предохраняешься. Как это могло случиться?
Джинджер надорвала конверт.
— Ты же меня знаешь. Таблетки я органически не перевариваю. Все остальное эффективно на восемьдесят процентов, двадцать — риска. У меня была задержка в прошлом месяце, ну вот…
Сара не сводила с конверта потрясенного взгляда.
— Какой результат?
Джинджер постаралась разрядить напряжение легкомысленной шуткой:
— Ставлю пять долларов, что все в порядке.
— Не тяни, Джинджер, читай скорее.
— Ладно уж, — проговорила Джинджер с самым небрежным и независимым видом, за которым, однако, не могла скрыть испуганного ожидания.
Джинджер вынула из конверта листок бумаги, пробежала его глазами. Лицо ее приняло выражение покорной обреченности.
— Какое имя выберем? Может быть, просто Мэтт-младший?
У Сары все оборвалось внутри.
— Нет, Джинджер… О, Господи! Ну как же ты?.. Что же теперь делать?..
— Чего нибудь выпить. — Джинджер скорчила гримасу и бросила смятое письмо на стол.
Джинджер поднялась и направилась в кухню с видом каторжника, которому предстоит осилить последнюю милю.
Сара проводила ее потрясенным взглядом. Ерунда какая-то. Чтобы Джинджер, разумная, практичная Джинджер, вляпалась в такую историю? Джинджер, у которой продуман каждый шаг. Быть этого не может! Она же…
Неясное подозрение толкнуло Сару к столу. Она расправила скомканный листок и впилась в него взглядом.
Вот уж с кем не соскучишься!
Сара покачала головой, злясь на себя за то, что подруге так легко удалось ее провести.
Она влетела на кухню, кипя праведным гневом.
— Очень остроумно, Джинджер.
Джинджер выскочила из-за холодильника, окатив Сару холодными брызгами минералки, бутылку которой она только что открыла. Сара взвизгнула от неожиданности и замахала руками.
— Какое свинство! — негодующе начала Сара и не удержалась от смеха. — Не знаю, как только эти фокусы сходят тебе с рук.
Джинджер подмигнула ей.
— Могу объяснить. Тебе самой это нравится, малышка.
— Зараза!
Сара согнала с лица улыбку, нахмурилась.
— Ты же с самого начала знала, что ничего нет.
— Еще бы. У меня с тринадцати лет все по расписанию.
— Так. И зачем нужно было проделывать это со мной?
— Ты все воспринимаешь чересчур серьезно.
— Ох, смотри, как бы я сама тебя не удивила. И очень скоро.
— Это будет просто потрясающе.
Сару начинал выводить из себя покровительственный тон Джинджер, в котором звучало: «Я подшучиваю над тобой и не собираюсь этого скрывать. С наивными дурочками иначе нельзя». Сара безнадежно покачала головой. Джинджер искренне полагала, что учить Сару жизни — ее крест и святая обязанность. Приблизительно такого же мнения придерживалась и мать Сары. Но ни та, ни другая не отдавали себе отчета в том, что малышке Саре уже не нужны поучения. Она уверенно стояла на ногах: работала, училась, да еще ухитрялась каждый месяц откладывать по нескольку долларов. Она была довольна своим существованием.
У нее были свои проблемы. Обыкновенные житейские и вполне решаемые проблемы. Как у всех остальных. Кроме Джинджер, пожалуй. Если правда, что в судьбе человека чередуются темные и светлые полосы, то Джинджер на всех парах пролетала свои черные полосы и застревала на светлых. Иногда Сара задумывалась: а приходилось ли ей когда-нибудь страдать?
— Послушай, Джин, — не очень уверенно начала она не зная, как лучше спросить об этом. — Если бы результат подтвердился, как бы ты поступила?
— Сообщила Мэтту и словила бы не слабый кайф, глядя на его рожу.
