Виталий Гладкий. Змея за пазухой

   И сухо ответил:
   – Печально. Соболезную.
   – И это все, что ты можешь сказать?! – Глаза Полины вдруг загорелись опасными огоньками.
   Никите знакомо было это ее состояние. С виду мягкая и податливая, Полина мгновенно превращалась в тигрицу, когда парни распускали руки. И тогда к Принцессе лучше было не приближаться, чтобы не лишиться глаз или мужского достоинства.
   – Именно так – все, – хладнокровно ответил Никита. – Или ты хочешь, чтобы я начал рыдать и от горя рвать на голове волосы?
   – Какой же ты!..
   – Хочешь сказать – черствый? Возможно. Тебе со стороны виднее. Я изменился, Полина, сильно изменился. Прежнего Нико уже нет. Он остался в той, другой жизни.
   Никита ждал, что Полина вспыхнет и уйдет, так и не объяснив причину своего визита. Но она вдруг сникла, опустила голову и сказала:
   – Прости. Я в отчаянии и говорю глупости… – Она полезла в сумочку и достала оттуда конверт. – Это тебе. От Олега. Я нашла этот конверт в его бумагах. Прочитай.
   Письмо с того света… Надо же. Никита взял в руки конверт с внутренним трепетом и некоторое время колебался – открывать его или не надо? Он интуитивно чувствовал, что конверт может оказаться ящиком Пандоры, который наполнен несчастьями. Но с другой стороны, что ему оставалось делать? Демонстративно отшвырнуть конверт и выгнать Полину вон? Так поступить он не мог, хотя в свое время просто мечтал сделать нечто подобное.
   Подавив тяжелый вздох, Никита решительно открыл конверт, достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги – письмо было написано от руки, почерком Олега, это несомненно, – и начал разбирать его каракули:
 
   «Здравствуй, Нико! Здравствуй, мой старый, добрый друг! Если ты держишь в руках это письмо, значит, я уже мертв. Поэтому буду предельно краток и откровенен. Ты вправе выбросить этот листок, я поступил с тобой подло, признаю. Прости меня, если сможешь. Но все-таки дочитай письмо до конца. За моим бизнесом идет охота, меня заказали, я это знаю, так что жить мне осталось недолго. Кто заказчик, это не суть важно. Главное другое. Я хочу, чтобы ты позаботился о Полине и нашей дочери. Им нужно покинуть страну. Но боюсь, это будет очень трудно сделать. Я намеревался отправить их за рубеж, но ты ведь знаешь Полину – оставить здесь меня одного она отказалась наотрез. А уехать вместе с ними я не мог. Меня держат очень важные и срочные дела. Только боюсь, что завершить их мне не удастся…
   Нико, я сильно тебя обидел. Но это жизнь. Так получилось… За все нужно платить. Заплачу и я. В том числе и тебе.
   В конверте лежит кредитная карточка на миллион долларов. Они положены в банк на твое имя. Только не становись в позу! Это не подачка и не откупные. Деньги эти – плата за твои услуги. Только ты можешь спасти жизнь самых дорогих мне на этом свете людей. Больше мне обратиться не к кому. Все, кто меня окружает, люди продажные, без чести и совести. Уж я-то знаю.
   Прощай, Нико, и еще раз – прости. Я верю, что ты не откажешь в моей последней просьбе».
 
   Никита заглянул в конверт и увидел там кредитную карточку. Полина сидела как на иголках; видимо, ей очень хотелось узнать содержимое письма. Криво улыбнувшись, Никита отдал ей листок. Она быстро пробежала взглядом по неровным строчкам и нервно всхлипнула.
   – Ваши деньги мне не нужны, – решительно сказал Никита. – Олег слишком расточительный… был. Я переведу их на твой счет. Они тебе еще понадобятся. Дай мне только свои реквизиты.
   – Ты… отказываешься мне помочь?
   – Ты всегда была догадливой. Мне кажется, Олег чересчур сгустил краски. Не думаю, что тебя и твою дочь попытаются убить. На худой конец, попроси Алекса, пусть он договорится, чтобы вас охранял ОМОН. Парни проводят тебя до самого аэропорта за вполне умеренную плату. И им заработок, и вы будете в безопасности. Кстати, как Олег погиб? Снайпер?..
   Полина какое-то время молчала, а затем глухо молвила:
   – Он застрелился.