В те редкие мгновения, что Сара по-настоящему задумывалась о материнстве, эта перспектива ее не радовала. Она вспоминала собственное детство. После смерти отца мать старалась заменить девочке обоих родителей. Однако сочетать отцовскую суровость с материнской лаской, строгость с мелким попустительством, опеку с требовательностью оказалось столь же невозможным, как осуществление кругосветного плавания на плоту с бамбуковым шестом. Ничего хорошего из этого определенно не вышло Свои личные возможности Сара оценивала не столь высоко, чтобы лепить другого человека но своему образу и подобию.
А Джинджер она сказала:
— Нам хватило бы одного ребенка на двоих. Я бы ходила к вам в гости.
Джинджер похлопала ее по колену.
— Не говори глупостей. Из тебя получится хорошая мать.
— Я могу и подождать с этим.
«Я способна любить по-настоящему, — думала Сара. — Только бы встретить верного человека, который сам умеет любить».
Но мужчины, на которых можно положиться, попадаются в жизни столь же часто, как киоски с прохладительными напитками в центре Аравийской пустыни. Небольшой круг друзей, вместе с которыми она росла, с годами распался. Кто уехал учиться, кто обзавелся семьей. Нужно было обрастать новыми связями. Но все как-то не складывалось. Случайные встречи в колледже. Знакомства по телефону. Те, кто нравился ей, были уже заняты или просто не обращали на нее внимания.
Джинджер с довольной улыбкой наблюдала за подружкой, которая опять ушла в себя. Сара славная девчонка. Может быть, даже чересчур. Джинджер казалось порой, что невероятная наивность Сары своего рода щит, которым та ограждает себя от реальности. Джинджер считала необходимым время от времени встряхивать Сару своими шуточками, вытаскивать ее из мира иллюзий, в котором свойственно замыкаться подобному типу людей, больше размышляющих о том, какова должна быть действительность, нежели о том, какова она на самом деле. Слов нет, ей тоже иногда хотелось обнять подругу, поговорить с ней по душам, но вместо этого Джинджер прибегала к своим приемчикам «шоковой терапии» наподобие этого, с письмом из клиники, что так удачно сработал сейчас.
— Боюсь, я наступила на Пагсли, — тревожно произнесла Джинджер, изучая подметки своих кроссовок.
Сара, вздрогнув, бросила быстрый взгляд в дальний угол комнаты, где в пластиковом террариуме, точно доисторический ящер за стеклом музейной витрины, замерла зеленая игуана. В немигающих глазах ящерицы читалось холодное превосходство. Красавица Пагсли длиной в три фута перешла в наследство Саре от ее последнего друга, и, надо сказать, взаимная привязанность и доверие, установившиеся между Пагсли и Сарой, были гораздо сильнее тех чувств, что связывали девушку с прежним хозяином ящерицы.
Сара, упершись руками в бока, повернулась к подруге, всем своим видом давая понять, что ту ждет возмездие, Джинджер азартно подмигнула ей:
— Как я тебя раскочегарила?
— Умри, Вентура!
Сара с отчаянным воплем кинулась на Джинджер.
Настойчивый писк домофона прервал их возню. Джинджер высвободилась и нажала кнопку микрофона.
— Нам денежный перевод или хорошие новости? — с интересом осведомилась она.
Из переговорного устройства донесся едва слышный ответ:
— А как насчет секса?
Джинджер лукаво сощурилась и выдала:
— Просто мечтаю. Заждалась. Раздеться можешь за дверью, если хочешь.
За дверью Мэтт Бьюкенен раздеваться не собирался, тем более, что одежды на нем был самый минимум — майка и шорты, выставлявшие на обозрение великолепную, мускулистую фигуру тяжеловеса. При этом Мэтт вовсе не корчил из себя супермена, как другие качки. Не пыжился и не кичился своими бицепсами. Ничего такого. Трудно поверить, но парень, которому под силу отжать грузовик, отличался самым тихим покладистым нравом из всех знакомых Саре мужчин.
Сара собирала учебники в своей комнате, когда в гостиной жалобно заскрипела кушетка, на которую что-то обрушилось. Сара подхватила сумку и вышла к ним.