   – Ну вот, видишь… Его письмо ко мне – это просто паранойя нувориша… пардон за слово. Нервы – не более того. Не выдержал чрезмерного напряжения – бизнес в нашей стране, тем более большой, занятие не для слабонервных – и пустил себе пулю в лоб. Такое случалось и у нас, в армии, правда, по другим причинам. Человек не железный.
   – Его убили, убили, убили! – сорвалась Полина.
   Она заколотила кулачками по креслу и зашлась в рыданиях. Испуганный, Никита метнулся на кухню, принес стакан воды и едва не насильно влил ей в рот несколько капель. Рыдания тут же прекратились, а слезы мгновенно высохли. Видимо, Полине стало стыдно за свой срыв; промокнув щеки крохотным кружевным платочком, она сказала, не глядя на Никиту:
   – Олег не мог покончить жизнь самоубийством. Не мог! Не такой он человек.
   – Почему не мог?
   – Потому что у него были МЫ – я и Настя. Он не мог уйти из жизни, не обеспечив нашу безопасность. Или ты так ничего и не понял из его письма?
   – Понял, не понял… Все это, как говорят менты, к делу не пришьешь. Угрозыск с этим делом разбирался?
   – Да.
   – Ну и что?
   – А ничего. Олег выстрелил себе в висок из своего пистолета. Дело закрыли.
   – Но его могли принудить, наконец, просто застрелить, а затем вложить в руку оружие.
   – Могли. Но в деле есть одна закавыка – все окна были закрыты на задвижки, потому как работал кондиционер, а входную дверь квартиры Олег запер на засов.
   – Квартиры?..
   – Кроме загородного дома, у нас есть еще и квартира в новом здании, недалеко от офиса Олега, – объяснила Полина. – Когда он допоздна задерживался на работе, то обычно там ночевал. Иногда он оставался в квартире и на выходные – чтобы поработать с бумагами. Олег говорил, что загородный дом его расслабляет и там он никак не может, в отличие от квартиры, настроиться на деловой лад.
   «Поди, девок водил…» – подумал Никита и скептически ухмыльнулся.
   – Нет! – Полина, которая внимательно наблюдала за реакцией Никиты, словно подслушала его мысли. – У Олега не было любовницы! Я точно знаю.
   – Ну уж – точно…
   – За это я ручаюсь! – решительно отрезала Полина.
   «Чай, проверяла муженька… – понял Никита недосказанное. – В молодости Олег не пропускал ни одной юбки».
   – И все-таки тебе нужно уехать, – сказал Никита. – Судя по сумме, которую Олег отвалил мне с барского плеча, денег, которые лежат на его зарубежных счетах, вам с дочерью хватит до нового пришествия.
   – Я не могу уехать! Не могу! По крайней мере… в ближайшем обозримом будущем – пока не подберу толковый менеджмент и исполнительного директора «Индустриального союза». Мне просто не на кого бросить бизнес – людям, с которыми работал Олег, я не доверяю. Все они проходимцы. Если я сбегу из страны, компания мигом развалится и сотни людей потеряют работу.
   Никита пожал плечами и ответил:
   – Как знаешь… Хозяин – барин. Если компания, а значит, и деньги тебе дороже жизни – милости просим на кукан. Ежели твои выводы верны и Олег написал письмо не под влиянием сиюминутного порыва, навеянного душевным раздраем или доброй порцией спиртного, то за твою жизнь я не дам и ломаного гроша. Даже если я стану твоим телохранителем, то все равно не смогу уберечь тебя, к примеру, от пули снайпера. Один в поле не воин.
   – Во-первых, о том, чтобы ты стал моим телохранителем, речь не идет. А во-вторых, у меня есть личная охрана, которая не хуже, чем у самого премьер-министра.
   «Ну, это ты хватила через край, дорогуша, – скептически подумал Никита. – Премьер-министра охраняет система, а тебя, чай, отставники, любители хвастаться прошлыми заслугами, и бандиты, живое мясо, бестолковые и слабообученные».
   – Так это твои «быки» приезжали звать меня на рандеву к какому-то боссу? – догадался Никита.
   – Какие «быки»? – удивилась Полина. – О чем ты?
   – Перед обедом ко мне ввалились два мордоворота, и мне пришлось настоятельно попросить их очистить помещение.
   – А… – Полина вдруг покраснела и покаянно опустила голову. – Да… мои. Но это не я их послала!
   – Тогда кого они именовали боссом? Это серьезная кликуха.
   – Начальника нашей… моей охраны. Он превратно истолковал мое распоряжение и послал к тебе настоящих придурков. Тебя должны были вежливо пригласить, при этом сказать, к кому именно. Они уже уволены.
   – Лучше уволь начальника охраны. У него явно наполеоновские замашки. И потом, с какой стати ты решила, что я примчусь на встречу с тобой по первому твоему зову? – В голосе Никиты прозвучали резкие нотки. – Я ничем не обязан ни Олегу, ни тебе. Вы для меня посторонние люди. Я верну деньги, и мы расстанемся как в море корабли. Хотя бы потому, что мне непонятна моя роль во всей этой истории. Олег пишет «спаси жизнь самых дорогих мне людей»; но как я могу это сделать?
   – Очень просто – найди тех, кто убил Олега. Ты только укажи мне пальцем на них, остальное не твоя забота.
   На красивом лице Полины появилось хищное, неприятное, даже отталкивающее выражение, и Никита невольно подумал: «Верно говорится: муж и жена – одна сатана. Теперь мне понятно, почему Полина предпочла выйти замуж не за меня, а за Олега. А я, юный, наивный дурачок, считал ее образцом прекраснодушия. Впрочем, деньги меняют человека. А большие деньги – тем более».
   – Судя по тому, что ты рассказала, у меня нет твоей уверенности в том, что Олега убили. Кроме того, я не частный детектив. И к этой профессии не имел и не имею ни малейшего отношения.
   – Я знаю. Но мне хорошо известно и другое – у тебя аналитический склад ума. Я помню, какие сложные загадки ты распутывал в нашу детдомовскую бытность. Да и твой воинский опыт дорогого стоит.
   – Когда это было – детдом… Тогда мы просто играли. А игра отличается от жизни, как учебный бой от настоящего.
   – Нико, я даже не прошу тебя – умоляю! Заграница меня все равно не спасет! Нас с Настей и там достанут. Мы ведь наследники. На кону огромные деньги, и люди, приговорившие Олега, не остановятся ни перед чем. Их нужно опередить и обезвредить. Нико, пожалуйста… – Полина заплакала. – Хочешь, я встану перед тобой на колени? Спаси нас… меня, Настю… – Она начала сползать с кресла, но Никита вовремя подхватил ее под мышки и вернул на прежнее место.
   – Перестань! – прикрикнул он срывающимся голосом. – Не дави мне на психику! Ладно… я попробую. Но если у меня ничего не получится – уж не обессудь.
   – Получится, у тебя все получится! – горячо воскликнула Полина. – Я в этом уверена!
   «Какого черта! – думал в это время Никита. – Тоже мне честняга. Тебе в руки плывут такие деньжищи – до последнего дембеля можно прожить без забот, – а ты строишь из себя целомудренную личность. В конце концов, от меня не требуется, чтобы я жилы рвал в поисках мифических убийц Олега. (А в том, что он покончил жизнь самоубийством, можно не сомневаться – в уголовном розыске не дураки сидят.) Главное, изобразить бурную деятельность – чтобы Полина отстала. Скорее всего, у Олега и Принцессы мания преследования. Есть такой бзик у богатых. И вообще – чем я рискую? За ее жизнь отвечает охрана. Мое дело что-то там искать, ковыряться в грязном белье. За «лимон» неубитых американских енотов можно и попотеть…»
   Охрана Полины и впрямь впечатляла. Едва она вышла из подъезда, как ее тут же окружили плотным кольцом, усадили в бронированный «мерседес», и кортеж в сопровождении двух «хаммеров», набитых под завязку вооруженными бойцами, вырвался на проспект под звук сирены и блеск мигалок.
   Круто, подумал Никита. Провинция рулит. Но это все понты, показуха. Если Полину и впрямь надумают убрать, то ее не спасет даже танк в качестве личного транспорта.
   «Будем надеяться, что она ошибается, и никто даже не думает открывать на нее охоту. – Никита закурил и выпустил несколько дымных колец. – Будем надеяться… А завтра, прямо с утра, примемся за дело. – Он несколько нервно хохотнул. – Тоже мне частный детектив без лицензии… Терпеть не могу дилетантов, а поди ж ты, теперь придется побыть в их шкуре. Да уж, судьба умеет преподносить сюрпризы…»

Глава 2
ЛИХА БЕДА НАЧАЛО

   Пожалуй, впервые за последний год Никита поднялся в шесть утра. И даже сделал зарядку. Давно не тренированные мышцы отозвались болью, и он решил, что просто обязан вернуть прежние физические кондиции, коль записался в частные детективы. Где-то глубоко внутри угнездилось беспокойство; Никита пытался не думать ни о чем плохом, но чувство тревожности не покидало его с того момента, как Полина покинула его квартиру.