В гостиной стоял полный содом. Джинджер, брошенная на спину и прижатая могучими ручищами Мэтта, верещала:
— Ха! Счет три-два! — торжествующе провозгласила она, вырываясь.
Ей удалось расцепить его мертвую хватку, заведя назад указательный палец Мэтта, и даже положить его на лопатки.
— Сара, иди же сюда! Помоги мне справиться с этим чудовищем!
— Извините, но с меня сегодня достаточно, — ответила Сара, присаживаясь на край кушетки, чтобы собрать длинные каштановые волосы в конский хвост и перетянуть его резинкой.
А Джинджер и Мэтт уже обнимались. Смотрели они друг на друга с такой нежностью, какая бывает во взглядах влюбленных, когда их никто не видит. В глазах Мэтта, устремленных на Джинджер, светилась такая беззаветная, щенячья преданность, что Сара на мгновение позавидовала подруге. Сама она была не избалована поклонниками. Конечно, были ребята, которым она нравилась. И даже очень. Но никто еще не смотрел на нее так. Она знала, что однажды ее полюбят. Страстно и безоглядно. Может быть, это случится сегодня?
Они все вместе спустились в гараж. Мэтт обнял обеих девушек, шутливо прижимая их к себе.
Сара подошла к своему мотоциклу.
— Заехать за тобой после работы?
Джинджер кивнула.
— Сходим вечером вместе в пиццерию?
Сара попыталась ответить как можно небрежнее:
— Очень жаль, сегодня не могу. Я занята.
Но голос выдал ее волнение.
Мэтт легонько ущипнул ее.
— Ну ты даешь, Сара.
— Не выдумывай, Мэтт. Ничего особенного. Парень как парень. На работе познакомилась.
— Это тот, который на черном «порше»? — допытывалась Джинджер. Ей все надо было знать сразу.
Мэтт обнял Сару за плечи и отвел в сторону.
— Тебе что-то нужно? — спросил он.
Она смутилась.
— Ты о чем?
— Ну, деньги там. На всякий случай. Чтобы ты чувствовала себя свободнее. Может, ты сама захочешь его отшить. Мы же о нем понятия не имеем. Что он за тип? Куда он тебя собирается тащить?
Сара вымученно улыбнулась и сняла руку Мэтта со своего плеча.
— Большое спасибо, папочка. Не первый раз иду на свидание.
Смутный внутренний голос, который она легкомысленно называла «наша маленькая Сара», напомнил ей, что Мэтт суется в ее дела не из любопытства, а потому, что он и Джинджер тревожатся за нее. Вообще-то «маленькая Сара» часто оказывалась права. Иногда Сара слушалась своего внутреннего голоса, чаще же ей хотелось отделаться от него.
— Я уже сама могу постоять за себя, — с улыбкой добавила она.
Мэтт наклонился и легонько щелкнул ее по носу.
— Допустим. А если он все-таки позволит себе лишнее?
Сара сделала выпад и с силой пихнула Мэтта в его твердокаменный живот. Для Мэтта это было ощущение, сравнимое с комариным укусом. Театрально шатаясь, он схватился за живот и принялся изображать страдания. Джинджер, для которой в основном и был предназначен этот спектакль, не обращая на него внимания, чмокнула Сару в щеку.
— До вечера.
Сара вскочила на свою «Хонду» и включила зажигание. Двигатель в сто двадцать пять кубических сантиметров недовольно зарычал. Сара оглянулась, чтобы помахать им на прощанье.
— Пока, Сара! — крикнул Мэтт, вытягиваясь на цыпочках в балетном па.
«Шут гороховый», — с нежностью подумала она. Еще раз помахав рукой Мэтту и Джинджер, Сара прибавила газу и погнала мотоцикл по бетонной дорожке навстречу весеннему солнцу, согревавшему город.
Она не заметила ничего необычного. Предчувствие не подсказывало ей, что в этот день навсегда оборвется ее прежняя беззаботная жизнь.