   Весь прошлый опыт предостерегал его от пока неведомой опасности. Никита отдавал себе отчет в том, что впутался в опасные игры богатых, а это уже не шутки. Хорошо, если свое письмо Олег и впрямь писал под винными парами и то, что его заказали, не более чем вымысел. А если это правда? Если и впрямь некто, имеющий большие деньги и власть, нацелился на компанию Колосковых? Как быть тогда?
   «Тады ой…» – не без внутренней дрожи ответил сам себе Никита, допивая свой утренний чай.
   Поставив чашку в мойку, он с нетерпением посмотрел на свои «командирские» – часы показывали половину восьмого. К этому времени Полина обещала прислать за ним машину, чтобы он мог осмотреть квартиру, из которой Олег отправился в свое последнее путешествие.
   Личного авто у Никиты не было – как-то не сложилось. Пока тянул армейскую лямку, машина была ему не нужна, а когда ушел в отставку, то оказалось, что его накоплений хватит лишь на подержанный жигуленок. Ездить на ржавой консервной банке Никита не имел ни малейшего желания, поэтому мысль о личном авто он сразу же выбросил из головы как несущественную, тем более что машина никогда не была для него пределом мечтаний, как для некоторых сослуживцев.
   Ровно в половине восьмого раздался стук в дверь. Стучали по-мужски уверенно, но без нахрапистости, что Никита сразу же отметил не без некоторого самодовольства. «Ученье – свет…» – вспомнил он вчерашних «быков» и ухмыльнулся. Конечно же Полина прислала кого-то из своей охраны – самой ей наносить повторный визит было не к лицу. И то верно – кто он и кто она. Каждый сверчок должен знать свой шесток.
   – Кто там? – спросил Никита на всякий случай.
   При этом по устоявшейся армейской привычке он встал не перед дверью, а сбоку, за стенкой. Разве угадаешь, что задумал человек, который находится на лестничной площадке? А ну как выстрелит через дверь из какого-нибудь крупнокалиберного ствола. В его военной жизни такие моменты случались. Тем более что дверь в квартире была из советских времен – деревянная рама, на которую набили толстый картон и обтянули коричневым дерматином.
   – Я от Полины Николаевны, – раздался сильный звучный голос. – Как договаривались…
   Никита открыл дверь и увидел крепко сбитого мужчину его возраста (или чуть помоложе) с холодными неподвижными глазами серо-стального цвета. Едва взглянув на него, он сразу понял, что перед ним стоит бывший военный, притом профессионал высокой пробы. Никите были хорошо знакомы и такие глаза, и особенный прищур, который выдавал высокую готовность мгновенно взорваться и нанести упреждающий удар, и льдинки, таившиеся в зрачках, подсказывающие искушенному наблюдателю, что убийство для такого человека не более чем мелкое недоразумение.
   – Я готов, – ответил Никита с непроницаемым выражением лица и захлопнул за собой дверь.
   Он спустились по лестнице, и вскоре новенький джип влился в бесконечный поток машин, не прекращавшийся ни днем ни ночью. За рулем сидел сам посыльный.
   «Сбылась сокровенная мечта советского человека… – думал Никита, когда они застряли в очередной пробке (к его удивлению, джип был без мигалки). – Когда-то каждая семья хотела иметь машину. Теперь автомобиль есть у многих, да почти у всех. Но если раньше до работы доезжали трамваем за двадцать минут, то нынче машиной и за два часа не доберешься. Гримасы капитализма… чтоб ему пусто было».
   Многоэтажный дом, в котором Колосков купил себе квартиру, был совсем новый, из разряда козырных. Отделанный облицовочным кирпичом и полированным гранитом, с мачтами ночной подсветки и высоким кованым забором, через который так просто не перебраться, он казался башней средневекового замка. Во дворе росли деревья, различные экзотические растения и цветы, а все дорожки были выложены тротуарной плиткой. Немного сутуловатый дедок в живописной соломенной шляпе – видимо, дворник – поливал газон, и водяная пыль от разбрызгивателя нарисовала в воздухе радугу. Никита счел ее хорошим предзнаменованием и немного приободрился.
   Мужчина, которого Полина послала к Никите, оказался начальником ее охраны. Собственно говоря, Никита почему-то так и подумал, едва взглянув на его каменное лицо. Босса вчерашних «быков» звали Альберт, так он представился. Похоже, к отчеству он еще не привык. Все верно, в армии у офицера, рангом ниже подполковника, есть только имя (для своих) и звание – для вышестоящих и подчиненных. Всю дорогу они ехали молча, и это молчание для Никиты было почему-то совсем не в тягость.
   Альберт набрал код цифрового замка на калитке, она отворилась с мелодичным звоном, и они направились к нужному подъезду (их было два). На удивление, консьержка в доме отсутствовала. Зато им пришлось преодолеть две металлические двери, прежде чем они добрались до лифта; первая имела такой же цифровой замок, как и калитка, а чтобы открыть вторую, нужно было, кроме цифрового кода, еще воспользоваться и электронным ключом.
   «Войти в подъезд случайному человеку очень непросто, – отметил про себя Никита. – Если не сказать невозможно. Что подтверждает официальную версию следствия – произошло банальное самоубийство. Конечно, киллера могли впустить жильцы, но тогда нужно искать среди них пособника. Что тоже маловероятно».
   – Вам на двенадцатый этаж, – сухо сказал Альберт, вызывая лифт. – Вас там ждут.
   – Понял. Спасибо, – таким же тоном ответил Никита.
   Их глаза встретились, но Никита даже не мигнул, смотрел на Альберта словно сытый удав – холодно и отрешенно. Он еще не разобрался до конца, что за птица начальник охраны Колосковых, поэтому любые эмоции исключались.
   Первым отвел взгляд в сторону Альберт; видимо, он давно не встречал достойного противника. Хотя почему противника? По идее, он должен быть первым помощником Никите. Ведь завалили его хозяина (если это и впрямь так). А значит, Альберт должен быть кровно заинтересован в раскрытии преступления.
   Тем не менее особого рвения он не выказывал. Казалось, ему все безразлично, хотя Полина – в этом Никита совершенно не сомневался; такие вещи начальник охраны должен знать в обязательном порядке – конечно же рассказала ему, кем является его пассажир и чем он будет заниматься.
   Его встретили не охранники с ключом от квартиры, как можно было предполагать, а сама Полина. Видимо, Альберт позвонил ей с мобильного. С сильно побледневшим лицом, она стояла у открытой двери (сейфового типа, с двумя замками и засовом) и судорожно комкала в руках носовой платок. Видно было, что Полина плакала, и скорее всего навзрыд, но дорогая тушь на ресницах выдержала это испытание и не поплыла черными ручейками по щекам.
   Неужели она и впрямь сильно любила Олега? А что, если это ее очередная театральная реприза? Никита еще с детдомовских времен знал, что Принцесса – большая притворщица. Что, если именно она впустила киллера в квартиру? Ведь получить полную свободу действий и кучу денег в придачу – мечта многих замужних женщин.
   Кто знает, как Олег с ней обращался. Принимая во внимание его жесткий – даже жестокий – характер (в лихие девяностые прекраснодушные бизнесмены просто не выживали), можно было с уверенностью сказать, что скандалы в семье Колосковых случались. Вопрос лишь заключался в том, как часто и не давал ли Олег волю рукам.
   Но если Полина замешана в убийстве мужа, то зачем тогда она пришла к нему с просьбой разобраться в этом деле? Зачем, зачем… А затем, что Олег написал письмо. Она ведь не могла знать, связывался ли с ним Олег незадолго до своей смерти или нет. Было бы странно с ее стороны не среагировать на «завещание» мужа. Странно и подозрительно.
   – Входи… – тихо сказала Полина, круто развернулась и заскочила в прихожую, а затем и в ванную.
   Сначала из ванной доносился тихий, приглушенный плач, а затем шум текущей воды – видимо, Полина приводила себя в порядок. Ох уж эти женщины… Никита вспомнил статью в газете, в которой рассказывалось об одной известной актрисе, которая в очень преклонном возрасте не укладывалась спать, не сделав макияжа и не накрасив губы. Когда ее спрашивали, зачем она это делает, актриса отвечала: «Я хочу хорошо выглядеть и в гробу».
   Никита аккуратно притворил дверь, которая закрылась с мягким всхлипом – точь-в-точь как дверка «мерседеса» представительского класса, и попробовал засов. Он был прочным, массивным, но ходил в пазах легко и свободно. Никита присмотрелся и увидел, что засов недавно смазывали, да так щедро, что несколько капель смазки – скорее всего машинного масла – упали на пол.
   – После… м-м-м… смерти Олега квартиру убирали? – спросил Никита, когда Полина наконец вышла из ванной, лишь бы сказать что-то умное; ведь он теперь, как ни крути, а «при исполнении».
   Теперь ее лицо выглядело как на картинке: легкий румянец, чистая, слегка припудренная кожа и широко распахнутые глаза, в которых не было и намека на горе и недавние слезы. Да уж, подумал Никита, мужчины выглядят как могут, а женщины – как хотят. Удивительная метаморфоза…
   – Нет, – ответила Полина. – Не до того было.
   – А кто вообще здесь убирался?
   – Олег приглашал уборщицу из офиса. Но она занималась уборкой только в его присутствии и не очень часто – обычно раз в неделю.
   – У уборщицы были ключи от квартиры?
   – Насколько мне известно – нет.
   – А в тот день она убирала?
   – Нет.
   – Это точно?
   – Точнее не бывает. Она работала в офисе допоздна, потом за ней заехал зять, как доложила охрана, и отвез домой.
   – В котором часу Олег… умер?
   – Уборщица еще была в офисе, если ты об этом. Так что у нее стопроцентное алиби. Судмедэксперт дал заключение, что Олега не стало в пятницу, около семи вечера.
   – М-да… – Никита сумрачно посмотрел на Полину. – А в котором часу он подъехал к дому?
   – Альберт сказал, что в половине третьего. Он проводил его до самой квартиры. Была пятница, а в этот день Олег обычно уходил из офиса пораньше.
   – Почему?
   – Чтобы поработать над планом мероприятий на следующую неделю. Он не хотел отнимать ни у себя, ни у нас с Настей выходные дни. Мы и так его редко видели. Уезжал он из дому рано, а приезжал – когда мы уже спали. А еще различные деловые поездки… Олег очень скучал по Насте. И она в нем души не чаяла. Как теперь будет… – Полина прикусила нижнюю губу, чтобы вновь не расплакаться.
   – Я хотел бы осмотреть квартиру.
   – Смотри, – ответила Полина и скрылась на кухне.
   Квартира была пятикомнатной, очень светлой и просторной. Но в ней не чувствовалось обжитости. Даже подписные издания в двух книжных шкафах – еще с тех, старых времен – стояли нетронутые, сверкая первозданной позолотой корешков. Наверное, Олег прикупил это добро по случаю у отъезжающих за границу – для понта. Сам он не был большим любителем чтения художественной литературы.
   Дорогая мебель казалась экспонатом выставки – на диванах не было даже привычных подушек-думок, на паркетном полу не наблюдалось ни единой царапинки, а большие напольные часы с боем (Никита даже вздрогнул, когда в гостиной раздалось: «Бомм, бомм…») отставали на сорок две минуты. Видимо, они просто украшали интерьер, а не выполняли присущую им функцию.
   Шкафы в спальнях оказались практически пустыми. Только в одном из них лежала стопка чистого постельного белья. А в платьевом шкафу Никита нашел несколько новых рубашек, четыре костюма, с десяток галстуков, носовые платки, спортивные трусы и три пары туфель, из которых только одни были надеванные. Заглянул он и в ванную, чтобы покопаться в бельевой корзине. Но там, кроме ношеной рубашки и носков, ничего не было.
   А где же пузырек с машинным маслом, которым смазали засов? Никита даже под кровати заглядывал, но масленка словно испарилась, хотя в железном шкафчике на балконе разных инструментов было полно. Там же стоял импортный слесарный верстак с тисками и небольшое электрическое точило. Похоже, Олег оборудовал на балконе небольшую мастерскую.
   Тогда он прошел на кухню, осмотрел кухонные шкафы (посуда была в наличии, причем очень дорогая, эксклюзивная, но, похоже, ею не пользовались) и даже вытащил из-под мойки мусорное ведро. Но оно оказалось пустым, если не считать нескольких окурков. Полина сидела за столом и наблюдала за ним отсутствующим взглядом. Видимо, в мыслях она была далека от реалий.
   – В квартире много различных инструментов, – сказал Никита. – Это что, хобби Олега?
   – Олег в квартире чинил все сам, – ответила Полина, спустившись с небес на землю; для этого ей понадобилось с силой тряхнуть головой. – Он любил ковыряться в железках. И в загородном доме у нас есть мастерская. Да, пожалуй, можно сказать, что это его хобби. Он говорил, что, когда работает руками, ему лучше думается.
   – Понятно. Воспоминания о трудовой юности…
   В детдоме девочек учили шить и поварскому искусству, а мальчиков – слесарничать.